Текст книги "Царевна-лягушка или как оно на самом деле было (СИ)"
Автор книги: Александра Астос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Глава 9. Ревность дело такое
Окружённые шлейфом величия, пары кружились по паркету дворца, сияя довольными улыбками, отчего невозможно было не позавидовать им. Нет-нет, а мелькали мысли присоединиться к всеобщему веселью и танцу, но нынче я была не в том состоянии, что осуществить подобное.
Стол, за которым мы восседали с Ванечкой, почти пустовал, ведь гости уже устали пировать за эти часы и разбрелись кто куда, видно начав налаживать межнациональные связи, и только мой суженный находился подле меня, очевидно развлекая всевозможными шутками.
– Как тебе банкет? – Спросил он в который раз за этот вечер, и я неуверенно глянула на него, не понимая причин его постоянных беспокойств по поводу того, что нравится мне, а что нет. Какая вообще разнится? Но не для него… Все началось ещё на нашей церемонии, и мой Царевич очевидно и впрямь воспринял наш брак чересчур близко к сердцу, что было хоть и приятно мне, но и одновременно жутко неудобно. Я не привыкла к столь повышенному вниманию к моей скромной персоне, но ему то было невдомёк, а может ему просто важно было, чтобы я довольна всем была? В любом случае, это стало даже немного напрягать меня.
Я тяжело вздохнула, мягко кивнув ему:
– Великолепно. Мне все нравится. – Чуть тише пробормотав, наткнувшись на его встревоженный взор: – Ещё бы выпить чего…
– А тебе можно? – Спросил он, подняв идеальную бровь свою, держа кубок с вином у самых губ, отчего я невольно позавидовала ему. Самой хотелось немного отвлечься от всего этого, но…
– В том и дело, что нет. – Пробурчала я, даже не берясь проверять, что будет если лягушку вином напоить. Первой быть отчего-то не хотелось.
Неожиданно близ нашей пары Сёма с женою проплыл в танце. Они заливисто хохотали, кружась в такт заводной песне, что пели на другом конце зала. Одно удовольствие было смотреть на этих голубков. Эти двое созданы были друг для друга, да столь очевидно то было, что я не смогла удержаться, пробормотав:
– Они здорово смотрятся вместе. – Ванька на это кивнул:
– Да. – И тут же добавил: – В чем-то Яга права. Может и у нас получится. – У меня от этого ещё больше настроение портится стало, ведь все стало заходить слишком далеко.
– Ох, давай не будем развивать эту мысль снова, Царевич. Мы же уже решили, что ты долго будешь плакать. – Вяло отозвалась я, в упор уставившись на стол пред собою, лишь бы голубков да супруга своего не видеть.
Не пара мы, сколько же ещё повторить это надо? И дело даже не в обличие моем сегодняшнем, ещё пять дней и я собою стану, но это же хуже только. Не может быть Царевною Болотница, не видать такому браку счастья. Сколько поверий ходит о нас, а об утопленниках, что навсегда сгинули в пучинах болота?
Благо Ванечка о моей сущности ещё не знал, оттого видно и беспокоился обо мне, поэтому и отозвался так серьёзно:
– Буду. Правда буду очень скучать о тебе. Даже не представляешь как. – И глянул снова на меня до того пронзительно, что я не смогла сдержать вздоха: – Ты ведь хочешь уйти от меня? Я же вижу, что ты хочешь сбежать, как возможность будет.
– А ты хочешь оставаться супругом лягушки? – Хмыкнула я, даже не уточняю как он понял. Я и правда не планировала задерживаться во дворце его. Не место здесь таким как я: – Ваня тебе нормальная жена нужна. – Закончила я до того серьёзным тоном, что мой супруг аж скривился, как от боли зубной.
– Давай поговорим это после нашей брачной ночи. – Попытался пошутить он, да только я же видела, что он отговаривать уходить меня хочет. Но я уже все решила для себя, поэтому и пробормотала:
– Ты такой дурак, Иван! – А он на это лишь хмыкнул, одним глотком вино своё выпив, и оттого видно, захмелев, выдал:
– Прости, какой достался. Давай потанцуем, может? У нас же свадьба сегодня все-таки. Я же вижу, как ты хочешь того.
