Текст книги "Возвращение Повелителя. Книга I (СИ)"

Автор книги: Александр Владыкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Возвращение Повелителя. Книга I

Глава 1
Пролог

Полчаса назад мы приземлились на небольшом военном аэродроме и сейчас на пяти джипах двигались по проселочной дороге, которая то выскакивала в поле, то уходила в лес, в сторону Нижнеуральска. Рядом с этим городком, принадлежавшем нам по личной дарственной покойного государя-императора, мне предстояло провести не пойми сколько времени, осуществляя номинальное, реальное мне вряд ли кто доверит, руководство той частью нашей княжеской дружины, которой не посчастливилось на ближайшие два года заступить на дежурство, как говорилось в приказе, подписанным моим отцом князем Василием Нижегородским, «по защите рубежей нашей Родины от злокозненных пришельцев».

Что могу сказать? Ребятам, и тем, которые уже две недели, как пребывают на базе, и тем двум с лишним десяткам, которые сейчас едут со мной, еще ничего – они знают, что им предстоит проторчать в этом в обычные дни скучном, а при очередном сопряжении миров смертельно опасном месте только два года. У меня срок нахождения здесь не оговорен. И ограничен, как я догадываюсь, только сроком моей жизни, которая, по замыслу отдельных представителей нашей «дружной» семьи, не должна быть слишком продолжительной.

Я – княжич Андрей Нижегородский. Старший, но отнюдь не любимый сын своего отца. Впрочем, с ним особых проблем у меня все-таки нет. А вот с мачехой – Людмилой Валентиновной Нижегородской отношения у меня, мягко говоря, не самые благостные. Вернее будет сказать, у нее со мной. Правда, она уверена, что и я со своей стороны желаю ей только тяжелых и продолжительных болезней и не самой легкой смерти. Как и она мне. Даже представить не могу, как бы она удивилась, если бы узнала, что мне на нее просто абсолютно наплевать. Я и сейчас вспомнил о ней только для того, чтобы иметь возможность упомянуть моих единокровных брата и сестру.

Брат Николай, которого дома принято звать «наш Николаша», младше меня всего на год (мне, кстати, на днях исполнилось девятнадцать), никогда ничего плохого мне не делал. По той простой причине, что он вообще предпочитает никогда ничего не делать. И уж тем более никогда ни с кем не ссориться и не портить отношений.

«Наш Николаша такой дипломат растет», – любит приговаривать мачеха, гладя своего отпрыска по голове после того, как он в очередной раз не смог настоять на своем в каком-нибудь простейшем вопросе.

Отец, кстати, в таких случаях всегда хмурится. Видимо, представляет, как этот «дипломат» когда-нибудь профукает все то огромное наследство, которое ему достанется после смерти папаши. То, что именно Николаша будет в самое ближайшее время объявлен официальным наследником Нижегородского княжества, не вызывает у меня ни малейших сомнений. Для этого и ждали с моей отправкой в Нижнеуральск целый год, чтобы брату исполнилось восемнадцать и он стал совершеннолетним.

Куда неприятнее мне моя «сестренка». Пятнадцатилетняя хитрая, но не очень умная девица, унаследовавшая от своей мамаши ненависть ко мне. Вот от нее гадости следовали одна за другой. Только совсем недавно Вера (так ее зовут) сообразила, что все проклятия, которые она на меня с завидным постоянством насылает (она у нас маг проклятий), каким-то непонятным образом возвращаются к ней. Правда, в значительно ослабленном виде, но все равно не очень приятно. Так вместо мучительной смерти, которой я должен был бы умереть, но почему-то даже ничего не почувствовал, саму Верунчик ночью охватывает сильнейший понос, после которого она утром выползает из своей спальни бледной, разбитой и полностью обессиленной. В общем, перестала девочка на мне экспериментировать, а до этого ведь добрые три года недели не проходило, чтобы она что-нибудь новенькое для меня не подготовила. Всегда, впрочем, с одним и тем же результатом.

