Текст книги "Зачет по убийству"
Автор книги: Александра Авророва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Ну, извините. Я боялся, вы уйдете на работу. Это подполковник Степанов говорит. Раз вы все равно уже не спите, может, подъедете сейчас ко мне?
Поразившись коварству фразы «раз вы все равно уже не спите», я согласилась. По большому счету, у меня не было выбора.
Подполковник сидел за столом в своем в кабинете, с отвращением глядя на тоненькую пачку бумаги. Моему приходу он явно обрадовался.
– Хочу, чтобы вы это почитали. Сравните с тем, что Анна Сергеевна говорила вам. Если есть отличия, обязательно их отметьте. Или, может, при прочтении вы вспомните что-то, что забыли сказать раньше. Короче, любая мелочь может оказаться важной.
– Вы нашли журналиста Олега? – догадалась я. – Это его вариант книги?
– Да. Но, к сожалению… короче, почитайте.
Я с любопытством взяла листы.
Первый же абзац ясно давал понять, почему Анна Сергеевна отвергла услуги Олега, хотя он в точности выполнил ее заказ. Даже, пожалуй, перевыполнил. «Читатель ждет уж рифмы розы? На вот, возьми ее скорей!» Не знаю, догадалась ли она, что автор… я бы употребила студенческое словцо «стебется»… похоже, не догадалась, однако почувствовала, что написанное им – это слишком.
Главная героиня, прекрасная Карина, едет в роскошном лимузине в загородное имение своего дяди. Увидев мужчину, «голосующего» на обочине, она решает его подвезти. Не за плату, разумеется, деньги ее не интересуют. Это такая семейная черта, унаследованная от дяди-олигарха, – поражающее всех бескорыстие. Вторая семейная черта – любовь к простому народу. Вот, например, убогие автомобили нищих людишек загромоздили дорогу, создавая пробки, однако Карина не высказывает своего возмущения. Наоборот, она с жалостью думает об этих несчастных, которые настолько безинициативны и глупы, что даже в наше время безграничных возможностей не сумели разбогатеть. Их надо поддерживать, снисходительно не обращая внимания на проявления неразвитости и невоспитанности. Карина так всегда и поступала. Например, разведясь со своим никчемным мужем, она не оставила его на произвол судьбы, а купила парню в утешение фитнес-центр («Любопытная деталь», – подумала я, вспомнив Андрея Алова). Или вот теперь – она понимала, что парень в дешевом китайском джемпере и потертых кроссовках вряд ли без важной причины потратится на частника. Очевидно, человеку очень нужно, а, раз так, почему бы не помочь. К тому же она полагала, что время от времени просто необходимо общаться с людьми низшего круга, дабы знать их нужды. Ведь она работала не где-нибудь, а на телевидении, вела ток-шоу, и у нее были в жизни две основные цели – служить высокому искусству и выражать чаяния рядовых телезрителей.
Интуиция Карину не обманула – попутчик признался, что опаздывает на крайне важную встречу. «Доблесть цезаря – в скорости», – по латыни процитировала Карина, прибавляя газу. «Вы иностранка?» – потрясенно спросил мужчина. «Простите. Так люблю Светония, что он вечно срывается у меня с языка», – извинилась Карина, которая вовсе не желала подавлять беднягу эрудицией. Тем более, тот был весьма хорош собой – высокий, широкоплечий, с квадратным подбородком.
