Текст книги "Изначальный отряд (СИ)"
Автор книги: Александр Войкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Сказ пятнадцатый: О призраках и причинах
«Призраки зачастую появляются из-за трагической гибели, или неверного упокоения умершего. Они делятся на два основных вида: добрые, или светлые – те, которые редко показываются людям, предпочитая существовать в роли наблюдателей, и злые, или темные – жертвы насильственной смерти, не упокоившиеся, жаждущие мщения, им без разницы – виновен человек в чем-либо или нет. Темные призраки весьма опасны, и если вы не обладаете достаточными магическими знаниями и умениями, не стоит даже пытаться вступить в схватку с подобным существом. Но, коль судьба столкнула вас с такой неприятной ситуацией, то используйте соль и молитвы Единому – они на время остановят призрака, и вы сможете убежать…»
Выдержка из труда «Монстры и способы тактического отступления», за авторством Ле-Роя Женкинского, т. 1, ч. 1, стр. 18
Голова гудела так, будто ее сунули в гигантский колокол и от души шарахнули по его стенкам. Ника с трудом разлепила глаза, скривилась от прострелившей виски боли и невольно зашипела.
– Это что за гостеприимство такое, – проворчала девушка, поднимаясь на ноги. Обернувшись, чародейка вскрикнула от неожиданности – на пороге лежала голова оленя. Впрочем, присмотревшись, Ника поняла, что это всего лишь чучело.
– Кто вообще такую пакость над дверью вешает? – вопрос ушел в пустоту.
А еще волшебница осознала, что за окном темнеет – она провалялась непростительно долго.
– Так-с, время наводить порядок, иначе спать мне сегодня на полу, – девушка покосилась на грязный, покрытый пылью и мусором, пол – и поморщилась. – Нет уж, фигли!
Щелкнув выключателем, Ника облегченно вздохнула – свет в доме работал. Засучив рукава, магичка приступила к уборке. Нет, конечно, можно было воспользоваться заклинанием, но Ника предпочитала не слишком загрязнять магический фон там, где живет. Или собирается жить.
Краткий обзор спальни привел к неутешительным выводам. Комната в целом находилась не в самом лучшем состоянии – кровать рассохлась, и спать на ней явно не очень хорошая идея, шкафы покосились, некоторые полки обрушились, сломанными огрызками валялись внизу, ковер на полу истлел, а краска на нескольких висящих картинах облезла, из-за чего люди, на них представленные, выглядели жутковато.
Наколдовав веник, тряпку и ведро с водой, Ника смела весь мусор в одну большую кучу, после чего принялась вытирать пыль с тумбочек и шкафов. Если говорить о размерах, то в спальне можно было плясать вальс, и останется место для гостей, чтобы посидеть за столом, поесть и посудачить о жизни. Кровать стояла у стенки, ближе к окну, рядом расположен небольшой столик. С другой стороны, сразу несколько тумбочек для мелких вещей, а напротив на всю стену растянулись шкафы – целые и не очень.
Расправившись с пылью, чародейка поймала себя на мысли, что неплохо бы исследовать запертые шкафчики и ящички, мало ли, что там может быть? Сказано-сделано.
К разочарованию Ники, шкафы оказались пустыми, только в одном, в самом углу, валялась дохлая крыса, которую волшебница, брезгливо взяв двумя пальчиками за хвост, выкинула в окно.
В тумбочках вещи попадались, но то было или полуистлевшее белье, или ненужный хлам, потерявший свой облик под влиянием времени.
Уже расстроившись, Ника вдруг наткнулась в маленьком ящичке прикроватного столика на книжку в сильно потрепанном кожаном переплете. Открыв ее, магичка с трудом разобрала слова, написанные изрядно потускневшими чернилами.
«Собственность Мари сент-Глэр. Мой дневник!» – именно так выглядела надпись, растянувшаяся на всю первую страницу, большими буквами с миленькими завитушками.
– Привет, Мари. Я Ника, рада знакомству, – с мягкой улыбкой произнесла девушка. Ей, наверное, показалось, что в ту же секунду легкий порыв ветра перелистнул страницу, открыв взору ровные ряды слов, написанных все тем же красивым почерком.
