Текст книги "Игрок Фемиды (СИ)"
Автор книги: Александра Лимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Эй-эй… у меня красные дни календаря, ты что?.. – я попыталась отстранить его голову.
– Я тут прочитал на досуге, что таблетки действуют с первого дня. Ты же выпила их? – Антон, дождавшись моего кивка, удовлетворённо улыбнулся, склоняясь к мои губам.
– Нет, подожди, мне неудобно… и это не гигиенично… и вообще неправильно… Антон, прекрати!.. Это не ненормально!..
– Это охуенно. – Опьяненно выдохнул он, прихватив зубами мою нижнюю губу и и руками сжав тело так, что я пошевелиться не могла. – Лен, просто замолчи, не мешай Леше ругаться, а мне пытаться взять тебя на столе.
– Антон, ты извращенец… – убито прикрыла я глаза, глядя на не прекращающую ругаться трубку, и не в силах сопротивляться ни кипящей крови в жилах ни его одуряющему натиску. Он стянул с меня футболку, пробегаясь горячим языком по линии нижней челюсти, когда я откинула голову.
Я снова едва сдержала стон, прижимаясь к его груди и обнимая за широкие плечи.
Антон лукаво заглянув в глаза, прижал палец к своим губам, улыбаясь и расстегивая ремень.
Я, с трудом сглотнув, кивнула, принимая правила игры.
– Минут десять у нас есть. – Оценивающим взглядом посмотрев на свой все еще разрывающийся телефон, тихо заключил Антон, облизывая мои губы, и сжимая пальцами мои ягодицы.
Справились мы за меньшее время. Почти одновременно. Я сдерживая вскрик, едва не прокусила себе губу, когда оргазм разорвал разум к чертям. Антон, нагнав меня последним движением бедер, громко выдохнув сквозь стиснутые зубы, зарылся лицом в мои волосы на плече. Я, повернув голову, поцеловала тяжело дышащего Антона в висок, обвивая шею.
Он слабо усмехнулся, хотел было что-то прошептать, но быстро взял телефон и громко, несколько хрипло ответил:
– Разумеется, проверил и прогнал по базам. Чистый он, нигде не числится.
– А чего не отвечаешь тогда? Два раза уже спросил… – намного спокойнее произнес неведомый Леша. – Тох, ты чего-то в последнее время часто тормозишь, давай уже завязывай со своей ебучей…
Окончания я не услышала, ибо Антон, досадно поморщившись вообще отключил звук. Чмокнул меня в нос, помогая слезть за стола и перевел телефон в обычный режим. Прижал трубку к уху плечом и первым пошел в ванную хлопнул меня по ягодице, томно улыбнувшись. Я цокнула, сдерживая улыбку, и думая об идиотизме который твориться со ной и который так мне нравится.
Я выходила из душа, промокая волосы полотенцем и кутаясь шелковый халат, когда проняла, что Антон на кухне не один. Громко смеялась Сашка, пытаясь дать команды радостно тявкующему Гармошке. Что-то негромко говорил Славка, хмыкающему Антону. Облачившись в более пристойную одежду я вышла к Зиминым.
Славка с Антоном уже обувались у порога, Сашка сидела рядом, почесывая двумя руками пузо Гармошки, поймав мой взгляд многозначительно улыбнулась, указав глазами на свою сумку на комоде у входа Очевидно с «чаем».
Антон, проникновенно нас просил никуда из дома не выходить, потому что он со Славкой едет за город и в случае чего они сразу приехать не смогут. Мы с Сашкой слаженно покивали, уже продумывая куда свалить. Славка, глядя на свою жену, с кристально честными глазами, удрученно вздохнул, и показал кулак, заставив ее подавиться от сдерживаемого смеха.
Время текло неторопливо. Мы с Сашкой приговорили первую бутылку белого полусладкого, и уже подходили к эпилогу у второй с красным полусухим. Тянуть что-то из бара Антона не позволяла ни совесть ни крепость градусов тех бутылок, поэтому мы опечалились, сообразив, что время уже за десять вечера и алкомаркеты закрыты. Подумав, я вспомнила неплохую забегаловку на вокзале и вроде она даже была круглосуточной. Вызвали такси и поехали.
