Текст книги "Обретение (СИ)"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Димка дулся, дулся, но всё же мотал на ус. А куда деваться? Особенно когда на тебя смотрят друзья.

В пылу игры повеселела и Женя. Козырёк её бейсболки больше не закрывал большую часть лица, как во дворе, у дома, – он сначала сдвинулся на лоб, а потом и вовсе развернулся в обратную сторону.

Димка был несказанно рад. Однако внутри по–прежнему сидела тревога: что же всё таки происходит с девочкой? Димка крепился, как мог, но когда Женя умчалась в даль со змеем, под чутким присмотром забывшего про книжку Читы, он всё же спросил Славку:

– Что с Женей?

Славка мгновенно посерьёзнел. Отвернулся, словно собираясь уйти. Потом вроде как передумал – сел в траву.

Димка напряжённо ждал.

– Тут не так всё просто, – медленно сказал Славка, засовывая в рот былку «лисьего хвоста».

Димка присел рядом. Посмотрел на Женю. Та носилась по пустырю с леером в руках, причудливо подпрыгивая на кочках. Чита уже запыхался, от греха подальше, спрятал в карман очки.

– Даже не знаю, стоит ли рассказывать…

Димка ничего не сказал.

– Пойми, это не то, о чём принято говорить в открытую. Это – тайна. Жуткая тайна, с которой Жене отведено жить. Хотя и проще всё рассказать. Но она почему–то молчит, – Славка снова умолк.

Издалека донёсся озорной Женин смех.

Славка отбросил былку. Резко повернулся к Димке и посмотрел тому в глаза.

Димка ещё не ощущал на себе столь пристального взгляда. Даже мурашки по спине побежали, и сердце в груди затрепыхалось.

– Никому, слышишь? Никому и никогда не говори этого. К Жене пристаёт собственный отец, – Славка выдохнул, словно избавился от тяжкого груза.

– Как это, пристаёт? – не понял Димка.

Славка сплюнул.

– Молча.

Димка в шоке смотрел прямо перед собой. В голове скакали странные мысли. Мысли, каких раньше никогда не возникало.

– А мама как же? – спросил Димка, силясь угомонить разошедшееся сердце.

– А маме всё равно. Она и дома–то редко бывает. Всё по панели шляется.

– А ты откуда знаешь?

– Разговор родителей подслушал как–то раз.

– А Женя знает?

Славка неопределённо повёл плечом.

– Ты только про отца Жене ничего не говори. В смысле, что я рассказал. Делай вид, что ничего не знаешь. Она потом сама расскажет. Обещала. Хотя если сам опять не спросишь, то, думаю, вряд ли…

– Но ведь надо взрослым рассказать! – воскликнул Димка, ощущая в груди пустоту. – Зачем молчать?..

Славка пихнул в бок: мол, чего разорался!

Димка притих. Осторожно глянул на резвящуюся Женю – не услышала, по–прежнему гоняется за змеем.

– Надо. Только сделается ли лучше…

– Это ещё почему?

– Мне кажется, Женя страшится именно этого. Перемен. Тут отец, пускай гад и урод, но, по крайней мере, родной. А в детдоме вообще неизвестно, как будет, – Славка перевёл дух. – Телевизор что ли не смотришь? Там порою такую жуть про эти детские дома собирать начинают… Похлеще голливудских ужастиков выходит! Вот и думай, как лучше поступить.

Димка в конец поник. Действительно дилемма… Палка о двух концах. Выбирай, какой тебе по душе…

– А почему непременно детский дом?

– А разве есть другие варианты? Родственников нет – умерли все. Под опеку никто не возьмёт – времена не те. Так поплачут у всех на виду, поболабонят, как всё ужасно, посетуют, куда же смотрят наши учителя и милиция… а когда всё поутихнет, молчком в детский дом сдадут. Государство ведь о каждом ребёнке заботится. Только забота эта… какая–то извращённая получается…

Славка напряжённо вздохнул.

– Так как же быть? – спросил Димка. – Ведь нельзя всё как есть оставлять…

– А что тут можно поделать?.. – Славка посмотрел на резвящуюся Женю. – Накостылять ему нужно, чтобы впредь руки распускать неповадно было. И как только таких людей земля носит…

Подбежал запыхавшийся Чита. Без слов рухнул в траву, рядом с друзьями. Тут же перевернулся на спину. Выдохнул.

