Текст книги "Царевна-лягушка или как оно на самом деле было (СИ)"
Автор книги: Александра Астос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Глава 7. Любимые братья
Изба, что выделили мне пред торжеством была типичной без всяких там изысков, но мне как лягушке много и не надо было. Зеркало хорошее, да умывальник, где ополоснуться можно было уже неплохим-таким оазисом для меня в нынешней ипостаси.
Сейчас же я была занята совсем иным занятием:
– Довольна? – Весело уточнил Ванечка своим обычным голосом, решённым там всяких царских ноток в баритоне, и даже его плечи расслабились. Это снова был мой Царевич, говорить с которым можно было обо всем и ничем одновременно.
– Как лягушка в кокошнике! – Довольно квакнула я, рассматривая свой новый головной убор. Кокошник был микроскопическим, как будто был сделан на искусную куклу, да только настоящие гранаты сияли в нем не детским блеском.
– Тебе идёт. – Заржал мой суженный-ряженный, покачав головою. Говорить ему насколько я благодарна за внимание, ведь это был его царский указ или блажь, как глянь, изготовить этот кокошник, я не стала. А то ещё зазнается, поэтому я лишь благосклонно выдохнула:
– Я знаю, что мне идёт.
– Ещё меня самовлюблённым называют… – Под нос хмыкнул он, удобно устроившись на кровати моей, дабы обзор на меня был хороший да так и буравил взглядом своим, как будто за весь день ещё не насмотрелся.
– Как я выгляжу? – Все же повернулась я к нему, ещё и фату поверх зачем-то нацепив: – Дай угадаю, как лягушка в кокошнике? – От своей же глупости тошно стало, но до того вечер приятным был да Ванька под боком таким домашним казался, что глупые слова сами из рта рвались.
– Ты прекрасна, и одновременно, как всегда, нечто! – Таких комплиментов мне ещё не делали, впрочем, от его слов, что были сказаны до того откровенно, даже лапки потеплели, но я тут же постаралась перевести все в шутку:
– Но-но, Царевич.
– Что уже и после свадьбы нельзя? – Тут же подхватил он, подняв ехидно царскую бровь. Но неожиданно тон его сменился на серьёзный: – Так сколько говоришь длится лягушечий век?
– Ты меня сегодня же приколоть к столу решил? – Хмыкнула я со смешком, но он продолжал буравить меня взглядом сапфировых глаз:
– Я серьёзно, Руса.
Я вздохнула, прежде чем ответить:
– Максимум десять лет. Если никакая цапля не найдётся.
– А тебе…? – Махнул Царевич рукою.
– Не красиво у девушек про возраст спрашивать! – Пригрозила я пальцем, снова и снова любуясь перед зеркалом обновкой своей, ведь ни разу в жизни ничего милее не видела. Это же надо придумать!
– То есть около двух? – Поднял Иван бровь, оперившись мощною рукою на кровать.
– Около пяти. – Пожала плечами я, кружась у зеркала да довольно приквакивая: – А что? Я моложе выгляжу?
– Жаль. – Совсем иным тоном протянул Ванечка, тише добавив: – Я думал много меньше тебе.
– Чего приуныл? – Рассмеялась я тем временем беззаботно, глянув на него: – Неужто скучать будешь?
– Буду. Очень буду. – Серьёзно молвил он, отчего мне не по себе сделалось и я отвернулась, но он и дальше продолжил говорить: – Батя прав. Есть в тебе что-то. Огонёк какой.
– А ты всегда только на батино мнение полагаешься? – Уточнила я со смешком, на что он только головою вихрявою покачал:
– Чаще чем следует, но ты… Ты иное. – Вздохнул красавиц мой серьёзно, вперив в меня свой прекрасный взор: – Он озвучил просто то, что на языке было, да сказать казалось странным.
Я посмеялась, прежде чем выдохнуть:
– Все мы по-своему странные. Ежели всю жизнь других слушать, то и жизнь не твоя будет.