Выяснилось, что попутчик (его звали Игорь) – милиционер, спешащий на задержание преступника. Карина заинтересовалась подробностями. Игорь сказал, что сейчас не имеет права об этом говорить, зато вечером будет рад поделиться свежими впечатлениями. «Почему бы нет?» – решила Карина. Что ждало ее в дядином имении? Сам Эдуард Артурович (ох… хотя как еще может зваться дядя Карины?) будет, как обычно, занят. Его жена Виктория, по совместительству лучшая подруга Карины, наоборот, станет маяться от безделья. У нее нет внутренних духовных ресурсов, какими обладает Карина и которые делают последнюю самодостаточной. Вика только и умеет, что совершать шопинг, напиваться на презентациях да сплетничать. А последнее время у нее появилась дурная привычка жаловаться на мужа, который почти не дает ей наличных, предпочитая оплачивать счета. Между прочим, правильно делает. Еще не хватало, чтобы Вика на его деньги содержала молодого любовника! А с нее станется. У нее не тот моральный уровень, что у Карины, которая к интимным связям подходит весьма продуманно и серьезно. Короче, у подруг мало точек соприкосновения. Ну, обсудят они своих общих знакомых и ситуацию на Каринином телеканале, под который подкапываются конкуренты. Затем вышколенный дворецкий подаст прекрасно сервированный низкокалорийный ужин. Достаточно ли это увлекательная программа на вечер? Правда, если погода не испортится, можно будет покататься на лошадях. Карина обожает верховую езду и своего Рембрандта – рысака арабских кровей, победителя английского дерби. («А ты, Олег, часом не зарвался?» – хмыкнула про себя я.) Она ведь, несмотря на свой высокий статус, простая и естественная, поэтому в обществе животных часто чувствует себя комфортнее, чем с людьми. И животные отвечают ей взаимностью. Самые злобные собаки при ее появлении радостно виляют хвостами, а норовистые лошади подчиняются одному ее взгляду. («Еще комары едят прямо с рук», – добавила я.)
Что ж, пусть бедный Рембрант поскучает в конюшне. Карина решила воспользоваться предложением Игоря, а освободившееся время использовать для посещения своего визажиста. Не для того, чтобы привести себя в порядок, она и так была в порядке. Просто она увлекалась составлением парфюмерных композиций и предпочитала заниматься этим хобби в салоне Эрика. Ей не требовалась слава, поэтому она дарила ему получившиеся запахи, а потом с усмешкой узнавала их у самых утонченных гламурных див.
Когда через пару часов Карина подобрала в назначенном месте Игоря, запыленного и потного («Ох, нелегкая это работа – за преступниками гоняться, – согласилась я с Олегом, – но „Рексона“ никогда не подведет!»), и тот рассказал ей о перестрелке, в которой чуть не погиб, она посмотрела на него другими глазами. Что-то в этом мужественном человеке задело ее сердце. Тем более, его восхищенные взгляды явно показывали, что красота Карины оценена им в полной мере. И она решилась.
Первым делом она повезла его в элитный спа-салон при фитнес-центре своего бывшего мужа. Там усталого милиционера (кстати, фигура у него оказалась безупречна, мышцы рельефно обозначались на обнаженном животе, а бицепсы и трицепсы так и играли) привели в приличный вид: сделали массаж, маникюр и педикюр. («А еще – модную прическу в лобковой области», – автоматически дополнила картину я.) Пока шла эта процедура, Карина успела съездить в бутик нижнего белья и приобрела будущему любовнику чудесный комплект от Кельвина Кляйна, а его непритязательные трусы с майкой выбросила. Какой будет сюрприз славному парню – вместо совковых обносков обнаружить дорогие стильные вещи!
Я, не выдержав, хрюкнула и подняла взгляд на Степанова, представив его в подобной ситуации. Массаж, маникюр, педикюр… а дальше почти сказка про царевну-лягушку – ритуальное сжигание лягушачьей шкурки с предоставлением взамен Кельвина Кляйна. Интересно, как бы подполковник среагировал?
– Я бы придушил наглую бабу на месте, – словно прочтя мои мысли, буркнул тот.
– Может, убийца – прототип этого героя? – предположила я. – Не выдержал утраты трусов, которые нежно любил последние десять лет.
– Рацкин говорит, у данного героя нет конкретного прототипа.
«Эге, – обрадовалась я, – теперь я знаю фамилию журналиста».
Степанов мрачно продолжил:
– Ну, и что нам все это дает? Даже меньше, чем то, что рассказывали вы. Детективная линия еще не успела начаться, а Алина Алова уже раскритиковала текст и позвала поработать вас. У вас, кстати, ничего нового?
В утешение бедному милиционеру я доложила о загадочном Лощеном и о визите к Андрею Алову, после чего была отпущена с миром и советом быть поосторожнее.