– Всё, больше не могу. Лучше пристрелите!

Рядом замерла раскрасневшаяся от бега Женя. В её руках пел леер. Над головой метался неугомонный змей.

Димка изобразил на лице улыбку.

– А ещё выше может взлететь?

– Хм… – Славка загадочно улыбнулся. – Конечно, может. Нужно только леер нарастить.

– А у тебя есть? – в один голос спросили Женя и Димка.

– Ага, в рюкзаке. Чита, подай.

Чита кое–как собрал гудящие конечности. Перевернулся на живот и протянул руку к Славкиному рюкзаку.

– Ох!.. У тебя там кирпичи что ли? – выдохнул он, заглядывая в недра рюкзака. – А это что?

Димка вытянул шею.

Чита вынул из рюкзака две буханки чёрного хлеба и двухлитровую бутылку, до краёв наполненную водой.

– Да так… – Славка выхватил рюкзак из любопытных пальцев Читы. – Думал к Михаилу зайти на обратном пути. Он давно уже говорил, что у него припасы заканчиваются.

– А сам чего в магазин не сходит? – спросил Чита.

– Это тот самый Михаил, о котором ты в школе рассказывал? – поинтересовалась Женя.

– Ага. Занят, говорит. Просил, по возможности, принести. Я ещё вчера хотел, но… школьный инцидент всё переиначил.

Чита понимающе кивнул.

– А что за Михаил такой? – спросил Димка, ощущая в груди неприятный холодок.

– Да так, отшельник. В роще на окраине города в землянке живёт, – Славка достал катушку с леской и застегнул молнию. – Всё молится постоянно. Кроме воды и хлеба больше ничего не ест и не пьёт.

– Монах что ли? – спросил Димка.

– Вроде того, – кивнул Славка, ставя перед собой рюкзак. – Только он дал обет одиночества. Старается ни с кем не общаться.

– А ты как же? – спросила Женя, силясь приструнить рвущегося из рук змея. – Да тише ты, неугомонный! Как Огонёк, честное слово!

Славка усмехнулся.

– Говорит, что с детьми можно.

– В смысле? – не понял Димка.

– Общаться. Михаил говорит, что дети – это свет. Они приходят, чтобы освещать миры… или создавать. Они – как высший Творец. Точнее часть его. А раз приходят дети, значит так угодно и самому Творцу. Прости, но я как–то не очень понимаю его речи.

– А может быть он того? – Димка повертел указательным пальцем у виска. – Спятил.

Славка отрицательно качнул головой.

– Не думаю. Вроде адекватный. Просто один давно.

– И как давно? – пристал Димка.

– Год.

– Разве это много? – сказала Женя.

– Не знаю. Наверное… – Славка почесал заросший затылок.

– А раньше он где жил? – поинтересовался Димка.

– В монастыре.

– А в отступники почему подался? – влез Чита.

Славка обвёл друзей испепеляющим взглядом.

– Я что на допросе?

– С чего ты взял? – не понял Чита.

– Похоже уж очень!

– Ну ты чего, Славка… – улыбнулась Женя. – Нам же просто любопытно.

– Любопытно им… – Славка просто так опрокинул рюкзак, наподдал ногой, словно тот был всему виной. – Я, что ли, много знаю?

– Ну, побольше нашего, – улыбнулся Чита.

Славка вздохнул.

– Согрешил, говорит, вот и подался в аскеты.

– Согрешил??? – в один голос спросили Женя, Димка и Чита.

– Да, – Славка выждал паузу. – Только непонятно, что именно он сделал.

– Как это? – вновь синхронно спросили друзья.

Славка пожал плечами.

– Со слов Михаила: он задул звезду.

– Настоящую? – спросила Женя. – Но как?

– По крайней мере, как мне кажется, Михаил думает, что именно настоящую. Но вот, как это возможно… Признаться, я понятия не имею.

– А что он там говорил про детей? – спросил Чита.

– Что те, якобы, свет, – равнодушно ответил Славка.

Чита задумался.

– Ты ведь не думаешь?.. – Димка посмотрел на Читу.