Кого проклинать вздумала? Смешно, честное слово. Меня? Андровиланда Великого? Повелителя Незии, Корнубии, Зелии и Фортаны, Эльфары, Нижнего и Верхнего Драура, Отрарии и Кинды? Владыки всех людей, светлых и темных эльфов, гномов, оборотней и вампиров? Первого и, думаю, единственного, кому удалось объединить мир Мезинары в единую империю, да еще и под властью людей? Сильнейшего из когда-либо рождавшихся магов? Да мне ее проклятия, как говорят в этом Едином забытом мире, как слону дробина. Вначале даже хотел вернуть ей как-нибудь ее проклятие в полном, так сказать, объеме, чтобы потом на поминках по неразумной спокойно поесть, не активируя каждый раз на всякий случай в своем теле блокировку ядов.

Впрочем, тут я наговариваю на Верунчика. Ядами все больше ее мамаша Людмила Валентиновна любила меня потчевать. Но все равно сестру я не люблю больше. Просто по факту того, что она мне сестра. Есть на это причина. В этот мир, а называется он Земля, я попал по милости своей предыдущей сестрицы.

Вот та была мастерицей. Сумела меня устранить, расчищая путь своему ненаглядному сынуле, а моему, соответственно, племяннику, к моему трону. Интересно, сколько они оба после моей смерти прожить успели? Почему-то думаю, что не очень долго. Племяш был редкостным болваном, а сестрица никогда ни в каких делах правления не участвовала. Так что не сомневаюсь, что развалилась моя империя очень быстро, похоронив их обоих под своими обломками.

О! Стоп. Хватит предаваться воспоминаниям, да разным размышлениям. Мое поисковое заклинание говорит мне, что за ближайшим поворотом нас ждет засада. А зачем еще десятку человек прятаться в лесу возле дороги, которую, не удивлюсь, если они еще и заминировали. И кто, хотелось бы узнать, у нас такой нетерпеливый выискался? Здесь я еще никому ноги отдавить не успел, так что ставлю на мачеху. Решила, видимо, не тянуть резину, а кота за хвост и сделать так, чтобы я и до Нижнеуральска не добрался.

Но вот тут она не угадала. Во-первых, мне в этот городишко попасть просто позарез надо, а во-вторых, мне уже нет нужды скрывать свои магические возможности. Они, конечно, ни в какое сравнение не идут с теми, какими я обладал раньше, но и значительно отличаются от того, что я демонстрировал пока жил дома. Собственно, только одно я и показывал – щит. Правда, достаточно большой и надежный, за которым человек двадцать может укрываться от любых атак, включая магические, добрых минут десять.

Из-за него, кстати, меня формально сюда и отправили. Бойцам нужна надежная защита от пришельцев, а тут у княжича такие уникальные возможности есть. Можно подумать, что не нашли бы других причин меня сюда отгрузить. Да я сам бы пешком сюда побежал уже давно, если бы не опасался вызвать море лишних вопросов, на которые мне трудно было бы ответить честно. И вообще ответить.

– Сергей! – приказал я, очень вовремя вспомнив, как зовут молодого бойца, управлявшего нашим джипом. – Посигналь едущим впереди, чтобы остановились и прижались к обочине. И сам тормози. Мне надо выйти.

– У нашего княжича, походу, живот прихватило. Чем мы ближе к зоне сопряжения будем подъезжать, тем чаще останавливаться придется, – услышал я чью-то реплику, уже заходя в лес.

Жаль, по голосу не могу определить, кто там такой остроумный. Впрочем, не осуждаю. У всех бойцов уже есть опыт сдерживания прорывов. Столь длительная командировка в «горячую точку» для всех, кроме капитана Давлеева, эта будет первой, но все они уже обстрелянные, а про мои способности и мой опыт они знать, разумеется, не могут. Сработаемся. Сделаю я из них настоящих императорских гвардейцев еще. В прошлом мире из шайки разбойников, в которой начинал, сделал, и тут справлюсь.