Выполняя совет профессионала, я, словно заправский шпион, на улице первым делом повертела головой в поисках «трехсот тридцати трех хе». Однако вместо пижонского авто обнаружила куда менее привлекательное зрелище – патлатого длинноносого парня в разношенном свитере и вышедших из моды джинсах, у которых попа располагается где-то в районе колен (боже, и как в них люди умудряются ходить?). Парень смотрел на меня с откровенной злобой.
– Я Олег Рацкин, – представился он, встретив мой взгляд. – Вы Екатерина Голицына? Это вы настучали на меня ментам?
– Скажите спасибо, что не агентам Надирова или Иванченко, – огрызнулась я. – Вот перевела бы стрелки с себя на вас, вам бы мало не показалось. А милиции я, как любая добропорядочная гражданка, сообщила все, что знаю. Я хочу, чтобы они нашли убийцу. А вы нет?
Парень пожал плечами. Он оказался не так уж молод. Такой тип я называю «подросток-перестарок» – впрочем, не в осуждение. Всем нам столько лет, на сколько мы себя чувствуем.
– Может, сядем ко мне в машину и там поговорим?
– Лучше здесь, – сурово возразила я, указывая на уличную скамейку, по причине близости к прокуратуре довольно чистую. Мало ли, что этот подросток-перестарок замыслил? Увезет в неведомую даль, где злобные политики с олигархами примутся пытать меня, требуя сведений, которыми я (к сожалению или к счастью) не обладаю. Нет уж, не на ту напал!
Олег Рацкин плюхнулся на скамью и мрачно, однако уже без агрессии произнес:
– Я тоже хочу, чтобы они нашли убийцу. Только они считают, что уже это сделали. Зачем кого-то искать, раз есть я?
Я уточнила:
– Думаете, подполковник подозревает вас?
– Ха! Не думаю, а знаю. Только я не убивал. Что я, шизанутый?
Определенная шизанутость в нем явно присутствовала, но сообщать об этом я не стала, предпочтя спросить:
– У вас что, нет алиби и достаточно серьезный мотив?
– Я не дурак – все вам выкладывать! – возмутился Рацкин. – А вы сразу побежите с этими сведениями к Надирову или Иванченко.
Удивительно! Судя по замечательно написанной пародии, парень способный, зато в смысле логики – вылитый мой студент, не умеющий просчитать последствия даже на один шаг вперед. Не успела я ахнуть, как проснувшийся во мне педагог занудно, но доходчиво объяснил:
– Олег, вы сперва должны для себя решить, с какой целью ко мне подошли. Если обругать за то, что настучала ментам, так дело уже сделано, и нечего нам просиживать штаны на скамье. А если ваша цель – вместе со мной осмыслить сложившуюся ситуацию, то придется рассказать мне всю правду.
– Эээ… а? – выдавил мой собеседник.
Вот и студенты обычно реагируют так же. Я привычно надела доброжелательную улыбку и добавила:
– Понять, чего вы хотите, можете только вы, я вам здесь помочь не в силах. Решайтесь на что-нибудь, но учтите, что у меня мало времени.
Я всегда так обращаюсь с двоечниками, и, похоже, в определенных ситуациях программа запускается автоматически.
– Аффтар жжет неподецки, – после секундной паузы констатировал Олег, с почтением на меня глядя.
Это на Интернетовском сленге – положительная оценка. Было бы хуже услышать: «Аффтар, убей себя ап стену» или даже «В Бобруйск, животное».
Я тряхнула головой, убеждая себя, что сейчас не на работе, и уже почти нормальным тоном произнесла:
– Олег, обхамить человека – не лучший способ вызвать его на откровенность, правильно? Лучший способ – это самому быть откровенным.
– А вы похожи на ваши книги, – заметил Рацкин.
– Подозреваю, скорее они похожи на меня.
Олег кивнул.
– Я специально просмотрел пару штук, узнав, что придется иметь с вами дело. Конечно, неформат, но интересно. Я под стулом. Короче, вы правы. Мы оба не убивали, но бобиков легче всего сделать из нас. Тронь Надирова или Иванченко, вони будет на всю страну. А ради меня никто пальцем не пошевелит. Мы должны защитить себя сами.
