Текст книги "Тёщин подарок (СИ)"
Автор книги: Александра Гусарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Глава 3
После разговора с любовницей Максим остался в растрепанных чувствах. Он все представлял не так. И сейчас просто не знал, как поступать дальше. Что делать с девочкой, которая, как он понял, должна была вот-вот прилететь в Россию. И что ее тут ждало? Совершенно посторонний дядька. Отдадут ли ему ребенка или отправят обратно в Германию?
Не выдержав, он перезвонил поверенному:
– Сергей Изосимович, это Боярский вас беспокоит.
– Рад слушать! – радушно отозвался адвокат. – Позвольте узнать, что в итоге вы решили?
Тон поверенного был таким, словно он и не сомневался в ответе молодого мужчины. Хотя, возможно так и было. Бронислава Львовна абы кому завещать благополучие внучки точно не стала бы.
– Я подумал и решил, – Максим нервно сглотнул. Он и подумать не мог, что эти роковые слова дадутся ему с таким трудом. – В общем я решил, что заберу девочку к себе.
– Вот и отлично! – похвалил его Резник. – Позвольте узнать, вы сегодня на работу вернетесь или весь день проведете дома?
– Хотелось бы дома эти мысли пережить, да только дела не любят, когда их откладывают, – вздохнул Боярский. – А что вы хотели?
– Увидеться бы нужно. Я вам кое-какие документы передам. К сожалению, завтра встретить внучку Брониславы Львовны у меня не получится. Должен быть в другом месте.
– Завтра? – совсем растерялся Максим.
– В том-то и дело, что уже завтра. Потому я вас поторопил и дал мало времени на размышления, – вздохнул в ответ адвокат. – А с поверенным ее отца вам придется решать все вопросы уже самому.
– Видите ли, я одинокий мужчина. Отдадут ли мне девочку? – высказал свои переживания Максим.
– Скажу лишь одно. Если адвокат захочет передать вам опеку над Кристиной, он найдет лазейку в обход этого. А если вы ему не понравитесь, то не спасет ни жена, ни выводок ребятишек, – объяснил поверенный, намекая на правильно расставленные акценты в поведении.
– Что ж, будем стараться! – усмехнулся Боярский. – Я через пару часов приеду в офис. Думаю, нам там сподручнее встретиться будет. Я живу далековато.
– Постарайтесь уж, голубчик. Бронислава Львовна нас точно с небес видит и контролирует. И ей очень не понравиться, если что-то пойдет в разрез с ее планами. А про ваш дом я от нее наслышан. Он ей очень нравился. Она мне говорила, что почувствовала себя в нем просто королевой.
– С окнами без штор, – с грустью улыбнулся хозяин дома. Будет ли его кто-то любить, как он сам? И нужны ли будут эти шторы?
Через два часа адвокат привез Боярскому доверенность на опеку от Ивановой Брониславы Львовны. Он с этим документом должен был встретить девочку и сопроводить ее до собственного дома. Адрес в доверенности был указан его.
– А уж как вы ей воспользуетесь, дело только ваше! – намекнул Резник. Только врать Максим не любил. Да и в этом случае мог разгореться международный скандал. Что основательно бы навредило бизнесу. Потому решил ориентироваться по обстоятельствам.
Когда вечером возвратился домой, внезапно обнаружил свет, Горящий в окнах. Первая мысли, пришедшая в голову была:
– Львовна с ужином ждет!
Но потом вспомнил, что ее вкусные ужины больше никогда его ждать не будут. И не на шутку разволновался. Кто проник в жилище и что там ищет? С момента похорон он жил один.
Прибавил скорость, возможно быстро подъехал к воротам и почти бегом ворвался в дом.
Холл встретил хозяина тишиной. Хотя нет, в дальней гостиной слышалась негромкая музыка. И он, резко развернувшись на каблуках, пошел туда.
