Текст книги "Нянька для дракона (СИ)"

Автор книги: Александра Караваева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

 – Но-но! – Я схватила тыкву со стула, прежде чем исполнительный фей нацелил на нее волшебную палочку. – Тыкву не трожь, в хозяйстве пригодится. Транспорт мне не нужен, бал в соседнем корпусе проводят. Пешком дойду. А что там насчет полуночи и прочего?

– Все как положено – лишь пробьет... чего-то там... Короче, до полуночи лучше с бала уйти, и туфли не теряй.

– А то что? – заинтересовалась я.

– А то босиком пойдешь, – пожал плечами Чепуш и повалился на кровать.

Я повертелась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон, прихватила пропуск (в связи с наплывом гостей, администрация ввела временную пропускную систему в общежитии) и отправилась в соседний корпус. Для этого пришлось выйти на улицу и быстро-быстро бежать, чтобы не замерзнуть. В ночной тишине каблуки звонко цокали по заскорузлым асфальтовым дорожкам.

Праздник состоялся в бальном корпусе, построенном специально для торжеств. Огромный зал на первом этаже мог вместить сотни гостей, и еще столько же поместились бы в верхних залах и на внутренних балконах, поэтому корпус идеально подходил для танцев. Ну, еще для занятий по боевой магии – не пустовать же ему во время учебы.

Бал оказался грандиознейшим! Это я поняла, едва только ступив на широкую дорожку, ведущую к корпусу. Ее обрамляли тусклые фонари, создававшие мистическую атмосферу и упиравшиеся в лестницу. Над ступеньками возвышались гладкие колонны с треугольным фронтоном наверху. Внутри фронтона, на тимпане, изображалось открытие института, но все люди были абсолютно одинаковыми, так что одного преподавателя от другого не отличишь, как ни сравнивай с портретами из архива.

Через открытую дверь лился яркий свет, перемежавшийся на земле с узкими тенями колонн. Я ступила на прямоугольник света и поднялась по ступенькам, на мгновение замерев на самом верху, чтобы насладиться моментом. Здесь я хорошо слышала заунывную скрипку в сопровождении оркестра. Снаружи почти никого не было – лишь несколько студентов, вышедших попортить легкие никотином. Если никто не вышел подышать свежим воздухом и проветрить голову, значит, веселье еще только начинается.

Я шагнула внутрь, в громадное, залитое огнями помещение. Казалось, тысячи несгорающих свечей и магических огней разместились в зале – на стенах под самым потолком, на больших напольных канделябрах, над камином, на столах. Цветы и ленты в умеренном количестве украшали стены, на гладком потолке растянулась карта Эльса, выполненная красками, и лепнина по краю. В зале было очень много людей, заполнявших все свободное место: преподаватели в строгих костюмах, студенты в одежде разной степени нарядности, черно-белый персонал с галстуками-бабочками, музыканты на возвышении в углу. Заметила я и новые лица, среди которых по изысканным нарядам тотчас же узнала именитых гостей, а по более простым – их верных стражей.

Нарядные гости, музыка, блеск и красота – все как положено! И, конечно, еда.

Вдоль стен, чтобы освободить место для танцев, протянулись столы. На белых скатертях – блюда, тарелки, вазы, кувшины со всевозможными яствами. Я первым же делом пробралась к столам, набрала в тарелку все, что уместилось, и отошла в сторонку, мирно расправляясь с добычей и рассматривая толпу. Вливаться я не спешила – сначала перекушу и оценю ситуацию.

Ким была права: приходить к открытию – гиблое дело. Сейчас уже около половины десятого, а народ еще только начинает пританцовывать и ведет себя донельзя прилично. Видимо, моему приходу предшествовала целая серия речей и какой-нибудь вялый концерт.

Жуя последнюю канапешку, я не забывала оглядываться вокруг с двумя целями: заприметить принца и не попасться на глаза Тиффани. Мимо периодически проходили сокурсники, но их нисколько не волновала моя завтрашняя пересдача: они лишь понимающе кивали и пытались подмигивать на разный лад – у кого как получалось в зависимости от степени опьянения, хотя пока что большинство держалось бодрячком. Кристоф, слегка охмелевший, до того расстарался, что, подмигнув, запустил в меня каким-то убойным сглазом. К счастью, не попал. Но в ужасе округлил глаза и посмотрел мне за спину.

