Текст книги "Флибустьер (СИ)"
Автор книги: Александр Трифоев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Шуберт поднял руки. Помахал ими как лебедь, садящийся на воду...
– Давайте, не будем спорить, дон Эгласис. Сейчас я вам всё докажу. Я известный музыкант и композитор. У меня отличный слух.
Он нагнулся, посмотрел на человека, который чего-то там завывал. Обратился к нему с вопросом. – Эй, ты – Кокоджамба с Джамалумбы? Да, ты! Который в углу. С подбитым глазом. А ну, пропой ещё раз, да погромче, из последнего....
Африканец привстал и проурчал что-то похожее на...Хун-гара-нгара-нге мату-у да-да. Хун-гара-нгара-нге гара-нга-га.
Маэстро отпрянул от ямы. Воскликнул. – Друзья! Что и требовалась доказать – всё просто и понятно!
Он уловил мелодию. Погонял её в творческой голове. Провёл процедуру "Компьютерной обработки" от наброска до мастенга. Наложил на болванку спец. эффекты. Убрал шумы и потёртости. Добавил слова.
– Сеньоры и сеньориты! – композитор взял гитару. Потренькал пальцами. Поднял голову и радостно сообщил своим поклонникам... – По-испански это песнопение будет звучать, примерно так...
Прозвучал небольшой проигрыш, а затем, на чистом испанском, была исполнена старая, добрая, затертая до дыр "La camisa negra"...
Tengo la camisa negra
Hoy mi amor estа de luto
Hoy tengo en el alma una pena
Y es por culpa de tu embrujo...
– Господи! – одна из дам заломила руки. Чувственно задышала. Замахала веером. – Кто бы мог подумать, у этих чёртовых обезьян, такие прекрасные и душевные песни.
– Это потому, что перевёл мой учитель! – ученик в берете вновь бросился восхвалять своего наставника. – Он творец от бога. Он великий музыкант и творец! Давайте же ему поаплодируем. – Браво, брависсимо, гениально!
– Не стоит меня перехваливать, юноша. – Ответили откуда-то с небес. – Надо быть скромнее. Я не великий. А всего лишь первый и самый выдающийся из великих.
***
Клубы утреннего тумана стали понемногу рассеиваться. Открывая один за одним небольшие участки моря. Подул лёгкий ветерок, который начал растворять непроглядное молоко пелены. Ветер чуть усилился. Стали видны верхушки мачт. Затрепыхался флаг гордой Кастилии. В момент, когда казалось, что скоро всё развеется и можно будет продолжать путешествие... Перед "Leоn Real", едва ли не в ста метрах, появился большой корабль с тремя стройными мачтами, прямыми парусами и высоко задранной вверх кормой.
Пока вперёдсмотрящий разглядывал его, открыв от удивления рот, корабль тяжело развернулся лагом к волне, так что стали видны жерла орудий, зловеще скалившиеся из его раскрытых портов, чёрная полоса, проходившая вдоль его корпуса и плоские полотнища парусов, растопыренные ветром.
– Ттт-ревога, – матрос с трудом прокричал сигнал опасности.
.....
Непонятный шум разбудил вселенца. Откуда-то сверху, со стороны палубы, слышались дикие вопли, крики, ругань, беспорядочная стрельба, беготня и суматоха.
В каюту влетел радостный Левашов с окровавленной шпагой в руках.
Их сиятельство зевнул. Потянулся, поднимая руки над головой.
– ЛюдовИк? Что за шум? Что происходит? Завтрак, когда?
– Нападение, ваше высокоблагородие! – лицо поручика просто светилось от счастья. Глаза горели. Волосы на голове стояли торчком. – Не то пираты, не то морские разбойники, не то ещё какая-то чернь подзаборная. Я, между прочим, господин подполковник, пока вы почивали... – Он гордо вскинул подбородок. Поднял клинок и отсалютовал им. – Уже успел заколоть двоих-с негодяев. Так, что утро доброе. Просыпайтесь. Предлагаю подняться наверх. И продолжить веселье! Их, там, еще – дофига!
.....
На палубе испанского галеона творилось нечто неописуемое. Больше пяти сотен людей. Одетые и голые по пояс, мокрые от пота и крови, со сверкающими зубами и белками глаз на черных от копоти и пороховой гари лицах, прыгали, орали, бесновались точно помешанные. И убивали, убивали друг друга, всеми возможными и невозможными способами.
