Текст книги "Шах и Мат. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Александра Топазова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
ГЛАВА 3
* * *
АЛИНА
– Алина, прекрати. Ты убила троих человек, мы собираемся смываться за границу, мало ли что.
– Что мало ли что? Зассал?
Тим меняется в лице.
– Не смей так со мной разговаривать, поняла?
Я усмехаюсь.
– А как надо? Ты их должен был убить, а не я.
Тим смотрит на меня.
– Не захотел руки марать, еще вопросы?
У меня потемнело в глазах, хотя, что я ожидала. Так все и было, а я…
– Я с тобой ни на какое дело не пойду, – решительно отрезаю я. Даже не думай, меня с тобой больше ничего не связывает.
Тим ухмыляется.
– Напугала баба, ежа голой жопой. Думаешь страшно? Пойдешь, как миленькая или я тебя ментам сдам. Забыла, на ком бар оформлен, кто хозяйка по документам, а, как мы деньги отмывали, любимая, тоже забыла?
Я резко вскакиваю с кровати, даю ему оглушительную пощечину, Тим отшатывается.
– Только попробуй.
Тим хватает меня внезапно за горло и прижимает к стене.
– Играем по моим правилам детка. А если мне что-то не понравится, живо уедешь на зону, рожать будешь там.
Потом, оттолкнув от себя, хватает пиджак и идет к двери. Когда она за ним закрывается, я беззвучно сползаю по стене на пол. В глазах нет слез, но в сердце цело море, меня всю знобит, боль от осознания того что я дура, приходит почти сразу. Почему то, я начинаю понимать, что он никогда меня не любил, а вот я решала за нас двоих все, я была удобна и не более того. Взъерошиваю волосы и хочу разрыдаться в голос. Не могу больше сдерживаться, прижимаю ладони к щекам, но понимаю нельзя, я сильная, я должна все это выстоять, ведь я теперь не одна. Встаю и иду к балкону, тянусь к сигаретам, лежащим на тумбочке, и затягиваюсь дымом, обещая себе, что брошу. Я не дам ему убить частицу себя, я рожу, я воспитаю и загрызу любого, кто только тронет моего ребенка, кто посмеет обидеть. Никогда не стану похожей на мать, не променяю дочь на мужика. Сжимаю сигарету в пальцах крепче, все, что я сейчас чувствую, я не могу объяснить, просто мне очень больно, хочется выть. Меня поймет любая женщина, разочаровавшаяся в жизни, в мужчинах, в неудачном детстве. Я не привыкла быть слабой, с самого раннего детства знала то что матери не нужна.
Привыкшая к роскошной жизни с бандитом папой, мама, быстро ее потеряла, когда отец сбежал, бросив нас. Из ее жизни сразу же ушли рестораны, кино и дорогие наряды, а еще она узнала, что аборт делать поздно и родилась я. В детстве я росла красивой девочкой, бабушка часто говорила, что я очень похожа на маму, единственное только внешностью, в остальном мы различались всем. Мама была слабая и инфантильная. Привыкшая, чтобы за нее все всегда решали, я же наоборот – бойкой и пробивной. Так мы и жили, пока не появился отчим мент, он изо всех сил пытался поставить меня на место, но у него ничего не выходило, была жива бабушка и заступалась за меня, потом родилась Светка, бабушка, тоже не сумевшая найти общий язык с зятем, забрала меня к себе. А потом ее не стало, нелепая трагическая случайность. Бабушка была асматиком, и меня не было дома, а она не купила ингалятор, купив мне вместо этого роскошное платье к выпускому, думала сэкономить…
Когда ее не стало, мне пришлось вернуться в отчий дом, где я чувствовала себя лишней, по дарственной квартира была моей, и отчиму это очень не нравилось, он изводил меня всеми возможными способами. Ну, а когда так получилось с моей первой любовью Максом, то выгнал меня из дома. Я до сих пор помню глаза мамы, надменные и пустые. Ей было словно все равно на меня, я в этот момент не понимала, зачем она вообще меня родила.
Смутно помню, как кантовалась по подружкам первое время, как Макс открестился от меня, а его родители распустили слух, что я проститутка.
