Текст книги "Царевна-лягушка или как оно на самом деле было (СИ)"

Автор книги: Александра Астос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 15. Разговор по душам с Лешим

На болотах нынче была тишь да гладь. Солнце припекало, зависнув над головами нашими, щедро одаривая светом своим. Стрекозы весело стрекотали над ухом, пока камыши медленно трепыхались на ветру. Красота, что нисколько не трогала, все больше раздражая, как и Леший, что уж который день от меня не отходил ни на шаг, как, впрочем, и сегодня, пока я у самой кромки воды застыла, колени обняв свои да о судьбинушке несправедливой своей думая.

Я очередной раз тяжело вздохнула, на отражение глядя, да только друг мой старинный головою покачал:

– Ты бледная, как поганка. – Он завис около меня на ветви ясеня, да тростинку от себя отбросил, что жевал до того, продолжив: – Иди хоть муху съешь, себя порадуй. – Шутка была не смешная, и не актуальная нынче, поэтому я только отмахнулась от него:

– Иди лесом.

Мы помолчали ещё немного, вслушиваясь в звуки природы да воздух вдыхая, как он тихо молвил:

– С бабкой говорила? – Я поёжилась, как будто холодно мне стало от слов его:

– Нет. Видеть ее не желаю. Никогда.

Леший только вдохнул тяжело:

– Руса, это ее суть. Русалки не меняются. – И головою покачал: – Ты себе только хуже делаешь злобою этой обрастая. – И каждое слово ведь его правда была. Такова была натура русалочья, если можно так сказать. Ни души, ни тепла в них быть не может, да только как вышло, что мама моя другая была? Верно этого я не узнаю, поэтому и тихо проговорила:

– Я знаю, что хуже себе делаю. Что сделанного не воротишь, да только как… – Я руками взмахнула, головою в бессилии покачав и на друга глянув: – Просто это все разом навалилось на меня. Мне обдумать все надо, но не злиться при этом я не могу. Не понимаю, как можно столько злобы в себе нести.

– Можно, Руса. – Вздохнул он, с ветки своей слезая да около меня присаживаясь: – В мире много плохого. Главное самому таким не стать, а что до выбора других… Нужно принять, что не все от тебя зависеть может.

– Мне тяжко от мысли, что у меня все отобрали по вине одного. Всю жизнь я винила себя, что не такая, как ей нужно было, а оказывается права была, когда себя отстаивала. – Я всхлипнула, голову отвернув, на что Леший меня по плечу успокаивающе погладил:

– Себя отстаивать всю жизнь надо. В мире будет много тех, кто лучше тебя знать будет, как тебе жить надобно, и бабка твоя красочный пример тому. Она тебе внушила своё виденье мира, но ты из теста другого, поэтому боролась как настоящий борец за себя и суть свою. Теперь понимаешь, что права была, когда собою была? – Я кивнула, как он вздохнул: – А к отцу ходила?

Я вздрогнула, плечи сжав:

– Нет.

– Почему? Неужто боишься? Василиса, это уже не дело. – И это его «Василиса» болезненно в сердце отдало, поэтому я губы поджала, потихоньку злиться начиная от правильности слов его: – Он твой отец, сколько не избегай этого. Вам нужно поговорить.

Как будто я сама того не понимала, да только разница есть между пониманием и действием. Страшно было, тревожно до того, что аж сердечко в панике замирало. Видно, то у меня на лице промелькнуло, поэтому Леший тихо уточнил:

– Так дело в нем? В Иване. – И тише добавил: – Слишком много на тебя свалилось переживаний, да краса? Больно?

– Не говори о нем. – Просипела я, голову к коленям сгибая. – Больно. Очень. Так сильно скучаю по нему, что ни спать ни есть не могу.

Повисла тишина, пока руки мои от правды сказанной заледенели.

– Попрощаться нужно было. – Печально прошелестел голос, и я почувствовала, как друг меня за плечи обнимает, дабы согреть да успокоить, хоть мне совсем другие объятия нужны были сейчас: – Тебе бы легче было. А лучше вообще не расставались да поговорили откровенно.

