Текст книги "Ради подруги"

Автор книги: Александра Мадунц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Здесь сижу, – честно призналась Света.

Спорить с этим не приходилось, но удовлетворения ее слова мне почему-то не принесли. Не хотелось среди ночи задействовать профессиональные навыки, однако другого выхода не было. Я должна собраться и так четко формулировать вопросы, чтобы даже двоечник не мог ошибиться.

– Украла?

– Нет.

– Почему?

– Там занято.

Постаравшись выкинуть из головы тут же закравшиеся в нее мысли о туалете, я повторила:

– Занято? Кем?

– Посмотри сама, – простонала моя подруга, и глаза ее наполнились слезами. – Я надеялась, они скоро кончат. А теперь боюсь, это у них до утра. Все жду-жду, а они…

– Ты что – посмотри?! Они меня заметят.

– Не заметят…

Я взглянула на Свету с подозрением. Может, там мыши, и она их боится? И зря проторчала под дверью столько времени? Ну, если она из-за каких-то мышей полночи мотала мне нервы…

Я осторожно сунула голову в комнату. Светало. Какие-то силуэты копошились прямо на полу. Крупные. И в большом количестве. Человеческие, наверное. Но, похоже, им и впрямь было не до меня – они были слишком увлечены. И довольно скоро я поняла, чем именно, поэтому предпочла отвернуться.

– Надеюсь, там с ними есть женщина? – полюбопытствовала я.

– Да. Там Юлечка. А с ней оба охранника. И откуда у них только силы берутся!

– Скоро будет совсем светло. Ты как считаешь, есть смысл дальше ждать?

– Нет. В крайнем случае, они тут же и заснут. Все равно сейф мне теперь не вскрыть.

Я кивнула, и в тот же миг раздался душераздирающий Светин вопль. Вопль, полный такого ужаса, что я бы тут же завопила и сама, если б не потеряла голос, как со мной нередко бывает от шока. И причина для шока имелась! Что-то невидимое, однако, несомненно, смертоносное, схватило меня за шею. Похоже, оно сперва принялось за мою подругу, и вот, быстро с ней расправившись, приступило ко мне. Однако неведомое нечто не знало, как высоко я ценю свою жизнь. Чтобы я позволила жалкому монстру лишить меня возможности вновь и вновь смотреть балет Мариинского театра – ведь не покажут же мне его в загробном мире? Чтобы я осталась без долгожданной летней поездки на море! Чтобы моя любимая мама безвременно стала сиротой – или как там это называется? Чтобы мои студенты не получили к сессии зачета! Чтобы… и я, выйдя из оцепененья, оторвала чудовище от своей шеи. Оно тоже не сплоховало и молниеносно порезало мне руку, вызвав неприятные ассоциации со знаменитым «Кошмаром на улице Вязов» – там ведь у убийцы на каждом пальце по ножу. Замолчавшая было Света снова принялась вопить, и я с изумлением увидела, как по ней движутся сверкающие огни. Движутся и издают звуки, больше всего напоминающие вой противоугонного устройства автомобиля. Эти звуки мигом перенесли меня в мирную домашнюю обстановку, и я успокоилась. Более того, безумно захотела спать. И неудивительно – ведь я слышу их каждую ночь из-под своего окна и приучилась воспринимать как современную колыбельную песенку.

Из кабинета шефа раздались встревоженные голоса.

– Молчи! Бежим! – цыкнула я Свете, и мы быстро помчались по коридору, а через минуту уже были во дворе. Несолоно хлебавши.

На улице я коршуном накинулась на Свету.

– И что это было?

– Ты о чем? – невинно поинтересовалась она.

– О животном. Вообще-то, могла бы и предупредить. Кто у вас там живет? Росомаха?

– Кошка, – вздохнула моя подруга.

Этого моя душа не вынесла.

– Кошка? И из-за обычной кошки ты чуть не довела меня до инфаркта? Зачем в таком случае было так вопить?

– Ну, покричала чуть-чуть, – обиделась Света. – Любой бы закричал, если бы в подобной ситуации на него кто-то прыгнул. Да еще и поцарапал. А кошка у нас от мышей. Я сама ее принесла. С помойки. А то мышей прорва.