– С ума что ли сошли? – Славка резко поднялся на ноги. – Не убивал он никого! Тем более, детей!

Чита спокойно взглянул на друга.

– Но ведь всё сходится.

– Может быть просто несчастный случай?.. – предположила испуганная Женя. – Ведь так иногда бывает. Дети гибнут по взрослой невнимательности…

– Только не в случае с Михаилом! – упёрся Славка.

– Надо в лицо спросить, – сказал Чита. – По первоначальной реакции человека можно о многом судить.

– Тебе нужно, ты и спрашивай, – Славка подцепил рукой рюкзак и зашагал прочь.

Ребята, молча, переглянулись.

За хлипкой рощицей высился берег озера. Самой кромки воды видно не было, лишь лазурь неба и длинный шпиль с крестом на фоне кучевых облаков. Налетел проныра–ветерок, пропахший свежестью. Зашептались над головой кроны берёз. Женя ухватилась за бейсболку.

– Что это? – спросил Димка, указывая на шпиль.

Чита оторвался от чтения.

– А, так… – Он махнул рукой. – Местная достопримечательность, – и снова уткнулся в книгу.

Димка глянул на Славку. Тот сразу же отвернулся – по всему, до сих пор дуется.

– На том берегу озера расположен монастырь, – Женя поудобнее перехватила змея – вне неба тот оказался тихим и миролюбивым, со смешным хвостом. – Заброшен.

– Монастырь? – Димка округлил глаза. – Нет, не может быть!..

– А что не так? – тут же спросил Чита.

Славка повернул голову.

– Ты что–то знаешь?

Димка часто–часто замотал головой. Потом нерешительно шагнул навстречу бризу. Покачнулся, но всё же устоял на ногах.

– Нет, так не бывает. Почему именно здесь?.. Почему?

Ребята настороженно переглянулись.

– Димка, что с тобой? – спросила испуганная Женя.

Димка продолжал разговаривать сам с собой, медленно продвигаясь по направлению к берегу.

Славка решительно двинулся следом. Женя с Читой – за ним.

Димка не верил своим глазам. Горизонт медленно открывал ужасную истину. Истину, что затмевала рассудок.

На противоположном берегу в землю врос монастырь. Или вырос из этой самой земли, что породила его на свет. Точнее приютила на себе, потому что подобное не может породить ничто в этом мире. Только больная фантазия живущих за гранью. За рамками рациональности. По ту сторону, вне действительности. Отец оказался прав. Потому Они и сделали с ним это. Потому убили брата.

Димка чувствовал, как в груди трепыхается испуганное сердце. Чувствовал спиной мурашки. Ощущал, как дыбятся на голове волосы. Сознание было в панике, а душа металась из стороны в сторону, не в силах снести открывающегося глазам ужаса.

А ужас рос. Становился всё выше и выше. Заполнял собой равнодушную действительность.

Массивная колокольня с колоннами, на которых навечно застыли каменные монахи с длинными дудками, устремившие томные взоры в разные части света. Многогранная башня, усеянная незримой геральдикой. Сводчатые окна, внутри которых навечно повисли колокола различных форм. Блестящий на солнце шпиль, увенчанный одиноким крестом. Двухэтажная средняя часть, на крышу которой взгромоздилось что–то на вроде голубятни или сарая. Трубы от печей. Восьмиугольная основная часть, с всё теми же колоннами и изваяниями – символ Вифлеемской звезды. Звезды, что указывает путь.

Димка споткнулся.

Звезды.

«Что же всё это значит? Куда ведёт этот путь? Что за звезда его указывает? Да и звезда ли?..»

Словно прочтя Димкины мысли, солнце разом отразилось в огромном куполе и пяти посеребренных крестах.

Димка вскинул руку, защищая глаза от яркого света. Но он не успел. Вспыхнуло! Да так, что во все стороны разбежались озорные зайчики.

– Димка, да что с тобой такое? – Женя присела рядом. Отложила в сторону змея. Обняла за плечи.

Димка никак не отреагировал. Он смотрел затуманенным взором на то, что лишило его половины души. На то, что забрало самое дорогое, оставив в груди уродливую дыру. Дыру, сквозь которую можно следить. За ним. За осколком звезды.