Когда до цели моей прогулки осталось метров сто, ушел на первый уровень сумрака. Принял он меня, как родного. Да, давно не виделись. Правда, в этом мире он какой-то не такой, как в прежнем. Мягче что ли. Ну, да тут все мягче. Плюшевый мир по сравнению с моим прежним. Не удивительно, что местные ничего с пришельцами, как они называют проникающих из сопряжения врагов, сделать не могут. Дети. Впрочем, я и сам сейчас еще очень далек от того, каким был. Так что заноситься не стоит. Но только не с этими противниками.

Не торопясь и насвистывая, приблизился к первому. Чем сумрак хорош? Не только тем, что тебя не видно, а еще и тем, что и не слышно. Одним рывком за шиворот бросил наемника, а судя по экипировке, очень даже недурственной, это не простые бандюганы, не стала мачеха на мне экономить, лучших наняла, себе под ноги и одним движением свернул шею. Удачно они разлеглись – на некотором отдалении друг от друга. Видимо, чтобы сразу по всем нашим машинам сподручнее было перекрестный огонь открыть. Обошел сначала одну сторону дороги, потом противоположную. Посчитал трупы. Десять. Все сходится. Поисковое заклятие столько же показывало. Выкинул тела из сумрака – нечего хорошее место захламлять, и, уже не скрываясь, по дороге направился к моему кортежу.

– Капитан, – обратился я к вышедшему мне навстречу Давлееву. – Отправьте вперед кого-то, кто в саперном деле понимает. Думаю, за поворотом фугас должен быть заложен. И еще, – заметив недоверие на его лице, добавил я. – Там на обочинах десять трупов лежат. Пусть бойцы соберут оружие и другую амуницию, какая пригодится, а тела можно в кювет сбросить.

Мда… Десять убитых явно голыми руками наемников, каждый из которых с застывшем на лице удивлением разглядывает мертвыми глазами, все ли в порядке у него с одеждой на спине, производит впечатление даже на опытных бойцов этого мира. Я же говорю – дети. Интересно, как бы они отреагировали на вид поля боя при Друзе, где я со своей дружиной и вампирами разгромил войско светлых эльфов. Вот где было на что посмотреть. Но пусть пока смотрят на меня со смесью удивления и испуга. Это полезно. Слушаться лучше будут.

– Все? Закончили? – спросил я, заметив, что бойцы потянулись к машинам. Один из них аккуратно нес в руках какую-то мину. В их типах не разбираюсь, но дура здоровенная, если бы под моим джипом жахнула, то вся надежда была бы только на то, что мой щит выдержит, но полетать в любом случае пришлось бы. – Поехали. А то так мы и к ужину на место не прибудем!

Снова погрузился в машину и размышления. Итак, сопряжения, от которых мне с моими бойцами предстоит защищать и Нижнеуральск, и близлежащие села и шахты, и главное – железную дорогу. Как-то раз сопряжение прямо на путях открылось и аккурат в тот момент, когда из европейской части Российской империи в восточную пассажирский поезд шел. Не успел машинист остановиться, весь состав в другой мир и залетел. Никого из пассажиров того поезда, как и сам поезд, больше никто не видел. Соваться в другой мир его обитатели землян давно уже отучили. Нет, ходят, конечно, специальные группы, но очень недалеко и ненадолго. И возвращаются далеко не всегда все оттуда. А вот мне туда попасть надо. Просто скулы сводит от нетерпения, когда же я, наконец, снова окажусь в моей родной Мезинаре.

Да, я уверен, что это мой прошлый мир. Голову на отсечение не дам, но слишком много совпадений и признаков, которые свидетельствуют именно об этом.

Первое. Сопряжения начали появляться в год моего рождения. Как говорится, совпадение? Не думаю. Притянул я его сюда. Слишком значимой фигурой я для моего прошлого мира был, чтобы моя смерть и последующее возрождение остались без последствий. Но это ладно. Расы сопряженного мира, их нравы. Я их узнаю.

