Текст книги "Никогда тебя не отпущу (СИ)"

Автор книги: Александра Багирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

– Хочешь пить? – неожиданно спрашивает. – Американо с молоком без сахара, как всегда?

Он стоит, засунув руки в карманы брюк. Невозмутимый, на первый взгляд спокойный, только пульсирующая венка на шее выдает волнение.

– Черный кофе. Одна ложка сахара и стакан минералки, – скрещиваю руки на груди. – Все меняется, Денис, вкусы тоже.

– Ок, – разворачивается и выходит из комнаты.

Смотрю по сторонам. Помещение явно нежилое. Тут еще сохранился едва уловимый запах краски. Ремонт в светлых тонах, стандартная мебель, квартира напоминает отельный номер.

Срываю со головы фату, которая каким-то чудом продолжала болтаться сзади. Раздражает. Все бесит.

Не хочу его видеть, и не могу находиться одна в комнате. Нонсенс.

Иду за ним. На его запах. Застаю на кухне, включает кофе-машину.

– Успокоилась? – спрашивает не оборачиваясь.

– С тобой это непозволительная роскошь, – бурчу себе под нос и усаживаюсь на край мягкого уголка, кладу руки на стол. – Ты снял эту квартиру?

– Да.

– Ольга твой бизнес продала, – вырывается на автомате.

Почему я снова о ней?

– В курсе. Пусть подавится, – пожимает плечами, продолжа стоять ко мне спиной. – Плевать.

– У вас дочь. Может, что-то из твоего наследства Еве достанется, – зачем-то продолжаю разговор на жутко неприятную тему.

– Это не моя дочь, – ведет плечом, выдавая свою агрессию.

– Ну да, ну да, – даже не злюсь. Другого ответа не ожидала. Он и дальше будет убеждать меня в своей лжи. – Только если ты оказался жив, то вы по факту с ней муж и жена. И ребенок записан на тебя. Плевать, да?

– Разведусь, – ставит передо мной черный кофе и стакан минеральной воды.

– Спасибо, – обхватываю стакан и делаю маленький глоток. – А потом уедешь?

– Нет.

– Может, тебе результаты теста ДНК показать? Я сама его делала, Ольга не знает.

– Зачем? – снимает пиджак, кидает его на диванчик рядом со мной, сам садится напротив на стул.

– Чтобы освежить моменты вашего брака. Еву жаль, папка от нее отказывается, – злобно щурюсь. Желание укусить его хотя бы словесно, растет с каждой секундой.

К Еве я действительно не испытываю никакого негатива. Ребенок ни в чем не виноват. Она хорошая девочка, послушная, милая и ласковая. Растет практически без матери, еще и в семье моего отца… печальная участь. Она на свет не просилась. Но если они по каким-то своим причинам зачали ее, то пусть несут ответственность.

– Ты падаешь в моих глазах еще ниже, Денис, – обхватываю чашку с кофе обеими руками. – В своем нежелании нести ответственность за ребенка. Ева растет как сирота, при живых родителях. Это не правильно.

– Пусть ее папаша и несет ответственность. У меня есть Агата. Моя дочь. Вот ей я собираюсь сообщить, – наклоняет голову набок, ждет моей реакции.

– Запрещаю, – только одно слово удается выдавить из себя, настолько он меня ошарашил.

– Я хочу быть рядом со своей дочерью. Ты мне этого запретить не можешь, – скалится.

– Агата столько всего пережила. По твоей милости тоже. Хватит, Денис! Я не позволю калечить психику дочери! – повышаю голос.

– Я желаю Агате только счастья. Я защищу вас, – поддается немного вперед.

– От себя защити! От тебя у нас одни неприятности. Мы нормально жили. Оправились от всех ужасов! – зажмуриваюсь. Не даю предательским слезам выплеснуться наружу. – Вот зачем ты появился?! Чтобы снова нас мучить?!

– Чтобы быть с вами, – в голосе звучит такая знакомая нежность.

Лживая нежность!

– Нет!

– Чтобы ты наконец-то стала моей женой! Моей, Виктория, и ничьей больше! – слова припечатывают меня к дивану.

