Текст книги "Весеннее сумасшествие"
Автор книги: Александра Авророва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Собеседник внимательно посмотрел мне в глаза.
– А ты что, действительно сомневаешься в своем таланте? Или это кокетство?
Я сосредоточилась, чтобы ответить поточнее.
– Нет, иногда я уверена, что талантлива, даже очень. Когда рисую, у меня бывает чувство, что я… мне трудно объяснить… что я на седьмом небе… в сказке… я – волшебник, который может все, понимаешь? Я могу то, что не может ни один человек, кроме меня. Поэтому рисуешь, рисуешь без остановки… словно именно ты выбрана для того, чтобы открыть всем, как красив мир. А потом… потом глянешь на результат своих трудов – и ужаснешься. Мне удается передать такую малую часть из того, что хотела бы, что иногда просто руки опускаются. Думаешь – а тем ли я в своей жизни занялась? Какой из меня художник? Бездарь я, вот кто. А через пару дней рисунок вдруг начинает казаться не таким уж плохим, и снова надеешься, что хоть небольшие способности у тебя есть.
– Способности? – хмыкнул Сашка. – Если бы Алена имела хоть сотую долю твоего таланта, она бы уже устраивала себе персональные выставки в Манеже.
– У них с Марго техника куда лучше, чем у меня, – напомнила я.
– Да к черту технику, к черту гипсы! Этому можно обучить и зайца. Ты знаешь, кого мне напоминаешь? Надю Рушеву. Не столько манерой, сколько оригинальностью и бесспорностью очень раннего таланта.
– Спасибо!
– Не так уж это здорово, – вздохнул Сашка. – Во сколько там она умерла, в семнадцать? Не исключаю, что это расплата.
– В семнадцать, – тоже вздохнула я. – А мне через неделю восемнадцать, а я еще ничего не сделала. Если бы я сумела выразить себя так полно, как она, я, конечно, тоже согласилась бы умереть.
– Не неси чуши! – резко прервал меня Сашка.
– А что? – удивилась я. – А ты бы не отдал все на свете за возможность создать истинные шедевры – такие, как мечтаешь? Я думаю, каждый художник отдал бы.
Явно смягчившись, мой собеседник заметил:
– Наверное, в этой твоей наивности и заключен источник дара. Тут уж Алена с Марго могут не дергаться – посмотреть на мир твоими глазами им не грозит.
– По-твоему, раз я говорю с тобою откровенно, так сразу наивная? – немного обиделась я. – Я не такая глупая, как вам всем кажется, просто не люблю притворяться.
– Ладно, успокойся, я не имел в виду ничего плохого. Просто объяснил, что девчонки ненавидят тебя из зависти, и, поверь мне, это несомненный факт. Значит, тебя спросили об отношениях с Марго, и ты по своей привычке сказала правду. Но, судя по всему, они эту правду знали и раньше – иначе непонятно, с чего вдруг вообще тебя вызвали. Не Светку, не Нельку, а именно тебя.
– Виталик уверял, что ничего обо мне не говорил, – вспомнила я. – И Алена тоже.
– Значит, кто-то из них врет. Скорее всего, Алена – учитывая ее к тебе отношение.
– А никого другого милиция до меня не допрашивала?
– Вроде нет. Первый Виталик, вторая Алена, третья ты, четвертая Наташа. И все. Как тебе показалось, менты восприняли ваши с Марго конфликты всерьез или нет?
– Всерьез. Кстати, они даже знали, что вчера на занятиях Марго критиковала мою одежду. Я и сама уже об этом забыла, а они откуда-то знали.
– Ага! – воскликнул Сашка. – Значит, заведомо донес кто-то из нашей группы.
– Видимо, да. Но зачем? Кому какое дело до моих отношений с Марго?
– Если это Алена, то все ясно. Она донесла из вредности, чтобы менты попортили тебе побольше крови. А если Виталий… хотя надеюсь, это не он… ну, тогда можно предположить, что у него была особая причина навлечь на тебя подозрения.
– Какая причина? – не поняла я.
– Желание отвлечь подозрения от себя. А, если так, значит… значит, он или виновен, или считает, что выглядит виновным. Ты не знаешь, у него были конфликты с Марго?
Лишь тут до меня дошло.