– И помогло? – машинально осведомилась я.

– Ха! Ты ее не видела, что ли? Да она и за куском вырезки никуда не побежит, тем более за мышью. В мыши и есть-то нечего – одни кости. Я бы и сама на ее месте мышь есть не стала. А Василису у нас закормили. Еле в дверь проходит.

– Василису?

– Я считала, кот, назвала Васькой. А это Василиса. Иногда смотрю я на нее и думаю: «Вот ведь повезло тебе, Василиса! Миллион красивых и умных кошек всю жизнь мучатся на помойке, а ты благодаря мне катаешься, как сыр в масле. И даже спасибо от тебя не дождешься!» И ведь страшна, как смертный грех, правда?

– Не знаю, – холодно ответила я. – Между прочим, я не имела счастья ее увидеть – было темно. По твоим воплям надеялась как минимум на росомаху.

Интересно, нас успели заметить? Услышать-то, разумеется, услышали…

– Нет, конечно, – с присущим ей оптимизмом махнула рукой Света. – Они наверняка решили, что это Василиса с мышами воюет. Мужики раньше ставили мышеловки, но я запретила. Я часто прихожу на работу первая и не могу зайти в комнату, если вижу окровавленную мышь. У нас такие мышеловки, которые – бац! – и прихлопывают.

Я решила, что вопрос кошек и мышей сейчас не слишком актуален, и перевела разговор на другое.

– Я тебя предупреждала по поводу Юлечки или нет? Вот ты и получила! Если б не она, все прошло бы прекрасно. Ты забрала бы свои бумаги и спала спокойно. И еще от нее получишь, можешь не сомневаться! Она еще себя покажет!

Признаюсь, Юлечку я невзлюбила с первого взгляда. Света подобрала ее на шейпинге, где занималась коррекцией своей и без того очаровательной фигуры.

– Представляешь, – радостно поделилась она, – у нас там есть одна девочка – ну, такая некрасивая! Ни груди, ни талии. Она говорит, что мечтает стать похожей на меня. Но не надеется. Такая несчастная! Я ей подарила свои лосины. Те, зеленые. Пусть порадуется, правда?

Вскоре несчастная Юлечка дневала и ночевала у Светы. В тот период я с этим ангелочком и познакомилась, причем восторга подруги отнюдь не разделила. Юлечка показалось мне особой, умеющей не упустить своего – а часто и чужого. Разумеется, она доверительно сообщила мне, что до встречи со мною думала, что женщина не может быть и красивой, и умной одновременно, однако теперь переменила свое мнение и не устанет благодарить судьбу за эту удивительную встречу. Но я, жестокая, вовсе не собиралась дарить робкой девочке за сей панегирик лосины. Тем более, что их не имела. Наоборот – я предупредила Свету, что общепринятое мнение о том, будто женщина любит ушами, а мужчина глазами, не вполне истинно. В частности, Светин муж – в то время еще актуальный – явно купается в комплиментах, которых раньше в таком количестве ему не перепадало никогда. Моя подруга обиженно заявила, что ее муж не слепой и Юлечкой не прельстится ни при каких обстоятельствах. И что бедненькой девочке не нравится жить с родителями, которые мешают ее личной жизни, поэтому пусть поживет месяцок в гостях.

Спорить было бесполезно. Света разделяла распространенное заблуждение, что страшненькие и необразованные простодушны и благодарны каждому, кто обратит на них внимание. Поэтому их надо опекать – ведь умные и красивые пробьются сами. В результате, например, в скором времени Юлечку поставили вести шейпинг в одной из групп – по словам руководительницы, несчастное дитя не имеет никаких способностей, а ведь на хлеб ей зарабатывать надо! А претендующая на ту же должность Вера весьма спортивно одарена и с легкостью найдет другое место. Список Юлечкиных побед легко продолжить. Кроме меня, не попалась на ее удочку одна Настя, наотрез отказавшаяся бесплатно заниматься с нею английским – несмотря на Светины уверения, что ведь заброшенный эгоистичными родителями ребенок совсем ничего не знает, так надо же его хоть чему-нибудь научить! Настя заявила, что такие, как Юля, все, что им требуется, знают с рожденья. И была совершенно права.

