Текст книги "Экстрасенс в СССР (СИ)"

Автор книги: Александр Яманов

Соавторы: Игорь Подус
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5
Спринт

Два дня пролетели в монотонном и выматывающем ритме «завод – дом – завод». Оказывается, физический труд – не самое простое занятие. Грохот цеха, визг резцов, обрабатывающих заготовки, и вечная металлическая пыль, въедающаяся в поры кожи. К концу смены я начинал чувствовать себя частью погрузчика. Такой же железный и начисто лишенным человеческих мыслей. Только ломота в мышцах каждый вечер напоминала, что я из плоти и крови.

Финансовый крах, замаячивший после похода в кинотеатр, приблизил очередной визит в гастроном. Дело на самом деле плохо. В кармане штанов позвякивали одинокие копейки. А до получки целая вечность – восемь дней. Попытка перехватить червонец у Саньки провалилась.

– Лёш, я сам на мели. Батя по четвертному с каждой получки забирает на лечение матери. Хочет немного подкопить и в Москву к профессору её отвезти, – признался друг, выворачивая карманы комбинезона.

Поэтому пришлось туго. Теперь мой завтрак состоял из чая, куска черного хлеба, смазанного тонким слоем масла и щедро посыпанного сахарным песком. Сахар скрипел на зубах, но давал иллюзию сытости и энергии. Спасали бесплатные талоны на обед в заводской столовой. Однако, посчитав их, я понял, что и они иссякнут через четыре смены. Но сначала надо пережить выходные.

Сегодня в столовой вместе с макаронами, котлетой и рассольником, мне выдали молоко за вредность. Целых четыре пол-литровых треугольных пакета с синими полосками. Если честно, то я и этому обрадовался. Хоть не с пустыми руками домой пойду. Макарошки на молоке или рис сварю. «Устрою себе молочный фуршет», – с иронией подумал я, топая к столу.

Но впереди меня всё равно ждут два долгих и пустых выходных. О каких свиданиях может идти речь? Дилемма «Лида или Света» благополучно перешла из категории любовных фантазий в разряд финансовых неурядиц. Ведь каждая девушка требует вложений.

С комсоргом Лидой, девицей строгой и правильной, все ясно как божий день. Пригласить её можно только в единственный городской ресторан с поэтическим названием «Парус». Прийти нужно при полном параде, с букетом.

Я мысленно прикинул, сколько стоят цветы, которые не стыдно подарить такой девушке. А ведь их надо ещё найти. Плюс хороший ужин на двоих. Санька говорил, что в выходной день в «Парус» не попасть.

Интересно, а что сейчас подают в ресторанах Советского Союза? Шашлык, бифштекс или красную рыбу с чёрной икрой? Даже не знаю. Помню, там дорого для водителя погрузчика с зарплатой сто шестьдесят рублей. А ведь нужно ещё взять алкоголь и что-то на десерт.

Размышляя о своей финансовой несостоятельности, я мысленно содрогнулся и украдкой глянул на Свету.

С Егоровой вроде проще. Но всё равно не бесплатно. Мороженое в парке, пирожное и газировка в кафе, затем бутылка вина. Вроде не так дорого, только в карманах нет и этого.

Мысли о более бюджетном варианте переметнулись на развитие дара. Поэтому поев, я поставил поднос с грязными тарелками в окно мойки и поймал взгляд стоящей у кастрюль Светы. Сразу удалось услышать обрывок её мысли. Очень странной, надо заметить:

– … баба Матрёна сказала, что если к зиме замуж не выйду, то останусь старой девой. Всё-таки Людка не зря меня на Лёшку навела. Он на эту роль очень подходит.

После таких заявлений я аж поперхнулся. Вон оно что! Светкины инициативность и напористость – не любовью с первого взгляда. Это спланированная операция двух подружек. Видимо, Людка решила устроить личную жизнь Егоровой, используя меня в качестве подопытного кролика.

«Хотят повесить мне ярмо на шею», – с ужасом подумал я. Дайте хоть осмотреться и понять, что к чему в СССР. А им сразу в ЗАГС! Нет уж. Молод я еще, погулять охота! Да и нет искры, когда вижу Егорову, – это когда понимаешь, что вот она, единственная. Кстати, Лида тоже вызывает строго сексуальное влечение, не более того.