– Ты женат! А у меня ребенок от другого! У меня жених! Которого ты, возможно, покалечил!

– Я уже люблю мальчика, – открываю глаза и встречаюсь с его жадным взглядом. – Он твой сын, я люблю все, что связано с тобой. Я усыновлю его, воспитаю как своего сына. Несмотря на… – замолкает. Сжимает руку в кулак, стискивает зубы так, что слышу, как они скрипят.

– На что?

– Оставим это… Будь со мной, Вик. И мы со всем справимся.

– Договаривай раз начал!

– Я прощу тебе, решение не спасать нашего малыша. Переступлю через это. Я смогу, – взъерошивает волосы.

– Ты… ты… Чтооо?! – мои глаза округляются до боли.

Хватаю чашку с кофе и выплескиваю ему в лицо. Руки дрожат, немного промахиваюсь, и попадаю чуть ниже, на белоснежную рубашку.

Наблюдаю, как по белой ткани расползается коричневое пятно. Очень символично… именно в эту коричневую жижу он превратил наши отношения.

Допускаю, что ему кто-то мог сказать подобную чушь.

Но как он мог поверить?! Зная меня?! Что я могла избавиться от нашего с ним ребенка?!

Следом выливаю на него стакан воды. И мне мало. Хочу еще кромсать, рвать, орать.

Денис встает, по лицу стекает вода, в глазах отражается безумие.

– Правда глаза колет, да, Вик? – хмурится. – А не проще ли все признать? Я пойму тебя. Попытаюсь…

Расстегивает пуговицы на рубашке. Снимает, кидает ее на пол.

Смотрю на Дениса. Тру глаза. Позабыв про макияж. Открываю. Снова тру.

Его тело. Глаза не врут.

Идеальный рельеф мышц, будто слеплен талантливейшим скульптором. Сила. Мощь. Красота.

А потом этот же скульптор изуродовал свое творение, исполосовал его многочисленными рваными шрамами.

– Откуда… это… – хриплый стон. Закрываю рот ладонью.

Глава 10

– Это я так развлекался в Калифорнии, – смотрит на меня с кривой ухмылкой. – Так же ты выразилась.

У меня колючий ком в горле. Хочу что-то сказать, но только хриплю. В голове рой предположений.

Денис выходит из кухни. Провожаю его взглядом, смотрю на спину, ком в горле разрастается, внутренности скручивает. Вся его спина исполосована рубцами. Они не новые. Жуткие. Шрамы хранят в себе перенесенную им боль.

Его избивали? Пытали?

Кто? Зачем?

Денис возвращается через пару минут в черной футболке.

– Это чтоб тебя не стошнило от отвращения, – опирается о мойку, скрещивает руки на груди.

– У меня нет отвращения. Я просто не понимаю… Кто это так тебя? – я в глубоком шоке.

Дико хочется подойти и обнять его. Поцеловать каждый шрам. Сказать, как, не смотря на все, я истосковалась. Как мне его не хватало эти годы. Что любовь, как бы я ее не травила, никуда не ушла.

Но я продолжаю сидеть, глядя на него расширенными от ужаса глазами.

– Это были жаркие и полные приключений годы, – выгибает бровь. – И не смотри на меня так, я в жалости не нуждаюсь.

– Не жалость это, – говорю и тут же опускаю глаза. – Не только она… – добавляю тише.

А как смотреть на исполосованное шрамами тело, не представлять, какие это были раны, и при этом не жалеть?

– Жалость, – из его груди вырывается шипящий выдох. Кухня наполняется запахом горечи. – Все чего я удостоился… Хоть не равнодушие, – смотрит на меня прищурившись. В глазах пелена, а за ней, он скрывает бурю эмоций, сдерживает их, не показывает. – Не бери в голову. Было и прошло. Выжил. Пришел забрать свое и наказать виновных.

– Ты знаешь, кто тогда на нас напал? – подтягиваю ноги к груди. Упираюсь подбородком в колени.

– Исполнителей уже нет в живых. К сожалению, – сжимает руки в кулаки, на руках вздуваются вены. – Иначе я бы их собственноручно четвертовал.

