Текст книги "Пламя для дракона (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Круол оказался невероятно интересным миром. Единственым в своем роде, потому что больше нигде в Веере не встречалась такая насыщенность естественного магического фона. Сам по себе, конечно, этот факт большого интереса не вызывал (ну, фон и фон, какая разница?), однако то, что он сделал с коренными круольцами, заслуживало отдельного разговора.

Для сравнения автор предлагал представить обычного человека этаким сосудом, сквозь который свободно течет магическая (автор обозвал ее "маной") сила. Через кого-то она проходит беспрепятственно, кто-то, напротив, может управлять ее течением. Последнее, разумеется, относится к магам. Причем, чем больше у мага возможностей накопить и, следовательно, использовать эту силу, тем он могущественнее. В общем-то, оно и понятно. Как и то, что чем больше насыщенность магического поля вокруг, тем легче заимствовать силу извне.

Но вот интересный вопрос – до какого уровня человек может накапливать эту силу? Где предел его возможностей? И что произойдет, если скорость ее притока станет гораздо выше того, что маг сможет использовать или просто пропустить сквозь себя?

Собственно, Круол и есть ответ на этот вопрос. Потому что его обитатели, вынужденные существовать в столь необычных условиях, нашли сразу два пути решения этой проблемы.

Большая их часть, если верить книге, пошла по пути накопления и обзавелась невероятно емкими внутренними резервами, позволяющими собрать огромное количество так называемой "маны". А меньшая, наоборот, приобрела способность пробрасывать сквозь себя гигантские объемы этой самой "маны" в очень короткие сроки. При этом первые в силу медлительности процесса практически утратили способность пользоваться "маной" по собственному усмотрению, а вторые, напротив, обрели невероятную мощь, но стали неспособны ее копить. Такой вот странный выверт природы, когда в пределах одного и того же мира образовались две абсолютно различные касты жителей.

Как следует догадаться, вторая каста очень быстро стала доминирующей и подмяла под себя весь Круол. А со временем разделилась еще на несколько подкаст, во главе которых встали верховные Князья. Под ними находились князья стихийные, под стихийными – старшие, затем – младшие... и так до самых слабых (по местным меркам, конечно) магов, объединенных родственными узами в небольшие, но очень влиятельные Дома.

Значимость того или иного Дома определялась совокупностью уровней силы его представителей. Не потому, что разброс был таким уж значительным, а по той причине, что большинство местных магов, несмотря на все свои возможности, оказалось способно полноценно использовать лишь один вид энергии. К примеру, только огонь. Или только воду. Такое уж у них было проклятие. Или же, наоборот, благо, это как посмотреть. Но зато в своем направлении они действительно являлись сильнейшими в Веере. И с этим было трудно поспорить.

Когда я дочитала до этого момента, то задалась еще одним вопросом: а почему, собственно, такие могучие маги до сих пор не подмяли под себя весь Веер? Систему "Ч-0" зарегистрировали, слава Творцу, около тысячи лет назад, и к этому времени формирование жестко структурированного общества на Круоле полностью завершилось. Однако, судя по тому, что рассказывал мастер Дабош, ни один окрестный мир до сих пор так и не пострадал от своих могущественных соседей. Более того, они даже войны ни одной не затеяли, хотя с их возможностями это было раз плюнуть.

Что это? Великодушие? Милосердие? Отсутствие потребности? Или же круольцы настолько заинтересованы в сохранении своей единственной Звездной тропы, что по доброй воле отказались от завоеваний? Что-то в последнее слабо верилось. Драконы, насколько я поняла, хоть и хранили мир, но в прямые конфликты все же не вступали. А история Оруана говорила одно: рано или поздно тот, кто сильнее, все равно начнет засматриваться на земли соседа. Так что для всего Веера будет лучше, если верховным Князьям никогда и ничего не понадобится за пределами своей странной системы.

