Текст книги "Магия и тайна Тибета"

Автор книги: Александра Давид-Ниэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Для проверки умения изобретен любопытный тест: ученик, проходящий его, проделывает действия, о которых уже упоминалось, или, по крайней мере, стремится приблизиться к подобным результатам. В земле выкапывают яму, глубина ее равна росту кандидата; над ямой строят своеобразный купол, размер которого также равен росту кандидата; в куполе делают небольшое отверстие. Затем между сидящим со скрещенными ногами на дне ямы и этим отверстием отмеряют расстояние в два его роста: например, рост человека 5 футов и 5 дюймов – отверстие в куполе на высоте 10 футов и 10 дюймов от дна ямы. Тест состоит из прыжков со скрещенными ногами, таких же, как во время тренировок (уже описанных), и входа через небольшое отверстие на верху купола.

Мне приходилось слышать, что говорили жители провинции Кхампа, – в их местах совершались такие подвиги; но свидетельницей успешного проведения такого теста никогда не была.

Судя по информации, собранной на месте, финальный тест, который используется для назначения кандидата Зовущим Буйволом (Махекетангом), проводится по-другому. После трехлетнего уединения в полной темноте монахи, которые доказали свои способности и успешно прошли все испытания, отправляются в Шалу, где их помещают в одну из мрачных хижин (уже описанных). Но в Шалу отверстие находится в стене кельи; кандидату не надо подпрыгивать до крыши; чтобы выбраться из ямы, где он должен оставаться семь дней, ему оставляют скамейку, чтобы он выполз из квадратного отверстия в стене кельи. Размер отверстия рассчитывается пропорционально расстоянию между вторым и большим пальцами его руки. Те, кто успешно справляется с заданием, назначаются махекетангами.

Трудно сказать, как тренировка, состоящая из того, что человека держат неподвижным в течение нескольких лет, приводит в результате к тому, что он приобретает необычайную скорость передвижения. Однако это особая тренировка, которой славится монастырь Шалу; в других местах мы встречали отличающиеся от этого и явно более рациональные методы, включая тренировки по ходьбе. Более того, нужно понять, что метод лунг-гом не ставит цель тренировать мышцы учеников – он призван развивать их психическое состояние; оно и позволяет им совершать невероятные по длительности пешие переходы.

Махекетанг отправляется в путь на одиннадцатый день десятого месяца тибетского года (соответствует нашему ноябрю). Посетив Лхасу, Самье и некоторые другие места, он возвращается в Шалу 25-го числа того же месяца – и немедленно отправляется в путь снова – идет в Шигадзе. Совершает продолжительный поход в горы Цанга (Цанг тод) и возвращается в Шалу через месяц. Затем прямые наследники Бустёна отправляют соответствующий ритуал, так как приглашенные Махекетангом демоны принимают приглашение без возражений.

Еще одного лунг-гом-па я случайно встретила в районе, населенном некоторыми независимыми племенами тибетского происхождения, – на шицуанском Дальнем Западе. Но на этот раз у меня не было возможности проследить за его передвижениями. Ехали через лес; мы с Йонгденом шли впереди слуг и животных, когда за поворотом дороги наткнулись на обнаженного человека с железной цепью на теле. Он сидел на скале, так глубоко погруженный в свои мысли, что не слышал, как мы подошли. Удивленные, мы остановились, но он вдруг заметил наше присутствие, – бросив на нас взгляд, вскочил и быстрее оленя бросился в чащу. Некоторое время мы слышали звяканье цепей, обвивавших его тело, но вскоре оно стало слабее и наступила тишина.

– Этот человек – лунг-гом-па, – сказал мне Йонгден. – Я уже видел одного такого. Цепи они носят, чтобы сделать себя тяжелее: пока тренируются в лунг-гом, тела их становятся такими легкими, что они опасаются взлететь на воздух.

Моя третья встреча с лунг-гом-па произошла в Га, районе Кхама, в Восточном Тибете. Снова я путешествовала со своим небольшим караваном. И вот появился этот человек: знакомый, обычный облик арджопа, то есть бедного паломника, несущего свой багаж на спине. Таких людей тысячами встречаешь на дорогах Тибета, и мы не обратили на него особого внимания, посчитав одним из многих представителей этого племени.