Когда я ждала в машине, пока Сашка выбирала нам «чай», мне позвонил Антон. В машине играло радио, звуки которого, видимо, прекрасно проходили через мой динамик, потому что Антон, протяжно вздохнув, первым делом спросил:
– Лен, где вы?
– На вокзале. – Честно ответила я.
Антон снова тяжело вздохнул и произнес:
– Зимин, собирайся, они уже на вокзале. – На заднем фоне послышался громкий рык Славы: «какого хуя?! Говорил тебе давай их в квартире закроем!»
Я расхохоталась и посмотрела на прозрачную витрину магазина, где рассчитывающая с продавцом Сашка поднимала зазвонивший у нее телефон.
– Где конкретно вы находитесь? – ровно спросил Антон.
– В такси. – Я не сдержалась и заржала. – Антон, отбой тревоге, мы за бухлом сюда приехали, сейчас домой поедем.
– И почему я был морально готов к тому что вы уже в поезде…. – пробормотал Антон. – Скажи Сашке, чтобы заканчивала врать Славке, что вы едете в Магадан. Он уже весь на говно тут изошел, а у нас впереди еще одна встреча.
Я хохотнув, отключилась, и попросила веселящуюся Сашку не доводить Славу, чей ор был слышан даже на расстоянии. Она, гоготнув, признала, что все ему наврала и мы едем домой.
Дома мы снова занялись распитием алкоголя, через часа два приехали мужики и хмурый Слава отбуксировал свою пьяную но такую веселую жену к порогу. Мы с ней попрощались, обещав друг другу непременно собраться в какой-нибудь кафешке по нашем с Антоном возвращении, заставив Славку с Антоном многозначительно переглянуться и нахмуриться.
Когда они ушли, я завалилась в кровать, подтянув к груди, легшего в ногах Гармошку.
– Сегодня сексуальная тигрица не появится? – поинтересовался Антон из гардеробной, стягивая с себя вещи.
– Нет. – Буркнула я, поворачиваясь на спину и опуская на пол ногу, потому что поймала вертолёты.
– Жаль. Я могу ее позвать, у меня есть хороший виски. – Усмехнулся Антон, падая рядом и пытаясь притянуть меня к себе.
Я вяло посопротивлялась, и протянув руку вцепилась в тумбочку, уговаривая свой вестибулярный аппарат, кружащий мир, что все нормально, все стоит на месте и ничего кружится.
– Ты все еще не чухаешь, где твоя грань. – Усмехнулся Антон, огладив мою протянутую руку. – Причем нигде не чухаешь.
Я хотела что-то ответить, но уснула. День воскресения я мучилась с похмельем. Толи бухло на вокзале паленое (кто бы сомневался), толи я старею. К понедельнику меня отпустило, я собрала свои пожитки в чемодан Антона, и села за просмотр объявлений о продаже квартир. К обеду приехал Антон и кинул на стол передо мной отрицательные результаты своих анализов. Вовремя, конечно.
Вылет был вечером, довезли до аэропорта Зимины, и проводили нас. Я с удивлением смотрела на самолеты сквозь большие окна в зале ожидания, когда мы прошли через регистрацию и досмотры.
Антон, положивший руку мне на плечо с улыбкой шепнул, что ради такого выражения лица, он готов хоть каждую неделю меня куда-то возить. Я смутившись, отвела взгляд от белой громадины в которую нас должны были посадить, чем вызвала негромкий смех Антона.
Наши места были у окна, и Антон подтолкнул меня к иллюминатору. Я, прочитавшая вчера рекомендации для туристов путешествующих в Эмираты, удивленно приполняла бровь, заметив как недалеко от нас усаживается девица в микроскопическом топе.
– Это раньше в Эмиратах сурово относились ко всему. – Правильно расценив мой взгляд, заметил Антон. – Я уже лет десять туда отдыхать летаю, друзей всех подсадил. Раньше было лучше, с развитием популярности этой странны, туда хлынул поток туристов, и ч каждым годом требования все мягче…
– Ну не так же… – неодобрительно кивнув в сторону девицы, произнесла я. – А где ты еще был?
– Да так всего и не упомнишь. Вообще планирую денег заработать и под конец жизни весь мир объехать. Когда дети уже вырастут, внуки подрастут и ты ворчать будешь еще больше, чем сейчас. – Хохотнул Антон, поцеловав мои пальцы.