С этими мыслями ближе к полуночи я и выбралась из-за стола, потому что влияние дотошного к соблюдению режима браслета стало невозможно игнорировать. Голова, как и следовало ожидать, была тяжелой и гудела, словно медный котел. Глаза от непривычной нагрузки болели, шея затекла. Мысли ворочались тяжело, вяло и немного оживились лишь после горячего душа, под которым я простояла битых полчаса в надежде смыть накопившуюся усталость. Потом я долго лежала, закутавшись в одеяло по самые брови и бездумно глядя в потолок. Мерзла, конечно, поэтому сон опять долго не шел. А когда он, наконец, подобрался вплотную и позволил моему взбудораженному разуму задремать, вернулась старая проблема – перед глазами вновь, как живой, предстал крылатый кошмар, который вчера едва не стал явью.

Правда, на этот раз дракон уже не сидел, а бессильно распластался по влажному полу, но зато его голос звучал гораздо громче, резче, как будто даже с эхом. И этого хватило, чтобы я со стоном схватилась за голову и до утра промучилась в тщетных попытках вытравить оттуда чужой настойчивый шепот.

Как я смогла подняться на свой четвертый урок, сложно сказать. Три бессонные ночи превратили меня в настоящее чудовище – бледно-синее, с воспаленными от недосыпа веками и мутным взглядом утопленника. По дороге до ТУСа меня шатало, как запойную пьяницу. Я трижды пыталась открыть переход, но всякий раз промахивалась мимо расплывающихся завитушек. На уроке почти ничего не слышала – в ушах гудело, будто после кувшина медовухи. Голос мастера Дабоша то казался оглушительным набатом, от которого начинала раскалываться голова, то, наоборот, падал до едва слышного шепота. И тогда я с благодарностью закрывала веки и роняла тяжелый лоб на скрещенные руки.

Ненадолго, к сожалению – нормальные сны, похоже, стали для меня непозволительной роскошью. Потому что всякий раз, когда доводилось закрыть глаза, упрямый дракон неизменно возвращался и продолжал что-то настойчиво шептать. То тише, то громче. То неразборчиво, а то исступленно рыча:

"ПОМОГИ! НУ ПОМОГИ ЖЕ МНЕ! ТЫ ВЕДЬ МОЖЕШЬ!"

Я всякий раз вздрагивала, будто от удара, поспешно растирала лицо и украдкой оглядывалась, боясь, что кто-нибудь заметит мое плачевное состояние. Но мне повезло – последняя парта стала настоящим спасением, так что соседи даже не подозревали, насколько близка я была в тот день к обмороку. А господин Дабош, если и заметил неладное, ничего на это не сказал. Просто проводил сочувствующим взором и, пользуясь тем, что остальные уже вышли, негромко посоветовал:

– Вам следует больше отдыхать, арре.

Я вместо ответа вымученно улыбнулась. А добравшись до комнаты и кое-как умяв обед, из последних сил подхватила тяжелую книгу и потащилась на крышу. Молча отсчитывая про себя оставшиеся часы до зачета и внутренне холодея от мысли, что со мной будет, если я его не сдам.

Каменный дракон встретил меня как родную – надежный, теплый, понимающе-молчаливый. Нежно обнял крылом, обогрел, успокоил. И прикрыл собой от пронизывающего ветра, бессильно завывающего где-то между башен Школы. Забравшись на этот раз на крыло целиком, я сжалась в комок, подтянула колени к груди, прижалась лбом к перепонке и в какой-то миг все-таки забылась. А очнулась уже в темноте, под тихий шелест падающего снега, от странного ощущения, что кто-то ласково гладит мои волосы и горестно шепчет:

"Прости... прости, моя Хейли, я опять не сдержался..."

– Творец! – простонала я, открыв глаза и увидев, что снежные вихри свиваются передо мной в знакомый силуэт. – Ну что тебе от меня надо?! Что ты пристал?!

"Прости, – виновато опустил голову снежный дракон, а затем бессильно уронил крылья и, одарив меня долгим печальным взглядом, медленно истаял в воздухе. – И прощай, мое непокорное Пламя... я больше тебя не потревожу"...

Я замерла, беспокойно обшаривая то место, где только что сидела здоровая рептилия. Ничего. Только ветер и снег. И густая чернота впереди, в которой уже едва-едва угадываются очертания гор.