– Отстань от меня. И так тошно. От всего… – И со слезами прошептала: – Я его сама от себя оттолкнула. Намеренно из-за страхов своих. Я же Болотница. Такова моя суть. Раньше таких как я истребляли. Кляли, зачем ему такая?

– Сейчас все иначе, Руса. – Покачал головою Леший: – Ты боялась чего? Увидеть презрения в нем?

– Он бы был прав в этом, если бы узнал и прогнал меня из-за этого. Другие хоть… Баба Яга и то помогает, как нужным то считает. А мы? Только путников убивать можем. Детей в трясину утаскивать.

– А ты так уверена, что он бы так поступил? Не сильно много ли ты думаешь?

– Я уверена, что он бы так и поступил. Любой бы так поступил…

Он только головою снова покачал, по спине похлопав меня:

– Хочешь мнение моё? – Я на него посмотрела, кивнув, и он улыбнулся мне по доброму: – Наслушалась ты бабку свою, вот и все. Вбила в голову глупости эти, поэтому ты и испугалась отрыться. Боясь, что также будет и с ним…

– Когда я бабке сказала, что Болотница? – Прошептала я, вспоминая тот день. События, хоть и давнишние, болью отдались в душе и я вздрогнула, вспоминая: – Она сказала тогда…

– Что ты противна ей? – Подсказал он, недовольно головою покачав да покрепче меня обняв: – А она тебе сейчас приятна? Ее решения тебе сейчас правильными кажутся? – Его слова набатом ударили по мне, отчего я дыханье затаила: – Стоит ли принимать решения основываясь на опыте с таким существом как она?

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

– Нет, но… – Я всхлипнула, слезы рукавом утирая: – Я боялась, что я ему противна буду, если он узнает обо мне все.

– Эх, бабка твоя столько комплексов тебе привить одним махом успела. Встретил бы ее сам, удушил бы своими руками! – Хмыкнул он, да так серьёзно, что мне не по себе стало: – Скажи мне, Руса, ты хоть одного утащила на дно болота своего? Нет, правда. Утаскивала?

– Нет, конечно! – Вспыхнула я, ведь от одной мысли этой страшно становилось: – Как я могла убить кого-то?

– Вот тут и оно! – Поднял палец вверх Леший, рассмеявшись и на меня хитро глянув: – А животинку какую утаскивала?

– Зачем мне душу живую губить? – Пробормотала я, на что друг мой разулыбался ещё больше:

– Так какая из тебя Болотница? Фиг с ним с болотом этим, Руса, ты же, по сути, святая, а? – Я только головою отрицательно покачала, на что он хмыкнул весело: – А Ивана своего помнишь? Когда вы стрелу обсуждали, и он смеяться стал? Вспомни, сколько раз ты ему в трясину упасть не дала, а?

– Это другое! – Отмахнулась я от него, как от комара назойливого, и снова брови нахмурила: – Не пара мы! И тошно мне от всего этого!

Леший помолчал немного, видно давая успокоиться мне да в себя прийти.

– А может тебе от себя тошно? – Тихо предположил он, голову ко мне оборачивая да серьёзно глядя: – Потому что сама осознаешь, что это не ты? Что Руса бы так…

– В том и дело, что не Руса! – Выкрикнула я, рукою землю ударив от негодования и бессилия: – А Василиса… Черт, я теперь не знаю даже, как…

Но он лишь перебил меня, успокаивающе молвив как ребёнку малому:

– Никак. Рус, это твоя жизнь. Как себя не называй, а суть одна. – И добавил фразу, что и стала спусковым крючком, заставив проснуться как от сна страшного: – От себя не убежишь. Иди к нему, к отцу. Поговори. Прекрати бежать от себя. Прежняя Руса бы к отцу ломанулась в тот же день, а не сопли на кулак наматывала. Зачем от правды бежишь? – Я взглянула на друга своего, что знала сколько себя помнила, и кивнула.

Он прав, не в моем характере прятаться. Нужно принимать удары судьбы с гордо поднятой головою, поэтому мысли эти взбодрили мгновенно, из панциря выбраться заставив, и я сжала кулаки, слезы горькие со щёк вытирая.