Появляются из прокола, еще эти разрывы между мирами иногда называют пробоями, порталами и как-то там еще, в любом случае это сопряжения, когда тонкая грань межмирового пространства рвется и делает один мир доступным для другого, например люди. Но не простые. Маги. И не такие убогие, как здесь. К ним тут же спешат на переговоры, за дружбу потрендеть, да экономическое сотрудничество наладить, а они в ответ сначала огненный шторм, потом смерч, на закуску заморозку и только потом оставшихся в живых без разговоров в рабские ошейники и к себе. Ну, и простые воины потом набегут, конечно, чтобы разную добычу собрать.

Или эльфы пожалуют. Кстати, поразительно, но на Земле отродясь никаких эльфов не было, а представление об этой расе какое-никакое имеется. Правда, частично истине оно соответствует только в том, что касается внешнего вида этих гостей. В остальном методы установления отношений с местными хоть и отличаются от тех, что используют маги, но результат тот же. Кого не убили, тех в рабство увели.

Темных эльфов здесь, между прочим, почему-то дроу принято называть. Надо будет, как попаду в Мезинару, об этом темным эльфам рассказать. Может, им такое имя понравится. А если нет, так прикажу и будут у меня дроу. А про то, что когда-то темными эльфами именовались, забудут, как про страшный сон. Мне так проще будет. А то – темный эльф, светлый. Словоблудие сплошное и выговаривать долго (как я раньше этого не замечал?). Будут просто эльфы и дроу. Коротко и ясно.

И, конечно, вампиры. Отличная, скажу я вам, раса. Они первыми моими союзниками когда-то стали. Не по своей воле, разумеется, но служили честно. Единственная проблема, им кровь нужно давать. Человеческую. Я в свое время это дело организовал – сдавали простолюдины кровь за деньги, так у меня вампиры ни одного убийства за пятнадцать лет моей власти не совершили. Сейчас, похоже, что-то в моем прежнем мире разладилось, потому что в этот вампиры влетают, как журналисты на бесплатный фуршет. А при их возможностях спасения от них нет.

Оборотни, понятное дело, излишним гуманизмом тоже не страдают. Они в этот мир, как на охоту, ходят.

Появление гномов вот только пока не фиксировалось. Один раз, вроде бы, упоминался какой-то коротышка в отряде магов, но был ли это гном, не знаю. Так-то они ребята довольно тяжелые на подъем. С другой стороны, покажи им те же Уральские горы, и они сразу набегут. Но пока, повторюсь, их никто не видел.

В общем, необходимо мне пройти через сопряжение и все увидеть своими собственными глазами. Одно дело читать о том, что очередные «пришельцы» из другого мира были «отбиты с потерями» или что-то типа «С прискорбием вынуждены сообщить о гибели мужественного графа N, который со своей дружиной и сыновьями до последнего защищал от врагов село Малые Погорелки. Все жители села также убиты самым бесчеловечным образом или уведены в плен. Приносим искренние соболезнования друзьям и близким покойных». А каким образом, могли убить жителей, как не «бесчеловечным», если нападавшими были вампиры, что хорошо заметно на видео, которое снял один из чудом спасшихся?

Нет, мой это бывший мир. Просто он без меня опять отбился от рук и превратился в тот же бедлам, где все постоянно воюют против всех без особой цели и успеха, что и был до установления моей безраздельной власти. Сколько же трудов мне стоило привести его в состояние покоя. Сколько крови пришлось для этого пролить. И чужой, и своих друзей и соратников, многих из которых потерял в бесконечных битвах. А потом, когда, наконец, я достиг вершины, моя милая сестричка меня отравила. И ведь нашла яд, против которого я оказался бессилен. Вот же тварь! Жаль, что ее, уверен, уже давно нет в живых. Вот кого я бы с удовольствием увидел. Но не судьба.