Что это было? Сон? Видение? Бред? Но почему мне снова так холодно? Почему, если ОН ушел, мне стало так тревожно? И откуда на щеках взялись мокрые капельки, если снег сюда не долетал?

– Творец, что я делаю? – прошептала я, до боли стискивая кожаный корешок. – И что я должна сделать, чтобы это больше не повторилось?

"Помоги!" – сам собой вспомнился умоляющий шепот, и я с беззвучным проклятием соскочила с крыла.

Нет, если это не закончится, я точно сойду с ума! А может, я уже схожу... как мама? Вижу то, чего нет, слышу чужие голоса... а скоро, наверное, совсем перестану отличать реальность от вымысла?

"В любом случае хуже уже не будет, – мрачно подумала я, выбираясь из-под крыла статуи. – Книгу потом заберу. Если выживу, конечно. А нет, так невелика потеря – кто-нибудь другой потом доложит лорду Эреною про загадочный и весь из себя таинственный Круол".

Как добраться до зала с картинами, я отлично помнила. Но в последний момент все же решила не идти знакомой дорогой и не тратить время на возвращение к своему ТУСу. Кажется, господин директор пообещал, что его "зеркала" теперь в полном моем распоряжении? И согласился отдать их в мое пользование, если я смогу пройти хоть одним из них?

– Ладно, – пробормотала я, подходя к той части стены, где лорд создал вчера свой персональный переход. – Я знаю, что ты где-то здесь. ТУСы не бывают спонтанными – это мастер Дабош нам уже успел рассказать. А значит, ты все еще здесь. Только спрятан. Под заклятием, вероятно. Но я обязательно тебя найду... мне очень нужно тебя найти... сейчас... иначе случится что-то очень нехорошее... надеюсь, правда, что не со мной...

Увы. Стена явно не спешила подсказывать и не собиралась демонстрировать мне свои волшебные свойства. Как была холодной и серой, так и осталась, хотя я всматривалась очень внимательно и даже ее обшарила для верности. Однако потом я вспомнила про странную пленку, которой директор накрывал полки с книгами, и призадумалась. После чего обшарила стену еще раз, уже зная, что именно искать, нащупала, наконец, что-то невесомое, накинутое на камень прозрачной вуалью, и рывком его сдернула, с удовлетворением убедившись, что догадка была верна.

Личный ТУС лорда Эреноя оказался гораздо меньше по размерам, чем мой внизу, но мне многого и не требовалось. Только и того, что пнуть кончиком сапога две нижние завитушки справа от "зеркала" и привычно нырнуть в загоревшееся марево, в самый последний момент представив нужный мне коридор. После чего без труда отыскать третью по счету дверь по правую руку, на мгновение замереть перед ней, будто перед прыжком в прорубь, а затем решительно войти внутрь, отрезая для себя все пути к отступлению.

Картина с драконом стояла на прежнем месте – пыльная и все еще никем не тронутая. Ее единственный обитатель по-прежнему лежал у дальней стены, завернувшись в крылья, как в одеяло. Казалось, в нем ничего не изменилось за два прошедших дня... те же тусклые блики на чешуе, те же устало опущенные веки... вот только багровая лужа возле ноздрей заметно расширилась. Да краски на холсте потускнели.

До боли прикусив губу, я подошла вплотную и, поколебавшись, положила ладонь на картину. Она оказалась шершавой и прохладной на ощупь. И уже совсем не походила на тот полный жизни холст, от одного взгляда на который замирало сердце.

– Ну вот, я пришла, как ты и просил. Что дальше?

У нарисованного дракона едва заметно дрогнули губы. А потом что-то изменилось вокруг, края картины внезапно раздвинулись до необозримой ширины, на меня снова пахнуло сырым воздухом подземелий, а до слуха донесся мерный звук падающих капель. Кап-кап... кап-кап... как отзвуки размеренных ударов большого сердца, от каждого сокращения которого по влажным стенам пробегала едва заметная дрожь.