Я глянула на него как на дурочка, но только когда это действовало. Чхать с величины своего высокого трона он хотел на то, как это со стороны смотреться будет, тем самым и меня невольно этим чувством и непробиваемостью заряжая:
– Только если с этой подушкой. – Хихикнула я наконец, не удержавшись. Надоело все это, и только от одной мысли о разлуке нашей плохо мне делалось, и я решила использовать с пользою каждую секунду нашею общую. Что мне мнение остальных, когда я счастлива сегодня буду?
– Кто-то не может дождаться ночи? – Поиграл меж тем он бровями, тут же подав мне руку, как самый настоящий Царевич: – Позвольте официально позвать вас на танец, Царевна моя.
– Позволяю! – Хмыкнула я, как Ванечка мой тут же подушку эту к груди своей широкою прижал со мною вместе, да на танцпол пошёл.
Пары с ошарашенными глазами расступались пред нами, не в силах поверить, что такое возможно. Да только все равно нам было вдвоём. Мы танцевали, смеялись и, кажется, счастье наше общее бесконечно было. Никогда не подозревала, что такой окрылённой кем-то быть можно. Царь-батюшка, что до того средь бояр восседал, заприметив наш тандем, кубок за нас поднял, отчего снова мы рассмеялись дружно.
Классный, однако же, батенька у мужа моего.
Но тут меня снова от мыслей моих отвлекли:
– Прекрати! – В очередной раз шикнула я, стоило Ивану вираж крутой сделать в вальсе нашем, как тут же захохотала, на что он мне вторил:
– Да брось, тебе же нравится, правда? – Его улыбка сияла только для меня так ярко и так влюблено в те секунды, отчего я даже замерла, на подушечке своей в глаза мужу глядя, да только неожиданно вблизи нас голос зазвенел самодовольный:
– Ваня! – Милое безе в виде прелестной барышни неожиданно оказалось совсем близко к нам, разрушив чарующий момент наш общий, да только принцессе этой невдомёк то было, отчего она сладко улыбнулась, полностью меня при этом проигнорировав: – Ванечка, я тебя почти не узнала!
Люди вокруг с превеликим интересом уставились на нас, и даже царь-батюшка с кубком у лица замер, стоило этой особенной явится пред нами как из воздуха. Я могла поклясться, что ее уж точно на церемонии не было. До того пышное и белое платье, определённо походящее под определение свадебное, на ней надето было, сияя россыпью алмазов по подолу, что она бы определённо затмила бы саму павлиниху, жену Васи. Я бы такое пропустить при всем желании не смогла.
Супруг же мой при появлении этой натянул на лицо улыбку почти радостную, показав гостям образцово-показательный оскал ровных зуб своих, отчего некоторые особо впечатлительные тут же отвернули от нас головушки свои. Остались лишь самые стойкие, как Ванечка неожиданно на меня неуверенно глянул при этом:
– Адальмина! Ты ли это? – Пропел он до того ровным голосом, решённым эмоций, что я даже опешила на доли секунд, до того не слыша от него ничего подобного. Мне казалось, что он так и не умеет, учитывая лёгкий нрав свой. Неужто я так глупо ошиблась?
– Ванечка, как же рада видеть тебя! – И до того широко и ласково она при этом ему улыбнулась, ещё и плечо его при этом довольно тронув, что невольно у меня лапки заледенели. Я вдохнула и выдохнула, невольно чувствуя, как неприятно сердце забилось внутри. – А это… – Продолжила она говорить, как голос моего супруга резко переменился, из деланно радушного в ледяной превратившись:
– Познакомься, это моя супруга – Руса. – Официально представил он меня, после кивнув ещё на пигалицу эту распрекрасную: – А это принцесса Адельмина, моя давняя подруга.