– Сильно. – Кивнул он мне, на что я продолжила мудрость свою говорить:
– Ты какой-то неправильный, Царевич. – И тише пробормотала, снова как воришка бросив на него взгляд: – Сама тебе жену подберу, кабы не обижала тебя. А то жалко коли она обижать станет…
– Правда? – Он хитро улыбнулся мне, не отрывая взгляда сапфирового от меня: – Думаешь, меня так просто обидеть, Царевна моя?
– Правда. Найдёшь ещё змею какую. Сердце моё, за тебя кровью обливаться будет. – Покачала я головою, с видом очень печальным, тут же для справки добавив, дабы себя не выдать: – В лягушечьем раю!
Смотреть на негодника этого отчего-то не выходило. До того родным он каким-то сделался за день этот, что от одной мысли о расставании нашем плохо мне делалось. Я так и застыла с кокошником этим у зеркала, не понимая себя, как Ванечка видимо добить меня собрался, серьёзно так молвив:
– Не нужен мне кроме тебя никто, даже если ты лягушка. Уж больно моя ты…
От таких заявлений лапки мои даже покраснели, а как иначе ведь, но я тем не менее выдала недовольно:
– Не говори ерунды, Иван!
А этот неправильный Царевич только губы поджал:
– О как! И где я провинился, краса моя ненаглядная, коли Иваном сделался? А где же твоё «Ванечка»?
– Это не смешно. Ты и сам понимаешь, что наша пара невозможна! – Пробормотала я удручённо, как сердце моё остановилось, стоило негоднику этому тихо прошептать:
– Почему это? Для любви разве преграды важны? – Не растаять от такого заявления было невозможно, благо меня в те секунды спас громкий звук, что разнёсся по всей хате вместе с протяжным воем:
– Ваня, открывай! – Заголосил кто-то мне невидимый по ту сторону двери, отчего Ванечкино лицо вмиг хмурым сделалось, и он тяжело вздохнул, прикрикнув:
– Чего приперлись? – Кто-то громко так и протяжно заржал, прежде чем ответить:
– Так, познакомиться хотим… С невестою твоей!
Ваня от этого скривился, сжав кулаки, что мне даже не по себе сделалось – таким грозным он стал:
– Пошли отсюда оба! – И глянув на меня извиняющийся, добавил: – На свадьбе познакомитесь!
– Кто это? – Спросила я, не удержавшись, на что он тяжело вздохнул, собираясь ответить, да только не дали, снова в дверь заколотив:
– Вань, ну пусти! Мы ржать не будем!
И другой голос как под копирку Ванечкин добавил:
– Обещаем! Мы же это… только познакомиться.
– Мы чужих невест не обижаем!
Ваня скривился, прокричав:
– Только попробуйте! – И пошёл открыл дверь, тише добавив: – А то обоим колокольчики оторву!
– Ой-ой, какие мы грозные! – Рассмеялся парень, вваливаясь в хату, отчего мы в мгновение ока друг на друга уставились:
– Ого, как вы похожи! – Не удержалась я от комментария, как на порог ещё один ступил. – Вот уж точно трое из ларца…
– Одинаково лица! – Закончили две ходячие копии моего Ванечки. Все в них одинаково было, вот только глаза моего Царевича отчего-то весьма недовольно горели, да и рубашка на нем по иному смотрелась. Сразу мне это в глаза бросалось, хоть внешне их друг от друга не отличишь.
Копии… Одно лицо, правда. Даже рубахи одинаковые! Парни тем временем переглянулись с наименьшим интересом меня разглядывая, как один из них, на чьих плечах уж больно аккуратно рубаха сидела да волосы через чур прямыми были шаг ко мне сделал, присев:
– Привет! – Протянул он, глядя на меня восхищённо, что мне не по себе сделалось от того, и я на Ванечку невольно взгляд бросила, пока тот застыл скалою рядом: – Меня Вася зовут, я самый старший.
– Я Руса! – Кивнула я настороженно, на что он усмехнулся головою кивнув, как тут средний братец подлетел.
