Текст книги "Трофеи берсерков (СИ)"
Автор книги: Александра Мурри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
На улице раздались новые голоса, властные и уверенные. Все еще, даже проиграв войну, не растерявшие уверенности и чувства собственного превосходства.
– Сундук в фургон, нет смысла отправлять нашу плату в отдельной повозке.
– Жалко что‑ли? – с усмешкой в голосе спросил Ральф.
– Не нарывайся, а подумай головой. Зачем вам еще одна замедляющая общее движение колымага? И охранять сподручнее, когда все ценное в одном месте.
– Лесли прав, Ральф, – добавил Генрис, – так будет действительно быстрее и безопаснее.
– А где женщины? – раздался оживленный голос Райниса.
– Хм, да вон стоят.
Четыре пары глаз устремились к щуплым фигуркам облаченным в старые походные одежды. Оборотни все вместе приблизились к фургону и замершим у него девушкам. Последние непроизвольно прижались друг к дружке плечами и опустили взгляд на землю.
– Мы сейчас выдвигаемся или переночуем в деревне? – Ральф, разглядывая новеньких молоденьких самок, не забывал беспокоиться и о собственном удобстве.
– Здесь негде ночевать. Сами жители в лес уходят или целыми семьями в одной комнатенке ютятся. – Лесли, старшина деревни, говорил спокойным тоном, но чувствовалось, что его не радует происходящее и легкомысленное отношение собеседников к ситуации. – Я отправляю с вами трех своих, должно хватить. Да и нет больше воинов в этой дыре, некого мне с вами посылать. Все в столице Лемосе у nbsp;Ада пробежала вперед и свернула в лес, обогнув их стоянку. До нее доносились голоса охранников, дым и запах жареной на костре дичи. Что ж, пусть они хорошо повеселятся и отдохнут. Только без нее, пожалуй. владыки. Так что, если что произойдет, должны справиться собственными силами.
– Да что может случится? – беспечно и залихватски спросил Райнис. Он красовался перед симпатичными новенькими девушками. Распрямил плечи, встал в вальяжную позу, играл роль уверенного и опытного воина. – Справимся! Обычный сброд нам не помеха.
– Ну – ну. Желаю удачи. – Генрис и Ральф недоуменно переглянулись над головой Райниса. В голосе старшины звучала горечь и пренебрежение.
– Лесли, – Генрис отозвал старшину в сторону, – тебе известно что‑то, что неизвестно нам? – Лесли удостоил рыся мрачного взгляда. По настоящему опытный воин и не плохой старшина, которого уважают жители деревни. Но за год войны Лесли потерял слишком много, и слишком устал, чтобы еще печься о чьем‑то чужом благополучии. Жизнь не радовала покоем и умиротворенностью, сделав старшину равнодушним ко всему пессимистом.
Лис один из немногих, кто понимал, что окончание межклановой войны вовсе не обязательно означает начало спокойной мирной жизни. Прошедшая война была только лишь глупостью, так не вовремя ослабившей кланы оборотней. Как три клана сражавшихся заодно, так и клан беров.
– Мы долго не могли понять, что происходит. Берсерки хоть и не щадили нас, но определенной черты не переходили. А тут… Вырезали целые поселения подчистую. Трупов женщин мы не находили. – Лесли отвел глаза от внимательно следившего за ним собеседника. – Мы не могли понять, пока не нашли чудом выживших, но все равно обреченных на смерть оборотней в более дальних поселениях, ближе к горам. Трупный запах от еще живых, разлагающиеся внутренности, полные безумия и муки глаза. С нашей стороны было милосердием завершить их мучения. – Он испытующе посмотрел на Генриса, следя за его реакцией. Но тот еще не понимал о чем речь, только недоуменно смотрел на Лесли. На худом и изможденном лице лиса отпечаток обреченности.
– У всех в той деревне были гниющие раны от зубов смолгов, – тихо закончил лис.
– Это невозможно… – начал было Генрис, но под пристальным взглядом старшины осекся и замолчал.
Говорить стало нечего. Если это правда… Если лисы не ошибаются в своих выводах, то им всем предстоят нелегкие времена. Снова.