Разумеется, через некоторое время скромная мышка вытеснила Свету из семейной постели, что моя подруга и обнаружила, вернувшись не вовремя домой. Однако Юлечка и тут была оправдана. Она так трогательно описала жестокую борьбу с охватившим ее непреодолимым чувством, твердое решение ни за что, ни за что не причинять боли самому дорогому ей существу – Свете, потом случайное прикосновение руки желанного мужчины… порыв физической страсти, затмевающей разум… ужас от совершенного… понимание того, что со стороны Сережи это была не более, чем жалость… Короче, мое сообщение, что нет худа без добра и Юлечка по крайней мере будет выдворена из квартиры, Света встретила с недоумением.

– Ей и так тяжело, – объяснила она, – так неужели я могу ее выгнать? А то, что она влюбилась в Сережку, вполне естественно. Я тоже в него когда-то влюбилась. Главное, что он любит не ее, а меня. Я вот думаю о другом – не взять ли мне ее к себе на работу? Секретаршей. Работа легкая, платят порядочно, и как раз место освободилось. Не вечно же ей, бедной, за гроши вкалывать. Ты как считаешь?

Я поведала подруге о горбатом, которого исправит лишь могила, и вскоре Юлечка была пристроена. Я надеялась, что на этом она успокоится, получив от Светы все, что могла, однако я ошибалась. Несчастной девочке явно не нравилось тесниться втроем под одной крышей, и она нашла простой выход. В результате, вернувшись как-то с работы домой, Света услышала от своего мужа слова, которые даже ее привычное к речи новых русских ухо выдержало с трудом – и слова эти относились к ней и к ее поведению. Оказалось, что Юлечка живописала Сергею некоторые факты Светиной биографии – и те, которые моя подруга по дурости поведала ей сама, и подхваченные в офисе, – разукрасив их в меру собственной фантазии. Не скрою, скромность – не главное из Светиных достоинств, однако то, в чем обвинил ее муж, неизмеримо превосходило даже самые смелые ее демарши. Поэтому, оскорбленная, она излишне эмоционально высказалась ему в ответ, и, на радость Юлечке, они разругались вдрызг. Развестись, правда, не развелись – подозреваю, что хитрый Сережа, понимая, с кем имеет дело, предпочитал числиться женатым – но расстались. Именно поэтому у Светы и возникла такая нужда в отдельной квартире. И вот теперь из-за все той же… уж не знаю, как ее назвать… мы остались ни с чем! Вот ведь вредная особа!

– Почему она не могла выбрать для своих сексуальных упражнений другое место? – кипела я. – У вас в офисе что, других мест нет?

– Сколько угодно, – грустно кивнула Света. – И она о них знает, это точно.

– А почему ночью? – не прекращала гневаться я. – Дня ей мало?

– Днем мы работаем, – назидательно пояснила мне подруга. – И потом, днем там сидит Борька. А при нем она не может.

– Стесняется, что ли? – не поверила я.

– Нет, но она считается его телкой. А он все-таки замдиректора – величина. Он обидится, если увидит ее с охранниками. А ей, бедной, явно мужика не хватает. С Сережкой они расстались.

Я оживилась:

– Наконец-то приятная новость. Хоть кто-то ее раскусил!

– Да, Сережка сказал, что они не сошлись характерами. Поэтому она вернулась к родителям. А они очень строгих правил. Не позволяют ей домой мужчин водить.

Я пожала плечами. Да уж, результат строгого воспитания был налицо!

– А от Борьки ей проку мало, – сочувственно продолжила Света. – Вот и вынуждена, бедная, изворачиваться. Я, честно говоря, и не знала.

– И чем же ее не устраивает ваш Борька? Ей что, необходим целый легион?

– Два – еще не легион, – подумав, возразила мне подруга, – и три тоже. А Борька последнее время… ну, не очень, чтобы очень. Понимаешь? И почему, абсолютно непонятно.

