Текст книги "Образы любви"
Автор книги: Александра Кирк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
9
На следующее утро Мелоди была разбужена яркими лучами солнца, льющимися сквозь широкие окна, и ароматом лилий, растворенным в воздухе. Она распахнула дверь на крошечный балкончик своего номера и вышла наружу – от утренней свежести перехватило дыхание. Девушка чувствовала себя на удивление легко по сравнению с безумным напряжением вчерашнего дня. Глядя на отдаленные горы, подернутые дымкой, она почувствовала, как радость бытия наполняет все ее существо. Может быть, тут сыграло роль принятое ею вчера решение относительно Брэдли Уэйнрайта?
И тут с нижней террасы до Мелоди донесся голос Брэда. Вежливый, но с явными нотками раздражения.
– Бринкерхоф, что вы здесь делаете? – спрашивал Брэд.
– Герр Уэйнрайт, вы же сами пригласили меня на сегодня, – спокойно отвечал Ханс. – Неужели забыли? Поскольку сегодня – последний день вашего пребывания в Этеле, вы предложили мне провести его с Мелоди. И я весьма благодарен вам за такую чуткость.
– Боюсь, что мое предложение придется отменить. На сегодня у нас осталась масса недоделанной работы, и мы не сможем отвлекаться, – заявил Брэд тоном категорического отказа.
Подслушивающая с балкона Мелоди была потрясена таким произволом и бесцеремонностью, особенно если сравнить с тем, как покорно Брэд принимал наглое вторжение Лесли в их рабочие планы. Ведь Ханс вряд ли причинит им беспокойств больше, чем эта капризная женщина. И, в конце концов, именно Брэд по собственной инициативе пригласил немца сопровождать их сегодня? Такое поведение – верх неприличия.
Мелоди поспешно бросилась в комнату, натянула джинсы и свитер. Плеснув в лицо холодной водой и наскоро почистив зубы, она пару раз провела гребнем по спутанным волосам. О макияже пришлось забыть. Девушка вихрем вылетела из комнаты и бросилась вниз по ступенькам в надежде, что ей удастся перехватить Ханса, прежде чем он послушается Брэда и уйдет.
Однако, как оказалось, ей вовсе незачем было спешить – Ханс не собирался так легко сдаваться. Подходя к двери на террасу, девушка услышала спор двух мужчин: Ханс пытался воззвать к разуму Брэда и успокоить раздраженного журналиста.
– Герр Уэйнрайт, ну что вам стоит взять меня с собой? Мешать я не буду, а для меня крайне важно повидаться с Мелоди до ее отъезда. Нам с ней надо о многом поговорить и обсудить наши планы, – невозмутимо сообщил он.
– Что это еще за планы?!
– На будущее.
Ответ немца настолько ошеломил Мелоди, что она чуть не споткнулась, а последовавшие за тем слова Брэда заставили ее похолодеть.
– У вас с мисс Адамсон нет и не может быть никакого будущего, вам ясно, Бринкерхоф? – отрезал Брэд. В голосе его клокотал гнев. – Так что вы со спокойной душой можете отправляться восвояси и оставить девушку в покое.
– Герр Уэйнрайт, мне кажется, что Мелоди и я имеем право сами решать, есть у нас будущее или нет. Поэтому я посижу здесь и подожду ее.
С этими словами немец прочно уселся в кресле прямо напротив Брэда. Тот был настолько шокирован отказом молодого человека уйти, что секунду пребывал в полном замешательстве. Не будь Мелоди так возмущена поведением Брэда, она не смогла бы удержаться от смеха при виде его растерянности.
Двое мужчин сидели и сверлили друг друга взглядами. Еще не зная точно, как она собирается улаживать скандальную ситуацию, девушка тем не менее была твердо уверена: поведение Брэда непростительно и не должно остаться безнаказанным. Глубоко вздохнув и набравшись смелости, она шагнула на террасу и одарила Ханса лучезарнейшей улыбкой. И когда гигант поднялся на ноги – глаза его так и сияли от радости, что он видит Мелоди, – в голове у девушки мгновенно созрел план действий.
– Ханс, милый, как я рада, что ты уже здесь! – с энтузиазмом воскликнула Мелоди и подставила немцу щеку для поцелуя, после чего уселась с ним рядышком.