– Ясно! – Кивнула я, поймав беспокойный супругов взгляд, да только легче от этого не стало. Знаем, мы этих «давних подруг». И мне бы порадоваться, да только от ее влюблённого взора, что на моего мужа направлен был, до того гадко внутри стало, что захотелось спрятаться где-нибудь. Но только, что это изменит? Поэтому я максимально постаралась отстраниться, кивнув вежливо: – Приятно познакомится, принцесса!
Адельмина на это лишь губы пухлые поджала, да то единственная реакция была на приветствие моё. Остальное она проигнорировать решила, сладко пропев:
– Так значит, слухи не врут, Ванечка. – И резко самодовольно засмеялась, привлекая к нам ещё больше внимание: – Ты вместо меня решил на лягушке жениться? – Холод, что поселился у меня внутри, невозможно было описать. До того больно и невыносимо мне от ее слов сделалось.
– Не врут, я женился на Русе, как видишь. – Сквозь зубы выдал Ванечка в это время, тише добавив, дабы только принцесса это слышала: – А что до нашей помолвки, так она расторгнута уже несколько лет как.
– Ты и сам знаешь все, но что до меня, то я была несколько ошарашена известием этим! – Но Адельмине этого было мало, оттого она лишь хмыкнула, бросив на мужа моего взгляд снисходительный как малому ребёнку: – Я не обижаюсь. Надеюсь, ты осознаешь это, и готова подождать. Я все понимаю, правда, и что во всем виноваты ваши местные обычаи, поэтому ты был вынужден… – Махнула она рукою неопределённо. И мне в те секунды стало все ясно. Поэтому платье до того нарядным и белым было у неё было, ведь принцесса очевидно решила показать тем самым всем вокруг, кто из настоящая невеста здесь. Стало мерзко и печально.
Но неожиданно в те секунды, что стали адом для меня, такт Ивану отказал в конечном счёте, и он прошипел, вскипая:
– А причём тут обычаи? Где ты видела обычай на лягушке жениться? Дело не в обычаях или Яге и магии ее, если на то пошло. – И глянув на меня, мягче добавил, под ошарашенный взгляд принцессы, что не ожидала подобного: – Я бы женился на Русе и без Яги, просто все вышло так. В любом случае, расторгнуть этот брак меня никто не заставит. Мы отныне супруги. А сейчас я бы хотел потанцевать, Адельмина. Со своей супругой. Поэтому будь добра, оставь нас. – И все это было сказано до того твёрдо и громко, дабы все присутствующие уж точно услышали его.
Лицо принцессы заледенело, стоило осознание его прилюдного отказа дойти до неё. Она хмыкнула, глядя на супруга моего до того ошарашенно, не до конца веря в происходящее, и то сжимая, то разжимая кулаки свои:
– Конечно! – Выдохнула она наконец презрительно, и тут же резко развернулась и ушла, да только осадок от слов ее остался со мною, хоть Царевич за меня встал горою. Я подняла глаза на супруга своего, что глядел строго пред собою до того недовольно, что я в первые секунды и не узнала его. Со мною он таким не был. Но момент и он уставился на меня, и тут же его лицо озарила смущённая улыбка.
– Жёстко ты! – Пробормотала я, не зная куда себя деть после сцены этой, но его голос мягко проговорил, уже совершенно иным тоном:
– Отныне я твой муж. Моя задача оберегать тебя. – Я застыла от слов этих, не в силах вздохнуть. Воздуха резко стало не хватать, и я смахнула слезы, что неожиданно выступили на глазах:
– Ты ничего мне не должен, Ваня. – Наконец твёрдо поставила точку я, боясь… Так сильно боясь отступить от решения своего, поддавшись на речи его. А что, если… Нет, не пара мы, как бы больно не было. Если одна лишь мысль о расставании решала сил, то мысль о том, что муж мой с этой будет вгоняла в состоянии близкое к смерти, но я не имела права на ошибку и слабость тут. Я уже ошиблась. Ошиблась в том, что согласилась на это все. Ошиблась, что в сердце его своё пустила за каких-то два дня. Да только ничего уже не исправишь, поэтому я продолжила твёрже. – Я не Царевна-на-горошине. Я могу за себя постоять. – И это была чистая правда. Я могла, но вот только допустить того, что супруг узнает обо мне и сущности моей пугала до того сильно, что невозможно было дышать.