Ника задумчиво глянула в окно, где уже окончательно стемнело, затем на следы уборки, и решила – почему бы не почитать немного?
«Сегодня третье сентября одна тысяча сто двадцать первого года. Мой день рождения! Как долго я ждала этого дня, дорогой дневник – целый год! Очень надеюсь, что мама и папа подарят что-нибудь особенное. Если честно, я просила у них собаку, но у мамы сильная аллергия, поэтому родители сказали, что животных в нашем доме не будет. Очень жаль, потому что я люблю пушистых собачек! Они очень умные и милые, и Ланка сказала, что собака всегда поможет хозяину, в любой беде. Думаю, она не врет – Ланке уже целых шестнадцать лет! Она такая старая…».
Ника хмыкнула и перевернула страницу.
«Четвертое сентября! Представляешь, дневник, вчера мне подарили настоящую южную куклу! Она очень большая и красивая, и глаза у нее, как живые! Даже Ланка с завистью смотрела на подарок. Мои родители самые лучшие!».
«Двадцать третье сентября. Сегодня мы ездили за город, на пикник. Папа был очень весел и много шутил, а мама смеялась и постоянно поправляла прическу. Кажется, это был лучший день в моей жизни! Через неделю папочка уезжает в столицу, но обещал привезти красивое платьице и сережки! Не могу дождаться…».
На следующей страничке строчки были неровными, словно девочка торопилась, или была в расстроенных чувствах.
«Пятое октября. Дневник, сегодня вернулся папа! Он привез подарки нам с мамой, я получила такое чудесное платье! Оно желтое, с красивыми украшениями. И сережки папа привез! Золотые, с зелеными камешками, мама сказала – под цвет моих глаз».
«Седьмое октября. Что-то не так с родителями. Мама постоянно хмурится и пытается задеть папу, говорит что-то о поездке. Папа спокоен, но сказал нам, что через три дня вынужден снова уехать. Мне очень грустно, дорогой дневник, я не понимаю, что происходит…».
«Двенадцатое октября. Папа уехал в столицу, и мама сразу загрустила. Она целыми днями сидит в кресле и вяжет, или же гуляет в саду, вместе с Ланкой занимается цветами. Ланке исполнилось семнадцать, и она теперь страшно взрослая, все меньше общается со мной и все больше выполняет поручения мамы. Мне одиноко, очень хочется с кем-нибудь поиграть…».
Следующие пару страниц занимали детские рисунки. Они не были подписаны, но по изображенным схематично людям, Ника поняла, что Мари нарисовала семью: папу, маму и себя. На второй картинке была показана беседка, где, похоже, девочка все чаще проводила время.
«Шестнадцатое октября. Мама сегодня не в духе. Она ударила Ланку по щеке, когда та принесла не ту шаль. Ланка в слезах убежала, спряталась в чулане. Холодает, всю неделю идут дожди, и мама сидит дома, вяжет, пьет вино и тихонько плачет, когда никто не видит. Может, она грустит из-за того, что папа еще не вернулся?».
«Двадцатое октября. Играть одной становится все скучнее. Даже подаренная кукла не радует меня. Маму несколько дней тошнит, она жалуется на головную боль, а служанки за ее спиной усмехаются и шепотом сплетничают о „пополнении“. Что это значит, я не знаю, но, наверное, это плохо. Хоть бы папа приехал поскорее, и вылечил маму!».
«Двадцать седьмое октября. Папа вернулся, и мама с порога сказала ему, что носит ребенка. Но, почему-то, это не обрадовало папу, он нахмурился, поцеловал меня и заперся в кабинете. Он вышел только к ужину, и мама целый день нервничала, ходила по гостиной, кусая губы. За ужином она спросила папу, хорошо ли он развлекся с леди Розмари. В ответ папа покачал головой и сказал, что ездил по делу, и леди Розмари связывает с ним лишь старая дружба. Мама вдруг сильно разозлилась, крикнула, что папа „потасканный кобель, готовый ради чужих дырок бросить семью“. Я никогда прежде не видела ее такой взбешенной. Но папа лишь спокойно пил вино и молча глядел на маму. Тогда она подскочила к столику, схватила глиняную вазу и швырнула в папу, угодив прямо в голову. Папа рухнул на пол, вся его голова покрылась кровью, и даже на ковер натекло красным. Мне сначала показалось, что это все не по-настоящему, но мама закричала, завыла, бросилась к папе, принялась трясти его, а затем разрыдалась. Она молила о прощении, говорила что-то еще, и тут я поняла, что папы больше нет. Слезы сами хлынули из моих глаз, я упала со стула, и потеряла сознание…».
