Текст книги "Комедия убийств. Книга 1"
Автор книги: Александр Колин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Ты, это, – помявшись, начал один из мужиков. – Ты вроде говорил, у тебя есть еще… Так, может, я слётаю? К Клавке в винный, ну, где портвешок-то брали? – Ханыга не глядя указал рукой на крылечко магазина. – Забыл, что ли, аль заспал? Самую малость отполироваться не хватило, да и тебе б поправиться не помешало. Стрёмный ты какой-то, ей-Богу.
– Выпить охота? – спросил Илья того, которого называл для себя первым.
Тот не стал скрывать очевидного факта:
– Охота.
Зачем спрашивать? Такому мужику охота выпить даже во сне. Выпить и он, Илья, не отказался бы, вот только вопрос – на что? За книжки, поди, и пяти тысяч не дали – как раз цена самой распоследней тети Клавиной бормотухи. Странно, что не помнил ни названий книг, ни то, как продавал их. Да и не все ли равно?
«На курево-то, наверное, и то не осталось», – подумал Илья, увидев, что один из мужиков в ожидании его «высочайшего» решения достал из кармана пачку «Беломора» и закурил. Тоже похлопал себя по груди и бокам – пусто. На всякий случай он решил проверить, не завалялось ли чего-нибудь, и, к немалому удивлению, обнаружил, что располагает колоссальной суммой – десятью тысячами рублей. Лица собутыльников засветились радостными предвкушающими улыбками.
– Сколько стоит пузырь? – спросил Илья.
– Как раз на два, – заерзал второй ханыга.
Илья медленно покачал головой.
– Нет, – строго сказал он. – Мне курево нужно.
Иванов остался недоволен собой. Что еще за лексика? Он, черт возьми, правнук профессора! Это для таких вот голубей «сизорылых» слово «курево» звучит естественно, а для него…
– Так две бы, курево-то есть, – проговорил первый мужик.
– Вот что, – надменно изрек Илья, – ты иди к Клавке, возьми пузы… бутылку^ а мне принеси «Марльборо» из киоска, понял?
Мужик не спорил, он четко уловил перемену в настроении Ильи и потому рисковать не стал. Однако и выполнять в точности приказание, как выяснилось, не собирался: бутылку и сигареты принес, но… «Магну»; а кроме того, приобрел половинку буханки черного хлеба.
– Вот, – сказал гонец, протягивая Илье несколько мятых бумажек и какую-то мелочь, – забери сдачу. «Мальбара» не было, я хлебушка взял пожевать, не заругаешь?
– Нет, – проговорил Илья как можно спокойнее, хотя в душе у него закипело раздражение:
«Я сказал тебе, пидор, «Марльборо», значит – «Марльборо», «Марльборо», сукин сын, «Марльборо», сволочь!»
Мужики открыли бутылку, достали стакан, один дунул в него, улыбнулся и поставил на «стол». Первым пить полагалось Илье.
Он торжественно поднял полный до краев багровой жидкости «аршин», посмотрел на напряженные (сейчас настанет их черед!) физиономии собутыльников и наклонил голову, как бы говоря: «Ну, будем». Ханыги дружно закивали. Илья отвел локоть в сторону, распрямил спину и…
– А-а-ах! – разом выдохнули мужики.
Невероятно, как так могло получиться, но Илья уронил стакан, содержимое которого вылилось на носок его шнурованного армейского башмака.
– Елки-палки, – проговорил он и, виновато улыбнувшись, добавил как ни в чем не бывало: – Придется повторить.
На глазах собутыльников Илья снова наполнил стакан и опять – вот черт! – не удержал «мензурку».
Мужики ахнули так, как футбольные болельщики на стадионе, когда в ворота их команды минуту до конца матча влетает решающий мяч от головы собственного защитника.
Наступила немая сцена из «Ревизора», во время которой Илья, наполняя стакан, поучительным тоном произнес:
– Я вам что сказал, козлы? Я сказал – «Марльборо», скоты.