Я фыркнула, отняв руку и уставилась в иллюминатор, пытаясь сдержать улыбку. Чуть погодя спросила, куда бы ему хотелось еще раз съездить..
– Амстердам. Гремучее сочетание европейской цивильности и бесконечного порока.
– Это там где анашу можно курить? И еще ряд наркотиков легальны? – зевнула я, глядя в иллюминатор.
– Ну, там тоже свои правила. Траву курят не везде, и еще пропорции смешивания с табаком надо соблюдать…
– Ты курил? – удивленно посмотрела я на него, как-то не вязался его образ с наркотой
– Нет. Трава мозги сушит, а я им зарабатываю, – он достал телефон и переключил его в режим полета. – Друг у меня там живет. Вечно молодой, вечно пьяный. Можем туда в январе слетать на твоих каникулах. Там красиво очень, тебе понравится.
Я снова фыркнула, и положила голову к нему на плечо, тронула его пальцы, лежащие на его колене. Антон чмокнул меня в макушку и переплел наши пальцы, подарив странное екнувшее в сердце чувство.
Было дико. Прилетели мы ночью. Аэропорт Дубая поразил размахом. У нас конечно тоже не маленький, но этот больше раза в два. А потом люди удивили. На регистрации, паспортном контроле, в дьюти фри все вежливо улыбались, заставляя меня смущенно улыбаться в ответ. Антон заказал машину от аэропорта и подписав документы и расплатившись с вежливым индусом получил ключи и повел меня к огромной парковке аэропорта.
– Ты сам сядешь за руль? – недоверчиво глядя на приветливо мигнувший черный внедорожник Ягуара.
– Да. – Кивнул Антон, загружая чемодан во внушительный багажник. – Я уже без навигатора здесь езжу.
Сев в белый кожаный салон, я почему-то подумала об ипотеке. Антон, негромко насвистывая ту самую похабную мелодию, которая у него на повторе в машине была, с интересом копался в настройках консоли. У меня было ощущение какой-то нереальности происходящего. Я оглядывалась вокруг. Запускаемый двигатель мягко мурлыкнул и вы выехали с парковки.
Я очумело пялилась в окно, когда мы въехали в город, чувствуя себя дикаркой на оплоте цивилизации. Высокие блестящие небоскребы, широкие красивые улицы, идеально ровные дороги, отлаженное дорожное движение, яркие вывески магазинов и ресторанов, люди, и вообще все-все!..
Антон, не сдержавшись фыркнул, с упоением глядя на мое удивленное лицо, чуть ли не носом прижавшееся к оконному стеклу, когда мы проезжали мимо линий бесконечных автосалонов с громоздящимися за ними небоскребами.
– Смотри, там, – он ткнул пальцем в величавого блестящего гиганта, мелькающего между небоскребов. – Бурдж Халифа. Самое высокое здание в мире. Китайцы все собираются побить рекорд, никак не соберутся. Вид со смотровой площадки отменный. Завтра вечером съездим, там еще поющие фонтаны, тоже впечатляюще.
Я, неэтично открыв рот, с восхищением смотрела на сталактитоподобную громадину, купающуюся в огнях и протыкающую шпилем ночное небо. Я читала вчера в интернете про это здание, но такого масштаба представить не могла.
– Завтра туда поедем? – Удивленно повторила я.
– А ты рассчитывала на пляже кости греть? – он, усмехнувшись, потрепал меня по волосам, перестраиваясь для заезда на огромную развязку. – Я расписал неплохую развлекательную программу, мы же отдыхать приехали. А у моря можно и в Турции поваляться.
Отель тоже впечатлил. Надо себе челюсть что ли подвязать, а то отвисает постоянно. Чувствуя себя ребенком, я жадно осматривала интерьер лобби, все время порываясь схватиться за руку Антона, чтобы, засмотревшись не упасть. Но так как в этой суровой стране подобное поведение не приветствовалось, постоянно приходилось себя одергивать. А номер напоминал квартиру Антона. Тот же стильный минимализм, только в более светлых, пастельных тонах. С балкона открывался шикарный вид на бескрайную черную во мраке ночи гладь с белой линией пустого пляжа прямо у отеля. Зажмурившись от удовольствия, и чувствуя в груди странное дрожание, медленно втянула в себя мягкий морской бриз. Как будто не со мной. Вообще нереально.