* * *

До выходных я осторожно экспериментировал с новым даром. Пытался читать мысли соседей по цеху, конторщиц и девчонок из ОТК. Получалось плохо. В лучшем случае мелькали обрывки: «не забыть купить хлеб», «как жарко», «ненавижу эту работу», «хочу пива». Сплошная бытовуха и потребности организма. Иногда пролетали совсем уж абстрактные образы – яркая вспышка, обрывок мелодии, чьё-то лицо. Короче, бессвязный бред.

Одно хорошо: мне удалось понять механизм чтения мыслей. Чтобы прочитать человека, тот должен активно думать. А лучше всего считываются мысли, касающиеся моей персоны. Но за все приходится платить. После нескольких интенсивных попыток влезть в чужую голову у меня начиналась мигрень. Ещё голова кружилась, будто я слез с карусели. Требовалось до получаса, чтобы это состояние прошло. Дар какой-то капризный, неуправляемый и избирательный. Однако лучше с ним, чем без него.

– Телепатия, – иронично бормочу под нос, направляясь к погрузчику. – Суперспособность, позволяющая узнать, что тебя хотят женить против твоей воли. Но при этом она не даёт возможности заработать на буханку хлеба. Спасибо астральному плану, или кто там запулил меня в СССР. Нет чтобы выдать эти бонусы в будущем! Там бы я развернулся!

Хотя остаётся ещё дар рентгеновского зрения и влияния на ткани организма. Правда, здесь сложнее. На этом можно заработать, к примеру, правильно ставя диагнозы больным. Но пытаться кого-то излечить боязно.

Вдруг сделаю только хуже? Ведь одно дело – склеить стенки порванного кровеносного сосуд, как я это сделал токарю дяде Славе, и совсем другое – пытаться вылечить реальную болезнь. Я всё-таки шарлатан, чего скрывать, но не подонок, готовый рисковать чужими жизнями. Хотя мысли о подобной возможности периодически меня посещали. Ведь с токарем получилось, пусть тогда я и был под хорошей долей адреналина.

Последняя перед выходными смена тянулась особенно долго. Раздражал воздух, пропитанный ароматами стружки, ещё накатывала усталость, накопившаяся за неделю. Погрузчик послушно рычал мотором, перевозя поддоны с ящиками из цеха на склад. Сам я витал где-то далеко, строя неосуществимые планы на выходные и вспоминая о походе в кино с двумя красивыми девушками.

Склад представлял собой огромное, плохо освещенное помещение с высокими потолками, заставленное стеллажами до самого верха. Здесь царил свой особый запах – промасленной упаковочной бумаги и картона. Заглушив двигатель, я собирался отдать выданные ОТК бумажки, как вдруг накатило знакомое странное чувство.

Виски закололо, реальность на секунду поплыла, а в голове зазвучал чужой голос. Причём знакомый, с нотками ворчливости:

– … так-с, с каждой сотни можно изъять по три-четыре комплекта, но не больше. Всего с партии получится около двадцати вкладышей коленвала высшего сорта. Взамен подложим немного упакованного брака, а остальное поможет списать Павел Егорович.

Мыслительный процесс транслировал начальник склада Иван Семёнович Кравцов, полный мужчина с вечно лоснящимся от пота лицом.

– Как раз закрою заказ из сервисного центра Калюжного. Вкладыши сейчас дефицит, поэтому может всё оптом забрать… Только возьмёт по тридцатке или сороковке. И половину придётся отдать Михееву. Зато на автомобильном рынке за один комплект можно под сотню со спекулянтов получить. У меня сейчас скопилось сто пятнадцать комплектов, может, лучше им сдать? Правда, это опасно. Самому светиться точно нельзя. А довериться некому… Нет, Иван Семёнович, лучше притормозить. Жадность фраера сгубила.

Мысли звучали так, словно транслировались испорченным радиоприёмником. Они были обрывистыми и путанными, но картина махинаций вполне понятная.