Я замерла, как лань перед прыжком, готовая во весь голос заорать спасительное: "ДОМОЙ!" при первых же признаках опасности. Но забившийся в угол дракон не шевелился. Только тяжелое веко чуть приподнял и взглянул на меня сквозь мутную пленку.

"Ты все-таки здесь..."

Я озадаченно моргнула, но веко так же медленно опустилось, а усталый шепот в моей голове затих, так и не закончив фразу. Я немного постояла, ожидая, что будет дальше. Ничего так и не дождалась. Наконец, все-таки рискнула подойти ближе, убедилась, что мне не показалось, а мой крылатый кошмар действительно выглядит ужасно, и внезапно поняла:

– Ты умираешь...

"Да".

– И умираешь уже давно...

"Я ждал тебя. Но сил больше не осталось".

– Почему? – нахмурилась я, рискнув приблизиться к истощенному дракону еще на шажок. – Неужели больше не к кому обратиться?

Серебристое крыло неожиданно опустилось, и вот тогда я увидела, почему он так плох – на драконе был застегнут железный ошейник. А от него к стене шла толстенная цепь. Так что зря я переживала – чудовищный зверь все равно бы до меня не дотянулся. Даже если бы захотел.

"Цепь – лишь следствие допущенной однажды глупости, – устало вздохнул дракон, не открывая глаз. – Как и твой страх. Я слишком поздно это понял".

– Я уже почти не боюсь, – хмуро откликнулась я, рассматривая ошейник с безопасного расстояния. – Я вообще бояться не люблю. Что ты хочешь?

"Помоги"...

– Да? – справедливо засомневалась я, покосившись на цепь. – А вдруг ты потом опомнишься и все-таки сожрешь, как намеревался? У меня, знаешь ли, большие планы на жизнь, уроки недоделанные...

"Я не причиню тебе вреда, – измученно выдохнул дракон, на мгновение приоткрыв один глаз. – Да мне и не дано загасить твое Пламя. Но если не веришь..."

– Сам говорил, что убьешь, – напомнила я, на всякий случай держась поодаль. – И вообще, ты непоследовательный: то кричал, то пугал и угрожал, то молил... определись сперва, что тебе нужно, ладно? А там и поговорим.

Он только вздохнул. А затем неловко перевалился на бок и, вытянув шею, отвел голову в сторону. Так далеко, что передо мной оказалась лишь могучая грудина, закованная в естественную серебристую броню, от которой даже издалека веяло несокрушимостью.

Пока я раздумывала, что к чему, по чешуе пробежала долгая болезненная судорога. Раздался громкий треск, мерзкий чавкающий звук, тут же сменившийся звуком рвущейся плоти. Мгновением позже в ямке над верхней частью грудины дракона образовалась ярко-красная щель, откуда пахнуло неистовым жаром... а еще через миг меня буквально оглушило мерным и ровным рокотом, в котором отчетливо проступало мощное: тук-тук... тук-тук...

Ой, ты ж господи... выходит, не врут легенды?!

Я остолбенела, во все глаза уставившись на размеренно сокращающийся комок живой плоти.

"Сними, – обессиленно прошептал дракон, отодвигая крыло еще дальше и словно приглашая взглянуть на собственное сердце поближе. – Ты же видишь – я полностью открыт"...

– Д-да уж, – растерянно согласилась я, не в силах оторвать взгляд от жутковатого зрелища. – Всего один удар, и у тебя не останется шансов.

"Вот именно. Поэтому помоги... или добей. Я все равно долго не протяну".

Я отвела, наконец, глаза.

– Ладно, попробую... что-нибудь сделать. Но учти – я в первый раз. И если оплошаю...

Он промолчал, покорно ожидая моего решения. И не шелохнулся даже тогда, когда я, кряхтя, взобралась по толстой лапе и уже с плеча обвиняюще буркнула:

– Ты холодный! Даже через куртку пробирает!

"Прости. Я держусь, но это не всегда помогает".

– В каком смысле? – не поняла я, попутно изучая крепление на ошейнике. Несложное вроде. У нас в деревнях собак на такие сажали. Механизм простой совсем – даже ребенок открыть сможет. Только и делов, что одну петельку приметную с крючка снять, а дальше ошейник сам слезет.

