355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Зорич » Полный котелок патронов » Текст книги (страница 8)
Полный котелок патронов
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 15:21

Текст книги "Полный котелок патронов"


Автор книги: Александр Зорич



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Паша Спинорог вообще знаменитая личность, – поддержал меня своим авторитетом Тополь. – Когда ему было нужно, он попадал в любую цель на пределе убойной дальности любого оружия. Например, он однажды подстрелил одного очень нехорошего человека из автомата Калашникова с расстояния в девятьсот метров. Причем попал именно туда, куда хотел: в ногу. А в другой раз он навскидку, от бедра, расстрелял по-македонски, из двух «стечкиных», свору премерзких припять-тушканов. Может, в этом и не было бы ничего удивительного, да только бил он их со ста метров!

– Так-то, товарищ сержант, – сказал я самым наставительным тоном, на какой был способен, подводя черту под сообщением про Пашу Спинорога.

– Ну и что? К чему это? – угрюмо спросил Степняк. Судя по выражению его лица, его терзали смутные сомнения.

Я ждал этого вопроса.

– А вот к чему. Человеку было подвластно невозможное. Невозможное.Зона дала ему дар. Сделала лучшим стрелком в мире.

– Все равно не понимаю, – упрямо повторил сержант. – Ну дала дар. Ну сделала.

– Вы спросили, сержант, что искать в Зоне. И я вам ответил. Люди ищут в Зоне чудо. Доброе чудо или злое чудо – другой вопрос. Паша Спинорог хотел стать самым классным стрелком, хотел вопреки логике и здравому смыслу – и стал им. Он семнадцать раз ходил в Припять, ходил к Четвертому энергоблоку, искал Монолит… Никто не знает, что именно он нашел, что сделало чудо возможным. Но чудо случилось.

Люди уважают силу. А еще они уважают ловкость, удачливость, мастерство. Так что, я видел, что бойцы, подсевшие к нашему костру, были впечатлены…

Еще бы! Такие вещи и впрямь захватывают воображение! Особенно если ты молод и не очень-то много еще видел в жизни. Образ этакого великолепного ворошиловского стрелка или, если угодно, ковбоя с Дикого Запада, который навскидку, «от бедра», кладет со ста шагов из пары «стечкиных» свору агрессивных припять-тушканов, это, согласимся, яркий и захватывающий образ!

Ну а напоследок, чтобы, значит, бойцам крепче спалось, рассказал я им историю о спидометре смерти.


История пятая, о спидометре смерти

Жил-был на свете сталкер. Звался он Дайте-две, а так вообще-то Игорем. Шел он однажды через Дюны. Шел-шел, пока не наткнулся там на брошенный армейский уазик.

И нет бы пройти мимо! Так он, конечно, подошел. На то и сталкер, чтобы нос свой везде совать – с корыстными, конечно, целями.

В том уазике сидел скелет в истлевшей камуфляжке. Но Игорька Дайте-две скелетом было не смутить. Скелет он выбросил, забрался на водительское место и взялся валять дурака: жать на педали, руль крутить и ключ в замке зажигания поворачивать.

Машина, ясен перец, не завелась. Но от этой суеты выпал Игорьку на колени из проржавленного гнезда спидометр.

Обычный такой, ничем не примечательный… Как вдруг стрелка спидометра, стоявшая, понятно, на нуле, шелохнулась. И поползла!

Хоть бы в этот момент у Игорька включился мозг и сказал своему владельцу: «Харэ балдеть, хозяин! Двигаем отсюда и быстро!»

Но мозг Игорька по прозвищу Дайте-две молчал. А стрелка спидометра тем временем остановилась на отметке 25.

Игорек в школе учился на двойки. В колледж, как мать предлагала, не пошел. А потому невежество нашим героем владело вопиющее. Вот Игорек и решил, что попал ему в руки ценный артефакт.

Да только что в нем ценного? Скупщики хабара, которым Игорек артефакт принес, ничего ценного в нем не усмотрели. Как ни трясли его, как ни просвечивали, стрелка спидометра больше никуда не ходила, а держалась, как приклеенная, на цифре 25.

А когда на следующий год горе-сталкеру Дайте-две стукнуло как раз 25 лет, в день своего рождения сталкер Дайте-две взял да и умер.