Эти нищие, одинокие пешеходы, имеют привычку присоединяться к любому каравану или к богатому путешественнику, которого им случится встретить на своем пути, и следовать за ним. Они идут за гружеными животными или, если их немного и груз не тяжелый, бегут рядом с всадниками до вечернего привала. Обычно это не вызывает никаких трудностей: во время длительных путешествий тибетцы отправляются в путь на рассвете и останавливаются на привал примерно в полдень, чтобы животные отдохнули и попаслись.

Трудности, которые сами арджопа берут на себя, спеша за всадниками, или любая помощь, которую они готовы оказать слугам, вознаграждаются ужином, а иногда и чаем с маслом и цампа, которыми их одаривают путешественники. В соответствии с этим обычаем человек, которого мы встретили, пристроился к нашему каравану. От него мы узнали, что он из монастыря Пабонг в Кхаме и направляется в провинцию Цанг, – довольно долгое путешествие, занявшее три или четыре месяца. Однако ничего удивительного – такие паломничества предпринимаются тысячами тибетских пилигримов.

Наш спутник провел с нами уже несколько дней, когда после небольшого привала мы снова около полудня отправились в путь. Думая, что навьюченные мулы не справятся сегодня с переправой через горный хребет, который был перед нами, я, мой сын и один из слуг поехали на поиски воды и пастбища, чтобы разбить лагерь до наступления темноты.

Когда хозяин едет вперед, человек, который его сопровождает, всегда несет котелок для чая и немного провизии, чтобы господин или лама приготовил еду, поджидая багаж и палатки. Мой слуга не преминул соблюсти этот обычай, но это само по себе тривиальное обстоятельство помогло раскрыть способности нашего лунг-гом-па.

Путь к перевалу оказался длиннее, чем я ожидала, и вскоре стало ясно, что навьюченные мулы не доберутся до вершины хребта до наступления ночи. Нечего и думать, что они спустятся на ту сторону перевала в темноте, – достигнув поросшей травой площадки у ручья, мы остановились там. Уже пили чай и собирали сухой коровий помет, чтобы разжечь огонь[104], когда я увидела, что арджопа карабкается по склону на некотором расстоянии от нас, передвигаясь с невероятной скоростью. По мере его приближения становилось видно, что он идет той же особой, прыгающей походкой, какую я заметила у ламы лунг-гом-па в Тебгиае.

Когда этот человек дошел до нас, некоторое время он стоял неподвижно, глядя прямо перед собой. Он совсем не запыхался, но, видимо, не совсем еще вышел из состояния транса и не мог ни говорить, ни двигаться. Однако постепенно возвращался к действительности. На мои вопросы отвечал, что занимался лунг-гом для приобретения быстроты с гомченом, живущим около монастыря в Пабонге. Его наставник покинул страну, и потому он идет в Шалу гомпа в Цанге.

Больше он ничего мне не сказал и глядел весь вечер очень грустно. Утром признался Йонгдену, что нечаянно впал в транс и у него появились самые что ни на есть обычные мысли.

Шел он рядом со слугами, державшими моих мулов, и почувствовал нетерпение: как медленно они идут, а в это время мы, уж конечно, жарим на огне мясо, – он заметил, что его нес сопровождавший меня слуга. Когда трое других слуг и он сам догонят нас, им придется поставить палатку, следить за животными и время останется только выпить чаю и съесть немного цампа перед сном.

Представил он себе нашу компанию; увидел огонь, мясо на тлеющих углях – и поддался соблазну: постепенно стал терять разум и перестал осознавать, где находится. Затем, охваченный желанием разделить с нами еду, ускорил шаг и механически пошел той особой походкой, которую изучал. Привычные ассоциации – походка, мистические слова, которым его научил его наставник, – привели к тому, что он стал мысленно повторять соответствующие словесные формулы. А это, в свою очередь, – к тому, что дыхание обрело соответствующий ритм и наступило состояние транса. И все же мысли о жареном мясе доминировали над всеми остальными. Послушник почувствовал себя виноватым: соединение прожорливости, мистических слов и упражнений лунг – гом это кощунственно.

Мой сын – лама не стал скрывать обретенных откровений. Заинтересовавшись, я задала несколько вопросов послушнику. Он не хотел ничего отвечать, но мне удалось выудить у него некоторые сведения, и они подтвердили уже известные мне факты. Рассказал он нам, что закат и ясная ночь – самое благоприятное время для пеших переходов. Советовали ему также тренироваться, глядя на звездное небо.