Царевич мой застыл на пару минут, как отрывисто выдал, да голосом таким ласковым, что только хуже от того сделал:
– Я знаю. Но я сделаю так, чтобы тебе не пришлось самой себя защищать. Уничтожу любого, кто слово плохое о тебе молвить вздумает. – Ведь это было чистой воды обещанье мне, но я не могла принять этого. Доброты его, поэтому пробормотала:
– Ты не обязан… – Как меня его голос оборвал, не дав мысль закончить:
– Батенька изволит сделать заявление. – Он вдохнул грудью, как-то горько мне улыбнувшись одними губами: – Давай послушаем. Не к добру это.
Его глаза были спокойны, очевидно он ожидал чего-то подобного, но я не могла уточнить:
– Почему?
– Советники уже нашептали что-то. Разводить нас будут. – Выдохнул он как-то обречённо, пока я переваривала слова его: – Не переживай. Я разберусь со всем этим.
– Но… – Было хотела уточнить я вновь, как голос царя по палатам царским разнёсся, волною мощной, а он сам встал в середину комнат, дабы мне все могли услышать его:
– Прежде всего, хотелось бы поблагодарить всех собравшихся с тем, что пришли отпраздновать с нами этот Великий день! Трое моих сыновей, трое моих богатырей взяли себе в жены наипрекраснейших… дев! – Хмыкнул он, кубком при этом указав на пару нашу, отчего мы с Ваней хитро ухмыльнулись ему, как он тут же продолжил: – Но дабы успокоить моё отчее сердце, я изволю попросить моих невесток исполнить мой маленький каприз. – На сей раз взор глаз серьёзных достался боярской невесте, что притихшая весь вечер около мужа своего находилась да в компании служанки своей верной.
– Ну хоть не развёл…! – Пробормотал меж тем Царевич мой, отчего я невольно прошептала:
– Ваня… – Но и вновь меня перебили:
– Так вот… С древних веков на земле нашей традиция была. Испытанием невест оно значилось, да только я о нем запамятовал как-то. Но благо нашлись те, кто напомнил! – Недовольно царь пробасил, отчего свора его из бояр хитро разулыбались за спиною его, пока правитель того не видел. – К завтрашнему дню я повелеваю, дабы каждая из них испекла для меня хлеб! К моему утреннему столу. И мы поглядим, какая из вас окажется самой ласковою женою. Дабы все честно было, в покои войти никто не изволит посторонний.
– Батя, да ты чего? – Недовольно тут же пробасил Семён со своего места, крепко руку жены при этом держа, всем своим видом понять давая, что у него другие планы были, да тут неожиданно тишину голос Васи разрезал с кубком в руках:
– Батя прав, брат. Традиция есть традиция, коли царь изволит. – Да так гаденько боярам улыбнулся при этом, что те резко рожи скривили: – Только чтобы все по-честному было.
– Сам не рад, так другим жизнь не порть! – Резко ответил на то средний брат, как в диалог мой супруг вступил:
– Довольно. Коли так угодно царю нашему, мы обязаны подчиниться. – На том очевидно точка в споре была поставлена, как весь зал загалдел от новостей таких. На Семёна было страшно смотреть, до того недовольным он был. Муж мой при этом усмехнулся чему-то, мягко на меня глянув: – Не переживай только.
– Ваня, но как я…? – Спросила я очевидное, не представляя, как смогу сделать хоть что-то в теле лягушки, на что он мне тихо пообещал:
– Я испеку для тебя этот чёртов хлеб. Только не волнуйся, ладно? – Тише добавив, отчего я еле как разобрала слова его: – Это малость такая… Я бы большее для тебя сделал.