– Откуда оно здесь? – спросил Димка хрипящим голосом, по–прежнему смотря на монастырь.

– Сколько себя помню, всегда тут стоял, – растянуто ответил Чита, пряча книгу за пазуху. – Монастырь Преображения – таково официальное название. Кажется псевдоготика, с элементами барокко и классицизма… Насколько я помню.

Димка мотнул головой, словно не расслышал ответа.

– Откуда?

– Почему ты сказал «оно»? – спросил Славка.

Димка вздрогнул. Всё же оторвал взор от монастыря и уставился на Славку.

– Почему? – тихо повторил тот.

– Потому что оно – чужое.

Женя отползла прочь. Со страхом посмотрела Славке в глаза. Последний даже не шелохнулся.

– Что ты знаешь об этом монастыре?

– Об этом? – Димка повернул голову и невольно вздрогнул. – Ничего.

– Тогда почему такая реакция? – спросил заинтересованный Чита. – У тебя сейчас такое лицо, словно ты самого дьявола повстречал.

– Может и повстречал, – прошептал Димка, дивясь тому, откуда у него ещё берутся силы сохранять самообладание. – Но только не здесь.

– Рассказывай, – приказал Славка.

– Что?

– Всё рассказывай, – добавил Чита. – У этого места дурная слава… не смотря на то, что есть монастырь.

Димка окончательно поник.

– Что происходит?

– Люди пропадают. Пропадали на окраине, – сказала Женя. – В основном, дети. Потому и закрыли монастырь. Думали, всё дело в послушниках…

Димка качнул головой.

– Нет. Всё дело в месте и в том, что на нём стоит.

– Почём тебе знать? – в лоб спросил Славка.

Димка глубоко вздохнул и заговорил:

– Мой отец. Он по профессии археолог. Был археологом.

– Почему был? – тут же перебила Женя.

Димка сглотнул подкативший к горлу ком.

– Не перебивай его, – сухо сказал Славка.

Женя испуганно кивнула.

– Так вот, отец занимался исследованием древних церквей, храмов и монастырей. Особенно тех, что были расположены вблизи круглых озёр. Я не знаю, почему именно так. Отец никогда не говорил. Но постройки без круглых озёр его не привлекали. В том поселке, где мы жили, как раз находился такой монастырь. Тоже заброшенный. При грозе молнии неизменно били в его шпиль. Местные правоверные думали, что это знак божий, что, якобы, Творец, таким образом, защищает их от стихии. Но они ошибались. Монастырь поглощал энергию для собственных нужд. Возможно, что в нём даже кто–то жил. Точнее прятался от света. Отец всё чаще пропадал в катакомбах под монастырём. Возвращаясь домой, он ничего не говорил, лишь только запирался в своём кабинете и что–то писал. Однажды мой брат, Юрка, по неосторожности залез в папин ноутбук. Хотя это так он просто оправдывался передо мной, когда я его застукал. Юрка был любопытным, нечета мне. Он не боялся опасности, а ночь его только привлекала. Особенно звёздная. Он мог часами сидеть на крыше дома и смотреть на созвездия. Он знал их все наизусть. Даже придумал некоторым звездам человеческие имена. Знаю, что это звучит глупо… Но… брат относился к своему увлечению на полном серьёзе и верил, что рано или поздно, звёзды ответят ему. Он даже переделал дедушкин радиоприёмник так, что было можно слушать шумы далёкого космоса. В основном, это было шипение. Но в некоторые моменты сквозь этот «белый шум» и впрямь пробивался голос – сам слышал! Было непонятно, что именно говорит далёкий диктор, но Юрка верил, что это обращение адресовано именно ему. Однако после того, как брат прочёл папины записи, интерес к звёздам у него полностью отпал. Он больше уже не лазил на крышу, не слушал радио космоса, а на все мои расспросы неизменно отвечал, что это бессмысленно. Я не мог поверить услышанному. Такое было невозможно! Кто угодно мог отказаться от собственных интересов, но только не Юрка. Им словно что–то двигало. Некая могущественная сила. А может, просто обретённая истина. Я много раз подходил к дверям папиного кабинета и мялся в нерешительности. Я хотел узнать то, что уже знает брат. Хотел, но так и не смог осуществить задуманного. А знаете почему? – Димка обвёл притихших друзей взглядом, полным отчаяния. – Я испугался. А Юрка – нет. Потому в ту ночь за отцом увязался именно он.