Едва кивнув в сторону Брэда, она положила свою изящную ладошку на руку Ханса и склонилась к нему, шепча на ухо о том, как ее радует перспектива провести вместе с ним весь день. Про себя она потешалась над неловкими попытками Брэда услышать, о чем это они шепчутся.
– Я только что сообщил мистеру Бринкерхофу, что его присутствие нарушит наши планы, – наконец грубо вмешался Брэд.
– Да-а? – огорченно протянула Мелоди. – Но почему?!
– У нас очень много работы, – холодно отрезал Брэд.
– Но я уверена, что Ханс прекрасно понимает, что нам надо довести работу до конца. И потерпит, поскучает немного. Правда, Ханс?
– О, я вовсе не буду скучать! Для меня большое счастье просто находиться рядом с тобой.
– Мисс Адамсон, – начал Брэд ледяным тоном, – советую вам не забывать об условиях нашего с вами договора, а именно: вы обязались воздерживаться от личных контактов с вашими поклонниками в течение всего срока совместной работы. А теперь, будьте любезны, растолкуйте эти юридические тонкости вашему дражайшему приятелю, чтобы мы могли без помех приступить к работе.
– Ну, Брэд, будь же разумным! – спокойно попросила Мелоди, стараясь своим безмятежным тоном скрыть, какая буря гнева бушует у нее в душе.
Но, как она сама ни злилась, а все же отдавала себе отчет: Брэд сознательно идет на конфликт, поэтому отнюдь не собирается быть разумным, скорее наоборот. Последовавшая затем реплика журналиста только подтвердила ее предположения.
– Слушайте, мисс Адамсон, – многозначительно упирая на каждое слово, произнес он и поднялся. – Через полчаса я жду вас в машине – одну! Думаю, отпущенного мною времени будет достаточно для вашего нежного прощания. Вы меня поняли?..
И с этими словами он резко поднялся и зашагал прочь, а озадаченные молодые люди молча смотрели ему вслед.
– Что-то не в духе сегодня твой герр Уэйнрайт. Странный какой-то, – заметил Ханс понимающе-сочувственно. – Какая муха его укусила?
– Сама не знаю. Со вчерашнего дня ходит сам не свой, мрачнее тучи, – задумчиво ответила Мелоди. – Ума не приложу, с чего это он вдруг взбесился. По-моему, дело в том, что вчера ему пришлось отослать обратно в Лондон своего сына. И он мучается угрызениями совести: ему кажется, что он пренебрегает ребенком ради работы.
– Сдается мне, малышка, что дело не только в этом. А скорее, вообще не в этом.
– Да? – Мелоди попыталась изобразить на лице удивление.
– Если я осмелюсь высказать свои предположения, то дело совсем не в его сыне, а в тебе, – заявил Ханс, нежно взяв ее за руку.
– Во мне? Нет, причина в Билли, это точно.
– Разумеется, о сыне он тоже беспокоится, – не стал спорить Ханс. – Но сегодня его мысли целиком заняты тобой. И ведет он себя просто-напросто как обычный ревнивец. Он не желает брать меня с собой, потому что хочет, чтобы ты осталась с ним наедине.
– Ерунда! Брэду плевать на меня, – поспешно возразила девушка.
Слишком поспешно, как показалось наблюдательному Хансу.
– Ох, малышка, неужели ты сама так сильно в него влюблена? – с нежной грустью спросил он, пристально глядя ей в глаза, пока девушка искала слова для ответа.
– Нет-нет! – упрямо возразила она. – Он грубый, неуживчивый, упрямый женоненавистник. Такой мужчина не может мне в принципе понравиться…
– Что ж, рад слышать, – сказал Ханс и глаза его радостно блеснули. – Тогда, возможно, у меня остается хоть слабая, но надежда.
Мелоди вспыхнула до корней волос и потупила взор. О Боже, как ей не хочется ранить этого милого и обаятельного молодого человека, такого внимательного, такого заботливого!..
– Ханс, ты замечательный парень, и женщина, которую ты полюбишь, будет самой счастливой женщиной на свете! – с жаром воскликнула Мелоди.