Потом отъезд, военный городок, аборт и жизнь моя покатилась под откос, я затушила огарок, оставшийся от сигареты, и прижалась лбом к стеклу. Я всегда была сильная и сейчас справлюсь, слезы ни к чему, я и без них смогу.
* * *
АЛАН
Я оперся о машину и хмуро посмотрел на часы. Граждане бандиты опаздывали, а я терпеть не мог непунктуальность.
– Я звонил, Миха выехал, – Майкл закурил.
Я лишь кивнул, немногословность, вот что меня отличало, немногословно сломать человеку челюсть, правда, это искусство? К чему лишний базар? Он никому не нужен.
– Валет то приедет?
Я усмехнулся.
– Смеешься? Нет, конечно, его жопу прикрываем, а он отсиживается, он, пару слов тебе не свяжет, всю малину запорет.
Звук подъезжающих машин, заставил меня поднять глаза. Машин было несколько, Френсис основательно подготовился к разговору. Из первой подъехавшей Бэхи, сразу же вышел, с меня ростом, молодой мужик в деловом костюме. Я усмехнулся, раньше на разборки ходили все в спортивках, а сейчас словно в ресторан, рубашки, костюмы, только это суть дела не меняло. За базар здесь свой отвечали все, и прежде чем что-то сказать каждый думал, такими были законы улицы, такими законы мира, где мы все жили.
– Очень рад, Зверь, – Френсис сделал первый шаг ко мне на встречу, все его шестерки приготовились, в ожидании бури, а, как опирался на машину, так и не сдвинулся с места.
– Да, я вот только не очень, Френсис, – я сплюнул на асфальт. – Не хорошо, вы с моим человеком поступили. Валет вроде как все по-пацански сделал.
Френсис прищурил глаза.
– Он нас кинуть хотел, Зверь, я бы просто так на твоего человека не полез, ты же знаешь. Я твоих людей Зверь не касаюсь.
Я сплевываю еще раз, хорошо знаю, как это бесит Френсиса, но мне так плевать на него и что он там думает. Майкл протягивает ему договор.
– Ты, Валета за лоха держать можешь дружок, а вот меня не надо, – сквозь зубы произношу я. – Про технологии знаешь? Камеры сейчас везде, вроде ты, фирму, держишь по их изготовлению, а об элементарных вещах забываешь. Не тупи все на руках, могу дать при всех видео с сауны посмотреть? Хочешь? Жаль, жены тут твоей нет, блондиночку то ты огонь жарил. Ей 18 то вообще есть?
Лицо Френсиса моментально меняется. О его пристрастии к юным нимфеткам, мне хорошо известно.
– Ты палку то не перегибай, Зверь, – пытается он открыть свое хлебало.
Вот тут я встаю, смотрю на него и про себя размышляю, пустить мне пулю в голову ему сейчас или оставить до лучших времен? Его быки, как и мои уже наготове. Но это наш разговор и все без команды боятся даже пошевелиться.
– А то что? – абсолютно равнодушно спрашиваю я.
Вена на виске Френсиса вздувается, он сильно нервничает, больше всего из-за моей невозмутимости, я всегда себя так веду вначале, ведь Зверь-это хищник. Хищники очень умны. Они нравятся всем, хотя многие это не признают, но их поведение достойно выше похвалы. Они всегда выжидают и вначале очень спокойны, лишь бросаются тогда, когда жертва обескуражена и сильно напугана, когда все карты в руках зверя, тогда и начинается финиш…
– Ты палку перегибаешь, – злится Френсис. – Договор есть договор. Че пустое ворошить?
Я усмехаюсь, так и знал, что он зацепится.
– Мне плевать, где и с кем ты проводишь время, Френсис, – я, перекатив во рту жвачку, нагло смотрю на него. – Валет, работает на моей территории, хотев кинуть его, ты кидаешь меня. Ты это прекрасно понимаешь, а кидая меня, ты автоматом, рвешь, наше перемирие. Деньги возвращаете с процентами и еще раз подобное повторится, поговорим в другое время и другом месте. Число процентов сто, Френсис и это не обсуждается.