«Двадцать восьмое октября. Я очнулась в своей комнате. Мамы рядом не было, Ланка помогла мне одеться и, пряча взгляд, сказала, что тело папы слуги унесли в сарай. Мама распорядилась о погребении через пару дней. Мне было холодно, больно и одиноко, я хотела поговорить с мамой, хотя бы обнять ее, но меня не пустили к ней в комнату».
«Десятое ноября. Мне кажется, что кроме Ланки и нескольких слуг меня никто не замечает. Мама целыми днями сидит в беседке, смотрит на папин портрет. Она очень мало ест, и не разговаривает со мной. Когда я пытаюсь заговорить с ней сама, мама проходит мимо, словно не видит и не слышит меня. Мне очень страшно…».
Следующие несколько страниц выглядели очень потрепанными, чернила на них почти стерлись, и прочитать написанное было невозможно. Чародейка вздохнула, предчувствуя, что дальше история Мари станет только хуже, и перелистнула страничку.
«Восьмое апреля. Сегодня утром слуги нашли тело мамы в ванной. Она повесилась на люстре. Глядя на ее тело, я думала, что со мной будет дальше. Полгода до смерти мама делала вид, что меня нет, и теперь, когда я осталась одна, как быть? Ланка сказала, что я слишком маленькая, чтобы вступить во владение землями, а потому, „наверняка объявится какой-нибудь родственник“. Мне не хочется верить ей. Мама, папа, почему вы покинули меня?».
«Одиннадцатое апреля. Сегодня пришла весть, что к нам едет дядюшка Якоб, родной брат папы. Я видела его лишь однажды, несколько лет назад, на празднике. Мне запомнилось лишь его толстое тело, обвисший подбородок и большой круглый нос. Слуги говорят, что дядя возьмет управление поместьем и принадлежащими моему роду землями на себя, пока я не стану совершеннолетней. Надеюсь, дядюшка Якоб добрый…».
«Пятнадцатое апреля. Он приехал. Такой же, каким я его запомнила – толстый, почти круглый, с большим лицом и маленькими глазами, зелеными, как у меня. Дядюшка улыбался и очень нежно обнял меня, сказав, что теперь все будет хорошо, и он позаботится обо мне. Мы обедали вместе, дядя Якоб очень много смеялся, шутил и рассказывал интересные истории. Кажется, теперь я больше не чувствую себя одинокой. Дядюшка обещал свозить меня на природу ближе к выходным. Думаю, это будет весело!».
«Шестнадцатое апреля. Дорогой дневник, мне кажется, что я проклята. Почему все эти ужасные вещи происходят именно со мной? Смерть родителей, одиночество, с приездом дядюшки я подумала, что все изменится…Он оказался лжецом. Плохим, ужасным человеком! Поздно вечером, после ужина и разговора в гостиной, дядя проводил меня до комнаты. Он предложил помочь переодеться, и я согласилась, потому что платье было неудобным, сама я его снять не могла. Дядя аккуратно помог мне раздеться, а потом вдруг мягко провел пальцами по моей спине, затем по плечам, сказав, что я очень красивая девочка. Я испугалась, хотела закричать, но он заткнул мне рот ладонью, приговаривая, что больно не будет, что мне понравится и он все сделает нежно. Затем дядюшка швырнул меня на кровать и навалился сверху, не давая вырваться. Я рыдала, пыталась молить о пощаде, не знала, что он собирается сделать, но мне казалось – нечто ужасное. Дядя не слушал. Он стянул с себя штаны одной рукой, по-прежнему зажимая мне рот, и потом я увидела у него между ног что-то большое и страшное. И эту вещь дядюшка Якоб попытался засунуть в меня! Я билась, понимая, что это будет очень больно, и тогда он ударил меня по лицу. В голове зазвенело, кажется, я даже потеряла сознание, а, когда очнулась, часть той штуки была внутри меня. Я завыла, закричала, дядя выругался, хотел снова ударить меня, но тут из его рта хлынула кровь, и в следующий миг дядюшка упал рядом. Из спины торчал нож, а возле кровати стоял мистер Трентон – наш дворецкий. Он спихнул труп дяди на пол и укрыл меня своим пиджаком, негромко приговаривая, что не позволит кому-либо навредить мне. Голос мистера Трентона был таким успокаивающим, что я уснула…».