– А я Сёма! – Пробасил он, улыбнувшись весело, подлетев к нам близко совсем и брата старшего за плечи обняв, отчего россыпь веснушек на красивом лице видны стали. – А мы тут…
– На меня глазеть пришли? – Закончила я за него, отчего-то чувствуя облегчение. Вася пугал меня немного, тогда как Сёма был таким явным балагуром да располагал к себе так умело, что невольно даже я расслабляться начала.
– А ты реально прикольная! – Восхищённо вторил мне Сёма, очевидно успев мною тоже очароваться, но тут позади него кто-то больно недовольно пробасил:
– Нагляделись, познакомились? – Царевич мой поднял братцев поразительно легко за плечи, поддев снизу руками сразу двоих, и к двери потащил, что я аж рот открыла от шока: – Проваливайте. – Помахал он ещё в довесок руками, поставив их у самого выхода, на что Вася с Сёмой рассмеялись, за животы накаченные свои схватившись:
– Ревнуешь, братец? – Спросил средний, ещё и мне с порога подмигнув, отчего Ванечка мой аж кулаки нервно сжал, отпихнув пинком братца своего, заявив:
– Ага, страстно. Идите своих лягушек искать! – Это уже было сказано на пороге, отчего Сёма заржал:
– А если мне твоя по душе?
– Пошли отсюда. Эту я застолбил! – Захлопнул Царевич мой дверь пред самыми их носами, на что я недовольно зыркнула на него:
– Это невежливо, Ваня! – На что этот диктатор хренов зыркнул на меня сапфирами своими:
– Нечего на других мужиков слюни распускать! – Тише пробурчав: – Ещё и при мне!
И только вымолвил как с другой стороны двери снова ржач дикий разнёсся. Братцы моего наречённого подслушивать изволили, отчего голос Семёна по округе разнёсся:
– Не знал, Иван, что ты у нас ревнивый такой!
– Да, ты, братец, немного перегибаешь! – Вторил ему смешок Васи, как слово снова средний взял:
– Слушай, я вот все от мысли избавиться от одной не могу, а как… А после свадьбы… – Тишина в паузе этой была столь неловкой, что будь я девушкою, уже бы красными пятнами покрылась. Да что там… Даже Ванечка мой, что всегда не прошибаемый был, и то изволил заалеть, тут же усмехнувшись и голову к потолку подняв, очевидно интересуясь, за что ему все это, пока Семён все не унимался: – Ну… Нет, я ведь знаю физиологию нашу и хочу сказать, что уж больно она у тебя…
– Сёма? – Оборвал его речи Царевич, неожиданно мягким голосом, отчего даже по ту сторону молчанье воцарилось.
– Да?
– Будь добр, свали в туман со своей физиологией!
– Так она у нас общая, так сказать! Мы же ещё в детстве все померили! – Я закрыла лапой лицо, ведь это уже было слишком для моей тонкой душевной организации, пока по другую сторону снова дикий ржач по округе прокатился волною:
– Братец, ты только скажи… Мы же это…помочь можем!
От такого заявления на сей раз уши Ванечки покраснели, и сам он стал казаться диким каким-то, нервно плечом массивным своим дёрнув да оскалился:
– Это как интересно, ты мне помогать собрался, Сёма?
– Связями, конечно. А ты чего подумал? – Заржала снова дверь голосом среднего балагура, отчего даже я прыснула невольно: – С Ягой там поторговаться, если тебе надо, я готов. Ты же знаешь, я в этом мастер…
– Вася, твою хату, убери его! – Заорал взбешённый Иван, на что снова раздался хохот, а после возня и тихое бубнение:
– Вот и предлагай после помощь свою!
– Пошли, дубина. Сами докумекают! Хотя я бы тоже на то посмотрел… – Усмехнулся Вася напоследок, и все стихло. Я бросила взгляд на Ванечку, что был весьма ал, но при этом до того весел, отчего усмешка застыла на губах его красивых.