Рано утром. Ни от чего. Прямо в лагере. Трезвый.

И даже врачи, которые делали вскрытие, никаких болезней не обнаружили. Здоровый, сказали, как конь этот ваш покойничек был.

Какая же мораль у этой истории, спросите вы?

Их сразу несколько. Первая мораль: ничего без нужды в Зоне не хватать. А уж тем более не класть в рюкзак.

Вторая мораль еще тупее первой: где скелет – там опасность, там смерть. Что бы ты про это ни думал, всегда об этом помни.

А третья мораль оригинальная, можно сказать, моя личная: у меня страх перед любыми циферблатами, найденными в Зоне. Не беру ни шагомеров, ни счетчиков, ни часов, ни амперметров.

Такое вот суеверие. Несколько раз оно спасало мне жизнь. И вам, может быть, спасет. Почему нет?

Глава 11. Апокалипсис нау

A-well-a don't you know about the bird?

Well, everybody's talking about the bird!

A-well-a bird, bird, b-bird's the word

A-well-a bird…

Surfin' bird

Bbbbbbbbbbbbbbbbbb…aaah!

«Surfing bird», Trashmen

Рано утром, позавтракав, устроили военный совет.

Присутствовали: я, Тополь, Борхес и майор Филиппов. Отец-командир хотел позвать еще лейтенанта Чепракова, но все мы трое, проявив сталкерскую солидарность, опротестовали это предложение.

Почему?

Потому что так нам легче было давить Филиппова авторитетом.

– Итак, вот карта. А вот свежие спутниковые снимки ЧАЭС…

С этими словами майор разложил перед нами на траве свои топографические сокровища.

– Покажите, пожалуйста, на карте, где мы сейчас находимся, – попросил он.

– Примерно здесь. – Борхес ткнул пальцем в землю на полметра выше края карты.

– Неужели так далеко?

– К сожалению, да. И в то же время – уже достаточно близко к ЧАЭС, чтобы опасно было использовать вертолеты.

– Вы тоже считаете, что лететь на вертушках опасно? – Майор пытливо посмотрел на нас с Тополем.

– Да в принципе можно… – протянул я задумчиво.

– Я категорически против. – Тополь энергично замотал головой. – Тут из-за близости ЧАЭС могут уже очень сильно сбоить наши ПДА. И если, не дай Бог, аппаратура Синоптика зарегистрирует приближение Выброса, мы можем об этом просто не узнать. Ну а если Выброс застанет нас в полете, это стопроцентная гибель. Разобьемся. Да и вообще: условия полетов тут очень плохие, это вам не периферия Зоны.

– А почему вы думаете, что «в принципе можно»? – вопрос был адресован, естественно, мне.

Майору явно не хотелось топать на своих двоих, а хотелось лететь, как человеку. И он искал у меня поддержки.

– Если все в темпе обстряпать – мы будем находиться в воздухе от силы минут десять. На авось проскочить можно. Риск, конечно, имеется. Но это Зона, ходить пешком тут тоже еще как рискованно.

Майор повернулся к Тополю.

– Не намерены переменить свое мнение и согласиться с товарищем?

– Нет.

– А вы?

– И я нет. – Борхес тоже стоял на своем. – Если бы только в Выбросах дело было! Тут может быть и электрический шторм, и мезонная буря, и под обстрел с Четвертого энергоблока попасть можно…

– Значит, задействуем запасной план. Идем до Припяти, а точнее – до северного края теплообменного бассейна, – решительно заключил майор. – Туда вертолеты подбросят нам тяжелое вооружение и катера. А далее воспользуемся, так сказать, внутренними водными путями ЧАЭС.

Все, конечно, помнят классику мирового кинематографа, фильм Фрэнсиса Копполы «Апокалипсис сегодня». Ну там, где куча американских вертолетов под веселую музычку разносит вьетконговскую деревню, а потом прилетает еще здоровенный такой вертолет и привозит на внешней подвеске речной бронекатер. На этом катере американская спецгруппа потом весь фильм по реке и плавает…

Так вот, наш сталкерский рабочий полдень начался четко, как в том кинофильме.

Только роль пиндостанских вертолетов исполнили Ми-28Н российского производства с украинскими экипажами.