Надоело, пора брать жизнь в свои руки брать, коли выбор до меня уже сделали. Теперь моё время судьбою своей владеть.

Глава 16. Встреча с Царём Морским

Путешествие моё началось в сумерках, пока я мысленно успела подготовиться к встрече этой, и медленный спуск сквозь грандиозные стены кораллов и леса морских водорослей не смогли унять трепет в груди своей красотою. Все здесь было по иному, отчего я лишь сильнее чувствовала нервозность внутри, подавить которую не могла. Я чувствовала себя столь маленькой и незначительной на фоне такого величия и красоты, коей не чувствовала даже во дворце в Новограде. По мере того, как я спускалась все дальше и дальше вниз, я начали различать свет, пробивающийся сквозь темноту – он исходил из величественного хрустального дворца, который сверкал всеми возможными цветами.

Я потрясённо воззрилась на это величественное строение, что блестело всеми оттенками радуги в прозрачной воде, ослепляя меня своим величием.

Но я сюда не любоваться пришла местными красотами, поэтому тяжело вздохнув, направилась дальше, решительно сжав кулаки. Медленно, но, верно, я приближалась к этому месту, пока не оказались перед его огромными парадными воротами. Войдя в них, я впервые заглянули внутрь и увидели захватывающую дух картину: вокруг беззаботно бродили морские существа со всех концов света, а другие величественно и грациозно плавали. Стены были сложены из разноцветных камней, которые сияли ослепительным блеском – в этом не было никакой ошибки – это была поистине чарующая область!

Как по команде, стоило мне пересечь порог дворца, наступила тишина, и все взгляды устремились на меня, отчего я поёжилась. Но тут же местные жители зашептались, отчего со всех концов послышались шепотки:

– Руса? Это Руса…

– Руса, что она тут…

– Ей тут не рады! – Раздалось неожиданное, как ко мне подлетела Офелия, быстро рассекая воду длинным зеленным хвостом, и схватила меня за плечи, не веря, что все в заправду:

– Руса, ты что тут делаешь? – И столько испуга в ее голосе было, что я вздохнула, мягко ее руки своими обняв:

– Офелия, мне нужно встретиться с царём вашим! – И чуть тише добавила: – Срочно.

– Я не думаю, что это хорошая идея, подруга! – Покачала она головою, по сторонам глядя, очевидно видя недовольство вокруг нас: – Царь тебе выходку прошлую ещё не простил.

– Я знаю. – Выдохнула я: – Это срочно, ведь… – Как неожиданно к нам резко русал подлетел, грозно на меня глянув, и тут же за его спиной ещё несколько показалось:

– Русалия?

– Да. – Покорно выдохнула я, как русал мрачнее тучи стал и кивнул мне:

– Идите с нами. – Пробасил он, как нас с подругою моей со всех сторон окружили, видно боясь, что я натворить чего могу: – Морской царь ожидает вас. – Выбора очевидно у меня не было, да бежать никуда я и не собиралась. И от всего этого только спокойнее мне стало, тогда как плечи Офелии задрожали, и я поспешила успокоить ее:

– Все хорошо. Не переживай!

Она перевела на меня глаза, за руку меня крепко взяв:

– Я рядом, и в обиду тебя не дам! – Я только улыбнулась, глядя в решительное лицо подруги, пока нас под бдительным контролем повели внутрь дворца.

Мы вместе вошли внутрь как двое преступников, и я изумились всему, что окружило нас – переливающемуся множеству сверкающих драгоценных камней, вделанных в каждую стену, которые искрились в свете, излучаемом из его священных залов. Я не могла поверить своим глазам, глядя на это великолепное зрелище!

Наконец, спустя, казалось, целую вечность, нас провели дальше, и мы были введены в тронный зал, где на троне, сделанном из чистого кристалла, восседал мужчина, что лишь отдалённо был похож на мужчину из моего видения. Его грозная фигура сжимала ручки, а глаза светились чем-то потустороннем, с презрением оглядывая меня.