Денис из прошлого так бы не поступил. Он бы искал способы наказать их законно. А этот загадочный Денис, я уверена, не задумываясь бы их искромсал.

– А кто их нанял? – пересохшие губы едва шевелятся.

Сколько раз я задавалась этим вопросом. И до сих пор он меня не отпустил. Кому мы так мешали?

На ум у меня всегда приходил только один человек – мой отец. Но у меня нет ни доказательств, ни полной уверенности.

Денис был женат на моей сестре, они ждали ребенка. Я взбрыкнула, нарушила наши договоренности. Неужели этого хватило, чтобы он сотворил подобное?

Какие цели?

– Не знаю. Пока не знаю, – берет нож и с яростью вонзает его в разделочную доску. Вздрагиваю. – Но я непременно найду эту тварь. Возможно, мой папаша приложил к этому руку.

– Нет, – мотаю головой. – Только не Ярослав. В этом я уверена.

Глаза Дениса вспыхиваю яростным огнем. На моих глазах черный пылающий зрачок поглощает радужку. А лицо бледнеет.

– Защищаешь? Подружились? Или не только?

– За это время узнала твоего отца совсем с другой стороны, – его ярость в тиски меня сжимает. – Он не желал тебе зла. И он оплакивал тебя.

– Конечно, – скалится. – И нас с тобой он разлучал только из лучших побуждений!

Ярослав многое мне рассказал из прошлого, около постели моей умирающей матери. Тогда он был откровенен. И на многие вещи, я теперь смотрю иначе.

– Это прозвучит дико, но, да, – сминаю пальцами подол платья. – У него не было выбора.

– После того как меня не стало, папаня подсуетился и тебя утешил? – слова как хлесткие пощечины.

– Ты в своем уме?! – моя злость поднимается из глубин, я снова закипаю.

Жалость и сострадание оттесняет негодование. Что бы он ни пережил. Денис ведь меня всю жизнь знает, но продолжает обвинять в несусветных вещах.

Он в них верит?

Кем он меня считает?

– Сын от него? – добивает новой мерзостью.

Если у него тело исполосовано, то сейчас он тоже самое творит с моей душой.

– Ты это серьезно? – поднимаюсь с дивана. Медленно приближаюсь к нему.

– Вполне, – не двигается, мышцы перекатываются под черной футболкой, хищник, готовый к прыжку.

– Ты думаешь, я на такое способна? Ты говоришь, что любишь, и при этом считаешь кем? Гулящей? Бабой, которая смогла бы с твоим отцом?

– Есть факты. И он тебя утешил в сложную минуту. Протянул руку. Мой папаша, когда надо может быть очень обаятельным, – он верит в то, что говорит. – Ребенка ты делала явно не с первым встречным.

Ударяю его по щеке. Ладонь обжигает.

– Ненавижу!

– Хочу сделать ДНК. Проверим прав я или ошибаюсь, – нависает надо мной, обдавая огненным дыханием.

Глава 11

– Тебе такого права никто не давал, – рычу ему в губы.

За агрессией стараюсь спрятать страх. Конечно, тест опровергнет его бессмыслицу. Но он покажет, что Ярослав не чужой для Марка. Он его дед.

– Что ты так испугалась, а, Вик? – склоняет голову набок. – Я в точку попал, да?

– Ты даже не представляешь, какую чушь сейчас несешь! – отталкиваю его.

Денис хватает меня за талию, прижимает к себе. Бью кулаками в его грудь.

– Отпусти!

– Чушь? Серьезно? – проводит пальцами по моему позвоночнику. В местах его прикосновений кожа плавится. У него и энергетика изменилась, сейчас она напоминает цунами, сбивает с ног, подчиняет. – Вы много времени проводили вместе. Он тебя утешал. Был с тобой рядом, когда не стало твоей матери, – замирает. Прикрывает веки. – Мне жаль, что с Катериной так вышло. Я бы хотел быть рядом, – в глазах мелькает сожаление… боль. Денис прикрывает веки, прячет ее. – А был не я, а он. Так что мотивчик, организовать то нападение у папаши как раз имелся. Вика… Вика, до кого ты опустилась… он же с твоей сестрой…

Его слова опускают на дно ледяного океана, кровь в жилах стынет, сердце опоясывают острые осколки льдинок. Они вонзаются, терзают, кромсают.

