Текст книги "Темный мир. Забытые боги"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 4

Таррэн вернулся в Южное крыло лишь поздно вечером – уставший, голодный и злой. Уставший потому, что не рассчитывал на столь длительное сидение на широком, но очень уж жестком кресте. Голодный – потому, что за начавшимся обсуждением будущего Договора, ради которого они с отцом и побратимом, собственно, и явились сюда, им не дали нормально поесть. А злой по той причине, что совершенно не рассчитывал, что предложивший эту идею Совет вдруг начнет упорствовать и хитрить на ровном месте, выискивая в каждом слове подвох, а в каждом движении – тонкий намек на несуществующее превосходство.

Таррэн до позднего вечера был вынужден слушать ту ахинею, которую несли уважаемые рены, и старательно сдерживаться, чтобы не послать их куда подальше. Удивлялся только, как отец все это перенес и еще сохранил силы и терпение, чтобы аргументированно спорить. В конце концов, алиарцы сами нас сюда позвали. Сами предложили Договор о сотрудничестве. Даже набросали основные положения... но там была написана такая ересь, что, прочитав ее, Таррэн буквально онемел. А потом с трудом смолчал, не обложив весь этот Совет красивыми, правильными, но не совсем приличными словами. То есть, не обматерил этих хитроумных уродов, решивших использовать ресурсы Лиары и магию чужаков в собственных интересах.

К примеру, скажем, затронули они вопрос о территориях. Лиарцы на здешние плодородные равнины никогда не претендовали и претендовать не собирались: своих вполне хватало. Они, откровенно говоря, совсем по другому поводу сюда пришли. Однако Старейшины мало того, что не поверили, так еще и смели требовать дать клятву на крови о том, что гости действительно не лелеют планов по поводу завоевания новых жизненных пространств.

Ладно, пусть они боятся и просто стараются учесть все нюансы. Ясно, что Совету необходимо получить определенные гарантии. Но не такой же ценой?!

Дальше встал вопрос с обучением здешних магов искусству лиарцев. Предложили? Да, Старейшины сами подняли эту тему. И гости тоже вроде не против. Но оказалось, Совет, желая познать все тонкости магии Огня, взамен не готов оказать аналогичной услуги! И главное, не впрямую, о нет! Все прописано настолько тонко и виртуозно, что с первого взгляда даже не поймешь! Какая игра слов, какое изящное надувательство! Одни намеки и ничего сказанного прямо! Зато сколько пафоса в речах: высокие обязательства... имеем право... безоговорочное согласие... взаимное уважение... вечные ценности... сбережение культурного достояния... древние законы... правила... этикет...

Когда же Тирриниэль, оторвавшись на мгновение от предложенного "Договора" (чтоб Роинэ им подавился!), впрямую поинтересовался, что МЫ получаем взамен такой откровенности и чем ОНИ смогут ответить на нашу неслыханную щедрость, Старейшины как-то смущенно замялись и многозначительно поопускали глазки. Мы, мол, такие слабые по сравнению с вами, такие беззащитные... поймите нас правильно... прямо овечки!

А дальше – хуже. Они захотели получить доступ к ресурсам Лиары. В частности, к акониту, о котором Таррэн в прошлый свой приход мимолетом обмолвился. Ладно, допустим – материал действительно уникальный, может пригодиться и в другом мире: оружие, магические побрякушки, амулеты, защита. Но они захотели его слишком много, при этом почти ничего за это не платя! Дескать, по-братски подарите нам эту интересную штучку, и мы будем вам очень благодарны! Хотя бы одну, для исследования. Мы ж такие слабые, бедные...

Или еще: намекнули, что были бы не прочь детально изучить существ, в которых превратились, благодаря магии Изиара, исконные обитатели их Священной Рощи. Но без права возврата и без вопросов на тему "куда подевались наши звери"! То есть, Таррэн должен был отдать своих верных хмер непонятно кому, непонятно зачем и в полное подчинение! Не имея на руках даже устного обещания обходиться со своими питомцами достойно! А в ответ услышать снова: мы такие слабые, бедные, несчастные...

И так несколько часов кряду.

