Текст книги "Чёрная орхидея (СИ)"
Автор книги: Александра Салиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Проходит не один час, а англичанин так и не возвращается…
ГЛАВА 7
ГЛАВА 7
За окном по прежнему темно, хотя до рассвета остается не так уж и много времени. Уснуть так и не удается. Да и вообще чувствую себя неуютно в этой огромной пустой спальне. Не уверена, можно ли мне безнаказанно шляться по всем уголкам поместья, но ведь Грин сам сказал, чтобы я устраивалась поудобнее… Вот и отправляюсь на поиски хозяина владений.
Хорошо, долго блуждать по темным коридорам все же не приходится.
Нахожу англичанина в спортзале. Освещение в комнате не горит, но блики от уличных фонарей разгоняют кромешный мрак сквозь широкие окна, не обремененные шторами или жалюзи. Среди обилия зеркал и тренажеров, мужчина занимает скамью, чья спинка изогнута под углом в сорок пять градусов. На нем одеты лишь домашние штаны свободного кроя, даже обуви нет. Глаза закрыты, а руки, обмотанные бинтовкой, заведены за затылок и сцеплены в замок. Он поднимает корпус, каждый раз дотягиваясь правым локтем до левого колена, и негромко считает. Судя по всему, мое появление остается незамеченным. По крайней мере, внешне.
– Маркус, – произношу негромко.
Останавливаюсь в двух шагах от него. Но он совершенно не реагирует. Продолжает свое занятие, будто бы меня не существует.
Ничего не остается, как некоторое время просто продолжать наблюдать за бесстрастным лицом и слушать тихий голос, перебирающий цифры.
Спустя минуту вообще начинает казаться, словно я его имя вслух и не произносила. Только в мыслях. Там, оно звучит, к слову, очень часто. Намного чаще, чем стоило бы. Или хотелось бы мне самой.
– Маркус, – не выдерживаю в итоге, шагнув еще ближе.
Брюнет замирает. Складывается впечатление: не дышит даже. Только ресницы подрагивают едва заметно. Могу видеть это, потому что подошла к нему слишком близко. И никак не могу перестать смотреть в его лицо.
– Тебе не стоило ждать моего возвращения, – наконец, следует приглушенно от Грина. – И сюда приходить тоже не следовало.
Мне требуется самая долгая в моей жизни секунда, чтобы побороть порыв исправить обозначенную оплошность, отправившись обратно в спальню.
– Но я здесь, – отзываюсь как можно ровнее.
Однако в голосе все равно проскальзывает заметная дрожь.
Хотя, с чего бы это мои нервишки вновь начали пошаливать?
– И уходить, похоже, не собираешься, – отпускает замечание мой собеседник с усталой улыбкой и поднимается со скамьи. – Не спится? – дополняет с деланной заинтересованностью.
На меня он больше не смотрит. Берет полотенце, висящее на ручке беговой дорожки и вытирает лицо, повернувшись ко мне спиной.
– Не спится, – повторяю за ним, а через короткую паузу решаюсь озвучить и источник оного: – Случившееся вчера утром никак не выходит из головы.
Еще хочется добавить к этому заверения о том, что я не причастна к аварии и поджогу, но то остается при мне. До лучших времен. К тому же, вряд ли англичанин поверит, так что и стараться убеждать его нет никакого смысла.
– Это почему же? – удивленно вскидывает бровь, обернувшись. – Пытались убить не тебя, а меня, так что лично тебе беспокоиться не о чем. Вряд ли такое снова может повториться, – умолкает ненадолго, выдержав показательную паузу, а после добавляет, выделяя ледяной интонацией: – С тобой…
В ультрамариновом взоре светится неприкрытая насмешка. И то, чего я так опасаюсь увидеть. Обвинение.
Или это всего лишь игра моего воображения?
Если бы…
Меня будто насмерть к месту привинчивает этим хищным магнетизмом, с которым Маркус Грин смотрит, подобно безжалостному кровожадному хищнику, готовому прямо здесь и сейчас сожрать свою жертву, загнанную в угол.
– Не знаю, какие выводы ты сделал, но я точно не имею к этому никакого отношения, – срывается с моих уст, пока невольно отступаю на шаг назад.
И ведь не собиралась же оправдываться!