– Это ты с моей сестрой, Денис! Не стоит всех по себе судить! – хватаю его за руки, вонзаю ногти в кожу, до крови царапаю. – Ярослав любил мою мать! Мою мать, идиот! Не меня!

– Чего? – хмурится. Ослабляет хватку.

Пользуюсь его секундным замешательством и вырываюсь.

Отхожу к окну. Тяжело дышу. Надо успокоиться.

Из-за своей ярости я сболтнула лишнее. Ярослав доверился мне. Я сказала то, что Денис знать не должен был. С его стороны, это будет еще один повод презирать отца.

Как я могла!

Когда мы с Денисом поместили маму в клинику, я надеялась, что ей помогут. Верила, что она сможет провести хотя бы старость вне стен больниц. Что она вспомнит меня, увидит внучку.

На какое-то время врачам удалось стабилизировать ее состояние. Истерики прекратились. Мама стала лучше питаться, даже стала выходить гулять под присмотром медсестры.

К сожалению, меня видеть она по-прежнему не хотела. Я часто приезжала, пыталась достучаться до нее. Но завидев меня на пороге, она закрывала лицо руками.

– Сгинь, погибель, – рычала жутким голосом.

Врач говорил, что после моих визитов ей всегда становилось хуже. И потом требовалось около недели, чтобы она перестала причитать и плакать.

Мое появление на нее жутко действовало. Это меня безумно тяготило. Больно когда родная мать из раза в раз называет тебя погибелью. И я даже не понимаю почему.

Но я не теряла надежды, что придет время и мама обязательно посмотрит на меня как на свою дочь!

Я была на втором месяце беременности. Чудо случилось, у меня под сердцем рос малыш Дениса. Ярослав прошел со мной весь этот путь. Без него я бы не справилась. Конечно, мы сблизились. Но не так как решил себе Денис.

Ярослав стал мне другом, отцом, человеком на которого я могу положиться. Когда раздался звонок из клиники, Ярослав был рядом со мной. Мы пили чай с пирожными на кухне.

– Вашей матери стало хуже, – сообщил врач. – Боюсь, ей недолго осталось…

– Но вы же недавно говорили, что был прогресс! – сжала телефон, так что пальцы хрустнули.

– У нее был срыв. Сильный. Сердце слабое.

– От чего срыв? Я ведь не приезжала! – слезы жгли кожу.

– Внезапно… мы тоже в растерянности, – врач сказал это запинаясь.

Очень быстро попрощался и отключил вызов. Создалось впечатление, что правды всей он не договаривает.

– Викусь, что стряслось? – Ярослав взял меня за руки, участливо заглянул в лицо.

Про маму я ему не говорила. Я помнила, как он пытался меня ею шантажировать. И хоть сейчас Ярослав мне и помогал, но я никогда не идеализировала его образ.

Для себя я решила, что у него была неприязнь к моей матери. А вот, что это он оставил ее погибать в психиатрической лечебнице, не верила. Даже не рассматривала этот вариант. Не знаю почему.

Возможно, сыграла роль ее реакция на Дениса, рассказ медсестры, что совсем другой человек тогда платил деньги, чтобы маму пичкали препаратами и свели с ума.

Но после звонка врача, я не могла больше это держать в себе.

– Мама… ей хуже стало…

– Последнее время она же была стабильна, – ошарашил меня Ярослав.

– Ты знал? Следил за ее состоянием?

– Да. Прости, Викусь, ты не хотела делиться этим. А я не лез тебе в душу. У тебя итак переживаний вагон.

– Что вас связывает?! Откуда ты ее знаешь?! Выкладывай! – заорала так, что у самой уши заложило.

– Я одержимо ее любил, – он смотрит на меня, взглядом, устремленным в прошлое. Голос тихий, пронзительный, так не лгут. Так раскрывают душу.

– А она?

– Она любила меня, – еще тише.

Сначала я долго моргала. Осмысливала услышанное. А потом меня накрыло яростное отчаяние.