Ника громко выругалась. Ну и ублюдок же этот дядя Якоб! Как можно совершить такое с маленькой девочкой? Поделом негодяю!
«Семнадцатое апреля. На рассвете мистера Трентона увела стража. Как мне рассказала Ланка, одна из молодых служанок видела, как дворецкий убил дядюшку. За убийство господина положено суровое наказание. На мои слова о том, что дядя Якоб пытался сотворить со мной, Ланка лишь посмеялась и сказала, чтобы я не врала. Все мои попытки рассказать о случившемся ночью оказались бесполезными – слуги не верили мне, ведь дядюшка предстал перед ними „добрым и благожелательным господином“. Похоже, теперь я осталась совсем одна…».
«Тринадцатое июля. Сегодня последний слуга ушел из дома. После смерти дяди, слуги начали забирать все, что можно продать, и уходили из поместья. Ланка убежала одной из первых, украв мои и мамины украшения. Со мной осталась только старая нянечка Роуз. Но она очень плохо видит и слышит, и с каждым днем все хуже ходит. Боюсь, скоро и няня уйдет от меня…».
Дальше лист был пуст, а с другой стороны не значились другие даты. Только несколько строчек внизу.
«Старая Роуз умерла, у нее остановилось сердце пару часов назад. Я одна в большом пустом доме, и не знаю, как жить дальше. У меня нет ничего и никого. Сегодня мой двенадцатый день рождения. Я не могу больше держаться. В ванной комнате, в шкафу, есть маленький острый нож. Думаю, будет лучше, если я вскрою им вены и навеки уйду из этого мира. Прощай, дневник. Всеми покинутая, Мари сент-Глэр…».
Ника закрыла потрепанную книжицу и тяжело вздохнула. На сердце было нехорошо – история, затронувшая этот дом, оказалась слишком ужасной, полной страданий и непонятых душ.
С другой стороны, теперь чародейке известно о проклятье, охватившем особняк. Здесь целый сонм темных призраков, появившихся из-за насильственной смерти или самоубийств: глава семейства, его жена, дочь и брат. Наверняка ни один из них не получил должного погребения, что и послужило толчком.
Вот только куда делись останки Мари? В ванной комнате Ника не видела ничего, даже отдаленно похожего на кости маленькой девочки. Да там в принципе не было никаких костей!
Ладно, это не так уж важно.
Ника поднялась, хлопнула в ладоши. Звук эхом разнесся по особняку, ему протяжным скрипом вторили стены.
«Нужно провести обряд очищения», – решила чародейка. – «Для этого мне понадобится магический круг, и найти связующий узел дома. Кажется, нечто похожее я наблюдала в холле…».
Спустившись на первый этаж, Ника прислушалась. Действительно, через холл дома проходили крайне плотные магические потоки, которыми можно воспользоваться для активации печати.
Достав из чемодана большой кусок мела, волшебница деловито начала чертить крупную формацию прямо на полу. Тут же сбоку прилетела потрепанная, почти истлевшая, книжка, больно ударив девушку в плечо.
– Что, просто так вы мне закончить не дадите? – процедила чародейка сквозь зубы. – Ничего, я-то вытерплю!
Упрямо сжав челюсти, Ника продолжила чертить формацию, а в это время предметы вокруг жили своими жизнями. Прилетевшая с кухни кастрюля попыталась нахлобучиться на голову магички, но один взмах рукой, с применением печати воздуха – и ненавистная утварь исчезла с глаз. Однако, стоило девушке вернуться к прерванному занятию, как порыв ветра швырнул ей в лицо горсть пыли, заставив закашляться, сплевывая грязь. С трудом протерев и глаза, Ника сформировала защитный кокон, не особо, правда, надеясь на его помощь – он был предназначен больше для отражения урона, чем для поглощения.