Сперва, согнув едва не до земли чахлые осинки на дальнем берегу Припяти, на бреющем полете из-за плавней вырвалась головная пара машин, обвешанная пушечными контейнерами и ракетами по самое не могу.

Они с красивым левым виражом перемахнули через реку, прошли над теплообменным бассейном и зависли у начала канала вровень с ржавеющими подъемными кранами близ Пятого энергоблока.

Вслед за ними явился Ми-26 с асимметричным наплывом по правому борту.

Ми-26! Вы представляете?! Я думал, эти гиганты, разработанные еще при дедушке Брежневе, давным-давно списаны. Ну или распроданы бодрым хунтам Латинской Америки.

А вот нет! Рокочущая громадина была Ми-26 и ничем иным! Правда, как я уже сказал, этого красавца уродовало здоровенное вздутие вдоль корпуса.

До тошноты компетентный Тополь сразу узнал его.

– Это мощнейшая вертушка РЭБ, радиоэлектронной борьбы, с каким-то навороченным баяном. Очень громким баяном, Володя!

– Что на баяне исполнять будут? «Полет шмеля»? Или «Во саду ли в огороде»? – язвительно осведомился я.

– Будут исполнять белый шум мощностью два мегаватта! – Тополь широко улыбнулся собственной шутке. – Так что готовьте цветы и аплодисменты!

– Так это глушилка, что ли? – доперло наконец до меня.

– Она.

Пока мы разговаривали, опухоль аэродинамического обтекателя на борту вертолета неожиданно раскрылась. Из разошедшихся створок контейнера вниз свесилась бахрома подозрительно блестящих тросов.

– А это что за вермишель? – спросил я у всезнайки Тополя.

– Хм-м, – тот, кажется, был серьезно озадачен. – Я так думаю, это такой у них новый излучатель мощности, – выдал он наконец компетентное заключение. Но уверенности в его голосе не было.

Как и следовало ожидать, Зона отреагировала на появление вертолетов очень бурно.

Фиолетовый туман над Четвертым энергоблоком сгустился и побагровел.

На макушках всех подъемных кранов распустились яркие голубые цветы коронарных разрядов.

Недобро завыл где-то за каналом мутант-подросток. Ему вторил другой, со стороны «Юпитера».

– Опять концерт устроили, – зло сплюнул Костя.

Было видно, что нервы у него изрядно поистрепались.

– Передайте на вертолеты, – строгим голосом потребовал Борхес у Филиппова, – пусть ни в коем случае не стреляют. Что бы ни случилось. Вы поняли?

Филиппов в этот раз был неожиданно покладистым.

– Слышал? – спросил он у старшего сержанта Пастушенко, за которым была закреплена рация.

– Так точно!

– Передай вертушкам немедленно: не стрелять!

Пастушенко принялся бубнить в тангенту, а представление между тем набирало обороты.

Вслед за вертолетами-часовыми и вертолетом-баянистом появились вертолеты-почтальоны.

Латаные-перелатаные Ми-8 волокли на внешней подвеске катера.

Вертолетов было аж четыре штуки и под каждым болтался на тросах скоростной катер «Зодиак». Моей любимой модели Eclipse CZ7.

Вертолеты пересекли реку и один за другим начали освобождаться от своих грузов.

«Зодиаки» шлепались в воду теплообменного бассейна прямо у нас под носом – подтаскивай к берегу да плыви.

Вот! Вот оно! Прониклись киноцитатой из «Апокалипсиса сегодня»?

– Уважаю «Зодиаки», – прочувствованно прокомментировал Костя. – Еще с Речного Кордона… Там у нас парочка была, начальство на них рассекало. Полковник Птижан даже велел на личном катере нарисовать свой родовой герб – какого-то, что ли, медведя оскаленного с флагом на жопе или типа того. Чтоб никто не смел садиться. Но мы, конечно, садились. Так вот я тебе скажу: машина дьявольски быстрая и оттого сложная в управлении. На секунду зазевался – уже по берегу скачешь, пни считаешь.

– Ну а что ты про эту дрыну сказать можешь? – поинтересовался я, имея в виду 60-мм пушку-миномет фирмы «Брандт», которая была смонтирована на ближайшем к нам «Зодиаке».

– Ничего не могу сказать, – честно ответил Тополь.