– Тогда как?! Вот скажи как? Ты мог допустить все это?! Ты знаешь, где она провела практически всю свою жизнь? Что это за любовь? А, Ярослав? Говори! – схватила его за ворот рубашки и начала трясти.

– Я расскажу, – он кивнул обреченно, – И пойму если возненавидишь. Правильно сделаешь. Я сам себе никогда не прощу…

Глава 12

– Как ты понимаешь, мы познакомились, когда уже были не свободны. Тогда вас с Денисом еще на свете не было, – с усталым вздохом опускается в кресло. Достает мобильный телефон. – Надо ехать. Хочу застать Катеньку… живой, – палец на телефоне подрагивает. – Скажу водителю. Сам я не смогу сесть за руль, и тебе не следует в твоем состоянии.

– Надо собираться, – киваю.

Что-то мне подсказывало, что времени у нас оставалось очень мало.

Агату я оставила у Елены. Пришлось ей соврать, что Ярослав помогает мне по работе. Не хотелось, чувствовала угрызения совести, ведь для нее моя мать – его любовница.

Но иначе поступить было нельзя.

Ярослав горел желанием увидеть ее перед смертью.

Нас вез водитель. Дорога была тяжелой. При нем мы не могли говорить, и невысказанность сильно давила.

– Поспи. Ночь ведь, – тихо сказал Ярослав.

– Не могу, – я продолжила гипнотизировать тьму, глядя в окно автомобиля.

Еще один родной человек уходит из моей жизни. Мне всегда так не хватало мамы, я надеялась, что она придет в себя. Будет со мной. Понимала – это иллюзии. Но мне безумно хотелось в них верить.

Вновь стать маленькой девочкой, обретя маму. Ведь для родителей дети всегда остаются детьми.

Увы, это было возможно только в моих мечтах.

Приехали мы в город в четыре часа утра. Остановились в гостинице недалеко от клиники. Нас бы никто в такую рань не пустил на территорию.

– К шести пойдем, – сказал Ярослав, протягивая мне стакан минералки.

– Так что было между вами и мамой?

– Это была вспышка. Такая крышесносная, что мы потеряли голову. Мы были молоды, и тогда на все вещи смотришь проще, не оцениваешь риски. Мы верили, что наша любовь победит все. Катя не любила твоего отца. Она вышла за него… – заминается, смотрит в потолок, подбирает слова. – Не было у нее тогда другого выхода.

– Отец рассказывал про мать отвратительные вещи, – сразу вспоминаю его мерзкие истории про Катерину.

– Викусь, – Ярослав переводит взгляд на меня. Серьезен. Сосредоточен. – Я обещал тебе рассказать правду. Я расскажу, что связывает меня и Катю. Но я не буду говорить про твоего отца. Есть вещи, которые тебе лучше не знать. Для твоей же безопасности.

– Я имею право знать!

– Ты захочешь мстить. Начнешь ненавидеть. А он… не надо тебе с ним связываться. Тебе жить надо, детей поднимать. Не делай ненависть смыслом жизни, Викусь, – Ярослав поднимается с кресла. Задумчиво смотрит в окно. – Пусть некоторые вещи, останутся в прошлом. Для твоей же безопасности.

– Того что я о нем знаю, уже предостаточно для ненависти, – морщусь. Залпом выпиваю стакан воды.

– Просто держись от него как можно дальше, – поворачивается ко мне. – Послушай доброго совета.

Я была не согласна с Ярославом. Хотела знать правду. Но спорить с ним не стала.

После небольшой паузы, он продолжил.

– Я тоже женился не по большой любви. Да, мне нравилась Лена. Но это была симпатия. Мы с ней были очень разные. Я старался стать отцом ее ребенку, ей мужем. Старался, до тех пор, пока не познакомился с Катей. Хотя… и наше с ней знакомство случайностью не было…

– Насколько я знаю, ты оболгал ее жениха, и обманом женился, потому как тебе это было выгодно, – вспоминаю рассказ матери Дениса. О ее любви к лучшему другу Ярослава.

– Ленка рассказала, – усмехается. – Корыстные мотивы были, не скрою. Я тогда был тем еще гавнюком. Союз с Леной открывал мне большие перспективы в бизнесе. А насчет оболгал… не совсем так… я старался быть с ней честен. Но какое это имеет значение сейчас. Если ей так легче, пусть думает.