Существа о которых говорил Лесли, стоят по ту сторону черты, отделявшей людей от зверей. Но и от обычного зверья они отличаются тоже, и не мало. Смолги обладают большим разумом, они сильнее любого хищника физически. Первичный, самый сильный инстинкт – истребить конкурентов, подавить и уничтожить, остаться сильнейшими на территории. В их природе заложена ненависть к оборотням, единственным равным по силе, но превосходящим по интеллекту, врагам в этом мире.
Смолги не имеют второй ипостаси. Недолюди и недозвери, на любой вкус, даже на самый непритязательный, они выглядят страшно. Чаще всего смолги имеют общие черты с оборотнями волками, но встречаются и другие виды.
У них длинные жилистые тела, вытянутые лица – морды с узкими глубоко посаженными глазами и звериной пастью. Сильные конечности, они могут передвигаться как на четырех лапах, развивая предельную скорость, как и только на задних лапах, уподобляясь человеку.
Самое опасное оружие, каким наградила их природа, это содержащая смертельный яд слюна. Попадая в кровь живого существа, она вызывает гнойные процессы. Раны не заживают, а зараженная кровь отравляет весь организм, умертвляя ткани и провоцируя разложение. Смерть наступает в течении двух – трех дней.
Такого медленного и мучительного конца не пожелаешь даже худшему врагу. Поэтому слова Лесли о проявленном милосердии к зараженным оборотням в горных деревнях, не были пустым звуком.
Генрис передернул плечами, по позвоночнику прошел холодок.
– Как давно вы узнали? Как давно это происходит? – он пытался взять себя в руки, но голос все‑таки дрогнул. – А беры, как же…
– А что беры?! – от последнего, заданного растерянным голосом вопроса, Лесли не выдержал и в раздражении повысил голос.
Охранники у фургона навострили уши. Как и сестры лисички, жавшиеся друг к дружке.
– Думаешь, наша паршивая межклановая война продлилась столько месяцев, если бы беры сражались только против нас?
Предводитель отряда рысей опустил взгляд и задумался. Действительно, все сражения, что происходили с берсерками, были проиграны. Единственные удачи трех кланов касались тех случаев, когда воинов противника не было в мирных поселениях, или было, но недостаточно. Глупцы… Какие же они все глупцы.
Ни слова больше не говоря, Генрис развернулся и пошел к своим. Ждали его в напряженном молчании. Охранники хотели разъяснений, а уж сестры просто сгорали от любопытства, разных догадок и предчувствий.
– Что там? – первым не выдержал Райнис.
– Потом, – не поднимая взгляда от земли и не замедляя хода, бросил Генрис. – Собираемся, за оставшееся до темноты время надо успеть проехать как можно больше.
Спорить никто не стал, когда предводитель говорил таким тоном, лезть с расспросами не стоило. Воины пошли седлать лошадей и грузить лисьи сундуки с золотом.
Притихшие и настороженные девушки с двух сторон отодвинули ткань со входа в фургон и при свете яркого полуденного солнца разглядывали сидящую у задней стенки Аду.
Пауза затягивалась, ни лисы, ни Ада не произносили и слова. Ни приветствия, ни улыбки, ни движения. Девушки молча, не отрываясь, изучали друг друга.
– Приветствую.
– Ну что…
– Привет, – заговорили они все одновременно, разом и замолчали.
Ада встретилась взглядом с коротко стриженной девушкой и им обеим еле удалось сохранить серьезное выражение на лице. А третья в их новообразовавшейся компании и не пыталась ничего сдерживать, улыбнулась во весь немаленький рот.
– Ну так что, давайте знакомиться? – Лисичка ловко запрыгнула в фургон и удобно устроилась на один из валявшихся на полу матрасов. – Я Несса.
– Ханна, – вторая девушка села рядом с сестрой и вопросительно посмотрела на Аду.
– Ада, – три имени повисли в воздухе как резкие вскрики чаек, ни одна из девушек не спешила продолжать знакомство. Слова о том, как всем приятно, так и не прозвучали. Были имена, последующие звуки убрали, стерли, и осталась только тишина между ними. Непроизнесенные слова и паузы.