Приходилось признать, что эрудиция в вопросах вооружения и техники у моего товарища широкая, но дырявая. Как сказали бы ученые, например, тот же некробиотик Трофим – несистематическая.

Зато со мною поделился очередной порцией военных знаний лейтенант Чепраков.

– Мне вообще-то, – сказал он, – больше нравится наш автоматический станковый гранатомет АГС-30. Проще и доступнее он, так сказать. Но чего у французов не отнять – так это удачной оптимизации по массогабаритам… Наш-то АГС-30, если с «Зодиака» очередью долбанет, так все через секунду на дне окажутся, из-за чрезмерной отдачи. А «Брандт» спокойный такой, плавный, как женщина практически.

«Как женщина? Повезло же тебе с женщинами, лейтенант. По-настоящему повезло!» – в очередной раз благоразумно промолчал я.

Избавившись от «Зодиаков», три вертолета сразу же легли на обратный курс и, выжимая из немолодых турбинок ТВЗ-117 крайние лошадиные силы, рванули на восток, подальше от проклятого сердца Зоны.

Но у одного Ми-8 со счастливым бортномером «красная девятка» еще были для нас гостинцы.

Его пилот, похоже, немало летных часов провел в горячих точках нашей беспокойной планетки. Потому что на снижение повел свою машину не просто так, а ухарским противозенитным маневром.

«Красная девятка» стремительным штопором устремилась к нам и, оборвав свое падение резкой раскруткой несущего винта уже в считаных метрах от земли, выбросила из десантного люка один за другим шесть армейских зеленых ящиков.

Вертолеты прикрышки только того и ждали.

Синхронно сдернувшись со своих позиций, они попятились за Припять, прикрывая отход «красной девятки».

Ох и не понравилась же Зоне вся эта воздушная активность!

Коронарные разряды на подъемных кранах с неласковым шипением разрослись до целых воздушных спрутов, которые сплелись своими призрачными голубыми щупальцами, заключив весь Пятый энергоблок в трескучий кокон.

Четвертый энергоблок почти полностью исчез из виду – такой непроглядный туман встал вокруг него стеною.

На небесах с ужасающей быстротой сгустились грозовые тучи. Ударил гром. В воздухе резко запахло озоном. И – шарах! – несколько молний впились своими электрическими крючьями в берега канала, идущего через промзону к водоему-охладителю!

Я своими глазами видел, как три молнии почти одновременно пытались поразить одиноко висящий гигант Ми-26 с его радиоэлектронным баяном – но, противоестественно изогнувшись, словно бы напоровшись на невидимую стену, бессильными змеями ушли в сырую почву.

Как бы поддавшись напору стихии, Ми-26 начал медленно отступать в нашу сторону.

Спустя секунду хлынул необычайно плотный, ледяной ливень.

Шквалистый ветер бросил в вертолет ленты жгучего пуха. Но винтокрылый гигант прекратил отступление, зависнув точно над нашими головами.

Лапша блестящих кабелей, болтавшаяся по правому борту Ми-26, раскалилась докрасна и исходила клубами пара. Я на уровне сталкерской интуиции ощутил, как темная, лихая сила, прущая из Четвертого энергоблока, напоролась на невидимый щит, сплетенный из силовых линий, разбегающихся от спецгенератора на борту вертолета.

– Хренасе эффект! – прокричал я Косте. – Никакая это не глушилка! Это генератор!

– Чего генератор?

– Защитного поля… Или щита… Как угодно это называй, но эффект налицо!

– И в чем он налицо?

– А в том, дубина ты стоеросовая, что без вертолета досталось бы нам сейчас на орехи! Эти молнии нас изжарили бы до мумий. И никакие костюмы тут не помогут. Потому что чисто тепловая мощность этих молний – миллионы ватт!

– Короче, я все понял. – Костя как-то весь присобрался. – Вертолету, его пилоту и генератору – спасибочки. А нам пора делать отсюда ноги. Под защиту капитальных железобетонных перекрытий.

– Вы в этом точно уверены? – спросил Филиппов, оказавшийся неожиданно близко.

– Да, – поддержал Тополя Борхес. – За нас, как видите, сразу взялись по-серьезному. Под открытым небом обязательно дожмут. Никакая спецтехника не поможет.