– Так все-таки – какой у вас мотив и что с алиби? – настойчиво уточнила я. – И еще – говорила ли вам Анна Сергеевна о сюжете что-то помимо того, что есть в вашем тексте?
– Слушай, давай «на ты»? Короче, я работаю на ее передаче. Кстати, слоган «мур-мур-гламур» – это я придумал.
– Аффтар – ацкий сатана, – похвалила я.
Рацкин довольно хрюкнул.
– Они и не такое схавают. Еще я пишу сценарии. Ну, сама понимаешь. «Сегодня у нас в студии известная путана, которая расскажет о том, как она дошла до жизни такой и каким нелегким трудом зарабатывает себе на бриллианты». Девочка из театрального зазубрит текст – и вперед.
– Интересная работа, – деликатно прокомментировала я.
– Ненавижу! – признался Рацкин. – Этот гламур из ушей уже лезет. Думал уйти в газету, там простору больше, зато бабки не те. Конечно, по сравнению с Алиной получаю мизер, но все равно нехило. Поэтому спорить с Алиной мне не с руки. Хочет, чтобы я ей написал роман века, – пожалуйста. Хочет, чтобы это все держалось в тайне, – пожалуйста. «Партия скажет – надо, комсомол ответит – есть!»
– Значит, она просила держать все в тайне? От кого?
– Да от всех. Это было легко. Кто поймет, готовим ли мы очередную передачу или строгаем нашу нетленку? Гы!
Он захихикал, очевидно, вспомнив какой-нибудь перл из упомянутой нетленки. Я к нему присоединилась – по той же причине.
– Олег, – уточнила я, – но если ты был заинтересован в работе, как решился на этот стеб? Анна Сергеевна могла здорово обидеться.
– Не, не могла. У нее начисто отсутствует чувство юмора. Вот уж действительно семейная черта – ее дядя такой же. Из тех, для кого в комедийных сериалах делается смех за кадром – а то не врубятся, что это шутка. Зато я хоть получил удовольствие, когда писал эту чушь.
– Но текст она забраковала!
– И очень хорошо. Отказать я ей не мог, но ишачить за просто так, естественно, не жаждал. Вот и постарался, чтобы волки были сыты и овцы целы.
– А детективная линия? – уточнила я. – Анна Сергеевна что-нибудь о ней говорила?
Собеседник пожал плечами.
– Сказала, что ситуацию на канале я и сам знаю, так что с этим проблем не будет. Для меня, мол, главное – понять характер главных героев и особенно героини, а то я циничный перец и не верю в прекрасных дам. Еще бы я верил, работая с такой стервой, как Алина! И ведь умная баба, не отнимешь, а приспичило рассказать всему свету, какая она идеальная. Вот и попалась. Прихлопнули.
– Погоди! – сообразила я. – Значит, о вашем сотрудничестве никто не знал, так? Анна Сергеевна была заинтересована в том, чтобы хранить тайну. Но стоило мне с нею встретиться, и сразу ко мне полезли с вопросами агенты Уралова-Надирова. Кто им рассказал? Кто вообще был в курсе? Секретарша Олеся и культурист-шофер. Эта парочка, подозреваю, выдала бы хозяйку за вполне умеренную плату. Ты их знаешь, Олег?
– Секретутку нет, я дома у Алины не был, а шофера видел. Он, конечно, ее любовник.
– Олеси или Алины?
– Алины. Она обожает накачанных идиотов, не умеющих связать двух слов.
Я вспомнила Андрея Алова и кивнула. Очень похоже!
– А такие, как я, для нее – средний пол, – не без обиды продолжил тощенький говорливый Рацкин. – На любовников она денег не жалеет, зато на подчиненных экономит каждую копейку. Вон, надеялась, я ей роман задарма напишу.
– Не дарит тебе трусов от Кельвина Кляйна? – посочувствовала я. – Все трусы достаются шоферу.
– Ну, ему в любом случае недолго было бы кайфовать, – засмеялся Олег. – Алина любит разнообразие. То есть однообразие, но с переменами. Она и шмотки постоянно меняет, только все они у нее какие-то похожие. И с мужиками так же. Да, думаю, ее выдали шофер или секретутка. Надиров, кретин, испугался, что она напишет о нем что-нибудь горячее, и решил, что спокойнее заплатить киллеру, чем портить себе нервы.