Замерев, я сделал вид, что рассматриваю номера партий продукции на полках. А сам краем глаза наблюдал, как Кравцов вскрывает ящики и рассматривает содержимое.

Расхитителя интересовали вкладыши коленвала для «Жигулей». На коробках я видел цену – семь рублей двадцать копеек. Хороший навар получается. Выходит, на складе функционирует целая незаконная схема, покрываемая начальником цеха готовой продукции. Если честно, я подобного обнаружить не ожидал. А ещё понял, что СССР мне всё больше и больше нравится. Особенно с учётом моих новых способностей.

Кравцов закончил свои манипуляции, шмыгнул носом и махнул мне, что всё в порядке. Пока я выезжал со склада, в голове пронесся вихрь мыслей. Вот она, одна из лазеек, ведущих к обогащению! Не очень честная, зато реальная. И она позволит вырваться из бесконечной советской круговерти, где ты винтик с жизнью, расписанной по пятилеткам. А главным событием месяца является получение зарплаты.

Нужно подумать, как технично влезть в долю. В конце концов, можно просто припугнуть махинаторов и понемногу доить. Правда и влететь можно по-крупному. Ладно, оставим всё на потом. Информация теперь у меня в голове. А это ключик, пусть грязный и ржавый. Но именно он может открыть дверь, которая выведет меня из коммуналки в мир с нормальным жильём и личным транспортом.

Смена скоро заканчивается, впереди два выходных дня. Есть время, чтобы подумать и всё осмыслить.

В конце рабочего дня снова замечаю, что уборщица Валентина украдкой меня рассматривает. Показать ей совместные фото я не смог, ибо не нашёл альбом в «коммунальном раю».

Зато вспомнил, что почти год назад Мария бесследно исчезла. Её искала не только милиция. Мужики с завода помогали прочёсывать окрестные леса. Только подробностей вспомнить не удалось, как я ни старался. И это странно. Ведь тогда Алексей Соколов устроился на завод и обязан был принять участие в поисках.

Пытаюсь вспомнить лицо русоволосой Маши, закрыв глаза, и снова вижу силуэт в кромешной темноте. После чего меня замутило, из-за чего пришлось прекратить пользоваться даром.

Пятница. Самый долгожданный и изматывающий день рабочей недели. Выключившиеся станки известили об окончании смены, и воцарившаяся в цеху тишина прозвучала как симфония освобождения. Припарковав погрузчик, я сходил в душевую и нормально вымылся.

Путь домой лежал через тихие улочки спального района с панельными пятиэтажками. Мысли были путаными и тягучими, как кисель в заводской столовой. Комсорг Лида, повариха Света, Кравцов со своими мутными схемами…

Все это крутилось в голове, пока я приближался к своей коморке. Хотя что там делать в выходные? Без денег и даже без телевизора просто тоска. Вчерашние поиски никакого результата не дали. Ни одной заначки, только пыль, разочарование и сберкнижка, на счёте которой красовалась внушительная сумма в пятнадцать копеек.

Судя по записям, за трое суток до моего появления Соколов снял все накопления – целых двести пятьдесят рублей. Куда он их дел, остаётся загадкой. Может, проиграл в карты или отдал кому-нибудь?

Желудок предательски заурчал, напоминая об ужине. А я понял, что оставил пакеты с молоком в раздевалке. Хотел развернуться на середине пути, но тут же отмахнулся и направился к продуктовому магазину. Пересчитав мелочь, обнаружил, что хватит только на батон и бутылку кефира. И тут, как чертик из табакерки, из-за угла появился Рыжий. Его огненный чуб ярко выделялся на фоне серой стены, а на лице играла привычная улыбка.

– Лёха, сколько можно ждать⁈ Пятница! Выходные на носу! Надо это дело срочно обмыть!

В ответ я мотнул головой, демонстративно пересыпав мелочь из одного кулака в другой:

– Какой «обмыть»? Денег только на батон с кефиром. А до получки ещё неделя.

– Да брось! – отмахнулся Саня. – Я сегодня три рубля в обед закалымил! Слыхал? У тёти Маши, которая в частном доме живёт, самогон – огонь. На трёшник литр возьмём. Она нам ещё свежих огурцов и луку зелёного с огорода надёргает. Пойдём, закупимся, сядем на лавочку и распределим, как полагается.