Антон подошел ко мне сзади, обнял, прижал к себе, целуя в волосы.
– Нравится? – тихо спросил он.
Я, греясь в его руках, довольно покивала, не в силах выразить все свои чувства словами.
– Это только начало. – Тихо хмыкнул Антон, поднимая мою руку и убирая кисть себе за шею. – Завтра с утра съездим в соседний Эмират, поныряем с аквалангом. Оттуда в молл, там часы хорошие продают, а то эти уже год ношу. – Он встряхнул рукой, перекатив золотой браслет. – Вечером в Дубай…
– А мы где? – растерянно спросила я.
– В Шарже, здесь тише, чем в Дубае. И пляж на первой линии у большего числа отелей. Эмираты это как наши соседние города, только расстояние значительно меньше. – Негромко пояснил Антон. – Послезавтра в столицу съездим, там друзья живут, и есть пара впечатляющих развлечений… В аквапарк съездим. Сад цветов, сафари, а потом… не помню. Заказал прыжок с парашютом, но день не помню… на вертолете обзорно вокруг Дубая полетаем, но я снова не помню, на какой день заказал. В ежедневнике записано… Потом…
– Антон. – Я повернулась к нему, приложив палец к его губам. – Я…
Растерянно замерла, с замершем сердцем глядя в теплые голубые глаза. Не знала, что вообще сказать. Ощущение дикой нереальности происходящего. Но чувство теплого морского ветра на коже, его рук на моих плечах… Господи…
Отчего-то засаднило в горле, я, пристав на цыпочки потянулась к его губам, обняв за шею руками. Он ответил на поцелуй, улыбаясь мне в губы и потянул в номер.
С аквалангом мне нырять понравилось, вообще красиво. Правда, жадно осматривая демонстрируемый инструктором подводный мир, периодически забывалась от восторга и пыталась дышать носом, начиная паниковать, что не получается. Антон каждый раз это замечал и успокаивающе тормозил меня за руку, показывая пальцем на рот и внимательно глядя в мои очумелые от происходящего глаза. Я успокаивалась быстро и благодарно на него смотрела, все чаще желая успокаивающего ощущения его пальцев на своем теле.
Вечером, как и обещал, поехали к Бурдж Халифе. Вблизи эта громадина вообще наводила благоговейный ужас. А со смотровой площадки вид был настолько шикарный, что я старалась лишний раз не моргать, впитывая все это в память. Антон, довольно хмыкая, с удовольствием читал печати восторга с моего лица, заставляя иногда смущаться но не в силах сдержать восхищения от всего происходящего.
Прошвырнулись по огромному торговому моллу, где я увидела абсолютно магазины всех брендов которые я знала и дохрена тех, которых не знала. Антон чувствовал себя здесь как рыба в воде, чем вызывал у меня стойкие ассоциации с местными жителями и чувство благоговения.
Он купил себе часы. Стоимость их выходила в половину стоимости моей планируемой ипотеки. Глядя на него во все глаза, я мысленно повторяла только одно – нельзя считать чужие деньги. Нельзя.
Антон, заметив мой ошарашенный вид, подозвал продавца и ткнув пальцем на меня что-то быстро сказал по-английски. Я, сообразив, что это значит, умоляюще посмотрела на продавца и отрицательно замотала головой. Антон настаивал. Я начала злиться. Он стал настаивать больше. Понимая, что неприлично ругаться в общественном месте, я подхватила его под локоть и пошла на выход. Антон взял протянутую ему продавцом коробку с часами и недовольно пошел за мной.
Впрочем, я прекрасно понимала, что обижаться на него, показывающего мне этот новый красивый мир по меньшей мере неблагодарность. И уже гораздо более спокойным тоном упрашивала ничего мне не покупать. Он конечно не особо обрадовался, но промолчал.