– Выводы? – переспрашивает Маркус, а его губы кривятся в жестокой ухмылке. – К черту выводы, – отбрасывает полотенце прямо на пол и сокращает дистанцию между нами в один быстрый шаг. – И разговоры тоже к черту, – снижает тональность до едва уловимого полушепота и вместе с тем обхватывает за талию, довольно грубо прижимая к себе. – Я устал разговаривать.
Моих губ касается чужое дыхание. Обжигающее, вынуждающее чувствовать, как по телу словно микроразряды тока пускают.
Странное ощущение…
– И чего же тогда ты хочешь? – интересуюсь, не слыша собственного голоса.
То ли говорю совсем тихо, то ли просто мое сердце бьется чересчур громко, пока я неотрывно смотрю в темные глаза, внутри которых до сих пор вижу неуемный звериный голод.
– Сейчас узнаешь…
Не успеваю осмыслить всю полноту прозвучавшего обещания. Маркус шагает в сторону, увлекая меня следом за собой. Не так уж и далеко мы отходим. Он подхватывает строп-ленту с цепью для силовых тренировок и перекидывает ее через металлическую перекладину над нашими головами. Отстраняется совсем немного и скручивает со своих рук бинтовку, которую после аккуратно наматывает на мои запястья.
– Если тебе что-то не понравится, не стесняйся сопротивляться, цветочек, – предвкушающе проговаривает Грин.
Отчего-то кажется, будто бы это совсем не разрешение. Скорее – пожелание.
Ничего не говорю на это.
Просто потому, что не могу подобрать правильных слов.
Вскоре мои руки подняты, а поверх бинтовки ложатся цепи.
Сначала левая рука, потом правая…
Следует глухой щелчок карабинов, фиксирующий захват металла. И еще один. Пульт срабатывает и поднимает гимнастический турник выше, оставляя возможность дотягиваться до пола лишь кончиками пальцев ног.
Я прикрываю глаза и пытаюсь дышать как можно ровнее, чтобы оставаться спокойной. Жаль, последнее удается совсем паршиво.
Проблема в том, что широкие ладони Маркуса скользят по бархату платья, очерчивая линию груди, а я вновь чувствую на своих губах чужое дыхание. Прикосновения нежные, но вместе с тем настойчивые. Еще не касаются моей кожи – только ткани, но я все равно ощущаю жар, исходящий от них. И помню прекрасно, что могут сделать со мной эти руки.
Только от одной мысли о подобном сердце начинает биться быстрее и еще громче, а по венам расходится странное тепло… предвкушения? Наверное, на самом деле было бы так, вот только... Маркус знает, где проходит граница дозволенного во всем, что будет после. А я – нет.
Хотя, если уж быть действительно честной с собой, – именно это и будоражит кровь. Настолько, что дыхание все-таки сбивается, рассудок затягивает туманной пеленой непонятной эйфории, а держать собственные эмоции под контролем становится все труднее.
Кислород в легких быстро заканчивается. Ведь мужчина отбирает его у меня. Целует настолько глубоко и страстно, будто бы не просто ласкает – делится со мной тем необъятным животным голодом, который переполняет его самого.
Это ощущение... Ошеломляет. Никакого притворства. Лишь чистые инстинкты. Оно буквально пронзает мое тело тысячами раскаленных игл. Пробирается в самое нутро. Изменяет. Отравляет. Ведь Маркус Грин – и есть мой личный яд истины, пропитанной соблазном, смешанной с заблуждением. Тот самый проклятый омут, в котором отчаянно хочется тонуть и вязнуть, несмотря ни на что.
– Маркус, – срывается с уст само собой, как только я перестаю чувствовать его прежнюю близость.
На лице англичанина расцветает очередная жестокая ухмылка. Он обходит меня и становится за спиной, потянув за кончики лямок, завязанных на шее сзади. Узел легко поддается нехитрой манипуляции, а брюнет стягивает платье вниз, позволив черной ткани упасть у моих ног.
Нижнего белья на мне нет. Только чулки. Судя по тому, что уже дважды мой гардероб был пополнен, а этой детали так и не предоставили… Ни к чему она.
– Скажи это еще раз, цветочек. Мне нравится как ты произносишь мое имя… – тихонько шепчет на ухо мужчина.