Аде все это напоминало какой‑то ритуальный танец вокруг да около костра. Шаг навстречу, два назад. И в тоже время, две сестры начинали ей все больше нравиться, она узнавала в них свои собственные черты, ту же осторожность, затаенный страх и настороженность.
Разница лишь в том, что у Нессы и Ханны имелся хотя бы один близкий, кому они доверяли безоговорочно. Они вдвоем. Ада же всегда одна.
Несса полезла в карман своей старой, подбитой изнутри кроличьим мехом, куртки. Она была явно маловата для девушки, рукава коротки и расположение карманов выше, чем предусмотрено кроем. Лисичка достала на ладошке две кругляшки и протянула новой знакомой.
Ада подозрительно следила за действиями Нессы и теперь еще более подозрительно и серьезно, прищурив свои зеленые глаза, разглядывала протянутую ладонь.
– Хочешь? – спросила Лисичка, очень хитрая Лисичка. То, что она что‑то задумала, написано на ее лице. Слегка поджатые губки, невинные круглые глаза, бровки домиком.
Ханна хмыкнула неодобрительно и отвернулась ко входу, но краем глаза продолжала коситься на сестру и ее подопытную.
Кругляшки на ладони выглядели безобидно, небольшие, коричневого цвета, неровные и бугристые. Что‑то они Аде напоминали, что‑то из далекого – далекого детства. То, что родом из сказки. Из мечты…
Девушка потянула носом и наконец уловила легкий, еле ощутимый аромат пряностей и ванили. Теплый, заманивающий, родной. Запах перечного печенья беспрепятственно и легко проник в Аду и коснулся ее души, едва не вышиб дух. Одно из самых дорогих воспоминаний о родителях вспыхнуло в голове.
Вот мама, нечеткая, рассеянная в лучах света фигура. Но Ада точно знает, что это ее мама. Женщина готовит, вынимает из печки большой поднос с печеньем. Вот папа, кажущийся великаном. Он подходит и быстро утаскивает прямо с горячего подноса пышущий жаром кусочек выпечки. Мягкий женский голос что‑то укоризненно говорит, слов не разобрать, важен сам тембр, теплота и любовь звучащая в родном голосе. Где‑то там, рядом с ними, малышка Ада. Окутанная божественным ароматом дома, семьи.
Дрожащими пальцами она медленно и неверяще потянулась к все еще протянутой раскрытой ладошке. Эти сладости на их кухне в доме главы никогда не пекли. Ада не видела, не чуяла и не ела их больше десяти лет.
Взяла одну печенюшку и посмотрела прямо в глаза Нессе.
– Спасибо, – тихо и очень искренне произнесла Ада. За подаренные ей мгновения, воспоминания, Ада была готова вечно благодарить Лисичку. Продалась с потрохами за печенюшку… Даже не смешно. И извечный Адин черный юмор молчал, у него имелось чувство такта.
Лисичка с сестрой переглянулись, отнюдь не понимающими взглядами. Несса не выдержала, осторожно хихикнула, наблюдая как Ада нюхает печенье, прямо таки дышит им. Оно было уже довольно старым и черствым, Несса испекла примерно неделю назад.
– Проверку ты прошла… – задумчиво протянула, – но все равно ты какая‑то странная.
– Подожди, – Ада неохотно оторвалась от своего сокровища, так и не попробовав, даже еще ненанюхавшись вволю. Но решила, что насладится печеньем в более удобное время, когда никто не будет отвлекать. Очень аккуратно убрала его в нагрудный карман. К сердцу. – Что за проверка?
– Не обращай внимания, дурацкие выдумки Нессы. Сама придумает, сама же и поверит, – посчитала нужным объяснить Ханна.
– Ничего и не дурацкие, а самые проверенные и надежные. И с не прошедшими эти проверки, сближаться нельзя. – Несса с негодованием доказывала свою правоту, спор, видимо, давний. Она еще недолго посопела и продолжила объяснения.
– Зимой, когда нечего есть было, нам дядя привез мясо и еще так, по мелочи, еды всякой. И там лежало немного конфет. Я таких никогда не видела. И не пробовала. Они были круглые, гладкие и прозрачные. Разноцветные шарики, такие хорошенькие…
Ханна закатила глаза от монолога сестры, но Несса этого не заметила увлекшись воспоминаниями.
