Текст книги "Собачье дело (СИ)"

Автор книги: Александра Бегунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– И как ты сообразил? – одобрительно хмыкнул наставник. Алан опустил взгляд: непривычно было смотреть на Эрика сверху вниз.

– Ну, я подумал…

– Эй! – испуганно вскрикнул Нокс. Жнецы обернулись: тихо, плотоядно урча, к ним приближались две гончие. Судя по алому огню в глазах, твари были дьявольски голодны.

* * *

Эрик все еще держал Алана на плече и мог бы переместиться вместе с ним в свой кабинет. Но Рональд некстати замер прямо перед сидящими на диете псами. Слингби просто не успеет за ним вернуться. И утешай потом бьющегося в истерике Грелля…

Секира и пила лежали в траве. Гончие, жадно принюхиваясь, забирали добычу в тиски. Нокс, вцепившийся в газонокосилку, как энцефалитный клещ, застыл на месте и дышал через раз. Ему казалось, что сердце колотится так, что его слышно в радиусе двух миль.

– Эрик, поставь меня, – прошептал Алан.

– Что?

– Поставь меня на землю. Они отвлекутся, и ты его схватишь.

«Черт», – но это было самое разумное предложение. Эрик не смог бы одновременно держать в руках Алана и кинуться на помощь к греллевскому стажеру.

– Эрик! – тонкие пальцы юноши впились в плечо жнеца. Гончие прыгнули – одна на Рональда, другая – на Слингби. Нокс с криком вскинул газонокосилку, так что собака налетела на нее всем весом. От силы удара ручка вывернулась из ладоней Рона; гончая с визгом проехалась по траве на брюхе, вскочила и пошла на второй заход. Рональд только и успел закрыть руками горло и лицо…

Эрик ухитрился увернуться от зубастого создания и метнулся к Ноксу; Алан свисал с плеч наставника, как боа. Слингби ухватил Рональда за воротник и переместился в свой кабинет собственно в тот миг, когда клыки адской гончей уже смыкались на руке Нокса. У Алана закружилась голова, но удаляющийся, разочарованный вой тварей пролил бальзам на его душу. Похоже, никого из них не съели…

Вид серых стен и шкафов с бумагами вызвал у Хамфриза едва ли не слезы радости. По крайне мере, здесь они в безопасности. Эрик выпустил Рональда; стажер, покачнувшись, осел на диван.

– Господи, – прошептал юный жнец. – Да у меня вся жизнь перед глазами пронеслась!

– У меня тоже, – сочувственно отозвался Алан. Эрик ссадил его на стол и зарылся в тумбочку в поисках припрятанной в бумагах фляжки с виски. Нашел, подумал, тяжело вздохнул и протянул Ноксу всю фляжку. Рон тупо на нее уставился.

– Мне кажется, – медленно выговорил он, – что я до сих пор чувствую ее зубы.

– Ты выпей лучше. Казаться перестанет.

Рональд, явно не слишком соображая, что делает, отвинтил крышечку, сделал несколько больших глотков и откинулся на спинку дивана. Юношу колотила крупная дрожь. Эрик торопливо изъял из трясущихся рук фляжку и спрятал под горой ведомостей.

– Ох, Рон, прости, пожалуйста! – покаяно простонал Алан. – Если бы не я…

– Хамфриз, заткнись ради Бога, – еле шевеля губами, ответил Нокс. – И без тебя тошно.

Несколько минут они просидели молча. Алан терзался угрызениями совести, Эрик ждал, пока Рональда перестанет трясти и на его лицо вернутся человеческие краски. Сейчас Рон напоминал свой собственный предсмертный портрет на мелованной бумаге.

– Все, пошли, – наконец поднялся Слингби. – Надо рассказать Спирсу. Пусть думает, что с этим делать.

– А он здесь? – с надеждой на то, что шеф в отсутствии, спросил Хамфриз. Он страшился того, что скажет и сделает Спирс, узнав, из-за кого три жнеца потеряли косы.

– Здесь-здесь. В лазарете.

– Где?! – вскричали стажеры. Рон даже ожил.