Отбросив бутылку с оставшимися на донышке несколькими граммами, Иванов приподнял стакан и, проглотив его содержимое, проговорил:
– Ваше драгоценное… Вкусно, брр-р, гадость! Если желаете приобщиться, лижите мои ботинки, пока еще не высохло, ну?
Ханыги до последней секунды надеялись, что происходившее на их глазах есть демонстрация какого-нибудь очень сложного и очень душещипательного иллюзионного трюка, что сейчас представление окончится и фокусник вытащит из-за пазухи, как кролика из цилиндра, целую и невредимую бутылку родной бормотухи. Ничего подобного не произошло, а жестокие слова Ильи убедили мужиков в том, что над лучшими их чувствами посмеялись, нагло наплевав в страдающие души.
Иванов, проработавший несколько месяцев охранником банка, к робкому десятку не принадлежал и гнева ханыг не боялся, полагая, что столь глубоко надломленные жизнью люди не способны на решительные действия, а посему слишком опрометчиво оставил неприкрытым фланг. Когда первый мужик попытался (помешал «стол») броситься на Илью, тот легко свалил нападавшего. Ханыга вцепился в куртку Иванова, в следующую секунду Илья уже стряхнул его, но туг, вырвав из-под себя ящик-стул, в схватку вступил второй противник, нанося Илье сокрушительный удар по голове. И тут битва еще не была проиграна, Иванов устоял и даже, ринувшись в контратаку, сбил с ног второго мужика. Помня об опасности нападения сзади, Илья повернулся, и… зеленое бутылочное донышко пришлось ему прямо в висок. К горлу подкатил липкий тошнотворный комок, ноги сделались ватными, он понял, что падает, но сделать ничего уже не мог.
Первое, что увидел Иванов спустя какое-то время, была огромная рыжая кошачья физиономия. Он тряхнул зачугуневшей головой, облизал пересохшие губы и… закрыл глаза. Открыв их вновь, он понял, что на него, улыбаясь, смотрит рыжеволосый, рыжебородый мужик.
Неизвестный, убедившись, что с пострадавшим все в порядке, протянул ему руку и проговорил:
– Поднимайся, нечего лежать, земля холодная.
VI
В комнате, отведенной под костюмерную – «рабочий кабинет» Ирины Калачевой, – было душно и пыльно, впрочем, как и всюду во Дворце культуры ДОСААФ, где должны были состояться концерты восходящей «звезды» Алены Калининой. «Должны были» – очень верное уточнение. Должны, но вряд ли состоятся, так как аппаратура застряла где-то на дорогах (точнее, на авиалиниях) бескрайней Отчизны.
«Звезда» благим (и не только) матом орет: «Не буду выступать с чужой аппаратурой!» – хотя и местное начальство (вплоть до высочайшего), и крупный представитель коммерческого банка, владеющего (с его точки зрения) самой лучшей аппаратурой на всем Севере, стелятся перед ней почем зря, уговаривают. Но… не уговорят. Есть от чего девушке истерики устраивать: вместе с аппаратурой застрял и виртуоз оператор, благодаря самоотверженному труду которого не так бросается в глаза – точнее, в уши, – как безбожно детонирует несравненная Алена.
Общаясь с начальством, ей так или иначе приходилось держаться в рамках, но Боже, до чего же противно. Слава тебе Господи, вокруг полно дармоедов да бездельников – обслуживающего персонала.
До костюмов «звезда», разумеется, добралась в первую очередь, отплясалась на Наталье, Ириной начальнице (любят в России, чтобы в «цехе», где работают два человека, один непременно звался начальником).
Вообще-то Наташка никакой не начальник, она подруга Иры еще со школьных времен, хотя и виделись они в последнее время редко.
Теперь же вдвоем, не считаясь с субординацией, они проветривали (Аленочка не выносит нафталина), отглаживали (все время все мятое, мятое!), подшивали (Аленочка похудела! Ай-ай-ай! Это испортит ее замечательную фигуру! Вот что значит нервы!) огромную груду безвкусных, кричащих нарядов африканского племени людоедов мумба-ай-анумба, в которых «звезда» предстает перед почитателями своего таланта.