– У нас тогда подруга в гостях была. Я сделала так, как меня мама учила. Тем более Марин наша подруга… – Лисичка замялась.
– Наша сладкоежка собрала все четыре конфеты. С горящими глазами и закапывая пол слюной, уже хотела их сожрать… – продолжила за сестру Ханна.
– Не сожрать! Попробовать!
– Но решила для разнообразия побыть вежливой и сначала предложила конфетку подруге.
– А та, представляешь… – у Нессы от возмущения аж дыхание участилось, – она взяла и все четыре конфеты забрала. В свои загребущие лапки! Развернулась и ушла, как будто так и надо. Пока я столбом стояла и глазами хлопала.
– После того случая, она новых знакомых этим способом на вшивость проверяет, – закончила Ханна.
– И это надежный способ, говорит о человеке очень много.
Обе сестры смотрели на Аду, слушавшую их с невольной улыбкой. Невозможно не улыбнуться, просто насилие над собой сдерживать улыбку.
Закрывающую вход ткань в очередной раз отодвинули в сторону и внутрь заглянул Райнис. Свою роль крутого парня он усердно продолжал исполнять, чуть прищуренные глаза должны были прожигать девушек насквозь, а приоткрытый и усмехающийся рот призван искушать и завлекать слабый пол. Говорил он нарочито низким хрипловатым голосом.
– Подвинетесь? Для меня место найдетса? – для полноты картины он медленно, так самоуверенно подмигнул, что выглядело уморительно. Во всяком случае, для Ады.
Если серьезно, то Райнис неплохой оборотень, просто он легко поддается чужому влиянию. К тому же молодость требует свое, инстинкты и гормоны срывают контроль настолько, что и так в не очень то хорошо соображающей голове остается одна единственная мысль – хочу самку. А как найти себе ее, хотя бы временную, если он не самый умный, не самый сильный и даже не очень красивый? Да еще и конкуренция между самцами совсем не хилая, можно даже сказать, конкуренция не на жизнь, а на смерть. Молодой, неопытный и в тоже время испорченный, с искаженной шкалой приоритетов, оборотень.
Поэтому Райниса можно понять. И Ада его понимала, в какой‑то степени, но это нисколько не уменьшало испытываемого ею негатива к нему и той компании, к которой он принадлежал.
На заданный уверенным тоном вопрос никто не ответил и после непродолжительного молчания Райнис почувствовал себя чуточку неудобно. Маска самоуверенного самца дала мелкую, но заметную трещинку.
– Двигайтесь, нам еще два сундука поставить нужно. – Вставший рядом с Райнисом Матис подвинул того плечом и даже не обратил внимания, что этим жестом окончательно разрушил создаваемый Райнисом образ. Указал тому на место в иерархии воинов.
И молодой оборотень подчинился, не вспылил, не двинул плечом в ответ, а стерпел и отступил. Ему нечего противопоставить, он слабее и физически и морально.
Три девушки, не сговариваясь, придерживались одной линии поведения – меньше говорить и болше слушать. Лишнее внимание оборотней значит и большую опасность.
Они молча выполнили приказ и наблюдали за погрузкой сидя в ряд у боковой стены. Лишь быстрые, но красноречивые переглядывания говорили об истинном отношении девушек к ситуации и самим воинам. И отношение это было далеко от восхищения.
В выразительных переглядываниях участвовала и Ада, чему она сначала сильно удивилась. Впервые поймав хитрющий взгляд Нессы, Ада не поняла к чему, про что и для чего он. Подумала, что что‑то не так с ней самой. Но потом и она вошла во вкус такого вида общения. Приятно иметь что‑то общее на троих.
Матис постоянно задевал Аду и уверенно ухмылялся. Как он только не навернулся, таская сундуки и не смотря при этом себе под ноги. Когда они с Райнисом пристраивали поклажу в тесной повозке, он так прижимался к девушке, что та, и без того распластанная по стеночке, была вынуждена протиснуться на улицу.