– Ты что, думаешь, Виталик мог ее убить? Зачем? Да и не было у них никаких конфликтов. Они почти не общались.
– О! – поднял палец Сашка. – Почему ты не сказала: «Как тебе не стыдно подозревать такого хорошего парня в убийстве?» Это ты-то с твоим прекраснодушием! Вместо этого ты сказала, что убивать ему было незачем. А было бы зачем, так убил бы, я тебя правильно понял?
Покраснев, я заметила:
– Я, конечно, брякнула, не подумав. Но, наверное… наверное, моя реакция вызвана тем, что он не любит женщин.
– Виталий не любит женщин? – искренне расхохотался Сашка. – Это хохма!
– Помнишь в «Винни Пухе»? – тоже невольно рассмеявшись, уточнила я. – Пятачок думает: «Любит ли Слонопотам поросят и к а к он их любит?» Виталик любит женщин, как тигр поросят. Но их страдания ничего для него не значат. Думаю, он не считает нас полноценными существами.
– То есть ты полагаешь, раз он привык без зазрения совести причинять женщинам душевную боль, то при случае способен одну из них убить?
– Я так не полагаю, – испугалась я. – Я просто объяснила, почему у меня вырвались такие слова о Виталике. Но в любом случае, у них ведь с Марго действительно не было конфликтов!
Сашка пожал плечами.
– Если бы между ними произошла открытая ссора, желание Виталия показать, что с Марго ссорился не только он, но и ты, было бы довольно понятно. А вот как раз то, что мы ничего подобного не знаем, наводит на размышления. Значит, есть нечто, что он скрывает, понимаешь? Скрывает и боится, что это выплывет наружу.
– Но, может, он боится не за себя, а за кого-то другого? Поэтому и предпочел направить внимание милиции на меня.
– За кого? Заботится о женщине? Не верю. О мужчине? Тем более. Хотя, конечно, все это рассуждения на пустом месте. Скорее всего, на тебя донесла Алена. Слава богу, что, кроме этих ваших идиотских ссор с Марго, против тебя ничего нет и быть не может!
– А если есть? – осторожно осведомилась я.
– Что значит – «если»? – строго глянул на меня Сашка. – Говори прямо.
– Ох… это так совпало, понимаешь? Я думаю, ничего страшного. Просто я решила, что Марго выпала из окна солярия. Мне так показалось.
– Почему показалось? Так оно и есть. Так сказали менты ее родителям.
– Правда? Но утром я еще этого не знала и пошла туда все разведать. Подергала окно, а оно легко открылось. Так легко, будто его только что открывали, например, накануне.
– Ты вообще читаешь иногда детективы? – невежливо и даже раздраженно перебил меня Сашка.
– Ну… современные нет, а классические… да, иногда. А почему ты…
– Просто я всегда веселюсь, читая про обнаруженные на месте преступления отпечатки пальцев убийцы. Я полагал, в наше время нет идиотов, не знающих про дактилоскопию и не соображающих, что свои отпечатки надо стереть.
Он сверлил меня таким презирающим взором, что я сочла за лучшее объяснить:
– Так я же не делала ничего плохого! Просто подергала раму. Зачем мне было стирать отпечатки пальцев? Я даже не была уверена, что Марго выпала именно оттуда. Просто предположила.
– Короче, там теперь твои отпечатки, – желчно констатировал Сашка. – А свои убийца наверняка стер. Очень хорошо, просто здорово! А менты не давали тебе невзначай подержать какой-нибудь стакан? Вспомни хорошенько!
– Почему невзначай? – вздохнула я. – Они попросили снять мои отпечатки, а я согласилась. Отпечатки совпали с найденными на окне, и я рассказала, как это получилось. Капитан мне поверил, а следователь нет. Я ей вообще почему-то не понравилась, и уж в данном-то случае талант не при чем. Просто я не нравлюсь некоторым людям.
– Все мы не нравимся некоторым людям, но хотелось бы, чтобы среди этих людей не встречались следователи. Я бы вообще запретил занимать подобную должность бабе! Тут нужны не эмоции, а логика. Ладно, валяй дальше! Что еще у нее против тебя есть?
– А… а почему должно быть что-то еще? – попыталась уклониться от ответа я.