– Лечится. Его гончие погрызли. Надеюсь, – пробормотал Эрик, – он ничем от них не заразился…

* * *

Уильям лежал в лазарете и тихо, безмолвно страдал. Вчера Малена, используя неизвестные Спирсу греческие слова, поведала ему, что думает о тех, кто сперва подставляет ногу под когти гончих, а потом бодро скачет на ней же, добивая разорванные мыщцы, связки и жилы. Шеф английского отдела покорно внимал, пока гречанка занималась кройкой и шитьем. Напоследок она приговорила его к трем неделям постельного режима и ушла; а в Уильяма запустили когти две гарпии – одна хрупкая и белокурая, другая, точней, другой – рыжий и… на этом печатные эпитеты у Спирса заканчивались. Он и не подозревал, в какую пытку могут превратить сущестовование два «любящих» создания. И если Грелля в конце концов можно просто ударить косой, то позволить себе такое по отношению к леди Уильям не мог. Наконец он попросту притворился спящим, что принесло ему целых два часа блаженного покоя. Он уже даже стал по-настоящему засыпать, когда его палата вдруг снова превратилась в площадку для митинга протеста.

– А я не позволю вам беспокоить Уилли всякой ерундой!

– В самом деле, Слингби, я считала, что у вас больше сострадания!

– Прекратите шуметь в лазарете или я позову госпожу Малену!

– Ой, Господи, а что вы сделали с моим Ронни?! Почему он такой зеленый?!

– Шеф, отцепись от меня, ради Бога, ты не в моем вкусе!

– Да перестаньте же орать, можно подумать, мы его вскрыть заживо собираемся…

Уильям открыл глаза. В палате шумно выясняли отношения: Грелль, Нокс, Флер Легран, гречанка – помощница Малены, Эрик Слингби и… нет, его стажер, вжавшись в стенку, скромно молчал. Подумать только, всего пять шинигами, а шуму столько же, сколько от восстания луддитов…

– Хамфриз… – тихо позвал Уильям; юноша вздрогнул, с видимым усилием отделился от стены и робко подошел. – Что стряслось? И почему вы здесь? Я еще не разрешал жнецам забирать стажеров.

Хамфриз явно переживал духовную драму. Это так сильно отражалось на изможденном лице и в огромных глазах, что Спирс ощутил непривычное чувство жалости.

– Это я виноват, сэр, – еле слышно прошептал стажер. – Простите! Из-за меня Ронни чуть не съели! А я только хотел посмотреть турбины, и там еще следы зубов на прутах, ох, я знаю, что нужно было дождаться наставника, но мне не терпелось, а потом там появились гончие…

Уильям снял очки, потер глаза и устало сказал:

– Хамфриз, вы что, бредите?

– Ннннет, сэр, – сглотнул стажер. – Я рассказываю.

– О Господи. Попробуйте начать сначала, перейти к середине, а потом уже – к концу. Иначе я сойду с ума раньше, чем пойму, о чем вы пытаетесь мне поведать.

Алан собрался с духом и стал рассказывать. К облегчению Спирса, гомон в палате постепенно стих. Гречанка ушла, остальные расселись кто где. Грелль, слава Богу, обратил свою заботливость на Рональда; хотя бы временно, и то хлеб…

Когда юноша закончил, то Уильям несколько секунд молчал. В иной ситуации он оставил бы от стажера мокрое место, но силы шефа были подорваны несколькими часами общения с Греллем и Флер. Да будь он проклят, если еще раз подпустит их к себе на расстояние пушечного выстрела! Поэтому Уильям ограничился кратким:

– Я позже подумаю, что следует с вами сделать, Хамфриз, за ваши фокусы.

Алан облегченно перевел дух. Казнь откладывалась.

– Насколько я вас понял, выломанные прутья наш злоумышленник использовал затем, чтобы открыть клетки. При чем, будучи существом разумным, в отличие от вас, Хамфриз, – Алан залился краской, и Эрик успокаивающе положил руку ему на плечо, – воспользовался верхним концом прута. Интересно, как он ухитрился вернуть прутья на место и почему не попытался взять инструменты Старка…

– Но мы же не проверяли вентиляционные турбины, – заметила Флер. – Он мог попросту дождаться, пока Цебби вернут в клетку и восстановить статус кво.

– Трудновато взять инструменты Старка, – добавил Рональд. – Он почти безвылазно сидит в своей подсобке, а когда выходит, то уносит свои палки с собой. Он уходит-то только псов кормить.

– Откуда вы знаете? – спросил Спирс. Нокс кашлянул.

– Сэр, я бы предпочел об этом не распространяться…

– Ну и фантазии у твоих девиц, – после короткой паузы заметил Эрик. Рон вспыхнул.