Верно стоило промолчать сейчас, сделав вид, что оного момента не существовало, но я не могла сдержать вопроса:
– Я смотрю вашему батеньке оптом с сыновьями не повезло. Одним прицелом делал? – Царевич мой на меня отчего-то весьма хитро взгляд бросил: – Дай угадаю, дешевле было?
– Почти, но ты суть уловила. – Хохотнул он при этом, уставившись на меня подозрительно нежно, отчего у меня лапки снова задрожали: – Как думаешь, у нас тоже так выйдет?
– Что? – Вытаращилась я на него, на что он хмыкнул:
– В конце концов, нас сама Яга на пятерых благословила и… – Продолжить я ему не дала, уловив намёк его, и резко замахала руками, выкрикнув:
– Так все, суть уловила! Ваня, до завтра. – Он на удивление послушно к двери подошёл: – Встретимся у алтаря. – Зачем-то добавила я до кучи, получив в ответ лёгкую мягкую усмешку да сияние глаз сапфировых хитрых:
– А ты не сбежишь?
– И не надейся, дурень. – Пробурчала я: – Мне кокошник выгулять надо! – Он на это лишь рассмеялся, крепко прикрывая дверь опочивальни моей, подарив на прощанье улыбку мягкую.
– Дурень… – Пробурчала я в тишину помещенья, чувствуя, как сладко сжимается сердечко моё, тише пробормотав: – И я дура, Царевич ты мой. – И до того правильно это прозвучало, что невольно дышать сложно стало.
Глава 8. И жили они долго, но не сильно счастливо
Церемония нашего бракосочетания была действом весьма интересным как ни погляди. Свадьбу решено было проводить на природе, а не в церкви, очевидно опасаясь весьма неожиданных поворотов, особенно с такой невестою как я. Чего только стоило моё появление на бархатной подушечке да в кокошнике в процессии из невест-красавиц, что первыми прошлись. Гам был этот среди гостей заморских да не очень был непередаваемый, а выражение холенных морд так и просилось запечатлеть на картинах наших, дабы помнить о сем дне вечность.
Лицо же священника нашего тоже было интересным зрелищем… У-у-у, бедный дядька аж перекрестился, да только с подушечки я не исчезла, к его вещему сожалению. А стоило меня поближе к Ивану приблизить, как наречённый мой довольно оскалился, хитро спросив тут же:
– Ну как ты тут? – Я на это лишь хохотнула, краем глаза отмечая мертвенную бледность невест, что застыли близко, да больно довольное и весёлое лицо среднего из братцев суженного моего, отчего хмыкнула шёпотом:
– А ты правда боялся, что я сбегу, что ли? Больно уж довольный ты! – Посмотрела я в сторону Царевича своего, неожиданно поймав взгляд Василия, что был так не весел и хмур, что даже жаль его стало, в отличие от того же Семёна, что светился на церемонии сей от довольства своего. Вася же глядел на нас со стороны с Иваном, чему-то тихо поражаясь про себя, но что удивительного он в нас нашёл с Ванькой конкретно сегодня, что не смог углядеть вчера ещё, я не поняла в тот момент, а он, заметив интерес мой, тут же взгляд на священника перевёл, мол, так и надо.
Странно это…
Что удивительно на невесту свою, разодетую как павлиниху, он не смотрел принципиально, хоть тут попробуй не глянь, но снова моим вниманием Царевич мой завладел, хихикнув:
– А как иначе… Сердце бы моё бедное разбила бы вдребезги!
– Дурак ты, Ванечка! – Хмыкнула я, ещё и священнику при этом ласково улыбаться успевая. Он от этого аж подурнел резко, сглотнув. Бедный дядька да только я же не специально… – Я же слово дала тебе своё! – Закончила мысль я, на что Царевич полу боком ко мне повернулся, игнорируя гомон гостей вокруг:
– Я серьёзно, Руса? Как ты? Все утро тебя не видел сегодня… – Пробурчал он, поправляя манжеты праздничной рубахи, что красным алела на плечах его, что взгляд оторвать от красавца этого невозможно было.