– Ты очень многое недоговариваешь, – хмурюсь.

– Потому что слишком тебя уважаю, чтобы окунать в грязь. На твою долю испытаний выпало предостаточно. Лишняя боль тебе ни к чему, – он достает из кармана портмоне. Протягивает мне снимок. – Это было сделано, когда мы еще верили, что обязательно будем вместе.

На меня смотрит удивительно красивая мама, она светится от счастья. Старый снимок сохранил огонь любви в ее глазах. Рядом с ней Ярослав, красивый, молодой, он обнимает маму, трепетно, нежно. Фото сохранило отголоски тех чувств. Смотрю на снимок долго, не могу оторвать взгляд. Словно в нем какая-то магия, навсегда остановившая то радостное мгновение.

– Наша любовь с самого начала не была безоблачной. Мы ссорились, кричали друг другу обидные слова. Слишком много вокруг нас было препятствий и многие из них мы недооценивали. Когда Катя забеременела тобой от Андрея, я думал, что сойду с ума от ревности и горя. Пытался воскресить наш брак с Леной. Так появился Денис. Он родился семимесячным. Был очень слаб, и угроза его жизни сохранялась долго. В тот период я практически жил в больнице. Переживания за сына затмили все. А потом пришла Катя, сказала, что не может без меня. И я не мог без нее. Она хотела бросить твоего отца. А я был готов немного позже, когда Денис окрепнет, уйти от Елены.

А через неделю, я получил от Катюшки письмо. Оно было написано ее почерком. Она прощалась со мной. Говорила что уезжает. Что использовала меня. Она полюбила другого, и хочет быть счастлива.

У меня осталось это письмо. Я перечитывал его сотни раз. Хуже всего то, что позже я получил подтверждение ее словам. Она действительно жила с другим.

– С кем? – спрашиваю, едва шевеля губами.

– Не важно. Это уже не имеет никакого значения.

– Имеет Ярослав! Ведь получается именно этот человек упек ее в псих больницу! Подозреваю, он маячил на горизонте и раньше, когда вы еще были вместе?

Глава 13

– Виктория нет смысла тебе копаться в грязи прошлого, – Ярослава аж передергивает, взгляд чернеет. – Это страшный человек, и не стоит лишний раз о нем даже вспоминать.

– Ярослав, он искалечил жизнь моей матери! Я хочу знать! Я имею право! – во мне поднималась злость. – Он и меня матери лишил! Я тоже пострадала!

– А что даст тебе имя? Ничего, – разводит руки в стороны. – Захочешь с ним поквитаться, так он тебя как муху раздавит.

– Вы так его боитесь?

– Не боюсь, – засовывает руки в карманы. – Просто, устал от войн. И оцениваю свои силы. Его не победить. Я ведь тогда так поверил, что даже не интересовался где она, что с ней. Не искал. Я узнал, что Катенька под другим именем и в том заведении спустя годы. Случайно узнал. И вот тут испугался, – садится, обхватывает голову руками. С губ срывается стон. – Так боялся ее увидеть в том состоянии, что мне описали. Я трус!

– И решил меня шантажировать? – хмурюсь.

Медленно отводит руки от лица. Долго смотрит на меня. Его губ касается легкая улыбка, пропитанная грустью.

– Свести вас с Денисом…

– Что? Ты издеваешься? – нервно смеюсь.

– Ты хотела уехать. Денис бы тебя вряд ли остановил. Ты была полна решимости. Если бы я просто сказал, где твоя мать, ты рванула бы одна. А так я создал ситуацию, кода вы объединились против общего врага, то есть меня.

– Отлично! – вскакиваю с места. – Только с чего ты решил играть в сваху, если изначально был против наших отношений?! Я к тебе приходила! Просила помощи!

– Тогда я был связан по рукам и ногам. Мне приходилось делать вещи, от которых до сих пор тошно. И нет, я не прошу прощения. Потому что меня простить невозможно. Я приложил руку к вашему расставанию. И даже сейчас оглядываясь в прошлое, я не знаю, как мог поступить иначе. Вам бы в любом случае не дали быть вместе. А так я думал, вы будете живы, в относительной безопасности… – упирается лбом в стену.