Не удостоив его взглядом и не дождавшись ответа, иду к машине. В голове бьется мысль про Акелу, но я понимаю, что не место. Не сейчас точно, хотя так все горит, так хочется узнать про этого ублюдка. Что ему сделала моя семья? Что сделала Наташка?
Наташка, светловолосая, красивая Наташка. Я часто на зоне вспоминал ее глаза и не мог поверить, что она выбрала брата, считал их предателями и ненавидел. Потом все поутихло, я понимал, что до Анара мне далеко, хотя боль в груди жгла все сильнее, представляя их вместе. Потянул на себя дверь машины и словно провалился в петлю времени, уносясь на 16 лет назад.
– Наташка, я же все для тебя сделаю девочка, – беру ее красивое лицо в свои ладони и смотрю в эти васильковые большие глаза.
Она совсем девчонка, да и я щегол. Прижимаю ее к себе и так боюсь отпустить, от себя на шаг.
– Алан, а если тебя посадят, тогда что? – одними губами шепчет она.
Я прижимаю ее к себе лишь крепче.
– Дурочка, не посадят. У нас все будет, я тебе еще больше дам. Я ради тебя все сделаю.
Наташа поднимает на меня голову, а я начинаю целовать ее. Я действительно на все ради нее готов, жизнь за нее отдать могу, солнце с луной целоваться. Моя она, только моя…
Словно картинка из слайд-шоу, меня уносит в другое время, на месяц позже. Сижу на свиданке и смотрю на заплаканную мать.
– Ты опозорил нас. Брат за тебя горой, вытащить пытается, а ты скрываешь имена этих бандюг. Зачем это все было? Ради Наташки? Так не нужен ты ей, как ты не понимал? Деньги ей нужны.
Сердце замирает, и картинка меняется еще на месяц позже. Сидим с Майклом на шконаре и он осторожно трогает меня за плечо.
– Ты же знаешь о Наташе?
Я молчу, о Наташе знают все, все молчали до моей драки с одним утырком, когда он проговорился, что Наташа, моя Наташа, выходит замуж, что беременна от моего родного брата. Сжимаю кулаки, больно, выть хочется, но держусь, мужики не должны быть слабыми. Глупо это ныть, очень глупо, грызи зубами глотки, вгоняй себе заносы под ногти, что угодно, но не реви, ты мужик… Ты не должен…
Я словно отхожу ото сна, возвращаюсь в реальность. Скольжу взглядом по Френсису, он тоже смотрит на меня, наши взгляды пересекаются, словно он мне что-то хочет сказать, но мы оба понимаем, что еще рано, еще не время, да и не 90-е на дворе. Сажусь в машину и кладу руки на руль. Зачем я только сейчас все это вспомнил? Для чего? Былое назад не вернешь, я давно ее простил, давно простил его, хотя с моим характером мне удалось это не сразу, я просто обязан был забрать Аню.
Машина мчится по ночной трассе, в голове полнейший туман. Я не могу поверить, что все так вышло. У меня почти никого не осталось, и вся моя жизнь превратилась в дикое желание найти этого ублюдка, вырвать ему глотку и перед этим посмотреть в глаза, увидеть его предсмертную агонию, вырвать душу, как он вырвал мне. Резко торможу и достаю сигареты, дым и алкоголь лучшие друзья, они не предадут и во всяком случае не исчезнут. Смотрю через стекло на дешевый затрапезный отель и вижу, как из него выходит девчонка, совсем ребенок, вместе с каким-то фраером. Яркий раскрас, длинные светлые волосы, короткое платьице. Я усмехаюсь, про честь все в наше время забыли, чем раньше раздвинешь ноги, тем престижнее. Эта малолетка считает, что она крутая, что он подарит ей весь мир, а на деле у нее нет ничего, есть только разбитое сердце, о котором она еще даже не догадывается, ведь ее используют словно резиновую куклу. Глупая девочка… Опускаю стекло и отшвыриваю сигарету, девчонка равняется с машиной и внезапно оборачивается. Я сжимаю руку в кулак, дыхание резко спирает, то, что я сейчас вижу не укладывается в голове. Резко открываю тачку и выхожу, она пятится назад испуганно, смотря на меня.