"Чтобы жить, мне нужны силы, – кротко пояснил дракон. – Свои давно закончились, поэтому я тяну твои".

– Что?!

Моя рука тревожно замерла на петельке.

"Тебе холодно, потому что я забираю твои силы, – тяжело уронил он, даже не думая увиливать или приукрашивать правду. – Сперва помногу, поэтому ты и испугалась. Но я учел прошлые ошибки и сейчас беру совсем чуть-чуть, хотя и этого достаточно, чтобы ты почувствовала. Когда мои резервы восстановятся, ты перестанешь мерзнуть. Обещаю. Но это долгий процесс. И его очень трудно контролировать. Поэтому будь осторожней и, пожалуйста, не прикасайся к коже".

– Это как, интересно?! – внезапно разозлилась я, восседая на чужом загривке, как на шипастом заборе. – Взлететь, что ли?! Крылышками помахать, как у тебя?! Так спешу сообщить – не обзавелась еще! Не отрастила, знаешь ли! Тьфу!

Тугая петля, наконец, соскочила с круто загнутого крючка, замок оглушительно щелкнул и раскрылся неопрятным стальным цветком, продемонстрировав моему сердитому взору натертую до глубоких ран драконью шкуру. А следом за ошейником с драконьей холки со звоном соскользнули и цепи. Вместе со мной, едва успевшей соскользнуть вниз и отпрыгнуть, чтобы не зашибло.

Но если я полагала, что на этом все и закончится, а крылатый пленник вдруг радостно воспарит под самый потолок, то меня ждало жестокое разочарование. Потому что дракон, оказавшись на свободе, просто бессильно обмяк, перестав, кажется, даже дышать. Зияющая обширной раной грудь скрылась за безвольно упавшим крылом, да и мерное биение сердца на какое-то время оборвалось. Причем так резко, что наступившая тишина показалась мне оглушительной.

– Эй, ты чего? – забеспокоилась я, когда из натертых ошейником ран щедро выступила кровь. – Помирать, что ли, собрался? Э-эй! Не смей! Я же еще не все спросила!

Тяжелое крыло легонько дрогнуло и медленно, словно бы нехотя укрыло неподвижного дракона серебристым покрывалом практически полностью.

"Мое имя... – он проурчал какой-то нечленораздельный набор шипящих и рычащих согласных, среди которых явно выделялись "р", "х" и "ш", а потом со вздохом добавил: – Можно просто Рэн. Но сейчас тебе пора, Хейли... если ты останешься здесь, когда я усну, то можешь погибнуть. А я обещал тебе не вредить".

– Даже так? – неприятно удивилась я. – Ладно. Принимается за "спасибо". Счастливо оставаться, Рэн.

Из-под крыла появились широкие ноздри с застывшими кровяными дорожками на чешуе, а затем и крупный зеленый глаз с вертикальным зрачком. Дракон внимательно взглянул на меня, при этом узкая полоска зрачка растеклась широкой кляксой на всю радужку, затем снова собралась в щелку. После чего, наконец, виновато спряталась за кожаным веком.

"Прости. Я очень тебе благодарен. Но если ты не уйдешь, моей выдержки может не хватить. Тебе известно, что такое голод?"

Я только махнула рукой и отвернулась. Такого разочарования мне уже давно не доводилось испытывать.

"А чувство, когда ты висишь над пропастью, держась лишь на одной воле, и видишь протянутую руку, но при этом понимаешь, что любым неосторожным движением можешь утянуть спасителя за собой?"

– Все-все, поняла! – сдалась я и попятилась подальше от сонного ящера. – Больше на рожон не лезу! ДОМОЙ!

"Я буду ждать тебя завтра, Хейли, – тихо проурчал дракон, когда вокруг меня задрожали и начали стремительно расплываться стены мрачного подземелья. – Как ждал все двадцать шесть лет со дня твоего рождения"...