– Ну, тогда можешь считать себя этой счастливицей, потому что я люблю тебя. Знаю – мы знакомы всего лишь несколько дней, но я с первого взгляда на тебя понял, что ты именно та женщина, которая мне нужна.
– Нет, Ханс, пожалуйста, не надо так говорить! Я тебе совсем не подхожу. Ты мне очень симпатичен. Я навсегда запомню время, проведенное вместе с тобой, и надеюсь, что мы останемся друзьями. Но… – выделила она это короткое роковое слово – не больше, Ханс.
В глазах Ханса мелькнул испуг.
– Но пусть пройдет некоторое время, малышка. Дай мне шанс! – взмолился он. – Я сделаю все, чтобы ты была счастлива со мной!
– Прости, Ханс, но ничего не получится. Господи, я сама бы этого хотела – но нет, ничего не выйдет! – с сокрушенным вздохом произнесла Мелоди.
Голос ее сорвался на конце фразы, она отвернулась, чтобы скрыть слезы.
Голос Ханса мгновенно стал жестким.
– Это герр Уэйнрайт! Это он стоит между нами. Это он мешает тебе полюбить меня. Ведь так?!
И когда от Мелоди не последовало никакого ответа, голос молодого человека несколько смягчился.
– Прости меня, Мелоди. Я сам виноват – должен был догадаться с самого начала…
Мелоди подняла глаза, полные слез, и робко произнесла:
– Ведь ты ему ничего не скажешь? Не выдашь меня?
– Ни словечка, – твердо пообещал Ханс. – Ему очень повезло. Надеюсь, он это поймет!
Мелоди печально покачала головой.
– Не думаю, Ханс, чтобы у меня была какая-нибудь надежда…
Ханс взял ее за плечи и заставил посмотреть ему в глаза.
– Слушай меня, малышка, – сказал он настойчиво и внятно. – Если его сегодняшнее поведение, как мне показалось, вызвано ревностью, то твой успех – это лишь вопрос времени. Герр Уэйнрайт, скорее всего, еще просто самому себе не готов признаться в том, что любит тебя. Наберись терпения и не сдавайся.
Мелоди выдавила из себя слабую улыбку в благодарность за чуткость и понимание, но она боялась принимать слова Ханса всерьез. Поэтому вслух заметила:
– Я никогда не отличалась особой терпеливостью.
Ханс пожал плечами.
– Но ведь если ты действительно любишь этого человека, то все-таки стоит и подождать, а?
– Ты прав.
– Значит, ты будешь ждать, – сказал он грустно и, с нежностью глядя на девушку, закончил: – Как я ждал бы тебя, если бы знал, что есть хоть малейшая надежда.
– О Ханс! – протестующе воскликнула Мелоди.
– Тс-с! Не волнуйся. Я просто имел в виду, что моя любовь к тебе быстро не пройдет. Если я понадоблюсь тебе когда-нибудь, то только позови – и я примчусь хоть на край света. Как твой друг, если хочешь.
– Да, Ханс, ты замечательный человек! – с искренним чувством произнесла Мелоди, нежно целуя немца в щеку. Все еще страшась уйти и лишиться того дружеского тепла, которое исходило от Ханса, девушка продолжала стоять рядом с ним в молчании, пока не почувствовала, что – пора.
– Мне надо идти. Брэд придет в ярость, если я опоздаю. И знаешь, тебе действительно лучше сегодня с нами не ездить, – с искренним сожалением закончила она.
– Согласен. А то он еще больше распалится, – поддержал ее решение Ханс, и, лукаво усмехнувшись, добавил: – Впрочем, может быть, именно этого ему и не хватает…
Мелоди не могла не улыбнуться в ответ. Она взяла Ханса за руку, и они направились к выходу из гостиницы. Стоя у дверей, девушка нежно взглянула в лицо молодому человеку.
– До свиданья, мой друг, – ласково прошептала она и потянулась, чтобы поцеловать его на прощанье.
– Счастья тебе, малышка, – сказал он и сжал ее в горячем объятии.
Не найдя на ее губах того горячего ответа, на который он, вопреки всем доводам рассудка надеялся, Ханс медленно и неохотно ослабил объятия. Повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь.