В конце концов, даже у Элиара кончилось терпение, и он негромко поинтересовался: а не хотели бы уважаемые Старейшины, чтобы он, скажем, снял с себя Венец Силы и отдал им в неограниченное пользование. Даром. Просто так, по дружбе. Дескать, такие они слабые, бедные, несчастные...

После этого в зале повисла тревожная тишина, а затем сразу десять пар глаз с вожделением уставились на его лоб! Да так жадно, что Эл чуть не полыхнул с ног до головы, угрожая раскрыть тайну обретения своей настоящей силы. Спасло ситуацию только то, что Тирриниэль, которому давно уже надоела вся эта канитель, тихо зарычал, а с его рук случайно сорвался небольшой огонек. Так, всего лишь с голову взрослого эльфа, не больше. Который улетел в сторону дверей, едва их не разворотив до основания. Сжег по пути несколько роскошных кустов. Напугал до икотки стоящих у той стены стражей. Заставил вскрикнуть Эланну, а потом неохотно погас, не долетев до окаменевших эльфов каких-то двух с половиной шагов. После чего Старейшины нервно засуетились, заволновались и очень вежливо заявили, что готовы рассмотреть другие варианты Договора.

Кипя от негодования, Таррэн едва не пнул двери Южного крыла.

Он надеялся провести здесь не больше недели, потому что Эланна уверила его в полной лояльности Совета и обещала всяческую помощь. У них дома остался юный сын, к которому он едва успел привыкнуть. Там же остались Траш, Карраш и Айша со своей сильно разросшейся стаей. Столько дел накопилось за время его длительного отсутствия. С перевертышами необходимо уточнить кое-какие детали насчет Кордонов. Сами Кордоны немного усилить и подновить. У Милле побыть, с нетерпением ожидая рождения третьего внука. Вернее, внучки, да еще и не одной. А теперь выясняется, что за каждую букву в этом проклятом Договоре ему придется драться, с мясом вырывая у Совета право голоса! Что им придется задержаться тут Торк знает насколько времени! Из-за этих многомудрых гадов, которые явно считают себя умнее всех! И из-за их ближайших помощничков, которым давным-давно надо было отрезать длинные уши! Проще, конечно, спалить тут все к Торку, но они вроде уже пообещали мир...

Таррэн же и пообещал, когда покидал Алиару! А теперь так об этом жалел! Прав был отец: меньше, чем на месяц, не управиться. И это при том, что даже он, интриган с огромным опытом, не ожидал подобного, дьявольски искусного саботажа!

– Иррадэ! – процедил Таррэн, быстрым шагом приближаясь к своему временному жилищу.

– Спокойнее, – тревожно покосился на побратима Элиар. – Мы предполагали, что будет нелегко. Тирриниэль сразу сказал, что наверняка произойдет нечто подобное. Правда, масштабы сопротивления оказались просто гигантскими...

– Я не понимаю, чего они хотят добиться!

– Я тоже. Но боюсь, нам придется задержаться и собственноручно переписать весь этот Договор с нуля... или же покинуть Алиару немедленно.

Идущий последним Тирриниэль сердито покосился на Светлого, но промолчал. Только заметно помрачнел и сжал челюсти: кто бы знал, чего ему сегодня стоило сдержаться! Не вспылить, не потерять контроль и не спалить весь этот Совет к Торковой матери. Такой был соблазн избавиться сразу от десяти проблем разом! Только выпусти Огонь, как все разногласия разрешились бы моментально! Однако он стерпел. Остался на месте и даже никого не сжег, как хотелось аж до зуда в сведенных кулаках. Но сделал это не ради Договора. Не ради Эла. И даже не ради скорейшего возвращения домой. Отнюдь. Причина его поразительной терпимости была столь очевидна, что по прошествии пяти лет разлуки буквально вопияла о себе: последние несколько часов он занимался исключительно тем, что тщетно старался не замечать умоляющий взгляд Эланны. Зная о вспыльчивости потомков Изиара, она справедливо опасалась за свой Народ. И Тирриниэль... проклятье... он просто не смог ей отказать!

– Нет, – наконец, вздохнул Таррэн, прекрасно чувствуя состояние отца. – Совет Советом, но Договор должен быть заключен. В противном случае, они найдут способ закрыть Портал или сбить его настройки. А нам это не нужно.