– Потому что у тебя на лице все написано. Или что, ты мне не доверяешь? Так бы сразу и говорила! Конечно, я ведь не романтический герой, спасающий девиц от драконов в подворотнях, за что мне доверять?
В Сашкиных словах звучала огромная обида, и я решилась.
– Понимаешь, Сашка… только восприми это с юмором, хорошо? Ирина Станиславовна почему-то решила, что я испытывала к Марго ревность. Что Марго увела тебя от меня, и за это я могла ее убить. Не знаю, откуда она это взяла. Очевидно, что тут нет ни слова правды, но…
Я покраснела. Мне было неловко сообщать собеседнику, что кто-то заподозрил у нас с ним роман. Не очень-то приятно, когда тебе приписывают чувства, которые ты не испытываешь. Но, наверное, куда неприятнее, когда тебе не доверяют, поэтому их двух зол я выбрала меньшее.
– Интересно, откуда подобные сведения? – тоже слегка покраснев, пробормотал Сашка. – Видимо, опять Алена? Она что, поставила целью засадить тебя в тюрьму?
– Невиновных не сажают.
– Неужели? На редкость получается идиотская ситуация… Просто ловушка.
– Сашка! – обратилась я. – Я была с тобой до конца откровенна, поступи так же и ты.
Он как будто насторожился, но я все равно продолжила.
– У вас с Марго… мне Наташа говорила, вы много общались… то есть…
– А, ты об этом, – облегченно махнул рукой он. – Нет, ничего между нами не было. Она действительно… действительно активно со мной общалась последнее время, но совсем не в этом ключе.
– А в каком?
– Ну, просто общалась, – недовольно уточнил Сашка. – По-твоему, парень с девушкой не могут просто общаться, без всякой примеси секса?
– Конечно, могут, – подтвердила я. – Вот мы с тобой, например. Просто меня удивило… Марго, видимо, лучше, чем я о ней думала. Я думала, она выбрала бы кого-нибудь крутого… то, что она оценила тебя, это ведь очень хорошо ее характеризует, понимаешь?
– Необычайно хорошо! – с явной иронией повторил мой собеседник. – Кстати, ты не знаешь, Марго не писала детективов?
Я оторопела.
– Марго? Писала детективы? Первый раз слышу. Откуда ты взял?
– Менты задали этот вопрос Алене и родителям Марго. Те тоже очень удивились.
– Я не думаю, что Марго стала бы писать книги. Она… она человек совсем другого склада.
– Я тоже так считаю, но вопрос был задан, причем дважды. Если понять, чем он вызван, наверное, многое прояснится.
– Да, кстати! – вставила я. – Я ведь рассказала капитану про то, как обнаружила в коридоре тело. Пятого числа, помнишь? И билет отдала, который нашла рядом. Который куплен для иностранца. Капитан обрадовался, а потом, когда я вышла, я услышала, о чем они говорили. Капитан сказал, что по билету можно узнать, через какую фирму он приобретен, и если удастся связать его с… с… какое-то скандинавское имя… Юхан Свантесон, кажется. Если удастся связать его с Юханом Свантесоном, то будет хорошо. А следователь возразила, что Юхан Свантесон – это совпадение. Как ты думаешь, может быть, так звали этого человека? Ну, на которого я наткнулась в коридоре?
– Откуда в нашей общаге взяться иностранцу? – пожал плечами Сашка.
– А иностранному билету в театр откуда?
– Например, кто-то из девчонок ходил в театр с иностранцем.
– Тогда почему бы кому-то из девчонок не привести иностранца в гости?
– Ну, я бы не рискнул вести иностранного гостя в наши хоромы, хотя кто его знает? В этом что-то есть. Но ведь мы все живем не поодиночке. Соседи были бы в курсе.
– Один живет только Виталик, – кивнула я.
– Да, но мужиками он, слава богу, не увлекается. Хотя видишь – все подводит к нему. Он живет один, и он имел возможность бросить на тебя подозрения.
– Еще Алена имела возможность!
– Да, но я не представляю, чтобы она убила Марго. Они так дружили! Хотя, конечно, женская дружба…
– Ничем не отличается от мужской, – отрезала я.
– Хорошо, глянем на дело с другой стороны. Кого Марго подпустила бы к себе, не обернувшись?
– Погоди! А если некто подкрался и застал ее врасплох?