В гостиной горел приглушенный свет от дизайнерских бра на стенах. Музыка раздавалась из музыкального центра, стоящего на каминной полке. А в глубоком кресле, развалившись с бокалом шампанского сидела Ида.
– А что ты здесь делаешь? – растерялся мужчина. Ее увидеть он сегодня не рассчитывал. И от волнения снял очки и неуклюже протер стекла полами пиджака. Чище от этого они не стали. Но дали ему передышку для успокоения.
– Здрасьте, мордасти! – недовольна фыркнула незваная гостья и хлопнула ладонями по туго обтянутым бежевым брюками ляжкам. – Ты, между прочим, мне сегодня предложение сделала. А я также межу прочим согласилась. И приличный мужчина свою потенциальную жену обязательно бы пригласил как минимум в ресторан, а еще лучше прокатил бы до Эйфелевой башни.
– Так тебе же некогда! – возмутился Максим.
– Ну и что? – женщина недовольно сморщила носик. – Но предложить-то можно было?
Мужчина потрясенно застыл, не понимая, как реагировать на произошедшее. Но потом решил, что все к лучшему. Сообщить о ребенке лучше при лично встрече, а не по телефону. Сам он младенцев боялся, как огня. Причина была до банальности проста. Когда ему было лет восемь, точнее он уже не помнил, двоюродная тетка попросила посидеть его с племянником двух лет отроду. Не долго, а пока она спустится в подвал и наберет там банок для закруток. Парень со свойственным юности легкомыслием согласился. Когда тетка вернулась в квартиру, то оба и Максим и юный Данька сидели рядом на полу и дружно ревели. Ребенок повторял один и от же вопрос:
– Где мама?
А парень разревелся от бессилия. С той поры все сладко пахнущее молоком и весело лапочащее «Агу!» он обходил стороной. А сейчас надеялся, что у Иды нет такого же неприятия детей. Все же материнский инстинкт пробуждается легче отцовского. Но начал все же издалека:
– Ида, ты в курсе, что моя Львовна была очень талантливым юристом?
– Я была в курсе, что у тебя дома живет страшный монстр по имени Бронислава Львовна, поэтому ты меня сюда приводил лишь тогда, когда ее не было дома. Следовательно, знакомы мы не были, – любовница недовольно пожала плечиками. Могло создаться ложное впечатление, что она недовольно тем, что не знала Львовну лично. Только она сама тут же его развенчала:
– И с какой стати я должна про нее что-то знать? Слава Богу, померла. Царствие ей небесное! Я теперь смогу спокойно приходить к тебе. А ты дорос, наконец-то, до женитьбы.
– А как, кстати, ты в дом попала? – подозрительно прищурился Максим. Он ей ключей точно не давал по озвученным выше причинам.
– Ну, – протянула она, слегка покраснев и покачивая туфельку на высокой шпильке на пальцах ноги, – иногда ты меня все же приглашал. Я однажды прихватила абсолютно нечаянно комплект запасных ключей. Они каким-то образом сами упали мне в сумочку. Ты про них не спрашивал, а я все забывала их вернуть. А тут все так замечательно обернулось, правда же?
Максу вдруг сделалось дурно. Нет, воровкой Ида не была. И имуществу Боярского с этой точки зрения ничего не грозило. Но вот так прийти в чужой дом даже с самыми благими намерениями… Он на такое способен не был, и от потенциальной второй половины тоже не ожидал.
Забрать у нее ключ и сказал, чтобы такого не было впредь? Вновь снял очки и протер. Ида заметила его жест. В чем-чем, а в уме и наблюдательности отказать ей было нельзя.
– Тебе не понравилось? – уголки ее губ медленно поползли вниз.
– Все замечательно! – он торопливо наклонился и чмокнул гостью в уголок губ, решив, что лучше замки поменяет. – Давай выпьем!