– А разбирать Договор по буковке – нужно? – буркнул Элиар, но послушно прекратил бесполезный спор.

Рен Сорен ал Эверон, выполняющий роль сопровождающего, насторожено покосился в сторону гостей, стараясь заметить малейшие нюансы на лицах раздраженных до крайности чужаков. Все-таки приказ госпожи никто не отменял, а если высокие лорды сорвутся, отвечать за случившуюся катастрофу придется именно ему. Как не справившемуся со своими прямыми обязанностями. Как не успевшему предупредить Совет об опасности. И как просмотревшему эту самую опасность, из-за приближения которой у него уже мурашки бежали по коже: чужаки опасны... Бездна, как же они опасны! Зря Совет их так разозлил. Вот-вот вспыхнут с головы до пят. И что тогда прикажете делать?

Рен Эверон даже начал обдумывать свои действия на случай внезапного пожара, но тут его внимание привлек непонятный шум. Причем, шум, доносящийся четко из Южного крыла, где что-то приглушенно грохотало, падало, вопило нечеловеческим голосом. И то и дело издавало неприятный скрежет, смутно напоминающий звук скребущихся по камню когтей.

Рен Эверон требовательно уставился на двоих местных стражей, чутко охраняющих подходы к гостевому крылу.

– Это еще что такое?

Таррэн и Тирриниэль, заслышав доносящуюся изнутри непередаваемую какофонию звуков, понимающе переглянулись и дружно хмыкнули. Элиар даже отступил на шажок, предоставив высокую честь первым открыть дверь начальнику здешней стражи. Тогда как два остроухих охранника (довольно бледных и растерянных, надо сказать) при виде командира с невыразимым облегчением вздохнули и послушно ответили:

– Мы не знаем, рен. Шумят давно. С час уже, если не больше.

– Внутрь вы не заходили? – нахмурившись, спросил рен Эверон.

– Никак нет, господин. Нам запрещено.

Эльф нахмурился еще сильнее, не заметив на лице Стрегона предельно странного выражения, смутно напоминающего зависть. А затем, на свою беду, решительно шагнул вперед. Опрометчиво толкнул незапертую створку, переступая порог с твердым намерением выяснить, в чем там дело и нет ли чужакам какой опасности на вверенной ему территории. Даже потянулся рукой к родовому оружию, готовый встретить неведомую угрозу лицом к лицу, и... ошарашено замер.

Главный коридор Южного крыла оказался заполнен лениво летающим по воздуху гусиным пухом – нежным, легким, жестоко выпотрошенным из какой-то нечастной подушки. Роскошный ковер, который лежал на полу еще ранним утром, оказался свернут в рулон и вежливо поставлен в ближайший угол. Вдоль стен – ни тумб с цветами, как должно быть в доме любого уважающего себя эльфа, ни красивых тканей, ни статуй, ни других украшений. А вместо них повсюду виднелись глубокие, устрашающие по величине разрывы в зеленых стенах Дворца, медленно затягивающиеся под действием непонятной магии. На полу – сплошное месиво каких-то обломков, каменных осколков, вывороченных с мясом колонн, остатки которых, если приглядеться, еще можно было угадать. Возле одной из открытых дверей, которые Таррэн попросил сделать особенно устойчивыми, сиротливо валялась изорванная в клочья наволочка. Наверняка, та самая, чье содержимое сейчас лениво плавало в воздухе. Рядом – невероятно длинная, жестоко обгрызенная и очень острая щепка, чей кончик словно обмакнули в красные чернила. Под потолком испуганно жались два резко побледневших светильника, число которых еще час назад достигало доброй полусотни. А в противоположной стороне, содрогаясь от творящегося внутри безумия, ходуном ходили каменные стены невесть откуда взявшегося в Южном крыле огромного, сложенного из толстых гранитных плит сооружения. Из распахнутых дверей которого (тоже – покореженных и будто бы изгрызенных неведомым зверем) как раз и раздавался непонятный шум.

– ...рыжий! Гад мохнатый! Как ты посмел поставить мне подножку?! – вдруг донесся до остолбеневшего рена Эверона сердитый голосок Белки. – Мерзавец! Я ж тебя за это сейчас...