Его правая ладонь зарывается в мои волосы, собирает прядки, наматывает на кулак и оттягивает назад, вынуждая запрокинуть голову. И все, что удается выдавить из себя в ответ – лишь протяжный стон, потому что следом за сказанным мой искуситель одаривает шею жалящим поцелуем, а затем прикусывает кожу и резко разворачивает к себе лицом.
– Маркус...
Цепь тихонько позвякивает, когда я слегка дергаюсь. Но звук быстро теряется среди полумрака, окутывающего зал, и вновь наступает тишина.
Перекрещенные железные путы впиваются в мои запястья еще сильней и более болезненно, нежели прежде, а я задыхаюсь, ощущая тяжелый пронзительный взгляд цвета темный ультрамарин, откровенно наслаждающийся тем, как я извиваюсь, пойманная в ловушку.
– Повтори…
Его правая ладонь до сих пор тянет за волосы. Немного сильнее, чем я могла бы с легкостью выдержать. А левая умещается между моих ног, предельно нежно и медленно поглаживая внутреннюю сторону бедра.
Контраст ощущений отзывается в подсознании острым диссонансом и… Воспламеняет кровь еще ярче прежнего. Я буквально чувствую легкие покалывания по коже, подобные разрядам тока. Уже знакомое ощущение. И я знаю как раскалить его до тех пределов, когда пылающая изнутри агония принесет сладостное облегчение. Нам обоим.
– Маркус… – произношу то, что он желает услышать.
Подаюсь вперед, насколько это возможно в силу моего положения.
– Пожалуйста… – добавляю вынужденно.
мои губы впивается очередной жестокий поцелуй, напоминающий больше многочисленные укусы. Можно подумать, англичанин намерен выпить меня, вытянуть всю душу, оставить клеймо. И я принимаю эту грубую ласку, будто бы с ума схожу вместе с ним. Впрочем, вряд ли могло бы быть иначе.
– Ох... – вновь теряю контроль над речью, как только мужчина проталкивает в меня два пальца.
На этот раз он не дает времени привыкнуть. Да и не нужно оно мне. К тому же, Маркус почти сразу отстраняется, чтобы повторно развернуть к себе спиной. И вновь вторгается, перехватив поперек живота, насаживая на свой член. Столь же жестко и грубо, как и каждый последующий толчок, крадущий с моих уст все новые и новые стоны, постепенно перерастающие в непозволительно громкие.
Я резко втягиваю воздух от переизбытка незнакомых ощущений. Несмотря на попытку казаться сдержанней, разливающееся по венам удовольствие оказывается сильнее. Оно вышвыривает меня из этой реальности, превращая мир в разрозненную пелену из бесчисленного множества кусочков чистейшего наслаждения. Но ритм движения во мне не прекращается. Наоборот, становится еще жестче и грубее, хотя прежде казалось, такое просто уже невозможно.
Рука мужчины скользит по моей спине, гладит по плечам и оборачивается вокруг шеи, сдавливая… перекрывая доступ к воздуху. Я зажмуриваюсь, в то время как мое сердце заходится в немыслимом ритме. Еще совсем немного в таком же темпе – и вовсе остановится, не выдержав.
– Fucking, – слышу хриплое от Маркуса.
Он прижимает меня к себе крепче, а пальцы бьют по клитору. Член пульсирует внутри меня, усиливая ощущения сжатия собственных мышц. Боль и удовольствие смешиваются, превознося прежние ощущения тысячекратно. Внутренности словно разрывает в клочья. Настолько неумолимо сладостно, что мне уже и не хочется “собираться воедино” вновь.
И правда, Fucking!
Сколь бы я ни готовилась к тому, что происходило сейчас, никто не предупреждал, что может быть так невообразимо хорошо…
ГЛАВА 8
ГЛАВА 8
Солнце давно взошло. Маркус уснул примерно час назад. Но мне так и не удается последовать его примеру. Слишком много всего кипит в подсознании, чтобы я могла предаваться забвению. И даже прохладные потоки воды не помогают унять тот водоворот эмоций, который переполняет подобно наводнению, захлестывая те жалкие остатки здравомыслия, которые еще могли бы во мне оставаться после недавних событий.