– Хрень какая-то! – недовольно воскликнул композитор, поднимаясь на палубу. Недолго думая, он поднял руку, прицелился и выстрелил в самого крупного из разбойников с большим изогнутым мечом в руках. – Минус один. (А то видите-ли, какой-то поручик, заколол двоих. Нашёл чем хвастаться. Сейчас мы вас быстро догоним!).
– Минус два! – новый выстрел и бородатый «командир», в высоком дорогом тюрбане, стоящий за спинами нападавших, полетел ласточкой прямиком в море.
– Минус три, – один из разукрашены негров задумался, открыл рот и неудачно схватил пулю зубами. Да, так крепко, что ему полностью разворотило череп.
– Поручик, – громко крикнули помощнику, который с удовольствием рубился с каким-то усатым разбойником. – Кажется я вырвался вперёд!
– Ничего подобного, ваше сиятельство. Сейчас я заколю этого усача и у меня будет четыре.
Откуда-то из-за ящиков подкрался смуглый тип с густой рыжей бородой. Немедля, вскинул свой огромный чёрный пистолет и нажал на спуск, но курок лишь металлически лязгнул. Отсыревший порох не загорелся. Произошла осечка. – Проклятие! – воскликнул он. И тут же получил пулю в голову.
– Минус четыре, – посчитал победитель.
.....
Чернокожий невольник Ну-мганга с трудом вылез сквозь поломанную решетку. Скользя по крови, обильно политой на палубе, пополз в сторону борта мимо убитых и корчившихся от боли раненых. Почти добрался, когда со стороны рукотворной баррикады, раздался резкий свист. Африканец удивлённо обернулся на сигнал. И тут ему на неизвестном языке, которого он раньше не знал, а теперь внезапно узнал, (И почему-то был уверен, что этот язык называется русским) к нему обратился ехидный голос.
– Эй, черномазый? Далеко собрался?
Ну-мганга остановился. Обернулся на голос. И удивляясь самому себе, проговорил на абсолютно неизвестном (русском) языке. – Никуда. Хотел посмотреть, что там.
– Потом, посмотришь, – говоривший выглянул из-за укрытия. – Сюда, ползи. – В голос добавили металла. – Быстро!
Невольник выполнил команду. Подполз к человеку, и с удивлением узнал лицо гостя, за которым в последнее время толпой ходили пассажиры.
– Так, Чунга-Чанга! – он угрожающе поднял пистолет и покрутил его на пальце. – Ты же нормальный пацан? И уже определился за кого будешь воевать? За наших – добрых и хороших испанцев? Или за гадких и плохих арабов?
– За наших, конечно! – "Новый русский негр" доверительно покачал головой. Не сводя при этом взгляда с дула пистолета.
– Тогда, бери абордажный топор. И руби канаты, связывавшие нас с кораблём пиратов.
– Господин, я боюсь. Вдруг я погибну?
– А ты не бойся. Я прикрою тебя. Давай, иди руби.
Невольник, пригибаясь, как будто это могло помочь и спасти от смерти, схватил топор и начал рубить ближний канат.
Из-за ящиков выскочил полуголый детина с ятаганом и бросился на негра.
"Бабах", – раздался громкий выстрел. Тело пирата запнулось на ходу. Сложилось пополам. Лицом уткнулось в палубу.
– Минус тридцать семь, – произнёс незнакомец странную фразу.
– Ваше сиятельство, – звонкий голос раздался с другой стороны укрытия. – Не мухлюйте. Я считал выстрелы. У вас всего тридцать шесть.
– Поручик, не спорьте со старшим по званию. Мне лучше знать, сколько я убил. И вообще, не сбивайте меня со счёта!
…"Ба-бах"! – минус тридцать восемь.
…..
Больше трёх десятков пиратов, теснимые меткими выстрелами, отступили и залегли за ящиками на носу испанского корабля.
– Аллах иль Аллах, ве Магомет рассул Аллах... – была слышна молитва одного из спрятавшихся.
– Аузу-Бисмиллях: Аузу Билляхи минаш-шайтанир-Раджим... – отвечали ему с другой стороны.