– Из-за кормов, – машинально ответила я. Дело в том, что брат моей подруги Маши – ихтиолог, специалист по выращиванию осетров, и последнее время его крайне волновала проблема их размножения. Почти во всех питомниках самцы прекрасно прибавляли в весе, а оплодотворять икру отказывались. И лишь после долгих раздумий он понял, в чем причина. Сейчас появилось множество импортных кормов, от употребления которых рыба жиреет, но теряет потенцию. А наших кормов требуется больше, зато все они идут не в жир, а в… в общем, впрок. Это я и поведала Свете.

– Надо же, – изумилась она. – А ведь действительно мысль! Знаешь, Эдик тоже… ну, не очень, чтобы очень. И тоже ест все импортное из супермаркета. Как Борька. Лицо такое стало – поперек себя шире, а потенции нет. Слушай, а правительству нашему, наверное, бесплатно что-нибудь такое выдают. Как ты считаешь?

– Не знаю. С чего ты взяла?

– А ты не замечала? Вот был симпатичный мужик, попал в правительство, в

Думу или еще в какое-нибудь такое место – а через месяц лицо в телевизор не лезет. Не помещается, честное слово! Я давно удивлялась – специально их, что ли, откармливают? Импортными кормами.

– Потенцию понижают, – мрачно предположила я. – Чтобы не слишком быстро размножались. Только я телевизор не смотрю, поэтому их не вижу.

На сей светлой ноте мы и расстались.

Следующий раз Света возникла через неделю, позвонив по телефону.

– Ты ведь любишь театр? – подозрительно сладко спросила она.

– Люблю, – не стала скрывать я. – Особенно Мариинский. А что?

– А Большой Драматический? Имени Товстоногова? – голосом ярмарочного зазывалы настаивала моя подруга. – Он тебе нравится?

– Меньше, чем при жизни Товстоногова. А что?

– Там «Макбета» поставили. Все туда ходят.

Я удивилась. О постановке я, разумеется, знала, однако Светин интерес к искусству был для меня в диковинку. «Все туда ходят». Неужели новых русских отправляют по разнарядке в театр?

– Хочешь сходить на «Макбета»? Бесплатно, – наконец-то перешла к конкретике Света.

– Не отказалась бы.

– Вот и замечательно! Я так и знала, что ты не будешь возражать. Я сразу за тебя согласилась. Так что завтра нам надо встретиться, я передам тебе платье.

Страшное подозренье закралось в мою душу.

– Платье? Зачем мне твое платье? Я всегда хожу в театр в обычном костюме. С пиджаком. Если жарко, его можно снять, а если холодно, надеть. Очень удобно.

– Но я не хожу в таких костюмах, – как нежная мать неразумному ребенку, пояснила мне подруга. – Они сразу что-нибудь заподозрят. Зачем нам это надо?

– Опять на дело собралась? – окончательно поняла я. – На меня не рассчитывай. Хватит!

– Да какое там дело! Я по глазам Юлечки вижу, что она каждую ночь проводит в офисе. Так что дело стоит. Но, понимаешь, тут так получилось… позвонил Гена, тот твой знакомый… ну, глава охранников. И сказал Эдику, что они купили себе на два вечера в неделю ложу в БДТ. Оплатили на год вперед. Здорово, правда? И завтра первый раз туда пойдут. Их пять человек. А мест шесть. И очень хотят, чтобы шестой была я. То есть ты. Очень я им понравилась. Эдик захихикал и передал мне трубку. Я поблагодарила и согласилась.

– Лучше бы ты поблагодарила и отказалась, – отрезала я.

– Да? – изумилась Света. – Но я ведь знала, что ты любишь театр. Я не думала, что ты против. А отказаться я при Эдике не могла. Что тебе, трудно, что ли? Я бы сама с удовольствием пошла, но это ведь невозможно. Парик все еще у тебя, да? Наденешь и пойдешь. Проблема только в платье.

– Платье тоже все еще у меня, так что проблема не в нем.

– Да ты что? – заикаясь от ужаса, выдавила моя подруга. – Не вздумай! Прийти второй раз в ту же компанию в том же платье! Да они тебя тут же раскусят! Ни за что!