Я охнула и, не удержав равновесие, все-таки свалилась на злополучные табуретки. Укололась, конечно, больно ударилась, порвала перчатку на левой руке. Хотела было засыпать проклятого дракона стремительно набегающими вопросами, но спрашивать оказалось не у кого – нарисованный зверь уже ничего не слышал. Свернувшись клубком, он безмятежно спал, засунув морду под крыло. А рядом с ним, посверкивая стальными краями, лежал расстегнутый ошейник, и неопрятной грудой валялась тяжелая цепь, при виде которой я зябко передернула плечами и, недолго поразмыслив, все-таки решила не рисковать.

Глава 7

Следующим утром я впервые проснулась сама, без понуканий. И с приятным удивлением обнаружила, что чувствую себя гораздо лучше, чем накануне. Надо же. Всего одна ночь без сновидений, а какой результат...

Шустро умывшись и собравшись, я даже завтрак проглотила с аппетитом. Более того, не наелась, впервые за несколько дней. И приятно удивилась во второй раз, когда, мимолетно подумав о добавке, тут же получила в свое распоряжение второй поднос. С горячей, еще дымящейся кашей, большим куском свежего хлеба и внушительной кружкой парного молока, приведшего меня в полный восторг.

В класс я на этот раз явилась первой и уже с порога вдруг обратила внимание на некоторые детали. В частности, на недавно вымытый пол. На витающий в воздухе аромат свежей хвои. Неровно расставленные в три одинаковых ряда парты числом аж в целых девять штук, при том что учеников было всего пятеро. На два узких зарешеченных окна, при беглом взгляде на которые удавалось рассмотреть лишь громаду соседнего корпуса и медленно кружащиеся в воздухе снежинки. Семь ассиметрично повешенных полок по правую руку от входа, где цвело и пахло зеленое изобилие... уделив им всего несколько секунд своего резко обострившегося внимания, я как-то неожиданно поняла, что в горшках ласковых рук садовника ожидали целых двадцать семь видов разнообразных растений. Причем ни одного из них я прежде не видела, а разницу уловила лишь по строению листьев и форме бутонов.

Озадачившись недавно сделанными открытиями, я в некоторой растерянности поправила неровно стоящий столик, чтобы он образовал идеальную прямую с остальным рядом, и села, чувствуя себя так, будто зашла сюда в первый раз.

Все в этом классе казалось знакомым и незнакомым одновременно. Я все это раньше уже видела, но почему-то не замечала мелочей. Вот и сейчас вдруг обнаружила, что из всех парт моя была самая новая. Та, что стояла между мной и столиком лорда Риера, напротив, выглядела потертой, а на ее столешнице, в углу, куда особо не смотрят, чья-то дерзкая рука нацарапала слово "дурак", правда позабыв указать, к кому именно это относится. На спинке стула Тиссы какой-то шутник нарисовал чернилами веселую рожицу. А рядом с преподавательским столом нашелся не только стул, но и приземистый шкафчик с закрытыми на ключ стеклянными дверцами, и, оказывается, даже укрытый листьями какого-то пышного растения сундук...

Когда за спиной послышался легкий хлопок, я все в той же растерянности оглянулась и с каким-то новым чувством уставилась на подходящего паренька. Матиас шел к своему месту размашистым шагом, двигаясь между партами, как лось среди хрупких кустов. Куртка на его груди была небрежно распахнута, на лацканах висело несколько хлебных крошек, небрежно приглаженные волосы топорщились в разные стороны, а хитро прищуренные карие глаза смотрели на мир с вызовом.

Появившаяся мгновением Тисса выглядела, напротив, неловкой и затюканной. Теплый костюм явно был для нее непривычен, она без конца теребила меховой воротник и пыталась одернуть куртку, а походка девочки смотрелась столь неуверенной и даже неуклюжей, что я впервые подумала о том, что бедняжка, возможно, родилась в теплых краях и ни разу в жизни не носила ничего тяжелее сандалий. Так что тяжелые сапоги, наверное, казались ей самой неудобной обувкой на свете.