– Ха! Сперва догони, а уж потом грозись!

– Вот как? Ну ладно. Сам напросился.

– Кто? Я?! Да я только сказал, что в таком состоянии ты ни за что до меня не-а-у-у-у-у!.. – ланниец взвыл нечеловеческим голосом, и в каменном мешке что-то глухо рухнуло на пол, заставив его гулко завибрировать. – Бел... уй, е-мое, за что?!

– Знал бы, за что, убил бы!

– Да я ж пошутил!

– А я – нет! – что-то с металлическим грохотом врезалось в стену. – Шир, лови его! Быстрее, пока... а, поздно! Ушел, гад! Нэш, не смотри на мой зад с таким кровожадным выражением! Он тебе не по зубам! Мы это уже проверяли, так что если не хочешь узнать... ах ты, сволочь! Нечестно!

– Ха-ха! Против тебя все честно!

– Что-о?! Никак, опять прошлое вспомнил?! Опять трепки захотел? На Вызов напрашиваешься?!

– НЕТ! – в неподдельной панике отозвался невидимый перевертыш. – Бел, НЕТ! Я просто неудачно выразился! Никакого вызова! Я имел в виду, что... ой! Не надо! Стой! Остановись! Только не туда!

– Вот уж не-ет, сами напросились, – зловеще протянула Белка, и в каменной комнате что-то звонко щелкнуло, словно два выскочивших из тайника лезвия. – Я обещал вам игру? Обещал. Вы согласились? О, да. Значит, я имею полное право ее закончить так, как вы того пожелали. Правда, лохматые?

– Твою ма-а-ать... – донеслось до остолбеневших эльфов многоголосое, и шума в Южном крыле стало гораздо больше. – Нэш, мерзавец, мы тебе это припомни-и-им...

– Шир, давай! – властно скомандовала Гончая. – Сейчас мы их с тобой быстро разделаем под орех!

– А то, – усмехнулся невидимый Шир, и внутри каменной комнаты будто что-то взорвалось. Из-под дверей выстрелило целое облако гусиного пуха, словно огромный великан выдул его мощным движением грудной клетки. Что-то глухо звякнуло, бумкнуло, тихо застонало. А еще черед мгновение обе створки с грохотом распахнулись, и оттуда кубарем выкатился всклокоченный, нещадно трепаный, покрытый глубокими кровоточащими царапинами и густо облепленный перьями Лакр – в одних только штанах, босиком и с голой грудью. Правда, отнюдь не сдавшийся и совсем не расстроенный.

Едва замедлив падение и закончив кувыркаться, он проворно вскочил на ноги, и, обернувшись, злобно погрозил кулаком невидимому противнику. А потом увидел вошедших и разом переменился в лице.

– Ой...

Таррэн вопросительно приподнял брови.

– Лакр? Вы что тут устроили?

– Народ, харэ! Посторонние на территории! – вместо ответа зычно гаркнул Охотник, и бедлам каменной комнате мгновенно прекратился. Только щелкнуло что-то тихонько, как встающая на место пружина, да кто-то глухо заворчал, недовольный незапланированным перерывом. Рыжий тем временем выпрямился во весь рост, продемонстрировав завидную мускулатуру. По-звериному отряхнулся (прямо так, всем телом), избавляясь от налипшего на мокрый торс пуха. Наконец, вспомнил о приличиях, торопливо поклонился трем лордам, чуть сузил глаза при виде ошеломленного рена Эверона и, воровато стрельнув глазами на загаженный коридор, пробормотал:

– Добрый вечер, Хозяин. Мы тут разошлись немного, просто не ждали вас так рано, но сейчас все уберем.

В этот момент ему в спину полетела жестоко изжеванная, измятая и потерявшая свою первоначальную форму подушка. А следом и громкий вопль:

– Вот тебе! Получай!

Лакр неуловимо быстро пригнулся, ловко пропуская метательный снаряд над трепаной макушкой, а затем снова выпрямился. Как раз для того, чтобы воочию увидеть, как перепачканная бог знает чем подушка просвистела через весь коридор и бодро встретилась с лицом начальника дворцовой стражи. Чтобы на мгновение там замереть, как-то некрасиво дрогнуть, а потом медленно съехать вниз, по пути отмечаясь мокрыми, отвратительно липкими клочьями пуха.