Еще бы мне как-то выяснить, в какое королевство отсюда открывается сопряжение. В Незию, Корнубию, Зелию, Фортану, а, может быть, в Эльфару или один из Драуров – Верхний или Нижний? Странно, что каждый раз из пробоев появляются представители разных рас. Получается, что здесь, на земле сопряжение закрепилось в одном районе и местоположение меняет совсем незначительно, а в Мезинаре танцует, как пьяный в кабаке, которого то к одной стене бросит, то к другой?

Эх, мне бы где-то поближе к моему бывшему замку очутиться. Не могли там все разграбить. Кроме меня некоторые помещения никому и никогда не обнаружить. А там, кроме разных сокровищ, есть и самое главное – выход наружу моего личного источника силы, того самого, который и позволил мне в свое время основать империю и стать ее первым и, увы, последним властелином. Впрочем, я еще вернусь. Осталось всего ничего – пара километров до нашей базы, а потом дождаться, когда откроется очередной пробой. По статистике они возникают раз в месяц и остаются открытыми от пяти до восьми дней.

Скоро, скоро я опять ступлю на землю Мезинары.

Глава 2
Кто я? Начало карьеры будущего императора и Повелителя Мезинары

И все-таки, пожалуй, чуть подробнее объясню, кто я. Нет, в данный момент я княжич Андрей Нижегородский. Фамилии у меня нет, или, вернее, «Нижегородский» ею и является, но это не фамилия в полном смысле слова, а владение нашего рода – Нижний Новгород с окрестностями. Тут на Земле так принято у высшей аристократии. И даже если и когда объявят моего брата Николашу наследником этого княжества, я все равно останусь Нижегородским, пока не обзаведусь или пока брат мне не бросит со своего княжеского плеча какие-нибудь уже мои собственные владения.

Достанется мне, например, от его щедрот деревенька, те же Малые Погорелки, защищая которые героически погиб граф N, и стану я князем Малопогорельским. Князем останусь в любом случае. Только будут, упоминая меня, морща лоб, уточнять – этот Малопогорельский из младшей ветви Нижегородских? А… Ну, да.

Впрочем, меня это мало волнует. Хоть Нижегородский, хоть Малопогорельский для меня прежнего это грандиозный, как здесь говорят, «дауншифтинг». В моей прошлой жизни я был императором. Еще меня называли часто «Повелитель». Я, кстати, против этого не возражал. Император – это, по сути, просто должность. Можно быть трижды императором, но не Повелителем. А я именно что повелевал всеми разумными Мезинары. Мог бы титул императора и не принимать, но благодарные «повелеваемые», в смысле – подданные, настояли, упросили.

Как я такого положения добился? Можно сказать, что выпрыгнул «из грязи в князи», но это не так. К вершине меня привел сплав настойчивости, ума, дерзости и… удачи.

Родился я в своем прежнем мире в самой бедной семье, какую только в Мезинаре можно было вообразить. Отец и мать – безземельные батраки. Судьба горбатиться за гроши на чужих наделах ждала бы и меня, если бы на нашу деревеньку, не пойми зачем – брать там было нечего, не напали бы разбойники, и если бы их атаман не решил, что моя мать вполне еще ничего выглядит, чтобы ее «взять» на соседском сеновале. Своего у нас отродясь не было, так как скотины, которая в этом сене нуждалась бы, тоже не было. Отец, как и положено забитому смерду, тихо хлюпал разбитым носом – вступаться за жену ему даже в голову не приходило, а вот я, а было мне тогда десять лет, схватил слишком тяжелые для меня вилы и бросился на атамана. Понятно, что вилы у меня тут же отобрали и хотели прибить мешающую получить свое атаману мелюзгу, но тот что-то во мне углядел. Мать он оставил в покое и меня трогать запретил.

– Не трогайте этого заморыша! – приказал он. – Вон как глаза у него горят. Этот нашей породы. Возьмем его с собой!

Не сложно догадаться, что никаких возражений со стороны моих родителей не последовало. На один рот кормить меньше надо будет, а у них еще и моя трехлетняя сестренка, чтоб ее, была.