– А ты умеешь? – Спросила я, не веря, что такое возможно, на что он хитро выдал:
– Я много чего умею.
– Ваня! – Покачала головою я, сразу расслабившись от тона его и невольно рассмеялась.
Глава 10. Первая брачная ночь
Сильные руки замешивали тесто, отчего упругие мышцы играли в томном свете, что отбрасывали от себя свечи в нашем маленьком уютном домике, что и стал нашей официальной резиденцией и подарком на свадьбу от царя. Жилище было до того мало, что Ванечка мой своей фигурою массивною почти все пространство собою закрывал, едва потолка головою своей не касаясь, но от этого только все домашнее смотрелось почему-то. По-нашему как-то…
Я вздохнула, пытаясь сбросить морок этот, да только чем дальше, тем сложнее. Вечность бы на картину эту глядела да бездельничала, в то время как муж мой занят был делами важными. Супруг, дабы удобнее было, ещё в самом начале рукава на рубахе по локти закатал, открывая вид вроде приличный, но я все равно глядела на него, едва ли сдерживаясь, чтобы слюну неприличную не пустить.
– Что? Чего смотришь так влюблено? – Хитро глянул на меня Ванечка двумя сапфирами, что сияли каким-то запретом светом. Я тут же смутилась, недовольно глянув на него, но ему уже бесполезно говорить чего-то было, он уже и так все видел – Не ожидала, что я на все руки мастер? – Рассмеялся он баритоном хриплым, как будто добивая меня, и убрал прядь волос с лица своего, что и так все в муке было.
До того он милым и домашнем был… Расцеловала бы, кабы могла!
За окном была темень, и мы были предоставлены сами себе, и оттого интимно все было, что кажется я будто в параллельную реальность попала, да только пора было возвращаться на землюшку бренную нашу, поэтому я недовольно выдала, пытаясь не выдать ещё больше влюблённость свою:
– Не смешно, Вань. – Но не смогла смолчать, наблюдая за тем, как он умело и знающе тесто раскатывает: – Хоть я правда не ожидала. – И до того ладно и правильно выходило у него все, что дыхание так и перехватывало.
– Красиво? – Спросил он, ещё и сверху какие-то рисунки вырисовывая на батоне будущем с помощью теста оставшегося, что я искренне выдала:
– Очень. – Но при этом не смогла сдержать зевок уставший. После свадебки нашей мы столь поздно вернулись, а после ещё и кулич этот Ванечке слепить надо было. Как тут поспишь? Не могла я его бросить, это же он по идее дрыхнуть должен, а тут все наоборот выходит, отчего мне даже как-то не по себе сделалось.
Царевич же мой, уловив тихий зевок мой, тут же с улыбкой ласково спросил:
– Устала?
– Да. – Кивнула я, обеспокоенно поинтересовавшись: – А ты, Ванечка?
– Когда ты меня так нежно зовёшь, то мне не до сна, Царевна! – Хмыкнул он, тут же рассмеявшись: – Не так я себе представлял первую брачною ночь с девой любимой.
– Дурень, не говори ерунды! Нашёл кого любимой звать… – Тут же поспешила откреститься я, хоть сердечко от слов его сладостно затрепетало, но я поспешила скрыть это, хрипло позвав мужа своего: – Вань, а…
Царевич мой от этого лишь брови нахмурил, тут же строже став, да недовольно пробасил:
– Я помню про Алатырь. Уже не терпится от меня сбежать? Ещё суток не прошло, как мы обвенчались. – Но помолчав недовольно, добавил: – Иди ложись лучше спать, отдохни. Не мучай себя.
– А ты?
– Мне к бате идти скоро. – Покачал он головою, вытирая лицо полотенцем, дабы муку с себя убрать, успев уже хлеб печься поставить: – Позже отдохну. Как вернусь.
– А…?
– Завтра сходим, ежели охраны не будет. – Недовольно вдохнул он, сложив мускулистые руки на груди. Оранжевые языки пламени играли чертятами в глазах его, отчего он мне демоном во плоти показался в те секунды, но до того родным и нужным, что предложи он мне в ад спуститься я бы пошла, не думая.