– О-па, – изумленно замерла Белка, появившись в дверях с еще одной, уже занесенной для удара подушкой. – Кого-то я не того приложил. Рыжий, ты бы хоть вякнул, что тут эльфы.

По губам Таррэна скользнула понимающая улыбка, Тиль просто хмыкнул, отлично представляя себе, во что превратился выращенный сыном каменный лабиринт – один в один, как тот, что был на Левой Заставе. А Элиар прикусил губу, чтобы не расхохотаться в голос: у рена Эверона было такое лицо! Еще бы! Получить в морду изжеванной подушкой! И от кого?!!

Лакр, шаркнув по полу босой пяткой, смущено кашлянул.

– Так я... это... сказал.

– Когда? – удивилась Белка. – Таррэн, не смотри на меня, как на врага народа – я не мог видеть, в кого кидаюсь. Так что этот ушастый тип, можно сказать, пострадал безвинно, за что я дико извиняюсь и слезно прошу у него прощения... Шир! Ты где застрял?!

– Э-э... да как сказать... в общем, Нэша из стены выковыриваю.

– Он что, сам не может?!

– Нет, – пропыхтел перевертыш. – Кажись, его крепко приложило. Еще не очухался.

Белка неодобрительно покачала головой.

– Ну вот. Еще не хватало тратить на него "нектар".

– Не надо на меня ничего... тратить, – со страдальческим выражением на помятой физиономии выполз из дверей потрепанный, исцарапанный, тяжело дышащий Нэш. – Так оклемаюсь. Только покою мне дайте, и завтра опять побегу.

– Хрен тебе, а не покой, – властно распорядился Таш, будучи среди перевертышей за старшего. – Эта ночь твоя – за то, что сам подставился и нас едва не вышиб. Шир – второй. Я – последний.

– Да? А я? – обиделся рыжий.

– А ты стоишь и молчишь в тряпочку, пока я добрый.

Рен Эверон медленно отер с лица налипший пух и, все еще сдерживаясь, коротко поклонился Владыкам.

– Доброй ночи, ллеры.

– Доброй, – вздохнул Таррэн, жестом отпуская Охотников в их комнаты. – Прошу прощения за это недоразумение.

Эльф, не взглянув на опозорившую его Белку даже мельком, вежливо наклонил голову и, резко развернувшись, быстро вышел, до последнего держа на лице бесстрастное выражение. Но даже прихрамывающий и постанывающий от боли в помятых ребрах Лакр многое бы отдал, чтобы увидеть, что с ушастым произойдет за дверью. Больно нехорошим стал его взгляд и слишком уж сильно сжались челюсти, когда он понял, что уже завтра об этом происшествии наверняка будет знать весь Дворец. Точнее, когда он решил, что Белик непременно постарается донести эту страшную тайну до каждого чуткого уха.

– Бел... – начал Таррэн, не дожидаясь, когда гость покинет крыло.

– А я чего? Я не виноват! Это случайно вышло! – затараторила Белка, на всякий случай попятившись. – Нам скучно было, вот и устроили подушечный бой. Не бойся, твою не взяли. И свою подушку я тоже пожалел. Но зато бесхозных тут было навалом, а ты же знаешь, какие зубищи у этих монстров! Раз тяпнут и все! Знаешь, как мне пришлось постараться, чтобы они меня не догнали?!

– Я не об этом, Бел.

– А о чем тогда? О стенах? Да пустяки – зарастут к утру! И пол исправится! И двери восстановятся – ты ж специально то заклятие поставил! Я видел! Так что завтра тут будет чисто, беленько и свежо! Прям как ты любишь!

Таррэн быстро подошел к своей шмыгнувшей носом паре, с ходу подхватил ее на руки и, притянув к самому лицу, многозначительно сузил глаза.

– Я же сказал: я не об ЭТОМ.

– В чем дело? Что такое? – внезапно обеспокоилась она. – Что-то еще не так? Я разве еще что-то натворил?

– Я обещал тебя наказать?

– Э... ну... а-а... но ты же не злишься за тот пустячок?