– Флер, – сказал Уильям, – надо осмотреть решетку и турбину. Маловероятно, но вдруг там остались следы. Собери группу для осмотра. Эрик, отправь стажеров в мир людей. Похоже, быстро это все не кончится.

2 часть

– Вот видишь, Алан, все обошлось, – заметил Эрик, когда они вернулись в кабинет. Рон хмыкнул.

– Ничего, у большого босса впереди еще пара недель на больничной койке. Что-нибудь измыслит, тем более, что все равно ему нечем заняться, кроме интеллектуального труда.

Алан печально вздохнул. За потерю кос Спирс обычно уничтожал на месте; немногие из провинившихся могли похвастаться тем, что сохранили внятную речь после беседы по душам с главой отдела.

– Ты мне его не пугай, – строго одернул Нокса жнец. – Сидите тут, я метнусь за косами.

– А это не опасно? – вскинулся Хамфриз.

– Не думаю, что гончие сидят около наших кос и ждут, когда мы вернемся, – пожал плечами Эрик и исчез, предусмотрительно заперев перед этим дверь кабинета, чтобы стажеры опять не отправились искать приключения себе на пятую точку. Рональд опустился на диван и поник, как цветок без поливки. Даже его жизнелюбие не вынесло испытания тесным общением с адской гончей. Алан включил чайник и зашарил в шкафчике в поисках еды.

– Хочешь сэндвич? С ветчиной?

Нокса передернуло.

– Благодарю, – прошипел он. – Меня тошнит от мяса.

– А чаю?

– Мне бы лучше бренди. Хочу нализаться до потери пульса.

– У меня валерьянка есть…

– Боюсь, что мне она не поможет, даже вводить ее внутривенно, – Рон поежился. Алан, проявив редкую душевную черствость, развернул сэндвич и жадно в него впился. Нервные потрясения всегда вызывали у юноши приступы зверского голода.

«Ни стыда, ни совести», – думал Рональд, подавляя рвотный позыв. Он уже стал оценивать преимущества вегетарианской диеты.

– Как ты догадался про турбину?

– Никак, – Алан насыпал каркаде в чашку и залил кипятком. – Под окнами нашего номера в мотеле стоял ветряк, а ты что-то там говорил про гильотину. Это был единственный способ спустить Цебби с цепи и не оказаться первым же обеденным блюдом.

– А про прутья из решетки?

– Они достаточно длинные, чтобы открыть ими клетки с безопасного расстояния. Слушай, мне кажется, Эрика долго нет.

– Уймись. Он не первый день на свете живет. Наверняка эти гнусные твари растащили косы по кустам. Надеюсь, – с беспокойством добавил Нокс, – они не погрызли мою газонокосилку?

– Это что, единственное, что тебя волнует? – сухо спросил Алан. Мысль о том, что Эрик в одиночку шарит по куширям в поисках их кос, когда где-то поблизости бегают голодные псы, не вызывала у стажера радости. Зато вызывала чувство вины.

Следующие десять минут протекли в молчании. Алан сгрыз сэндвичи до последней, зачерствевшей, корочки и заметался по кабинету. Рон некоторое время терпел молча.

– Слушай, ты перестанешь бегать или нет?! В глазах уже рябит!

– Так отвернись! Что там можно делать столько времени?!

– Господи, у тебя не нервы, а камертон какой-то. Как ты дальше собираешься работать, если…

– Надеюсь, собаки разобрали твою газонокосилку на составные части, – мстительно отозвался Алан.

– Не шути так!

По воздуху прошла легкая рябь, как всегда при прыжках через пространство, и в кабинете появился Эрик. На ковер упали пила и секира. Рон радостно потянулся к своей газонокосилке и вдруг осознал, что старший жнец тяжело опирается на ее ручку, а по кабинету ползет запах крови. Нокс медленно поднял взгляд выше, от вожделенной косы, к, собственно…

– Эрик! – пронзительно завопил Алан. Слингби повело в сторону, и он ухватился за шкаф. На вытертом до синеватой бледности ковре распустились первые темные пятна. Стажер бросился к наставнику. Плавающий взор шинигами на миг сосредоточился на лице юноши.

– Они там ждали, – хрипло, с тяжелым клокотанием выдохнул Эрик. – Караулили около кос. Обе твари.