– Хорошо. Ваня, я просто хотела сказать… – Неожиданно запнулась я, оторвав с усилием взгляд от него, как он голову в сторону наклонил:
– Что?
– Спасибо. – Он на это хмыкнул только, неожиданно нежно протягивая ладонь свою массивную и меня на руки беря.
– Ложись, уставшая моя. – Положил он меня на подушку мою, что на тумбе около кровати стояла, и даже одеялом прикрыл аккуратно. – Я быстро ворочусь. – Улыбнулся он мне, прежде чем я провалилась в руки морфея с такою лёгкостью, коей не было с самого детства моего.
Глава 11. Иван. Разговор по душам
Едва ли глаза продрав после ночи бессонной, я медленно взошёл в зал тронный, кивнув при этом братьям и отцу, что уже восседал на троне своём с утреца пораньше, как и шайка бояр за спиной его. Послать всех хотелось страшно, да только Руса расстроиться, поэтому я недовольно вздохнул и послушно положил ладонь на грудь, молвив:
– Доброе утро, царь-батюшка! – Батя на это лишь кивнул, махнув рукою, мол, долго не распинайся, и тут же слово сам взял, стоило мне замолчать:
– Доброе утро, сынки. – Голос его при этом до того недовольным был, что мы с братцами лишь усмехнулись на это. Ни одному из нас все это сильно не надо было, да только бояре очевидно сильно батеньке на уши присели с этим испытанием, что он того и согласился, дабы они успокоились. Все это было чтобы Русу опорочить да предлог найти, но… До чего же глупо, честно слово. Отец тем временем продолжил: – Что же… Начнём по старшинству. Василий, ты первый. Изволь показать, что красна дивчина… – Благодушно начал он, как брат что-то из-за пазухи извлёк, отчего мы все дружно поморщились: – Это что за хрень? – Озвучил Величество то, что на языках у всех было, кабы мы это горелое нечто увидели. Разглядеть в этом куске угля хлеб не смог бы никто, да только Вася от этого только криво усмехнулся, поймав взбешённые глаза отца жёнушки своей, Настасьи, пояснив:
– Каравай, батя. – Я лишь головою покачал, наблюдая за тем, как этот Морозов губы кривит, очевидно никак не ожидая того, что Царевич-старший таким правильным окажется да мухлевать не даст женульке своей.
– А чего горелый такой? – Рассмеялся как-то совершенно не весело отец, недовольно головою покачав, очевидно сам не понимая, отчего старший из сыновей жене так вредить вздумал, хоть я его мог понять прекрасно.
– Так это… Пока избу тушили не до хлебобулочных изделий было. – Хмыкнул равнодушно братец, отчего на него все как на больного вылупились, пока он с улыбкой на лице застыл. Интересно же однако выходило, да только батя как-то нервно плечом дёрнул, кивнув:
– Ясно. Не прошла она короче. – И до того хриплым голос его стал, что я даже бровь поднял. Неужто расстроился, что жена Васе не зашла? Тем временем, отец продолжил, взгляд на среднего из нас переведя: – Сёма? Покажи-ка мне… Ты че, оборзел? – И если в начале речи там были хотя бы ростки надежды, то под конец в голосе послышалась сталь, на что братец только невинно ухмыльнулся:
– В смысле? – Держа при этом самый обычный дворовой хлеб, что бабка у ворот наших всю жизнь продавала, что не узнать булку эту в ладонях его было невозможно как не глянь, оттого мы с Васей хохотнули, поражаясь наглости этого балагура.