Тем временем бойцы, выполняя дельные приказы лейтенанта Чепракова, уже подтащили к берегу «Зодиаки» и загрузили в них сброшенные с вертолета ящики, а также всю поклажу, которая была у нас с собой.

– Вы не считаете, что плыть на «Зодиаках» сейчас чересчур рискованно? – Филиппов указал на сплошную стену дождя и молний перед многогорбой бетонной тушей Чернобыльской АЭС.

– Это невероятно рискованно, – кивнул Борхес. – Но либо мы сейчас найдем укрытие в промзоне, либо дождемся сюрпризов похлеще молний.

– Например? – настороженно уточнил Филиппов.

– Например, удара динамическим гравиконцентратом.

– Хорошо. Определите порядок следования и выдвигаемся, – сдался Филиппов.

– На головной лодке, естественно, пойду я, – с хорошо артикулированным чувством собственного достоинства заявил Борхес. – На второй – Комбат. На третьей – мне все равно. А на замыкающей должен быть Тополь. Распределение ваших людей мне без разницы. Но если ваш вертолет с гасителем аномалий проведет нас вперед хотя бы метров пятьсот, это сильно увеличит наши шансы на выживание.

Взревев моторами, «Зодиаки» один за другим ринулись к створу технологического канала.

Он был облицован огромными бетонными плитами – страховидными, обросшими по кромке воды зеленой тиной. Кое-где плиты уже полностью выкрошились. Теперь из этих выбоин к воде тянулись многометровые скрюченные пальцы мутировавших растений.

Из-за разбушевавшегося ненастья видимость упала до ста метров. Борхес включил на головном катере мощную фару белого света, сноп которого буквально разрубал туман напополам. К слову, скорость головной катер имел совсем небольшую – дай бог километров двадцать в час.

– А рыбалка здесь, наверное, хорошая, – некстати заметил сержант Степняк, сидевший за рулем моего катера.

– Да, сомы здесь попадаются трехметровые, – согласился я. – Одна сталкерша поймала такого сома, съела кусочек и мутировала в русалку.

– Че, серьезно? – изумился Степняк.

– Абсолютно серьезно, – держался своей версии я. – Ее даже в программе «Очевидное – невероятное» показывали.

В наушниках раздалось несколько одобрительных смешков – всем хотелось разрядить напряженность нашей ситуации скабрезным ржанием.

Идущий впереди «Зодиак» Борхеса вошел в технологический канал, зачем-то прижимаясь почти вплотную к плитам левого его края.

– Борхес, ты прокомментируй! – попросил я. – Там справа какая-то засада, что ли?

– Да нет, про засаду я бы сказал.

– А чего виляешь тогда?

– Стараюсь держаться подальше от энергоблоков. Первого со Вторым, имею в виду. Даже если это «подальше» ровно на пятнадцать метров.

Я бросил тревожный взгляд на «Двойку», чье присутствие ощущалось где-то впереди. Даже смутных очертаний здания за туманом и дождем видно не было. Только пробивалось сквозь мглу недоброе рубиновое сияние.

Кстати, уже потом, когда все кончилось, Тополь рассказывал мне, что когда его моторная лодка проходила мимо «Двойки», Капсюль, задремавший было в корзине, проснулся и устроил такое соло без ансамбля, что даже самые собаколюбивые интересовались, а не утопить ли эту истеричную My-My от греха подальше…

Отважный экипаж вертолета Ми-26 со спецгенератором, выполняя просьбу майора, шел над нами, защищая наши бесценные тушки от миллионовольтных разрядов.

Борхес и тут оказался совершенно прав – без вертолета нас всех перебили бы.

Но и вертолет, увы, не был панацеей.

Не скажу насчет динамического гравиконцентрата (чего не было – того не было!), но какое-то аномальное воздействие со стороны ЧАЭС, конечно, против нас было направлено. Когда мы прошли метров сто от створа канала, успокаивающий рокот турбин нашего винтокрылого ангела-хранителя вдруг изменил тональность и стал дребезжащим шелестом.

Я поднял глаза вверх и увидел, что по хвостовой балке вертолета растекается потусторонне-зеленое, с оранжевой искрой, свечение.