– О Боже…

Рон вскочил, оттолкнул матово-белого Алана и успел поднырнуть под руку Эрика, когда тот уже заскользил вниз по шкафу.

– Алан! Обзванивай все кабинеты, живо! Мы не утащим его в лазарет без старших!

Перед глазами Алана, как огненные письмена, вспыхнул ряд цифр – короткие номера сотрудников отдела. Он схватил телефонную трубку.

…Грелль появился в кабинете тогда, когда Рон уже сам сгибался под весом Эрика и с тихим ужасом чувствовал, как его собственная одежда, от пиджака до рубашки, насквозь пропитывается кровью…

* * *

Рональд и Алан сидели в кабинете Грелля и оформляли квитанции и ведомости на уловленные души. В комнате царило гнетущее молчание. Во-первых, Сатклифф запер дверь снаружи; во-вторых, каждый час звонил кто-то из старших и спрашивал все ли в ними в порядке, отчего Рон чувствовал себя младенцем с соской, и его это раздражало; а в-третьих… Нокс сердито покосился на Хамфриза. Тот сидел за столом Грелля, низко опустив голову, заполнял квитанции и явно мучился. Рональд фыркнул. У него самого совесть отсутствовала в принципе, как факт, и он не понимал, почему попытка дружеской беседы была прервана со стороны Алана короткой фразой «Извини, я не хочу сейчас разговаривать». Можно, конечно, подумать, что новенький страшился Спирса, но чутье сплетника подсказывало Рону, что про начальника Алан сейчас думал в последнюю очередь.

– Слушай, Алан, ну ведь не съели же его в конце-то концов!

Хамфриз в ответ так промолчал, что Рональду захотелось хлопнуть дверью. Сколько можно?! Будь Алан очередной страдающей девушкой, Нокс еще сообразил бы, как утешить несчастную; но делать с ним сейчас – Рон не представлял. Он вообще не сталкивался еще с искренним, не напоказ, раскаянием, и не знал, что можно тихо, без эффектов на публику, сгрызть себя до костей. Чем Алан увлеченно занимался. Стопка заполненных квитанций росла перед прямо-таки угрожающими темпами. Когда молчание стало совсем уже не выносимым, Рональд встал, вытащил из шкафа пачку печенья и поставил перед Хамфризом.

– На, поешь. Отвлекись.

– Это все из-за меня, – не переставая строчить в квитанции со скоростью швейной машинки, ответил Алан. – Из-за меня всегда у всех неприятности. Мне вообще не следовало здесь появляться.

– О Господи, Алан, ты же понимаешь, что такое посмертие никто не выбирает. Раз ты здесь…

– Если бы не мой идиотизм, ничего бы с ним не случилось. Таких кретинов, как я, надо душить еще в колыбели.

– Ну, это уж слишком… – беспомощно пробормотал Рон. Ему подумалось, что если бы Алан бился в истерических рыданиях, им обоим было бы попроще. Но юноша всего лишь положил ручку на стол и сжал пальцами виски.

– Боже мой, – вдруг прошептал он, – ну как, как можно быть таким беспросветным придурком и еще жить на этом свете?! Зачем я потащил тебя к турбинам?! Зачем я вообще вас там держал! Если бы мы сразу ушли… если бы я вообще не совался куда не надо… если бы… Господи, да некоторые даже после смерти не меняются! Какой же я идиот!

– А с разбегу головой об стену не пробовал? – в раздражении фыркнул Нокс. – Говорят, некоторым помогает. Да и вообще, у нас в кабинете давно пора ремонт сделать.

Хамфриз поднял на него пронзительный взгляд. Выражение глаз было… странным.

– Алан, ты чего? – почти испуганно спросил Рон.

– Я скажу Спирсу, чтобы меня развоплотили.

– Ты что, с ума сошел?!

– А что еще со мной можно сделать? Похоже, что я неизлечим. Еще до… до моей смерти там… это все повторяется. Некоторые существуют только для того, чтобы втравливать других в неприятности. Никогда себе этого не прощу, – прошептал стажер и закрыл лицо руками.

«Ну, может, он сейчас поревет, пошмыгает и успокоится», – с надеждой подумал Рон. Однако никаких признаков приближающихся рыданий не наблюдалось. Алан сидел неподвижно, забившись в свою раковину, и Нокс испытал просто умопомрачительное облегчение, когда в кабинете наконец нарисовался Грелль. По крайней мере, не придется находиться наедине с этой статуей отчаяния.