Ошеломленная нежностью и горечью расставания, Мелоди не заметила, что Брэд в это время спускался по лестнице и явился невольным свидетелем прощального объятия. Он стоял, скрытый в полумраке с лицом, искаженным гримасой боли и гнева…
10
Погруженная в собственные мысли, Мелоди все еще смотрела вслед Хансу и не слышала, как подошел Брэд. Его глухой голос мигом вывел ее из оцепенения.
– Пакуй вещи, – отрывисто приказал он.
Мелоди вздрогнула от испуга. Ей показалось, что она ослышалась.
– Вещи? – переспросила она в замешательстве.
– Ты что, уже и английского языка не понимаешь? Слишком долго общалась со своим немцем? – с издевкой спросил Брэд. – По-моему, я довольно ясно выразился: собирай вещи.
– Но почему? – изумлению Мелоди не было предела.
– Неужели не ясно? – с досадой произнес Брэд. – Мы уезжаем!
– Ничего не понимаю. Я думала, у нас куча работы… – растерялась девушка, и чувство беспомощного отчаяния захлестнуло ее. Хрупкая надежда на взаимность с Брэдом в этот миг испарилась окончательно. Если он отсылает ее прочь, то вряд ли им еще когда-нибудь доведется встретиться.
– Мы что, едем в другой город? – спросила она, хватаясь за последнюю соломинку.
Но Брэд немедленно уничтожил и эту жалкую надежду.
– Ты едешь обратно в Берлин, – холодно пояснил он.
– Но я не понимаю… – снова попробовала объясниться Мелоди.
– Господи, женщина, неужели ты не можешь просто сделать то, что тебе говорят?! – фыркнул Брэд, теряя последнее терпение. – Упаковывай свои вещи и подходи к машине.
И с этими словами он удалился, пресекая все дальнейшие попытки объясниться. Несколько минут Мелоди стояла и тупо смотрела ему вслед, отказываясь верить собственным ушам.
Как он смеет так себя вести! Всего лишь полчаса назад яростно настаивал, что им просто необходимо приступить к работе, а теперь…
Не в силах найти разгадку его поведения, девушка медленно побрела наверх в свой номер. И с каждой ступенькой в ней закипал гнев. Оглушительно хлопнув дверью номера, она щелкнула задвижкой, потом прислонилась спиной к деревянной полированной двери и разрыдалась.
В отчаянии сжимая кулаки, Мелоди шептала:
– Какой же ты негодяй, Брэдли Уэйнрайт! Да по какому праву ты распоряжаешься мною как служанкой, как поденщицей?! – Горькая усмешка скривила вдруг уголки ее губ. – Разумеется! Ну конечно! – с горечью признала она. – Вот именно – служанка! Я для него лишь служанка. Только не обед варю и не носки стираю, а снимки для него делаю. Сфотографируй это, Мелоди. Сними-ка вон то, Мелоди. Черт возьми, с тем же успехом он мог бы потребовать, чтобы я чистила ему ботинки.
Она принялась собирать одежду и фотооборудование, как попало засовывая вещи в чемодан, даже не заботясь об их сохранности. Пускай! Барахло она разберет потом. Дай-то Бог, чтоб и в своих чувствах ей удалось потом так же легко разобраться…
Дорога до Мюнхена прошла в гробовом молчании, не лучше чем вчерашняя поездка обратно в Этель. Оба не желали высказывать вслух свои чувства из опасения, что тщательно скрываемое обоими раздражение вырвется наружу.
Мелоди, вопреки доводам рассудка, цеплялась за надежду, что эта размолвка недолговечна. Ведь то, что так неожиданно возникло, может и исчезнуть столь же неожиданно. Она не хотела прислушаться к внутреннему голосу, требовавшему разобраться и точно выяснить причину этой размолвки, хотя внутренний голос и твердил, что без выяснения причины не стоит надеяться на благополучное разрешение ситуации.
В аэропорту Брэд купил девушке билет и сунул его ей в руки.
– Взлет через двадцать минут. Твой выход на посадку вон там, – бесстрастно сообщил он, не делая даже попытки проводить ее до зала ожидания.
– А ты в Берлин не собираешься? – с трудом заставила себя спросить Мелоди.