Обернувшись, я поняла, что он очень даже попал, во всех смыслах этого слова. Мишенью оказался профессор Смолик, и его круглые уши стремительно расползались в стороны, превращаясь в ослиные. Пока он ничего не заметил, мы с Кристофом сочли за лучшее ретироваться в разные стороны, а я сделала мысленную пометку никогда не ссориться с однокурсником, а то и своих ушей не досчитаюсь. Неконтролируемые выбросы магии такой силы – страшная штука.

Я откатилась к другому краю зала и поставила тарелку на стол. Вдруг заприметила Тиффани, идущую в мою сторону под ручку с Динкой и Ким, и юркнула за соседнюю портьеру.

– Занято! – отозвалась портьера.

Я оглянулась и увидела Тима с бутербродом с икрой в одной руке и бокалом шампанского – в другой. Я даже не удивилась, что мой друг тоже здесь: принц ему даром не сдался, но от бесплатных угощений отказываться, по его мнению, – просто кощунство. Он даже не нарядился, а только натянул чистую рубашку с помятым воротником.

Тим оглядел меня с ног до головы и сподобился на комплимент:

– Хорошо выглядишь.

– Спасибо, – ответила я. Мне было приятно, но бутерброд с искрой в руке Тима слишком отвлекал внимание, и я, не удержавшись, спросила: – Где взял?

– Третий стол налево от входа, – отозвался тот и хитро на меня посмотрел: – Ты что, все выучила?

– У меня есть проверенное средство, – ответила я, придавая словам загадочности.

Тим хмыкнул, дожевал бутерброд и свободной рукой вынул из кармана длинную бумажную ленту, исписанную муравьиным почерком.

– Это твое проверенное средство? У меня, как видишь, свое есть. Никакой магии, старые-добрые шпаргалки. Кричать на весь кабинет не будут.

Я неопределенно пожала плечами, не желая раскрывать тайну крестной феи... то есть, фея. Вместо этого я, с помощью разумного довода «мужик ты или не мужик?», убедила Тима выглянуть за портьеру и посмотреть, где Тиффани и Ким.

– Горизонт чист, расходимся, – доложил он.

Тим направился было в неопределенном направлении, но я окликнула его:

– Ты знаешь, как выглядит принц?

– Да вон он, у окна. Беседует с послом Дарона. – Тим со смешком махнул рукой, расплескав шампанское, и удрученно посмотрел на лужицу на полу.

Я обернулась и нашарила глазами парочку у окна, на которую указывал Тим. Принц оказался высоким и широкоплечим. Под великолепным красным камзолом определенно прятались недюжие мускулы. Пряди темных волос падали на глаза – что называется, «томно». Да, не светлые кудри, золотая пыль с них не посыплется. Но в целом он был очень симпатичным, с приятными чертами лица, насколько я могла судить с такого расстояния, и свои надежды я сочла оправданными.

Принц разговаривал с приземистым зеленокожим гоблином, чьи оттопыренные зеленые уши непрестанно подергивались, и явно находился не в восторге от компании, но продолжал вежливо улыбаться. Гоблин сложил руки за спиной и по-военному выпрямился. Он был на две головы ниже принца, но чувствовал себя вполне комфортно, словно не замечал никакой разницы в росте. Одежда у него была нарядная, но скромная: строгого пошива камзол, рубашка и жилет, штаны, заправленные в высокие сапоги, – все коричневато-бурых тонов и золотая вышивка на жилете.

– Симпатичный, – оценила я, глядя на принца. Ничего особенно «принцевского» в нем не было, но я решила, что надо рассмотреть поближе. В конце концов, в запасе еще есть «королевский блеск в глазах». С такого расстояния его не разглядишь. – А в Дароне разве живут гоблины?

С этнографией Эльса я знакома не то чтобы идеально, но, насколько мне помнилось, Дарон был населен людьми; с Рагтером, где обитают гоблины, он не граничит; а трон занимает какой-то престарелый король вполне себе человеческого вида.