– Борхес! – выкрикнул я в рацию. – Быстро увеличивай скорость до максимума и ищи нам укрытие! Вертолет долго не продержится!

Как оказалось, паниковал я не зря. Свечение превратилось вдруг в непроницаемую пелену, которая делалась все плотнее, материальнее, и наконец… прорвалась во все стороны мощным взрывом!

В воду посыпались горящие обломки, бывшие только что корпусом и начинкой вертолета.

Наши катера не задело лишь благодаря тому, что за время, пока вертолет пожирала таинственная аномалия, мы успели проскочить вперед.

– Спасибо тебе, безымянный пилот, – тихо сказал я. – Благодаря тебе мы прожили лишние девять минут.

Чтобы прожить десятую, нам потребовалась вся наша прыть.

В отличие от многих других мест в Зоне ЧАЭС я знаю не очень хорошо. И не думаю, что кто-то кроме «монолитовцев» может похвастаться обратным. Однако даже моих скромных познаний хватало, чтобы иметь общие представления о промзоне, тянущейся по южному берегу технологического канала.

Я знал, что в лучшие годы Чернобыльской АЭС где-то там находилось весьма продвинутое предприятие по утилизации отработанных ТВЭЛов – тепловыделяющих элементов с ураном-235.

Другой вопрос – что там находится сейчас? Этого я, конечно, знать не мог. Думаю, не знал ответа и Борхес.

Однако выбора у нас не было. Либо мы спрячемся под одним из уцелевших сводов предприятия по утилизации, либо молнии отыщут нас…

В общем, мы бежали со всех ног – я физически чувствовал, как над нашими головами сгущается электричество.

Последний боец – а это был рядовой Ухов – уже заносил ногу над поросшими травой бетонными ступеньками, ведущими в разгромленный цех, когда грянул разряд.

Никто из нас не видел, как голубая молния превратила Ухова в горстку седого праха. Не почувствовал запаха. Не услышал его крика. Но страшно нам было так, будто мы все это видели, чувствовали, слышали.

– Ну хоть мучился совсем недолго, – сказал Борхес. Как по мне, так довольно цинично.

Однако и после этой жертвы Зона не спешила отпускать нас с миром.

Молнии с невероятной быстротой, одна за другой, били в перекрытие цеха. Казалось, будто мы попали под беглый огонь дивизиона гаубиц Д-30.

Обветшавший бетон брызнул шрапнелью, обдавая нас килограммовыми обломками.

Все мысли у меня были как у настоящего солдата на войне. Зарыться в землю, да с головой. А лучше – найти блиндаж в пять накатов и забиться в самый-самый дальний угол.

Так что, наплевав на протестующие вопли счетчиков Гейгера, все мы, как школьники, гурьбой, бросились за Борхесом, который полез по скоб-трапу вниз, в какой-то технологический резервуар.

Не удивлюсь, если в нем некогда выделяли химическими реакциями уран из ТВЭЛов. У коммунистов все было устроено так, чтобы ни капельки драгоценного народного добра не пропадало.

И вот только там, где-то в недрах этой адской машины, насквозь прокопченной жесткими гамма-лучами, быстрыми нейтронами и прочей нереальной дрянью, под свинцовой плитой толщиной в метр, мы почувствовали себя в безопасности.

– Нефиговая берложка для одинокого бюрера, – оценил местечко Тополь. – Будь я бюрер…

– Типун тебе на язык, Костя, – прошипел я.

Глава 12. На «КамАЗе» за артефактами

I rock, rock, rock, I roll, I roll…

«You'll Be Under My Wheels», The Prodigy

– Товарищ майор, – голос лейтенанта Чепракова выдавал крайнюю степень озабоченности, – здесь сто рентген в час! Оставаться больше двадцати минут никак нельзя!

– Знаю, – отрывисто бросил Филиппов, изучая на своем первоклассном армейском ноутбуке карту Чернобыльской АЭС. – А потрудитесь-ка объяснить, – он вдруг резко обернулся к Борхесу, – где мы сейчас находимся? Ведь если верить карте, комплекс нейтрализации ТВЭЛов находится совсем в другом месте!