– Ты уверен, что инициатор убийства – Надиров?
– А кто еще?
Я без обиняков осведомилась:
– Иванченко исключен?
Рацкин ответил не сразу.
– Ну, – помедлив, пробормотал он, – ну, не знаю. Разве что Иванченко был почему-то уверен, что не сумеет с Алиной договориться. А он, скорее всего, сумел бы. Бабки-то на канале его. Хотя руку на отсечение я бы не дал. Свою, по крайней мере.
Я с любопытством подождала, не объяснит ли Олег, чьей рукой, в таком случае, он готов пожертвовать. Вместо этого он добавил:
– На следующий день после убийства Алины наш канал посылал к тебе съемочную группу. Я от них о тебе и узнал. Им велели тебя разговорить. Это всегда так – стоит пообещать человеку показать его по ящику, и он будет болтать, словно тетерев на току.
– Да? – удивилась я. – Не хотела бы я увидеть себя по ящику.
– Похоже на то, – хмыкнул Олег. – Здорово ты их сделала!
Я удивилась еще сильнее. Вроде припоминаю, что у выхода из милицейского отдела меня, помимо Лощеного, подкарауливала еще парочка тележурналистов, однако мы вроде бы не сказали друг другу ни слова.
– А что я сделала? – уточнила я.
– Они заметили, что тебя ждет автомобиль, и отрезали к нему дорогу. Но ты обманула их и сбежала на маршрутке. Татьяна бесилась – приятно посмотреть.
– Что за Татьяна?
– Татьяна Цапова, она руководит каналом. Слушай, ты все-таки работаешь на Надирова? Признайся, а?
– Я работаю исключительно на благо государства, пытаясь развить мозги у представителей молодого поколения. Работать на политика или олигарха – это для меня слишком мелко.
Олег странно на меня посмотрел, однако спорить не стал, а я резюмировала:
– Выходит, Иванченко не исключен, но главный подозреваемый все-таки Надиров. Почему ты решил, что милиция подозревает тебя? Прежде всего, не вижу мотива.
– А милиция видит. Якобы я обиделся, что мою версию книги Алина отвергла и предпочла тебя, а мне ничего не заплатила за труды. Но это еще не главное. В день ее смерти мы круто поругались на работе, причем при свидетелях.
– Из-за чего?
– Она последние дни вообще была на взводе, закипала с полуслова. Не знаю, почему. Она обвинила меня, что я втихаря сливаю секретную информацию о канале Надирову с Ураловым, и скоро она выведет меня на чистую воду.
– А ты не сливал?
– Что я, шизанутый? Иванченко – мужик крутой. Даже слиняй я потом в Израиль, все равно достанет. Но кто-то из наших сливает, это факт. В общем, некстати все получилось.
– А где ты был в тот день после работы?
– Сидел дома, надувался пивом. Бутылки ментам предоставить могу, семь штук. Других свидетелей моей непричастности нет.
– Но и причастности тоже. Откуда, например, ты мог узнать, что Анна Сергеевна будет в фитнес-центре?
– А черт его разберет! Менты, что, будут об этом думать? Ну, ты наивная. Им отчет писать надо – убийца схвачен в кратчайшие сроки. К сожалению, есть одна вещь, которая говорит против версии с киллером, – это пистолет.
Я вспомнила, как нечто подобное упоминал Андрей Алов, и заинтересованно уточнила:
– А что с пистолетом?
– Он лоховский.
– В каком смысле? – не поняла я.
– Ну, из тех, которые купит на черном рынке лох вроде тебя и меня, ничего не смыслящий в оружии.
– Я лично и такой не сумела бы купить, – открестилась я. – А у киллеров что, особые пистолеты?
– Да уж покачественней.
– А откуда ты знаешь, из какого пистолета убили Анну Сергеевну?
– Я все-таки журналист, имею кое-какие каналы. Но Надиров не дурак. Он мог специально предложить киллеру такой пистолет, чтобы замести следы. Кстати, дилетант обычно уносит оружие с собой, а профессионал бросает на месте преступления. К тому же выстрел произведен очень грамотно. Алина даже ахнуть не успела.