Я посмотрел на друга. Тот, как всегда, зубоскалил и с вожделением посматривал на проходивших мимо девушек. Но в обычно веселых глазах заметна тень тоски. Болезнь матери гложет Рыжего изнутри. А бутылка – лишь попытка заткнуть, заглушить эту боль.

Черт с ним! Не бросать же товарища в такой момент? Ещё и с целым литром самогона.

– Ладно, давай чуть бухнём. Но обойдёмся без попыток продолжения банкета.

Саня обрадовался, и мы направились через центр города к Школьному переулку, где между кооперативными пятиэтажками осталось несколько частных домов. Именно там жила тётка-самогонщица.

У почты мы перебежали проспект, и вдруг я увидел на тротуаре бумажку с надписью «Без выигрыша».

– Моментальная лотерея, – равнодушно бросил Саня, заметив мой интерес. – Билетики в киоске у почты продают. Я раз пять покупал, но глухо. А слесарь Васька Ершов из транспортного на прошлой неделе целых двадцать пять рублей выиграл. Сразу получил и пиво на все купил. Я ему тоже на хвост присел и перед танцами немного заправился. Ну, когда ты подрался.

Из-за налепленной рекламы киоск «Спортлото» походил на цветастый оазис посреди пустыни. К нему выстроилась небольшая очередь. Идущие с работы советские граждане покупали маленькие бумажные прямоугольники, скрепленные металлической заклепкой. Моложавая продавщица с пышной химической завивкой срезала ножницами выбранные билетики. После чего люди их быстро разворачивали и чаще всего с разочарованным видом комкали, швыряя в огромную урну. При этом многие словно специально туда не попадали.

– И много там выигрывают?

Я вдруг почувствовал азарт. Плюс захотелось кое-что проверить.

– Да кто ж их знает, – пожал плечами Саня. – Тётка болтала, что соседка телевизор «Рубин» выиграла. Ещё кто-то трепался, что мужик из РАЙПО билет открыл, а там – «Москвич». Но мне кажется, брешут. В основном это фантики. Лучше потратить на самогон – вот это дело верное.

Рыжий продолжал говорить, но я его уже не слушал, а во все глаза смотрел, как улыбчивая женщина в окошке киоска ловко передаёт выбранные покупателями билетики. Две сотни маленьких цветастых конвертиков, в каждом из которых может таиться удача. Телевизор, фотоаппарат. Да хоть пять рублей. В кармане отчаянно звякнула последняя мелочь, и я наконец принял решение:

– Сань, а почем они?

– По пятьдесят копеек, – буркнул Рыжий, скептически покосившись на пёстрый киоск. – Там точно одни фантики. Я больше на это деньги тратить не буду.

Внутри меня что-то щелкнуло. Вспомнилась драка на танцах, когда кулак со свинчаткой должен был сломать мне нос. В самый критический момент я сумел это предвидеть. А вдруг судьба и здесь подкидывает мне шанс?

– Саня, а покажи-ка мне честно накалымленную трёшку.

Когда он вынул руку из кармана, я молниеносно вырывал у ошарашенного друга заветную купюру.

– Эй, куда⁈ Лёха, ты чо⁉ Это же на самогон…

– Красавица, а дайте-ка мне билеты «Спринт». На все, – я положил трёшку перед ухмыльнувшейся женщиной с ножницами.

– Три рубля – это шесть билетов. Выигрыш от пятидесяти копеек до автомобиля «Волга». А ещё есть приз десять тысяч рублей. Выбирайте, – предложила продавщица.

– Шесть билетов⁈ – взвыл Саня. – Лёха, ты с ума сошел! Сейчас литр самогона профукаем! Я вообще-то на это не подписывался.

– Если что, должен буду, – ответил Рыжему, сосредотачиваясь.

Закрываю глаза и провожу пальцем по рядам маленьких цветастых бумажек. В голове замелькали образы. Вот я разворачиваю один – пусто, другой – снова «Без выигрыша», третий… На мгновение показалось, что я уловил слабый проблеск, но сумма непонятная. Сразу хватаю билет.