– Ооо, – тут же заметил наставник, включая чайник, – у кого это глаза на мокром месте?

Рон стиснул зубы. Нет, Сатклифф безнадежен.

– Шеф, вот только не заводи его снова!

– А почему нет? В чем дело? Я тоже хочу послушать. Что там у нас? Муки совести? Моральные терзания? Монолог в стиле Офелии? Ммм?

– Он хочет, чтобы его развоплотили, – ябеднически прошипел Рон. Грелль с силой отвел руки Алана от его же лица и скептически изучил бледный лик стажера, влажные ресницы и прикушенную губу.

– Ну ладно. Перед тем, как он напишет прощальную записку, хочу ему сообщить, что Эрика заштопали и сейчас он мирно спит в соседней с Уилли палате. Ему передать что-нибудь от тебя, когда он проснется? Или ты так, сам скажешь?

– Я к нему не пойду! – в ужасе дернулся Алан.

– Почему это?

– Я… мне… он из-за меня… разве он захочет меня видеть?

Грелль выпустил руки Хамфриза и чуть склонил голову набок. Потом хмыкнул и нырнул в шкаф, где хранил бесконечное количество мешочков и коробочек с всяческими травяными сборами. Рон искренне не понимал, как можно пить отвар из залитого кипятком веника, когда есть отличный кофе, но, говорят, некоторых это успокаивает. При греллевском характере, в принципе, самое то. Взяв чашку, Сатклифф принялся бросать в нее какие-то сушеные корешки и травки.

– В общем-то, Аланчик, если тебе так уж хочется посамобичеваться, я могу сводить тебя к Уилли. Он всегда с удовольствием удовлетворяет такие пожелания, – от тона, которым это было сказано, бросило в краску даже Рональда. – А потом, если ты еще будешь в состоянии держаться на ногах, я отведу тебя к Эрику. Он хотел тебя видеть и, кстати, велел накормить тебя, даже если ты будешь сопротивляться.

Хамфриз вздрогнул, и в глазах его наконец проступило что-то осмысленное. Грелль залил травяную смесь горячей водой и сунул чашку стажеру.

– Что это? – спросил Алан, подозрительно покосившись в кружку.

– Корень валерианы, хмель, мята и цветы кенафа. Успокаивает.

Алан осторожно глотнул. Вроде бы ничего… На вкус, как выпаренное сено, но зато пахнет приятно. Грелль, заварив себе смесь из листьев тмина и боярышника, уселся на стол и уставился на Алана таким взглядом, что Рону стало как-то не по себе. Все же Хамфриз не в том состоянии, чтобы… еще расколотит кружку о голову наставника, а голова у Грелля и так не самое сильное место…

– Ах, Аланчик, – в умилении промурлыкал этот больной на голову шизофреник, – какие у тебя маленькие ручки!

Стажер чуть не захлебнулся отваром.

– И вообще ты такой трогательный, как куколка, так и хочется тебя затискать! Когда ты уже наконец скажешь Эрику…

– Ты сказал Спирсу, что на Слингби напали гончие? – торопливо вклинился Рон, заметив, что на лице Алана появился не только здоровый румянец, но и выражение тихой злости. Зато Грелль привел его в сознание прямо-таки в рекордный срок.

– Сказал, – недовольно отвечал Грелль. – Ммм, Алан, лучше в самом деле не попадайся ему на глаза. Может укусить.

– Они будут с ними что-нибудь делать? – спросил Алан. – Ну, с собаками, я имею в виду. Кстати, зачем их вообще тут держат?

– Экономят на охране, – пожал плечами Рон. – Я этого не застал, но, говорят, раньше свора была из пятидесяти голов. Охраняла Департамент.

– Раньше, Аланчик, сюда частенько наведывались создания из нижнего мира, – Грелль растянулся на диване. – Тогда это было оправдано, а у Старка было два помощника. Но потом эти войны как-то сошли на нет, а свора осталась…

Алан тяжело вздохнул.

– Только со мной такое могло случиться, – пробормотал он. – Я здесь двадцать третий день и уже…

Сатклифф поставил кружку на пол и сощурился на юного жнеца, принявшись полировать ногти бархатной тряпочкой.