– Нет, – последовал лаконичный ответ.
Она постаралась не обращать внимания на его гон и снова спросила:
– А куда ты собираешься, если не секрет.
– В Лондон, – холодно отозвался он. – Иди лучше, а то опоздаешь!
Отчаянно пытаясь добиться хоть какого-то объяснения, она опять не обратила внимания на его приказ и настойчиво уточнила:
– В Лондон? Повидаться с Билли?
– И это тоже, – сказал он и уже повернулся, чтобы уйти.
Она окликнула его с отчаянием в голосе, заставившем его мгновенно остановиться.
– Брэд, а как же завершение статьи?
– Я позвоню тебе, – рассеянно пообещал он и пошел прочь, больше не обернувшись.
Мелоди ничего больше не оставалось, как принять случившееся как факт и поспешить к посадочной полосе. Пустившись бегом при звуках последнего предупреждающего сигнала об окончании посадки, она едва дыша домчалась до самолета, поднялась по трапу и с чувством громадного облегчения опустилась в кресло.
Вдобавок к поданному ей ленчу она согласилась взять и стакан вина в надежде, что алкоголь немного успокоит нервы, однако пища так и осталась стоять перед ней нетронутой. Сосущая пустота где-то в районе желудка не могла быть заполнена банальным ростбифом и пирожными.
Приземлившись в Берлине, она взяла такси до дома, втайне надеясь, что привычная обстановка вернет ей душевный покой. Однако, к своему удивлению и отчаянию, она безо всякой радости взирала на привычную уютную обстановку квартиры: на мягкие бархатные кресла, полированную светлую мебель, которую она выбирала когда-то с такой тщательностью и любовью. Даже любимые и родные фотографии в рамочках, которыми был увешан коридор между гостиной и спальней, не поднимали больше ее настроения, как бывало. И бесконечная череда дней унылого ожидания звонка Брэдли потянулась медленно и тоскливо.
Мелоди буквально погребла себя заживо в своей импровизированной фотолаборатории. Час за часом, день за днем она торчала на кухне, окно которой загораживали черные ставни специальной конструкции, и проявляла пленки, снятые в Баварии. Качество ее работы доставляло ей профессиональное удовольствие. Все снимки удались на славу. А некоторые из них оказались на Удивление неожиданными, и их наверняка, по убеждению Мелоди, должно было хватить на то, чтобы обеспечить ей неплохой заработок сразу же после выхода журнала со статьей Уэйнрайта.
Но долгими ночными часами удовлетворение и гордость за профессионализм своей работы уступали место беспокойству и подавленности, которые заставляли девушку подолгу ворочаться без сна. Она лежала в темноте с открытыми глазами или бесцельно бродила по квартире, вновь и вновь прокручивая в уме каждое слово, которым они напоследок обменялись с Брэдом, словно искала пропавшее звено в цепи, ключ к разгадке неожиданной перемены в его поведении. Стоит его найти – и головоломка сложится, и станет ясно, с какого момента все пошло наперекосяк…
Однажды ранним утром после очередной бессонной ночи она отправилась за покупками и столкнулась с одной из своих соседок.
– Мелоди, где ты пропадала? – воскликнула Алекси в свойственной ей импульсивной манере и бросилась обнимать подругу.
Она расцеловала Мелоди в обе щеки по европейскому обычаю, усвоенному ею сразу же после приземления самолета из Вашингтона два года назад.
Секретарша американского посольства, Алекси была непоседливой, жизнерадостной девицей двадцати двух лет. Ее поразительная наивность и постоянное удивление от крутых поворотов, случающихся в жизни людей, частенько изумляло Мелоди. Впрочем, как и всех остальных, кто знакомился с Алекси.
Однако эти необыкновенные черты ее характера бросались в глаза не сразу, поскольку Алекси носила маску холодной интеллектуальной девицы, причем эта маска, вполне соответствовала ее утонченной красоте. Мужчины с грубыми манерами, так называемые настоящие самцы, сразу же отшиваются, со смешком однажды пояснила она в ответ на расспросы Мелоди, поинтересовавшейся причиной такой неприступности в один из вечеров, когда девушки делились друг с другом своими маленькими женскими секретами.