Стоило нам ступить внутрь, как со всех концов зала, послышался гомон:

– Молчать. – Грозный и взбешённый голос раздался над нами всеми, отчего я невольно поёжилась, до того сильным он был, как его обладатель вновь устремил на меня глаза свои, но в этот раз в его глазах что-то промелькнуло, и он недовольно продолжил: – Кто ты?

– Это Русалия, господин. – Выступил вперёд морской змей, облачённый в царскую накидку. Он, видно, был царским советником. – Та самая дева, что змей принесла нам во дворец. – И мстительно он так зашипел, хотя с чего бы ему? Конкуренции испугался что ли?

Я только хмыкнула на это:

– Та самая значит? Прекрасно. – Пробасил недовольно царь, как-то понуро оглядывая меня, и неожиданно голову отвернул, как будто не желая глядеть на меня: – Чего молчишь? Ещё змей притащила?

– Сир... – Начала было защищать меня подруга, но я только руку ей на плечо положила.

Я опустила голову вниз, тяжело выдохнув:

– Я прошу прощения за тот свой поступок. Я поступила глупо. Официально прошу прощения вашего. – И поклонилась, в знак того, что действительно осознала серьёзность поступка своего и раскаялась.

Наступила тишина, как все на меня уставились, не веря в то, что я это серьёзно. Ни разу в жизни я не соизволила извиниться не пред кем, а тут сама пришла. И даже Офелия оглядела меня с ног до головы, очевидно уже начиная сомневаться, что я это я.

– Неожиданно. – Пробасил царь с хмурым взором взирая на меня, как тут же виски пальцами потёр, как будто от меня у него голова разболелась: – Откуда будешь сама?

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Я замолчала, плечами пожав, как снова слово змей этот взял, прошипев:

– Это внучка Высшей русалки, Атаргитис. Врагини вашей! – При его словах лицо царя заледенело, а глаза взбешённо сверкнули:

– Что? – Он сжал мощные кулаки, и хотел было что-то сказать да только тут же осёкся, и тяжело на меня воззрился глазами полными удивления и страха. – Что? Как внучка? – Просипел он, не в силах вздохнуть, поэтому я, поджав губы, тихо молвила, в глаза ему прямо глядя:

– Это правда, и моё настоящее имя… Моё настоящее имя Василиса. – И тихо пробормотала: – Василиса Садковна.

Царь от этого за сердце тяжко схватился, глаз от меня, не отрывая при этом, и столько чувств в них было: от испуга до неверия, сумасшедший микс, поэтому вокруг снова зашептались, не понимая при этом причин волнения повелителя своего.

– Вам не хорошо, господин? – Зашипел снова змей подле него, на меня злобные глаза переведя, да я только тихо прошептала, как будто извиняясь:

– Так Алатырь сказал, я потому и… – Но меня неожиданно прервал надрывистый голос, в коем слезы послышались:

– Вася… Вася, аль и правда ты? – Царь глядел на меня как на чудо диковинное, все также за сердце хватаясь: – Так ты близко от меня все это время была, а я и не знал… Не знал, что ты близенько ко мне. Почему до того не приходила? Я же думал… – Он покачал головою, медленно с трона своего сходя, да руки ко мне протягивая. И столько мольбы и счастья в этом жесте было, что я тоже медленно к отцу приблизилась, не верящее глядя в лицо его, пока родитель на меня как на сокровище бесценное глядел:

– Бабка не пускала. Я не знала… Правда не знала. Даже имени твоего и мамы не знала… – Прошептала я, слезы предательские глотая, как папенька меня к груди своей прижал, по спине погладив: – Гадости про тебя говорила, а и не знала, что ты мой отец. Так бы давно пришла!

– Она… Неужто тебя с собою забрала? – С болью выдохнул он, лицом в волосы мои утыкаясь да тоже слезами горькими обливаясь.