– Это в солярии-то подкрался? С его скрипучим полом?
– Какой ты умный! – вырвалось у меня. – Точно, там жутко скрипит пол. Меня сегодня утром просто в дрожь бросало от этого скрипа.
– И, раз Марго не обернулась, – вдохновенно продолжил Сашка, – значит, она знала, кто идет. У нее была назначена встреча. С кем? Кто был ей достаточно близок? Алена?
– С Аленой она могла пообщаться и дома.
– Да, если им не мешала Наташа. Ты не знаешь, где была Наташа во время убийства?
– Вероятно, на кухне. Она варила языки. Я сегодня пыталась это у Наташи выяснить. Она ходила за продуктами, а часов в восемь отправилась на кухню. Говорит, что языки варятся около трех часов, и, когда отключили свет, они были еще не готовы.
– Так свет же отключили не вчера, а три дня назад, – нахмурился Сашка.
– Вчера тоже. Тебя что, не было дома?
– Да, я гулял, – неохотно подтвердил он. – Значит, снова отключали свет? И во сколько?
– Я точно не знаю. Примерно в половину одиннадцатого.
– А во сколько включили?
– Сейчас подумаю. Без пяти одиннадцать вернулась Нелька, и совсем вскоре дали свет. В одиннадцать с небольшим, я думаю. И сразу появилась Светка.
– А где они были?
– Не знаю. Мы с ними немного поссорились… вернее, я немного разнервничалась, из-за ерунды… и они ушли, чтобы я успокоилась.
– Так ты что, была все это время одна? – настороженно уточнил Сашка.
– Да.
– И никто к тебе не заходил? Никто тебя не видел?
– Никто. Я сперва плакала, потом рисовала, а потом отключили свет. Потом я задумалась, а потом появилась Нелька.
– О черт! – выругался Сашка. – Как нарочно. Ладно, будем надеяться на лучшее. Что касается времени отключения-подключения света, это можно выяснить у Ольги Николаевны. Она наверняка помнит. Так девчонки, похоже, тоже бегали где-то поодиночке? Раз вернулись не вместе?
– Наверное. Да, Нелька заходила к вам в комнату за конспектом по дизайну.
– Ну, это я уточню у парней. Значит, у тебя нет алиби. У меня, впрочем, тоже. Возможно, его нет также у Светки с Нелькой. Это не мешало бы выяснить. Что касается Сереги и Ильи… Кстати, Серегу я встретил во дворе, мы с ним вернулись вместе. Это было где-то без четверти двенадцать. Он ведь подрабатывает вечерами.
– А где он подрабатывает?
– Он хорошо владеет компьютерной графикой и занимается оформлением интернетовских сайтов.
Я удивилась.
– А почему не дома? У него же есть ноутбук?
– Да, но для качественной графики требуются такие навороты, что ноутбуком не отделаешься. А навороченный компьютер оставлять у нас страшно. Ты же знаешь, дверь открывается почти любым ключом. Серега и ноутбук-то вечно с собой таскает, и правильно делает. Кстати, его работодателям очень удобно. Он приезжает после занятий, когда остальные, наоборот, уходят и компьютеры свободны.
– А я-то удивлялась, почему Сережа вечно в цейтноте. Значит, занимается рекламным бизнесом. – Я вспомнила слова Макса о том, что все художники мечтают о подобной стезе. – И хорошо ему платят?
– Думаю, да. Ты не отвлекайся. Итак, Серега где-то шлялся, а Илья сидел один. Вот тебе и еще парочка без алиби. Слава богу, ты в этом не одинока!
– Сережа, возможно, работал вместе с кем-нибудь, и его алиби подтвердят. А Илья… раз к нему заходила за конспектом Нелька, разве это не алиби для обоих?
– Смотря во сколько было совершено убийство. Значит, Нелька вернулась без пяти, а у Ильи была, предположим, без десяти. А свет отключили около половины. Кстати, как ты думаешь, это случайность?
– Что – случайность? – не поняла я.
– Отключение света в самый подходящий момент. Причем, учти, вторично! Надо обязательно спросить у Ольги Николаевны, что сказала аварийка. Может, кто-то вырубил свет нарочно?
– А это можно сделать?
– Да запросто. Выкрутил пробки, и все дела.
– А… а где они, эти пробки?