Однако сейчас она не стала скрывать своей откровенной радости от возвращения Мелоди.
– Слушай, как здорово, что ты опять дома! пойдем ко мне, кофейку попьем. Расскажешь о своих приключениях. Здорово, наверно, было?
Не в силах противостоять напору Алекси, Мелоди быстро приняла ее приглашение. Она почувствовала, что ее настроение немного улучшилось, когда забросила свертки с покупками к себе в квартиру и поднялась на один этаж выше, к Алекси. Хотя расположение квартир обеих девушек было абсолютно одинаковым, вкус их обитательниц отличался весьма разительно. Если у Мелоди обстановка была выдержана в приглушенных, теплых тонах и поэтому все в доме вызывало ощущение домашнего уюта, то Алекси заполнила свою квартиру массой современной мебели из стекла и хромированных деталей, которые дополняло множество ярких, абстрактных картин, отлично выражавших ее неугомонную, общительную натуру.
К тому моменту, как Мелоди поднялась в квартиру подруги, в воздухе уже разливался аромат свежесваренного кофе, а гигантские ломти яблочного струделя красовались на тарелках на кухонном столе. Мелоди оставалось только покачать головой при виде их размеров.
– Честное слово, никак не могу понять, как это тебе удается не толстеть, – сказала она, добродушно улыбаясь. – Ты ешь так много, и тем не менее, ухитряешься выглядеть как фотомодель.
Алекси развела руками.
– Сама удивляюсь. Не в коня корм, видимо.
– Смотри, когда-нибудь ты падешь жертвой своего обжорства.
– Надеюсь, этого никогда не случится. Но даже если я стану толстой и неповоротливой, мой будущий муж все равно будет обожать меня, – заявила Алекси с такой непоколебимой уверенностью, что обе девушки прыснули со смеху, представив себе милое хрупкое создание, вроде Алекси, превратившееся в один прекрасный день в неуклюжую слониху.
Целый час Алекси забавляла Мелоди рассказами об интрижках в посольстве. Оказалось, что один и тот же дипломат назначил свидание сразу двум секретаршам, а те совершенно случайно узнали об этом за доверительной беседой между собой во время ленча.
– Видела бы ты выражение их лиц! – хихикала Алекси, рассказывая ей об этом эпизоде. – Однако, как они говорили, выражение лица Ренди было еще потешнее, когда он заехал за Глорией и обнаружил у нее в гостиной Нэнси с бокалом вина. С тех пор он стороной обходит их кабинеты и жутко краснеет при одном лишь упоминании их имен.
– Ну что ж, он получил по заслугам, – с легким смешком сказала Мелоди.
– Естественно, – согласилась Алекси. – Ну а что у тебя? Что за таинственная поездка? Ты сорвалась в такой спешке! Надо признаться, оставленная тобой записка показалась мне довольно невразумительной.
Лицо Мелоди на мгновение помрачнело, но она быстро взяла себя в руки. Коротко она посвятила Алекси в детали своей работы для известного журнала, всячески стараясь избегать малейшего упоминания о Брэдли Уэйнрайте, а уж тем более о том, что влюбилась в него без памяти. Но Алекси, при всей своей наивности, была очень интуитивной девушкой. Уже и раньше Мелоди замечала, что от ее проницательного ума мало что укроется.
– А кто этот мужчина? – спросила та как о чем-то само собой разумеющемся.
– Какой мужчина? – с деланной рассеянностью переспросила Мелоди, надеясь сбить этим подругу с толку. Но ей следовало бы давно знать, что такой номер с Алекси все равно не пройдет.
– Точно не знаю – какой. Но в твоем рассказе, судя по всему, обязательно должен присутствовать мужчина. Несомненно! А ты изо всех сил стараешься ни словом о нем не упоминать.
– Что ж, я работала с довольно известным журналистом, Брэдли Уэйнрайтом, – все так же рассеянно призналась Мелоди. – Но что с того?..
Совершенно не удовлетворенная такой информацией, Алекси многозначительно заметила:
– Понимаю…
Мелоди вовсе не была уверена, что ей удалось провести подругу, тем не менее она была благодарна Алекси, что та согласилась перевести разговор в другое русло.