– Нет, – зловеще процедил молодой лорд. К вящей радости не ушедшего далеко начальника стражи.

– Тогда что такое?! И вообще, куда ты меня тащишь?!

– Куда надо, – недобро усмехнулся Таррэн, пинком распахивая двери в свои покои. – А зачем... знаешь, я намереваюсь досконально выяснить у тебя, для чего этим утром ты, вредная кошка, так бессовестно и нагло...

Что же такого страшного натворил Белик, рен Эверон так и не узнал – закрывшаяся за лордом дверь мгновенно отрезала все посторонние звуки. Однако приглушенный взвизг изнутри он все-таки успел услышать. Как успел рассмотреть широкие усмешки на звероватых физиономиях смертных и неодобрительный жест лорда Тирриниэля. После чего Южное крыло вежливо выпроводило гостя за свои пределы и затихло. До следующего утра, которое тоже обещало стать невероятно трудным.

На следующий день в Зале Совещаний Белка появилась лишь к полудню. Не одна, конечно, а вместе с Широм, который должен был изображать преданного телохранителя и, заодно, показывать ей дорогу к заседающим. Хотя ни в первом, ни во втором Гончая совершенно не нуждалась, потому что, во-первых, за прошедшую ночь уже успела облазить немалую часть Дворца (собственно, поэтому проснулась так поздно), а во-вторых... Шир, когда Таррэн поутру намеренно громко отдал ему приказ «остаться и охранять», только и смог, что не заржать в голос. Но, разумеется, исполнил все в точности и с немалым удовольствием. Иными словами, добросовестно проводил высоких лордов до дверей, напугав вчерашних остроухих стражей клыкастой усмешкой. Затем вернулся, радостно плюхнулся прямо на пол и терпеливо ждал у спальни Хозяина до тех пор, пока уставшая за ночь Гончая не соизволит проснуться.

Сказать честно, он охотно остался бы рядом с Вожаком хоть на весь день, хоть на год, а хоть на всю оставшуюся жизнь – привязала его Белка. Здорово к себе привязала. Но перевертыш не променял бы эту связь ни на что на свете и никогда не предал бы ее доверия. А сожалел порой лишь об одном: что она, как ни печально, все еще не оставила идеи переложить функцию Вожака на кого-то из Старших. И помешать этому, к собственному огорчению, Шир никак не мог. Точно так же, как не сумел этого сделать Рос, вся Старшая стая и, конечно же, несколько сотен обычных перевертышей, которых такое положение дел приводило в отчаяние.

Шир, бесшумно войдя в зал следом за Белкой, тихо вздохнул.

Эх, если бы она только передумала... но как ей это объяснить? И кто рискнет оспорить ее решение?

– Привет, – широко улыбнулась Гончая, обнаружив за круглым столом всю вчерашнюю компанию. – Опять глупостями занимаетесь? Кстати, Эланна, спасибо за зелень – честное слово, я оценил.

Владычица, сидящая, как и вчера, во главе стола, слабо улыбнулась: за прошедшие сутки в ее Дворце почти не осталось слепяще белых пятен. Ни среди ее подданных, ни среди растений, ни среди всего остального убранства. И уже с сегодняшнего утра многим ее эльфам (в том числе, рену Эверону) пришлось срочно поменять свой гардероб.

– Не за что, Бел. Ты есть хочешь?

– Нет еще.

– Тогда, может, присоединишься к нам?

– К вам?! Я что, дурак? – в неподдельной панике отшатнулась Гончая. – Еще не хватало заниматься теми глупостями, которым вы решили посвятить столько времени! Вчера сидели с постными лицами, сегодня сидите... наверное, и завтра тоже усядетесь? А я – нет. Ни за какие коврижки. Лучше уж поброжу по округе и погляжу, как вы тут живете. Не возражаешь?

Леди Эланна качнула головой.

– Нет, конечно. Гуляй, где захочешь.

– Чудесно, – немедленно просияла Белка и, подойдя к Таррэну, звучно чмокнула его в щеку. – Доброе утро, ушастик. Как спалось?

Под ехидными взглядами отца и побратима эльф неловко кашлянул.

– Спасибо. Неплохо.

– Я рад, – хихикнула она. – А вот твоя постель, боюсь, не очень. Кажется, ее снова придется менять.