Тим вдруг расхохотался и поставил стакан на стол, чтобы не пролить содержимое окончательно. Он досмеялся до того, что раскашлялся, и мне пришлось постучать его по спине – немного сильнее, чем требовалось.

– Всё, всё, хватит меня бить. – Он поморщился, но широкая улыбка не сползала с его лица. Казалось, еще чуть-чуть – и кончики рта можно будет обвязать вокруг ушей.

– Что смешного? – угрожающе спросила я.

– Просто... хе-хе... в Дароне нет гоблинов.

Он снова загнулся от смеха, а я обернулась к принцу. К счастью, стоял он неблизко и из-за музыки не слышал истеричного смеха Тима. Хватит и того, что проходившие мимо с любопытством поглядывали на парня, у которого от смеха уже икота началась.

– Если в Дароне нет гоблинов, почему их посол... – Я запнулась на полуслове и проглотила дальнейшую фразу. Глаза так выпучились, что, стукни кто меня по затылку, точно вывалились бы из орбит.

У Тима закончилось дыхание, и он шумно вдохнул, перестав смеяться, но все еще подхихикивал.

– Да-а, Ритка. Сочувствую. Ну, не ты первая, не ты последняя. Все разочарованные девицы наведываются вон к тому столу. – Он указал на стол с огромной чашей сока, в которую наверняка уже плеснули чего покрепче. – Это ж надо: никто не в курсе, что Арленсия заключила мир с гоблинами и поставила одного из них в очередь на престол. Обхохочешься!

Но мне было совсем не до шуток. Я отправилась заесть печаль бутербродами с икрой и, стоя в уголке, уныло посмотрела в сторону посла Дарона, которого по ошибке приняла за принца. Он отвязался от собеседника и нашел компанию в лице нескольких преподавателей.  А к принцу Арленсии подошел ректор. Да уж, гоблин вообще не соответствует моим представлениям о сказочном принце.

Тим поплелся за мной и осторожно поинтересовался, боясь, что обидел:

– Ты ведь не расстраиваешься?

– Н-мм-м, – неопределенно пробурчала я, пожав плечами. Я надолго расстраиваться не умею. В конце концов, какая мне разница. Принц – это просто сказочный персонаж, нечто волнующее, как... как драконы или магия. Но встреть я одного, что я с ним делать буду? Охмурять? Попробовать могу, но получится вряд ли. Это оставьте более опытным девицам. А меня устроит вкусная еда, напитки и танцы.

В этом Тим был солидарен со мной, и мы дружно наворачивали за обе щеки: бутерброды с маслом и икрой, сардины, соленые грибы, салат из свежих овощей, кролик под острым соусом, сладкие булочки с корицей и горький шоколад – я не перепробовала и половины всего. Не забыла я и глотнуть того самого сока. В него и правда что-то подмешали, отчего я совсем повеселела. Градус всеобщего охмеления тоже постепенно повышался.

Ближе к полуночи мы с Тимом заметили, что Тиффани и Ким в компании друзей и подруг вышли в парк. Музыка как раз повеселела, оркестр взбодрился, танцы приняли массовый характер, и я потащила друга танцевать, не боясь, что строгая соседка меня уличит. Тим попытался было сопротивляться, но быстро вошел в раж. Под последнюю мелодию, более медленную, пары танцевали в обнимку, и Тим как-то совсем повеселел, прижав меня к себе. И чего это он? Когда успел напиться?

Мы изобразили что-то вроде вальса. Получилось не очень изысканно, но своеобразно. Впрочем, большинство, даже умеющее танцевать, уже шаталось из стороны в сторону как попало, и на других никто внимания не обращал.

Музыка внезапно кончилась, и Тим нехотя отлип от меня. На улице начали обратный отсчет, он докатился до моих соседей по танцам на цифре 18. До меня вдруг дошло, что считают оставшиеся секунды до полуночи, и я резко округлила глаза.

– Семнадцать!.. – кричала толпа. – Шестнадцать!..

– Тим, нет времени объяснять, но я должна уйти! – скороговоркой бросила я.

Девушка должна быть загадочной. Я почти преуспела в этом, оставив Тима гадать о моем внезапном отбытии. Но галоп, каковым я бросилась к выходу, чуть подпортил впечатление.