«Семь бед – один ответ», – обреченно подумала я. Все-таки театр – место более для меня привычное и приятное, чем офис. В случае чего, скажу, что мы со Светой устроили милый розыгрыш. Даже рэкетиры вряд ли прикончат кого-нибудь за милый розыгрыш, правда? Особенно в людном месте. Поэтому на следующий вечер, облачившись в черный хитончик, я торчала в холле БДТ. Компания явилась до боли знакомая – начальник Гена, его заместитель в галунах (пиджак он сменил, однако блеску не убавил), менеджер Андрей с женой Викой и лучший ученик Артем. Помахав перед билетершей какой-то бумажкой, мы прошли в фойе. Там почтительная дама выдала нам ключ от ложи бенуара, которую мы радостно заполонили.

Откровенно говоря, настроение у меня было приподнятое. Уже много лет не сидела я на таких хороших местах. Моих финансов с трудом хватает на галерку. А тут – и низко, и близко, и мягко. Перед ложей небольшой холльчик с диваном и зеркалом – все в нашем личном и безраздельном пользовании. Лепота! Нам с Викой принесли шампанского, а мужчины с треском открывали банки пива. Правда, пить в ложе я считаю некультурным, но ведь я – это теперь не я! Омрачало настроение одно – запах рыбьего жира. Сколько я ни вертелась, он не прекращал меня преследовать. Лишь через десять минут я с горечью поняла, что пахнет от Артема, бодро пристроившегося рядом со мной. Точнее – от его кожаной куртки, с которой он почему-то не расстался даже в ложе. Не скрою, однажды я слышала по радио совет мазать для сохранности кожаные изделия рыбьим жиром, но не подозревала, что есть на свете мазохисты, готовые этому совету последовать. Три акта в таком соседстве мне не выдержать.

– Тебе не жарко? – дипломатично осведомилась я.

– Нет.

– Снял бы куртку. Во время спектакля будет душно.

– Нет.

– Целый день носить кожаное вредно. Тело не дышит.

– Нет, – мрачно и твердо отвечал на мои инсинуации Артем. Заткнулась я, лишь обнаружив, что все в ложе молчат и с интересом прислушиваются. Только тут я поняла, что мои попытки сорвать с соседа одежду выглядят довольно странно. Поэтому я сунула себе под нос надушенный платочек и перевела взгляд на сцену.

Декорации меня заинтриговали. Сперва я решила, что действие будет происходить в душевой. По крайней мере, с потолка свисали жестяные штуки, сильно смахивающие на душ в Доме Культуры. В качестве второго предмета интерьера выступали железные мостки, похожие на пожарную лестницу, однако расположенные горизонтально. Вот и все. Но при нынешнем уровне финансирования театров, наверное, на большее рассчитывать грешно?

Впрочем, эффектные декорации все равно были бы излишними, поскольку спектакль шел в полутьме. В связи с чем лучше всего я разглядела лицо некоего бессловесного типа в пенсне – пенсне замечательно сверкало. Тип

почти постоянно пребывал на сцене и наверняка символизировал недоступные мне глубины Шекспировской мысли. Правда, иной раз свет загорался поярче – души оказались закамуфлированными лампочками. В эти моменты мне дважды удалось лицезреть плохо сделанные восковые фигуры – сперва таковая изображала призрак, а потом – труп Макбета. Точнее, окровавленную отрубленную голову. Я утешилась было мыслью, что как качество реквизита, так и скудость освещения зато свидетельствуют об умении режиссера экономить, но тут же вспомнила одну из оперных постановок Мариинки со странными декорациями, состоящими из… из… таких странных штучек. Мы тогда тоже считали их дешевыми, пока не прочли в газете, что по оформлению это самый дорогой спектакль последнего десятилетия.

Короче, весь первый акт я боролась с мыслью тихонько переместиться на диванчик в холле и прикорнуть. А во время второго акта я эту гениальную мысль осуществила. Тем более, что от Артемова благоухания у меня разболелась голова. Я даже, почти убедив себя, будто я – Света, а не Катя, в антракте игриво попыталась просто силой стянуть куртку со своего соседа – но не тут-то было. Он держался за нее, как лягушка-царевна за лягушачью кожу. К тому же мне помешал Андрей.

– Ты знаешь, – сообщил он, затискивая меня куда-то в угол, – мы ведь платим все положенные налоги. До копейки.