– Кукла ты идешь? – малолетний фраерок нагло подходит к нам.
У меня темнеет в глазах, передо мной стоит Аня.
– Какого хрена? – словно раненый медведь реву я. – Ты что здесь делаешь?
– Слышь, пассажир, ты вообще кто такой? – парнишка выходит вперед и получив кулаком в челюсть, отлетает на несколько метров, ударяется о дверь своей машины и затихает.
– Что ты наделал? – она пытается кинуться к нему, но я хватаю ее за локоть.
– Ты что охренела? Ты что делаешь тут в таком виде? Как ты прошла мимо охраны?
Хватаю ее и кидаю в салон, меня всего трясет. Первый раз хочу ее сильно ударить, сажусь рядом и, грубо сжимая ее руку, смотрю на нее.
– Отпусти меня, – шепчет Аня. – Ты мне не отец, скоро я вырасту и уеду от тебя, понял?
Я сжимаю ее руку еще сильнее, она ойкает, а я понимая, что перегинаю палку отпускаю ее, столько хочется ей сказать, но я знаю, что нельзя. Хватит Гаспаров, хватит… Ты не должен, во всяком случае, не сейчас…
ГЛАВА 4
АЛИНА
Ближе к вечеру возвращается Тим, от него пахнет спиртным, но он не пьян. На красивом лице ходят желваки.
– Я все продумал, лезем в пристройку, там много всякого добра. В дом не полезем, чтобы не рисковать, вот держи.
Швыряет мне пакет с одеждой, я равнодушно скольжу по ней взглядом.
– Ты меня слышишь или глухая? – начинает злиться Тим.
– Прекрасно, – ухмыляюсь я. – А что будет, если я не соглашусь? Ментам меня сдашь? Я же тебя за собой потяну.
Тим смеется мне в лицо, от этого становится больнее, но я сдерживаюсь, стараюсь не показывать того, как мне больно.
– Все на тебе детка. Так что выбора у тебя нет. Собирайся и поживее.
Я молча закуриваю, хотя обещала самой себе бросить. Женщиной быть нелегко, все девчонки хотят принцев, только открою секрет девочки, их сейчас нет. Завидую белой завистью тем, у кого настоящие мужчины, а мне не повезло, я сама вовремя не разобралась, с кем живу. Тиму все это время было удобно со мной и осознание этого пришло слишком поздно. Я до сих пор не могу поверить, что эти сильные руки обнимали меня, ласкали, что я громко стонала под ним, проводя жаркие бессонные ночи, а сейчас передо мной чужой, холодный расчетливый человек.
– У тебя кто-то есть? – сама не знаю, зачем спрашиваю его.
Тим берет стул и садится напротив, смотрит мне в глаза, в них что-то мелькает, что-то человеческое.
– Да, есть. Прости. Ты умная, нам было хорошо вместе, но ты же понимаешь, что нас связывает. Есть другая жизнь. Алена не такая. Она учится в институте, она…
– Дочь богатеньких родителей, – ухмыляюсь я. – Какой ты все-таки, циник. Думаешь, они не пробьют тебя и разрешат своей дочери быть с тобой?
– Это тебя не касается. А что, касаемо ребенка, то лучше сделай аборт.
– Не твое дело, – отрезаю я. – Он никогда о тебе не узнает. У него будет хороший, другой отец.
– С матерью уголовницей? – прищуривается Тим. – Сильно сомневаюсь детка.
Я беру стакан с водой и выливаю ему в лицо, сама не понимаю, как не сделала это раньше и сейчас жалею, что там на кухне не убила его, лучше бы его чем их.
– Потерпи детка, скоро все решится, – Тим утирается. – Как ни крути, но в постели тебя ни одна не переплюнет. Ты лучшая.
Я с презрением смотрю на него и отворачиваюсь, чувствую себя использованным ничтожеством. Секс-это не залог успеха, да это, безусловно, то что заставляет содрогаться, что заставляет сжиматься каждую клеточку, но главное другое, главное быть кому-то нужным, даже этот подонок нужен своей Алене, а я никому не нужна. Кусаю губы, пытаюсь прийти в себя, у меня будет ребенок и ему нужна я. Живая и здоровая… Так что соберись Алина, будь мужиком, ты сильная, ты справишься.