Еще пара штрихов – формация готова. Потирая ушибленную руку и чувствуя, как плечо превращается в сплошной синяк, Ника встала в центр расчерченной фигуры. Набрав в грудь побольше воздуха, девушка начала читать заклинание.
Чародейка очень волновалась, что забудет некоторые слова, ведь формулу очищения от потусторонних сущностей она учила довольно давно, и ни разу не применяла на практике. Но, как оказалось, переживала Ника зря – память услужливо подсказывала слова, и вскоре заклинание завершилось. Линии формации засияли темно-синим, свет разошелся во все стороны, окутал дом снаружи плотным коконом.
И тут же Ника поняла, что снаружи колдовской фигуры собрались четыре призрачных силуэта. Это действительно оказалась Мари с ее родителями и дядей. Искаженные черты лица, полные мук и ненависти, заставили чародейку вздрогнуть. В глазах девочки волшебница увидела немую мольбу о помощи, о долгожданном упокоении. Никто из этих людей не ожидал, что смерть окажется для них ловушкой, запрет в стенах проклятого дома и не позволит отправиться в лучший мир.
Тогда Ника одним скупым жестом, используя лишь слово древнего алфавита, преобразовала сферу очищения в сферу Заррека, способную изгнать призраков, упокоить их души раз и навсегда. Темно-синий цвет сменился ярко-зеленым, а затем мощная волна прошлась по дому, вычищая каждый угол, искореняя тьму. Призраков смело в последнюю очередь, Ника успела заметить лишь благодарный взгляд Мари, а затем формация погасла и дом погрузился в тишину.
Ноги магички подкосились, обессиленная, девушка рухнула на пол, мелко подрагивая.
– Похоже, в следующий раз стоит экономить силы, – пробормотала Ника себе под нос. С трудом встав на четвереньки, она добралась до чемодана и достала из бокового кармашка склянку с зельем. Сделав добрый глоток, чародейка ощутила небольшой прилив сил и с облегчением поднялась на ноги.
– Да, похоже, порядок тут наводить придется долго, – осматривая холл, констатировала Ника. Без помощи рабочих ей вряд ли удастся отреставрировать особняк, а в таком виде – рассохшимся и облезлым – он ей решительно не нравился.
– Что ж, сначала горячая вода, а потом все остальное, – кивнула девушка и, прихватив полотенце и сменные вещи, отправилась в ванную. Она, на удивление, оказалась вполне чистой, все сливы работали исправно, так что Ника использовала печать воды, чтобы смыть грязь с пола и стен, а затем, включив котел, с наслаждением погрузилась в большую ванну.
Впрочем, долго отмокать она не могла себе позволить, потому вскоре оделась и вышла в холл, где уже кто-то шумно стучал в дверь. За окном как раз занимался рассвет, горизонт окрасился в нежно-розовый, и Ника ощутила, как жутко хочется спать.
Кого вообще в такую рань цырга притащил?
За дверью оказался Грыгл. Тролль бодро улыбнулся, приподнял шляпу, расшаркался.
– Доброе утро, госпожа Ника! А я за вами – через полчаса заседание городского совета, полагаю, вам будет интересно послушать. Да и графу Малкольму есть, что с вами обсудить.
Думала девушка недолго. Ей все равно нужно встретиться с графом, узнать, нуждается ли город в услугах чародейки. Плюс договориться о ремонтных работах – теперь дом ничем не отличался от обычных поместий, и любой человек и нелюдь мог спокойно находиться в нем.
– Пошли, посмотрю на твоего хваленого Малкольма, – со смешком произнесла Ника, надевая на шею медальон волшебницы второй категории. Грыгл одобрительно кивнул, с любопытством взглянул на холл, округлил глаза, заметив непрезентабельный вид и поспешно спустился с крыльца.
– Что там произошло?
– Об этом, милый мой, расскажу по дороге – время-то идет, – Ника заперла дверь и решительно направилась по дорожке. Тролль топал за ней, и, чародейка была уверена в этом, строил догадки по поводу случившегося ночью в особняке.