Вместе с тем, сколько бы ни оказалось работы, и она когда-нибудь да кончается. Гулять по причине отвратительной погоды никому не хотелось, осталось одно – разговоры, как водится, под сигаретку, а когда уж и вовсе тоскливо, то и под рюмашку; эстрадно-театрально-цирковая публика – это такой народ… понимать надо.
– Давай еще по одной, – заговорщически подмигнув подруге, произнесла Наташа, не вынимая изо рта сигареты, и налила в металлические походные «наперсточки» по «шестнадцать грамм» ликера. Курить и попивать ликерчик Иринина подруга могла всегда.
– Диабета у нас не будет? – спросила Ира полушутя, полусерьезно, не вполне разделяя пристрастия «начальства» к столь приторно-сладким напиткам, – уж выпить, так водки или лучше сухого, можно пива, но лизать по капельке сусло из патоки… брр!
Наташа засмеялась:
– Не будет. И даже не слипнется ничего.
Они чокнулись (смешно, знаете ли, по двадцать пятому разу за вечер), выпили и закурили.
– Ну что, подружка-нюшка, – спросила Наталья. Она грубовата, голос с хрипотцой, резкий, худая (высоковата для своей комплекции и немного горбится), язвительная, но (кто-кто, а Ира это знает) добрая. – Замуж, значит, больше не хотца?
Ирина резко покачала головой, но, чувствуя насмешливый взгляд, подняла глаза.
– Надоело все, понимаешь? – сказала она с некоторой запальчивостью, как бы оправдываясь. – Надоело.
– Что?
А и правда, что? Ира, которая минуту назад прекрасно знала, что ее не устраивало в Лёне, и могла, если бы такое потребовалось, составить целый список недостатков «мужа», теперь не знала, какой из них поставить в этом перечне номером один.
– Просто надоел, – честно призналась она и, думая, что подруге, как любому нормальному (мы почему-то склонны в некоторых ситуациях считать окружающих нормальными, то есть читай – толстокожими прагматиками) человеху, подобного объяснения окажется недостаточно, добавила, отчего-то с нотками обиды в голосе: – Сказала же ему, что замуж за него не пойду, ребенка рожать не стану, мне одного по гроб жизни достаточно, его бы вырастить.
Наташа молчала, глаза ее казались непроницаемыми. Не понимая отношения подруги к своим словам, Ира продолжала:
– Только не говори, что любая баба на моем месте должна быть счастлива. Да, пьет и курит в меру. К Славке относится… по крайней мере, не хуже, чем родной отец. Все вроде бы так, так! Все! – Она повысила голос. – Я его на восемь лет старше, куда это годится?
– Чего орать-то? – усмехнулась Наташа. – Пугачева Киркорова раза в два старше, и ничего, живут, – она сделала несколько по-кошачьи мягких движений и, пританцовывая, пропела: – Тычинка моя, я твой пестик! Все в па-ряде, все ниш-тяк, в натуре! Банька моя, я твой веник! Кле-ва-та!.. Эй ты, зайка моя, – Наташа подмигнула подруге.
– При чем тут Пугачева! – воскликнула Ирина, оставаясь серьезной. – У них бабок сколько.
– И богатые тоже плачут, – с искренним сочувствием к толстосумам мира сего заявила Наташа, которая никогда в жизни не посмотрела целиком больше одной части любого из подобных сериалов. – Так тебе бабок не хватает? – спросила она, а потом вдруг сказала: – Ты бы удивилась, если бы узнала, что и им тоже.
– Им?! Это им-то не хватает?! Ты с ума…
– Им? Им. Может, не бабок, чего-нибудь другого. Людям всегда чего-то не хватает.
Ира поморщилась:
– Ленчику хватает. Ему всего хватает, меня порой бесит, как это он всегда всем доволен?