Риер и последний мальчик... кажется, его звали Иридан... появились из ТУСа с небольшим опозданием. Они вышли друг за другом, едва не столкнувшись и явно этому не обрадовавшись. Причем, если темноволосый паренек с неизвестного мне мира все еще что-то дожевывал на ходу, попутно пытаясь застегнуться, то юный лорд, как всегда, выглядел безупречно. Брюки разглажены, куртка вычищена, сапоги блестят так, что смотреть больно... волосы причесаны, пробор сделан идеально, а на породистом лице снова – выражение надменной скуки и тщательно укрываемое презрение к простолюдинам.

– Доброе утро, арре, – как почувствовав, что все собрались, вынырнул из ТУСа господин Дабош и, не дав нам времени даже поприветствовать друг друга, тут же указал молодым людям на парты. – Занимайте свои места, мы начинаем...

Кстати, я только теперь заметила, что мы, не сговариваясь, сели так, чтобы оказаться на максимально возможном удалении друг от друга: я и Риер – на двух крайних стульях в последнем ряду, рыжеволосая кроха с Дирана – на втором ряду точно по центру, а оставшиеся мальчишки – зеркально повторяя наши с Риером попытки отдалиться. Только на первом ряду, словно им не хотелось иметь с нами ничего общего.

Еще одна странность заключалась в том, что мастер Дабош начал урок сразу, вместо того, чтобы сперва по обыкновению зажечь светильники. В зимнее время светает поздно, поэтому в классе царил полумрак, но учителя это, кажется, не смущало. Вот только если слушать в темноте еще было можно, то когда в ход пошли артефакты с изображением Веера, дело стало совсем плохо. Я, потерпев несколько минут, в конце концов не сдержалась и, мельком покосившись наверх, позволила себе маленькую вольность – мысленно заставила загореться пару крохотных светильников у себя над головой.

Мастер Дабош никак не отреагировал на эту дерзость, а вот мальчишки все-таки обернулись. И, обменявшись быстрыми взглядами, один за другим последовали моему примеру, сумев осветить класс на весьма приличном уровне.

Учитель на это едва заметно улыбнулся и, наконец, одобрительно кивнул, из чего я заключила, что эта провокация была продумана заранее, а наше обучение, по-видимому, будет не только постоянным, но и всеобъемлющим.

Другая непонятность случилась со мной ближе к концу занятия, когда мастер Дабош, заметив мой рассеянный вид, неожиданно соизволил поинтересоваться прошлым материалом и как бы между делом спросил, почему жители мира Грож никогда не выходят на поверхность. Я, занятая в тот момент больше анализом собственных ощущений, чем лекцией, сперва растерялась, но потом нашла в себе силы сосредоточиться и, все еще смутно понимая, к чему нас ведут, сумела припомнить несколько ключевых моментов его рассказа. В частности то, что из-за слишком высокой активности местного светила жизнь на поверхности этого мира оказалась невозможной – в полдень там вода в котелке закипала за пару минут! Без всякого огня! Поэтому местные жители благоразумно перебрались туда, где попрохладнее, и построили свои города под землей. Причем построили так здорово, что их самый большой город – Ирредобоор – вошел в список чудес Веера. И вот этот-то факт я очень хорошо запомнила.

Но по мере того, как я заставляла себя вспоминать дальше, детали всплывали в голове все легче и четче. Я словно заново пережила учебный день, во второй раз прослушав ту самую лекцию. И это было настолько необычно, что, даже ответив на вопрос, я еще долго пыталась сообразить, каким образом это сделала.

После урока, будучи все еще в глубокой задумчивости, я вернулась в комнату и, перекусив, тут же отправилась на крышу – сперва забрать у одного дракона недочитанную книгу, а потом навестить второго. Нарисованного. Чтобы спросить у него все, что не успела вчера.

Книга, к счастью, никуда не исчезла, а то возникла у меня такая мысль по дороге наверх. Но за сутки на нее никто не позарился, да и магия Школы не стала ее отбирать, как другие учебники. Вот было бы скверно, если бы забытый мной томик всплыл потом в кабинете директора, а после бы выяснилось, что я бросила его, не читая... бр-р... не хочу о таком даже думать. А мне еще зачет по Круолу сдавать... и уже скоро.