В сотый раз изучив размеры синяков на своих запястьях, я покидаю спальню и спускаюсь вниз. Для начала – за новой порцией кофе, а потом – исследовать ту часть поместья, которую еще не видела. Меня не интересует огромный бассейн или подсобные помещения. Я иду дальше, в самую глубь. Туда, где внутренний двор украшает цветочная оранжерея.
Стеклянное царство гранита и плодородной земли под постоянным климатконтролем наполнено солнечными лучами и всего одним единственным видом растительности. Maxillaria schunkeana – редчайший цветок семейства фаленопсисов, обладающий насыщенным темным оттенком. Черная орхидея.
“Три, четыре, семь, шесть, восемь: лепестки цветков мы бросим...” – всплывает в моей голове тоненьким девичьим голосом, напевающим незатейливую считалочку, пока я осматриваюсь.
Не могу себе отказать в порыве прикоснуться к хрупким соцветиям. Затрагиваю некоторые из них кончиками пальцев, пока неспешно бреду вдоль оранжереи.
В конце зала расположена своеобразная зона отдыха из плетеной мебели: двухместный диванчик, пара кресел и низенький столик со стеклянной столешницей. Именно там я и располагаюсь, продолжая не один последующий час гипнотизировать неопределенным взором раскинувшееся вокруг великолепие из зелени и цветов, чей образ запечатлен на моем теле.
Да уж, провокация, и правда, слишком откровенная…
“Три, четыре, семь, шесть, восемь: лепестки цветков мы бросим...” – прокручиваю в своей памяти снова и снова, подобно последней мазохистке.
Еще какой-то год назад данные слова значились одним из самых светлых воспоминаний, которые только у меня оставались о моей старшей сестре. Когда мы были совсем маленькие, часто играли с ней в прятки-догонялки, чьим началом являлась эта считалочка. Но потом эти строки превратились в сопровождение совершенно другой картинки в моей голове. Все та же поляна, все те же одуванчики, которые я срываю, пока ищу ее… Вот только нахожу уже не десятилетнюю лучезарно улыбающуюся Анну – остывшее изувеченное тело взрослой женщины, в чьем кулаке зажаты лепестки черной орхидеи.
“Девять, десять и двенадцать: ты не думай поддаваться…” – последнее, что звучит в моих беспокойных мыслях, прежде чем сознание затухает, а тело поддается наплыву усталости.
На этот раз мне ничего не снится. Я просто проваливаюсь в темноту. Но и это длится недолго. Просыпаюсь от ощущения чужого присутствия. Гораздо ближе, чем хотелось бы. Жаль, подсознание срабатывает позже, чем привычка – перехватываю чужую руку в толике сантиметра от моего лица и только вместе с этим открываю глаза.
– Хм… – звучит задумчивое от англичанина.
Ультрамариновый взор плавно смещается от моей персоны к запястью, которое я еще не успеваю отпустить. По моим пальцам будто судорога проходит, прежде чем я расцепляю захват и попутно соображаю, как бы начинать оправдываться более убедительно.
– Доброе утро, Маркус, – следует между тем вкрадчивым тоном.
А мне так и не удается подобрать подходящих слов в качестве извинений и вразумительных пояснений собственному поступку.
– Что? – переспрашиваю с заметной растерянностью.
Надо же! Так глупо проколоться…
– Ты должна сказать: “Доброе утро, Маркус”, – терпеливо отзывается Грин. – Еще было бы неплохо, если бы ты прекратила пялиться на меня, как на своего палача, и хотя бы чуть-чуть улыбнулась, – заканчивает в легкой насмешке.
Твою мать…
– Доброе утро, Маркус, – выдавливаю из себя подобие улыбки, как и было велено, несмотря даже на то, что время суток давно совершенно иное.
Очевидно, выходит довольно фальшиво. Но и я не стремлюсь сейчас проводить мастер-класс по лицемерию в компании заклятого врага.
– Ты меня напугал, – все же нахожусь с оправданием.
Сажусь ровнее и оглядываюсь, заметив на столе перед собой новую чашку с горячим кофе и женский плащ кремового оттенка, висящий на спинке кресла по правую сторону. Прежде последнего здесь точно не было.
– Это для меня? – интересуюсь, вернув внимание к Маркусу.