Секунд оставалось слишком мало, и мне было не до церемоний. Народ, к счастью, отчего-то повалил к окнам или наружу через широкие двери, и особых препятствий на пути я не встретила и быстро выскочила на улицу.

Там меня коварно подстерегал дождь.

Возвращаться назад за зонтом для гостей не было времени, и я скатилась по ступенькам (не потеряв ни одной туфли!). На улице было на удивление много гостей. Они растеклись по парку во всех направлениях и стояли под зонтами или использовали заклинания от дождя. И чего им внутри не нравится?

Дождь промочил меня до костей в считанные секунды, но мне было все равно: лишь бы добраться до общежития, пока платье не превратилось обратно в...

– Ноль!!!

Ну, здравствуй, любимая пижама.

Хорошо хоть, что темно, и дождь льет, как из ведра. Никто и не увидит, в чем я иду.

Тут грянул оглушительный взрыв, и небо взорвалось огромным фейерверком! Я зачарованно обернулась, задрав голову и любуясь яркими всполохами света в ночном небе, но вдруг поймала на себе любопытные взгляды окружающих. Ну, конечно: фейерверк осветил все вокруг на добрые полмили.

Густо покраснев, я горделиво задрала голову, сделав вид, что приходить на бал в пижаме и мокнуть под дожем – пик моды, и степенно ретировалась с дорожки в кусты. За густой живой изгородью меня никто не видел, и я перевела дух под развесистым деревцем, защитившем меня от дождя толстыми ветвями.

Как хорошо все начиналось, но концовка подкачала. Принц оказался для меня несколько экстравагантен. Угощений было съедено много – это плюс, но вот волшебного сока выпито слишком мало, чтобы забыть все как страшный сон и мучиться воспоминаниями только с утра. И в довершение всего, я стою под дождем посреди лужайки в пижаме и тапочках. Бурые мордочки медведей расползлись от сырости и взирали на меня из грязи, а когда я направилась к общежитию, еще и укоряюще захлюпали.

Я рысцой добежала до общаги и ворвалась внутрь. На вахте сегодня сидел Филимон. Он бросил взгляд в мою сторону, но решил не связываться от греха подальше и промолчал, когда я прошла мимо, не предъявив пропуска и оставляя за собой лужицы воды. Все равно в лицо помнит – а теперь, похоже, по гроб жизни не забудет.

Чепуш спал на кровати Тиффани сном младенца и что-то бормотал про танцующих гномов. Я решила пока что не будить его. Переоделась в сухую одежду, попыталась высушить волосы заклинанием, но оставила попытки, когда кончики угрожающе задымились.

Я взяла со стола список с вопросами к экзамену и наугад прочитала один: «Заклинание Буберта-Буберона. Автор. История открытия. Суть. Химическая основа заклинания. Частные случаи применения. Демонстрация заклинания».

Автор? Легко: Буберт-Буберон. История открытия? Э-э... Суть? Превращение чего-то там во что-то там...

Так.

Глубоко вздохнув, я положила листок обратно на стол, щедро пришлепнув его сверху ладонью. Если бы во мне текла демоническая кровь, глаза мои сейчас пылали бы от гнева, а черта я бы испепелила на месте.

– Эй, крестный черт, фей тебя дери! – со всей мочи прокричала я, потянувшись к шерстистому уху рогатого колдунишки.

Тот мгновенно проснулся и так резко подскочил, что чуть не заехал мне копытом в глаз.

– Не ел я яблок, и с гномами не танцевал! – клятвенно заверил он, озираясь вокруг.

Кажется, Чепуш так перепугался, что мигом протрезвел. Поняв, что гномы привиделись ему во сне, он облегченно выдохнул. Но, заметив меня, сглотнул, и его уши мелко затрепетали.

Я сощурила глаза, от всей души желая наслать на фея какой-нибудь сглаз, как неплохо получилось у Кристофа, – но моих способностей на это явно не хватало. Случайный выброс магии не случайнулся. Но Чепуш все же почувствовал себя неуютно.

– Какого фея?! – воскликнула я. – Ты обещал сделать так, чтобы я знала наизусть весь учебник!