* * *
Мы выходим из отеля под руку, я держу его и стараюсь не смотреть на его наглое ухмыляющееся лицо. Как я могла в нем так ошибиться? Только к чему теперь вся ненужная философия? Все закончено… Садимся в такси, я сажусь сзади и смотрю в окно. Осенний сентябрьский дождь барабанит по крышам, он словно пытается меня остановить, словно говорит, что не нужно этого делать, что дальше будет хуже. Будет страшно, только даже если есть выбор, бывают такие ситуации, когда изменить-то в принципе ничего нельзя. Капли барабанят по стеклу, я прижимаюсь к нему лбом, перед глазами проносится вся жизнь, я ведь ничего хорошего не видела, а с детства хотела семью, любовь, ласку. Только этого не вышло, надеюсь, я сумею все это подарить ребенку. Такси резко притормаживает, мы въехали в коттеджный поселок, сердце в тревоге сжимается, словно чувствуя, что что-то должно произойти, только я вот еще не знаю, что, но догадываюсь, что возможно еще не раз пожалею об этом поступке.
* * *
АЛАН
– Ты никуда без меня больше не выйдешь. Поняла?
Затаскиваю Аню в комнату и швыряю на кровать, меня всего трясет от злости, как представляю, что ее лапал какой-то ублюдок.
– Отвали, – злиться она. – Ты мне все свидание сорвал.
Я вздыхаю и пытаюсь досчитать до десяти. Какое нахрен свидание…
– Аня. Не затавляй меня отдавать тебя в закрытую школу, – рычу я. – Ты завтра же туда поедешь если еще раз что-то вытворишь. Поняла?
– Лучше бы ты сдох.
У меня темнеет в глазах, плохо соображаю то что делаю, подхожу и с размаху ударяю ее по щеке. Аня испуганно дергается и закрывается. Я сам не могу поверить в то, что поднял на нее руку. Что я натворил… Зачем? Сжимаю кулаки и понимая, что ничего не могу больше ей сказать, вылетаю из ее комнаты, как пацан. Выхожу в гостиную, охрана сразу же вскакивает с дивана.
– Глаз с нее не сводить, – сквозь зубы произношу я и подхожу к бару.
Парни без лишних слов тут же материализуются, а я ударяю кулаком по стойке. Твою же мать. Аня… Я первый раз в жизни ударил ее. Поднял на нее руку, сам не верю то, что сделал. Достаю водку и отпиваю пару глотков залпом, опираюсь на стойку.
Тяжело быть волком одиночкой. Когда ты один, я все держу в себе, мужик и должен быть таким, но иногда хочется забыться, не в объятьях очередной шлюхи, раздвигающей ноги перед тобой за деньги, а в нежных руках женщины, любимой женщины. Наливаю себе еще и недовольно морщусь. О чем я вообще? Что меня так потянуло на лирику… Нет этого, и не будет в мой жизни. Жизнь устроена банально, покупается и продается, а все остальное не для меня, я не двадцатилетний пацан с несбывшимися мечтами, я слишком хорошо знаю, как устроена жизнь.
* * *
АЛИНА
Сердце все также тревожно билось, я старалась не выдавать своего волнения, но шла, как на эшафот, чем ближе мы подходили, тем страшнее мне становилось.
– Хватит дрожать, – недовольно поморщился Тим и подошел к забору, достал лазер, быстро пробежался им и легко подтянувшись, перепрыгнул через забор.
Ветер усиливался, также, как и дождь, первый раз в жизни мне стало по-настоящему страшно, ноги словно приросли к земле, я не знала, что дальше делать, но понимала то что надо идти вперед. Ситуация действительно была не ахти, ночь, темно и лишь, как замки возвышаются коттеджи.
– Ты долго копошиться будешь? Давай живее.
Голос Тима из-за забора подгонял, я нервно сглотнула и легко перелезла, за одно мгновение. Тим помог мне и, на секунду прижав к себе, посмотрел в глаза. Его сильные руки обнимали меня за талию, мы оба стояли у забора и не двигались с места.