Он сам, к слову, одет, по-обыкновению, с иголочки. Костюм-тройка безукоризненного черного цвета, галстук в тон и идеально выглаженная рубашка… Ничего не осталось от того мужчины, которого я нашла этим предрассветным утром в тренажерном зале.
– Да, – соглашается Грин. – У меня возникли кое-какие неотложные дела в офисе компании, поэтому мы едем в город, – подбирает с кресла плащ и протягивает мне ладонь в приглашающем жесте. – Заодно, пока я буду занят, сможешь пройтись по торговому центру и купить себе что-то из разряда тех женских мелочей, которые тебе могут понадобиться.
Послушно поднимаюсь с места и позволяю англичанину одеть на меня верхнюю одежду. Нет, я совсем не думаю о том, какие такие внезапно неотложные дела могут возникнуть в воскресенье вечером, хотя то и кажется чрезвычайно подозрительным. Мысли занимает совершенно иной факт, ведь… Это мой шанс!
– Хорошо, – отзываюсь деланно равнодушно.
Мужчина никак не реагирует. Берет меня за руку и мы вместе покидаем пределы его поместья. В ближайшие полчаса, пока мы добираемся до назначенного места, он вообще со мной не разговаривает. И только когда оказываемся перед высоким зданием, построенным специально для его медиа-холдинга, англичанин снисходительно ставит в известность:
– Закери – твой личный телохранитель.
Перед нами стоит здоровенный черный внедорожник. Именно оттуда и появляется тот, о ком речь. Высокий блондин с мягким голубым взором в строгом темно-синем костюме останавливается перед капотом машины Маркуса и терпеливо ждет, пока мы окажемся с ним рядом.
– Добрый вечер, – вежливо здоровается мужчина.
Выдавливаю из себя подобие приветственной улыбки, а вот мой спутник даже этим себя не обременяет.
– Через два часа, – сухо проговаривает брюнет.
Закери понятливо кивает, после чего владелец медиа-холдинга оставляет нас, направившись внутрь здания. Мне же ничего не остается, как смириться с тем, что теперь у меня в наличии имеется персональная нянька – он же надзиратель.
– Куда мы? – интересуюсь, заметив, что двигатель автомобиля по-прежнему в рабочем состоянии.
Голубоглазый неопределенно пожимает плечами.
– А куда бы вам хотелось? – задает встречный вопрос и открывает для меня переднюю дверцу с пассажирской стороны. – Маркус сказал, вы собирались за покупками, – добавляет и закрывает дверцу, как только я располагаюсь на сидении.
Значит, ко мне он на “Вы”, учитывая контекст английского диалекта, но при этом обращается к Грину по имени. Интересно…
– Подойдет любой торговый центр, – произношу, как только Закери усаживается за руль и трогает внедорожник с места.
Честно говоря, при себе у меня нет ни единого фунта, чтобы я могла позволить себе приобрести хоть что-то, но тут же главное совсем не покупки.
– Ближайший в паре кварталов отсюда, – отзывается блондин.
Киваю машинально и отворачиваюсь к боковому окну, наблюдая за мелькающей панорамой горящих огней города. Мое подсознание до сих пор там, в той оранжерее редких капризных цветов, так что временная пауза позволяет переоценить произошедшие события… И завести диалог на новую тему.
– Давно вы знакомы с Маркусом? – спрашиваю негромко.
Не уверена, получу ли достоверный ответ. Но и не поинтересоваться не могу. Не потому, что действительно интересно. Просто я должна спросить.
– Давно, да, – отзывается мужчина.
К этому времени Закери останавливает внедорожник на подземной парковке торгового центра, поэтому продолжение следует через небольшую паузу.
– Оранжерея в его доме… С черными орхидеями. Очень красивая, – обозначаю вслух, но не вопросом – скорее намеком.
Ведь мне – вроде как ничего толком не знающей о Грине, должно быть любопытно что за связь такая между этими цветами и татуировкой, благодаря которой англичанин купил меня… то есть контракт со мной.
– Адриан – отец Маркуса, построил ее для своей жены в качестве подарка ко дню свадьбы. Гвен очень любила орхидеи. Всегда лично ухаживала за оранжереей. Большую часть своих дней тратила только на это, – оправдывает мои ожидания голубоглазый и подает руку, помогая выбраться из автомобиля.