– Прости, Аланчик, ты все же не центр Вселенной, как бы тебе того не хотелось. Адские гончие – это просто тупые хищные твари. И сейчас они дьявольски голодны. Уж поверь, ни один хищник не станет сидеть около совершенно невкусных кос и ждать милостей от природы, когда у него в желудке бурчит. Кроме того, Эрик отправился за косами отнюдь не сразу, а после визита к Уилли. За столько времени они бы давно уже ушли на поиски более калорийной пищи, чем роннина газонокосилка.

Алан воззрился на красного жнеца широко раскрытыми глазами, хотя куда уж больше…

– И что же это значит? – спросил Нокс.

– Это значит, что милых песиков кто-то натравливает. Ах, как бы нам узнать, кто же это, – томно промурлыкал Грелль. – И кого же из вас они там ждали…

* * *

– Ну вот, – сказал Грелль, – здесь палата Эрика. Иди.

– Может, не надо? – робко спросил Алан.

– Он хочет тебя видеть. И, Аланчик, ты же не хочешь, чтобы он переломал мне пальцы, если на его вопрос, где ты, я опять отвечу, что забыл тебя привести?

– А разве он не…

– Ох, сладенький, проверять его дееспособность я все равно не хочу. Иди уже, – и Алан получил от Грелля такой тычок в спину, что едва не открыл дверь в палату головой.

– Ну вот, – разочарованно прошипел Рональд, когда оная дверь закрылась, – теперь мы ничего не узнаем! – юноша наклонился было к замочной скважине, но Сатклифф ловко ухватил его за воротник.

– Фи, Рон, есть куда более достойные способы находиться в курсе дел, чем вульгарное подглядывание у двери.

– Это какие же?

Грелль осмотрелся.

– О! Иди-ка сюда! – и исчез. Рональд вздохнул. Он иногда задавался вопросом, различает ли его шеф пол, стены и потолок, или ему все равно, где и как ходить. Грелль забился в нишу для вентиляционной решетки, уперся каблуками в край рамы и теперь нетерпеливо махал рукой стажеру. Собравшись с духом, Нокс полез на стену.

– Здравствуйте, – тихо сказал Алан, неуверенно переминаясь у порога. – Как вы себя чувствуете?

Эрик опустил газету.

– Ну, день добрый. Терпимо, ничего важного не отгрызли. Присаживайся. Как дела?

Алан опустился на краешек кровати.

– Ничего. Нормально.

– Мда? Грелль сказал, что ты хотел, чтобы тебя развоплотили.

Стажера бросило в краску. Он хотел извиниться перед наставником, но, когда увидел его, непривычно бледного и в повязках, то все нужные слова вылетели из головы. Собственное поведение теперь казалось Алану верхом эгоистичного идиотизма.

– Простите меня, – наконец выдавил он. – если бы я не потянул Рона к турбинам…

– Так что там насчет безвременной кончины? Уже передумал?

Алан не отводил глаз от своих ботинок.

– В общем-то, – заметил Эрик, – мне кажется, что тебя и так уже пытаются убить. Но, если ты хочешь облегчить этому парню задачу…

Хамфриз подскочил на месте:

– Почему вы так думаете?!

– А зачем бы, по-твоему, псы караулили меня около кос? Да еще и целый час. Они и так-то не слишком дружелюбны, а тогда просто свихнулись от недокорма.

– Н-но… тогда получается, что нас с Роном кто-то видел у турбин, – прерывисто дыша, пробормотал Алан. – Но кто? Мы же никого не заметили!

Эрик внимательно посмотрел на юношу.

– Тебе лучше напрячь память и все припомнить. Я не могу сейчас тебя защитить. Но у меня есть приятель, Джок Тейлор, я попрошу его за тобой присмотреть.

– Не надо! – дернулся Алан. – Не надо, пожалуйста! Я не хочу, чтобы из-за меня опять кто-то…

– А я не хочу, чтобы тобой пообедала парочка адских гончих. Тем более, что тебя и на одну-то не хватит.

«Господи, как такая бесполезная тварь, как я, могла стать жнецом?!» – в отчаянии подумал Алан. Если бы он был поумнее… если бы дождался Эрика… если бы не тянул время, осматривая прутья в решетках… если бы… если бы… цепь ошибок, одна за другой, нанизанных на его глупость и безответственность… Слингби коснулся его руки.

– Алан, нельзя так себя поедать. От тебя же через полгода ничего не останется.