Черт скромно потупился.

– Я такого не обещал, – пробормотал он.

– Как это? – оторопела я. – Ты меня на бал отправил, платье наколдовал и все такое. И я говорила, что мне нужно выучить материал из учебника и тетради. Помнишь?

– Помню-помню, только я не обещал, что ты выучишь учебник, – еще тише пробурчал он. – Способность у фей такая: могу за тебя чечевицу перебрать, могу всю работу по дому сделать, могу и учебник выучить... за тебя...

– И ты что, весь учебник знаешь? – ахнула я.

Крестный фей понуро кивнул. Я присела на свою кровать, спрятав лицо в ладонях. Фей спрыгнул, сел рядом, и мы горестно помолчали. Что ж, винить Чепуша – нет смысла. Самой надо было думать. Ох уж мне эти оговорки в магии – терпеть их не могу!

Только что же мне теперь делать?.. Несколько часов потрачены впустую, еще и спать хочется...

– А давай я тебя поднатаскаю? – предложил рогатый мужик, виновато хлопая ушами.

Я вяло кивнула – что ж еще оставалось делать?

Глава пятая

в которой я ликую, потом тоскую, а дракон зимней ночи подвергается опасности

Проснувшись утром, я обнаружила, что солнце уже вовсю радуется жизни, поливая лучами комнату. Я мигом потеряла остатки сна и подскочила в кровати, вопя:

– Проспала экзамен!

Вместо крика из горла вырвался хрип – в довершение всех бед, я еще и простудилась под вчерашним дождем.

Я мигом откинула одеяло и выпрыгнула из кровати. Наглый фей, конечно же, смылся – небось, сразу же, как только я заснула. Вчера ночью он честно тренировал меня – на слух я воспринимала гораздо лучше, но было так поздно, что даже это не помогало. Я припомнила, что пыталась учить, но, видимо, в какой-то момент решила прикорнуть на пять минут и попала в ловушку сна.

Круглые настенные часы показывали одиннадцать утра. Но я не успела начать проклинать себя и все на свете – на глаза мне попалась оставленная на столе записка с аккуратным почерком Тиффани, сделанная на красивой светло-фиолетовой бумаге из запасов моей соседки. Начала она с самого главного: «Не паникуй». Это мне понравилось. Остальной текст был такой: «Вчера кто-то сглазил профессора Смолика. Представляешь – у него выросли ослиные уши! А снять сглаз никто не может. Говорят, профессор уехал куда-то в глушь, чтобы его никто не видел с такими ушами, и там будет ждать, пока само не пройдет, все равно занятий пока нет. За экзамен он поставил тройки всем должникам, но придется отрабатывать эти оценки все две недели каникул. Про задание спроси у Тима».

Ничего себе! Мы что, бесплатная рабочая сила? А зачетку Смолику маслом не намазать? Но я тут же остыла: как-нибудь отработаю, что бы там ни ждало. Главное, что сессия сдана! После минутного размышления я решила, что отрабатывать даже лучше, чем сдавать экзамен, и даже мысленно возблагодарила Смолика, а заодно и Кристофа, так удачно наславшего сглаз.

«Я не стала тебя будить, – писала дальше Тиффани. – Кажется, ты устала после вчерашней зубрежки. Я знаю, что ты была на балу, но поскольку потом ты, очевидно, занималась, да и пересдачу отменили, ругать не буду».

Кто-то все-таки рассказал Тиффани, что видел меня на праздновании... Ну, хоть Чепуша она не застала. Какое облегчение!

«Я уезжаю домой. Вернусь через две недели, перед началом семестра. Настоятельно рекомендую тебе попрактиковать заклинания – не относись так халатно к учебе; заклинания нужны не только для того, чтобы сдать экзамены, но и пригодятся тебе в дальнейшей жизни. Не забудь поливать мою мухомашку и открывай для нее окно. Хорошо проведи каникулы. Тиффани».