Он задерживает взгляд на моем запястье на пару секунд дольше, чем если бы это ничего не значило, а я невольно отдергиваю ладонь, тем самым позволяя рукаву плаща вновь скрыть следы от недавнего связывания. И спешно ускоряю шаг, оказываясь спиной к телохранителю, чтобы было легче игнорировать пристальный изучающий взгляд цвета ясного летнего неба.
– Наверное, Маркус очень любит свою мать, если все еще заботится о сохранности оранжереи, – отпускаю замечание, беря направление в сторону лифтов.
Да, я затрагиваю слишком личный аспект чужой жизни, который, по идее мне не стоит обсуждать, тем более с Закери. Пусть и делаю это намеренно. Именно поэтому и задерживаю дыхание в ожидании дальнейшего.
– С тех пор, как Гвен покончила с собой, Маркус даже не заходит туда, – отзывается мужчина и нажимает кнопку вызова лифта. – Теперь оранжереей занимаются четверо наемных садовников. И то лишь потому, что это являлось неотъемлемой частью завещания Адриана.
А вот это уже открытие…
Нет, не о самоубийстве матери медиа-магната.
– Почему она это сделала? – срывается с моих уст само собой и я снова ловлю на себе сканирующий взгляд Закери, поэтому вынужденно отдергиваю саму себя в виноватом дополнении: – Простите, мне не следовало… – выдавливаю виноватую улыбку.
То ли переигрываю, то ли его просто-напросто совершенно не смущает факт моего оправдания, потому что на лице телохранителя расцветает неестественно радостная усмешка.
– Если бы вам не следовало об этом знать, я бы не стал доводить разговор до такой степени откровенности, – проговаривает он все с той же усмешкой, а через короткую паузу продолжает: – На самом деле, Адриан боготворил свою жену. В буквальном смысле этого слова. Потакал каждому ее желанию, возводя в абсолют. Но Гвен страдала психическим расстройством, что и привело к суициду, – взгляд мужчины вновь сосредотачивается на моем запястье, а заканчивает он совсем мрачно: – Это был ее личный выбор. Приведший к тому, что и отец Маркуса не смог пережить такое горе. Маркус до сих пор не простил ей всего этого… Рассказываю, потому что надеюсь – вы сможете сделать из этого правильные выводы.
Далее в беседе приходится сделать паузу. Створы лифтовой кабины открываются, выпуская оттуда мужчину средних лет в зеленой бейсболке. Он совсем не смотрит на скан и возится с пакетами покупок, на которых обозначен известный спортивный бренд. А мое сердце пропускает удар, хотя внешне я тоже игнорирую присутствие знакомого человека, в итоге прошедшего мимо как ни в чем не бывало… И теперь знаю, что мне следует делать дальше.
Необходимый бутик с увиденным лейблом располагается на третьем этаже торгового центра. Прежде чем зайти туда, приходится обойти с десяток магазинов. Косметика люксового класса, элитный парфюм, дизайнерское нижнее белье… Не собиралась ничего покупать. Но мой не в меру заботливый и предусмотрительный телохранитель решает иначе. И сам платит за все, к чему я только прикасаюсь или на что обращаю внимание. Причем с карты, не имеющей к имени Маркуса Грина никакого отношения.
Должна ли я чувствовать себя неловко в данной ситуации?
Еще как!
Да только плевать на самом деле…
Впрочем, судя по беспристрастному выражению лица Закери, его тоже данный факт нисколько не смущает.
Несколько футболок широкого кроя и лосины, а также парочка комплектов иной спортивной одежды позволяют мне временно избавиться от мужской компании, направившись в зону примерочных. Вокруг очень шумно и многолюдно. Покупателей целое столпотворение. Подозреваю, не просто так. Именно это и позволяет сохранить последующие ближайшие минуты в привате.
– Как ты? – интересуется сходу миниатюрная шатенка, отодвинув штору, прежде разделяющую мою и смежную примерочную кабину.
Взгляд карих глаз придирчиво проходится по мне с головы до ног и ненадолго задерживается на запястьях, совсем как делал недавно Закери.
– Намного лучше, чем ожидала, – отзываюсь негромко.
Женщина средних лет сухо кивает, поджимая губы, и концентрируется на экране своего гаджета, транслирующего видео с тем, чем в настоящий момент занят мой телохранитель. Блондин тем временем со скучающим видом разглядывает пол под ногами, терпеливо дожидаясь моего возвращения, меряя неспешными шагами длину коридорчика в десятке метров от нас.