Каждое утра начиналось часов с восьми, а день заканчивался где-то в одиннадцать, иногда даже без секса. Потому что я, перегруженная впечатлениями, могла вырубиться на середине, и дишь крепко обнимала его широкие плечи, чувствуя себя в тепле, безопасности и счастье. Антон надеялся на тигрицу, о чем глумливо мне сообщил в один из вечеров, поставив на тумбочку виски, пока я, устало сдирая с себя одежду, прокручивала воспоминания о горках в аквапарке, думая где я могла заработать этот нехилый синяк на руке.
– Я раньше сдохну, чем прлснется тигрица. – Упав на Антона, лежащего на кровати, я виновато потерлась носом о его подбородок, и опустила голову на плечо, сказав, что я сейчас пару минут полежу и пойду в душ. Он осторожно обнял меня, нежно оглаживая пальцами спину и поцеловал в висок. Стало тепло и приятно. Хорошо и спокойно. И меня вырубило раньше, чем истекли отведённые мной себе пара минут.
На следующий день меня ждало еще одно открытие – я даже никогда не подозревала, что могу кричать от страха. Но американские горки меня вынудили это сделать, и сошла я оттуда со вставшими дыбом волосами и бешено колотящимся сердцем. Антон в качестве утешения купил мне мороженое и старался не особо смеяться, при виде моего удивленного вида, когда я пробовала вкуснейшее мороженное в своей жизни.
– Антон, а пошли еще! – неожиданно для нас обоих выдала я, оглянувшись на жуткую хрень, которая несколько минут назад едва не заставила меня поседеть от ужаса. – На этот раз я точно не буду кричать.
Соврала. Орала еще сильнее и слезно умоляла остановиться, особенно когда нас несло к мертвой петле. Антон смеялся как ненормальный, сжимая мою руку вцепившуюся в перекладину.
Потом, Антон желая дать мне эстетическое удовольствие повез в сад цветов, величественный прекрасный. Антон уже привык моей отвисшей челюсти и просто наслаждался моими эмоциями, иногда фыркая, когда я особенно сильно восхищалась и челюсть моя отвисала сильнее. А потом еще пустыня… Другой аквапарк на искусственном острове и сафари в пустыне, окончившееся вкусным ужином и катанием на верблюдах.
Постоянно чувствуя себя ребенком в большом удивительном парке увлечений, я смотрела на Антона иногда не скрывая обожания. Он с упоением читал это в моем руке и целовал ладонь, улыбаясь глазами.
Мне так хотелось прижаться к нему, хотя я была так перегруженна впечатлениями до подергивающегося глаза, но сдерживалась. Сначала из-за того, что вокруг улыбающиеся добрые люди, живущие по другим традициям, а потом из-за дурацкого чувства стеснения. Я видела его совсем с другой стороны. Надежным, сильным, заботливым. Где-то внутри все часто пробуждалось чувство немеющего дрожания и я все чаще ловила себя на мысли, что хочу взять его за руку.
Вечером, за два дня до вылета, мы собирались к его друзьям в Дубай. Антон предупредил, что мы там выпьем, ночевать у них он не хочет и арендовал номер рядом с их домом. Потом зачем-то велел мне одеться потеплее. Сам натянул свитер, джинсы и сверху куртку и покидав в рюкзак наши документы, вышел из номера сказав что ждет в лобби.
Ждал, положив рядом с собой на диван два мотоциклетных шлема. Я неуверенно проследовала за ним на стоянку отеля, где рядом с арендованным Ягуаром стоял мотоцикл.
– Снова БМВ? – усмехнулась я, стараясь скрыть страх.
– Зимин прав, и лучше немецких машин еще ничего не придумали, – Антон с наслаждением осматривал чудо немецкой мысли.
Я, уже не скрывая нервозности, сказала, что на мотоциклах не ездила. Антон, застегивая на мне кожаную куртку, удовлетворено улыбнулся уголками губ, куспокаивающе провел пальцем по щеке и протяну свой телефон с наушниками.
– Плейлист подбирал специально. Тебе понравится. И музыка и ощущения. Главное держись за меня, и не вздумай вести телом, особенно на поворотах. – Антон вставил одеревеневшей мне наушники в уши, и убрав с лица волосы, натянул шлем.
Ощущения были странные, вроде и не тесно, и даже дышать есть чем, да и в ушах играет любимая мелодия, а все равно что-то не то.