Подошел к початой бутылке, налил вино в заботливо приготовленный второй бокал и, не чокаясь, залпом выпил из него. Ругаться с Идой в его планы не входило. Она была ему нужна:
– Скажи, ты бы не смогла завтра съездить со мной в аэропорт?
– О, ты решил воспользоваться моим советом и свозить на выходные в Париж? – рассмеялась она. – Я оценила, но к сожалению, не смогу воспользоваться. Уезжаю завтра с аудитом в филиал одной компании.
– Нет, не в Париж, – разочаровал он ее. – Просто завтра мне привезут ребенка. Моего ребенка. И он будет жить с нами.
Вот так разом вывалил правду ей на голову и замер в ожидании реакции.
– Ребенка? У тебя есть ребенок? Интересно, кто его родил? – ухоженные бровки удивленно взлетели вверх.
– Моя бывшая жена, – он просто пожал плечами. Получилось несколько двусмысленно. Но так было даже лучше. – Кристина не жила с нами. Только Львовна пообещала мне миллион, если я заберу девочку к себе.
– Боярский, ты настолько беден, что ради миллиона готов на безумные поступки? – рассмеялась Ида пьяным голосом. Похоже, вина она успела выпить немало.
– Долларов, – коротко отрезал он.
– Миллион долларов? – удивленно переспросила женщина. – Откуда у нее такие деньги?
– Я же тебе только что сказал, что она была талантливым адвокатом. А они умеют зарабатывать хорошие деньги. И нее только в рублях.
Лицо любовницы сделалось серьезным. Он прямо видел, как в мозгах Иды идет серьезный мыслительный процесс.
– М-да, я никогда не хотела детей. Возможно в отдаленном будущем. Но не обещаю, – задумчиво произнесла она. – Думала, что наши желания совпадают. Ты как-то заикался, что терпеть не можешь младенцев. Но согласна, миллион долларов на дороге не валяется.
Подумала, посчитала что-то еще и добавила:
– Хорошо, заберем её к себе, оформим нужные документы, раз в тебе проснулись отцовские чувства. А затем отдадим девочку в интернат. Есть же специальные профильные заведения? Например, спортивные, языковые или балетные. И не одна сволочь не скажет, что мы не проявляем должного внимания к ребенку. Кстати, сколько ей лет?
Вот здесь Боярский завис и понял, что близок к провалу своей нечаянно получившейся версии. Затем просветлел, придумав подходящий ответ:
– Кристина достаточно взрослая, чтобы называться младенцем!
– Вот и отлично! Мне в поезде завтра нечего делать будет. Я посмотрю какие у нас в области есть интернаты с хорошей специализацией.
После этого она медленно встала и подошла к хозяину дома, подставляя губы для поцелуя. Он практически на автомате ответил ей и повел в спальню. И лишь когда очнулся в гостевой комнате, сообразил, что не хочет вести ее к себе. Ида ни разу у него на ночевала. Он всегда забегал впопыхах зачем либо, оставляя ее в холле. Поэтому подвоха она не заметила.
Боярский молча сел на кровать и потянулся к очкам. Затем сообразил, что любовница раскусила этот практически невинный жест. В итоге просто снял очки и положил их на прикроватную тумбочку. Внутренне усмехнулся, что без очков он может представить себе на месте Иды абсолютно любую женщину, так как изображение тут же расплылось. И с грустью понял, что и представлять-то ему некого. Не Ирину же?
А она начала нарочито медленно раздеваться, пытаясь вызвать желание у непривычно холодного сегодня мужчины. Нет, фиаско не вышло. Любовницей она была умелой и горячей. Но в конце, когда все благополучно закончилось, скривилась:
– Боярский, какой-то ты сегодня вялый! – и было непонятно, что она имела в виду. А дальше к его облегчению добавила:
– Ты мне такси вызовешь? Мне на поезд рано утром надо. Я у тебя остаться не могу.