– Есть вероятность, что Маркус не виновен, – дополняю, слегка поморщившись.
Не уверена в том, стоит ли сообщать о подобном… Вот и неподдельное изумление, застывшее на лице моего куратора, демонстрирует то же самое.
– А не рановато для стокгольмского синдрома? – хмыкает она.
Я тоже растягиваю губы в подобии насмешки.
Судя по отражению в зеркале, получается слишком тоскливо.
– Не похож он на того, кто мог бы сделать… такое, – продолжаю в оправдании.
И сама не пойму кого стремлюсь обелить в первую очередь – свое отношение к Маркусу, или действительно самого Маркуса.
– С чего такие выводы? – напряженно отзывается шатенка.
Она в любом случае примет любые мои доводы, если только на это найдутся доказательства. Но у меня их нет. Только внутренние ощущения. Довольно странные и противоречивые, к слову.
– Такие, как Маркус Грин – эксцентричны и непредсказуемы. А еще расчетливы и умеют тщательно планировать… Думаешь, если он создал для тебя мнимую зону комфорта и видимой безопасности, то это будет всегда так? – по-своему расценивает мое молчание собеседница. – Кажется, ты забыла, что такие как он – намеренно поступают подобным образом. Чтобы забрать все это именно тогда, когда не ждешь, – последнее звучит особенно жестко. – В тот момент, когда он тебя купил, тебе было нечего терять. Но теперь, по его разумению – есть. И даже на секунду не смей забывать об этом. Иначе будет гораздо больнее, нежели сможешь вытерпеть, – делает показательную паузу, а после дополняет значительно мягче: – Тебе не нужно думать о том, виновен Маркус Грин или нет. Просто найди то место, куда он отправил еще одиннадцать девушек, купленных им на аукционе. Этого будет более чем достаточно.
Она не сообщает мне ничего такого, чего бы я и сама не помнила, поэтому согласно кивнуть выходит без особых усилий. Пусть и не согласна с последней ее фразой.
– Его личный аэродром вблизи Рима. В домике, в котором я была, есть отдельная спальня для Маркуса. И я видела там некоторые женские мелочевки, – припоминаю свое первое утро в компании англичанина. – Скорее всего, каждая из девушек побывала там, – подвожу нехитрый итог, и переключаюсь на другую тему: – Еще Маркус знает, что я не Зои Риверс. Авария на шоссе… Он думает, что это сделали те, кто подослал меня. Мне пришлось импровизировать, так что теперь у меня ко всему прочему есть “брат”, который продал меня в уплату карточного долга.
Шатенка болезненно кривится. И заговаривает спустя долгую паузу.
– Это объясняет почему вместо обычного наемного надзирателя Грин приставил к тебе своего друга детства, – протягивает задумчиво и кивает в сторону, где ориентировочно находится в данный момент мой названный телохранитель, пока лично я перевариваю новость. – С аварией мы разберемся. Пока точных данных нет. Но ты хорошо справилась с ситуацией, Станислава, – приободряет, тронув за плечо. – Мы обеспечим тебе новое имя и подтверждение легенды. Ты ведь не называла никаких имен? – уточняет в довершение.
– Нет, конечно, – вздыхаю ответно.
Куратор удовлетворенно улыбается и тут же хмурится, потому что на экране ее гаджета объект слежки покидает прежнее место и направляется к примерочным. Очевидно, терпение Закери заканчивается.
– Как только сможешь раздобыть нужную информацию, без промедления дай нам знать – мы тебя заберем, – проговаривает вместо прощания. – Даже если сигналом будет взрыв от утечки газа, – добавляет многозначительно.
Невольно улыбаюсь ей в ответ, попутно представив себе как это будет выглядеть, и тянусь к одежде, которую взяла для примерки. Успеваю надеть первый из комплектов как раз к тому времени, как штора вновь делит примерочные кабины на две части, а мой сопровождающий обозначает свое присутствие вслух.
– Маркус звонил. Планы изменились. Он ждет нас. Прямо сейчас, – сообщает Закери.
Что ж, не будем заставлять Маркуса Грина долго ждать…