– Жалкие собачьи выкидыши! – шипел сотник в дорогом зелёном шёлковом кафтане. Каждое слово он чуть ли не выплевывал, а опущенные уголки рта отчасти придавали лицу презрительное выражение. – Чего испугались? Их осталось меньше десятка. Мы почти всех перебили. А те, кто ещё сопротивляются – их вообще двое. Нужно просто подняться, броситься в атаку и раздавить числом, как бешенных крыс. Понятно?
– Да, сиятельный Машкур Аль Омар.
– Так, чего ждёте, дети гиены и шакала? Встали и пошли!
– Сейчас, луноликий. Пару мгновений. Только соберёмся с духом.
Прошло несколько минут. Зловещая тишина повисла над палубой. Кроме сопения спрятавшихся людей и тихого бормотания... – Альлах иль Аллах, ве Магомет рассул... – ничего не было слышно.
Сотник заметался из стороны в сторону. С силой сжал ятаган в украшенных дорогими камнями ножнах. Грозно свёл чёрные брови…
– Я же приказал – поднялись, дети шайтана! Разом атакуем. Вы, что? Совсем потеряли страх? Сейчас вырежу ваши сердца и скормлю бродячим облезлым псам!
Над бортом показалась голова одного из слуг, который пробрался с другого судна, с поручением от оставшегося в одиночестве капитана. Темнокожий перелез через борт. Встал, выпрямился. Удивлённо посмотрел на спрятавшихся за ящиками воинов. – Амир ибн Анвар спрашивает, почему долго возитесь с неверными? – Он развернулся всем телом, показал рукой в сторону палубы. – Великий просит немедленно принести их головы.
"Ба-дах", – прозвучал выстрел. Огненный цветок рассвел на груди посыльного, прямо под горлом. Ноги подкосились. Он мешком бухнулся на доски. Задёргался в предсмертной судороге.
– Все слышали приказ Амира ибн Анвара? – снова заорал алжирец. – Быстро поднялись и пошли в атаку. А иначе я вас, тут же! Вот этой рукой, отправлю к дьяволу в его гадюшник!
??? – снова сопение и скрип зубами.
– Газис? – сотник посмотрел на худого пирата, похожего на высохший ствол дерева, лицо которого было исчерчена шрамами. – Ты воин! Храбрый и смелый, как лев. Ты начал резать неверных с четырнадцати лет. Возглавь атаку. Мы все пойдём за тобой. А потом, когда убьём их – я повышу тебя до десятника.
Газис нехотя поднялся. Высунул голову из укрытия. Постарался осмотреть видимую часть палубы.
"Бабах-дзинь-чвак", – пуля попала в что-то металлическое, отрикошетила и с чавканьем вошла в глаз бывшего бесстрашного воина. Сила удара развернула его и отбросила к борту.
Аль Омар недовольно посмотрел на обезображенный труп. Перевел взгляд на другого «смельчака». – Бактаж? Ты же хитрый – как лисица. Обмани, змеёй, ужом, ползи в обход. Обойди и порви врагов во имя Аллаха.
– Хорошо, луноликий, – воин кивнул головой и извиваясь пополз по палубе.
"Бабах-чвах", – ползун дернулся в момент, как только решил переползти через мёртвого товарища. И затих, обнявшись с ним на веке веков.
Сотник снова скривился. Осмотрел остаток своего жалкого напуганного войска. Ткнул рукой в сторону очередных смертников. – Джамал, Захран – с двух сторон. Пока один отвлекает. Второй успеет добежать. По команде, одновременно... пошли.
Пираты, кивнули друг другу, вскочили и побежали с разных сторон.
"Бах... Бах". Два громких хлопка. Два человека упали почти одновременно. И тут же новый – "Бах". Рядом с Аль Омаром свалился ещё один "любознательный", с прострелянным лбом, который без спроса, попытался выглянуть из укрытия и посмотреть откуда ведут стрельбу.
Пират перевёл взгляд на здоровяка, чье тело было изрисовано татуировками. – Следующим пойдет, Али.
– Нет! – великан схватил начальство за одежду и поднёс к его горлу кривой нож. – Следующий будешь, ты. Ты, хорошо стреляешь с пистолета. Зови его на бой и дерись с ним как мужчина с мужчиной. Один на один. Победишь – корабль за нами. А, если – нет! Всё равно сдохнешь как собака!