И он посмотрел на меня странным ожидающим взглядом. Это что, проверка? Он заподозрил, что я – не та, за кого себя выдаю, и в финансах ничего не смыслю? Однако я не лыком шита и ответила так, как полагается:

– В таком случае вы бы моментально разорились.

Казалось, это должно было его успокоить. Но нет!

– У нас очень продуманные законы о налогах, – упорствовал он. – Удобные и справедливые.

Ха, меня на мякине не проведешь! Я тоже могу упорствовать.

– Похоже, вам действительно срочно требуется моя помощь в области финансов. Ваш бухгалтер явно водит вас за нос. Я научу вас, как устроить, чтобы налогов платить фактически не пришлось. Так ведь делают все!

Подобным образом мы препирались до третьего звонка. Покончив с налогами, Андрей перешел к другим проблемам школы охранников и с жаром уверял меня, что самое страшное – это если кто-нибудь из ее выпускников пойдет в рэкет. Но руководители школы, и особенно лично Гена, – святые люди, и свои высокие моральные качества передают ученикам. Поэтому их школу нельзя сравнивать с остальными заведениями такого рода. Остальные действительно поставляют рэкетиров, и лишь они – честных и самоотверженных телохранителей. Мне оставалось только удивляться, что я произвожу впечатление человека, способного попасться на столь примитивную удочку, и я изо всех сил демонстрировала, что воспринимаю его речи как остроумную шутку.

После спектакля мы втиснулись в довольно здоровый серебристый автомобиль. За руль сел тот, который в галунах. Это мне не понравилось. Дело в том, что в антракте все мы продолжили начатое перед спектаклем употребление спиртных напитков, и этот тип усердствовал больше других. Поэтому я пыталась уверить окружающих, что вшестером нам в машине тесно и я с удовольствием поеду на метро. Однако добилась лишь того, что Вика уселась Гене на колени.

– Куда везти? – поинтересовался у меня наш нетрезвый шофер. – Адрес твой какой?

Мои, тоже не вполне трезвые, мозги медленно заворочались. Светиного адреса я не знаю. Помню только наглядно место, и все. Да и вообще, я должна ехать домой. Мне завтра на работу, а дома ждут непроверенные контрольные и недописанные конспекты. Но имею ли я право сообщать, где живу? Не раскроется ли тогда мое инкогнито?

– Куда везти? – настойчиво требовали ответа со всех сторон, и я, не выдержав, честно продиктовала свой адрес. Мне почудилось, что Андрей тут же кинул на меня весьма скептический взгляд, и я сочла нужным добавить, что еду к подруге. Упоминание подруги ужасно насмешило Гену, и он всю дорогу мычал что-то о том, чем именно мы с нею будем заниматься и какого размера у нее… ну, некоторые детали, которых, вообще говоря, у подруг обычно не наблюдается. А Андрей с Артемом смотрели на меня, как два волка. Впрочем, Андрей, возможно, предпочел бы смотреть волком на свою жену, однако счел это небезопасным и избрал меня. Не знаю. Во всяком случае, вылезая из машины, я очень порадовалась, что живу рядом с отделением милиции. Ходят слухи, будто милиция теперь коррумпирована, однако вряд ли меня решатся прихлопнуть прямо у ее стен.

Когда через пару дней я узрела на своей лекции сияющую Свету, у меня, представьте себе, вовсе не возникло дурных предчувствий. Потому что там, где есть уверенность, предчувствиям не место. Я лишь вздохнула и подумала, что было бы жутко обидно попасть в переплет как раз сейчас, когда не за горами долгожданное и желанное лето и мы с Настей даже успели взять в профкоме очень дешевые путевки на пригородную базу отдыха. Поэтому я должна проявить твердость и не поддаваться ни на какие провокации. В конце концов, вот уже три раза я пошла у подруги на поводу, и что в результате? А ничего. Значит, я спокойно могу отказаться. Переживет!

– Знаешь, нам удивительно повезло! – с трудом дождавшись перерыва, бодро известила меня Света. – Вадика уволили.

– Это вашего ленивого охранника? – уточнила я. – А за что?

– За Юлечку. Его застукали с нею в рабочее время.

Я обрадовалась:

– А ее? Тоже уволили?