Димка умолк. Шмыгнул носом. Вскинул трясущиеся руки к глазам.

– На, вот, – Чита протянул платок. – Не надо руками.

Димка отмахнулся.

– Ребята, может, хватит уже, а? – Женю трясло, не смотря на то, что температура воздуха на берегу озера была под тридцать.

– Они не вернулись? – спросил Славка.

Димка набрал в лёгкие побольше воздуха. Чтобы заполнить возникшую в груди пустоту. Однако та так никуда и не делась, лишь только спустилась ниже, в район солнечного сплетения. Сделалось совсем невмоготу. Но нужно было во что бы то ни стало закончить рассказ. Просто необходимо.

– Это был ужас. Ужас, который не передать словами. Ночью случилась гроза. Страшная гроза. Сверкали молнии. Раскаты грома заглушали человеческую речь. Бешеный ветер вырывал деревья с корнями, срывал с домов крыши, переворачивал автомобили. Это было что–то сродни апокалипсису. А может и хуже. Ведь после Судного дня утра, как такового, нет. Оно не настаёт, потому что встречать его попросту некому. Но в тот раз утро всё же пришло. А с ним и обретение истины. Как только рассвело, а стихия успокоилась, мы с мамой побежали на берег озера… Там ничего не было. Монастырь просто исчез.

– Но ведь так не бывает, – сказал Чита, потирая подбородок. – Это бред.

– Помолчи, а? – посоветовал Славка.

– Но ведь и впрямь, – подала голос трясущаяся Женя. – Димка, как нам это понимать? В каком смысле, не было? Его разрушила буря?

Димка отрицательно качнул головой.

– Нет. Его просто не стало. Ни обломков, ни развалин – ничего. Единственное, что мы с мамой увидели на берегу – это сидящего в буераке отца и Юрку, который лежал у него на коленях. Голова отца была абсолютно седой. В глазах застыла муть. Он не реагировал на слова. Лишь только смотрел мраком на Юрку. На грудь брата, из которой торчал его же собственный перочинный нож.

Женя ухватилась руками за голову.

– Нет!..

– Это ведь не он сделал, – сказал Славка. – Не твой отец.

– Нет. Даже в бреду он и помыслить бы не мог о том, чтобы нанести кому–нибудь из нас вред. Ни в одном ночном кошмаре. Нигде, ни в чём и никогда! Он любил своих сыновей, и те знали это. Но… Взрослые посчитали иначе. Свихнувшийся отец, что заколол во время бури собственного сына. Хм… Так значительно проще. И не нужно ни о чём думать.

Димка выдохнул, в надежде, что пустота вернётся на место. Но та осталась под ямочкой: ей там понравилось.

– Ужас, – заключил Чита, разминая пальцы. – А как же записи твоего отца? Разве нельзя было их просмотреть. Там наверняка были доказательства… обратного.

– В этот же день сотрудники милиции вынесли из папиного кабинета буквально всё. Мама никак повлиять не могла. Да ей было и не до этого… – Димка устало вздохнул. – Ей хватил того, что уже случилось.

– Ну а монастырь как же? – спросил Славка. – Ведь это чистой воды мистика!

– Мистика, – кивнул Димка. – Сколько потом ни ныряли, в надежде его отыскать, всё без толку. Даже дна не достали. Не озеро, а самая настоящая бездна, в которой исчезла рыба. Потом и вовсе купаться перестали.

– Почему? – спросила Женя.

– А ты представь, какого это, знать, что под тобой ничего нет, – Димка вытер тыльной стороной руки остатки слёз. Странно, но пустота внезапно куда–то исчезла. Словно с груди свалился тяжкий груз. Выходит, нужно было просто выговориться. Открыться. Излить душу.

Славка хмуро посмотрел на монастырь.

– Думаешь, что и в нём тоже что–то есть?

Димка пожал плечами.

– Ну, вы ведь верно озвучили симптомы – в нашем посёлке тоже пропадали дети. Да и внешний вид практически ни чем не отличается от того, другого.

– Я теперь уснуть не смогу, – прошептала Женя. – После всего этого.