У меня защемило сердце. Я представила жуткую картину: кто-то входит и стреляет, не дав несчастной ни малейших шансов выжить. Честное слово, если милиция не собирается искать настоящего убийцу, это должна сделать я! Пусть даже аннулируют мою подписку о невыезде, все равно! Анна Сергеевна заслужила это. Да я и сама не успокоюсь, пока не узнаю правду. Я не из тех, кто бросает начатое на полпути.
– Ты чего? – удивился Олег.
Я не ответила, и он бодро продолжил:
– Я почему к тебе обратился? Хотел сравнить, что Алина говорила о сюжете тебе и что мне. Может, это что-нибудь даст?
Я, тяжело вздохнув, в который раз поведала историю об идеальном олигархе, его не менее идеальной племяннице, коварном политике и двух телеканалах. Не забыла и основной козырь – использование политиком казенных средств для обустройства собственной дачи.
– Ну, это все у нас на работе ни для кого не тайна, – разочарованно сообщил Олег. – За такое не убивают.
– Вот почему меня не убили! – обрадовалась я. – И, надеюсь, не собираются.
– Если поверят, что ты и впрямь ничего больше не знаешь. А вдруг на всякий случай решат прикончить? – Глаза Олега загорелись надеждой. – Из этого, представляешь, какой классный сюжет можно будет сварганить!
– Для «Мур-мур-гламура»? – ехидно осведомилась я. Наверное, это эгоистично, но идея собеседника прославиться за счет моей смерти мне не понравилась.
– Ты права, – снова помрачнел Олег. – Даже если тебя убьют, этого сюжета мне никто не даст. А на экран меня вообще никогда не выпустят – я неформатный. Ладно, мне пора бежать. Вот моя визитка, если что – звони.
И он нырнул в машину. Я проводила его взглядом. Ситуация казалась странной. Рацкин специально подкарауливал меня, чтобы поговорить. По собственной инициативе, или его кто-то подослал? Зачем? Выведать, есть ли у меня тайные сведения, опасные для политиков и олигархов? Тогда, надеюсь, я сумела донести до него важную мысль: нет, нет и еще раз нет. Впредь я намерена твердить это направо и налево. Хочется верить, политики с олигархами отличаются крайней скупостью и будут рады сэкономить на киллере. Или Олег действовал от собственного лица? Тогда еще менее понятно, чего он добивался. Но, по крайней мере, я узнала от него существенно больше, чем он от меня.
Вдохновленная этой мыслью, я отправилась домой обедать, а оттуда – в Мариинку.
* * *
У артистического подъезда я узрела до боли знакомый автомобиль. «Триста тридцать три хе», что же было еще ожидать! «Может, у меня паранойя?» – вдруг решила я. Лощеный – один из работников театра, вот и ездит туда ежевечерне. В конце концов, я тоже езжу. Ему хоть за это деньги платят, а со мною все наоборот. Правда, я лично видела, как Лощеный общался с билетной мафией. Ну и что? Всем известно, что мафия в сговоре с администрацией, вот они и обсуждали общие дела – как совместными усилиями ловчее ободрать несчастных зрителей. А у отдела милиции этот тип оказался случайно.
В задумчивости я созерцала боковой фасад театра, потом повернулась, чтобы, наконец, войти – и остолбенела. Прямо передо мной, буквально в полушаге, стоял Лощеный собственной персоной. В свою пользу замечу, что он тоже остолбенел, хотя был выше, сильнее и, как показывает предыдущий и последующий опыт, значительно проворнее. Он торчал на моем пути, словно каменное изваяние Ужаса – по крайней мере, именно это выражение украшало его лицо.
Сама я не то чтобы ужаснулась, однако слегка растерялась. Все мысли и планы вылетели из головы, а вместо них неожиданно возник голос Насти, наставительно заявлявший: «Улица полна неожиданностей. Как только привлекательный мужчина появится на горизонте, улыбнись ему и помаши приветственно рукой».