– Ее застукали в е г о рабочее время, – пояснила Света. – Ее-то за что увольнять? Но дело не в этом. Вадика в офисе ночью не будет, понимаешь! И ее, скорее всего, тоже. А если она и будет, то не в кабинете, а у входа. С Костиком, другим охранником. А кабинет будет свободен! Ну, что скажешь?

Я пожала плечами, а она пару раз подпрыгнула от прилива бодрости:

– Вот сегодня мы все и стянем! И я буду спать спокойно! Ура!

– Так сразу и сегодня, – буркнула я, ощущая, как решимость понемногу меня покидает. У меня не поворачивался язык расстроить столь счастливого человека.

– Именно сегодня! Завтра наймут нового. Я его уже видела. Парень – блеск. Ростом… – моя подруга в восторге оглядела лекционную аудиторию и, не найдя подходящего объекта, указала на первую парту: – Вот к этому приделать вторую голову. Или, – она задумалась, – или полторы головы. Скорее полторы.

В первую минуту видение существа с двумя с половиной головами так меня ошарашило, что я не сразу заподозрила истину. А, заподозрив, осторожно поинтересовалась:

– И как эту каланчу зовут?

– Темочка. Красивое имя, правда?

– Да? А этот Темочка тебя видел или только ты его?

– Разумеется, видел. И не один раз. Да, – изумилась Света, – ты ведь и сама это знаешь. Первые два раза он меня видел как тебя. То есть тебя как меня. В общем, через тебя мы с ним прекрасно знакомы. Так что я сразу почувствовала себя с ним легко и непринужденно. Такой милый!

Я меня ослабли ноги, и я села. Наверное, у кого-то из нас не в порядке с головой. Или у меня, или у Светы, или у Темы. Хотя… возможно, не с головой, а с глазами? Похож ли Артем на слепого? Нет, не похож. А на недоразвитого? На недоразвитого похож… но недоразвитостью тут не обойдешься. Чтобы не отличить меня от Светы, надо быть и слепым, и недоразвитым одновременно.

Я решила поставить точки над «и».

– Ты хочешь сказать, что Артем не заметил, что ты уже не та?

– Что значит – «уже не та»? – обиделась Света. – Мне ж не тридцать еще, в конце концов. Да я и не выгляжу на свои годы.

– При чем тут годы! Его не удивило, что в его офисе и в театре ты выглядела, как я, а потом стала выглядеть, как ты?

– Как я, как ты… – с легкой оторопью повторила моя подруга. – Что ты имеешь в виду? А, поняла! Это все ерунда. Я Темочке все рассказала. Так что он не удивился.

Поскольку я уже сидела, сесть вторично я не могла. Разве что сползти на пол. Но пол у нас грязный, а я в светлом платье, поэтому я предпочла не поверить своим ушам и переспросить:

– Рассказала? Что рассказала?

– Про бюстгальтер, – покорно пояснила мне Света. – Ты разве не помнишь? Мы ведь сразу договаривались – если кого-нибудь удивит, что у меня была такая грудь, я скажу, что у меня специальный бюстгальтер. Знаешь, Темочка так удивился! Собирается купить такой же своей девушке на день рожденья. Как ты думаешь, его девушка красивая?

– Я думаю, – мрачно поведала я, – что он водит тебя за нос. Посмотри на себя и на меня. Мы что, близнецы?

– Потому что ты почти не красишься, – оживилась Света. – Если бы ты стала краситься, я бы подарила тебе французский косметический набор. Фирменный! Давай, а? Тебе очень пойдет. И будешь совсем, как я. У нас половина девчонок ужасно похожи. Особенно когда хорошо осветлят волосы. Ты ведь не забыла надеть парик?

Доля истины в ее словах была. Меня часто удивляло, что на большинстве рекламных щитов изображены особы, удивительно смахивающие на мою подругу, и я лишь недавно догадалась, что дело в количестве и качестве макияжа. Однако между сходством и тождеством дистанция огромного размера.

– Но он ведь был пьяный! – попыталась развеять мои сомненья Света.

– Пьяный он был под конец, – упорствовала я.