Я радостно запрыгала по комнате, но быстро закашлялась. Домой я не поеду, так что комната в моем распоряжении целых две недели, и никаких уроков! Почти все студенты, должно быть, уже разъехались по домам, пока я спала, или отправятся осматривать достопримечательности Эльса, преподавателей тоже обычно остается немного – тишь да гладь, никто над душой не стоит. Зато Тим будет здесь, поскольку ему тоже надо будет отрабатывать – можем сообразить какой-нибудь интересный эксперимент. Учить магию на уроках мне скучно, но поэкспериментировать – всегда пожалуйста.

Я ласково погладила яйцо, продолжавшее мирно почивать в шкафу, и переоделась. В животе заурчало, но для начала сбегаю в медпункт. Там меня быстро вылечат, пока я совсем не разболелась.

Медпункт находился в первом корпусе, и я, прихватив пропуск, спустилась по лестнице и пересекла крытый коридор. В здании было пусто – сессия закончилась, все разъехались, но корпус оставался открытым для желающих воспользоваться библиотекой или медпунктом. Других желающих, кроме меня, не нашлось – еще бы, сюда в основном бегают, чтобы получить больничный и откосить от пар.

Я постучалась в дверь слева по коридору и вошла. Солнечный свет, льющийся через единственное большое окно, освещал просторную, стерильно чистую комнату: стол, кушетка, два шкафа – с карточками и препаратами, календарь и часы на стене. За столом обнаружилась медсестра Лечкинс в белом халате, оставленная за главную на каникулах, и я вяло поздоровалась с ней. С «быстро вылечат» я погорячилась. В способностях Лечкинс предотвращать простуду я не сомневаюсь, но работала она ужасно медленно.

– Что-о боли-ит? – протянула она, подравнивая ярко-розовые ногти пилочкой.

Я присела на кушетку и хрипло ответила:

– Горло.

– На-асморк е-есть? – Лечкинс ни на секунду не отрывалась от ногтей. Вжик-вжик, вжик-вжик. Это начинало действовать на нервы.

– Пока нет.

– А температу-ура?

– Не знаю. – Градусник я, что ли? – Какое у меня давление, рост и вес, я тоже не в курсе.

Она никак не отреагировала, отложила в сторону пилочку, нашептала что-то на указательный палец и коснулась моего лба. Пока она со скоростью улитки осматривала мое горло, слушала легкие и готовила настойку, я решила, что в следующий раз лучше умру, чем еще потащусь в медпункт. Впрочем, мне и так недолго осталось – живот заунывными песнями предвещал скорую смерть от голода.

Настойка, к счастью, помогла сразу, горло моментально перестало болеть. Лечкинс заверила, что если буду принимать настойку сегодня и завтра три раза в день, то и вовсе не заболею. Она процокала к шкафу и распахнула застекленную дверь.

– Ку-урс? Фами-илия?

– Второй курс, Лопухова.

– А-а, Лопухо-ова, – неопределенно отозвалась медсестра, сверяясь с каким-то листочком, засунутым за стекло на дверце шкафа. Меня это насторожило. – Профессор Смо-олик сказал обраща-аться, если нужна по-омощь.

Я кисло подтвердила, что так и есть. Тиффани что-то написала про отработку, но до Тима я еще не дошла. Видимо, отработка нашла меня сама.

– Нужно разобра-ать карточки в шкафу-у, рассортирова-ать по ку-урсам, каждый ку-урс – по алфави-иту. – Лечкинс явно обрадовалась, что не надо искать в этой барахолке мою карточку.

– Что, прямо сейчас? Я еще даже не позавтракала... или не пообедала. В общем, не поела.

– Ничего-о! – еще более радостно махнула рукой медсестра. – Я как ра-аз собиралась в столо-овую, заодно и тебе-е принесу.

Я содрогнулась при мысли о еде из столовой, но Лечкинс было не отговорить, и я попросила принести только свежую выпечку как наиболее безопасную. Она уцокала прочь, и я принялась за сортировку. Карточки, похоже, совали обратно, как попало, а было их изрядно количество, и в итоге тут все перепуталось. Я перетащила все коробки на стол, вынула оттуда карточки и принялась раскладывать по курсам и группам.

Лечкинс, сытая и счастливая, вернулась минут двадцать спустя, с двумя пирожками на тарелке и большой кружкой чая.

– С чем пирожки? – деловито осведомилась я.

– С пови-идлом.