– Да, я жила с ней, а потом как шестнадцать исполнилось… – Я всхлипнула, отчего папенька меня крепче в объятиях сжал: – Она мне все время говорила, что я русалка. А я не русалка вышла! Хотела она меня оторвать, чтобы я Болотницей не была, да только болото не дало. Держало меня тут что-то, видно… – Я усмехнулась, головою покачав, чувствуя, как родитель мне в макушку улыбается:

– Судьба всех рассудила, доченька! – Прошелестел его голос: – Ты у меня такая замечательная! – Неожиданно молвил он, и я дыханье затаила. Никогда мне бабка такого не говорила, поэтому я просипела:

– Правда?

– Ты так похожа на маму. Так красива! – Хмыкнул он, в лицо моё глядя, поэтому я снова всхлипнула:

– Пап, я так рада… что тебя нашла! – И снова он меня крепко обнял.

Глава 17. Садко. Разговор с дочерью

Морской царь был вне себя от радости, когда его дочь вернулась к нему после долгого отсутствия. Чтобы отметить ее возвращение, он призвал всех своих подданных собраться в хрустальном замке на большой пир, дабы представить ее всем да и просто развеселить отчего-то весьма угрюмое дитя. Он то наивный думал, может она о бабке своей беспокоиться, выведать пытался, но дитя молчало, а опыта, как с этим самым дитём разговаривать надо, не было.

Поэтому счастливый родитель и решил пир, так сказать, на весь подводный мир закатить, думал порадуется наследница. Но нет… Прогадал, только хуже сделал. Дочь его обожаемая, о празднике узнав, только сильнее брови нахмурила, тяжело вздохнув.

А батеньке от того, от вздоха ее тяжёлого, совсем на сердце плохо сделалось, да а как исправить? Непонятно.

В день праздника все собрались за столом и с удовольствием пировали. Столы были уставлены яствами и вином в изобилии, как для королевской семьи. Звучала музыка, велись разговоры, все веселились и праздновали возвращение дочери. Царь не поскупился, яства те были самые-самые, да только самый-самый его критик родной на это и бровью не повёл

Как бы не грустно то было признавать счастливому родителю, его Вася осталась безучастна, с большим неудовольствием поедая что-то на своей тарелке да старательно натягивала на себя улыбку, но отцовское сердце чувствовало, что проблема и не в нем скорее всего. Но в чем конкретно тогда? Как помочь Царевне его?

Садко, а ныне Морской царь, тяжело вздохнул, сам едва ли участвуя в разговорах, и отпив глоток из кубка своего, снова на дочь глянул. До чего же хороша, подумал он тогда, как неожиданно дочь голову вскинула и к разговору двух русалок прислушавшись да с нетерпеливым интересом таким, что он сам прислушался:

– Да и говорят, отбор у младшенького… – Пропела одна из слуг его, как другая подхватила, пока дочь кубок белыми пальчиками сжала:

– Да, говорят, Иван этот ой как хорош. – Русалка языком прищёлкнула, и улыбнулась сладко, что по лицу его Васеньки тень пробежала, и все стало в миг понятно: – Такой красавец, кому только достанется?

Две эти русалки сплетницами были именитыми, никто не умел плести сплетни как эти две сестрицы, и не все правдой в речах их было. Да только дочь его того не знала, слушая так внимательно, что оставалось лишь подивится, как бокал в ее руках ещё не треснул от интереса то такого. Морской царь только хмыкнул, на лице дочери столь явную угрюмость углядев, что с чистой ревностью переплелось, поэтому и поспешил вмешаться, спросив грозно:

– О чем вы? – Две русалки вздрогнули, пока дочь на него неуверенно глянула, сразу личико своё прекрасное отвернув да поняв, что прокололась.

– Да так, слухами водица полнится. – Царь только бровь поднял, на что старшая русалка, что той ещё интриганкой была, поспешила уточнить:

– Сир, мы просто слухи обсуждали. – Добавила младшая, что никогда язык за зубами держать неумела, поэтому и не нравилась очень многим: – Поговаривают, что Иван Царевич, младший сын царя Новограда, снова холост.

Садко поперхнулся:

– В смысле «снова»? – И на дочь глянул, что отчего-то резко покраснела с головы до пят, и вот тут стало не до шуток. Что значит «снова»?! Да как посмел этот негодник…

Благо поток его мыслей прервали быстро, пока месть красным цветом не успела заиграть:

– Да, вроде как сразу после свадьбы жена померла у него. – Пояснила младшая русалка, плечами пожав: – Не знаю шутка то ли была… Сир, не серчайте, если это не правда.