– Ну уж и доволен? Нет, голубушка, не доволен. Замуж тебя зовет? Ребенка хочет? А ты? А ты ни в какую.
Ирина кивнула.
– Ну и где же это он доволен? – подвела итог «начальница». – Ему семья нужна, а ты его гонишь, так что и он вовсе даже не всем доволен. Далеко не всем. Так-то. Просто проявляет себя не так бурно. Хотя скажу' тебе, в том числе и по собственному опыту, – тихушники – народ опасный… Давай-ка выпьем.
Женщины сделали по глотку ликера и закурили.
– Ты считаешь, что я блажу? – спросила Ирина.
Наталья кисленько улыбнулась, как бы говоря: «Ну что тебе сказать? Ты ведь говоришь со мной не для того, чтобы получить совет. Тебе хочется убедить себя в том, что ты не можешь поступить иначе. И раз тебе этого хочется, то, вероятно, ты, в конце концов, своего добьешься. Но для начала тебе надо убедить меня, тебе нужен союзник в борьбе с собой».
– Не знаю, – вздохнула Ирина, которая втайне надеялась, что подруга начнет призывать ее поступать благоразумно, чем как раз вызвала бы обратную реакцию. Этого не произошло, и Ирина как бы пошла на попятный: – Он к Славику хорошо относится, ты ведь знаешь, мальчишка у меня не подарок.
«Начальница», конечно же, это знала.
– А он, в смысле Славик, как?
– Не пойму, – пожала плечами Ира. – Ты, ради Бога, не думай, что я в мистику ударилась, только, знаешь, он и раньше с фантазией был, а после книжки этой, ну, помнишь, я тебе рассказывала?.. – Ирина запнулась, с некоторым недоверием поднимая глаза на собеседницу (упаси Бог попасть на Наташкин остренький язычок). Увидев, что та и не думает смеяться, Ирина закончила уже смелее: – Говорит, что он скоро придет.
– Что? – удивилась Наталья и вослед Ирине сделала ударение на местоимении. – Кто он? И при чем тут мистика?
– Он – это тот, про которого он… – Ирина запнулась. – Тьфу ты черт! В общем, Славка видел какой-то зеленый свет и сказал, что… я же говорю тебе, что фантазер у меня мальчишка, там в книге есть викинг Эрик, то есть Эйрик, это вроде одно и то же… Черт! Как все в голове просто, а сказать не получается!
– А ты не торопись, – подбодрила Наталья. – Ну, Эрик или там Эйрик, и что же?
– Славка говорит, что он придет к нам, чтобы сразиться в какой-то там последней битве… Черт! – Ирина подпрыгнула: отвлекшись, она не заметила, как длинный (почти во всю длину сигареты) пепельный столбик обрушился на ее юбку. – Да что ты будешь делать!
– Хватит тебе чертыхаться! – рассердилась Наталья. – Подряд третий раз уже.
– Тебе жалко?
– Мне не жалко, – без какого бы то ни было намека на иронию ответила Наташа, делая упор на отрицательной частице. – Просто примета дурная. Черта кличешь.
«Наташка стала суеверной! – Ира чуть не подпрыгнула на стуле. – Вот что перестройка с гласностью и демократия с хозрасчетом над народом учинили, в кого комсомолку-отличницу семидесятых превратили?!»
Ирина внимательно посмотрела на подругу – не шутит ли? – похоже, что нет, и попробовала схохмить:
– Может, мне лучше матом ругаться?
– Mo… – начала было Наташа, однако не успела: как раз в эту секунду кто-то постучал в дверь. И хотя стук вышел очень негромким, обеих женщин он испугал, да так, что они даже подпрыгнули.
– Да, – несколько раздраженно бросила Наташа. – Входите же.
Дверь приоткрылась ровно на столько, чтобы в образовавшийся проем смогла просунуться голова огненно-рыжего бородача лет сорока (как принято говорить, с хвостиком) с яркими голубыми глазами и чуть приплюснутым носом на широкой, добродушной физиономии.
– Черт! – негромко проговорила Наталья.