– Весело. А ты как? – Невольно сглотнула я тяжело, взгляд нежный Ванечкин случайно поймав и тут же отвернувшись, пока бедный священник, горло прочистив, читать заветы предков стал, то и дело на нашу колоритную парочку поглядывая. Царевич мой при этом проглотил смешок:
– Лучше всех! – Семён, что ближе всех к нам был, прыснул в кулак.
– Правда? – Не смогла не уточнить я, на что он плечами пожал, но вставь слово ему не дал средний братец:
– Не верь ему, Руса! Всю ночь твоё имя во сне сладко бормотал… – Заговорчески пробормотал Сёма, отчего уши Ванечки тут же заалели:
– И когда ты заткнёшься уже, а!? – Я усмехнулась от того, пропустив переглядки братцев при этом, поэтому наверное и не поверила Семёну тогда, приняв все за шутку, ещё не подозревая в те секунды, что те слова его чистой правдой были.
Но, а пока речь священника про священные и нерушимые брачные клятвы лилась рекою, я не выдержала, первой нарушив тишину нашу с Ванечкой, что терпеть физически невыносимо было, до того он меня к себе приручил, что я тихо прошептала ему, не сумев сдержать чувств:
– Спасибо за кольцо! – Ванька на меня нежно только глянул, тихо буркнув:
– Ночью свою благодарность показывать будешь! – На сей раз оба братца в кулак заржали от высказывания сего, что даже Василий на миг собою вновь стал, пока священник недовольно бросил взгляд на них, на секунду от книги священной оторвавшись и споткнувшись на полуслове.
Царь при этом грозно так хмыкнул, отчего братцы все трое как по команде ровно встали, но смешно ведь меньше от того не стало.
– Дурак ты! – Буркнула я, едва ли сама не покатываясь от хохота. Ох и испортил он меня, ирод! Но за кольцо обручальное, что принесли мне по утру, приятно было. Даже страшно представить, насколько мог быть искусен мастер, чтобы такую вещь изысканную микроскопической сделать, дабы оно на лягушачью лапу в пору было да камешком драгоценным ещё сияя на всю округу при этом.
Что ещё неожиданным стало для меня в те секунды, так это смешок со стороны Семиной невесты, что даже от сдерживаемого веселья покраснела, поймав довольный взгляд почти мужа своего, что явно оценил это, расплывшись в улыбке до того влюблённый, что аж завидно стало не только Василию, но и мне.
Ваня, тоже приметив это, хохотнул:
– Я рад, что ты оценила! – Бросил Ванька в ответ, словив недовольный батин взгляд при этом. Царь, облачённые очевидно в лучшие наряды свои, стоял чуть в стороне от нашей колоритной компании в самой гуще бояр своих, неустанно руководя цирком, что разворачивался прямо перед ним. Как говорится, не можешь остановить, так возглавь! – Тебе все нравится тут? – Тем не менее снова шепнул мне Ванечка, отчего брови царские до того нахмуренными стали, приметив нарушения протокола брачного, что мне невольно страшно от того стало, а мой женишок от этого лишь хитрее лыбиться стал мне.
– Очень! – Тоже хохотнула я, повернув головушку в сторону наречённого моего, невольно словив при этом полный презрения взгляд от нечто, что было весьма блестящим и ярким, отчего даже в глазах рябить начало: – Это я так понимаю боярская дочь. – Кивнула я ему на эту курву, что тут взгляд свой спрятать поспешила, стоило Ванечки брови нахмурить на неё.
– Угадала. – Недовольно и отрывисто бросил Иван, зыркнув при этом ещё и на Васю, чьей невестою эта и была. Старший братец при том сделался смурнее тучи, отчего весьма на царя-батюшку своего походить начал в гневе праведном и одним взглядом курву этим урезонив, отчего она глазёнки свои вниз тут же опустила, да ненадолго только лишь.