Продавщица лотерейных билетов ловко отрезала его ножницами. С замиранием сердца разворачиваю его и вижу надпись: «Без выигрыша».

– Ну я же говорил!.. – простонал Саня.

Стиснув зубы, делаю еще два выбора точно таким же образом. Оба билета тоже оказались пустыми фантиками. Дар явно работал с перебоями.

– Хватит, Лёха. Попроси добрую тётю отдать хоть рупь! Зайдем в пивнушку, выпьем по кружке жигулёвского, – воскликнул Рыжий.

Но я уже снова водил пальцем по билетикам, максимально сосредоточившись. Выигрыш где-то рядом, просто я делаю что-то неправильно. Мир вокруг замедлился, гул улицы затих. И вдруг показался он – срезанный ножницами билет. Счастливый!

– Вот эти! – чуть ли не кричу, хватая два билета.

Разворачиваю первый дрожащими руками. И не верю своим глазам. Сто рублей!

– Сань… – прохрипел я. – Смотри…

Рыжий проворчал про очередной облом и остолбенел. Его лицо сначала побелело, потом покраснело, а затем расплылось в счастливой улыбке:

– Мать честная! Сотня! – завопил он, хватая меня за плечи и начиная трясти. – Лёха! Ты счастливчик! А я ведь говорил, что выиграть можно.

Эйфория длилась ровно до тех пор, пока я, как счастливый обладатель выигрышного билета, не сунул его в окошко киоска.

– Извините, ребятки, – покачала головой химическая женщина. – Выигрыш больше пятидесяти рублей выдаётся на почте. Только она до шести работает. А уже без трёх минут, так что вы опоздали. Короче, забирайте билет и приходите в понедельник.

Она уже начала закрывать ставни, а надежда на немедленное пополнение бюджета начала таять. Ведь в понедельник эти деньги могут стать не актуальными. Саня, словно в подтверждение ощущений, протяжно застонал. Но нельзя сдаваться. Широко улыбнувшись, снова заглядываю в окошко:

– Девушка-красавица, – произношу тоном заговорщика, – может, сделаете исключение? Мы свои, заводские. Сколько у вас в кассе есть? Давайте все, а мы червончиком с вами поделимся, честное комсомольское! А вы потом сами билет сдадите.

Внезапно ловлю обрывок её мыслей: «…как раз сыну на железную дорогу, гэдээровскую… двенадцати рублей не хватает… а завтра у Петьки день рождения…»

Женщина нервно огляделась. Излишне бдительные граждане в округе не обнаружились.

– Даже не знаю, ребята… Ладно, в качестве исключения. Только сегодня я много выигрышей отдала, в кассе чуть больше восьмидесяти рублей.

– Восьмидесяти восьми нам вполне хватит, – предложил я с улыбкой.

Женщина аж отшатнулась, широко раскрыв глаза. Потом, всё так же озираясь, забрала билет и отсчитала разношёрстые купюры. Ровно восемьдесят восемь рублей.

Забираю деньги, продолжая глупо улыбаться. Ведь это не просто деньги, а пропуск в другую жизнь. По крайней мере, на ближайшие пару дней.

Ликующий Саня получил пятерку отступных и, радостно ею размахивая, предложил сбегать в гастроном.

Глава 6
Целитель?

Когда я зашёл в пахнущий свежей колбасой и хлебом магазин, то почувствовал себя немножко олигархом.

– Нам две бутылки «Белого аиста»! – небрежно бросил я продавщице винно-водочного отдела.

В ответ получил удивлённый взгляд. Ведь неплохой молдавский коньяк по тринадцать восемьдесят за бутылку не каждому по карману. Обычно идущие с работы заводчане брали водку «коленвал» за три шестьдесят две или «Столичную» по четыре двенадцать.

– Девушка, дайте палку сервелата, вот этого, московского! – мой палец уверенно ткнул в стекло другой витрины.

Рыжий следовал по пятам, пока я переходил из отдела в отдел, и охал, предвкушая пир.

– Пять сырков «Дружба»! Пачку масла «Крестьянского»! Двести грамм красной икры и баночку чёрной на пробу.