Сашка хмыкнул.
– Похоже, подозревать следует скорее мужчин. Хотя и женщины не всегда так беспомощны, как любят изображать. Ладно, выяснить про свет и пробки – это моя забота. Илья с Серегой тоже на мне. А ты расспроси девчонок. Где были, кто их видел.
– Уж не думаешь ли ты, – изумилась я, – что Светка или Нелька могли убить Марго?
Мой собеседник пожал плечами.
– Я знаю, что кто-то ее убил. Это не ты и не я. В то же время это человек, с которым она в достаточно коротких отношениях, чтобы не считать необходимым к нему обернуться. Таких не очень много. Я, Илья и Серега. Серега в меньшей степени, чем мы оба, ведь он общался с Марго куда реже. Еще годится Виталий, и из парней больше никто. Что касается девчонок… Светка, Нелька, Наташа и, разумеется, Алена. Выбор невелик. Кстати, ты начала говорить мне про Наташу. Якобы она сидела весь вечер на кухне, варила языки. Я, конечно, не специалист, но сомневаюсь, что они нуждаются в постоянном присмотре. Варятся себе и варятся, а ты можешь пока уйти. Или нет?
– Да, но Наташе нравится быть на кухне. Когда отключили свет, она немного подождала, а потом пошла к себе в комнату. Там была Алена, которая удивлялась и переживала, куда же делась Марго. Мол, Марго ушла еще до отключения света, была довольна и обещала Алене сюрприз. Наташа посоветовала Алене позвонить тебе на мобильный, чтобы узнать, не с тобой ли Марго. А ты в это время гулял?
Мне казалось странным в начале марта гулять поздно вечером по слякоти, но выразить сомнение я не решилась.
– Да, гулял.
– А они думали, ты дома.
– Ну, я не уточнял, где я. Сообщил только, что ничего не знаю о Марго. Это было в самом начале двенадцатого. Ты не знаешь, свет уже был?
– Не было. Наташа решила, Марго сидит у вас, поскольку не хочет возвращаться в темноте.
– Ага! – с чувством глубокого удовлетворения констатировал Сашка. – Если считать, что Марго убили около одиннадцати, значит, обе они имели возможность совершить убийство. Либо Наташа отключила свет, потом отправилась в солярий, а только потом к себе. Либо это сделала Алена и успела вернуться в комнату до появления Наташи.
– Они обе любили Марго, – возразила я.
– Наташа вряд ли ее сильно любила, а Алена… может, они поссорились? Кстати, мне действительно так показалось вчера на занятиях. Помнишь, Алена к тебе прицепилась по поводу этого несчастного тела в коридоре, а Марго ее не поддержала? Я очень тогда удивился.
Я кивнула.
– Да, Алена стала насмехаться, что я нашла в коридоре иностранца, а Марго ответила, что это был обыкновенный пьяный. Совершенно на Марго не похоже! Потом за меня вступился ты. А потом Марго начала смеяться над моим платьем, но Наташа меня увела.
– И правильно сделала. Значит, иностранца звали Юхан Свантесон?
– Это еще неизвестно. Просто капитан сказал, что хорошо бы связать билет с Юханом Свантесоном. Как ты думаешь, кто это?
– Не знаю. А если предположить, что это знакомый Марго? Что это она привела его три дня назад к нам в общежитие? Потом ему стало плохо, и она решила его увести, но он упал в темноте, и ты на него наткнулась, – без большой уверенности предположил Сашка.
– А зачем ей это скрывать? Ну, стало человеку плохо – она же тут не виновата.
– Возможно, ей не хотелось афишировать свою связь с иностранцем. И вообще, Машка, мы с тобою делаем глупость. Началось все именно с этого эпизода, а мы про него забыли. Давай-ка отмотаем назад. Итак, ты торчала под дверью собственной комнаты. А внутри что, Светка с кем-то трахалась?
– Вот именно. Запершись на молоток. Но она не виновата. Я собиралась в филармонию на концерт, а его отменили. Нелька тоже собиралась прийти поздно, и Светка была убеждена, что никто ей не помешает.
– А ты не знаешь, с кем она была?
– Нет, не знаю. Я не спрашивала. Потом отключили свет, и я решила пойти к Наташе. Но из ее комнаты ответила Марго. Наташи там не было.