Сестры последовали за ней, потому что Райнис незамедлил начать подражать старшему и более опытному в делах соблазнения другу. Он оттоптал девушкам ноги, проходя мимо в считанных сантиметрах повернул голову и чуть не попал своим длинным острым носом Нессе в глаз. Потянулся даже поцеловать девушку, как бы в шутку.
Определенно, гораздо более безопасно держаться от этих охранников на расстоянии.
Уходя, Матис взял ладонь Ады, сжатую в кулак, и нежно, по его меркам, пожал. Короткие ногти девушки впились в ее же ладонь причиняя боль.
– Со мной лучше по хорошему, Мышка, – тихо и мягко прошептал ей на ухо, наклонился и удерживая Аду рядом, провел носом по ее шее. – Насколько невзрачна ты сама, настолько изумителен твой запах… моя упрямая Мышка.
Девушка застыла, ей было противно это прикосновение и дыхание Матиса на своей шее. Она не могла двинуться, сжатая его руками как тисками. Но то, что он ее держал, даже лучше. Иначе она бы показала свою слабость и убежала, просто сорвалась с места и побежала поджав хвост куда глаза глядят. А бежать от охотящегося хищника ни в коем случае нельзя.
Она непозволительно расслабилась, когда сидела вместе с девченками, окунулась в заветные воспоминания. Ей было хорошо, она забыла бояться, и поэтому не была готова дать отпор Матису. Как мало оказывается нужно хорошего, чтобы забыть о плохом.
Ада замерла статуей, только дрожь страха и омерзения прошла по спине. Оборотень счел такую реакцию для себя удовлетворительной и еще раз сжав до боли Адину руку, развернулся и стремительно пошел к лошадям. Райнис, как привязанный, поплелся за ним.
Отряд был уже готов продолжать путь. Генрис давал последние указания присоединившимся к отряду воинам, а остальные лисы, жители деревни, смотреть и провожать обоз не стали. Их ждали свои повседневные нерадостные заботы, которые за них никто не выполнит.
Несса подошла к Аде и взяла в свои руки ее судорожно сжатый кулак. Погладила и распрямила пальцы. В первое мгновение, еще провожая стеклянным взглядом широкую спину Матиса, Ада инстинктивно дернулась. Хотела выдернуть руку, но встретилась глазами с расстроенным взглядом Лисички и оставила свою руку в ее. Ханна подошла к Аде с другой стороны, выражение ее лица было злым.
– Это что сейчас было?! – прошипела.
Ада кинула на нее мрачный взгляд и увидела искренний гнев и недоумение. Посмотрела снова на Лисичку, та все еще держала Аду за поврежденную ладонь и также смотрела с непониманием во взгляде.
– Вы что, не понимаете? Вы где вообще живете, на этой земле?
– На этой, на этой. Ты не отвиливай от ответа. – Несса потянула Аду обратно в фургон, потяжелевший еще на два сундука с золотом. – Что этому рыжему от тебя надо?
Сестры деловито поправляли разбросанные Матисом и Райнисом матрасы. Соорудили относительно удобные сидения и сели по краям, приглашая Аду в середину между ними.
Они действительно ничего не понимали, две совершеннолетние сестры, выросшие, как выяснилось, все‑таки на этой земле.
Ханна и Несса с любопытством ждали разъяснений Ады, а та растерялась. Не понимала, как сестры могли не понимать, не знать. И не хотела ничего объяснять, было неприятно. Как будто она их вымажет чем‑то грязным, дурно пахнущим. Чем‑то, что никогда не отмоется.
– Вы сами все увидите. – Ада, правда, надеялась на обратное, но прекрасно понимала, что это пустые надежды.
– Поделись с нами. – Несса не привыкла легко сдаваться. – Я тебе вторую печенюшку отдам, хочешь?
Ада беспомощно огляделась. И зачем им все это? Чужие проблемы, когда и собственных достаточно?
– Расскажите лучше о себе? – последняя, судя по скептичным лицам сестер, не очень удачная, попытка увильнуть от ответа.
Она глубоко и прерывисто вздохнула, начать всегда самое сложное.