Так я попал в разбойничью шайку. Сначала выполнял важную роль «подай-принеси», потом был допущен до помощи дежурному по кухне, еще спустя какое-то время и до сбора добычи после очередного удачного нападения на какой-нибудь купеческий караван. В общем, рос по служебной линии. И постоянно тренировался во владении мечом. Сначала совсем легкими и деревянными, которые сам себе и делал, потом уже потяжелее и настоящими.

У кого можно научиться благородному искусству фехтования в разбойничьей шайке, в которой могли быть только беглые смерды, спросите. Еще как было у кого. Только вовсе не благородному искусству, а грязному умению быстро убивать, используя для этого все подлые приемы, какие только изощренный человеческий ум придумал за века. Не раз в нашу банду вливались бывшие наемники, стражники, иногда даже кто-то из вконец обедневших благородных присоединялся. Одни на время, другие – оставались навсегда. Ну, в смысле пока не ловили грудью стрелу, копье или чужой меч. Текучка была изрядная. Постоянным оставалось только ядро шайки, состоявшее из атамана, пяти его ближайших подручных и меня.

К шестнадцати годам я уже был опытным разбойником, участвовавшим и в нападении на купцов, и во взятии пары плохо укрепленных замков, успевшим насадить на свой меч с десяток дружинников, две пары темных и светлых эльфов и даже одного оборотня. Мы грабили всех. Только вампиров по понятным причинам не трогали. Эти твари уж очень мстительны. Так что их караваны мы пропускали, так сказать, беспошлинно. Да, была и такая форма освобождения проезжих от лишних денег – каждый купец мог заранее купить себе индульгенцию, заплатив определенную сумму. Если, конечно, знал, к кому по этому поводу обратиться. Ну, а если не знал или пожадничал, то ему оставалось только полагаться на удачу, что мы его не заметим, или на многочисленность своей охраны.

Познал я, разумеется, уже и женщин. Тут это было обязательным пунктом в программе. Победитель получал все, и их в том числе. Обычай этот в Мезинаре был укоренившимся, бесспорным и общеизвестным, и пренебречь им считалось настолько дурным тоном, что это даже никому в голову не приходило. Никто бы не понял, даже сами побежденные. Иной раз мы еще только бьемся с охраной каравана, а девушки и женщины помоложе уже стаскивают с телег какие-то туфяки, укладывают их под телегами и поудобнее устраиваются на них. И правильно делают – так лучше, чем висеть потом на борту телеги в разорванном платье. Кстати, эта традиция, да еще один местный закон потом и дали первый толчок к моему возвышению. Но об этом чуть позже.

Атаманом я стал в восемнадцать. Тут три фактора в мою пользу сработали. Во-первых, я был единственным, кто следовал принципу «сначала подумай, потом сделай». Не принято здесь так поступать было. Нормой было другое – напиться почти до потери пульса в кабаке, спуская неправедно нажитое на дороге, потом задраться с городскими стражниками (да, в городах мы частенько бывали, постоянно в лесу, как дикие звери, не сидели), врезать одному из них увесистой лавкой по голове, а утром удивляться – а чего это я в клетке сижу и за что мне сейчас руки отрубят?

Во-вторых, во мне в пятнадцать лет проснулась магия. Пользоваться я ею, разумеется, не умел, но толкнуть противника в грудь воздушным потоком или подпалить сено на телеге, вызывая этим суматоху в караване, на который мы собирались через минуту напасть, вполне мог.

Третьим фактором стала ошибка нашего атамана, который, собрав на этот раз аж целых пять десятков бойцов, решил без должной разведки напасть на добычу, которая оказалась нам не по зубам. И вообще была не добычей, а охотниками. Засада это на нас была. В крытых повозках оказался не шелк, а вооруженные до зубов стражники. В результате драпали мы уже только вдесятером и без атамана, который остался на дороге, утыканный, как еж, арбалетными стрелами. Такая вот история получилась.