– А Алены?
– Не знаю. Говорила со мной только Марго. Тогда я пошла обратно и наткнулась на человека. Я побежала к Ольге Николаевне, мы вернулись и никого не нашли. От вас вышел Илья и сказал что-то незначительное. А ты был дома?
– Нет. Я гулял.
У меня зародилась мысль, что Сашка проводил время с девушкой – и три дня назад, и вчера. Иначе мне не понять подобную страсть к прогулкам – или подобную скрытность.
– Тут как раз я и нашла билет, – продолжила я. – И сразу же появилась Марго. Она еще сказала, что мне надо работать дворником, раз я подбираю с полу мусор. А Наташа возилась на кухне. Мы с ней осмотрели пожарную лестницу, и я вернулась домой. Там уже было свободно. Через какое-то время пришли Светка с Нелькой и сказали, что электричество давно включили. А назавтра я всех расспрашивала, но никто мне ничего не сказал.
– Я помню, – вздохнул Сашка. – Я был уверен, ты поднимаешь шум по пустякам. А теперь боюсь, что не так все просто. Выяснить бы, что за Юхан Свентесон такой и почему им интересуется милиция. Похоже, кто-то привел его сюда. Предположим, Марго. Поэтому она всячески пыталась отвлечь от него внимание – даже с риском не угодить Алене.
– Остальные тоже пытались, – напомнила я. – Даже ты. И вообще, куда он мог деться? Не думаешь же ты, что у Марго хватило сил его унести, пока я бегала к Ольге Николаевне?
– Ну… может, он очнулся и ушел сам?
– Может. И все равно я не понимаю, как связать это со смертью Марго. А тут еще и то, что она якобы писала детективы! Бред какой-то!
Голова уже отказывалась думать, и я обрадовалась, когда наши рассуждения были прерваны появлением Ильи.
– А и Б сидели на трубе, – оглядев нас, констатировал он. – А мы уж стали бояться, не упало ли наше драгоценное А и не пропало ли заодно Б.
– С чего это вдруг? – недружелюбно осведомился Сашка.
– Ну, последнее время вокруг нас как-то усилилась тенденция к пропаданию и упаданию. Ладно, не гони волну, я пошел.
– Подожди! – попросила я. – Скажи, Илья, ты помнишь тот день, когда я нашла в коридоре тело?
– И рад бы забыть, да разве ты позволишь?
Я, не выдержав, улыбнулась.
– Допекла я вас всех, да?
– Да ладно, я не нервный. Спрашивай.
– Вчера, когда отключили свет… где ты в это время был?
– Дома.
– А Сережа?
– На работе. Пришел, как всегда, почти в двенадцать.
– То есть ты был один, да?
Илья кивнул.
– Правда, заглянула Нелька за конспектом, но у меня этого конспекта нет.
– А во сколько она заглянула?
– Без десяти одиннадцать. Я, как гостеприимный хозяин, включил подсветку на мобиле и заодно посмотрел на часы.
– Да, – обрадовалась я, – а ко мне она пришла без пяти. А три дня назад, когда я нашла тело, ты тоже был один или нет?
– А с кем мне быть? – поднял брови Илья. – Серега на работе, Сашка черт-те где. Один, разумеется. – И плачущим голосом добавил слова Воланда: – Один, всегда один.
Он так настойчиво это подчеркивал, что я даже удивилась. Действительно, а с кем ему быть? Совершенно не с кем. Мои соседи словно сговорились находиться поодиночке.
– Ага, все живы! – неожиданно послышался бодрый голос Сережи. – А то просто триллер какой-то. Один ушел – не вернулся. Другой за ним двинул – тоже сгинул. А вы, значит, лясы точите.
– Мы пытаемся разобраться в ситуации, – пояснила я. – Понять, кто где был, когда умерла Марго.
– Ну, я-то на работе, – махнул рукой Сережа. – Бросить эту бодягу, что ли, к чертовой матери? А то света божьего не вижу.
– А почему нельзя, предположим, работать вдвое меньше? – удивилась я.
– Потому что и получать будешь вдвое меньше, – подмигнул мне собеседник.
– Ну и что? Зато будешь видеть божий свет. И не будет желания бросить все к чертовой матери.