Юноша наконец рискнул взглянуть в лицо наставнику и с удивлением обнаружил, что тот… не сердится. И даже улыбается несколько насмешливо.

– Спирс, – заметил Эрик, – еще задаст тебе жару. А пока выброси ерунду из головы и постарайся припомнить, кого или что ты видел. А, и еще. Ты обедал?

Алан задумался.

– Не помню, – неуверенно отозвался юноша.

«Ну, Сатклифф, я тебе это припомню!» – фыркнул Эрик. За минувшие два дня Хамриз дошел практически до полупрозрачного состояния.

– На столике пирог с говядиной. Еще теплый. Бери и ешь.

– Но это же ваше!

– Я сказал, бери и ешь! А ну живо!

Вот так Уильям, появившись в палате своего подчиненного, и застал Алана, который уничтожал пирог под тяжелым взором своего наставника. Увидев Спирса, стажер попытался подавиться насмерть.

– Добрый день, Хамфриз, приятного аппетита. Вы наконец-то решили поесть?

– Уилл, оставь его в покое.

– Между прочим, Слингби…

– Это мой стажер. Сам захочу – сам и двину. А ты уймись. И вообще, какого черта?! Тебе что, твоя нога надоела, решил избавиться?

Уильям смерил диспетчера пронзительным взглядом. Алан тихо давился пирогом, спрятавшись за шкафом. Шеф опустился на койку Эрика и метнул еще один взор, чуть полегче того, первого, в сторону вентиляционной решетки.

– Сатклифф, Нокс, слезайте оттуда. Я жду вас здесь.

«Вот гады!» – возмутился Алан, когда Грелль и его стажер возникли из пустоты. Что это они рассчитывали увидеть?!

– В чем дело, Уилли? Почему ты встал? Разве тебе…

– Я не собираюсь лежать в лазарете, когда моих сотрудников едят твари из преисподней, – отрезал Спирс. – И на этом, Сатклифф, тема исчерпана, ясно? Вчера вечером прошло еще одно совещание евробюро, – взгляд Уильяма чуть смягчился. – В связи с чрезвычайной ситуацией и прочим было решено допросить ваших стажеров. Мы просмотрим пленки их воспоминаний о том, что случилось около турбин. Прошу отнестись с пониманием.

Грелль задохнулся и даже не смог выдавить из себя протестующего писка.

– Да пошел ты в задницу, Уилл! – рявкнул Эрик. – Он не подопытный кролик, и я тебе не позволю на нем эксперименты ставить!

– А ты определись, Эрик, – вкрадчиво ответил Спирс, – тебе что дороже – твой стажер или фарш из него? – тяжело опираясь на секатор, шеф поднялся. – Пойдемте. Нас ждут.

– Я с вами, – Эрик сел. – Не надейся, что я оставлю его на растерзание этим стервятникам.

* * *

Рональд нервничал. Он ерзал на стуле, косился на наставника, который застыл рядом с ним, и почему-то все время приглаживал волосы. Алан, наоборот, сидел тихо около Эрика и размышлял о том, чем аукнется наставнику досрочный подъем с больничной койки.

– Интересно, – пробормотал Грелль, – когда наша невинная овечка наконец заметит, что Слингби смотрит на нее, как бульдог – на сахарную косточку?

– Боже, шеф, ты еще в состоянии об этом думать?! Да когда же они наконец начнут, я сейчас чокнусь!

– Рон, не шипи. Меня пару раз так допрашивали. Это неприятно, но, если пленку берет умелый жнец, довольно терпимо.

– А что с нами будут делать? – негромко спросил Алан.

– Возьмут кусочек твоих воспоминаний, – хмуро отвечал Эрик. – На пленке записывается все – от твоих эмоций до того, что ты видел, но не зафиксировал в своем сознании. На это они, видимо, и рассчитывают.

Нокс нервно рассмеялся.

– Надеюсь, они будут осторожны. Если пленка размотается слишком сильно, то от этого и умереть можно. Или на всю жизнь остаться овощем, пускающим слюну.

Хамфриз вздрогнул.

– Я не думал, что это так трудно.

– Будь это легко, – буркнул Эрик, – они бы давно взяли по куску пленки у каждого из нас и нашли бы этого ублюдка. Алан, только не нервничай и не напрягайся. Хуже будет.

Алан немедленно вцепился руками в стул. Нервы мелко завибрировали.