Впрочем, она наверняка сумеет развеять его любопытство.
Сказ шестнадцатый: О том, куда приводят просьбы
«Существует великое множество неклассифицированных существ, чья суть темнее ночи, а способности неизвестны до тех пор, пока вы не столкнетесь с ними лицом к лицу. Подобные твари встречаются крайне редко, и любому путнику, охотнику и воину следует остерегаться встречи с похожими сущностями. Как только вы поймете, что перед вами неизвестный монстр – используйте щепоть соли, коль в карманах у вас завалялась она, и бегите – бегите что есть сил, потому что более ничего вы сделать не сможете…»
Выдержка из труда «Монстры и способы тактического отступления», за авторством Ле-Роя Женкинского, т. 1, ч. 1, стр. 20
Едва они миновали одну улицу, как тролль не выдержал.
– Миледи, вы позволите мне еще раз полюбопытствовать о том, что случилось в проклятом доме ночью?
Ника едва заметно усмехнулась.
– Конечно, все равно ничего необычного не было. Подумаешь, семейка призраков.
Глаза Грыгла превратились в большие блюдца – таким сильным было удивление здоровяка.
– И как же вы расправились с ними в одиночку?
– За кого ты меня держишь? – возмутилась девушка, тряхнув копной рыжих волос. – Я высококвалифицированный специалист в области изучения магических наук. Само собой разумеется, что я осведомлена о способах изгнания разных тварей.
– Что ж, я очень рад, что вы в порядке, – искренне улыбнулся тролль, и Нике стало неловко за свои высокопарные слова.
– Да ладно вам, разве не вы вчера сказали, что я способна о себе позаботиться?
Грыгл гулко рассмеялся.
– Действительно. Ну, раз такое дело, предлагаю отметить нам ваше новоселье сегодня вечером. В центре как раз есть недорогой паб, кормят там замечательно и напитки хорошие.
– Почему бы и нет, – не стала отказываться чародейка. После пережитой ночи организму требовалось сбросить напряжение, да и компания тролля выглядела куда более приятной, чем пустой расколошмаченный дом.
– Вот и славно, – Грыгл с некоторым облегчением приподнял цилиндр и провел рукой по аккуратно зачесанным волосам. – А все-таки, что там случилось, раз появились призраки?
Рассказ о семействе сент-Глэров занял не так много времени, но пробудил в тролле печаль и негодование.
– Как можно было так поступить с маленьким ребенком? – возмущенно пыхтел Грыгл. – Это неправильно! И господин сент-Глэр хорош – мог бы объясниться с женой, решить вопрос мирным путем, а не сводить все к такому.
– Полагаю, он ожидал, что супруга оставит его в покое, но ее наоборот – сильно разозлило равнодушие любимого человека, и женщина не выдержала, – вздохнула Ника. – Цепь случайных событий, которые привели к такому жестокому финалу. Очень грустно, но такова жизнь.
Некоторое время они шли молча, затем свернули в деловой район и, миновав широкие торговые улочки, вышли на площадь, где располагалась канцелярия.
– Разве нам снова к Кукрымлу? – удивилась Ника.
– Нет, что вы, – улыбнулся Грыгл. – Кроме канцелярии на этой площади располагается весь административный корпус города. Слева – здание Совета, а справа – городская казна. С другой стороны площади, на следующей улице, находится храм Единого, где заправляет епископ. Он также входит в Совет.
– Удобно, – признала девушка. – Все нужное рядом.
– Именно так. Следуйте за мной.
Тролль уверенно зашагал к зданию Совета. Ника, украдкой поправив слегка растрепавшуюся прическу, засеменила следом.
Холл здания администрации оказался просторным, светлым и чистым, за стойкой в кресле сидела миловидная брюнеточка, что-то усердно набирая в магическом визоре. Услышав шаги, она приветливо улыбнулась и взглянула на посетителей.
– Добро пожаловать в администрацию Северокаменска! Привет, Грыгл.
– Здравствуй, Миленушка, – добродушно пробасил тролль. – Как поживаешь? Матушка твоя как?