– В общем-то, ты права. Но наш шеф любит, когда все вкалывают на пределе сил. Конечно, и платит соответственно. Его бы раздражал подчиненный, который не готов примчаться по первому зову.
– Ужасно! – вырвалось у меня.
– Что?
– Мчаться по первому зову человека только потому, что он – твой начальник.
– А по-твоему, мчаться следует лишь по зову любви?
– Любви – в широком смысле этого слова, конечно.
– Говорят, единственный, кого любят все без исключения, – это американский доллар, – пошутил Сережа. – Так что все мы гоняемся за любовью.
– Но не все любят одни только доллары, – вдруг мрачно вставил Илья.
– Разумеется. Никто и не говорит о том, что только. Однако без денег не проживешь, с этим, я думаю, даже Машка согласится.
Я кивнула, и мы разошлись, поскольку разговор явно исчерпал себя.
Дома девчонки еще не легли.
– Ага! – с энтузиазмом встретила меня Светка. – Держу пари, раз ты так поздно, значит, побывала у него дома.
– Я болтала с мальчишками в коридоре.
– Да? Слушай, что я говорю. Либо он гомик, либо сильно на тебя запал. В то, что он импотент, я не верю. Уж импотента я как-нибудь отличу. Так он все-таки звал тебя к себе домой?
– Нет.
– Значит, гомик. А может, просто женат. Надеюсь, что женат. Жена – не стена, а гомика не переделаешь. Мне ни разу не удавалось, хотя старалась я – ого-го!
Я засмеялась. Все-таки на Светку невозможно обижаться! Ее откровенность обезоруживает. А может, и я могу попробовать быть с нею столь же откровенной? И я неуверенно начала:
– Свет, а если я задам тебе один вопрос? Нескромный?
– Задавай! – обрадовалась моя собеседница.
– С кем ты была здесь три дня назад? Ну, когда заперлась на молоток, а я стояла под дверью?
Нелька, читавшая конспект, изумленно подняла голову.
– Ну и вопросики ты стала задавать! Светка у нас вполне совершеннолетняя.
– Я же не просто так задаю, – пояснила я. – Я хочу понять картину убийства.
– Да, но при чем тут, с кем кто трахался за два дня до этого? – фыркнула разочарованная Светка.
– А вдруг при чем? Вы же помните, я сразу это заподозрила! Я имею в виду, что между тем, что я нашла тело, и убийством Марго есть связь. Кстати, вам знакомо такое имя – Юхан Свантесон?
– Современный шведский художник, да? – с сомнением уточнила Нелька. – У меня большая проблема с их фамилиями. История живописи идет хорошо, а вот современность…
– Нет, это совсем другое. Так, может быть, зовут того, кого я нашла.
– А откуда ты знаешь?
– Я не знаю, просто предполагаю. Я услышала это имя от милиционера. Светка, так что?
– Ох, – вздохнула она. – Мне не хочется говорить. Зачем устраивать человеку неприятности? И я не думаю, что это хоть как-то связано с Марго.
– Понимаешь, очень важно знать, кто где был во время убийства и тогда, когда появилось это странное тело. Марго наверняка столкнул кто-то из ее близких знакомых, так?
– Так, – серьезно согласилась Светка.
– И ни у кого нет алиби, понимаешь? Как в романе! Самая подозрительная я – и я как раз оказалась одна, потому что, как дура, расплакалась. Вы тогда ушли – куда?
– Я пошла в универсам – тот, который открыт до двадцати трех часов. Довольно долго там бродила, выбирала разные вкусности к Восьмому марта. Когда его закрыли, вернулась домой. Не думаю, что кто-нибудь меня там запомнил.
Я кивнула. Светка и впрямь появилась седьмого поздно вечером с пакетами, битком набитыми праздничной снедью: ананасами, мидиями, карбонатом и тому подобным. Я еще ужаснулась, сколько ей пришлось потратить денег, а она в ответ лишь хихикала. Она вообще очень щедрый человек.
– А я была в кафе на первом этаже, – прервала паузу Нелька. – Если тебе требуется подтверждение, так там было полно наших. Наверняка они меня помнят. Без четверти одиннадцать нас оттуда поперли, потому что вырубился свет. Я заглянула к парням за конспектом и сразу пошла домой. Только мне не нравится, что ты нас в чем-то подозреваешь.