– Это ты была пьяная под конец, – засмеялась она, – а остальные с самого начала. Да, видно, что у тебя нет опыта презентаций! Ну, кто ходит туда трезвым? И вообще, при чем здесь Тема? Мы сегодня идем на дело. Другого случая не будет. Я прошу тебя в последний раз. В самый-самый предпоследний! – она помрачнела. – Говорят, сейчас в тюрьмах очень плохо кормят. Особенно во время предварительного следствия. А у меня ведь был гепатит. Печень загублю – как пить дать. Или, может, ничего? Я крепкая.

Я вздохнула и оправилась звонить маме – сообщить, что не приду ночевать. Мама к подобному привыкла – после театра я часто ночую у одной из подруг. А что на сей раз иду на дело, я решила не уточнять.

Правду говорят, будто привычка – вторая натура. Наверное, потренировавшись немного, я бы вполне сумела выполнять хорошо оплачиваемую работу взломщика. По крайней мере, я бестрепетно прошла знакомым путем до Светиной конторы и осталась ждать на облюбованном в прошлый раз месте. Только пожалела, что не догадалась взять с собой складной стульчик.

Стульчика не было, поэтому я стояла. Стояла и стояла. И стояла, и стояла, и стояла. Пока это занятие мне окончательно не осточертело. И, проклиная про себя Юлечку, наверняка из вредности опять примостившуюся в кабинете, я двинулась вперед. Вокруг подозрительно шуршало, но мои закаленные нервы не обращали на это ни малейшего внимания. Пошуршит и перестанет.

В коридорчике, где я в прошлый раз встретила Свету, пустота. Я осторожно сунула голову в кабинет – ага, там какая-то темная фигура. Фигура сидела на стуле с невероятно несчастным видом, и я на миг даже пожалела бедную Юлечку. Может, она нимфоманка и теперь, лишившись необходимой ей дозы секса, страдает на месте былых утех? И вздыхает просто душераздирающе! Потом подходит к сейфу и с отчаяньем бьет его ногой. Сейф в ответ издает гулкий звук, и мне почему-то вспоминается колокол, сбирающий народ на новгородское вече. Не понимаю, почему сплав для колоколов всегда считался великой тайной и непосвященные были не в силах ее отгадать. Производители сейфов явно угадали ее без труда.

Темная фигура, похоже, не ожидавшая подобного эффекта, нервно обернулась. Это Света.

– Ммм… я тут поработать решила, – скороговоркой выпалила она. – А то днем ничего не успеваю. Мешают вечно. А сейчас хорошо – нет никого.

– Нет – так будут, – сурово ответила я. – На твой стук и мертвый придет. Бежим!

И, схватив оторопевшую подругу за руку, я выволокла ее в коридорчик, и мы обе нырнули за первую попавшуюся дверь. И зря! Ни мертвые, ни живые на зов колокола не явились. Зато я с опозданием почувствовала жуткий страх. Меня прямо-таки затрясло, хотя причин, казалось бы, не было… правда, что-то шуршит… – о господи! – и вцепляется мне в шею, да причем с большой силой. Однако я быстро решила, что второй раз тратить мои драгоценные нервы на толстую кошку Василису не собираюсь. Поэтому я цыкнула, тряхнула головой, и глупая Василиса оставила меня в покое.

– Мне кажется, ждать больше нет смысла, – робко высказалась Света. – Никто ничего не слышал.

– Ну и работничков вы себе подбираете! – прокомментировала я. – Одни слепые, другие глухие. А нормальных у вас нет?

– А зачем тебе нормальные?

Меня поразила логичность вопроса. Действительно, будь тут хоть один нормальный, нас давно бы поймали и привязали к позорному столбу, а так все в порядке. Сейчас откроем сейф и возьмем свои бумаги. Чего это Света так долго над ним причитала?

– Не могу угадать шифра, – призналась она. – Ну, все перепробовала! Просто все! И дни рожденья, и даты наших контрактов. Даже номера счетов. Наверное, Эдик поумнел и выбрал какую-нибудь ничего не значащую цифру.

– Не цифру, а число, – машинально поправила я. – Цифр на свете всего десять. Но ты говорила, у Эдика память дырявая. Зачем ему выбирать шифр, который он сам забудет?