– В клане рысей меня… Они хотели… – трудно говорить о своей жизни. Ада никогда и ни с кем не обсуждала свои дела. И начинать это делать было странно, страшно, слова ускользали и не складывались в фразы. Ей одновременно и хотелось, и не хотелось делиться этим.
Сестры молчали и внимательно слушали, не торопя, но и не отступая в своем желании услышать правду. И в такой внимательной и доброжелательной тишине, в полумраке фургона, проще начать произносить проблемы вслух и признаваться в страхах. Если Ада когда и собралась бы кому‑либо поведать о себе, то сейчас наилучший момент. И наилучшие слушатели.
– Я росла одна. Со всем справлялась или не справлялась, одна. А когда подросла, мне стал оказывать знаки внимания сын главы. Для меня это было так ново, желанно, я надеялась, я верила, что он делает это искренне. – Ада на мгновение замолчала, вспоминая то время. Свою робкую радость и глупые надежды.
Она еще раз глубоко вздохнула и продолжила.
– Хорошо, что я больше молчала и была слишком боязлива и неопытна, чтобы ему отвечать. Я просто не препятствовала его… поступкам. Он был первым, кто обратил на меня внимание. Все переменилось, когда в присутствии сына, тоже самое стал мне говорить и проделывать его отец. Глава клана Ханнес. А Пасвел смотрел и одобрительно улыбался.
Несса вскинулась и со страхом посмотрела на старшую сестру. Та придвинулась поближе к Аде и протянула руку ей за спину, крепко обнимая сразу и Аду и Нессу.
– Я была просто очередной самкой, которой хотели обладать. Многие. И никому не жалко поделитьса с другом, братом, отцом.
В фургоне повисло молчание. С улицы доносилось ржание лошадей и крики воинов. Скрипели колеса, повозка медленно двигалась вперед.
– Что же ты сделала? – испуганный тихий голос Нессы нарушил наступившую угнетающую тишину.
– Убежала, – невесело усмехнулась Ада. – И стала серой мышкой, – немного радостнее добавила. Она посмотрела по очереди на обеих сестер. Высказавшись, впервые в жизни пожаловавшись кому‑то на судьбу и найдя понимание и даже сочувствие, Аде стало легче. Девочки поняли, не осудили, не насмехались над ее глупостью.
Это очень многое значило для Ады. Может быть даже больше, чем перечное печенье. То из прошлого, а сестры едут вместе с ней в неизвестное и опасное будущее.
– Пасвел погиб в первую неделю войны, я не успела до него добраться. Ну, в смысле… чтобы вылечить. Я бы наверное смогла ему помоч.
– У тебя дар целителя? – удивилась Несса.
Ада кивнула.
Данная новость потрясла сестер. Они только слышали о людях с таким редким даром, которые имели силу вылечить даже самых тяжелых больных.
В их деревне был только простой врачеватель, он много учился своему делу, но лечил сверяясь с толстенными сложными книгами. Бывало, и не редко, что он ошибался. Такие ошибки стоили больным жизни.
Оборотни, обладающие даром целителя, не ошибались никогда. Лечить – их долг, призвание, дар и наказание одновременно. Все знали, что излечивая больных, они отдают частичку себя. Призвание, оно всепоглощающее, целители не могут не лечить. Обязаны это делать, помогать всем, чем могут, лечить и оборотней и зверей. Последние, кстати, часто более благодарны, чем люди.
Дар брал все, взамен же не отдавал ничего. После лечения в душе оставалось лишь пустое место. 'Спасибо' от выздоровевшего безусловно приятно, но чтобы заполнить пустоту, его определенно недостаточно.
Ханна и Несса с новой стороны посмотрели на Аду. В начале их знакомства, всего лишь несколько часов назад, ее поведение вызывало легкую ни к чему не обязывающую симпатию. Весь облик Ады и такой добрый, но маскируемый под равнодушный, взгляд зеленых глаз, заставляли ей верить. Вызывали желание подружиться, чем‑то помочь. Затравленный вид ясно говорил о том, что помощь Аде не помешает.
Теперь сестры испытывали чуть ли не благоговение к своей попутчице. Ее история подобна героической балладе, у которой обязательно должен быть хороший конец.