– Вообще-то я не знаю, – беспечно ответил Борхес. – Дело в том, что здесь, в сердце Зоны, пространство испытывает сильнейшие аномальные деформации. Любая карта здесь врет. А сейчас мы, например, определенно находимся в так называемом пространственном пузыре. На наше счастье – лопнувшем. Потому что будь пузырь целым, мы никак не смогли бы попасть внутрь этого убежища и наверняка были бы изжарены молниями…

Майор терпеливо выслушал нашего товарища.

Хотя по всему было видно, что его нервы на пределе. И впрямь, пора было что-то решать.

Немного поразмыслив, Филиппов повернул экран ноутбука к Борхесу и задал следующий вопрос:

– Видите, где насосная станция номер два? Сможете нас вывести к ней?

– Попробую. Сами понимаете, гарантий тут быть не может. Но для начала нам нужно принять решение относительно посылок, которые нам привезли вертолеты и которые мы впопыхах побросали под мостом.

Я скривился. Что там могло быть, в этих долбаных посылках, ради чего имело смысл производить настолько рискованную вылазку?

Но Борхес, который будто бы прочел мои мысли, пояснил:

– Если ваше начальство подошло к моей просьбе серьезно, там лежит пятьдесят два ценных артефакта, способных защитить каждого бойца в отряде от основных поражающих факторов здешних аномалий.

Тополь насторожил уши.

– А небось ты и «вспышки» запросил? – спросил он.

– Запросил, – степенно кивнул Борхес.

– Так что ж ты сразу не сказал? Они же защищают от электрических разрядов! Будь у каждого из нас по «вспышке», никакие молнии нам были бы не страшны!

– Спешишь с выводами, Костя, – веско сказал я. – Во-первых, не гарантия, что «вспышка» эффективна от разрядов такого вольтажа. А во-вторых, тебе потребуется еще по два «огненных шара» на брата, чтобы компенсировать тепловую мощность разряда.

– Вот-вот, – поддакнул Борхес. – «Шары» я тоже запросил! Но я не имел права рисковать! Вскрывать ящики, разбирать артефакты, развешивать их по поясам всех этих буратин…

Филиппов положил конец нашей академической дискуссии.

– Приказываю прекратить! – рявкнул он, потеряв терпение. – Отвечайте по существу! Каким образом вы намерены доставить сюда артефакты? И главное: сможете ли вы уложиться в двадцать минут?

– Насчет двадцати минут уверенности нет, – отвечал Борхес. – А доставлять будем обычным способом – «рыбками» обвешаем и понесем, как пакетики с эклерами из кондитерской.

– Артефакт «золотая рыбка» существенно снижает вес рюкзака или контейнера, в который она положена, – в который раз пояснил я.

– Да помню я, помню, не склеротик, – проворчал майор. – Но там же эта свистопляска продолжается… Молнии бьют!

Хоть я и сделал рожу кирпичом, а в глубине души тоже, как и Филиппов, не понимал, как быть с молниями. По моему скромному мнению, Борхес просто бредил.

Для пущего эффекта Борхес выдержал длинную паузу. И только доведя нас своей театральщиной уже до белого каления, веско сказал:

– У меня есть свои профессиональные тайны, товарищ майор. Так что расслабьтесь и ждите результата.

С этими словами Борхес увлек нас с Тополем к выходу из резервуара.

– Давно мечтал поездить на этой машине. – Борхес мечтательно упер локоть в проржавленную ступеньку лесенки, ведущей в кабину зловещего «КамАЗа».

– Ты крейзи, да? – осведомился я равнодушно.

– Ничуть.

– Тогда скажи мне, какты собираешься ездить на машине, у которой все внутренности сгнили двадцать лет назад, а в бензобаке нет бензина?

– Вы лучше с Тополем доставайте все свои электрозащитные артефакты, какие есть. И развешивайте на пояса, – посоветовал Борхес, полностью проигнорировав мою реплику.

Сам он первым последовал своей рекомендации.

Вскоре его пояс украсился двумя первоклассными «батарейками» и двумя «бенгальскими огнями».

А вслед за артефактами Борхес извлек из своего рюкзака… черную консервную банку старого спидометра!

По моему хребту пополз хорошо знакомый холодок, не предвещавший ничего светлого. Я ведь уже говорил, что ненавижу все эти градуированные шкалы? Что суеверно боюсь в Зоне любого циферблата? И что спидометр или там тахометр вызывают у меня только одно желание: обойти их метров за двадцать?