– Да не подозреваю я! – горячо воскликнула я. – Просто хочу отмести тех, кто заведомо не виноват!
– Пусть это делает милиция, – заметила Нелька. – Одно дело, когда меня допрашивают чужие люди, от них хорошего не ожидаешь, а другое дело – ты.
– А что Машке остается? – вступилась за меня Светка. – Она ведь действительно самая подозрительная. Не зря ее менты вызывали! Сам себе не поможешь – никто тебе не поможет. Честное слово, Машка, про универсам я тебе не вру и Марго я не убивала. А что касается того дня… ну, когда ты стояла под дверью… я должна подумать. Если пойму, что это может быть важно, то расскажу, с кем я была. А без необходимости не хочу. Терпеть не могу связываться с милицией. Ничего хорошего я от них никогда не видела.
Я повернулась к Нельке. Ее нежелание отчитываться передо мной было вполне естественным, и я не решалась требовать от нее ответа. Но она, видимо, проникнувшись аргументами Светки, добровольно сообщила:
– Мы с Колей ходили в кино на «Властелина колец». Он у меня толконутый.
Коля – это ее парень, а толконутость, то есть любовь к Толкиену, весьма мне близка. Жаль, что я с Колей незнакома, нам было бы о чем поговорить!
– Значит, у Нельки на время убийства алиби, – с удовлетворением констатировала Светка. – А у нас с тобой нет. Но мы не убивали. А может, Марго сама выпала? Случайно?
– Вот именно! – радостно согласилась Нелька.
Я лишь махнула рукой и отправилась спать. Почему меня никто не принимает всерьез? Одно утешение – Сашка, который неожиданно решил меня поддержать. Интересно, а что бы посоветовал мне Макс? Что он вообще сейчас делает? Спит или читает? Один ли он или, как предположила Светка, женат? И мысли мои от преступления плавно перешли совсем на иное… На следующий день занятия заканчивались рано. Девчонки отправились гулять, а я пошла домой. Не то, чтобы я всерьез рассчитывала на появление Макса, но мысль, что он может прийти и не застать меня, казалась ужасной.
Дома я прежде всего сменила воду подснежникам. Они, бедняжки, уже немного увяли. Как они прекрасны и как короток их век! Как короток век многих прекрасных вещей! Меня нередко терзали подобные мысли, и результат был всегда один – я пыталась продлить существование хрупкого совершенства, запечатлев его. Причем никогда еще мне этого по-настоящему не удавалось, но каждый раз думалось, что вот теперь, наконец, удастся.
Букетик образовывал полупрозрачное голубое облако, парящее над вазочкой, поэтому я взяла кисти и акварелью зарисовала его. Но это было неправильно! Ведь, если вглядеться, видишь вовсе не облако, а множество тончайших деталей: тычинки, пестики, лепестки. Я достала остро отточенные карандаши и на другом листе бумаги принялась скрупулезно передавать изящество и разнообразие отдельных цветков.
Однако через некоторое время руки мои опустились, горькие мысли заставили бросить карандаш. Какою глупостью я занимаюсь! Ну, закончу свою кропотливую работу – разве она будет отражать то чудесное, ради сохранения чего я готова отдать полжизни? Ведь в реальности обычный букетик одновременно заключает в себе все: он и единое целое, то самое парящее облачко, и совокупность индивидуальностей, которые хочется разглядывать до бесконечности, находя новые и новые детали. Вот и я должна в одной картине дать зрителю возможность увидеть обе эти ипостаси. Но вместо этого я, как все бездарности, штампую примитивные суррогаты. Зачем я вообще поступила в Академию, почему меня туда приняли? Художник, лишенный таланта – самое жалкое явление, какое только можно вообразить. А поскольку не рисовать я не в силах, значит, всю дальнейшую жизнь проживу в роли этого нелепого существа. За что меня так наказывают? Зачем мне дали непреодолимую страсть и неумение ее удовлетворить? Что мне делать?
Я поспешно отодвинула листы, чтобы не замочить их слезами. Девчонки уверяют, что я плачу вовсе не тогда, когда это полагается. Не знаю. Я же не нарочно это делаю, оно само! Вот и теперь мои слезы снова пришли некстати, поскольку дверь отворилась, и на пороге появился Макс.