Я опасливо приблизилась к оседлавшему мотоцикл Антону, уже запустившему двигатель, и села сзади, обхватив его торс руками. Он поставил мне ноги на какие-то хрени, чтобы было удобнее, и медленно тронулся. Жуткое чувство. Выезжая с территории отеля и вливаясь в общий поток, я поняла, зачем наушники – музыка расслабляла. Я почти не заметила, когда он начал набирать скорость, двигаясь по шоссе.
Ветер холодил руки, сжимающие кожу его куртки. Ощущение мощи, скорости и силы подо мной и, особенно, передо мной, в этом удивительнейшем человеке, заставлял выходить в кровь адреналин. Сердце билось учащенно, но уже не от страха. Мне нравилось прижиматься к спине Антона, положив голову ему на плечо, нравился вид проносящегося перед глазами города, тающего в ночном полумраке, который разбивали сотни тысяч огней освещения, привнося шикарному виду высоток и улиц забытое ощущение нереальности происходящего. Это пьянило. Пьянило очень сильно. Хотелось раскинуть руки и чувствовать, как уже о твое тело бьются порывы ветра, рассеченные скоростью. Кровь кипела в жилах от благоговения и восторга, и на языке было слово, которое могло описать все феерию эмоций захлестывающую мой сходящий с ума разум.
Свобода. Это чувство дикой эйфории под кожей, над кожей и в ней. Дикое, совершенно неописуемое чувство. Под аккомпанемент избранных мелодий, звучащих в голове. И оно бы не стерлось, продлилось бы дольше, если бы не адреналин, снова солидно разбавивший кровь в ответ на почти слияние окружающего. Слишком высокая скорость, слишком. Сердце сбилось, сорвалось. Но скорость не снижалась. Улицы вообще слились в один непонятный красочный поток перед глазами. Я требовательно сжала руки, обнимающие Антона. Он кивнул и съехал в карман дороги.
– Куда ты так гонишь?! На тот свет боишься опоздать?! – рявкнула я, снимая шлем и наушники трясущимися пальцами.
– Да ладно, Лен, я в твои годы вообще ниже ста пятидесяти по городу не ездил! – Антон положил шлем на сиденье и отведя взгляд хохотнул. – Дебилом был!
Вот как на него злиться?.. Я, только хотевшая возмутиться, расхохоталась. Антон усмехнулся и притянул меня у себе, поцеловав в нос, виновато спросил:
– Сильно испугалась?
– Понять не успела. – Растерянно улыбнулась я ему в губы обвивая за шею. – Но мне не понравилось.
– Сотка кэмэ в час, так сотка. Если меньше поедем, нас обсигналят. Здесь не принято двигаться медленнее разрешенного. – Он пожав плечами заправил прядь волос мне за ухо. – Не трясись, не буду превышать.
– Да иди ты. – Хмуро огрызнулась я, надевая громыхающие хардрокоовй мелодией наушники и шлем. – Поехали!
Меня качнуло, когда он произнес слова, которые я из-за разрывающего перепонки трека не слышала. Но прочла по губам. «Я люблю тебя». Антон, проникновенно глядя мне в глаза, хитро улыбнулся и тоже натянул свой шлем, пока я, пересохшими губами пыталась втянуть воздух в спазмированное горло. Сукин сын. Я безотчетно улыбнулась, прижимаясь к его спине, оседлав мотоцикл. Просто гад… но какой!
Его друзья жили в хорошей высотке на пятнадцатом этаже. А лифт не работал. Бегающие по первому этажу ремонтники что-то говорили на неведомой тарабарщине, которую Антон не понимал, и махнув на них рукой потянул меня к лестнице. Сдох он где-то на восьмом этаже. Я продержалась до двенадцатого, отметив, что в отпуске тоже не помешает походить в спортзал, дыхалка вон сдает.
Его друзья жили в большой и светлой квартире с огромными панорамными окнами и красивой отделкой. Эффектная шатенка Настя показывала мне их квартиру и рассказывала, что и как устроено. Ее муж, голубоглазый брюнет Леша мне не понравился. Вальяжный и немного высокомерный. Мне-то как-то пофиг, но уж слишком не пришелся мне по вкусу его задержавшийся взгляд на моем лице. Да и интонации, протяжные и ленивые наводили скуку, хотя предполагалось благоговение, согласно его выражению лица. Впрочем, когда Антон с ним общался по малопонятным для меня вопросам, его голос быстро становился нормальным. Может, когда захочет, просто выебывается.