Ирина встрепенулась.
Начальница же, никак на немой укор не отреагировав, обратилась к бородачу:
– Ну, что нужно, Арсюша? Вы, сударь, не вовремя, у дам-с междусобойчик…
Лик Арсюши, то есть Арсения Степановича Караймова (есть же на свете люди, которых никто не называет по отчеству, хотя у них порой и дети взрослые имеются), вытянулся, что заставило Наталью сменить гнев на милость:
– Ладно, кофия, поди, жаждешь?
Караимов кивнул и, не заставляя хозяйку костюмерной повторять приглашение дважды, поспешил откликнуться на него.
– Слышали, девоньки, че деитсе? – притворяясь добрым дедулей из деревенской глухомани, начал Караимов, который, несмотря на простецкую физиономию, был ох как не прост: работал номер с удавами да еще показывал фокусы, владел техникой гипноза. Причем режиссер, поставивший номер Караимова, постарался как можно больше театрализовать действие, нарядив для этого исполнителя в бархатный берет, расшитый блестками и стекляшками камзол, короткие (до колен) панталоны с чулками и туфли с огромными пряжками. Не обошлось, разумеется, и без короткого, в цвет берета, плаща. – Не слышали?
Обе женщины приготовились услышать, что же «деитсе», но рассказчик медлил, и Наташа подтолкнула его:
– Ну?
– Сланцев-то знаете что удумал?
Еще одного риторического вопроса Наташа терпеть не желала.
– Не знаем! – огрызнулась она.
Не обращая внимание на ее недоброжелательный тон, Караимов возвестил:
– Он решил привести аппарат на оленьих упряжках.
– Из Хабаровска? – хором спросили подруги. – Он что – того? – Наташа покрутила пальцем у виска и со вздохом заключила: – Клиника. Я всегда нечто подобное подозревала.
Основания для подобного заявления у нее наличествовали: начальница костюмерной была знакома с господином директором Сланцевым довольно близко. У последнего среди прочих достоинств имелись и ярко выраженная неудовлетворенная тяга побить рекорды Дон Жуана.
Руководствовался гений администрирования принципом: не догоню, так хоть согреюсь, вследствие чего протягивал руку к едва ли не каждой мало-мальски привлекательной особе женского пола, исключение составляла лишь сама «звезда», Алена, перед которой доблестный директор готов был языком вылизывать пол. Примеривался он и к новенькой, то есть к Ирине, при этом ему мешала уже «соблазненная» Наталья, женщина свободная, не замужняя, искренне считавшая, что зануда – это такой мужчина, которому проще отдаться, чем объяснить, что тебе этого совсем не хочется.
На сей раз Сланцева так занесло, что он клялся, что разведется, и предлагал Наталье выйти за него замуж. Разговоры об этом еще как-то можно было стерпеть, но экспедицию на оленях в Хабаровск – нет.
– Он планирует ехать на них только До Магадана, – уточнил Караимов.
– Ничего не понимаю, – резко покачала головой Ирина. – Там что, «сникерсы» в ларьках дешевле?
– С памперсами, – добавила подруга.
Арсений усмехнулся:
– Согласно его плану, аппаратуру туда доставят водным путем военные, чтобы денег не платить. Администратор наш, Кира Глазков, в Хабаровске этим как раз и занимается.
– Все равно маразм, – вынесла приговор Наталья и, ощутив потребность в глотке спиртного, предложила: – Ликерчику будешь?
Караимов кивнул:
– Маразм не маразм, а сегодня вечером к нему сюда оленеводы съезжаются, господин директор перед ними речь держать станут.
– Я себе представляю, – закатывая глаза к потолку, проговорила Наташа.
Фокусник опять улыбнулся.
– Все правильно, – в глазах его заиграли лукавые искорки. – Я его дурь себе во благо обратить хочу. – Увидев, что женщин подобное заявление заинтриговало, Караимов продолжил: – Ни в какой Магадан, конечно, оленеводы не поедут, но… – он многозначительно поднял палец, – но так как, мнится мне, что не скоро мы отсюда выберемся, задумал я, девчонки, в гости к шаманке съездить, есть тут одна, Ринэной зовут, сто лет ей, с гаком. Колдунья, говорят, классная – куда там Кашпировскому с Чумаком.