– Но тогда, что это может быть? – спросил Чита.

Женя зажала ладонями уши. Зажмурилась, чтобы чего доброго, не прочесть возможный ответ по губам.

Димка посмотрел на блестящие кресты.

– Что бы это ни было, но это даже близко не стоит с домом господним. Это что–то из темноты. И оно пришло не просто так.

Хрустнула ветка.

Ребята резко обернулись. Женя прямо так, с зажатыми ушами, ориентируясь лишь по реакции друзей.

На опушке рощицы, меж двух невысоких берёзок, замер человек в тунике с капюшоном за спиной. Он медленно пятился, указывая правой рукой на Димку. Его трясущиеся губы что–то шептали…

– Михаил! – Славка помахал рукой. – Здравствуй! А мы как раз к тебе шли…

– Тише! – приказал Чита.

Славка тут же проглотил язык.

Стих и ветер. Умолкли птицы.

Димка прислушался к лепету Михаила. С уст того слетал бред:

– Господи, я вовсе не убийца, коим считал себя доныне. Я Ирод, бездна, Мрак… Я не достоин креста, я достоин ада! Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё; да придёт царствие Твоё…

– Чё он такое несёт? – спросил Славка.

– Это «Отче наш»… – сипло ответил Чита, заглядывая в глаза Димке.

Димка понял: то, что он уже испытал и рядом не стоит с тем ужасом, с которым ещё предстоит столкнуться впереди.

– Подумать только… Как две капли воды, – Михаил разглядывал насупившегося Димку, как диковинную зверушку. – Я и помыслить не мог, с чем именно столкнулся под землёй. Если бы я только знал…

– Знал, что? – спросил Славка. – Михаил, объясни толком, что происходит?

– Да, да, конечно. Только истина эта страшна. Боюсь, не каждому из вас окажется под силу принять её.

– Мы постараемся, – кивнул Чита из–за книжки.

– Что ж… Воля ваша, – Михаил глянул на яркое солнце, лучи которого пробивались сквозь пышные кроны вековых тополей.

Ребята сбились в тесную кучку на лесной поляне, рядом с убогой землянкой – обиталищем Михаила. Высокая трава доходила до колен – в ней было приятно сидеть. Голени чуть заметно покалывало, но никто не обращал на эту мелочь внимания. Михаил восседал на старом пне, словно умудрённый жизнью сказитель, вернувшийся из долго странствия. Все слушали затаив дыхание, не желая упускать из внимания ни одного озвученного эпизода. Лишь только Димка пребывал в некоем состоянии забвения. Ему казалось, что его жизненный путь самым непостижимым образом уже пересекался с тропой сказителя. Давным–давно, на заре эпох, просто он – Димка – утратил истину, забыл, как всё обстоит на самом деле, что от чего зависит, в первую очередь, и что находится на ведущих позициях. Час истины пробил и, словно выстраивая соответствующий обстановке антураж, поляна оказалась во власти стремительного вихря. Закружил тополиный пух, пригнулись к земле стебли травы, закачались кроны деревьев, сорвались с сучьев молчаливые птахи.

Димка вздрогнул.

Это была вовсе не стихия, это заговорил Михаил.

«Кто же ты такой? – мимолётно подумал Димка, прислушиваясь к словам монаха. – И что именно тебе известно о Юрке?»