Видимо, он, как все тибетские мистики, дал своему гуру обет не разглашать тайну учения, и мои вопросы его встревожили.

На третий день после этой демонстрации бега, на рассвете, когда мы проснулись, его в палатке уже не было. Он ушел ночью, вероятно используя свои знания лунг-гом, и на этот раз по более важной причине, чем желание разделить с нами добрый ужин.

Кратко суммирую сведения, полученные из разных источников, об особой практике лунг-гом. Первая ступень, до начала обучения, как обычно, приобретение силы с помощью ритуала ангкур. Затем необходимо несколько лет под руководством опытного учителя заниматься дыхательной гимнастикой. Только после этого ученик приобретает достаточную степень натренированности, которая позволяет ему предпринять попытку скоростной ходьбы.

Новый ангкур проводится на этой стадии, и учитель передает ученику знания мистических формул[105]. Советует ему сконцентрировать мысли на ритмичном повторении про себя этих формул в течение всего пути; вдох и выдох также делаются ритмично; шаги подчиняются ритму дыхания и слогоритму формул. Идущий не должен ни говорить, ни смотреть по сторонам; сфокусировать взгляд на каком-нибудь отдаленном предмете и не позволять вниманию отвлекаться ни на что другое.

Несмотря на то что в состоянии транса нормальное сознание в основном подавлено, человек остается в достаточной степени живым, чтобы не забывать о препятствиях на пути и помнить о направлении и цели своего движения. Дикие пустынные просторы, плоская поверхность и особенно вечерние сумерки считаются самыми благоприятными условиями для переходов с помощью этой практики. Даже если путешественник уже сделал большой переход в течение дня и чувствует усталость, на закате он легко впадает в транс, перестает чувствовать усталость и продолжает двигаться еще несколько миль. Первые дневные часы тоже благоприятны, но менее. Полдень и день, узкие долины, леса, неровная почва считаются неблагоприятными условиями, и только мастера лунг-гом отваживаются преодолевать эти вредные влияния.

Эти объяснения, по-видимому, предполагают, что ровность пейзажа и отсутствие по соседству крупных предметов помогают впадать в транс. Ясно, что широкие, пустынные долины дают меньше поводов рассеивать внимание и отвлекаться от формул и ритмичного дыхания, чем скалистые горы, изобилующие камнями и кустарником, шумными горными потоками и т. п. Что касается регулярности шагов, то ее нелегко поддерживать на неровной, каменистой тропе.

Исходя из своего собственного, довольно поверхностного опыта изучения этой практики, я пришла к убеждению, что, хотя для переходов выбирают пустынные плато, лес, с высокими, прямыми деревьями, без подлеска, пересеченный прямыми тропинками, также довольно благоприятен для ходьбы в трансе, вероятно опять-таки из-за однородности окружающего ландшафта. Но это всего лишь выводы, основанные на чисто личных наблюдениях, сделанных в девственных лесах Пойула.

Любая ясная ночь представляется подходящей для тренировок начинающих, но особенно благоприятны ночи, когда на небе видны звезды. Всем и всегда советуют сфокусировать взгляд на какой-то одной звезде. Наверное, это связано с гипнотическим эффектом; мне рассказывали еще, что новички, которые занимаются такими тренировками, останавливают движение, если «их» звезда скрывается за облаками или поднимается выше их головы. Другие, наоборот, не замечают ее отсутствия, потому что к тому времени, когда звезда исчезает из вида, они уже создают ее субъективный образ и фокусируют на нем взгляд.

Некоторые посвященные в тайное знание признают, что в результате многолетних тренировок, после того как пройдено сколько-то миль, ступни лунг-гом– па перестают касаться земли и он просто скользит по воздуху с необычайной быстротой[106].

Отбросив преувеличения, можно сказать (в этом я убедилась из собственного, хотя и ограниченного опыта и из рассказов лам, которым можно доверять), что мастера этой практики добиваются состояния, когда не чувствуют собственного веса. Своеобразная анестезия «замораживает» боль от ударов о камни или другие предметы на дороге, и человек может идти часами с необычайной скоростью, наслаждаясь легкой эйфорией, – это состояние хорошо известно автомобилистам, едущим с большой скоростью.