– Спасибо, хорошо, – отозвалась девушка. – Матушка вчера сама встала с постели. Шлет тебе привет. А это кто?
Милена с истинно женским любопытством внимательно осмотрела Нику.
– Госпожа чародейка, из Академии. Арчихуальд Арчихуальдович отправил к нам в командировку, – со смешком выдал Грыгл.
– Ника, – представилась волшебница.
– Милена, – секретарша, видимо, решила, что связываться с чародейкой не стоит, кивнула вполне благосклонно, хотя и не без зависти глядя на огненные локоны.
– Начальство уже собралось? – спросил тролль, поглядывая на дверь с правой стороны коридора.
– Ага, вас только ждут.
– Ну, пойдемте, что ли, – с непонятной грустью предложил Грыгл волшебнице. Та кивнула.
Тролль тихонько постучал в дверь, что было необычно при его габаритах. С той стороны чей-то веселый голос разрешил войти.
Шагнув за порог, Ника сразу поняла, что это кабинет для совещаний – длинный стол, с обеих сторон подоткнутый стульями, стены светлые, единственное окно занавешено полупрозрачными тюлями. Под потолком висели вычурные люстры.
За самим столом восседали четверо: ближе к выходу щуплый немолодой мужчина в рясе служителя Единого, похоже, тот самый епископ. Рядом с ним, задумчиво покручивая тонкие усики, сидел парень лет тридцати с небольшим, в форме гвардейца. Напротив него, насмешливо поглядывая на вошедших, расположился бесёнок-канцлер, а во главе стола, сцепив руки в замок – юноша слегка за двадцать.
– Вот и вы, – с улыбкой сказал он. – Садитесь. Мы как раз обсуждаем важные события. Ну, сэр Архивальдиус, продолжайте.
Гвардеец лихо закрутил правый ус и кашлянул.
– В общем, в городе все спокойно. Есть, конечно, воришки, куда без них. Но в целом, уровень преступности низкий. Буйных мы в прошлом полугодии разогнали, а те, что поспокойнее – на рожон не лезут.
– Значит, граждане могут спать спокойно? – хмыкнул юноша. Страж кивнул. – Вот и славно. Что у нас по налогам, мистер Кукрымл?
– Ох, ох, – бесёнок заерзал на стуле. – Да все отлично, Ваше Сиятельство. Пока не повышаем, держим на прежнем уровне, но, вроде как, народ не жалуется, так что можно бы и поднять.
– Не нужно, – покачал головой, по-видимому, граф Малкольм. – Не стоит усложнять жизнь гражданам города.
– Ну хоть на два процентика, а? – Кукрымл умоляюще сложил ладошки. Юноша отрицательно покачал головой, и бесёнок разочарованно вздохнул. – Так всегда, стараешься, стараешься, и хоть бы кто оценил.
– Не ворчи, – улыбнулся граф. – Отец Савелий, довольны ли ваши прихожане?
– Очень довольны, сын мой, – степенно покивал священник. – Слава Единому, ремонт храма привлек внимание туристов и юных прихожан. Приучаем молодежь к правильному!
– Чудесно! Ну-с, господа, с делами вроде разобрались. По планам на следующий месяц – предлагаю придерживаться того же курса. Если будут какие-то серьезные проблемы, обращайтесь к моему управляющему.
Все четверо одновременно покосились на Грыгла, в упор не замечая чародейку. Ника почувствовала себя несколько неуютно, но решила пока не вмешиваться. Может, у местных так принято?
– Как здоровье-то, сэр Архивальдиус? – спросил вдруг граф. – Слышал, тебя недавно супруга порядком отходила.
Гвардеец густо покраснел, поправил усы, тяжело вздохнул.
– Да будет, пустое.
– Есть, за что? – в глазах аристократа плескалась искренняя тревога. Сэр Архивальдиус нервно кашлянул в кулак.
– Да все из-за треклятого платья! Смотри, говорит, я платьице отыскала, в котором на свадебке была. Как оно на мне сидит-то? Ну я, дурачина, возьми и брякни, что раньше лучше было. Видели бы вы, господа, какие у нее глаза сделались. В жизни такого страшенного взгляда не видал. Как нахмурилась, как схватилась за сковороду – и давай за мной гоняться. Насилу убежал, голова до сих пор трещит!