С Настей у Леши были своеобразные отношения. Он ее подъебывал, иногда довольно жестко, она либо недовольно косилась на него, либо раздраженно шипела: «сатанинское отродье». Впрочем, под качественное пойло это смотрелось даже забавно. Хотя, за пару его едких фраз относительно достаточно вкусно приготовленного Настей ужина, Антону, будь он на месте Лешки я бы точно люлей ввалила, но Лешке достался только тычок под ребра, и обещание заколоть его распятием, если не заткнется.
Их пара мне все больше нравилась. Я безотчетно оглаживала пальцами колено Антона, который чуть поглаживал мою кожу пальцами руки обнимающей меня за плечо. Мне было хорошо и спокойно. Сейчас, под его рукой, рядом с его телом, с небольшими количеством расслабляющего алкоголя в крови. Перескакивая смеющейся до слез Насте наши приключения с Зиминой, с которой она тоже дружила, я поймала себя на мысли, что чувствую себя в окружении Антона лучше, чем со своими знакомыми. И что мое восприятие мира, опасно суживается до одного человека. Но додумать я это не успела, потому что Антон, словно что-то почувствовав, поцеловал меня в лоб, и от этой неприкрытой впервые за долгое время ласки, вены полыхнули огнем, выжигая смутные опасения, что крышечка у меня того, отчалила, и не попрощалась даже.
Потом мужикам стало мало пойла и Лешка по телефону заказал еще. Приехал какой-то доставщик, упрямо отказавшийся идти пешком на пятнадцатый этаж. Я было удивилась такому сервису, но Настя пояснила, что здесь вообще алкоголь так не покупают и это частники, работающие на свой страх и риск, ибо закон достаточно суров, если все вскроется, поэтому эти частники могут и отказать, мол, тебе надо ты и спускайся. Нажалуешься – и тебя штрафанут и их. Лешка, закатив глаза, сказал, что он уже четыре раза за сегодня на пятнадцатый этаж ходил и послал за алкоголем всхрапнувшую от возмущения Настю.
Пошел Антон. Спустился он быстро, потом позвонил Лешке, сказав что барыги хотят оплаты через карты, а он только наличку взял. Я удивилась, но пошла все же Настя, почему-то пообещав Лешке позвать священника.
Оставаться с ним вдвоем мне не хотелось, я спросила где можно покурить, и он, вздохнув кивнул на входную дверь, сказав, что проводит на пожарную лестницу с балконом.
Вид с балкона открывался прекрасный. В низу оживленные, ярко освещенные улицы, окруженные удивительными небоскребами. Свежий ветер с нотками бриза, шальным порывом едва не вырвал сигарету из моих пальцев, свешенных с прозрачного ограждения балкона. Лешка подошел и встал рядом, глядя вдаль. Его присутствие, вальяжные манеры напрягали. Но больше всего меня напряг его негромкий вопрос:
– Тоха в курсе, что ты работала в стрипбаре?
Он задумчиво посмотрел на похолодевшую меня, забывшую сделать затяжку и так держащую сигарету у лица. Я перевела на него настороженный взгляд, и вопросительно приподняла бровь. Лешка, прикусив губу, изучал меня взглядом. С таким нехорошим для женатого человека оттенком. Сука.
– Я одно время часто зависал в твоем клубе. А… лицо у тебя запоминающееся. – Судя по краткой запинке, не только мое лицо. – Расслабься, Лен, это просто интерес.
– Он в курсе. – Несколько нервно стряхнув пепел, подтвердила я, мрачно глядя вниз, на кипящую жизнь проспекта.
– Вот как. Он говорил, что ты в него врезалась. – Снова эти насмешливые интонации, побуждающие меня заехать ему зудящим от нетерпения кулаком в самодовольную морду.
– Это было до того, как он встретил меня на моей работе. – Я раздраженно посмотрела на чуть усмехнувшегося Лешку, и предупреждающе сквозь зубы спросила, – что за бабский интерес в чужой жизни? Своей не хватает?