– Да как ты смеешь так говорить со мной? Да я тебя…
На горло усилили давление. – Я сказал – зови.
– Но, у меня нет с собой оружия! – Аль Омар попытался вывернуться из крепких рук здоровяка.
Тот медленно вытащил из-за пояса пистолет, проверил заряд, взвёл курок, но стрелять не стал. Отдал сотнику. – На, возьми мой.
***
Хуан да ла Серда капитан "Leоn Real" получивший ранение в первые минуты боя, лежал в своей каюте и тоскливо думал о будущем, которое ожидает его и команду через несколько минут, после того как морские разбойники закончат штурм корабля. Оно было мрачно. Рабство или смерть. И быстрая смерть была предпочтительнее, ибо мучения и страдания в неволе у пиратов Алжира нечеловеческие. Остаётся, правда, надежда на выкуп через несколько лет, но то, что пленнику придётся вынести за это время, вновь обретенной свободой не возместить. Многие погибнут от голода и побоев, иных растерзают дикие звери, а кто-то просто сойдёт с ума.
В коридоре раздался шум. – Вот, и начинается! – мысли набатом застучали в голове. Он приподнялся над подушкой, готовый встретить свое будущее с высоко поднятой головой.
Но, вместо алжирцев, внутрь протиснулись ученик маэстро – шубутливый, белобрысый «юноша», повар и слуга капитана, который всячески пытался сдерживать гостей.
– Мое почтение сеньор капитан! – ученик композитора сразу начал возмущаться с порога. – Приношу свои извинения за визит. Мой учитель жутко не доволен пищей, которую сегодня подали на обед. Это же просто скандал! Вместо заказанных сырых перепелиных яиц – были предложены креветки. А нужны были именно сырые яйца, потому что они укрепляют голос. А подали креветки. Мало того, они не являются яйцами перепелов, так они ещё и жутко солёные и переваренные...
Капитан корабля приподнялся, и из последних сил схватил слугу за рубашку. И недовольно зашипел ему прямо в лицо. – Какие креветки, какие яйца, какой скандал? Черти тебя раздери! Что происходит?
– Сырые, перепелиные, – опешил слуга. – Ученик Шуберта сказал – лучше для голоса. Укрепляет связки.
– Пошёл к чёрту, дурак безмозглый! – замахнулись рукой. – Пока я тебе не проломил голову. Хотя, нет, постой.
Хуан да ла Серда вдруг не смог сдержать охватившей его радости. Глаза заблестели от слёз, набежавших на глаза. Длинные нервные пальцы беспокойно начали теребить бороду. – Что там с алжирцами?
– Так... победили, сеньор. И даже нескольких взяли в плен. А господин Шуберт, по поводу нашей победы, успел даже сочинить новую увертюру. И название дал: "Увертюра о борьбе, жизни и смерти"!
Глава 4
Прелюдия 4.
Вжик, вжик, вжик – уноси готовенького. Вжик, вжик, вжик – кто на новенького?
(Фильм. Достояние республики).
Яркое солнце нещадно палило. Было убийственно жарко даже в тени. Ольсен ощущал, как потная рубашка липнет к спине, и это несмотря на послеполуденный бриз, колеблющий сухие пальмовые листья навеса у него над головой. Он сидел в пристройке, недалеко от пристани, возле какой-то лачуги, выходящей на море, и слушал гул прибоя. Датчанин поднял ладонь, посмотрел в сторону моря. Вдали были отлично видны суда на рейде. С непрерывным грохотом волны вздымались и обрушивались на длинный грязно-желтый пляж. Четкие ряды вспухающей пены там, вдалеке, обладали какой-то гипнотической красотой. Ее ослепительная белизна великолепно контрастировала с нефритово-зеленым цветом самой воды.
Он посмотрел внутрь открытой бухгалтерской книги, что лежала перед ним на грубом дощатом столе. В такой удушливой жаре было трудно сосредоточиться. Расходы, расходы, расходы. Всё было в красных чернилах. Уже две недели не было ни одной цифры синего цвета – дохода. Погоня за русским князем обходилась в "копеечку". С каждым днём она ужасающе росла, набухала и высасывала всё, что было заработано за долгое время. А этот северный дикарь, вместо того чтобы как можно быстрее привести его к кладу, словно издеваясь, над бедным датчанином, продолжал куролесить по Испании, посещая различные города: Кадис, Малагу, Картахену, Валенсию, Барселону. Создавалось впечатление, что он решил посетить все города Испании, которые находится вдоль побережья. Он делал вид, что никуда не спешит. Не торопится. Что просто путешествует и отдыхает в свое удовольствие. И ещё одна странность была заметно в его поступках. В каждом городе посещая рынок он с упорством бульдога искал старинные монеты и украшения из меди и бронзы. Зачем, почему, для чего? Было не понятно.