– Говори! – Тяжело выдохнул Царь, уже мысленно готовый ко всему, как его огорошили с первой фразы:

– Он на лягушке женат был.

– Как… Как на лягушке? – Просипел несчастный отец, пока красавица-умница дочь только плечами пожала, заметив его обескураженный взгляд. – Так вот… Каково оно. – Сложить два и два было не сложно, как и осознать, как Русалия до Алатыря добраться смогла, коли он всегда закрыт для посторонних был.

«Вот дурак! Я же даже не спросил про Алатырь!» – Сокрушённо подумал Садко, сам себя коря за неразумность и глупость, но что теперь поделаешь?

– Да, сир. – Кивнула старшая подданая, как младшая рассмеялась:

– Это что за страстная ночь была у них с лягушкой, раз она… – Но заметив взбешённое лицо правителя язык прикусила тут же, пока Русалия плечи сжала, на отца принципиально не глядя, да только пюре на тарелке своей по стенкам размазывая. – Простите, сир… – Понуро опустила голову шутница, да только Царь головою недовольно покачал, глаз от дочери не отрывая:

– Что ещё?

– В общем, отбор невест они объявили для него. – Закончила за младшую старшая, переглянувшись с ней да отругав за язык длинный, так сказать, невербально.

Минуту все сидели молча, каждый о своём задумавшись, как наконец повелитель не выдержал:

– Это точно? – Выдохнул царь уже гораздо спокойнее, углядев в глазах ребёнка своего капельки слез, что успели выступить в прекрасных очах.

– Да, точно. Мне сестра троюродная из Новоозера, что у самых ворот града, нашептала. Она все местные сплетни знает. Говорит, бал у них сегодня.

– Бал?

– Да, конкурс завершён уже. – И тут же старшая заговорчески добавила, как по секрету Царю наклонившись: – Поговаривают, что его невеста очень хороша. Принцесса там какая-то!

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

– Глаз не отвести. – Поддакнула младшая, что до того молчала как рыба.

Царевна новая их в тот момент только тарелку от себя отставила, в одну точку уставившись, видно новости, что нежданно негаданно свалились на голову ее, переваривая.

– Сразу на неё указал на отборе, на других смотреть отказался. Сегодня выйдут вместе. Официально объявят, хоть поговаривают, у них уже все намели. – Продолжила старшая русалка, как Царь неожиданно по столу стукнул да взглядом повелел всем отплыть, дабы с дочерью обожаемой переговорить.

На том поток сплетен и иссяк. «Намёк» повелителя был исполнен в считанные секунды, как они одни за столом и остались. Оттого видно дитя его на него взглянула, до того расстроенной при этом выглядя, что отцовское сердце вмиг закровоточило, и он кулаком кому-то невидимому пригрозил:

– Ух, я этим болтушкам. —И тут же угомонившись, ладошки дочери в свои взял да сжал нежно, на что та лишь благодарно на родителя посмотрела, не в силах выразить как признательна за поддержку его: – Едь к нему, дорогая. Езжай! – Выдохнул Царь, головой качнув. Видел Посейдон, не успел он присутствием дочери насладиться, как у него ее скоро заберут, да лишь бы только та счастлива была.

Ребёнок его же только глаза на него в слезах подняла:

– Что? – Видно, что уже успев исстрадаться от разлуки с любовью своей, поэтому папенька ей только слез с лица ладонью стер, с обожанием выдохнув:

– Не трать драгоценное время зря. Проведи его как можно дольше с ним, коль так сильно любишь и страдаешь по нему. Людской век недолог.

– А если… Если я ему не нужна теперь? – Прошелестела его душа, на что он резонно заметил, хитро головою качнув:

– А ежели это так, то тогда он тебе зачем? – Дочь на то лишь хмыкнула, кивнув и улыбнулась так нежно, что он был уверен в одном:

Нужна и любима она.