Очевидно, мое подсознание нашло Лощеного привлекательным. По крайней мере, я улыбнулась и помахала рукой.
Эффект был разителен. Лощеный подскочил, будто я уколола его булавкой, и я, видя столь замечательный результат Настиных советов, автоматически осведомилась:
– Как вам понравилась виолончель?
Увы, фраза из умной книжки, долженствующая привлечь мужчину, подействовала прямо противоположным образом. Вместо того, чтобы охотно поддержать беседу, нетипичный Лощеный побежал… хотелось бы сказать – куда глаза глядят, но это не так. Глаза его продолжали глядеть в мою сторону, что не помешало быстро промчаться через Театральную площадь – как легко догадаться, задом. Мне стало не по себе. Беднягу запросто могла сбить машина, а виной всему – я со своей дурацкой виолончелью. Может, следовало воспользоваться другим вариантом – если не ошибаюсь, попросить купить мне в буфете стакан воды?
Впрочем, все ясно. И виолончель, и стакан предназначались для встречи внутри театра, а не снаружи, так что предъявлять претензии к автору книги не приходится. Ох, и сложно бедным девушкам, жаждущим знакомств! Надо постоянно отслеживать ситуацию, дабы не перепутать программу действий. Повезло, что мне это ни к чему – у меня есть Леша (пусть он все еще в Италии, не важно)!
Радостная и расслабленная, я вошла, наконец, в здание Мариинки, где начисто забыла обо всех своих проблемах. Посмотрела на свою любимую юную пару в «Спящей красавице», а в антракте узнала, что вышедшая в роли Феи Сирени Хромая Барби по неизвестным причинам взята в наш театр из одной весьма захудалой труппы.
Впрочем, основной нашей темой в тот вечер оказался не балет.
– Девчонки, вы ничего не чувствуете? – интригующе осведомилась балетоманка Оля, помахав перед нами рукавом.
Я вспомнила сказку о Царевне-лягушке, но в данном случае из рукава, увы, ничего не вывалилось. А то я бы с удовольствием посмотрела на лебедей.
– А что надо чувствовать? – уточнила доброжелательная Маша.
– Очевидно, действует только на мужчин, – констатировала Оля. – И то не на всех.
Естественно, мы налетели с расспросами. Выяснилось следующее. Двадцатилетний Олин сын явился домой с сообщением, что раньше недооценивал свою девушку, зато теперь любит ее безмерно. Оля не возражала, поскольку девушка ей нравилась, однако была удивлена столь внезапным взрывом чувств своего не слишком пылкого дитяти. И при встрече красотка призналась. Она купила удивительные духи под названием «Агент-провокатор». В них входят феромоны – такие загадочные вещества, действующие прямо на подкорку. И, стоило ими надушиться, как Павлик воспылал пылкой страстью.
Естественно, Оля тут же помчалась в магазин за чудо-духами. Запах ей не понравился, но дело ведь не в нем! Облившись феромонами, она изящно прилегла на диван в ожидании мужа. Тот включил телевизор и завалился рядом, однако страстью пылать не спешил. Оля прижалась к нему, и муж нежно попросил:
– Пересела б ты куда-нибудь, а? Ты же все равно футбол не любишь.
Разочарованная, Оля ушла на кухню. Пустая трата денег – вот что такое этот «Агент– провокатор»! Зато, когда из института вернулся Павлик, феромоны себя не посрамили.
– Мамочка, – заявил сын, – какая же ты у меня молодая и красивая! Давай я вместо тебя помою посуду, чего тебе руки портить?
И действительно помыл.
Мы тщательно обнюхали подругу, однако желания помочь ей по хозяйству у меня лично это не вызвало. Что не помешало девчонкам записать адрес парфюмерного магазина, дабы срочно туда отправиться.
– А ты? – обратилась ко мне Оля.
Я пожала плечами. Вообще-то мой любимый журнал «Наука и жизнь» недавно опубликовал длинную статью про феромоны, где утверждалось, что научно доказано действие этих веществ лишь на свиней и некоторые виды обезьян, а никак не на людей. Деликатность помешала мне, как теперь выражаются, озвучить данные сведения, однако мне не требовались ни свиньи, ни обезьяны, даже принявшие человеческий облик.