Она всегда предпочитала ночевать у себя дома. Раньше она на нее за это обижался. Специально снимал номер в гостинице, а в итоге ночевал один. А сегодня даже обрадовался.
А потом, лежа уже в своей кровати, смотрел в окно, на котором так и не повесил шторы, любовался звездами и задавался вопросом: ту ли женщину он выбрал в спутницы жизни?
Глава 4
Кристина Рух всю сознательную жизнь прожила в Германии. Она считала себя коренной немкой и других вариантов просто не принимала.
Девочка росла смышленой, училась хорошо и с поведением вопросов не возникало. Да, она попробовала курить в начальных классах гимназии под воздействием и уговорами подруг. Была поймана отцом и строго наказана: ей не позволялось ходить гулять, пока она не осознает пагубности своего проступка. Каждый вечер герр Владимир проводил с ней нудные воспитательные беседы. И однажды она подняла на него газа и с мольбой в голосе сказала:
– Папа, прости! Я все поняла и больше не буду портить свое здоровье.
Тогда он, как ей показалось, вздохнул с облегчением и отпустил со словами:
– Дочь, я тебе верю! – а она не могла не оправдать его доверие.
А на выпускной вечеринке в 10 классе впервые попробовала вино. Оно произвело на нее неизгладимое впечатление. После первого бокала пол в зале почему-то встал вертикально. И девочка поняла, что не сможет ходить по отвесной стене. Но после второго бокала все вернулось на свои места. Только настроение испарилось. Слишком неприятным был предыдущий эффект.
Дома ее отхаживала бабуля, приговаривая, что мусульманская кровь дает о себе знать. Так Крис познакомилась с похмельем и осознала, что ее родные все же относятся к другой, отличающейся от немецкой, культуре.
А еще она была талантливой девочкой. С детства могла говорить на двух языках: русском и арабском. Так с ней говорили дома. Затем на улицах и в детском саду выучила немецкий, а в школе освоила английский и французский языки. Благодаря своим талантам смогла проходить за год два класса обучения. И в итоге к 13 классу гимназии пришла в 17 лет, когда ее одноклассникам было по девятнадцать.
Бабушка, папина мама, уроженка Рязани, когда-то вышла замуж за Абдаллу Аль-Руха, родила ему сына. Дед давно умер, а она посвятила всю свою жизнь сыну, колеся с ним по миру, куда бы его не забрасывала жизнь. Но языка своего не забыла и с домочадцами разговаривала только на нем. Поэтому в специально русскому языку девочку никто не учил. Бабуля лишь помогла освоить грамматику. С той поры она могла читать и писать по-русски.
Арабским с юной фройляйн занимался господин Саид, который дважды в неделю приходил к ним в дом. Этот язык слишком сильно отличался от остальных своим строением, грамматикой и письмом с права налево. Там не было даже привычных предлогов, которые были во всех других языках. Все спряжения и склонения нанизывались, словно бусы, с помощью многочисленных суффиксов. Привычных букв в нем не было, письмена складывались из причудливой арабской вязи. И хотя ей было непросто, Крис не привыкла отступать. Она наивно полагала, что остальные детки точно также занимаются дома с учителями. А отец обязательно беседовал с ней вечерами на арабском. А когда к ним приходили папины друзья, с гордостью демонстрировал им успехи дочери.
Где-то к пятому классу девочка узнала, что ее отец работал в представительстве Абертноского эмирата.
Это независимое государство, между Оманом и Объединенными Арабскими эмиратами было настолько крошечным, что его указывали отнюдь не на всех картах. Оно терялось где-то в горах Джабаль-аль-Хаджар. С соседними государствами особо не контачило и многими правительствами признавалось террористическим. Хотя в Германии было их представительство, где отец трудился долгие годы. А потом вышел на пенсию. И они так и остались жить в Европе. Кристина не знала до семнадцати, что является еще и подданной другого государства. Вместе с друзьями в шестнадцать лет она получила пластиковую карточку, удостоверяющую личность немецкого поданного. А на следующий год ей неожиданно выдали небольшую книжицу с золотой обложкой, на которой арабской вязью была обозначена принадлежность к Абертонскому эмирату. И тогда папа объяснил, что по факту она является абертонкой.