– Бел...

– Хорошо, хорошо. Не буду никому говорить, что ты опять спалил нам половину интерьера. Причем, особенно пострадали наши красивые двери, за которыми я честно собирался скрыться от твоего гнева. Но у меня мало что вышло, потому что некоторые, когда начинают сходить с ума, совершенно теряют над собой контроль. А в результате всякий раз выходит одно и то же: на моей бедной шкуре снова начинают пылать...

– Бе-е-л! – угрожающе прорычал Таррэн, чувствуя, что еще немного и милая шутка перейдет в откровенное безобразие.

Гончая невинно моргнула, делано не услышав тихих смешков перевертышей.

– А что? Что я такого сказал?

– Кто-то, кажется, собирался прогуляться?

– Ах, да. Конечно, – она расплылась в хитрой улыбке и, потеребив длинное ухо мужа, обернулась к Совету. – Ой! А вас сегодня еще больше! Эланна, кто этот новый тип, который тебя вчера сопровождал, но за один стол со мной не уселся?

Стройный, ошеломительно красивый эльф с угольно-черной гривой и бездонными синими глазами, который действительно промелькнул накануне вчера в свите Владычице, а теперь нескромно сидел рядом с ней по правую руку, недобро прищурился.

– Рен Оганэ ал Аверон, – немного поспешнее, чем следовало, представила новичка Эланна, и Белка громко присвистнула.

– Хрена себе! Старший Род! И наверняка не последний в нем подметала... но я все равно не понял, чего он тут делает? Глава Рода туточки, весь Совет в полном сборе. Обсуждение в самом разгаре... так чего ему надо?!

Рен Аверон-старший метнул в сторону Владычицы быстрый взгляд, еще быстрее переглянулся со старшим сыном, сравнительно недавно получившим право находиться от нее в такой волнующей близи. А Тирриниэль, сохраняя каменное выражение лица, молча ругнулся. Тем временем рен Оганэ смерил Белку долгим взглядом, в котором только слепой не заметил бы откровенного презрения, и величественно отвернулся, считая ниже своего достоинства отвечать полукровке.

– Как-как ты сказала, дорогая, его звать? – тут же нахмурилась Гончая. – Рен Поганэ? Странное имя. Я, конечно, не знаток эльфийских родословных, но на месте его отца все-таки постеснялся бы называть единственного отпрыска столь двусмысленно. Тиль, как считаешь?

Тирриниэль, заметив кислую мину на лице главы Рода Аверон, мысленно усмехнулся. Он еще накануне обнаружил, что этот черноволосый тип весьма неодобрительно косятся на его кресло, оказавшееся почти так же близко к Владычице, как и кресло этого холеного сыночка. Кажется, у кого-то появились свои собственные, далеко идущие планы в отношении будущего Эланны? Точнее, ее возможного замужества и появления долгожданного наследника?

Однажды, еще будучи в Золотом Лесу, в ответ на осторожный вопрос Тиля Эланна случайно обмолвилась, что по возвращении ее ждут некоторые сложности. Но именно теперь эти "сложности" окончательно оформились во что-то конкретное. И Тирриниэль готов был поклясться, что подобный союз Владычица не слишком приветствовала. Хотя, возможно, по каким-то причинам пока не могла от него решительно отказаться.

Тиль, пристально взглянув на побледневшего от оскорбления красавчика, медленно наклонил голову.

– Да, малыш. Я бы не рискнул.

Рен Оганэ нехорошо сузил глаза, метнув на него откровенно недоброжелательный взор, но Эланна, чуя назревающий скандал, мудро поспешила вмешаться.

– Бел, не желаешь ли осмотреть наши Сады?

– Желаю, – с готовностью кивнула Белка. – Только я туда дорогу плохо знаю. Может, твой рен Поганэ мне покажет? Ты как, ушастый? Горазд составить мне компанию? Все равно тебе тут нечего делать – сидишь дурак-дураком, ни хрена не понимаешь, а так – хоть занятие какое-то будет.

Уже четырежды оскорбленный эльф до боли сжал челюсти и, едва сдерживаясь, процедил:

– Возможно. Провожу. Если госпожа прикажет.