– Ты думаешь, я базарский хлеб от домашнего не отличу? – Тем временем стукнул кулаком царь-батюшка, недовольно дёрнув глазом правым, на что Семён только шею рукою почесал, довольно хмыкнув:
– Бать, ну… Не до того было! – И сразу всем стало ясно, чем жена этого всю ночь занята была, вместо намешивания теста для хлеба, хоть это понять можно было, но отец лишь злее тучи стал, брови нахмурив да взгляд бешённый в него вперив:
– Да как ты смеешь моими приказами пренебрегать, негодник! – А тому хоть бы хны, стоит и лыбиться:
– Бать, а ты на моем месте чтобы сделал? Только не говори, что вы с мамкой в вашу ночь первую хлебобулочными изделиями баловались? – Крыть было явно нечем, поэтому отец пробурчал только:
– Ой, все. Не прошла! – Рукою ещё на него махнув, кабы тот с глаз его убрался, что Семён тут же исполнил, в опочивальню свою буквально чуть не упорхнув на крыльях любви, даже про поклон позабыв. Так и искрило от него за версту от любви его неземной к супруге законной. Видно, оттого братец и на продолжение надеялся. Мы с Васей на это только завистливо глянули, вздохнув, как батя мне кивнул головою, очевидно уже не особо на что-то надеясь, как я из-за пазухи творение своё вытащил: – А ты… Ух, красиво! – Молвил он, с удовольствием наблюдая за тем, как у бояр глаза на макушку лезут, и, подмигнув, уточнил: – И где ты только лягушку такую отрыл? Мастерица, на все руки!
Я на это лишь весело ухмыльнулся:
– И не говори, батя! Одна на миллион она у меня! – Протянул я, отмечая, как глаза Морозова мстительно блестят, впрочем, отец то тоже приметил, одним кивком приказав всем убираться отсюда, кабы со мною поговорить по душам, что давно пора было сделать.
– Прошла! – Лишь оскалился он им вслед.
Цирк закончился, хлеб от Русы я предоставил, все засвидетельствовали, отчего снова стало понятно, до чего глупа была вся затея эта, но совершенного уже не воротишь. Смех да только. Я же сказал, развода не будет, так чего они ждали?
Морозов же вылетел первым, осознавая, каким глупцом выставил себя, да только за ним, преданно следом семеня, и шайка его прикормленная выпорхнула. Вася тоже задерживаться не стал и, поклонившись, вышел вслед за сворой этой, напоследок дверь по крепче прикрыв, как бы нас не беспокоили.
Царь на это только головою покачал, смотря ему грустно вслед:
– Да, досталась же ему… – Но тут же тяжело вздохнув, на меня глаза перевёл: – Да и ты…Эх, цены бы твоей дивчине не было, если бы вид человеческий имела. Не придумал ещё ничего?
Я на это только плечами пожал, у трона его усаживаясь. Правды в ногах никакой, а разговор нынче серьёзный.
– Думаю, у Яги эликсир попросить, чтобы она человеком стала. Вот только… – Недовольно вздохнул я, как батя продолжил за меня:
– Думаешь, Руса твоя откажется пить его? – Понятливо хмыкнул он. – Не хочешь заставлять?
– Да. Не могу. Она сама должна того хотеть, иначе как я могу вынуждать ее? Но она… Уперлась, не слышит меня. А я и намекнуть боюсь, она ведь уже за нас обоих все решила. – Прохрипел я, так и не сумев понять, чем любовь моя руководствуется в суждениях своих. Кажется, я уже несколько раз сказал, что ничего для меня не важно, хоть лягушка она, хоть кто. Даже публично объявил, что не расстанусь с ней, но она… Глуха и слепа к чувствам моим. А может того и не хочет слышать и видеть? – Чего там эти шакалы говорят? – Решил перевести тему я, раз уж разговор о серьёзном зашёл.
Батя на это лишь недовольно бросил:
– Развод хотят от тебя. Не по-царски это мол лягушатник во дворце устраивать.