Повидло – это здорово, в повидле таракана не спрячешь. Хорошо, что не с изюмом...

Я с сомнением разглядела выпечку со всех сторон, но она выглядела вполне обыкновенно, а живот у меня крутило от голода, да и от дармовщины я обычно не отказываюсь. Недолго поразмышляв, я все же принялась за еду. Пирожки были теплыми, сладкими, вкусными, а чай отдавал приятным запахом лимона, и я счастливо вздохнула. Двумя пирожками сыт не будешь, но хотя бы потерплю до полноценного обеда.

Лечкинс, явно не желая работать, понесла обратно в столовую тарелку и кружку и задержалась по дороге на добрых сорок минут.

Больше всего я замучалась раскладывать фамилии по алфавиту. Какая там буква идет раньше – с или т?.. Так, проверим: ёпрст... Ага, Рискин пойдет перед Ритрой. Обнаружив карточку Ким, я посмеялась над ее фотографией, сделанной до поступления в институт: Ким выглядела еще как ребенок, совсем другой человек. И волосы у нее действительно были каштановые, как у Тима, еще не крашенные в ядреные цвета. Я поглядела на фотографии всех своих знакомых, подхихикивая над выражениями лиц. На свою карточку я предпочла не глядеть и бросила ее в сторону.

Лечкинс успела вернуться до того, как я закончила с работой, и по буковке выводила диагноз и методы лечения в моей карточке. Как она ни старалась медлить, все же расправилась с работой раньше меня, однако, не горя желанием помочь, вновь принялась подравнивать ногти.

– Закончила! – объявила, наконец, я, когда все карточки были рассортированы, а коробки убраны в шкаф. – Можно идти?

Идти было не можно. Лечкинс указала пилочкой на шкаф около другой стены. В нем стояли баночки-скляночки со всякими лекарствами, коробочки с травами, а также сосуды с более странным содержимым вроде «третьих глаз жабышей» и «бородавок кикимор». Надеюсь, в мою настойку Лечкинс ничего такого не клала...

– Что, опять по алфавиту? – уныло спросила я.

Медсестра кивнула. Ногти подравнивать было уже дальше некуда, и Лечкинс, отринув позывы совести, взялась за чтение романа с пикантной обложкой. Алфавит я уже повторила, так что в этот раз дело пошло быстрее.

– Готово! – сказала я, закончив через полчаса. – Теперь-то можно идти?

Лечкинс задумалась, к чему еще можно меня припахать, но ничего не придумала.

– Мо-ожно, – протянула она. – Если что-о, я напишу-у на доске объявле-ений.

Мне дважды говорить не надо – я мигом выскочила из кабинета, не забыв прихватить пузырек с настойкой, и пошла обратно в общежитие. Вахтер Филимон опять затребовал пропуск – видать, гости еще не разъехались, и пока они тут, придется все время таскать с собой эту картонку с магическим оттиском в виде герба института. Герб у нас обыкновенный – лев с разинутой пастью и надпись: «Знание – сила и ответственность». Хотя каждый год проводится конкурс на лучший герб, этот побеждает уже лет десять. Я в этом году предложила бобра с книгой заклинаний и надписью: «Грызем гранит магической науки» – но мою идею не оценили. Наверное, потому, что бобр получился слишком похожим на ректора. В следующем году думаю взять тему черта, выполняющего обязанности феи. Надпись будет в духе: «Рожденный чертом может стать феей». А что, на злобу дня. Я сдаваться не намерена и буду рисовать гербы все семь курсов, пока не примут мой вариант. А может, и потом буду по почте присылать.

В холле общежития я подошла к доске объявлений. Приглашение на бал уже сняли, бумажку о пересдаче тоже. Вместо них висело длинное расписание для отрабатывающих на все дни каникул. Смолик любезно оставил памятку: фамилии студентов (с разных курсов нас было всего пятнадцать) и правила – отрабатывать каждый день с девяти утра, кроме выходных, и записывать свою фамилию, а если никакой конкретной работы не поступит, пойти копаться в огороде либо на конюшню, там дел на всех хватит. У сегодняшней даты, второго февраля, стояла заметка «медпункт», и я с чувством выполненного долга вписала напротив свою фамилию. Непыльная работа, но очень уж скучная. Я заметила, что несколько человек тоже успели отработать, и Тим в том числе – ходил перетаскивать вещи. Хорошо им, парням, даже левитацию знать не надо, а хрупкой девушке и грыжу недолго заработать. На завтра два единственных распоряжения уже были заняты, и я решила, что пойду на конюшню, к Хеивану.