– Нет у меня никого, – внезапно тихо произнес Тим. – Я тебя люблю.
Я просто стояла и смотрела на него, почему-то я не верила ему, больше не верила, сердце хотело поверить, но мозг кричал: "Дура", и я сама понимала, конец. Конец…
– Отпусти, – вырвалась я. – Нам идти нужно.
Тим усмехнулся и, достав фонарик, пошел вперед, я зябко поежилась, сколько на такие дела ходила, а вот такое чувство незащищенности, страха, первый раз. Страшно очень стало… Но я знала, обратной дороги нет, нужно идти.
Иду, увязая в грязи, ботинки давно испачкались, подходим к пристройке, Тим заходит первым, подходит к замку и начинает что-то в нем ковырять. Мое состояние ухудшается, начинает вновь тошнить, я хватаюсь за дверь и опираюсь на нее, никаких денег, ничего не надо, хочется быстрее отсюда уйти и что-то подсказывает мне, что это нужно сделать.
– Давай быстрее Тим, – умоляюще шепчу я, чувствуя, что сейчас упаду в обморок.
– Погоди пару минут.
Он уже почти заканчивает с замком, как раздаются мужские голоса и шаги. У меня внутри все замирает. Инструмент падает из рук Тима, даже в темноте видно, как бледнеет его лицо.
– Опа. Вот это номер.
К нам направляются трое мужчин, я судорожно хватаюсь за плечо Тима, кажется мы попали, причем крупно попали.
– Бежим.
Тим отталкивает меня и несется к забору, я на секунду мешкаюсь, но понимая, что нет времени, бегу следом. Ветер свистит в ушах, я забываю про все на свете, только бы сбежать. Вижу, как Тим легко перепрыгивает через забор, начинаю подтягиваться, как меня резко тащат вниз, изо всех сил пытаюсь вырваться, но меня разворачивают к себе и бьют с кулака в лицо, я не удерживаюсь и падаю на землю. Удар за ударом сыплется на меня, я закрываю живот и закрываю глаза. До конца не могу поверить, что он сбежал, что оставил меня одну, то что бросил…
* * *
– Поднимай эту шкуру.
Меня резко поднимают чьи-то руки и бьют наотмашь по щеке, я едва не падаю, но вторые руки удерживают.
– Ни хрена, какая девочка. Что женишок бросил тебя?
Я вырываюсь, ударяю одного коленом между ног, тот взвыв от боли, выпускает меня, бью локтем второго и несусь к забору.
– А ну стоять сука. Я выстрелю.
Медленно оборачиваюсь, третий стоит и направляет на меня ствол, я интуитивно кладу руку на живот. Внутри все замирает.
– Не трогайте ее. Отведем ее к Зверю, пусть решает, что делать.
– Ты сдурел Степа? – второй больно хватает меня за волосы, через все его лицо идет уродливый шрам. – Трахнем шкуру да выбросим.
– Я сказал к Зверю ее. Он пусть решает.
Он подходи ко мне и приставляет к ребру ствол.
– Без глупостей подруга, иначе выстрелю.
Я лишь моргаю, мне больше ничего не остается делать, покорно передвигаю ноги в сторону ворот и с ужасом понимаю, что не тогда, а сейчас для меня наступает конец. Самый настоящий конец и спасения уже нет, и не будет.
* * *
АЛАН
Яростно пинаю ногой декоративный пуфик, да что за день сегодня такой. Еще какие-то черти хотели ограбить дачный домик. Правда для меня там нет ничего ценного, но они много чем могли бы поживиться, и сей факт, что все знали кто я такой, не остановил их, приводит меня в ярость. Пинаю его еще сильнее, охрана сообщила, что их нашли местные сторожи, одному из тварей удалось сбежать, ну ничего, сейчас-то я сорву всю свою злость. Подхожу к стойке и выпиваю еще. В ушах звенят слова Ани: Чтоб, ты сдох.