– Зачем тебе госпожа? Ты что, не мужик, раз все еще ждешь последнего слова от слабой женщины?

Ушастого после этого буквально перекосило.

– Владычица – не слабая женщина!

– Да-а?! Эланна, он только что прилюдно намекнул, что ты, оказывается, не правительница и даже не женщина, а Торк знает что!

– Прошу прощения, моя госпожа, – в последнем усилии сдержаться эльф обратился к серьезно обеспокоившейся Владычице. – Если вы велите, я исполню любой ваш приказ. Но смею напомнить, что нахождение лаонэ на Высоком Совете противоречит Закону и может быть неправильно воспринято вашим Народом.

– Чего-о? – немедленно сделала стойку Гончая. – Эланна, поясни мне, пожалуйста, что это за слово такое непонятное и как именно этот ушастый меня обозвал?

Леди Эланна слегка побледнела.

– Бел, пожалуйста, не придавай особого значения...

– Нет, ты скажи! Я хочу знать, что это за красивое слово! Вдруг мне понадобится кого-нибудь приласкать, а я и смысла не понимаю! Может, я потом этого же типа тоже соберусь облагодетельствовать? Надо же хотя бы понятие иметь, как у вас принято ругаться!

– Это... – под таким напором Владычица мучительно заметалась взглядом по сторонам. – Лаонэ – это... как бы тебе сказать... если коротко, то это означает, что ты не совсем принадлежишь Народу... то есть, что в тебе есть определенного рода новшество, которое немного отличает тебя от остальных, и поэтому...

Гончая изумленно подняла брови.

– Что-о-о?! Так он меня... полукровкой обозвал, что ли?!

За столом воцарилась недобрая тишина.

– Что, правда?! Меня?! Тиль!

Владыка Тирриниэль нехорошо прищурился.

– В общих чертах, да, малыш.

– Охренеть!

– Понятие "лаонэ" не имеет негативного оттенка, – торопливо вставила Эланна, всерьез опасаясь за исход мирных переговоров. – Бел, рен Оганэ всего лишь имел в виду, что...

Белка стянула с перчатку левой руки и озадаченно потерла нос, блеснув на свету родовым перстнем в виде свернувшегося кольцом дракона.

– Что я не такой, как он. Спасибо, дорогая, это мне и так ясно. Я не понимаю другого: почему этот ушастый придурок, считая себя самым умным, все-таки тебе подчиняется? А если он просто ляпнул языком, не подумав, то какого рожна тогда лезет вперед? У нас дома за это можно и по морде схлопотать. Правда, Тиль? Помнится, Брегариса, который осмелился последним вякнуть тебе под руку... лет, этак, пять назад... ты самолично испепелил прямо там, где стоял! И никто даже не пикнул!

Тирриниэль медленно наклонил голову, откровенно любуюсь враз посеревшими физиономиями и хлюста, и его папаши, и всего Совета, заодно. Которые только сейчас увидели родовые перстни на руках Таррэна и Темного Владыки, сравнили их с перстнем Белки и резко осунулись. Потому что именно в этот нерадостный момент в полной мере осознали, что дрянной юнец на самом деле не просто презренный полукровка, а, как ни жутко это признавать, полноправный член Рода Л'аэртэ. Того самого Рода, два опаснейших представителя которого только что услышали прозвучавшее в их адрес оскорбление.

Рен Оганэ, запоздало сообразив, на кого нарвался, стремительно побледнел. А Белка, забавно наморщив носик, дерзко вспрыгнула на подлокотник ближайшего кресла и задумчиво спросила в пустоту:

– Тиль, как считаешь, этот болван хотел меня обидеть?

– Нет, Бел, – поспешно заверила ее Эланна. – Конечно же, нет!

– М-да? Ты уверена? Тиль, что скажешь? Я должен рассердиться на этого типа или нет?

Тирриниэль, жутковато сверкнув заалевшими радужками, медленно поднялся с места. Еще медленнее погладил пышные кудри невестки и преувеличенно ласково ответил:

– Не волнуйся, Бел. Мы тебя в обиду не дадим.

– А я знаю, – снова просияла она, на мгновение обернувшись. – И знаю, что ты меня любишь! Вот!