И действительно, Алекси принялась рассказывать о вечеринке, запланированной на сегодняшний вечер.
– Слушай, почему бы тебе тоже не пойти со мной? – предложила она. – Соберутся довольно интересные люди, заведешь полезные, деловые знакомства, – добавила Алекси, считая, что этот аргумент должен оказаться решающим для Мелоди.
Но Мелоди отреагировала довольно вяло.
– Думаю, мне не стоит туда ходить. Пойдем! Если будешь сутками торчать в своей темной лаборатории, то вряд ли получишь новые заказы. Кроме того, вечеринка обещает быть довольно нескучной, а веселье тебе не повредит, уж поверь мне.
Наконец Мелоди неохотно сдалась. Согласиться показалось ей проще, чем продолжать спор, особенно с таким логичным и настойчивым противником, как Алекси.
– Ладно. В восемь вечера я буду ждать тебя у выхода…
Этим вечером Мелоди с особой тщательностью занялась своей внешностью, надеясь, что лекарство от плохого настроения, предложенное Алекси, сработает.
Свободная полосатая юбка, присборенная у талии, которую Мелоди купила в маленьком магазинчике в Оберамергау, делала ее и без того стройную фигурку почти невесомой, а открывающая плечи блузка дополняла впечатление хрупкой женственности. Она расчесала волосы так, что они окружили ее лицо ореолом воздушных локонов, в которых вспыхивали золотистые искры. Весьма скупо наложив макияж, она тем не менее, добилась нужного эффекта: скрыла бледность лица. Однако никакие ухищрения не могли скрыть печаль, затаившуюся в глубине ее глаз.
Правда, таинственность и беззащитность, которые из-за этого приобрел ее взгляд, особенно в сочетании с ее изящной хрупкой фигуркой, вызвали чуть ли не в каждом из гостей мужского пола, пришедших на вечеринку, желание опекать и защищать девушку. Один за другим мужчины пытались очаровать Мелоди и один за другим терпели поражение и отходили, вынужденные довольствоваться лишь вежливой отрешенной улыбкой.
Подобное наблюдение встревожило Алекси гораздо больше, чем утренний разговор с подругой. И когда очередной весьма симпатичный молодой человек вынужден был отойти от Мелоди с почтительным поклоном, Алекси решительным шагом направилась к подруге.
– Эй, очнись! Чего тебе не хватает? Все мужчины в этой гостиной наперебой пытаются покорить тебя, а ты!..
– Они просто хотят немного поиграть в доблестных рыцарей. Им кажется, что меня надо от чего-то спасать, – с невеселым смешком произнесла Мелоди.
– А разве не надо? – спросила Алекси лукаво, однако глаза ее смотрели серьезно и изучающе.
Мелоди почувствовала, что подруга искренне встревожена.
– Может, и надо… – призналась наконец она. – Знаешь, я, пожалуй, лучше пойду к себе. Я чувствую, что нагнала на всех тоску зеленую…
– Нет, Мелоди, не уходи, пожалуйста! Побудь еще немного.
– В другой раз, Алекси. Я действительно немного не в себе, – устало настаивала на своем Мелоди.
– Тогда я ухожу с тобой!
– Этого еще не хватало! Почему ты должна портить себе удовольствие из-за того, что я сегодня не в духе? Оставайся и веселись.
– Нет, так не пойдет. Мы должны уйти вместе. И не спорь, это бесполезно. Кроме того, с большинством этих ребят мы видимся ежедневно, и среди них нет ни одного стоящего, на мой взгляд. Да, они симпатичны – но этим все и ограничивается. Изюминки нет… Ты понимаешь, надеюсь, что я имею в виду.
– Еще бы мне не понять! Но если дела обстоят таким образом, зачем вообще было приходить? – удивилась Мелоди.
Алекси пожала плечами.
– Никогда не знаешь, когда в сердце вдруг попадет искра и вспыхнет пожар!
Вскоре обе тихонько улизнули с вечеринки, и на полдороге к дому, отдохнув немного от шума большой компании, решили зайти в кафе.
Когда девушки наконец уселись за столик и им принесли два бокала белого сухого вина, Алекси решительно начала разговор:
– Итак, выкладывай все начистоту. Что с тобой происходит на самом деле? Не могу видеть тебя такой несчастной!