Тибетцы различают длительные, регулярные переходы, совершаемые лунг-гом-па, и путешествия павос, или медиумов, впадающих в транс помимо своей воли и не имеющих перед собой четкой цели. Интеллектуальные ламы не отрицают реальности существования этого феномена, но не придают ему большого значения. Их взгляды напоминает нам отношение Будды, описанное в старой истории. Говорят, что Будда однажды путешествовал со своими учениками и встретил истощенного йогина, жившего в одиночестве в хижине посреди леса. Учитель остановился и спросил, как давно тот живет там в такой простоте и строгости.

– Двадцать пять лет, – отвечал йогин.

– И чего ты достиг этими долгими и упорными занятиями? – спросил Будда.

– Я могу перейти реку, ступая по воде! – с гордостью ответил отшельник.

– Бедняга! – сочувственно сказал Будда. – Ты правда потратил столько лет, чтобы научиться такой мелочи? Зачем? Любой паромщик переправит тебя на другой берег за мелкую монету.

Искусство согреваться без огня в снегах

Провести зиму в пещере среди снегов, на высоте от 11 до 18 тысяч футов, в легкой одежде или совершенно без нее и избежать простуды – дело труднодостижимое. Но все же многие тибетские отшельники справляются с ним каждый год. Их выносливость объясняют способностью вырабатывать туммо.

Слово «туммо» означает «тепло», но не обычное тепло, для которого в тибетском языке есть другое слово, а особый вид мистического тепла. Термин взят из мистической терминологии для обозначения мистического тепла, согревающего отшельника, который способен его вызвать.

Тибетские адепты тайного знания различают несколько видов туммо: экзотерическое туммо, которое возникает спонтанно в ходе особого восторженного состояния и постепенно обертывает мистика «мягкой, теплой мантией богов»; эзотерическое туммо, согревающее отшельника в снежных горах; мистическое туммо лишь отдаленно и фигурально связанное с термином «тепло», так как его основное значение – ощущение «райского блаженства» в этом мире. В тайном учении туммо это также тонкий огонь, согревающий генеративную жидкость и переносящий с ее помощью энергию по всему телу через крошечные каналы, которые называются ца[107].

Суеверия и необычное понимание физиологических процессов породили множество невероятных историй на эту тему; одну из них рискну коротко рассказать. Знаменитый аскет Речунгпа, стремившийся стать эрудитом, оставил своего наставника Миларепу вопреки его совету и начал изучать философскую литературу в Лхасе. Из-за отсутствия благословения духовного наставника учеба не пошла ему на пользу, по крайней мере с религиозной точки зрения. Один богач с восторгом воспринял рвение молодого человека к знаниям и освоению оккультного учения и, чтобы привлечь его в свой дом, отдал ему в жены единственную дочь. Все это случилось до реформ Кхапы, когда всем ламам разрешалось жениться. Девушка вовсе не разделяла восторга отца в отношении Речунгпы, но, обязанная подчиняться ему, в отместку решила сделать жизнь мужа невыносимой – пусть пожалеет, что поддался соблазну обрести богатство посредством женитьбы. Кротость, с какой он воспринимал все выходки жены, нисколько не смягчала ее сердца; она дошла даже до того, что ударила его ножом. И – о чудо – из раны вместо крови полилась генеративная жидкость. С помощью туммо, как сказал лама, поведавший мне эту историю (он верил в нее безоговорочно), тело Речунгпы наполнилось семенами жизни.

Отдавая должное тибетцам, добавлю, что другой лама смеялся над этой сказкой и так объяснил ее смысл. Действительно, с помощью практики туммо можно наполнить тело генеративной силой, которая позволяет осуществлять психические деяния, но эта тонкая, невидимая энергия (шагс ) не увеличивает материальной субстанции.

Однако только немногим даже в мистических кругах известны до мельчайших подробностей все виды туммо, тогда как чудесная сила туммо, согревающая и поддерживающая жизнь отшельников в заснеженных скитах, известна каждому тибетцу. Из этого не следует, что процесс, с помощью которого создается это мистическое тепло, в равной степени знаком всем. Наоборот, ламы, обучающие ему, хранят секрет и не перестают заявлять, что сведения, полученные из рассказов или путем чтения, без практики, не принесут никаких результатов; их можно получить только с помощью индивидуального обучения и тренировок под руководством учителя, ставшего адептом.