Матери девочка не знала. Слышала от бабки, что эта «беспутая шалава» живет где-то на просторах огромной России. Отец же про матушку не рассказывал вообще ничего.
Бабушка умерла год назад. Они остались с отцом вдвоем. Он никогда не водил в дом посторонних женщин, не собирался на ком-то жениться. Хотя религия позволяла подданным Абертона иметь четыре жены. Всегда говорил, что Крис – главная женщина в его жизни. Он тоже был для нее всем. И вдруг неожиданно умер.
– Инсульт, – развел руками их домашний доктор. – Мы просто не успели. Да и если бы успели, вряд ли бы смогли помочь. Слишком сильные оказались повреждения.
Она лишь запомнила последние слова отца:
– Как больно, как сильно болит голова!
Он до этого рассказывал ей о каком-то новом проекте. Затем сел за стол, уронил голову на руки и несколько раз повторил про боль. Испуганная девочка дрожащими руками набрала номер 112 и срывающимся голосом ответила на вопросы дежурного. Машина прибыла через десять минут. Казалось, что помощь прибыла. Да только и она уже не смогла помочь. Владимир Рух скончался через три дня, так и не приходя в сознание.
Похороны взял на себя муниципалитет. Когда «клиент» был достаточно богат, то их делали за его счет даже с определенным размахом. Помогли коллеги, проработавшие с Владимиром много лет в представительстве. Да и друзья у герра Руха тоже были. У могилы все говорили, каким хорошим человеком он был. И все горестно качали головами и повторяли:
– Жаль, не справился с проблемами. Они его и убили.
Кристина же не представляла, о чем идет речь и не придала разговорам значения. Мало ли о чем говорят на краю могилы? Горе застилало ее глаза и уши.
А после девушка осталась совершенно одна. Три дня после похорон она ходила в полной прострации, даже не появлялась на учебу. Благо карманных денег вполне хватило на пропитание. Да и есть ей в эти дни как-то не хотелось. На четвертый день к ней домой пришел отцовский поверенный герр Клаус.
– Привет, Крис! – участливо поздоровался он. – Как ты? Социальные службы уже приходили?
– Слава Богу, нет. Обычно выпускникам гимназии всем по девятнадцать лет. Они не поняли, что я – вундеркинд. Я не хвастаюсь, а просто цитирую слова отца. Также не поняли, что мне по закону требуется опекун. Но разве он мне так уж необходим? Я уже достаточно взрослая. – вздохнула девушка. – Дядя Вольф, я словно во сне. Почему он так со мной поступил? Почему бросил?
– Крис, видит Бог, бросать Владимир тебя совсем не хотел. Ты была его смыслом, его путеводной звездой. Не зря он учил тебя всему, что мог сам. Он очень хотел видеть тебя счастливой, что даже остался навсегда жить в Германии. Но жизнь есть жизнь. Часто она просто не оставляет нам выбора. На твоего отца свалилось слишком много проблем. И он не смог их пережить, – мужчина, сидевший перед ней на диване, озабоченно покачал головой. Девушка за последние дни сильно похудела и стала напоминать приведение. – А ты совсем не ешь? Бросай эти модные привычки. Удачно устроиться в жизни может только здоровая, полная сил фройляйн, а не похожая на приведение.
– Куда устроиться? Я даже не представляю, как мне жить. Куда податься? Вчера кончились деньги на еду. И что дальше? – она трагично заломила руки и поморщилась от упоминания этих загадочных бед, свалившихся на отца.