Ванька при этом сладенько ухмыльнулся, в то время как Василий ещё более недоволен, чем был, стал:
– Более она тебя не побеспокоит! – Пообещал он мне, отчего курву или павлина, вернее сказать, даже немного жаль стало. – Вот же курва! – Ещё и до кучи добавил этот идеальный со всех сторон мужчина, буквально с языка сняв, но тут боярская дочь на нас недовольный взгляд подняла, прошипев подобно змее:
– Вы не могли бы заткнуться? Молчали бы оба, ироды больные! Только позорите тут нас всех! Какое право вы вообще говорить тут имеете? Мы тут как бы женимся, а не... – Не сумела закончить она, ведь Вася при речи ее скривился до того сильно, что мы всей дружной компанией замолчали на несколько секунд, пока павлиниха эта заткнулась окончательно, покраснев, что всем стало ясно, что она едва ли не на грани плача, но толку от этого было ноль.
Василий сжал кулаки, отчего мы с Ванечкой переглянулись, и я лишь подивилась на то, какие эти двое одновременно похожие и разные. Царевич мой на это лишь пожал плечами, очевидно размышляя над тем же, как тишину неожиданно разрезал отрывистый Сёмин голос:
– Ишь какая важная тут птица нарисовалась. – Хмыкнул он, презрительно бросив на невесту брата взгляд: – Тоже мне, фифа, хренова! Ещё даже не женаты, а учить царских сынов вздумала.
– Помолчи. – Недовольно бросил при этом Вася, сжав до скрипа челюсть. Недовольством от него сквозило за версту, и было вообще не понятно, как он при своём характере позволил втянуть себя в эту авантюру.
– Жаль мне тебя, братец. – Тем не менее, снова пробурчал Семён, покрепче сжимая руку жены своей, ловя влюблённый взгляд ее и отвечая тем же: – Тебе ведь ещё жить с ней! – Девушка, что до того опрометчиво сболтнула лишнего, ещё сильнее головушку свою бедовую опустила, да только от правды и слов жёстких таким способом не закроешься.
Василий от этого ещё смурнее стал, хотя куда же ещё, отвернув от нас всех лицо своё, что даже царь-батюшка хмурится изволил, как над нами вознёсся строгий голос священника, что очевидно успел от нас всех устать за эти несколько минут:
– Объявляю вас мужьями и жёнами. – И до того раздражённо махнул рукою, что мне даже стыдно стало. Но тут он продолжил, глянув на нас с Ваней персонально строгим взглядом, молвив: – Можете… Не знаю… – Он покрутил длинными пальцами в воздухе, но ничего дельного так и не выдал, отчего Ванечка весело уточнить решил:
– Чмокнуться? – Семён от сего заявления даже от жены влюблённые глаза отвёл, заржав:
– Что, прям тут? – На что получил заслуженный толчок локтем в живот от супруги своей официальной, а лицо священника до того злым и красным стало, что снова за всех невыносимо стыдно сделалось:
– Живите уже счастливо! – Раздражённо выдал он, громко захлопнув талмуд священного писания и удалился от нас восвояси, не побоюсь даже гнева царя-батюшки, что на это лишь головою недовольно покачал, сам едва ли усмешку на лице сдерживая из приличий.
Ваня на это лишь хохотнул, тут же хитро глянув на меня:
– Вы позволите, душа моя? – До того галантно спросил он меня, как тут же нас оглушил требовательный голос царя:
– Да целуйтесь уже! Церемония платная, а бюджет не резиновый! – Протянул он, отчего гости да бояре глянули на него ошарашенно, а я не сдержалась, выкрикнув в ответ:
– Ох, и прикольный вы, батенька! – На что получила ожидаемый ржач от его Величества.
– Знаешь, Ваня, это лучшее мероприятие, на котором я была! – Хмыкнула я, обернувшись к мужу своему, как неожиданно этот экспериментатор резво чмокнул меня в губы под ошарашенный гомон всех вокруг:
– Я рад, что ты довольна, дорогая! – Хитро блеснули пред мною два сапфира, да я даже дышать перестала от чувств таких.