Кроме этого я взял по паре бутылок лимонада «Буратино» и «Тархун», нарезной батон, а также банку сгущённого молока по просьбе Сани. Для полного счастья прихватил ещё бутылку полусладкого «Советского шампанского» и две коробки конфет «Птичье молоко».

Продавщицы, привыкшие к скромным работягам, с нескрываемым интересом разглядывали щедрых покупателей. Особенно привлекли внимание мой костюм и туфли.

А та же самая кассирша, что обслуживала в прошлый раз, пробивая икру, неожиданно улыбнулась. При этом я поймал обрывок её мысли: «…а вроде парень-то ничего, кажись, перспективный…»

Я вышел из магазина с туго набитой авоськой и ополовиненным кошельком. Саня, словно верный оруженосец, нёс две бутылки молдавского коньяка.

– Лёш, да мы сегодня гулять будем, прямо как баре!

– Гулять так гулять! – отвечаю с улыбкой.

Груз финансовых проблем свалился с плеч. По крайней мере, на сегодня. Оказывается, давил он на меня капитально.

Пир решили устроить прямо за гастрономом, на груде строительных плит, закрытых от посторонних глаз кустами сирени. Как положено, расстелили газету «Советский Спорт». Саня с гордостью сообщил, что взял свежий номер сегодня в киоске. После чего он достал складной нож и принялся ловко нарезать закуску. Талант не пропьёшь!

Я помог другу, намазав на хлеб масло, затем щедро наложил икру, воспользовавшись своим перочинным ножиком.

– Лёха, вот ты транжира! Куда столько наваливаешь? – не выдержал Саня, наблюдая, как драгоценные чёрные икринки гроздьями ложатся на хлеб. – Это же на десять бутеров можно растянуть! А мы её за один присест употребим.

– Саня, не ворчи. Жить надо здесь и сейчас, – сказал я, протягивая другу бутерброд. – Зато вспоминать потом будешь, как пил коньяк в подворотне, закусывая чёрной икрой. Это тебе не паточный самогон с зелёным луком.

У Рыжего, как у всякого уважающего себя советского человека, обнаружился раскладной стаканчик. Пили поочерёдно. Пахучий, мягкий молдавский коньяк ударил в голову, согрел изнутри и моментально развязал языки.

Болтали о заводе, девчонках и будущей поездки в подшефный колхоз с поэтическим названием «Привет труду». Саня требовал информации о моих планах на Свету с Лидой, а я технично переводил разговор на спорт и маленькую зарплату.

Икра оказалась вкуснее той, что мне довелось пробовать в будущем. Возможно, повлияло качественное масло или свежий батон, но бутерброды разлетелись мигом. Московский сервелат тоже не подвёл. А сырки «Дружба» и вовсе удивили. То, что я ел в конце девяностых, нельзя сравнивать с этим плавленым деликатесом.

Пить мы не спешили, больше разговаривали. Поэтому уговорили только полбутылки, когда солнышко начала клониться к закату. Вдруг Саня перестал рассказывать очередной анекдот про Петьку и Василия Ивановича, и приуныл.

– Лёш… – начал он, чертя найденным гвоздем по бетону. – А у мамки моей дела всё хуже и хуже.

После слов Рыжего я отставил стакан в сторону. Как-то сразу расхотелось пить.

– Совсем плохо?

– Ага, – Саня махнул рукой. – Почти не встаёт. А местные докторишки только разводят руками. Мол, не знаем, что с ней, и всё. Нормальный диагноз так и не поставили. Батя выбивает ей направление в Москву. А заведующий поликлиникой дал понять, что без взятки там маму даже смотреть не станут. И нужно не меньше тыщи. Вот скажи, где нам взять столько? Уколы югославские дорогущие покупали, но они не сработали. Мы её лечим, лечим… По бабкам даже возили, но всё без толку. Денег тоже ушло немало.

Саня замолчал, уставившись в пустоту, а я налил ему коньяку. Выпили еще по пятьдесят без пожеланий и тостов.

– Пошли, – сказал я, повинуясь порыву, и начинал собирать закусь.

– Куда? – удивился Саня.