В животе у меня выла целая стая волков, пирожки успели куда-то рассосаться, и я быстро поднялась наверх. Настало время для тыквы, и пока я поднималась, то обдумывала, что же и нее приготовить. Но желанного овоща почему-то не обнаружилось в комнате. Чепуш ночью забрал, что ли? Кончилась сила в крылышках и сделал из моей тыквы транспорт? С утра я не обратила внимание, была ли она в комнате. Но я тут же забыла про овощ, когда открыла шкаф. На нижней полке тряпка и пододеяльник растопырили в стороны все четыре угла – мятые и пустые. Я с ужасом и благоговением выдохнула: неужели дракон уже вылупился?! Да нет, скорлупы нигде не было. Я пошарила по дну шкафа, но укатиться яйцу некуда.

Тыква, яйцо...

Осененная внезапной догадкой, я со всех ног понеслась на кухню. Затормозив у порога, застала на месте преступления своих одногруппников и одногруппницу. Ким резала тыкву на кусочки, три парня с нашего курса суетились вокруг, а Тим положил яйцо на попа рядом с большой миской и как раз заносил молоточек, чтобы аккуратно разбить скорлупку.

– Яйцо на родину! – бешено заорала я, бросаясь вперед. Как раз успела выхватить его, но Тим уже опускал руку с молотком и вместо яйца угодил себе по пальцу. Не слишком сильно, но все же чувствительно. Сунув палец в рот, он обиженно засопел.

– Тебе жалко, что ли, а, Рит? – заканючил белобрысый парень. Я вспомнила, что он один из весельчаков-гитаристов с нашего этажа. – Мы бы с тобой поделились, чесс-слово.

Ким его поддержала:

– Ты обещала что-нибудь сделать из тыквы, вот мы и начали резать, пока тебя нет. Поискали, что у тебя в шкафу припрятано, а у тебя там огромное яйцо. Мы еще помижанов у тебя прихватили.

– Будет больша-ая яичница с овощами, на всех хватит, – мечтательно протянул один из парней.

– Во-первых, это мое яйцо, и это я с вами должна делиться, а не наоборот! – грозно рявкнула я. – Во-вторых, оно не для еды, так что делиться я все-таки не буду! И в-третьих, нечего шарить по чужим шкафам!

– Для чего оно, если не для еды? – фыркнул гитарист.

Дракон внутри яйца явственно зашевелился и отвлек меня. Черная скорлупа начала трескаться, и я прикрыла трещину ладонью.

– Проект для Смолика, – буркнула я и поспешила в свою комнату. Скорлупа трескалась на ходу и, едва я заперла за собой дверь комнаты, начала осыпаться кусочками. Я села на пол, прислонившись к двери спиной. Затаив дыхание, наблюдала, как из образовавшейся дырочки вытянулась чешуйчатая мордочка. Кожа век разлепилась в стороны, и на меня уставили добрые желтые глаза. Зрачки расширялись и увеличивались, привыкая к свету, пока не стали узкими, как у кошки. Дракончик был угольно-черным, но я отчетливо видела каждую чешуйку и маленькие рожки на затылке. Благоговейно коснулась пальцем липкой мордочки, и он довольно заклокотал похоже на дельфина.

Дракон высунул лапки и старательно разломал еще часть скорлупы, выбравшись наружу. Я смела остатки яйца в сторону и держала малыша на руках. Он был маленьким, меньше взрослой кошки, но больше котенка и длиннее. На спине двумя толстыми веточками торчали наросты, из которых потом получатся крылья. Длинный хвост с тупоконечными зазубринами чуть покачивался из стороны в сторону, когда дракончик пытался найти баланс на моих руках, переступая мягкими холодными лапками. По этим зазубринам я поняла, что дракоша – мальчик, у девочек их не бывает.