– Деньги в твоем случае меньшее из зол. Отец оставил тебе хорошее содержание. Просто меня не было в Берлине, и я не знал о вашей трагедии. Как приехал, сразу поспешил к тебе, – успокоил Кристину герр Клаус.
После его слов она как-то даже взбодрилась:
– Вы хотите сказать, что я продолжу жить в нашем доме, получая определенную сумму еженедельно?
–Ты девушка разумная. И мне очень бы хотелось ответить тебе именно так. Только по закону полностью эмансипированной до 18 лет ты могла бы стать в случае вступления в брак, получения разрешения на государственную службу, окончания колледжа или экономической независимости. К сожалению, твое пособие не может считаться достаточным. А всего остального у тебя нет.
– Но мне же осталось совсем немного до окончания гимназии! И скоро будет 18, – вспыхнула она в ответ.
– И эти два месяца тебе нужно как-то продержаться. И выхода у тебя лишь два.
– В смысле «продержаться»? – насторожилась девушка.
– Дело все в твоем двойном гражданстве. Ты не только поданная Германии, но и гражданка Абертонского эмирата. И по их законам совершеннолетие женщины наступает лишь в 21 год. А так как там тебя ждет очень большое наследство, власти Абертона вряд ли откажутся от такой завидной невесты и приложат все усилия, чтобы вернуть на историческую родину и выдать замуж за подходящего жениха, – объяснил поверенный.
– А если я не захочу возвращаться? – Кристина скептически выгнула бровь. – Разве можно насильно заставлять переезжать свободного гражданина свободной страны?
– Увы, – грустно вздохнув, пожал плечами юрист. – У шариата свои законы. И они очень сильно отличаются о наших. Хотя у тебя есть еще вариант: переехать к своей матери в Россию.
Её всегда удивляло, почему они жили сначала с бабулей, а затем вдвоем с папой. А эта странная женщина ни разу не появилась в ее жизни. Когда девочка была маленькой, она с замиранием сердца ждала ее появления, представляя, как она придет к ним в дом. И даже пару раз писала письмо Санта Клаусу с пожеланием познакомиться наконец-то с матерью. Только чуда так и не случилось. А потом она выросла и успокоилась. Если ее не хотели знать, то и она не должна этого желать.
И лишь не за долго до смерти отец вызвал ее на разговор.
– Крис, не следует обижаться на матушку. В том, что произошло виноват лишь я.
– Ты не захотел или не разрешил нам видеться? – удивленно уточнила она.
– Нет, я сильно грешен: совратил пятнадцатилетнюю девочку. От нее я уехал домой, даже не представляя, что она беременная. А потом в один чудесный день у меня на пороге появилась ее мать и вручила крохотный сверток в розовом одеяльце. Это была ты.
– Папа как ты мог? – ужаснулась девушка. В половом воспитании молодежь была продвинутой. И откуда берутся дети Кристина прекрасно осознавала.
– Понимаешь, я был уверен, что ей не меньше двадцати лет. И лишь намного позже узнал, что она была на тот момент совсем юной. И, наверное, ее мать поступила правильно, передав тебя мне.
Вот так. И больше никаких объяснений. Сколько ей лет сейчас? Пятнадцать плюс семнадцать получается тридцать два. Она совсем еще молодая. Возможно, они смогут стать подругами. А вдруг у нее есть семья, муж, дети, и Кристина совершенно не вписывается в этот уютный мирок?
Но это всяко лучше, чем стать четвертой женой незнакомого богатого абертонца, позарившегося на ее наследство. Она готова отдать все деньги правительству эмирата! Только герр Клаус утихомирил ее не в меру разгулявшуюся фантазию.
Во-первых, от денег отказываться не стоит. А во-вторых, она это не сможет сделать, пока ей не исполниться двадцать один год. А вот если она выйдет замуж, то у Абертона руки окажутся коротки, и эмират уже ничего не сможет сделать со своей подданной.
– Хорошо, – вздохнула девушка. – Я еду в вашу Россию.
.