Собравшиеся сочувственно покивали, а Ника едва не расхохоталась. Это ж надо так смерти возжелать – сказать женщине, что ей платье не идет! Бедняге сильно повезло, что сумел уйти живым и относительно целым.
– А твои детишки как, Кукрымл? – добродушно улыбнувшись, поинтересовался отец Савелий. Бесёнок смущенно почесал затылок.
– Растут не по дням, а по часам, отче. Старшенький уже бегает – не догнать, а малой на днях научился говорить «батя», представляете?
– Эх, дети-дети, – покачал головой священник. – Когда жениться-то надумаешь, Малкольм?
Граф отвел взгляд, слегка свел брови, словно вопрос был ему неприятен. Гвардеец с канцлером укоризненно взглянули на отца Савелия, тот даже икнул от неожиданности.
– Кхм-кхм, – покашляла Ника, утратив терпение. Конечно, слушать мужскую болтовню забавно, но она здесь не за этим ведь. Хотя молодой граф очень даже симпатичный – короткие смоляные волосы, узкие черты лица, ярко-голубые глаза и прямой нос.
– О, господа, это Ника – чародейка из Академии, – представил девушку Кукрымл. – Очень умелый специалист!
Собравшиеся, кажется, наконец, обратили внимание на волшебницу.
– Очень приятно, Ника, – сэр Архивальдиус улыбнулся, молодецки крутанул усы, подмигнул.
– Рады видеть в нашем скромном городке, – отец Савелий принял благообразное выражение лица.
– Добро пожаловать, – только и сказал граф Малкольм, внимательно разглядывая девушку.
– Между прочим, Ника поселилась в том самом доме! – громким шепотом объявил бесёнок. – И, как видите, с ней все в порядке.
– Дом, как дом, – пожала плечами чародейка. – Проклятие удалось снять без особых проблем.
– Что еще за проклятие? – заинтересовался гвардеец. Ника повторила недавний рассказ, на сей раз опустив некоторые детали.
– Хорошее деяние вы совершили, дитя, – кивнул священник.
– Да, маги из Академии – это сила, – протянул сэр Архивальдиус. – Вот бы остались вы у нас! Тем более, что на окраине города недавно построили домик, в котором никто не хочет селиться. И трупы там часто находят окровавленные. Мы с ребятами засады устраивали – никого. Странное дело.
Ника поймала на себя испытующие взгляды собравшихся и поняла, что это некий тест. Похоже, у нее нет иного выбора, кроме как…
– Хорошо, посмотрю, что можно сделать, – неохотно согласилась волшебница. Граф Малкольм добродушно улыбнулся.
– Как только закончите – приходите ко мне в поместье, обсудим кое-что.
– Непременно, – кивнула Ника.
– Что ж, полагаю, совещание можно считать оконченным. Долг зовет, враги не дремлют! – хлопнув ладонью по столу, объявил граф. Администрация Северокаменска неохотно поднялась, начала неторопливо двигаться к выходу.
– Идем, прогуляемся, – шепнул Грыгл на ухо чародейке.
Выбравшись на площадь, Ника с наслаждением потянулась.
– Они всегда такие? – в голосе девушки слышалась насмешка.
– А что поделать? – развел руками тролль. – Город небольшой, новенькие, за исключением туристов, бывают здесь крайне редко. Вот и развлекаются, как могут.
– Тоже мне, нашли шута, – фыркнула чародейка.
– Не обижайся, это не со зла, – Грыгл обеспокоенно заглянул девушке в глаза.
– Не обижаюсь, – Ника щелкнула пальцами. – Ну, мы идем отмечать или как?
– Идем-идем! – обрадовался тролль, поправил фрак, стряхнул пылинки с воротничка и предложил даме руку. – Прошу, миледи, вас ожидает очень приятный вечер!
Расхваленный Грыглом паб располагался в конце делового района, где шла целая улица различных заведений: таверн, гостиниц, ресторанов и прочего. Кормушка с непритязательным, но приятным названием «У Римуса» притулилась в самом конце улочки, между шикарным дорогим кафе и булочной.