– Да, эти духи дорогие, – сочувственно произнесла Оля. – Но ничего!
И она щедро полила феромонами мой пиджак, я даже не успела возразить. Оставалось пожалеть, что меня не оросили на пару часов раньше, – глядишь, Лощеный бы не сбежал, а добросовестно тащил за мною сумку.
* * *
Вернувшись домой, я прежде всего полезла на полку у компьютера, где храню диски. Пустота. Поскольку я часто сую что попало куда попало, я особенно не удивилась. Хотя накануне наслаждалась очередной записью и точно помнила, что сложила все, куда нужно. Однако память, по крайней мере, моя – не слишком надежный инструмент, поэтому я пошуровала по комнате. Мне показалось, беспорядок несколько превосходит обычный его уровень. Например, в тахте, на которой сплю, я храню не постельное белье, а свои рабочие материалы. Если перейти на нормальный язык – огромное количество мешков, заполненных разнообразными карточками. Этих карточек столько, что иной раз легче написать новые, чем что-либо найти. Новые я опять же сую в тахту, так что за годы ударного труда на ниве педагогики у меня образовалась тайная бумажная гора (тайная – поскольку никто не догадается искать ее в столь оригинальном месте. Хотя есть же студенческое поверье, что ночь перед экзаменом надо проспать с конспектом под подушкой. Я всего-навсего довела сей принцип до логического завершения). Короче, вчера я с трудом выудила из горы мешок с вопросами к экзамену и положила сверху, дабы потом не искать. А сейчас его сверху не было. И дисков тоже не было. Им, правда, неоткуда взяться в тахте, но поскольку все нормальные места я уже обшарила, пришлось заглядывать в ненормальные. Диски словно корова языком слизнула!
В ужасе я бросилась к секретеру, где храню документы и деньги. Все на месте. Проверила дверь. Не похоже, чтобы взламывали замок. Хотя, конечно, проникнуть в нашу квартиру можно и без этого, в чем я недавно наглядно убедилась. Когда мама потеряла ключ, один из соседей ловко поддел дверь плечом, снял с петель, а потом без промедления насадил обратно. Это произвело столь сильное впечатление на мою ближайшую соседку и приятельницу Иру, а особенно на ее мужа Игоря, что они тут же приобрели безумно дорогую бронированную дверь с суперзамком и какой-то выдающейся щеколдой. Зато мы с мамой страшно обрадовались, что, оказывается, можно терять ключи, сколько душе угодно, и дверь менять, разумеется, не стали.
Короче, в конкурсе на звание неприступной крепости наша квартира одержала бы победу только при условии полного помешательства жюри. Игорь не зря твердил, что рано или поздно нас ограбят – вот оно, свершилось. И что теперь? Звонить в милицию с сообщением, что у меня украли стопку балетных дисков, а больше ничего не тронули? В лучшем случае меня засмеют, про худший не хочется даже думать. Есть еще, конечно, подполковник Степанов, простодушно давший мне номер своего мобильного и просивший сообщать обо всех странностях моей замечательной жизни.
Я посмотрела на часы. Полпервого ночи. Самое то – разбудить человека, дабы поведать о горестной утрате любимых записей. Предположим, у него теплится ко мне хорошее отношение, благодаря которому я до сих пор на свободе, но после подобной подлости от симпатии вряд ли что останется. Да и вообще, будить людей – последнее дело. Степанова нельзя тревожить до утра.
Поразмыслив, я решила зайти к Ире. Она не работает, много сидит дома, ложится поздно. Если на нашей лестничной площадке долго и шумно возились бестолковые малопрофессиональные взломщики, не исключено, что Ира обратила на них внимание. Если же взломщики были толковые и профессиональные, значит, мне не повезло. Однако стоит посчитать процент хороших учащихся среди моих студентов, как становится ясно, что шанс наткнуться на толковых взломщиков невелик. Вряд ли в преступной среде качество мозгов выше, чем у нас в университете. Хотя кто его знает? Вдруг самые умные представители подрастающего поколения еще на школьной скамье подсчитывают будущие доходы и стремятся не в институт, а в домушники?