"Ты выглядишь гораздо лучше", – заметил Рэн, едва я нырнула в картину.

– Ты тоже, – хмыкнула я, удовлетворенно его оглядев. Серебристый ящер заметно оживился, чешуя на его боках снова стала поблескивать, раны на груди и на шее закрылись, из-под носа исчезла засохшая кровь, да и встряхнулся он при моем появлении очень даже бодро. Встать, правда, не рискнул – для него потолок оказался слишком низким, – зато вытянулся всем телом, повернул ко мне громадную морду и, положив ее на скрещенные передние лапы, испытующе посмотрел.

"Не боишься?"

Я медленно покачала головой. Беспокойство, конечно, еще было, но какое-то вялое. А вот страх куда-то ушел. И дракон это тоже почувствовал.

"Хорошо-о, – его губы растянулись в некоем подобии улыбки. – Вопросы задавать будешь?"

– Сколько угодно, – улыбнулась я в ответ и, ощутив легкий сквознячок, зябко поежилась. – Опять с меня силы тянешь?

"Это неизбежно. Но я рад, что ты так быстро восстанавливаешься".

– Сколько тебе требуется времени, чтобы поправиться?

"Зависит от тебя, – дернул плечом Рэн, и от этого излишне резкого движения со стены позади него сорвалось несколько мелких камушков. – Как будешь меня подпитывать, так и взлечу".

– А ты разве умеешь? – задала я самый дурацкий вопрос в мире.

Рэн негромко хмыкнул.

"Когда-то умел".

– А теперь?

"Теперь я – призрак, заключенный в темницу собственного разума. Плохо быть зависимым от постороннего предмета... – он тяжело вздохнул. – Но на ближайшую вечность ничего иного мне, увы, не светит".

Я озадаченно помолчала, а потом осторожно уточнила:

– Так ты... не настоящий дракон, что ли?

"Настоящий. Был. А сейчас – просто дух, привязанный к этой треклятой картине".

– А кто тебя к ней привязал?

У дракона недобро блеснули глаза.

"Тот, кто вызвал. Только он напрасно старался – драконы не подчиняются никому. Даже если они призрачные".

Я снова поежилась.

– И давно ты тут... э-э... сидишь?

"Давно. Но это – долгая история. Не думаю, что ты захочешь потратить все свои вопросы на нее".

– Разве у меня мало времени? – насторожилась я, исподволь рассматривая неяркие блики на серебристой чешуе.

Дракон шумно выдохнул.

"Где-то с полчаса. Дольше здесь находиться небезопасно".

– Хорошо, – сразу поверила я. – Не буду тебя искушать. Но мне все равно нужно выяснить, откуда ты узнал мое имя? И почему я так долго видела тебя во снах?

"Дракон всегда чувствует, когда рождается его Пламя. А ты – мое Пламя, Хейли. Поэтому я тебя и позвал".

– Прости, я что-то плохо сегодня соображаю...

"Рождение Пламени – как яркий росчерк искр в вечернем небе, – печально улыбнулся Рэн, подтягивая крылья ближе. – Как озарение. Вспышка... однажды ты вдруг просыпаешься и видишь перед собой Цель. Новый путь. И вступаешь на этот путь в надежде не ошибиться. С нами такое бывает лишь раз в жизни, Хейли. Но я сразу почувствовал, что в Веере появилось что-то родное. Почувствовал тебя. Ровно двадцать шесть лет и семьдесят четыре дня назад. И с тех пор искал, надеясь, что ты услышишь и все-таки придешь".

Я осторожно отступила назад, с беспокойством косясь на громадного ящера.

– Дай уточню, ты сейчас говоришь о... Всадниках? Хочешь сказать, что я и ты... и что все эти сказки – правда?!

Рэн громко фыркнул.

"Еще не хватало! Нет у меня никакого Всадника! И никогда не будет!"

– Но тогда как же...? – окончательно растерялась я. – Прости. Я совсем запуталась. И, кажется, вообще ничего не поняла.