– Пусть Ан (тогда мое имя было еще коротким, как и полагалось простолюдину) будет нашим атаманом! – заявил вечером того дня, когда мы, убедившись, что нас никто не преследует, остановились, наконец, на какой-то поляне и развели костер, чтобы приготовить на ужин то немногое, что оказалось у нас с собой, Друз «Обоссы ноги». – Он и магией владеет, и самый умный из всех нас. Он предупреждал, что не дело мы затеяли с тем караваном. Вот!

Остальные к Друзу прислушались и с ним согласились. Разбойником он был уважаемым, а его кличка «Обоссы ноги» означала вовсе не то, что, как можно подумать, он мочил собственные от страха. Друз вообще не знал, что такое страх. Это было для него слишком сложное чувство, чтобы его испытывать. Нет. Причина была другой. Был у него один пунктик, против которого, впрочем, никто не возражал. В этом отношении в шайке царили полная демократия и терпимость – каждый имел неоспариваемое никем право на своих тараканов в голове. Так вот. После того, как Друз своей палицей отправлял в мир иной парочку очередных противников, он зачем-то выкладывал их рядком и справлял им на ноги малую нужду. Зачем, спросите? А кто его знает. Да и какая, по большому счету, разница?

Оказанное мне высокое доверие я оправдал в полной мере. Уже через полтора года в шайке было под сотню человек. Все мы были хорошо вооружены, действовали слаженно и почти не несли потерь. Хотя брали теперь такие караваны, о которых раньше из-за их многочисленной охраны даже мечтать не смели. Был у нас свой отряд лучников, который из кустов для знакомства засыпал врагов стрелами, потом в дело вступали копейщики, на концах копий которых были специальные крюки, чтобы стаскивать с седел конных, последними в дело вступали вооруженные мечами. Они и довершали обычно разгром.

Завел я и своих прикормленных купцов, которые оптом скупали у нас добычу, поставляя взамен то, что требовалось нам, и расплачиваясь за остальное звонкой монетой.

Отдельных слов заслуживает то, как я решил вопрос с нашими базами. Раньше как мы поступали? Почувствовав, что во владениях очередного феодала мы уже настолько всем досадили, что на нас скоро устроят облаву, а проводили их обычно с собаками и сотней – другой наемников, снимались с места и перемещались в соседнее графство или баронство, где принимались за прежнее. И каждый раз нужно было гадать – превысили мы уже меру терпения местного аристократа или магистрата ближайшего города или еще нет? Еще можно тут пограбить или уже пора бежать?

Теперь мы действовали по-другому. По принципу «не гадь, где живешь». Обосновавшись во владениях одного феодала, мы промышляли на землях его соседей. Бывало, что и еще дальше уходили на промысел, если наши осведомители (такие тоже теперь у меня были) сообщали о какой-нибудь особо аппетитной добыче. Потом возвращались назад к нашему феодалу. Можно даже сказать, что к нему «под крыло». Как бы ни хотели нас преследовать, но пересечь границу другого барона мстители не могли. Это уже тянуло на повод для войны с ним. А мы там, где была наша очередная база, не только не шалили, но даже наоборот – прогоняли местные шайки, если они были. Нечего провоцировать законную власть на жесткие действия и этим мешать отдыхать нам от трудов праведных. Иногда такие разбойники уходили, иногда присоединялись к нам, увеличивая нашу численность. Иногда, правда, приходилось их пускать под нож. Если совсем отмороженные попадались, не понимавшие доброго слова и не сумевшие вовремя оценить размер палицы Друза «Обоссы ноги».

Понятно, что местный феодал, поняв, что на его землях благодаря нам наступила тишь, да гладь, обычно против нашего присутствия не возражал. Кстати, ему это еще и выгодно было. Наша сотня, конечно, деньгами не сорила, но выручку в кабаках и домах терпимости поднимала изрядно, а это налоги, которые шли в его казну.