– Давно это случилось. Много тысячелетий назад. А причиной всему стала вездесущая человеческая алчность. Всевышний и не подозревал, что именно он создал. А он создал систему. Систему, что просто не может идти проторенной отцом–основателем тропой. Системе нужна прямая, извилистый путь её пугает. А потому обретение истины отошло на второй план, на поверхность же выползло желание лёгкой наживы. Оно походило на червя или змея, но на тот момент человек был уже слеп – ему было невдомёк, что прячется под личиной мерзкой твари, заполнившей собой рассудок. А под этой личиной таился Мрак. На земле его устраивало всё: ложь, предательство, похоть, разврат, насилие. Он был равнодушен к светлым чувствам, эмоции – и вовсе презирал, как что–то низкое, замедляющее бег по кругу. Потому что прямой не было и в помине. Но, повторюсь, человек был уже слеп. Однако чтобы не путать вас заумными речами, пойду по порядку, – Михаил утёр губы рукой. – Рим не долго поклонялся лику Творца просто так, храня лишь веру. Совсем скоро он понял, что религия – это длинная нить, из которой можно сделать удавку и накинуть последнюю на горло остального мира. На религии можно нажиться и, при этом, не нужно никому платить за оказанные услуги, прикрываясь лишь верой. Так началась Священная война. Мусульмане называют её кратко – джихад. Война с неверными. Началась эпоха Крестовых походов. Саксы, уэльсцы, бугрундцы, испанцы – шли прививать диким племенам востока любовь к христианской вере, любовь к кресту. Церковь благословляла их на ратное дело, потому что и церковь ослепла. Она не видела главного, а возможно и видела, но предпочитала закрывать на это глаза. Так истина стала мифом, вымыслом, чем–то иррациональным, что можно продать или купить на базаре любого запылённого города древности. А истина заключалась в том, что церковь нарушила одну из важнейших заповедей, дарованных человечеству в лице Моисея на горе Синай, – не убий. Очередная печать, сдерживавшая Мрак, пала.

– Блин, но ведь так и есть! – не выдержал Чита. – Папа и впрямь благословлял рыцарей, отправлявшихся в Крестовый поход, – я знаю, я читал!

– Умолкни, а, грамотей, – прошипел Славка.

Чита отвёл глаза.

– Хорошо, что вы спорите, – улыбнулся Михаил. – Значит, внемлите мне и что–то для себя познаёте. Так наступает истина – через противостояние. Два сознания сталкиваются между собой, и именно так на свет появляется что–нибудь материальное: действо на благо, шедевры искусства или обычная мотыга, чтобы взращивать хлеб.

Михаил умолк.

– Так что было дальше? – спросила Женя, поджимая под себя ноги.

Димка проследил это движение.

Девочка с головы до ног покрылась мурашками.

– Ты, Чита, не прав в одном – это были вовсе не рыцари. Это были наёмники, головорезы, убийцы. Они давным–давно продали душу дьяволу за обретение сладострастия. На каждом из них был поставлен крест. После смерти их души оказались бы навечно заточёнными в ад.

– Так значит ад и впрямь существует? – безразлично спросил Димка.

Михаил вздохнул.

– Да, правда. Но только он совершенно не такой, каким представляет его себе человек. Это вовсе не гиена огненная. Это то самое кольцо, из которого невозможно бежать. Видите ли, смертны лишь тела – физическое воплощение души в реальности. Сама же душа – бессмертна. Единственное, что с ней можно сделать плохого – это задуть. Высосать энергию, направив её на деяния зла. Но и после этого путь души не завершится. Изменятся лишь условия бытия.

– Но откуда же пошла гиена огненная? – спросил Чита, косясь на Славку. – Не наобум же придумали…

– Не наобум, – кивнул Михаил. – Но здесь всё просто. С исконных времён человек питается мясом животных. Перед употреблением он предпочитает это мясо прожарить. Он видит это: животную плоть, что вращается над пламенем костра. Попутно делает и соответствующие выводы. Что после смерти – ели грешен, – то же самое может случиться и с ним самим. Вертел, пламя, боль… и то, что стоит у костровища, подкидывая поленья в огонь.

– Но ведь в Библии всё это есть… – проронила испуганная Женя.

– Потому что на то воля Его. Только представь себе такого человека, коему не страшна смерть в грехе. Потому что он знает истинный ад. Ад, в котором нет мук. Такой человек станет опасен для всего общества. Его будет невозможно контролировать. А без контроля – никак. Страх подчиняет волю. Страх же ада, превращает человека в марионетку.

– Тогда как же быть с убийцами? – спросил Славка. – Они ведь знают про общепринятый ад и ничуть того не страшатся!

Михаил смиренно кивнул, принимая истину пятиклассника.