– Ну что, юные дарования, – осведомился шеф евробюро, – вы готовы? Начнем с вас, стажер Хамфриз.

Алан, еле передвигая ноги, подошел к столу с проектором. Коса главного начальника выглядела… как, собственно, коса. И от этого гран босс очень напоминал Смерть со средневековых гравюр.

– Тарлах, оставь, – вдруг сказал Спирс. – Я сам возьму пленку.

Тарлах чуть улыбнулся и сел. Он-то знал, что Уилл относится к своим сотрудникам, с одной стороны, как к неотъемлемой собственности, а с другой – как кошка к котятам. Сам шпыняет их без всякой жалости, но тот, кто тронет любого из спирсовского отдела, пожалеет, что родился на свет.

– Ладно, Уильям. Только осторожней.

Спирс сидел на стуле, вытянув пострадавшую ногу.

– Подойдите ближе, Алан, – сказал он. – Снимите перчатку, расслабьтесь и ни о чем не думайте.

Алан стащил перчатку и протянул руку. Плотоядно щелкнул секатор, и юноша зажмурился. Расслабишься тут, как же… Ладонь вспыхнула от боли, и сразу же зашуршала пленка.

– Все, – сказал Уильям через несколько минут. – Спасибо, Алан.

Стажер открыл глаза. К нему подошла Малена с целебной мазью и бинтом.

– Просмотрим сразу? – спросила Флер.

– Пожалуй, – кивнул Тарлах. На лица жнецов упали цветные блики от раскручивающейся ленты.

…Алан не знал, что это будет так. Он собирал пленку, но никогда не думал о том, что может чувствовать живой человек, когда при нем прокручивают запись его мыслей, воспоминаний, чувств, ощущений, самых сокровенных, самых тайных, самых… И это невыносимо, когда все смотрят на то, что ты прячешь в глубине своей души только для себя! Взгляд наставника прожигал дыру в теле. Алан вскинул руку и, словно защищаясь, закрыл лицо локтем. Скрипнул стул, и тяжелая рука легла на плечи Хамфриза.

– Тише, Алан. Сейчас все кончится.

«Ничего не кончится», – с тоской подумал стажер. У жнецов теперь будет тема для разговоров месяца на три. Благодаря Ноксу, которого хлебом не корми – дай сунуть нос в чью-то личную жизнь. И как он сам теперь будет смотреть в лицо наставнику – тоже неизвестно…

Эрик развернул своего стажера и почти силой усадил на стул. Чувствовалось, что дай Алану волю – и он вырвется и сбежит на край света. Вот же нервы у существа… Как он с такими живет?

– Отлично, – суховато заметил Спирс, когда пленка кончилась. – Теперь ваша очередь, Нокс.

– Ах, как трогательно, – прошептал Грелль; Рон покосился на наставника и возмущенно отметил, что тот, начисто позабыв о своем стажере, умиленно взирает на совершенно разобранного Алана. Да уж, дождешься от такого шефа сочувствия и сострадания. Рональд уныло побрел к месту «казни»; Эрик показал Греллю кулак. Красноволосое чудо в ответ сложило губки бантиком, бровки – домиком и захлопало ресницами. Зашелестела вторая пленка.

Когда Алан покосился на возвращающегося на место Рона, то несколько утешился. Может, нервы у греллевского стажера и отсутствовали, но изъятие и просмотр его пленки тоже несколько пришибли неутомимого оптимиста. А, как известно, когда кому-то плохо так же, как и вам, это отлично восстанавливает душевное равновесие.

– Пока ничего не видно, – раздумчиво заметил Тарлах. – Давайте просмотрим еще раз…

Алан сжался, Рон вздрогнул.

– Подождите, – Флер встала, подошла поближе к проектору и прикусила губу. – Давайте посмотрим вторую пленку. Там что-то такое мелькнуло ближе к середине.

– А можно я выйду? – чуть дрогнувшим голосом спросил Рон.

– Нет, – отрезал Спирс. – Вы сами в это в путались, сидите и терпите.

– Я не впутался, – пробормотал Рональд, – меня впутали некоторые догадливые…

– Смотрите! – вскричала Флер. – Смотрите, остановите пленку здесь!

Кадр замер. Видимо, в этот миг Нокс оглядывался по сторонам и на самой грани видимости его взгляд выцепил какой-то силуэт. Видение было настолько мимолетным, что в сознании самого Рона даже не отпечаталось.