Более того, только те, кто приобрел достаточные знания и навыки, чтобы самим передавать их ученикам, могут насладиться плодами своего труда. Самые главные требования, которые позволяют этого добиться, – достаточная практика в дыхательных упражнениях, способность сконцентрироваться, доходя до состояния транса, в котором происходит визуализация мыслей, и получение настоящего ангкура от владеющего им ламы вместе с силой, заключенной в нем. Посвящению в туммо предшествует длительный период испытаний.

Кроме всего прочего, испытания, как мне кажется, проводятся, чтобы проверить крепость кандидатов. Как ни верю я в метод туммо, но все еще сомневаюсь, что практиковать его безопасно для людей слабого сложения. Вероятно, тем не менее, что учителя туммо мудро стремятся избегать провалов, вредных для их самонадеянных учеников и отрицательно влияющих на их собственную репутацию.

Не знаю, хотел ли многоуважаемый лама, который «наставлял» меня, просто избавиться от лишней ученицы или поддался на мои уговоры и желал сократить мой испытательный срок. Велел он мне просто идти в уединенное место, искупаться в ледяном горном потоке, а затем, не вытираясь и не одеваясь, провести ночь без движения, в медитации. Зима еще не началась, но на высоте 10 тысяч футов ночь довольно прохладна, и я очень гордилась, что не подхватила простуду.

Позднее я таким же образом искупалась, но на этот раз не по собственной воле: переправляясь через реку Меконг, у города Ракши, в Северном Тибете, оступилась на скользком камне. Когда мы добрались до берега, одежда на мне заледенела, а переодеться было не во что. Легко понять, почему тибетцы, а они часто попадают в подобные переделки из-за тяжелого климата, высоко ценят этот метод защиты от холода. Посвященный отказывается от меховой и шерстяной одежды и никогда не подходит к огню, чтобы согреться. По окончании короткого периода, когда ученик полностью отдает себя под тесное руководство учителя, послушник уходит в очень далекое, совершенно изолированное место высоко в горах. В Тибете «высоко» означает высоту примерно 10 тысяч футов. По мнению учителей и адептов туммо, никогда нельзя выполнять тренировочные упражнения внутри дома или рядом с обитаемым местом: испорченный дымом и различными запахами воздух вместе с другими причинами оккультного характера помешает добиться успеха и даже может навредить. Удобно устроившись, ученик никого не видит, кроме ламы, – тот время от времени его посещает или ученик через довольно значительные промежутки времени приходит в жилище отшельника-учителя.

Послушник начинает занятия каждый день до восхода солнца и заканчивает все упражнения, относящиеся к туммо, до захода, потому что, как правило, проводит ту или иную медитацию на закате. Упражнения проводятся на открытом воздухе, ученик или обнажен, или в одном хлопчатобумажном халате.

Начинающие сидят на соломенной циновке, если она у них есть, на куске мешковины или на деревянной скамейке. Более «продвинутые» ученики сидят на голой земле, а те, кто добился значительных успехов в освоении учения, – на снегу или на льду замерзшего пруда или ручья. Не завтракают и не пьют, особенно горячие напитки, до начала тренировок.

Разрешается сидеть в двух позах: либо в позе обычной для проведения медитаций – со скрещенными ногами, – либо на западный манер, положив руки на колени, мизинец, большой и указательные пальцы вытянуты, а средний и безымянный спрятаны под ладонь.

Сначала выполняются различные дыхательные упражнения, чтобы прочистить ноздри для правильного прохода воздуха.

Затем, ритмично выдыхая, нужно мысленно освободиться от гордыни, гнева, ненависти, зависти, лени и глупости. При вдохах привлекаются и ассимилируются все возможные благословения святых, дух Будды, пять мудростей и все хорошее и возвышенное в мире.

Теперь, сосредоточившись, нужно распрощаться со всеми заботами и размышлениями. Совершенно успокоившись, нужно представить внутри своего тела, на уровне пупка, золотой лотос. В этом лотосе, сверкая, как солнце, стоит слог «рам»; над «рам» возвышается слог «ма»; из «ма» выходит Дордже Нальорма (женское божество).

Эти мистические слоги, которые называют «семенами», не рассматриваются как чисто письменные знаки или как символическое представление о вещах, – они воспринимаются как живые существа, стоящие прямо и способные двигаться. Например, слог «рам» – это не мистическое название огня, а семя огня. Индусы придают огромное значение правильному произношению этих «формул-семян» (биджа мантр). Они считают, что вся сила мантр заключается в звуке, – он сам по себе является, по их мнению, созидательным. Некоторые тибетские мистики согласны, что правильно произнесенный слог «рам» способен зажечь огонь, хотя эти мистические слоги обычно не используются в Тибете как звуки, а скорее как представители элементов, божеств и так далее. Тибетцы идентифицируют «рам» с огнем, полагая, что тот, кто знает, как использовать субъективный образ этого слога ментально, может что-нибудь поджечь или даже вызвать пламя, не имея никакого топлива.