– Так я вроде на трон не претендую? – Хмыкнул я, действительно не понимая, какое кому дело. Хотят меня видеть ненормальным, пожалуйста. Я же не против, даже за. Отец на это лишь губы поджал:
– Не обращай внимание. Не в том дело. – И зло кулаки сжал, продолжив: – Морозов этот… Силу говнюк почувствовал, важным себя мнит, раз уж дочурка его Васю к ручкам своим прибрала. До сих пор не пойму, как так вышло…
– Он разведётся с нею скоро. – Уверенно проговорил я, нисколько в том не сомневаясь. Ещё вчера у меня были сомнения, но сегодня я читал это в нем. – Найдёт почему. Лучше будь готов. Ты его знаешь… Василий кабы что решил, не отступит. Под коня ляжет по собственной воле, но сделает как ему надо.
– Знаю. – Кивнул отец, и хоть тон его недовольным был, да только сильно злым он не был: – И я его в том поддержу. Только бы придумать, как этого говнюка выкурить отсюда. Морозов мне этот уже поперёк горла! Прижать бы его за что…
– Я помогу. – Улыбнулся я. – Мы все поможем, коли надо!
– Я знаю, сын. Знаю! – Ухмыльнулся батя, сразу только брови нахмурив: – Сам-то чего хочешь? Если развод, то…
– Нет, развод я по своей воле не дам, да что толку? Она сама скоро уйти хочет. Сбежать точнее. – Тихо закончил я, голову низко опустив и руками волосы взлохматив. От одной мысли этой тошно становилось, да только как удержать? Ничем не проймёшь ее, коли слышать меня не хочет. А силой держать около себя… Нет, нельзя так. Не заслуживает она такого от меня.
– Сама-а, значит. – Протянул задумчиво батя, бороду свою рукою оглаживая: – Так она тут не ради свадьбы. Дай угадаю… Алатырь? – Думать ему долго не пришлось, поэтому я только хмыкнул:
– Да. Я обещал.
– Мне насолить хотел? – Усмехнулся батя, на что я пожал плечами:
– Я думал по началу, что все шутка это. Она не сразу про Алатырь мне сказала, а как сказала…
– Ты уже не хотел отказываться от неё? – Блеснул глазами отец, понятливо улыбаясь. – Скажи, а ты вообще уверен, что… что она лягушка? Слишком уж умна эта зазноба да весела для такого тельца.
– Молчит. Все бы отдал, кабы девушкой она оказалась. Да хоть кикиморой, хоть русалкой, пусть хоть и лягушкой, кабы только подольше побыла тут. Около меня. Тянет меня к ней как магнитом. Идиотом чувствую себя, а смотрю на неё, слушаю шуточки эти, и в груди отчего-то колет. Вроде и со мной, а от одного слова ее о расставании скучать начинаю. Не смогу ее отпустить… А она только и говорит о том. – Выдал я, на руки глядя. Понимал ведь, каким дебилом со стороны кажусь, но не мог я без неё. Пусть хоть лягушкою на всю жизнь останется, да только бы рядом.
Батя на речь мою только грустно улыбнулся, вдаль посмотрев, видно мамку снова вспомнив:
– Ох, интересный ты у меня уродился. Знала бы… – И тут же грустно рассмеялся: – Хотя она знала. Она точно знала, зазноба моя! Ух!
– Она бы поняла. – Улыбнулся я, на батю глядя, пока тот в задумчивости своей был, тут же рассмеявшись на реплику мою:
– Да, она бы поняла. – И помолчав немного добавил: – Кабы любишь Русу свою держись за неё. Не отпускай, кем бы она там не была. Не трать время драгоценное. И помни… Чтобы кто не говорил, я на твоей стороне.
– Даже если она лягушкой останется? – Грустно хмыкнул я.
– Даже если сам ты лягушкой быть захочешь! – Тише добавив: – Это твоя жизнь, сын, и только тебе выбирать, как ты ее проживёшь. Моё дело как родителя твоего рядом быть, да советами ненужными не докучать. Подстраховывать когда надо, а не за пуповину держать около себя. Твоя жизнь, не моя.
– Спасибо, бать. – Хрипло выдохнул я. – Правда, спасибо. За понимание. И за то, что на моей ты стороне. Это дорого стоит. – Он на это лишь кивнул грустно, очевидно о своём вспоминая, как мне в голову мысль пришла: – Бать, сделай одолжение.