Извиняясь за беспокойство, к столу подошел Рамусен.
– Господин Ольсен, он снова изменился. Переоделся, приклеил тонкие чёрные усы. Одел тёмные очки. Купил золотую трость. Поменял имя. Теперь его зовут граф Александэр де Монте-Кристо. На рынке обошёл всех менял. Почти на тысячу фунтов набрал старинных побрякушек. Сейчас со своим спутником ходят по пристани. Пытается найти судно, идущее на один из островов недалеко от Аннабы.
Финансовый воротила крякнул от неожиданности. – Аннаба? Почему туда? Это же Алжир? Самый рассадник Берберских пиратов?
Помощник чистосердечно признался. – Не знаю. Желающих идти туда нет. Похоже он здесь надолго. Ну, и мы вместе с ним.
– Что наши соперники?
– Ждут.
Ольсен нахмурился. Взглянул на бухгалтерскую книгу, заполненную сплошными красными чернилами. Посмотрел итоговую сумму. Глубоко вздохнул. Принял решение...
– Он не видел тебя в конторе?
– Нет.
– Иди к нему. Скажи, капитан согласен пойти куда он захочет... За две. Нет! За три тысячи фунтов. Спросит, почему дорого? Скажи высокий риск. Будет торговаться – уступишь фунтов двести. Не больше.
– Господин, а как же вы? Вас он помнит. Если заметет на корабле – узнает.
– Не бойся. Спрячусь в каюте. А лучше поступлю как он, поменяю личину – прикинусь матросом, сбрею волосы, бороду, один глаз закрою повязкой. А ещё буду шепелявить и заикаться. А может даже и хромать на одну ногу.
Глава 4.
Жак Элиасен Франсуа-Мари Паганель секретарь Парижского научного общества «Энтомологии», почётный член-корреспондент научных обществ Берлина, Бомбея, Дармштадта, Лейпцига, Лондона, Варшавы, Петербурга, Вены, почётный член Лепидоптерологического и Колеоптерологического факультетов Сент-Эндрюсского и Фрайбургского университетов, стоял на палубе и недовольно пытался высказать своё возмущение его сиятельству графу Александэру де Монте-Кристо...
– Votre Excellence, je l'avoue, cette fois j'ai un rоle complеtement flou. Comme moi? Comte, lieutenant, ancien hussard du rеgiment Akhtyrsky? Dеsormais officier de combat de la 22e brigade d'artillerie? Pourrais-je еtre une sorte de scientifique еtudiant les papillons?
(Ваше сиятельство, признаюсь, в этот раз, у меня, вообще непонятная роль. Как, Я? Граф, поручик, бывший гусар Ахтырского полка? Ныне боевой офицер 22 артиллерийской бригады? Могу быть похожим на какого-то учёного, да ещё изучающего каких-то бабочек? Франц.).
Паганель опустил голову, развёл руки, показал на свою одежду. На нём была дорожная фуражка, бархатные коричневые панталоны, той же материи куртка с бесчисленными карманами, которые были туго набиты всевозможными баночками, колбочками, пакетиками с содержанием иголочек, крючочков, зажимов – одним словом, множеством ненужных обременительных предметов. Обут он был в грубые желтые ботинки с чёрными шнурками и кожаные гетры. Через плечо болталась на ремне подзорная труба. На носу висели очки с крупными стёклами.
– Дорогой месье Паганель, – вселенец ехидно переспросил по-русски. – А как должен выглядеть профессор энтомолог? Что в нём должно быть такого, чего нет в других?
– Не знаю. Но, думаю он выглядит точно не так как я.
Граф хмыкнул. – Уважаемый Жак! Никто! Ни вы, ни я, ни они. – Показали рукой на матросов, работающих с парусами на высоте. – Не знают. Как выглядят эти загадочные Лепидоптерологи и Колеоптерологи. Так, что успокойтесь. Приготовьте сачок. Протрите очки. И чаще смотрите по сторонам. Вдруг пролетит какая-нибудь редкая бабочка из семейства "Papilio maackii". А вы отвлечётесь и не заметите. А значит упустите историческую возможность поймать её в водах Средиземного моря. – Профессора оценивающе оглядели с ног до головы. – Потомки не простят вам этого!
.....
Яркое солнце отражалась от серебристых переливов моря, слепило глаза даже через тёмные очки. Над горизонтом чуть видны серые от жары, мутные облачка хорошей погоды. С наветренного борта волны темнее, синее, гуще, отшатываясь от борта, рождали короткие и злые радуги брызг. Облака с противоположной солнцу стороны были розоватые, фиолетовые, серые с мелкими клочками пены. Ветер освежал, обдувал со всех сторон, лез под рубаху, пузырил ткань.
Граф Монте Кристо подошёл к шкиперу. Обратился, показывая рукой в сторону моря. – Посмотрите, месье капитан? Какая прекрасная и чудная погода! Мы с месье Паганелем желаем поохотиться на бабочек, жучков, паучков, стрекозок. Сколько будет стоить нанять матросов в качестве гребцов чтобы отвезти нас, во-о-н на тот остров?
Капитан пошевелил бровями. Поиграл желваками на скулах. Зачем-то посмотрел на одного из моряков с завязанным глазом. Получил от него кивок. После чего произнёс. – Сто фунтов, месье.
Одноглазый громко закашлял. Опёрся на борт. Отвернулся в сторону моря.
Капитан поправил себя. – Сто фунтов за каждого, месье граф.
– Отлично. Вот, пятьсот. Триста можете оставить на чай. Пожалуйста, выделите нам небольшую шлюпку. Мы поплывем на ней.
Одноглазый моряк подошел к пассажирам, которые готовились к отплытию. Прокашлялся. Заикаясь, начал хрипеть....
– Ссс-скажите ммм-месье, за-за-зачем вы-вы-вы сложили все свои ввв-вещи в ло-ло-лотку? Вы-вы-вы же ххх-хотели просто ппп-половить бабочек? Вввы, что не ххх-хотите возвращаться?
– Дорогой мой человек! – Монте-Кристо красноречиво поднял указательный палец. – Как же мы будем ловить бабочек, без нашего дорогостоящего оборудования? Время, когда добывали Lepidоptera сочком, давно прошло. Сейчас нужны Speciali tenens insidias (Специальные раскладные ловушки-установки. Латин.), похожие на большие рыбацкие сети. А к ним необходимы, – он показал на свои большие мешки. – Gravis multi crimen gravida. (Тяжелые многозарядные элементы питания. Латин.) А ещё нужна Automatic cura et notatio systematis (Атоматическая система наблюдения и записи. Латин.). Мы же будем ловить не одну бабочку, а сразу несколько сотен. А может и тысячу.
– Тт-тогда сы-сы-сы c вами ппп-пойдет еее-ещё одна шш-шлюпка с матросами. Еее-если, что пп-помогут вэвэвэ ловле ба-ба-ба-бабочек.
Граф строго свёл брови. – Надеюсь, это не будет мне стоить дополнительной оплаты?
– Нэ-нэ-нэ-нэт. Ббб-будет за те же дэ-дэ-деньги.
– Тогда пусть плывут.
***
Джон Рэстлинг капитан "Злой барракуды" пребывал в хорошем настроении. На палубе, под навесом из кусков парусины, он блаженно развалился на плетёном кресле, перед столом, заставленным яствами.
К месту "пикника" капитана подошёл старпом. Покашливая, привлёк внимание. – Сэр, они встали недалеко от острова. Спустили несколько шлюпок. Плывут к острову.
– Что ж, Мэтисон! – капитан поднялся с места. Сделал несколько шагов вперёд, к низкому ограждению, отделявшему шканцы от шкафута корабля. Посмотрел на фрегат расположившийся неподалёку от его судна. – Вот и всё! Значит мы добрались до нужного места. И... конкуренты. – Он махнул головой в сторону парусника. – Нам больше не нужны. Передайте сигнал на корабли – действуем, как и договаривались. Салливан и Кирби вдвоём атакуют француза. Пусть зажмут лягушатников "в коробочку" и нашпигуют ядрами до полного погружения. А я разберусь с посудиной, на которой они приплыли.
.....
Громкий треск столкнувшихся бортами кораблей и рев множества лужёных глоток заставил обернуться и посмотреть в сторону моря всех, кто высадился на остров. Матросы подбежали к воде и молча начали наблюдать за разгорающейся схваткой.
– Друзья мои! – граф Монте-Кристо первым пришёл в себя и бросился к шлюпке. – Надо немедленно помочь нашим товарищам-морякам, попавшим в беду.
Ему вторил профессор Паганель. Он призывно засверкал очками. – O-la-la! Qu'est-ce qu'on attend? Tout le monde monte dans les bateaux et partez au combat! (О-ля-ля! Чего мы ждём? Срочно в лодки и в бой! Франц.).
– Да! Вперёд! Покажем всем! Смерть неприятелю! – матросы решительно направились к плав средствам, повинуясь призывам двух беспутных французов.
"Шарах-дах-дах", – раздался громкий выстрел из пистолета.
Люди обернулись, посмотрели на стрелявшего. – Высокий, широкоплечий, с квадратной челюстью и непроницаемо-чугунными глазами, он повёл дымящимся стволом из одной стороны в другую. – А-ну, успокоились все! Поступим, так... Лысый Рик и ещё трое останутся здесь. Охранять гостей. Остальные быстро в шлюпки. Поможем разобраться с напавшими и вернёмся.
– Господа! Я не останусь! – в нос прогудел очкастый Паганель. – Дайте мне шпагу, а лучше шпагу и кортик. А ещё лучше, шпагу, кортик и пистолет! Я лично расправлюсь со всеми врагами.
– И я, не останусь! – Граф Монте-Кристо выглянул из-за широкой спины «очкастого» вундеркинда. – Мне тоже нужно оружие.
Здоровяк вытащил из-за пояса второй пистолет. Угрожающе навёл ствол в сторону недовольных. – Месье, как старший матрос и помощник капитана, приказываю остаться на острове. Вы собирались ловить бабочек – вот и ловите. А мы справимся без вас.
– Но, позвольте! Я всё-таки граф. И моя честь...
– А, я профессор! И почётный член-корреспондент!
– Не позволю... Разговор окончен. Отошли от шлюпки. Ждите нас. Скоро вернёмся. С пляжа не уходить!
.....
Группа моряков подошла к самой воде и молча наблюдала как шлюпки, словно наскипидаренные, мчатся к атакованному неприятелем судну.
Вкрадчивый голос прозвучал из-за спины. – Джентльмены, предлагаю каждому, кто поможет пересечь остров и скрыться от преследования, пятьсот фунтов.
– Нет, месье, не пойдет, – Лысый Рик обернулся на голос. – Рамусен вернётся и засунет в глотки ваши никчёмные деньги.
Монте-Кристо сделал новую попытку. – Джентльмены, не будем делать поспешных выводов! Тысяча фунтов каждому, и я заберу вас с собой до ближайшего порта. А там, вы, как ветер. Никто не найдёт, не поймает, не догонит.
– Месье граф, вы плохо слышите? Жизнь дороже любых денег.
– Тогда, поступим, так! – граф с Паганелем переглянулись и одновременно достали пистолеты. Раздались щелчки взведённых курков. – Быстро взяли мои вещи и понесли их на противоположную сторону острова!
***
Море отливало сталью на фоне бескрайнего горизонта. Слабый западный ветер с берега, уносил нагретый воздух в море, усиливался и увеличивал рябь, которая белыми баранчиками уходила далеко вперед. Стаи серебристых чаек лениво кружили над скалами, о чём-то кричали. Воздух был полон их криков и бесконечных ударов набегающих волн. Золотистый пляж бежал вдоль уютной бухты живописного острова. А небольшая рощица выходила прямо к берегу, принося прохладу и запах от апельсиновых и лимонных деревьев.
Несколько офицеров расположились на пикник возле одного из крупных кустов.
– Господа, какая здесь лепота! Ласковое море. Тёплая вода. Прекрасная солнечная погода. Наш отец полка, князь Ланин, изволит быть где-то далеко. Капитан Игнатов, с вечными придирками, остался в Коломне. Над нами никакого начальства. Живи, не хочу – радуйся. Просто рай на земле! Да-с!
– Вы правы, подпоручик, – согласился друг-товарищ в звании штабс-капитана. Он подцепил вилкой только, что изжаренный на костре ароматный кусочек мяса. Положил в рот. Запил вином. – Полностью вас поддерживаю. Никакого внутреннего распорядка с ранними подъёмами, зарядками, пробежками на два километра. Никаких нарядов, проверок, хозяйственных работ и внезапных марш-бросков, с копанием окопов и фортификационных сооружений. Друзья! Я предлагаю тост. Выпьем за его сиятельство князя Ланина, который где-то отсутствует. И слава богу, неизвестно где. Как говорится доброго ему здоровья. Пусть пребывает подольше и подальше от нас. Мы, если, что про него постоянно вспоминаем и здравия желаем.
– Замечательный тост, господин штабс-капитан. Пьём до дна. Посуду бить не будем. Песок мягкий – всё равно не разобьётся.
Третий офицер, молчавший до этого, решил взять слово. – А ещё отлично, господа, что платят нам за пребывание в этом райском месте в четыре раза больше, чем при несении обычной службы. Вернусь из "утомительного" похода. Получу деньги и сразу куплю себе деревеньку душ на пятьсот. Пусть, знаете ли, будет на всякий пожарный чёрный день.
– Поручик, но у вас уже есть деревня? Куда вам еще? – товарищ решил пошутить. – Вы, что-с решили стать помещиком и скупить всё население России?
– Да, полно вам господа. Лишним никогда не будет.
– А я, друзья, лучше немного подкоплю, – слово взял последний из офицеров. – А потом подойду к князю и попрошу его продать театр.
– Театр? – присутствующие удивленно посмотрели на товарища. – Прапорщик, на кой вам сдался этот шарман-балаган-конфус? Купите лучше конезавод – это гораздо лучше и выгоднее. Хорошие кони – всегда в цене.
– Нет, судари мои... – будущий покупатель решил поумничать и напустить тумана в свой ответ. – Thеаtre! C'est un art qui contribue au dеveloppement de la culture publique du futur! (Театр! Это искусство, которое способствует развитию публичной культуры будущего. (Франц).
– Господин Новиков, прекращайте умничать! Лучше скажите прямо – желаете-с выкупить актрису Глафиру Суконникову. Мы все видели, как вы кидали на неё томные взгляды.
– Да, господа, признаюсь, есть такое желание...
Штабс-капитан оправил длинные усы. Крякнул. – Только у вас ничего не получится, сударь.
– Это ещё почему?
– Потому, что я вперёд её выкуплю. Я уже намекал об этом господину подполковнику. И он, даже, вроде, не против. Обещал подумать.
– Что? – Новиков мгновенно выпустил иглы и оскалил зубы. – Да я уже имел с ней приватный разговор, господа. Так, что как только получу деньги – сразу куплю.
– Как же вы её выкупите, господин прапорщик, если князь продаёт её уже мне?
– А я говорю не продаёт, потому что я с ней уже договорился.
– А я говорю, продаёт.
– А я говорю, нет.
Самый трезвый из компании, протиснулся, встал между сцепившимися петухами. – Господа, успокойтесь. Не будете же вы ссориться из какой-то крепостной певички. У которой нет ничего такого из-за чего стоило спорить. Она же доска – доской. Извините за выражение, ни позади, ни впереди, ни сверху – ухватиться не за что. Одни мослы-с, господа! Да копыта с хрящами.
– Что? – оба спорщика синхронно повернулись в сторону миротворца. Потянулись за клинками.
– Быстро успокоились! – из-за деревьев вышел князь. За ним двигалась группа из нескольких человек. – Никому ничего не продам. А за дуэль повешу обоих, во-о-н на той пальме. Быстро извинились друг перед другом!
– Ваше сиятельство? Господин подполковник? Вы? Откуда? – присутствующие на пляже раскрыли рты от удивления.
– Заканчиваем балаган. Сворачиваемся и бегом в шлюпку. За нами погоня.
– Погоня? Какая погоня? Кто? – офицеры продолжали рассеяно осматриваться по сторонам и задавать глупые вопросы. Один из них с самодовольным видом вытащил шпагу. Лихо крутанул клинок. – Погоня? Какая ерунда… И сколько их?
– Точно не знаю. Человек двести! Может больше...