– К тёте Тамаре, конечно. Ты сам говорил, что она меня вспоминала. «Птичье молоко» ей отнесём. Пусть порадуется, конфеты-то хорошие.

Саня отрицательно качнул головой, но уже через секунду начал мне помогать:

– Да! Она про тебя вчера спрашивала. Мол, как там твой Лёшка? Думаю, мама конфетам обрадуется.

Дорога до «старого города», где в частном доме жил Саня с родителями, заняла минут сорок. Шли по большей части молча, погруженные в свои мысли, лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. В частном секторе воздух пах иначе. Не городской пылью и горячим асфальтом, а дымком из печных труб, яблонями и высоким бурьяном, росшим у грунтовой дороги.

Во дворе дома, обнесенном забором из горбыля, на цепи сидел крупный пёс, помесь овчарки с дворнягой. Я сразу вспомнил, что кличка собаки Бим. Увидев меня, он не залаял, как обычно, а забрался в свою будку, откуда начал коситься в мою сторону.

– Чудеса! – удивился Саня. – Обычно он на всех бросается и лает, как сумасшедший.

Не став отвечать, я прошёл во двор. Под ногами заскрипели ступеньки крыльца. Дверь в дом, к моему удивлению, оказалась не заперта.

– Ты же говорил, что батя во вторую смену? Почему не запер?

– А от кого? От соседей, что ли? – не понял Саня. – Мамка одна дома. Почти всегда лежит. Сама никуда не ходит, но соседка баба Зина или тётя Наташа могут прийти. Бим только их до крыльца пропускает.

Пройдя через веранду в комнату с русской печкой, я увидел тётю Тамару. Она полулежала на панцирной кровати, укрытая одеялом. Лицо бледное и осунувшееся. Женщина отрешенно смотрела на чёрно-белый экран «Рекорда».

– Здравствуйте, тётя Тамара.

– Лёшенька! – слышу в ответ после небольшой паузы. – Заходи. Спасибо, что не забываешь.

Я положил коробку конфет на стол, и она улыбнулась:

– «Птичье молоко»? Ой, спасибо! Мои любимые!

Затем она посмотрела на замершего на пороге сына, и в её голосе проступили нотки властности:

– Саша, чего застыл? Завари свежего чаю. Гостя надо напоить.

Рыжий кивнул и поплелся на веранду, где стояла газовая плита, подключенная к баллону пропана.

Я присел на табурет, пытаясь сосредоточиться, пока тётя Тамара расспрашивала о работе и жизни. Коньяк притупил осторожность и вроде обострил чувства. Закрыв глаза, я легко переключился на иное восприятие. А когда открыл их, увидел картину, которую не может передать даже аппарат МРТ.

Внутри головы женщины пульсировала аневризма. Мешочек с кровью, вздувшийся на стенке сосуда, будто резиновая грелка. Он давил на определенный участок мозга, нарушая кровообращение, вызывая сонливость, забывчивость и слабость. И самое страшное – стенки аневризмы были настолько истончены, что в любой момент могли прорваться.

В этом случае произойдёт кровоизлияние и неминуемая смерть. Понятно, что опытный хирург справится с заболеванием. Это если пациентку вовремя привезут в больницу. Но я не уверен, что в нашем захолустье есть врач нужной квалификации. Ведь потребуется трепанация черепа. Я сразу решил помочь и начал действовать.

Не касаясь головы, попробовал воздействовать на аневризму дистанционно. Как ни странно, но метод сработал. Кровь начала выдавливаться в сосуд, а роковой мешочек стал уменьшаться. Мистика!

При этом видно, что освободившийся от давления участок ткани скукоживался прямо на глазах, срастаясь со стенкой сосуда. Энергетический поток разгладил место воздействия, направив ток крови по правильному пути. Я провел практически ювелирную операцию, повинуясь лишь инстинкту и остаткам знаний недоучившегося медика.

Тётя Тамара во время сеанса заснула. Дыхание её стало ровным и глубоким, даже лицо порозовело.