– Ясно, почему он с мозгами распрощался. – Хрипло хохотнул Лешка, облокачиваясь о глянцевую облицовку стены спиной, и почти примирительным тоном добавил. – Да не скаль зубы. Даже если не знал, я бы ему не доложился. Ваша жизнь – ваше личное дело. Мне просто интересно стало, вот и все. К тому же, у меня с моей женой тоже нестандартные отношения поначалу были. Да и Зимины тоже не промах. Просто любопытно, кто из нас кого в нестандартности истории знакомства переплюнул.
– И кто лидирует? – затушив сигарету и несколько успокоившись, почти ровным тоном спросила я.
– Хер знает, мне все три нравятся. – Заржал он. – Ладно, Лен, забей. Я просто не удержался, учитывая такой пикантный факт твоей биографии. Тоха тебя уже уволил?
– Чего?
– Ну, я сомневаюсь, что наш порочный адвокат, – он сделал паузу, скользнув по моему лицу непонятным взглядом, – будет спокойно воспринимать твою работу.
И утвердил меня во мнении, что мой неожиданный выход в отпуск – совсем не совпадение. Лешка фыркнул и распахнул дверь в коридор. Я, глядя в его спину раздраженным взглядом пошла за ним. Мне перестало здесь нравиться.
Сидеть за столом с двумя мужчинами, которые оба видели тебя обнаженной, было дико. Я старалась поддерживать с Настей разговор. Когда Антон сообщил, что нам пора, я едва сдержала вдох облегчения. Антон обувался на пороге, когда я приняла протянутой Настей рюкзак, заметив на своей фигуре изучающий взгляд Лешки, стоящего за спиной Насти. Воистину, сатанинское отродье.
Антон попрощался с ними и мы вышли в коридор. Хорошо, что лифт уже починили и спускаться пешком не пришлось.
– Лен, он что-то произошло? – Антон сжав челюсть, поднял пальцами мой подбородок заставляя меня смотреть ему в глаза.
– Просто устала. – Улыбнулась я, прижимаясь к его груди и привстав на цыпочки, чмокнула в губы. – Что на завтра уготовил день грядущий?
– Прыжок с парашютом. – Поверил. Расслабился. Слава богу. – С утра домой, к четырем в Дубай. Прыгнем с парашютом и инструктором над Джумейрой, там такой вид обалденный…
Ага, прыгнули.
Ночью меня полоскало с такой силой, что я думала, что помру. Рвота вообще облегчения не приносила и повторялась чуть ли не каждые две минуты. Боль в животе заставляла скрючиваться на ледяном кафеле вокруг унитаза, пока обеспокоенный Антон держал мои волосы, и стремился придать моему телу сидячее положение одновременно разговаривая со страховой компанией по телефону.
Дико хотелось пить, в теле ватная слабость, в голове туман, и рвать-то уже нечем. А, нет, есть чем. Новый приступ адских болей в животе. Я жадно выпила почти полбутылки воды, которую мне принес Антон, сообщивший, что сейчас приедет скорая, но меня снова вырвало.
Два врача вошедшие в номер быстро осмотрели меня. Пока один набирал лекарство в шприц я снова метнулась в ванную, едва успев до унитаза. Укол, поставленный в ногу, боль в животе не ослабил, но тяга к бесконечным рвотным позывам прекратилась. Антон, сидящий на корточках с моей стороны постели и напряженно глядя на меня, свернувшуюся калачиком, в попытке унять боль, о чем-то негромко переговаривался с врачами, заполняющими документы на столе возле окна.
– Надо ехать в больницу, Лен. – Негромко произнес он. – Они подозревают приступ панкреатита, но не уверены. Надо обследоваться.
Я, с трудом сглотнув, согласно кивнула головой. Антон на руках донес меня до машины и уложил на каталку внутри нее. Я снова закрыла глаза, чувствуя как затихает боль.
В больнице, похожей на те, что я видела в зарубежных фильмах, меня положили в отдельную палату. Видимо, из-за Антона, неплохо так щебечущего на басурманском с парой подошедших к нам докторов. Чуть погодя пришла улыбчивая филипинка, померила мне температуру, посчитала пульс и взяла кровь из вены.