– Еще чего! – возмущенно воскликнула Ханна. – Так Духу было угодно, чтобы ты не успела. Еще помогать такому скоту…
– Может быть. Но глава клана, хоть и не сильно переживал о смерти сына, но меня обвинял. Считал, что я специально не торопилась на помощь.
Несса сощурив глаза внимательно и очень близко рассматривала Адину кожу на руках и лице.
– А как ты стала серой? Ведь действительно, кожа у тебя странная, – любопытство прогнало страх, глаза Лисички снова засверкали хитринкой и проказливостью.
– Гриб – полевик, серый. Это его пыль. Если ее растереть по сырой коже, то прилипает тонким слоем и держиться около недели.
– Ого! – восхищенно выдохнула Лисичка, изобретательность Ады ее явно вдохновила. – А коже он не вредит?
– Мой опыт показывает, что наоборот. Когда его смываю, кожа нежная остается.
– А рыжий тогда что тебе угрожает? Тоже обвиняет в смерти этого сынка? – вернулась к главному вопросу Ханна.
– Нет. Вернее, не знаю, может и это тоже. Он просто хочет меня поиметь, спор у них такой. И ставки высоки, как я понимаю. Забавно, правда?
Ада смотрела на реакцию сестер. Вся та грязь, о которой она пыталась как можно мягче рассказать, казалось, скатывалась с девушек как с гуся вода. Ада многое бы отдала, чтобы и возможные на их пути события не оставляли своих следов в двух удивительно чистых взглядах сестер.
– Но ты же из правящей семьи, как они смеют?! – возмущалась Ханна.
– У меня нет родителей и семьи, тем более правителей. В клане я на правах приживалки. – Ада снова помрачнела. – Единственная моя ценность и защита, – дар целителя.
– Но… ты совсем ничего не знаешь о своих родителях? – после непродолжительной паузы осторожно уточнила Ханна.
– Мне было пять, когда их нестало. Я помню очень мало. А что‑то спрашивать не у кого.
Сестры переглянулись, обе подумали об одном и том же.
– Одно из требований беров, чтобы женщины были из правящих семей. Если у самого главы нет дочерей, то подойдут племянницы и так далее, по цепочке. Если отдали тебя, то значит, что и в тебе течет кровь правителей.
Аду передернуло, от омерзения.
– Ты хочешь сказать, что Ханнес мой родственник? – прямо, требовательно глядя на Ханну, спросила Ада.
– Да, именно так, – лиса не отвела глаз и уверенно выдержала испытующий и полный отчаяния взгляд рыси.
– Прекрасно. Это же просто здорово! – Ада разразилась громким истеричным смехом. – У меня целая большая и любящая семья есть, а я и не подозревала!
Девушка продолжала хохотать, уже со всхлипами, задыхаясь. Несса положила ей руку на спину и неловко похлопала. Что выражал данный жест, и сама не знала, то ли утешение, то ли поддержку, то ли помощь от удушья и кашля.
– И кто он мне, интересно? Дядюшка, кузен, дедушка?
– Не все ли равно теперь? Ты оттуда уехала и вряд ли уже вернешься, – у Ханны очень практичный взгляд на жизнь, ничего не скажешь.
Но на Аду эта фраза подействовала отрезвляюще. Девушка перестала всхлипывать, успокоилась и невидяще уставилась в противоположную стенку фургона.
– Все так странно… – протянула Несса. – Ада, вокруг тебя столько загадок. Дорога скучной точно не будет.
– Уж лучше бы она была скучной, дурында! – Ханна хотела отвесить сестре подзатыльник за недалекие высказывания, но Лисичка увернулась и показала язык.
– Какие еще условия у беров? – безжизненным голосом спросила Ада.
Ей было больно. И противно. Каким бы дальним родственником ни являлся Ханнес, но то, как он себя с ней вел просто омерзительно.
Город, где Ада выросла, дом главы, они хранили много тайн о ее прошлом. Может быть, ответы на все вопросы о родителях она могла получить только в клане рысей, от оборотней что там жили. Но в течении восемнадцати лет до Ады не доходило ни слова о маме с папой. Единственное, что она слышала еще будучи ребенком, это – заговор, предательство, казнь. И все.