Как только практикующийся в туммо представил себе Дордже Нальорму, появившуюся из ма, он идентифицирует себя с ней. Став таким образом божеством, он представляет себе букву «А» на месте своего пупка, а букву «Ха»[108] – у себя на макушке.

Медленные и глубокие вдохи действуют, как описано ниже, и появляется тлеющий огонь размером и формой с небольшой мяч[109]. Огонь и содержится в этой букве. С каждым вдохом появляется ощущение ветра, проникающего в живот на уровне пупка и усиливающего пламя[110].

Затем с каждым глубоким вдохом следует задержать дыхание. Постепенно время такого задерживания увеличивается. Мысли продолжают концентрироваться на разжигании огня, который поднимается вдоль вены умо, проходящей по середине тела.

Тибетцы заимствовали в Индии три мистические нади (артерии, вены), которые играют важную роль в различных психических тренировках йогов. В Тибете эти нади называют ца и делят соответственно на рома кьангма и ума.

Эти так называемые артерии не имеют ничего общего с настоящими артериями, несущими кровь по организму, – они представляют собой тончайшие нервы, переносящие психическую энергию. Три только что упомянутых ца самые важные, но существует бесконечное множество других.

Однако просвещенные мистики считают, что система ца совершенно лишена реальной основы; по их мнению, это всего лишь символический образ.

Упражнения проходят десять стадий, но следует понимать, что между ними нет никаких пауз. Разные субъективные видения и ощущения, их сопровождающие, сменяют друг друга серией постепенных модификаций. Вдохи, задержка дыхания и выдохи сменяются ритмично, все время продолжается построение мистических формул. Мозг постоянно концентрируется только на «одной точке» – на видении огня и ощущении тепла, которое он производит.

Кратко перечислю все десять стадий:

1. В воображении и субъективном видении появляется центральная артерия ума; она предстает в виде тончайшей нити или волоса; наполнена спускающимся огнем и пересекается с потоком воздуха, поступающего при вдохе.

2. Артерия увеличивается в размерах и становится толщиной с мизинец.

3. Продолжает увеличиваться и становится размером с руку.

4. Заполняет все тело, или скорее даже само тело становится ца, то есть превращается в своего рода трубу, наполненную сверкающим огнем и воздухом.

5. Теряются ощущения очертаний тела. Увеличившаяся сверх всякой меры артерия поглощает весь мир, и налджорпа чувствует себя бушующим пламенем, плывущим среди волн в океане огня.

Начинающие, чей мозг еще не привык к длительным медитациям, проходит эти пять стадий быстрее, чем более опытные ученики, которые медленно идут от одной стадии к другой, погружаясь в глубокое созерцание. Но все равно даже самым быстрым требуется час, чтобы добраться до пятой стадии.

6. Сильный ветер стихает, бушующие волны становятся ниже и спокойнее, сверкающий океан уменьшается и ограничивается размерами тела.

7. Артерия уменьшается до размеров руки, в которой снова виден заключенный в ней огонь.

8. Уменьшается до размеров мизинца.

9. Становится размером с волос.

10. Почти исчезает: огонь почти перестает ощущаться, как и все другие составляющие видения. Вместе с тем исчезают все представления обо всех других предметах. Мозг погружается в Великую Пустоту, где двойственность знания и ощущаемый объект более не существуют.

Наступает состояние транса; глубина и длительность его зависят от духовного и физического развития налджорпа.

Упражнение, вместе с первыми пятью стадиями или без них, можно повторять в течение дня или в то время, когда вы страдаете от холода. Но тренировка, если говорить точно, на ранних стадиях освоения учения совершается только до рассвета.

Вероятно, Миларепа обратился к этому способу согреться, когда его пещеру в Лачи-Канг (у горы Эверест) неожиданно засыпало снегом и ему пришлось оставаться там до самой весны. Он описал свое приключение в стихотворении; часть его (в вольном переводе) привожу далее.

Презрев мирскую жизнь,

Искал я одиночества на склонах Лачи-Канг.