Завершив манипуляции, переключил восприятие в обычный режим, ощутив на лбу испарину. А ещё накатила усталость, будто я таскал мешки с цементом несколько часов подряд. С трудом справившись с головокружением, вышел на веранду. Саня мирно посапывал на старом диване с протёртой до дыр обивкой. Чайник уже вовсю шипел, выбрасывая клубы пара. Я быстро выключил конфорку, затем забрал авоську с бутылками и оставшейся закуской, после чего спустился во двор.

Бим сидел у своей будки, снова никак не отреагировав на моё появление. Проходя мимо, я протянул руку, чтобы потрепать его за ушами. Пёс не отпрянул, а даже подставил голову. Раньше он никому, кроме хозяев, такой фамильярности не позволял.

Я шел по темным улицам и не мог поверить в то, что произошло. Усталость постепенно отступила, и появилось удовлетворение от сделанного. А ещё непонимание. Что делать дальше?

Обратная дорога заняла почти час. Я шел не торопясь, погруженный в мысли. Руки ещё помнили тепло исходившей от меня энергии, а в кармане лежал оставшийся от выигрыша полтинник. Город засыпал. Окна в пятиэтажках гасли одно за другим, превращая дома в тёмные глыбы. Лишь кое-где светились одиночные огоньки.

У парка стояла одинокая деревянная скамейка. Почувствовав навалившуюся тяжесть, я опустился на неё, решив передохнуть. В горле першило. Очень хотелось курить. Я даже потянулся к карману, но там не было сигарет со спичками. Видать, тело Соколова изрядно потряхивает от отсутствия никотина.

Пытаюсь осмыслить произошедшее. Выигрыш в лотерею – это уже невероятная удача. Но то, что произошло потом… Мысленно возвращаюсь к странному состоянию, которое помогло вылечить больные сосуды. Это было одновременно пугающе и потрясающе. А ведь это дар целителя! И что с ним делать? Не давать же объявление в газету. Мигом придут, только не пациенты.

На часах полпервого ночи. Пора двигаться домой и пытаться заснуть. Хотя чую, что не смогу, несмотря на усталость. В голове такой сумбур, а душу просто переполняют различные эмоции.

Вдруг со стороны города подъехала бежевая «Волга». Транспорт для начальства и солидных граждан СССР. Не знаю почему, но мне она показалось знакомой. Машина притормозила метрах в пятнадцати, попав в круг света, исходящего от уличного фонаря. Получилось, что из-за кустов меня не видно, зато передо мной открылся отличный обзор.

В салоне сидели двое. Водитель зажёг сигарету и на пару секунд осветил салон. Я вздрогнул от неожиданности, узнав начальника цеха Михеева. А на пассажирском сиденье сидела комсорг Лида. Её строгий профиль, очки и аккуратную причёску сложно спутать.

Поздний час, безлюдное место, задворки парка. Происходящее выглядело крайне подозрительно. Михеев что-то тихо говорил, оживлённо жестикулируя. Его лицо выражало лёгкое раздражение. Лида же сидела молча, глядя в лобовое стекло. Вдруг она повернулась к Михееву, и её губы зашевелились. Теперь она что-то выговаривала собеседнику, даже отчитывала его. Жалко, что не слышно.

Ссора любовников? Начальник и подчинённая. Ведь Лида не только комсорг, но и помощница начальника цеха. Такое бывает. Но что-то не сходится. Слишком уж деловым, даже напряжённым был их разговор. Не было той интимности, которая обычно ощущается между любовниками.

Тут Михеев потянулся пальцами к лицу Лиды, но та резко отпрянула. Затем распахнула дверь и выпорхнула наружу. Ночной воздух донёс обрывок её фразы:

– … просто используешь! Я не позволю!

Михеев высунулся из машины:

– Не дури, Лидка! Вернись в машину! Обещаю, мы всё решим!

Но девушка его уже не слушала. Она с силой хлопнула дверцей, развернулась и быстро направилась в сторону пятиэтажек.

Из окна «Волги» вылетел непогашенный окурок, описав в воздухе красную дугу. Затем взревел мотор, и машина умчалась в противоположную сторону.

Вновь вернулась тишина ночного парка. Я сидел на скамейке, не в силах пошевелиться, пытаясь осмыслить загадку. Что связывает комсорга Лиду и начальника цеха? И о каком использовании шла речь? Впрочем, какое моё дело?