– Дениса ваши «старания» не спасли, – по щекам текут слезы.

Жутко осознавать, что ты пешка в чьих то грязных играх. Что для родных твоя жизнь ничего не стоит.

– Ты знаешь, кто это сделал с Денисом и со мной? – перед глазами вновь та страшная картина.

Тогда я еще оплакивала Дениса, и жила лишь ради наших детей. Я постоянно говорила с ним. По сто раз на день смотрела его фотографии. Засыпая говорила ему: «Спокойной ночи». Он жив в моем сердце всегда.

– Только догадки. Фактов нет. Я работаю над этим.

– А если раскопаешь?

– Отомщу. Если все получится, сообщу тебе, что убийца сына наказан. Без подробностей, – говорит, глядя невидящим взглядом в стену. – Нам пора.

К матери мы шли, сохраняя молчание. Своим рассказом Ярослав разбередил душу и оставил слишком много вопросов.

У ворот нас встретил врач. Прогнозы его были неутешительны. Я и сама все чувствовала.

Мы зашли в палату. Мама лежала на постели, глядя в потолок. Невольно вспомнила фото, показанное Ярославом. Насколько она была красива… и как изуродовали ее испытания.

За что?

Кому она так мешала?

– Катюш, – он прошептал тихо. Замер посреди палаты. Я стояла в дверях, опасаясь подойти ближе, чтобы не провоцировать истерику у мамы.

Она моргнула несколько раз, очень медленно повернула голову на звук его голоса.

– Яр… Ярик… – я замерла, не веря увиденному. Ее глаза, в них появлялось осмысление, кожа на лице розовела. – Ты пришел… я так ждала… Все же пришел, – мама смотрела только на него.

– Катюш, прости меня, – Ярослав подошел и сел на край постели. Взял ее за руку. Мама тут же ее сжала. – Я должен был тебя найти! Должен спасти!

– Нет, – грустно качала головой. – Если бы ты пришел раньше, он бы тебя убил. Ты должен был жить, Яр. Все правильно.

– Я бы нашел способ тебя спасти, Катюш, – Ярослав стонет, сползает с постели, прижимается лбом к ее руке.

Мама больше не выглядит сумасшедшей. В ее уставших глазах плещется живой разум.

– Судьба дала нам мало времени. Но мы познали любовь. Ярик, я уйду счастливой. Ты не забыл. Ты помнил. И я хранила твой образ.

– Ты не уйдешь! Я найду лучших врачей! Они помогут тебе! – он отчаянно кричит.

– Размечтался, – хрипло смеется. – Я ведь знала, что перед концом увижу тебя. Дождалась.

– Катюша, прости меня! Я так виноват! И перед тобой и перед твоей дочерью! – Ярослав покрывает ее руку поцелуями, по его щекам текут слезы.

Мама тянет к нему вторую руку и кладет на голову, гладит по волосам.

– Такой же красивый. Совсем не изменился… – потом ее рука резко замирает. Она прищуривается и смотрит на меня. – Виктория, – произносит мое имя бесцветным голосом. – Он сказал, ты его победа. Он дал тебе имя. Гордился тобой… своей победой… А для меня ты стала погибелью… – чем дольше она смотрит на меня, тем больше взгляд тускнеет.

– Мама… я люблю тебя… – говорю, глотая горькие слезы.

– Она у тебя выросла невероятной! Она твоя дочь, Катюш! Вся в тебя! – шепчет Ярослав.

– Стань для него погибелью, Виктория, – поднимает руку и указывает на меня дрожащим пальцем. – Тогда ты победишь. Тогда ты получишь свободу.

– Мам, о чем ты? – подбегаю и хватаю ее за руку. – Для кого?

– Живи, Яр, живи за нас двоих. Бери от жизни все. Люблю, – она издает протяжный всхлип и покидает нас.

– Катюша, клянусь, я сделаю все, чтобы уберечь Викторию! Твою доченьку! Отныне она и моя дочь! – закричал Ярослав обнимая бездыханное тело.