Медленно, запинаясь, со слезами на глазах. Мелоди выложила наконец всю историю своего путешествия с Брэдом. растущего влечения к нему, его попыток поухаживать за ней и затем внезапной перемены, происшедшей с ним, когда он грубо отослал ее назад, в Берлин.
– Вероятно, твой приятель Ханс разгадал этого Уэйнрайта, – задумчиво произнесла Алекси. – Скорее всего. Брэдли вдруг обнаружил, что увлекся тобой больше, чем ему хотелось бы, и ему понадобилось определенное время и… одиночество, что ли, чтобы все хорошенько обдумать.
– Хотела бы я верить в это! – уныло вздохнула Мелоди. – Но думаю, надо смотреть на вещи трезво. И лучше всего – попытаться вернуться к тому состоянию, в котором я пребывала до встречи с этим ужасным человеком, когда для меня его вообще не существовало.
– Разумеется, жить дальше надо. Но не стоит так легко отказываться от своей надежды, – наставительно сказала Алекси, и ее слова прозвучали эхом совета Ханса. – Если этот мужчина таков, каким ты его описывала, то его любовь, – не пустяк, и ею не стоит так легко пренебрегать.
– Да не пренебрегаю я его любовью! – взорвалась Мелоди. – Не в этом дело! Не любит он меня, вот что! Конечно, время от времени я могла пробуждать в нем физическое влечение, но не более того. И неужели я должна теперь тратить жизнь на тщетные надежды, что он когда-нибудь вернется ко мне?
– Тратить жизнь? Нет, всю жизнь, разумеется, тратить на это не стоит. Но несколько недель ожидания тебе не повредят, по-моему, – мудро заметила Алекси.
Эти слова показались Мелоди жестокой насмешкой, когда на следующей неделе, сидя в обеденном зале ресторана, она развернула лондонскую газету, купленную в киоске в центре города. Бегло просматривая страницы с газетными объявлениями, девушка неожиданно наткнулась на фотографию Брэда и Лесли на полосе светских новостей: они были засняты вместе на какой-то пресс-конференции. Брэд с нежной улыбкой смотрел сверху вниз на запрокинутое к нему лицо Лесли, причем рука его покоилась на ее плече.
Текст под фотографией гласил: «Знаменитый журналист-обозреватель Брэдли Уэйнрайт и корреспондентка международной телевизионной сети Лесли Макдональд (бывшая миссис Уэйнрайт), кажется, близки к воссоединению. Ходят слухи, что эта талантливая пара готовится снова связать себя брачными узами».
Дочитав до конца это сообщение, Мелоди вдруг почувствовала жуткий приступ тошноты.
Усилием воли она подавила его, но аппетит пропал начисто, и она, так и не притронувшись к пище, немедленно попросила чек. Официант, видя ее белое как мел лицо, поспешил выполнить просьбу девушки.
– С вами все в порядке, фройляйн? – деликатно осведомился он, провожая Мелоди до двери.
– Да-да, мне уже лучше, – заверила его девушка.
– Позвольте, я поймаю вам такси, – настаивал официант, бросаясь к мостовой и подзывая одну из машин. Он помог Мелоди сесть, захлопнул за ней дверцу и склонился к открытому окошечку:
– Не волнуйтесь, фройляйн, вы не первая женщина, которая проходит через это.
Мелоди почувствовала, что еще немного – и она истерически расхохочется официанту в лицо, потому что до нее сразу же дошло, что именно тот имеет в виду: Он решил, что она беременна! Ну, разумеется, что еще он мог подумать при виде молодой женщины, которой вдруг делается дурно от одного лишь вида пищи!
Дома она уже с порога швырнула в угол сумочку, где смятым комком лежала роковая газета, и без сил рухнула на софу. Рыдания душили ее. Вконец измотанная переживаниями последних дней и окончательно сраженная только что прочитанной новостью, она погрузилась в глубокий сон.
Через час или два Мелоди разбудил оглушительный стук в дверь. В первый момент девушка не могла сообразить, что случилось, потом ее глаза постепенно привыкли к сумраку комнаты. Она никак не могла решить – то ли полночь, то ли уже раннее утро.