– Нам-то тут какая корысть? – прервала Арсюшу Наталья.
– Так я чего зашел, – сознался, наконец, Караимов, – думал вас сговорить за компанию. Как вы, а? – Поскольку дамы от неожиданности не сразу нашлись что ответить, Арсений ни с того ни сего заявил тоном купца, нахваливавшего товар: – Она по фотографии лечить умеет, всякую порчу снимает, сглаз. Так все говорят.
«К чему это он? – спросила себя Ирина, и сердце ее тревожно забилось. – При чем здесь фотографии и сглаз с порчей?»
Если Ирина лишь подумала так, то подруга (и тоже с подозрением) спросила:
– А нам-то это зачем, мы вроде не порченые?
– Да я чего, я ничего, – стушевался Караимов, однако, обращаясь к одной Ирине, сказал: – Просто она Славика твоего вылечить может…
– Что-о-о? – разом уставившись на фокусника, выговорили дамы. – Откуда ты знаешь про Славика?
Тут уж настал черед Караимова удивляться.
– Вот те на! – сказал он, театрально всплеснув руками. – Сама же говорила во Владике, когда у Татьяны Сысоевой день рождения справляли, что мальчишка твой фантазий всяких набрался, она же, ну Танька, тебе и сказала, что порча это. Лично я не слишком-то в подобные штуки верю, но… все равно ж сидим, делать не черта. Смотаемся туда-обратно, может, и польза какая-никакая выйдет. Неужели не интересно посмотреть на шаманку? Тут и до пенсии не дожил, а уже о вечном задумываешься, а она, шутка сказать, еще при царе Александре родилась. Когда еще здесь окажетесь? Я почти двадцать лет актерствую, и то всего третий сюда попал, теперь дорого. Если бы не спонсоры, по нынешним-то временам никто из Москвы не поехал бы.
Последние слова проскочили мимо, не оставив и следа в сознании Ирины, а вот что касается объяснения Караимова, то тут дело обстояло совершенно иначе, оно ее отчего-то не устраивало. Да, все верно, разговор в номере у Татьяны (девчонки из кордебалета, помешанной на мистике) имел место, да вот только Арсюши там не было, во всяком случае, при разговоре о детях мужчины не присутствовали. Хотя… номерок крошечный, говорили не таясь (мужики все равно во всякие там порчи и сглазы не верят), наверное, Караимов слышал невзначай бабьи разговоры. Да только… не было его там, не было, и все тут.
Так или иначе, но, выпив кофе и ликера, иллюзионист ушел, получив от женщин обещание за компанию с ним нанести визит загадочной Ринэне. Наталья смотрела на эту затею скептически, но, полагая, что план Арсюши обречен на провал, ехать согласилась и искренне удивилась своей ошибке, когда спустя два часа Караимов вернулся и на сей раз почти без стука, сияя, вошел в костюмерную.
– Договорился, – выпалил он, что называется, с порога. – За литру убедил одного, завтра с рассветом отбываем. Не передумали? – спросил он, не находя восторга в глазах женщин, и, желая, видимо, отрезать им последние пути к отступлению, заверил: – Расходы беру на себя. Ну так как?
Те, неопределенно пожав плечами, кивнули.
– Ну и славненько, разбужу вас. Я в любое время так, без будильника встаю, привычка.
Иллюзионист в точности сдержал слово, и Наталье с Ириной, хочешь не хочешь, пришлось, поднявшись ни свет ни заря, собираться в путь не близкий.
Садясь в нарты, Ирина подумала отчего-то, что отправляется навстречу судьбе. Столь непривычно высокопарный стиль собственного мышления немного удивил и вместе с тем развеселил ее.
«Почему бы и нет? – спросила она себя. – Почему бы нет?»