– Есть и такие. Но думаю, когда я закончу свою речь, тебе всё станет ясно. Так вот, в тот самый момент, когда церковь благословила войну – священный джихад против неверных, – мир погряз в крови. Посланники Рима уничтожали целые города, сжигали деревни и села, вырезали становища темнокожих бедави. Они не щадили ни стара, ни млада, насиловали невинных девушек и матерей, добивали раненных. Над землёй нависла вечная ночь. Она и впрямь не прекращалась с наступлением дня, потому что дым от сожжённых поселений стелился вдоль песков пустыни на многие мили – это напоминало атомный халакост. Из его удушливых объятий было невозможно выбраться. А ещё было невозможно вздохнуть полной грудью. Вздохнуть для того, чтобы сделать передышку, остановиться, оглядеться по сторонам, определить истинное зло. Но зло уже жило в сердцах крестоносцев – они шли, жгли, насиловали и дальше… Единственным светлым пятном на фоне этой, расползающейся по земле проказы, оставался орден Тамплиеров, точнее его Восточное крыло, – Западное подмял под себя Рим, посадив на трон продажного франка, – но оно был малочисленно и разрозненно, а потому не опасно. Не хватало духовного лидера, не хватало веры. Тогда Всевышний устал. Ему было больно смотреть на деяния своих ополоумевших от жажды насилия сыновей. Ему надоело смотреть на похоть, на лжепророков, на мучения матерей и их чад. А так же на ужас, поджидающий ещё не рождённых детей. Он возненавидел сотворённый собственными же руками мир! И, понимая, что ситуацию уже не исправить – так как наставлять на путь истинный элементарно некого, – Он наслал на катящееся в тартар человечество страшный недуг, неизлечимый недуг, монстра из собственного террариума тварей – чуму. Наслал и отвернулся, не желая смотреть на то, как извиваются в муках плоды творений его, внутри которых завёлся прожорливый червь!

– Это пострашнее голливудских ужастиков будет, – трепетно сказал Чита.

Михаил кивнул.

– Это оказалось страшнее войны, потому что так походило на ад. Мир оказался на краю пропасти. На одной чаше весов алела война, на другой – чернела проказа. И там и там, царил мор. Кричали голодные вороны. Замирали сердца. Слабых пожирала чума, крепких забирала война. Оставались матери и их дети. Архангелы хранили их, но за всеми разве углядишь… Весы раскачивались из стороны в сторону, а самым страшным было то, что чаш – всего две. А значит, путей тоже два… И оба они – ведут в бездну.

– Но как же человечеству удалось выжить? – спросил Славка.

Михаил сокрушенно вздохнул.

– А кто сказал, что человечество выжило?

Ребята невольно переглянулись.

– Но как же… – развёл руками Чита. – Мы ведь живём. Светит солнце, дует ветер, растут дети. Что это, если не жизнь?

Михаил долго молчал. Потом сказал сиплым голосом:

– Вот она, истина. Монстр только вначале пожирал плоть, попутно разыскивая младенца. Человеческого детёныша – часть Творца, – кровь которого позволила бы ему вернуться обратно в пантеон. Но такого ребёнка на тот момент не оказалось. И монстр затаился на века. Слепое человечество возликовало – ещё бы, ведь оно победило проказу. Ужасную чуму, что выкосила целые города. Но всё обстояло иначе. Человек вовсе не победил. Человек проиграл, в очередной раз, не сумев определить истинного зла. Монстр пал после битвы, но в священном писании ему было предписано взлететь вновь, на второе, финальное сражение со Светом. Но для того, чтобы взлететь, повторюсь, нужен был ребёнок. Мрак поселился в сердцах. Он таился, выжидая подходящего момента, а человеческое тело обзавелось двумя хозяевами – душой и греховной сущностью. На языке метафизики, это означало появление биполярного человека. Нового вида гомо сапиенс. Слепец.

– Как это? – не поняла Женя. – Получается, что внутри нас что–то есть…

– Да нет ничего, – успокоил девочку Славка. – Это он на ментальном уровне изрекается.

– А вот и нет, – не согласился Чита, листая книгу. – И я докажу! Вот.

– Что? – в один голос спросили Женя и Славка.

Димка просто ухватился руками за голову. Та походила на закупоренный сосуд, внутрь которого предварительно высыпали горсть гвоздей.

Чита взмахнул книгой, словно познавший истину отрок.

– Тут автор пишет про мировоззрение. Точнее про формирование этого самого мировоззрения. Про споры теистов и атеистов. Про тесную связь мировых религий и земной науки. Про взрыв сверхновой и божественное Слово, что было в самом начале… Всё это, оказывается, взаимосвязано!