Дух… да она даже имен мамы с папой не помнила! Их как будто стерли из памяти. О чем может быть речь? Вся та история покрыта таким мраком, что в нем скорее пропадешь сама, чем прольешь свет хоть на один из многочисленных вопросов.
И Ада уже сомневалась, что хочет что‑либо выяснять. Слишком гадко на душе из‑за открывшегося родства с главой. Ей очень не хотелось очернять чем‑либо свои воспоминания о семье. Да, она трусиха и еще какая, но в жизни Ады не так много светлых моментов, чтобы начинать копаться и рисковать потерять и их, разочаровавшись.
Ада решила отодвинуть эту историю, вопросы и тайны в дальний уголок памяти. Сейчас не время мучить себя воспоминаниями о смерти родителей. Не время и не место. Реальность подкидывала все новые и новые испытания, и соотношение хорошего и плохого в сложившихся обстоятельствах, явно перевешивало в сторону плохого.
– Насколько нам известно, а известно нам несомненно больше чем тебе, условий было два. От каждого клана потребовали двух девушек из правящих семей и это, девушки, ну… – Ханна замялась и стала выводить руками непонятные пассы.
– Девственниц они потребовали, – закончила за нее Несса, – скромница ты наша великовозрастная, – не упустила возможности подколоть сестру.
Ада хмыкнула. Требования были очень и очень трудно выполнимыми. Беры не ищут легких путей.
Ханнесу повезло, что в его клане была Ада. Во первых, за счет того что она целитель, Ада сошла за двоих. Хм, однако очень предусмотрительно было со стороны владыки оставить ее тогда, тринадцать лет назад, в живых. Иных, подходящего возраста девственниц, в клане рысей, очевидно, не имелось.
– Но если берсерки поставили такие условаия, то к чему вся эта канитель с Матисом? – Ада в задумчивости кусала губы.
Как будто в ответ на ее мысли вслух, снаружи раздалось веселое ржание. Не коней, а как раз таки Матиса и остальных рысей. Отряд проезжал сейчас отдельные мелкие деревни. Вернее то, что от них осталось – пепелища и могилы.
Неожиданно в ткань, прикрывающую вход, что‑то с силой врезалось. Края материи разлетелись в стороны, но внутрь попал только красноватый свет заходящего солнца.
– Что ты даже как следует бросить не можешь. Подбирай давай! – прокричал Матис.
– Да она скользкая вся… – где‑то ближе к фургону произнес Райнис.
– Размахнись как следует! – посоветовал Ральф. Его голос звучал в отдалении, немного тише, чем голоса Матиса и Райниса. Но слова прозвучали жестко, даже с ненавистью.
Девушки переглянулись и Ада быстро поползла к выходу, чтобы закрепить ткань и закрыть вход. Но как только она придвинулась вплотную к выходу и уже взялась пальцами за веревки, болтающиеся в самом низу, материя снова разлетелась в стороны и на этот раз прямо в Аду врезалась отрубленная голова какого‑то оборотня.
Грязная, разлагающаяся, с длинными черными волосами и открытым ртом. Из шеи торчала кость и внутренности. Руки девушки машинально поймали летящий в нее предмет и теперь Ада держала эту голову перед собой, прямо напротив своего лица.
Не могла ни пошевелиться, ни отвести взгляда от пустых глазниц. Она даже закричать не сумела, Аду сковало полнейшее оцепенение.
В щель между полами ткани светил яркий лучь солнца и освещал немую сцену до мельчайших подробностей.
– Знакомтесь, это один из беров! Вот как выглядят ваши будущие женихи! – воины смеялись, довольные своей шуткой.
– Валяется на дороге без дела, а вам может и пригодится. Мышка, ты можешь на ней поцелуям потренироваться! – выдал блестящую идею Матис.
Он, конечно, понимал, что такие шутки могут не понравиться Генрису и трем прилизанным лисам, новеньким в их отряде. Но они в данный момент далеко, повозка отстала от резво скачущих лошадей. А Матису нужно дожать упрямую Мышку. Голова ему очень удачно по дороге попалась. Наглядный пример, так сказать, к кому их везут.