Я уже даже начал мечтать о тех временах, когда разные графы и бароны сами начнут нас зазывать к себе, да еще и базы для нас силами своих смердов удобные (в этом мире сказали бы – комфортабельные, любят здесь длинные слова) готовить, но тут произошла накладка, которая полностью изменила мою жизнь.

Виноват в этой накладке был барон, не помню, как его звали, да, наверное, и не знал никогда, не интересовало меня это, владелец феода, в котором мы пару дней назад решили обосноваться. Можно только догадываться, что стало причиной его необдуманного поступка – то ли он был не в курсе, насколько мы выгодные и непроблемные соседи, то ли ему какая особо терпкая моча в голову ударила, но он во главе всей своей невеликой и оборванной дружины в двадцать человек напал на наш лагерь, в котором, напомню, было больше сотни хорошо вооруженных головорезов. И даже успел убить несколько человек, прежде чем мы перебили его убогое воинство, а сам барон удостоился чести быть обоссанным Друзом.

Вроде бы вопрос разрешился? Но нет. Разбойничьи традиции требовали теперь показательно наказать виновника гибели наших товарищей в результате неспровоцированного нападения. Барон уже мертв? Не беда. Есть его замок, а там его семья. Противиться порыву шайки не мог даже я, так что без возражений повел своих уже слегка подвыпивших и горящих жаждой мести подчиненных на штурм курятника, который барон по какой-то непонятной ошибке считал своей твердыней.

Ворота я впервые в жизни выбил воздушным потоком. Хотел просто попробовать, получится ли, хотя и был уверен, что нет, но створки оказались настолько ветхими и хлипкими, что даже от моего слабого удара тут же слетели с петель. Защищать замок, понятное дело, было некому – вся баронская дружина, если ту жалкую группу из двух десятков оборванцев, можно было так назвать, осталась лежать в лесу.

Все. Победа. Месть свершилась. Местных девок поволокли в сараи, из подвалов выкатили бочки с вином и элем, которых почему-то в этом нищем замке оказалось на удивление много. Я тоже, разумеется, приложился изрядно, и проснулся… в компании вдовы барона, дамы слегка за тридцать в самом, я бы сказал, соку.

Что ж. Значит, даже во хмелю я не ударил в грязь лицом и смог соблюсти неписанный закон – уложить хозяйку замка в постель. Или это она сообразила, что лучше разделить ее со мной, чем достаться паре десятков моих верных соратников. Последнее, как показали дальнейшие события, было гораздо ближе к истине. В отличие от своего покойного супруга, баронесса Гринельда показала себя дамой умной и умеющей смотреть вперед, не беря в голову возникшие в прошлом незначительные разногласия и недопонимания.

– Благородный Ан, – обратилась она ко мне, заметив, что я смог разлепить глаза, и несколько смущаясь тем, что короткое имя Ан никак не может принадлежать кому-то благородному. – После того, что было между нами, вы же не откажетесь взять в жены мою дочь Диорему?

Что? Какую еще дочь? Какую Диорему? И почему после того, как я переспал с ней, я могу согласиться жениться на ее дочурке? Кстати, не видел в замке никого, кто подходил бы под описание юной баронессы.

– На кой? – вежливо поинтересовался я, пытаясь сообразить, что именно и по какой причине мне эта дама предлагает.

– Понимаете, Ан, – Гринельда нежно коснулась моего плеча. – По законам Незии (мы сейчас были в этом королевстве), только мужчина может наследовать феод. Ни я, ни Диорема не имеем на это права. Наше баронство станет выморочным. Конечно, я могла бы рассчитывать, что кто-то из неженатых соседей согласится вступить в брак с Диоремой и этим спасти нас от участи стать приживалками при ком-то из моих родственников, которые тоже очень бедны, но после того, как ваши раз… (она чуть не сказала «разбойники», но вовремя исправилась) храбрые воины захватили наш замок, никто не поверит, что она сохранила свою невинность. А если вы на ней женитесь, то станете бароном, и у вас такая дружина, что никто это ваше право оспаривать не решится.