И небеса с землею, сговорившись,

Послали бурю мне,

Соединив воздушные и водные стихии

В огромных южных темных тучах.

Они затмили солнце и луну

И сдули звезды с небосклона.

Снег шел долгих девять дней и девять ночей.

И были его хлопья словно шкуры овнов

Иль птицы, что, слетая с небес,

Кружились в снежном вихре.

Не видели еще такого снегопада на земле.

Покрыл он снежных великанов по самую грудь,

Деревья в лесу завалил по самые макушки и

Побелил черневшие громады.

Мороз сковал бушующие воды озер,

И спрятал он под лед стремнины гор.

Сравнял он горы и долины,

И голодом он уморил животных, птиц и зверей;

Мышей и крыс закрыл он под землей,

Как закрывали сокровища во время бедствий.

Снег, зимний ветер и мой тонкий халат из хлопка

Бились друг с другом на горе на белой.

Снег таял на мне потоком горным,

Ревущий ураган же разбивался о мой халат,

Хранящий еще яростное свое тепло.

Жизнь и смерть сошлися в битве.

И, победив, оставил метку в ските я,

Что говорила о величье туммо.

Миларепа описал свои впечатления в стихотворении, но даже если принять во внимание, что непогода застала его неожиданно, лишенным еды и крова, в этом нет ничего исключительного. Многие тибетские отшельники проводят зиму в обстановке, напоминающей ту, что живописует поэт.

Не настолько я самонадеянна, чтобы сравнивать свою «зимовку» в тибетских горах с бедствиями, испытанными Миларепой, но и мне знакомы описанные им декорации. Тоже жила в пещерах и хижинах на большой высоте. Никогда не страдала от отсутствия провизии, всегда имела достаточно топлива, чтобы разжечь костер когда нужно, но мне известны все трудности подобной жизни в ските отшельника. Помню и абсолютную тишину, и восхитительное одиночество, и чудесный покой, в котором просто купалось мое жилище, – вряд ли те, кто проводит свои дни в такой мудрой обстановке, нуждаются в жалости; пожалуй, им даже можно позавидовать.

В шесть оккультных учений, преподаваемых Наропой[111], должно, говорят, входить туммо. Вот краткое описание метода Наропы. Нужно помнить, как уже говорилось, что такие упражнения придуманы для освоения теми учениками, которые уже несколько лет тщательно изучали подготовительные дыхательные упражнения и другие виды гимнастики.

Тело, по описанию, должно принять следующую позу: сесть на корточки, со скрещенными ногами, подсунуть руки под бедра, соединить ладони. В этой позе нужно: 1) три раза повернуть живот справа налево и три раза – в обратную сторону; 2) втянуть живот как можно глубже; 3) встряхнуться, как это делают «своенравные кони», подпрыгнуть, сохраняя ноги скрещенными. Эти три упражнения повторяются последовательно и завершаются как можно более высоким прыжком.

Неудивительно, что после такого упражнения, человек ощущает тепло. Упражнение заимствовано из индийской хатха йоги, но в трактатах по хатха йоге не связано с туммо, известным тибетцам.

Процесс продолжается сдерживанием дыхания, пока живот не примет «форму чайника»[112]. Затем наступает время визуализации Дордже Нальормы, в том порядке, как описано выше. Теперь нужно представить солнце в обеих ладонях, в ступнях и в пупке. От трения солнц, находящихся на ладонях и ступнях, друг о друга вспыхивает пламя; оно подхватывает солнце, находящееся на пупке, – то также вспыхивает и наполняет все тело огнем.

С каждым вдохом нужно представить, что весь мир наполняется огнем. Заключить упражнение необходимо двадцать одним большим прыжком[113].

Хотя в обоих методах есть похожие образы, возникающие во время визуализации, тем не менее между ними есть значительные различия; так, второй метод предполагает прыжки и жестикуляцию, а первый требует полной неподвижности.

Возможно, здесь, как и во многих других случаях, некоторые элементы тренировок заимствованы из автохтонных оккультистов Бонпо. Один из них сказал мне как-то, что визуализация огня, а не движение воздуха в процессе дыхания производит тепло во время транса. Так как я не согласилась с его доводами, он добавил: «Одним предположением можно убить человека; он сам может убить себя одним самопредположением[114]. Если так можно вызвать смерть, то еще легче получить таким образом огонь».