Но я заставил себя промолчать: ситуация наша была такая, что не до суеверий.

Борхес вскарабкался по лесенке на водительское место и жестом пригласил нас за собой. С пассажирской стороны дверь плотно приржавела к кабине. Так что Косте пришлось потратить несколько драгоценных минут на то, чтобы выдрать ее буквально с мясом.

Зато кабина вознаградила нас массой антикварных сюрпризов!

Была там, например, коллекция значков на плюшевом вымпеле с золотой лысиной Ленина: «Готов к труду и обороне», «Сигулдский замок», «Ну, погоди!»

Я чуть не заплакал – все это так напоминало детство моей дорогой мамочки, о котором она мне часто рассказывала во время моих отроческих бесконечных простуд и гриппов…

На приборной панели тоже было на что посмотреть. Тут тебе и переводка красотки в голубом бикини, и жизнерадостный медведь с кольцами, символ Олимпиады-80, и какой-то обобщенно безликий прямоходячий динозавр зеленого цвета.

А с зеркала, изъеденного тяжелыми нейтронами, свисал чертик, сплетенный из разноцветных проводков – зеленых, синих, розовых…

– Арт, бля, – одобрительно отозвался Костя.

– Тогда и слова-то такого не знали – «арт»! Тогда говорили «культура быта», – заметил я, утирая сентиментальную слезу. – Либо уже: «предмет декоративно-прикладного искусства».

– В разных слоях населения изъяснялись по-разному. В том, который я знаю подозрительно хорошо, на такие предметы говорили «всякая фуйня».

А чем же был занят наш проводник?

Пока мы с Костей спорили об искусстве, он шаманил со своим страховидным спидометром.

Для начала выдрал из гнезда родной спидометр «КамАЗа». Не церемонясь, выбросил его в окно.

Затем Борхес вытащил на свет божий штук двадцать разнокалиберных проводов из недр кабины и принялся промерять на них напряжение (да-да!) при помощи пары клемм, которая волшебным образом появилась из его ПДА.

Наконец, нащупав искомую пару, он основательно зачистил концы и прикрутил выходы своего спидометра к проводам.

Ничего не произошло.

Уже не в первый раз за эту экспедицию меня посетила мысль о том, что наш Борхес – абсолютно шизанутый сукин сын.

– Ну и чего? – ядовито поинтересовался Тополь, пробуя ногтем на прочность гэдээровскую переводку с гномом, несущим на горбу гигантскую клубничину.

– А вот чего, – ответил Борхес. И придерживая спидометр правой рукой, левой он снял с него мутную крышку из прозрачного пластика, а затем указательным пальцем перевел стрелку с нуля на отметку «5».

К моему величайшему удивлению, «КамАЗ» вздрогнул всей своей проржавленной тушей и издал тяжелый стон, словно был он спящей красавицей, которую наконец-то – не прошло и сорока лет! – поцеловал заблудившийся в лесу немолодой уже принц.

Затем, сначала приглушенно, но с каждой секундой всё громче и громче, заурчал, разогреваясь, двигатель – исполинский, могучий зверь.

Не знаю почему, но я вдруг совершенно явственно понял, что мы сейчас поедем. Вопреки законам физики и здравого смысла.

– У него хоть колеса-то есть? – осторожно осведомился Костя полушепотом.

– С нашей стороны вроде были… Но не исключаю, что это все равно.

– Ну и чушь вы мелете! – вдруг окрысился Борхес. – Как это «все равно»?! Все равно, есть ли колеса?! Конечно, колеса есть! И в сносном состоянии!

С этими словами Борхес снял машину с ручного тормоза и подвинул пальцем стрелку спидометра на отметку «10».

Оглушительно скрежеща, «КамАЗ» тронулся с места.

Вымпел с золотым Ильичом принялся развязно размахивать желтой бахромой.

Туда-сюда, туда-сюда…

К счастью, нам не нужно было ехать в Польшу.

Наши ящички ждали нас совсем неподалеку – в паре сотен метров, под мостом, похожим на увеличенную в двести раз терку для морковки (уж не знаю, какие аномальные воздействия так с мостом обошлись, но он весь был покрыт сетью разнокалиберных сквозных дыр).


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю