Текст книги "Освободитель"

Автор книги: Александр Мазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Санти удивился, а Эрд лишь одобрительно кивнул.

– Охотничий, на хуруга! – сказал он. – Только немного широковат у жала.

– Нет, – возразил вагар. – Это сторожевой меч. На Севере уже три столетия куют именно такие. Они неплохи против нечисти, выползающей из Проклятых Земель. Хотя лично я предпочел бы арбалет или лук.

– А ведь верно! – воскликнул Эрд. – Я не подумал, уж очень далеко наш север.

– Генани! – обратился вагар к Женщине Гнона. – Ты не могла бы описать мне этого мага?

– Пожалуй, нет... – Ронзангтондамени огорченно посмотрела на вагара. Он был в длинном плаще. Сером, кажется, или коричневом! Волосы длинные, тоже серые... Или седые... А лица совсем не помню!

– Я могу помочь! – вдруг произнес Санти. – Ангнани! Дай мне бумагу и стил.

И принялся рисовать. Через пару минут с листа на Рисутствующих уже глядело длинное костлявое лицо с темными впадинами вокруг глаз.

– Смахивает на демона! – поджав губы, сказал светлорожденный.

Никто не спросил, откуда Санти известно, как выглядит маг.

– Да! Лихо! – процедил Биорк. – Накликали беду!

– Ты его знаешь? – спросил Санти.

– Я знаю, кто он. Видел рисунок. Примерно такой же, как твой, плохонький. Но это лицо не скоро забудешь! Мощный-как-Пламя! Маг из Тайдуана. Мои сородичи схлестнулись с ним в Антских горах полтора столетия назад, когда отрыли Каменоломню Трех Древних Сокровищ. Мощный-как-Пламя был среди тех, кто пожелал завладеть артефактами Махд-Шагош. Уже тогда он был очень силен! Могучий враг. В доме Вига я сказал, что накажу его. Я поспешил. Готов признать свою слабость! Санти, брат, прости, ты не мог бы дать знать Этайе?

– Нет.

– Жаль! Здесь в Конге нет Братьев Света, насколько мне известно?

– В Конге не жалуют магов, если они – не жрецы, – сказал Санти. Лучшие всегда уплывают в Империю!

– Трижды жаль! Тогда зови своего дракона и лети в Руну. Нам понадобится помощь.

– Дракона?.. – повторил Санти. Он медлил. Что-то странное творилось в его сознании. Какая-то неясная мысль...

– Брат! – настойчиво проговорил вагар. – Это очень серьезно, брат! Один такой маг сильнее целой армии!

– Руна... – Мысль в голове Санти наконец оформилась, и он отрицательно покачал головой. – Я не полечу в Руну, Биорк! – заявил он уверенно.

– Почему?

– Потому, что справлюсь с ним сам.

– Уверен?

– Да. Тебе надо только выследить его.

– Выследить – это проще! – проговорил Биорк, скрывая беспокойство. Даже маги... – он подмигнул, – оставляют следы на камнях. Не говоря уже о его спутниках! Только вот как быть с нашим делом, господа? Два Владения за четыре дня – это слишком медленно. Так мы и за год не управимся! Эрд! Как наши воины? Смогут они завтра сделать бросок миль на тридцать?

* * *

– Как она, Хакам? – Иллан остановился перед дверью.

– Молчит, мой господин! Но пищу приняла! Тихая такая, господин! Должно, о семье печалится!

– Она? – Иллан засмеялся. – Нет, брат! Ты не гляди, что ручки у нее как тростинки! Силенки в них – дай боги всякому! Крепкому мужу шею свернет – не вспотеет!

– Да я помню, господин. Я ж видел, как она мечом машет. А прости за любопытство: что ты, господин, с ней сделаешь?

– Еще не решил, Хакам! Ты как думаешь: красива она?

– Помилуй, господин! Страшна, как магхар!

– А мне – нравится.

– Ты – господин. – Воин пошевелил в воздухе толстыми пальцами. – Тебе нежное требуется, особенное. А мне – чтоб в руке подержать! У этой личико, прости, господин, – покойница и та краше!

Иллан улыбнулся:

– Ничего, Хакам! Придем в Фаранг или Сарбур – купишь себе, какую пожелаешь. Хоть десятерых!

– Да десятеро-то мне на что? А так – я и здесь как бы... – Воин повел плечами. – Да какая-никакая баба всегда под рукой, то есть не под рукой, а... – воин замолчал.

– Да уж! – Иллан хлопнул воина по покрытой кольчугой спине. – Ты мужчина заметный. Добро! Я войду сейчас, а ты уж будь настороже! Позову не медли! Входи без церемоний, а там... Сам сообразишь!

– Неужто ты боишься ее, господин? – удивился воин.

– Верно, Хакам, – боюсь.

– Так зачем идешь?

– Потому и иду, что боюсь. Это у нас, Хакам, в роду так, у Харингеров. Боишься – иди!

– Чудно у вас, у благородных! – сказал воин. – Я если боюсь, так бегу. А как не убежать, так – р-раз! – стремительно рубанул ладонью. – И все тут!

– Ну ты сегодня прямо глашатай, Хакам, – усмехнулся добродушно светлорожденный.

– Да я... – Воин смутился. – Прости уж, что глупости болтаю, господин!

– Да отчего же? В общем, прислушивайся, не спи!

– Разорви меня магхар, господин! Как можно?

Иллан еще раз хлопнул воина по спине и вложил ключ в щель замка.

Дверь беззвучно открылась и так же беззвучно закрылась за спиной Иллана.

Соххоггоя лежала навзничь на шелковых пуховиках просторного ложа. На ней была короткая красная туника без рукавов. Белые, как бумага, волосы рассыпались по вышитому цветами шелку подушки. Она медленно повернула голову и безучастно взглянула на Иллана. От ее выпуклого лба к макушке тянулся узкий розовый шрам. Волосы вдоль него были выстрижены. Рана под действием смолы полностью зарубцевалась.

Запястье левой руки соххоггои и тонкую лодыжку левой ноги обнимали широкие стальные браслеты. От них тянулись легкие, но достаточно прочные цепи. Соххоггоя была прикована к своему ложу, но могла садиться и даже вставать.

В трех шагах от края ложа стояла накрытая крышкой "ночная ваза" и серебряный таз с ковшом – для омовения.

– Как спалось, Властительница? – насмешливо спросил Иллан.

Соххоггоя отвернулась.

Иллан опустился на край ложа и положил руку на ее грудь.

– Когда я спрашиваю, мышка, – надо отвечать! – сказал он ласково. И вдруг, схватив женщину за подбородок, жадно поцеловал.

Соххоггоя молниеносно набросила ему на горло собственную цепь, схватила воина за руки и откинулась назад, затянув.

Иллан захрипел, попытался вырваться, но тонкие руки соххоггои крепостью не уступали его собственным.

Глаза аркина налились кровью. Он изо всех сил ударил соххоггою головой в лоб.

Цепь, обвившая горло, сразу ослабла, тонкие руки разжались: пленница потеряла сознание. Все-таки она еще не оправилась от раны.

Иллан сбросил с себя цепь и принялся с остервенением растирать шею. Горло болело, и он с уважением посмотрел на маленькое бледное личико с прозрачной до синевы кожей. В груди соххоггои билось сердце настоящего воина. Тем привлекательней была она для Иллана.

Отсоединив цепь от ложа, он перекинул ее через стойки изголовья и, обмотав несколько раз, защелкнул второй браслет на правой руке женщины. При этом он каждое мгновение был настороже. Соххоггоя могла прийти в себя в любой момент, опасная, как голодный кугурр.

Покончив с руками, Иллан подтянул цепь на ноге женщины и, зачерпнув горстью воды из кувшина, плеснул ей в лицо.

Соххоггоя открыла глаза. Она глядела на аркина, как на кусок дерева. Женщина не боялась его. И не испытывала к нему ненависти. У нее был сосредоточенный и одновременно ничего не выражающий взгляд. Такой взгляд Иллан видел в юности у охотника на кугурров. Соххоггоя знала, что он опасен, но была уверена в своем превосходстве. Для нее северянин – всего лишь животное. Соххоггоя вдыхала запах его пота, запах страха и знала, что ничтожный рано или поздно ошибется. И умрет.

Иллан встал, посмотрел на распростертую женщину сверху. Руки ее вытянуты над головой, груди приподняты. Маленький рот плотно сжат. Тело, напротив, расслаблено настолько, насколько позволяли оковы. Край алой туники закрывал бедра на две ладони ниже лона.

Иллан расстегнул перевязь меча, снял панцирь, подкольчужник. Затем белую рубаху с кружевами из тонкого тайского шелка. Он не торопился, давая пленнице возможность вдосталь полюбоваться мощными мускулами, перекатывающимися под кожей. Сравнив свои предплечья с тоненькими руками соххоггои, он еще раз удивился: как ей удалось удерживать его?

Соххоггоя глядела на северянина все тем же ничего не выражающим взглядом. Она не испытывала ни желания, ни отвращения. Да, она знала, что многие из детей Истинного совокупляются с ничтожными. Но сама она, по меркам соххоггоев, была простушкой. Равнодушная к искусству выцеживать жизнь каплю за каплей, соххоггоя огорчала этим даже собственного мужа.

Соххоггоя знала, что хочет сделать с ней ничтожный. С самого начала знала и радовалась этому. Боли она не боялась. Стыда не испытывала. Он удовлетворит желание и расслабится. Может, даже уснет. Нет, теперь – вряд ли. Она сама виновата – поспешила. Забыла, что голова еще слаба. Ого, как он хочет ее!

Иллан опустился на край, погладил ладонью прикованную к ложу ногу женщины. Кожа бедра была очень холодной и очень гладкой. Рука Иллана нырнула под край туники – к паху, осторожно обследовала женщину изнутри.

"Он осторожен, – подумала соххоггоя. – Очень осторожен, хотя и дрожит от вожделения". А все-таки жаль, что у нее нет того, чего опасается ничтожный. Вот было бы весело!

Иллан убедился: слухи врут. Пальцы его ощущали только нежную плоть, мягкую, теплую, сухую. Что же, по крайней мере, там ему ничего не угрожает!

Боковым зрением наблюдая за свободной ногой пленницы, он рывком разорвал тунику.

Женщина не шевельнулась.

"Она не смирилась! – предупредил себя Иллан. – Она выжидает, когда я откроюсь! – Дрожь прошла по спине. – Но я – сильнее! И я – воин! Она скована и ничего не сможет мне сделать!"

А все-таки чувство опасности засело в нем глубоко. Иллан не знал, что может сделать ему соххоггоя, но был совершенно уверен: может. И от этого желание становилось еще острее.

Иллан медленно опустился на скованное тело женщины. Ощутил животом ее прохладный живот, твердый выступ лобка. Воин был насторожен, как на турнирной арене. Соххоггоя не шевелилась. Она не вздрогнула и тогда, когда его клинок поразил ее. Она осталась такой же холодной и неподвижной снаружи, но внутри была – горяча!

Ей больно, Иллан чувствовал это; но, вглядываясь в бледное маленькое лицо, не видел в нем боли. Даже зрачки пленницы сужены до размера точек, оставленных черной тушью. Она охотится!

Иллан знал и это. И он не торопился. Он никогда не был так возбужден, но не торопился. Восхитительно! Как она жаждет его смерти!

Нечто, схожее со страстью, отразилось на бледном лице женщины. Бескровные губы разошлись, открыв ровные полоски мелких острых зубов. Синеватые веки с розовой сетью жилок прикрыли игольчатые зрачки. Меж зубов жалом порскнул кончик розового языка.

Иллан, продолжая сотрясать быстрыми ударами маленькое тело пленницы, медленно приблизил свои губы к ее приоткрытому рту...

– Эрд, а что вы сделали с красноглазыми? – спросил Биорк.

– По-разному! – Светлорожденный задумался, припоминая. – Первое Владение... Там жил старик. Совсем спятивший. Санти оставил его умирать,он был совсем безвреден. В третьем, том, что мы взяли последним, их было трое. Они сами перерезали друг друга! Развлеклись напоследок по-своему. А вот во втором... Во втором все погибли. Кажется. Схватка была великолепная. И дрались эти соххоггои как демоны. Даже женщина! Она не выпускала меча, пока ей не разрубили голову!

– А тела? – спросил осторожный Биорк. – Ты сам видел тела? Все?

– Не думаю, что кто-то из них уцелел! – сказал Эрд. – Да и стража сражалась только до тех пор, пока не пал последний из хозяев. Когда защищать стало некого, наемники сложили оружие.

– Ты сам видел тела? – повторил Биорк.

– Нет... – Эрд покачал головой.

Вагар поднялся.

– Возьми пару солдат и идем! – решительно сказал он, пристегивая меч.

Эрду не понравилось, что с ним говорят таким тоном, но он стерпел. Биорк прав: следовало убедиться, что все соххоггои мертвы.

Воины сбежали вниз.

Прохладная ночь лежала над стихшим Банемом, но топот ног, треск факелов и рыканье пардов разрушили тишину.

– Симер! Бонг! – приказал Эрд. – Поедете с нами.

Ему подвели оседланного парда.

– К лазарету! – крикнул Биорк, прыгая в седло.

Четверо всадников вихрем понеслись по узким улочкам. Топот скачущих пардов эхом отражался от стен домов.

Когда, осаживая хрипящих зверей, всадники вынеслись на площадь перед казармами, навстречу им выбежал Ратсай.

– Сотник! – спрыгнув наземь слегка задыхаясь после скачки, крикнул Эрд. – Среди твоих раненых нет соххоггоев?

– Что? – воскликнул воин. – Разве их не...

– Не знаю!

Ратсай, который был стражем, мгновенно осознал, насколько серьезна ситуация.

– Я велю созвать лекарей! – сказал он, несколько понизив голос. – Они должны знать.

Спустя десять минут в общем зале лазарета, ярко освещенном шаровыми светильниками, собрались лекари. Некоторые из них были очень недовольны тем, что их подняли с постели.

Ратсай не стал тратить время на извинения.

– Уважаемые! – сразу же сказал он. – Мы хотим знать, есть ли среди ваших раненых соххоггои?

Ответом было молчание.

– Если кто-то скрывает правду из корысти или страха, лучше бы ему не таиться! – вкрадчивым голосом произнес Биорк. – Тот, кто поможет нам, получит награду. Немалую награду! Тот же, кто попытается мешать, будет... мертв! – рявкнул он во всю мочь.

Лекари переглядывались, но сказать им, похоже, было нечего. Биорк почти успокоился, но все же решил довести дело до конца.

– Хорошо, – произнес он. – Вы – люди честные, и я вам верю. А теперь скажите вот что: не было ли среди ваших подопечных кого-нибудь необычного? Или что-то необычное случилось с кем-то из раненых? Может, кто-то хотел забрать кого-то из них?

– Некоторые раненые ушли еще вчера, – вмешался Ратсай. – Сами ушли!

– Погоди, воин! – отмахнулся Биорк. – Я задал вопрос. Кому-то есть что сказать?

– Я, господин! – Толстый лекарь в белой головной повязке протиснулся вперед. – Прости, господин, если говорю то, что тебе известно. Я... У меня в комнате была женщина.

– Как она выглядела?

– Маленькая, тощенькая, бледная, ясное дело. Много крови потеряла. Верно, из служанок, вот ее и ударили по голове в суматохе.

– Чем ударили? – отрывисто спросил Эрд.

– Да похоже, мечом, – не слишком уверенно ответил лекарь. – Но...

– Демоны Проклятой! Биорк, это она!

– Веди к ней! – отрывисто приказал вагар.

– Не могу, господин! – Пухлое лицо целителя выразило испуг.– Ее забрали!

– Кто?!

– Ваш военачальник. Важный такой! В золоченом шлеме. На нем еще спереди два дерущихся кугурра вычеканены. Красивый такой шлем! И сам воин...

– Иллан! – выдохнул Эрд.

– Достойный! – Стражник Бонг тронул светлорожденного за рукав. Лекарь правду говорит. Я сам забрал эту женщину по приказу начальника Иллана. Оставь лекаря, я покажу, куда ее отвезли.

– Ратсай! – бросил Биорк уже на бегу. – Лекарю – Два золотых! – И все четверо стремглав выскочили наружу.

Четыре парда вновь помчались по улочкам Банема, озаренным взошедшими лунами. Бонг скакал впереди, но Биорк лишь на прыжок отставал от него. Всадники не жалели зверей. Через шесть минут они были уже на окраине города, а еще через минуту пард Бонга перемахнул через невысокую ограду. Внутри был сад, а между стволами деревьев просвечивали желтые огни окон.

Пригнувшись к холкам животных, всадники помчались напрямик, и через мгновение рычащие парды были уже у крыльца.

Четверо спрыгнули наземь, предоставив пардов самим себе.

Из дома выскочил воин с мечом в руке, но, узнав Эрда, опустил оружие.

– Где он? – рявкнул светлорожденный. И, не дожидаясь ответа, оттолкнув воина, вбежал внутрь.

...Краем уха Иллан услышал топот пардов.

"Кто-то приехал!" – мелькнула мысль. Больше тянуть не стоило, и воин, перестав сдерживать себя, дал желанию свободу и с глухим рычанием приник губами ко рту пленницы...

Воины бегом взлетели наверх. Страж у двери бросился им навстречу. Биорк сбил его с ног, перепрыгнул через тело и....

Ужасный вой сотряс стены дома!

Биорк распахнул дверь и увидел на широком ложе бьющееся в агонии тело Иллана, из-под которого торчали в стороны белые худые ноги. От щиколотки одной из этих дергающихся ног уходила вниз тонкая стальная цепь.

Иллан содрогнулся с неистовой силой, скатился с ложа на ковер, перевернувшись на спину, изогнулся, точно древко лука. Изо рта воина обильно, как вода из скважины, толчками выливалась кровь. Звериный вопль оборвался, превратившись в хрип и бульканье. Глаза Иллана закатились, руки терзали ковер, клочьями вырывая шерсть.

Грудь и лицо соххоггои были сплошь залиты блестящей кровью. Только бесцветные глаза выделялись на алой маске и спокойно глядели на вошедших. Челюсти ее шевелились, а шея дергалась, будто она спешила что-то проглотить.

Эрд рванулся к аркину, но Биорк удержал его.

– Не успеешь, – спокойно сказал он, вынул меч и, подойдя к ложу, одним ударом отсек голову соххоггои. Так быстро, что, отрубленная, голова даже не шелохнулась. На глянцево-блестящем красном лице застыла счастливая улыбка.

– Моя вина! – хрипло проговорил Эрд.

– Его глупость! – холодно произнес вагар. – А ты, светлейший... ты больше не ошибешься.

– Позаботься о телах, – приказал Биорк Хакаму, скорбно трясшему головой.

– Как она его убила? – спросил стоящий за спиной Эрда стражник Бонг.

– Сам догадайся! – отрезал Биорк и вышел из комнаты.

Глава восьмая

Искусство стратега в том, чтобы удерживать противника рядом, прилепить его к себе, как прилипает к языку лягушки детеныш серой ящерицы. Иначе враг юркнет в шель твоей крепости, ускользнет, вырастет, вернется и пожрет тебя, как серая яшерииа – лягушку.

Мангхел-Сёрк. Правило шестьдесят седьмое

Маленький отряд из восьми всадников спускался по петляющей в зарослях тропе.

Потеряв несколько человек в схватке с дозором урнгриа, Керанраон решил сойти с Пути Великого Ангана и двигаться к дороге на Мион напрямик. Так было безопаснее и, по словам проводника, – быстрее. Керанраон счел за лучшее довериться тому, кто знает. Проводник, один из воинов бывшего Исполняющего Волю, утверждал, будто родился в одной из лесных деревень и ему ведома здесь каждая звериная тропка. Похоже, он не солгал. Тропы, по которым шли воины, были узкими, часто – заросшими молодью, из-за чего одному из них приходилось спешиваться и прорубать путь; но, судя по положению звезд, направление было выбрано верно. Мелкий лиственный лес сменялся голыми глинистыми склонами или обширными пустошами, заросшими колючим кустарником. Отряд перебирался через овраги, пересекал маленькие речушки, лапы пардов ломали хрупкие сочные стебли синей травы, пышные метелки которой поднимались до холок животных.

На третий день пути склоны холмов стали более пологими, а стволы деревьев, росших теперь куда дальше друг от друга, – более толстыми. Парды пошли быстрее. Незадолго до полудня впереди мелькнул просвет.

– Дорога на Мион! – уверенно заявил проводник.

– Привал! – приказал Керанраон и вместе с воином и десятником Наконом проехал оставшиеся до тракта полмили.

Проводник не обманул.

Оставив у дороги наблюдателя, Керанраон велел разбить лагерь в четверти мили от тракта, на поляне рядом с крохотным ручейком. Он рассчитывал перехватить войско, вызванное им из Сарбура в Далаанг.

– Если они еще не прошли, – сказал он десятнику, – то вряд ли появятся раньше, чем завтра.

– Они заночуют в Мионе, – согласился Након. Он девять лет подряд был телохранителем Керанраона и приобрел право на более вольное обращение. Там старая крепость и храм Тура с монастырем. Так что до утра обойдемся без наблюдателя.

– Может проехать дозор! – возразил Исполняющий Волю. – Стыдно будет, если нас возьмут, как щенков!

– Шатер ставить? – спросил десятник.

– Нет. Смотри, как летают медовницы. Ночь наверняка будет теплой!

Войско подошло через три часа после восхода. Керанраон напрасно тревожился из-за дозоров, – предводитель спешил и, уверенный, что никакая засада не страшна пяти тысячам воинов, выслал лишь передовой отряд в сотню всадников. Керанраон дал сторожевой сотне возможность проехать мимо, а затем двинулся в противоположном направлении.

Гул от движущейся по тракту армии был слышен за милю.

Первыми ехали сарбурские синие латники, тяжеловооруженные всадники с длинными прямыми мечами и копьями длиной в восемь локтей. На их круглых щитах – серебром по сини – герб Сарбура: Спящий Дракон Конга в обрамлении восьми священных мечей остриями наружу. Круглые шлемы воинов венчали вертикальные гребни с волнистым краем, выкрашенным в белый цвет. Мощные парды, в стальных наголовниках, спереди и с боков защищенные толстой паутинной тканью, прошитой стальной проволокой, тяжело ударяли землю широкими лапами. Всадники ехали неторопливо, шеренгами по двенадцать, во всю ширину дороги. Любой встречный удар разбился бы о них, как волна о скалу.

Керанраон поставил парда посреди тракта. Золотой Дракон на его кирасе сделал то, что не под силу было бы и десяти тысячам воинов: колонна остановилась. Начальник первой сотни вскинул руки в приветствии.

Керанраон снял с головы шлем.

– Сарбур!!! – дружно рявкнули первые шеренги.

Никто из них не забыл своего прежнего командира.

Пятитысячное войско остановилось со слаженностью опытной корабельной команды: никакого замешательства в рядах.

В шеренгах немедленно образовался проход, по которому навстречу Керанраону выехал сам командующий, Носитель Бронзового Дракона тысяцкий Кэнау. Он поспешно расстегивал ремешки шлема, чтобы предстать перед Исполняющим Волю с непокрытой головой.

– Господин мой! – воскликнул он еще издали, сверкая улыбкой (Кэнау почитал Исполняющего Волю как старшего брата). – Мы счастливы встретить... – и осекся, сообразив, что соправителю Конга не подобает стоять посреди тракта всего лишь с семью спутниками.

– Я тоже рад, тысяцкий Кэнау! – Мужественное лицо Керанраона осветила ответная улыбка. – Не напрягай зря ум, – ты все узнаешь в положенное время. А пока вели повернуть войско: мы возвращаемся в Сарбур!

– Мы? Ты осчастливишь нас своим присутствием, Достойнейший?

– Осчастливлю! – И, подъехав вплотную к тысяцкому, прошептал так тихо, чтобы услышал лишь он один: – Рад видеть тебя, Кэнау! Все ли спокойно у нас в Сарбуре?

– Все замечательно, достойнейший! Весь Сарбур выйдет приветствовать тебя... что бы ты ни сделал!

– Посмотрим, – Керанраон улыбнулся, чтобы снять со своего слова нотку сомнения. – Поворачивай войско.

Через несколько часов они въехали в Мион, большой город, выстроенный во времена владычества Империи на берегу священного озера Мио. Говорили, что некогда из него пил сам бог Тур и потому в лесах вокруг Мио до сих пор еще обитают дикие быки, вдвое превышающие домашних размером. На быков этих любили охотиться соххоггои, натаскивая молодых кугурров, прежде чем травить ими более опасную дичь.

Исполняющий Волю и Кэнау остановились в доме Наместника Миона. Сам Наместник, не желая беспокоить своим присутствием столь высоких гостей, переселился в летнюю резиденцию и лишь время от времени присылал гонца: осведомиться, не нужно ли что-нибудь достойным гостям?

Керанраон и Кэнау расположились в небольшом, лишенном окон зале, с единственным выходом и стенами, украшенными тяжелыми тайскими гобеленами. Дверь была открыта, и из комнаты целиком просматривалась пустынная галерея в пятьдесят шагов длиной. Опыт Исполняющего Волю научил Керанраона осторожности.

– На западе – бунт! – сказал он тысяцкому, пробуя языком густое, как мед, черное вино (два золотых "дракона" за кувшинчик). – Ты уже знаешь из моего приказа, что в страну вторглись урнгурцы.

Кэнау кивнул.

– Они – неплохие вояки! – продолжал Керанраон. – Чуть не захватили Дворец!

– О! – воскликнул пораженный тысяцкий.

– Пустое! Я сумел принять меры! Урнгурцы выпотрошили несколько Владений! Ты знаешь, их не взять только ленивому! Думаю, иноземцы и на Далаанг бросились, ошалев от собственных удач. И знаешь, Кэнау, у них был шанс! – Керанраон пригубил, посмаковал вино и продолжил с усмешкой: Старый Луасай перетрусил, и отправил наших солдат выручать норы красноглазых! А урнгурцы, не будь дураки, взяли их врасплох на дороге и раздавили, как недозрелый орех! Чего еще ожидать от старого Кадиана, которому Луасай и Унар доверили войско? Урнгурцы ударили на них сверху, вздрючили как надо и на хвостах их пардов примчались в Далаанг, голый, как лобок сарбурской потаскухи!

– А стража Великого Ангана?

– Вторая часть истории! – хмыкнул Керанраон. – Наш мудрый Владыка отправился с визитом к одной из своих красноглазых родственниц. Полагаю, хотел, по обыкновению, покопаться в ее потрохах! Но та оказалась проворнее и... Золотая Маска перекочевала к ней!

Тысяцкий был поражен.

– Теперь, – продолжал Керанраон, – поскольку Великий Анган стал Великим Анганом без одобрения сородичей, он будет сидеть тихо. А лихие урнгурцы примутся потрошить Владения в свое удовольствие! Кстати, нашего одобрения проворная соххоггоя тоже не получила. Но получит! Два моих соправителя отправились, как овцы, прямо ей в пасть! Они – добрые солдаты! Но в нежных ручках красноглазой палачки станут податливей влажной килангской глины!

– Великий Анган – и женщина? – проговорил, покачав головой, тысяцкий.

– Именно! Тем забавнее, что для слов "Великий Анган" нет женского рода ни в конгаэне, ни, насколько мне известно, в речи красноглазых! Но это еще не все новости, мой славный Кэнау! Вместе с урнгурцами в Конг прибыл некий Сантан из Фаранга!

– Никогда не слышал! – произнес тысяцкий с оттенком пренебрежения. Как всякий истинный сарбурец, он ревниво относился ко всему, что связано со Стражем Севера [Страж Севера – Фаранг.].

– Я тоже. Так вот: этот Сантан объявил себя Освободителем. Тем самым, из пророчества. И пообещал очистить Конг от соххоггоев за полгода!

– Неплохая идея! – Кэнау причмокнул губами. – Если правильно к ней подойти...

– Он подошел правильно, мой друг! И стал очень популярен!

– Завидую! Золото соххоггоев и обещание свободы! Он на верном пути! Только урнгурцы – неподходящая компания для такого дела! Вряд ли народ захочет сменить одних стервятников на других! Красноглазых-то мы знаем, они почти наши. Опять-таки – Великий Анган! А урнгурцы, если верить слухам, хоть потемнее кожей, но не меньшие кровососы!

– Точно так, тысяцкий! – одобрительно отозвался Керанраон. – Поэтому наш Сантан отправил своих урнгурцев грабить для него Владения, а сам сколотил армию из истинных конгаев. Сам-то он – конгай и, говорят, обладает таким даром убеждения, что впору ему стать скаддом [Скадд – сказитель, актер и певец, нередко обладающий даром создания иллюзий.]! Думаю, это маг! – добавил Керанраон, посерьезнев.

– Ну, против мага у нас кое-что найдется! – заметил тысяцкий. – Наш Турарбур – тоже маг!

– Посмотрим! Как только станет известно, что прежний Великий Анган оставил нас, половина солдат Междуречья сочтет себя свободной от присяги. Да и вторую половину будет несложно убедить, позвенев соххоггойским золотом! А уж пошарить по Владениям не откажется никто!

– Постой! – воскликнул Кэнау, начиная соображать. – Но ведь и мы свободны от присяги! Значит, и нам...

– Именно! – Керанраон засмеялся. Старинное вино улучшило его и без того отличное настроение. – Именно! Поэтому оставим-ка себе тысячи три "синих", – и пусть север делает свои дела, а мы с тобой займемся югом! Наши Владения ничуть не беднее! А когда закончим, соберем войско и освободим север Междуречья от "урнгурских приспешников"! Ну скажи мне, Кэнау, кто из конгаев станет возражать, если Великим Анганом станет конгай! – И оба расхохотались. Это была отличная шутка.

– Чувствую, мы с тобой неплохо повеселимся в этот сезон! – сказал Кэнау.

– Именно, друг мой! А пока давай воздадим должное яствам и вину нашего славного хозяина! Завтра у нас будет трудный денек!

– Трудный, но прибыльный! – Кэнау хлопнул ладонью по столу. – Здесь неподалеку есть одно небольшое Владение...

– Успеем! – сказал Керанраон. – Большие и небольшие – все станут нашими! А пока я хочу потолковать со жрецами Покровителя!

– Тура?

– Именно, друг мой! Именно!

– Мудро! – согласился тысяцкий. – Тур – Сила! А не хочешь ли ты послать пяток сотен на Юг?

– Зачем?

– На южных болотах пять сотен отборных воинов и три тысячи ребят, ненавидящих Великого Ангана! Они объявят тебя богом, если ты вернешь их в Междуречье! – с воодушевлением произнес Кэнау. – А те, кто выжил на болотах Юга...

– Могут оказаться никудышными солдатами! – закончил за него Керанраон. – Оставь! Все они – бунтовщики! И, скажи, кто будет осваивать Гибельный лес, если я привезу их в Междуречье? Нет уж! Сторонников у нас хватит и без того!

Тут он с опозданием заметил огорчение на лице соратника и, сообразив, в чем дело, мягко спросил:

– У тебя сослан кто-то из родственников?

– Младший брат! – Подбородок Кэнау дрогнул. – Он там уже три года!

– Жив?

– Месяц назад был жив!

– Тогда не горюй! Я ведь пока еще Исполняющий Волю! – Он засмеялся. Кстати, и Печать Великого Ангана, – у меня! Та копия, что принадлежит Исполняющим Волю. Завтра подбери надежных людей! Я составлю приказ, – и пусть отправляются!

– A y тебя не будет неприятностей? – обеспокоился тысяцкий.

– О чем ты?

– Ах да! – вспомнил Кэнау и с облегчением засмеялся.

– Достойнейший! – Исполняющий Волю положид руку на плечо соратника. Объясни-ка мне, почему ты, тысяцкий Сарбура, до сих пор не вызволил собственного брата? Разве у тебя не было для этого возможностей? Выскочка Аган, что командует на Юге, не отказал бы тебе!

– Я верен присяге! – просто сказал Кэнау.

– Понимаю!

"Мог бы и догадаться! – укорил себя Керанраон. – Зря, что ли, я сделал этого парня своим преемником?"

* * *

Четверо магов укрылись в маленькой хижине на окраине Тунга, прибрежного города на полпути между Сарбуром и руинами бывшей конгайской столицы, Ангтъяна.

Их предводитель, вытянув вперед длинные руки, шевелил в воздухе пальцами так, будто сплетал невидимую сеть. Свет от плавающих в комнате синих, размером в кулак, шаров полосами струился по стенам. Но загляни в окно случайный прохожий, – не увидел бы ничего, кроме тьмы.

Руки Мощного-как-Пламя упали и повисли вдоль тела, словно сломанные ветви.

– Он не знает! – прошептал маг, медленно поворачиваясь к остальным. И – дурные вести с юга! Сатас-Искателъ оставил нас! Ург-Хиал нашел его кости, лишенные плоти, у корней Сосущего Дерева.

– Но – как? – воскликнул Уанх Дыхание Мощи. – Что для мага какое-то дерево?

– Не знаю! – В голосе Мощного-как-Пламя прозвучал гнев. – Кто-то лишил его силы! Ург-Хиал потерял с ним связь и сразу полетел на поиски! И нашел его там, где ожидал... Но не таким, каким ожидал...

– Четверо! – прошептал Уанх. – Уже четверо!

– Я лечу на Юг! – сказал Корабль Грома. – Тот, кто убивает Алчущего, не уйдет от кары!

– Нет! – властно произнес Мощный-как-Пламя. – Он не уйдет! Но ты останешься! Мы отомстим, когда завершим начатое! Или раньше! – Рот Алчущего Силы злобно искривился. – Колесо покатилось, и мы направим его, куда нужно! А потом – затянем сеть! И он – наш!