Я знаю, что многие конкуренты желают мне смерти, все это хорошо знаю, но на всех плюю, а ее слова стали роковыми. Хожу туда сюда, понимая, что ненавижу, просто ненавижу самого себя, что не могу поставить на место 16-летнюю девчонку, ставил на место таких, о которых не раз самые влиятельные авторитеты ломали зубы, а здесь, как мальчишка, ничего сделать не могу.
– Зверь. Вот эта тварина.
Резко оборачиваюсь и замираю, меня словно бьет током, вечно полупьяные сторожи заходят в компании охраны и… Несколько раз моргаю, думая, что на меня так влияет водка. Рядом с ними стоит девчонка, ей на вид лет 25, но какая девчонка. Губа немного припухла и разбита, но это все равно не портит ее красивого идеального лица, большие глаза смотрят не испуганно, а даже как-то с вызовом. Нежная персиковая кожа так и манит прикоснуться к себе, полурастегнутая кофта открывающая лифчик, а под ним идеальную грудь, размера третьего, длинные стройные ноги, хрупкая стройная модельных параметров фигура. Я не сразу соображаю, кого они мне привели.
– Оставьте нас.
Сторожи, явно надеявшиеся поразвлекаться с девчонкой, недовольно кивают, я машу головой охране, чтобы выпроводили их и расплатились. Через минуты мы остаемся одни, она стоит все там же, не моргая смотрит на меня, ее тонкие аристократические пальцы, лежат на плоском животе.
– Я тебя слушаю, – я опираюсь на стойку, продолжая рассматривать ее.
Она прекрасна, это без преувеличений, она даже красивее Наташи, которую я до сих пор так и не могу забыть, которую так любил. Положа руку на сердце могу сказать, что эта горе воровка, самая настоящая красавица, таких красивых редко встретишь. На ее лице нет ни грамма косметики, губы, ресницы, все свое. Она настоящая…
– Ты говорить то будешь?
Хочу отвести от нее взгляд, но не могу, меня словно загипнотизировали, злюсь на себя и, стряхнув с себя оцепенение, встаю и подхожу к ней. Она дергается и отступает на шаг, кровь с ее губы сочится, провожу пальцем по разбитой губе.
– Если не скажешь, что делала на моей территории, отдам им. Поняла?
Девчонка взмахивает длинными ресницами, в ее глазах можно утонуть, так смотрит, что кровь в жилах. Я понимаю, что она старше чем 25, глаза всегда выдают возраст, в ее, читается, что она видела жизнь и причем с разных сторон медали.
– Ну так что?
Сжимаю ее руку в локте, вижу, что ей больно, но продолжаю сжимать, пытаюсь отвести взгляд от груди не думать, каковы ее соски и ее идеальные формы на вкус. Твою мать, это начинает меня злить.
– Я тебе сказал, отвечай, сука, – я теряю над собой контроль, мне это не нравится, меня не заводила так ни одна, тем более она ничего такого не делала, хочется сорвать на ней всю свою злость.
– Зверь. Мы там еще одного пассажира нашли, – в гостиную входит один из охранников Костя. – Парень. Куда его?
– Тащи в подвал, я сейчас подойду.
Костя кивает и скрывается за дверью, а я смотрю на девчонку, она меняется в лице.
– Парень твой? Что ж сбежал тебя и бросил?
Она бледнеет, но продолжает молчать, под моей рукой, чувствую, как дрожит ее рука, как вся она напрягается. Смотрю на нее и ощущаю злость, она переживает, переживает за своего парня, несмотря на то, что он ее бросил…
– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Я его собакам скормлю.
Отпускаю ее иду к двери, тяну за ручку…
– Стойте. Он ни в чем не виноват. Не надо.
Оборачиваюсь, ее голос дрожит, она во все глаза смотрит на меня, подходит ближе, что-то хочет сказать, но у меня, как будто отключается разум, никогда не было недостатка в женщинах, а тут словно с цепи сорвался. Хватаю ее и прижимаю к стене, закрываю своим телом, прижимаю к себе… Словно обезумевший, смотрю в ее глаза.
– Пожалуйста, не трогайте его, – шепчет она одними губами. – У нас будет ребенок.
В этот момент, во мне что-то взрывается, словно какая-то раскаленная игла… У нас будет ребенок…
