Текст книги "Первая сказка"

Автор книги: Александр Марков

Соавторы: Елена Маркова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Аа! Аа да! – и Ма-ма увидела, как воплотилась мысль Та-та.

Тот тем временем взял самую большую ветку и обломал сучки, так что она стала гладкой.

– Аа ма та.

С этими словами он сунул палку в огонь. Ветка вспыхнула и полыхнула жаром Ма-ма в лицо. Она отскочила, но не испугалась, лишь произнесла восхищенно:

– Аа да!

Они стали по очереди бросать в огонь принесенный хворост, пока костер не разгорелся и не превратился в огромного Аа. Та-та и Ма-ма завороженно смотрели на своего великого Духа. Они больше не боялись его. Он был теперь с ними. Нужно было только кормить огонь, поддерживать его силу. А когда хворост кончился, Ма-ма и Та-та не захотели прощаться с Духом. Они вместе сходили в лес и принесли кучу еловых и сосновых веток. И снова горел огонь, очаровывая и согревая своих первых поклонников.

Весь следующий день Та-та и Ма-ма таскали в свое жилище хворост, и наконец перенесли огонь в пещеру на конце толстой смолистой палки.

Глава 7. Отец

Та-та и Ма-ма сидели на шкурах перед огнем; пламя освещало их смуглые лица. На стенах пещеры плясали тени, их неясные очертания все время менялись, то исчезали, то появлялись вновь.

Та-та и Ма-ма сначала пугались этих темных дрожащих пятен, но скоро привыкли к ним. Ведь это были не духи мертвых, а всего лишь тени. В пещере больше не было злых духов, они исчезли, признав могущество и превосходство великого Света.

Огонь уничтожил все их тревоги; притягивая к себе взгляд, он властвовал над их мыслями. Они часами зачарованно смотрели на яркое пламя. Потом, убаюканные монотонным потрескиванием веток, засыпали и снова видели во сне неугасимый Свет, могущественного сдвоенного духа Ом-аа.

Та-та и Ма-ма, став хозяевами пещеры медведя, могли теперь как следует рассмотреть и исследовать ее. Пещера оказалась гораздо больше, чем мог представить себе Та-та. Она имела боковое ответвление с низким сводом, но достаточно широкое, чтобы там поместилось два – три десятка человек. Свет от входа сюда не доходил, зато теперь это маленькое уютное помещение озарялось красноватым светом костра. По счастью одна из трещин в стене пещеры не оканчивалась слепо в толще камня, а соединялась с поверхностью, образуя естественную трубу. Природа сама позаботилась о том, чтобы костер в пещере не погас и дым не заполнил жилище людей.

В пещере, согретой огнем, стало так уютно, что Та-та и Ма-ма практически не выходили наружу. Лишь время от времени они отправлялись в ближайший лес, набирали веток и шли обратно, чтобы опять наслаждаться теплом и бездельем.

Однажды в дождливую погоду Та-та принес мокрый хворост. Ма-ма сунула в затухающий огонь сырую ветку – та не загорелась, только громко зашипела и задымилась.

– Аа но! Аа но ма! – встревоженно закричала девушка. В отчаянии она представила себе черное беззвездное небо. Та-та принялся лихорадочно кидать в огонь толстые палки, изо всех сил дул на тлевшие угольки… Борьба продолжалась долго, и наконец подсохшая древесина вспыхнула.

– Ом-аа! – воскликнул Та-та.

– Аа ма! – с восторгом вторила ему девушка. Она прыгала вокруг возрожденного костра и, казалось, от счастья сама была готова залезть в огонь. Потом она оторвала кусок медвежьего мяса и осторожно положила его в самую середину очага.

Сероглазый, сидевший рядом, с любопытством наблюдал за своей подругой. Ему тоже было интересно, как огонь будет есть Дарующего Жизнь. Он представил себе, что после такой пищи Аа станет еще сильнее, и пламя вырастет до самого потолка. Но, к его удивлению, костер больше не стал, зато пещера наполнилась резким незнакомым запахом. Та-та всполошился и начал озираться в поисках источника странного аромата, а Ма-ма выгребла из костра почерневшее мясо и понюхала его. Запах, несомненно, исходил от этого куска. Она в недоумении разглядывала его, потом отдала Та-та: все-таки он был мужчиной и сам должен был решать, как поступить с этой едой. Та-та попробовал откусить кусочек, но обжег язык и губы.

– Ма аа! – испуганно сказал он, показывая на брошенное мясо. Ему показалось, что в этом куске поселился огонь и горящий Аа накажет его за попытку съесть чужое.

– Ом аа, Ма-ма аа, Та-та аа, – успокаивала его Ма-ма. Она сама подняла кусочек уже остывшей медвежатины и откусила немножко. Мясо оказалось необычным на вкус и, главное, очень мягким. Аа прожевал для них мясо и выплюнул его. Ма-ма, оценив по достоинству заботу Аа, отдала остаток необычной еды Та-та. Лицо его выразило крайнее удовольствие и удивление: он никогда не пробовал ничего более вкусного.

Вечером Та-та решил снова отдать огню свою еду. Мясо опять сделалось таким же восхитительным, как и утром.

– Та ма, ва ма, – восклицал Та-та, облизывая пальцы. Ма-ма отказалась от еды – завтрак оказался настолько сытным, что она до сих пор не проголодалась…

На ярко-желтой леопардовой шкуре лежит ком земли. Дует ветер, треплет блестящий мех, приподнимает края шкуры, и бесформенный комок вдруг становится маленьким медвежонком, он растет, растет, потом Та-та и Ма-ма убивают его и съедают.

– Аа да та ма, – сказала Ма-ма. Аа не только пережевывает пищу, но и вкладывает в нее свою силу.

Та-та задумался. Мысль подруги ему понравилась. Он и вправду наелся таким маленьким кусочком мяса, которого ему раньше вдвойне бы не хватило. Это натолкнуло его на новую идею.

– Аа да та… та, – пробормотал Сероглазый, и мысль его превратила маленькую палочку, лежащую на желтой пятнистой шкуре, в толстую отцовскую дубину. Чтобы проверить свою догадку, Тата выбрал длинную, средней толщины еловую палку и сунул ее в огонь. Палка загорелась, но толще не стала и в боевую палицу не превратилась. Та-та разочарованно вытащил ее из костра и потушил маленький огонек на конце. Теперь он заметил, что, хоть палка и осталась такой же, зато конец ее, где плясал огонек, стал острым и крепким. Та-та вспомнил, как он убил самого Дарующего Жизнь вот такой же заостренной палкой. Значит, Аа и в самом деле может сделать оружие непобедимым.

– Ом! Аа да та! Аа но у! – радостно воскликнул Та-та. Он вскочил на ноги и начал носиться по пещере, размахивая своим новым грозным оружием.

– Та-та да ма! – восхищенно визжала Ма-ма. Она подняла кусок медвежьей шкуры с большой дыркой посередине и накинула этот лоскут через голову на плечи своему другу. Та-та пришел от этого в неописуемый восторг и даже положил себе на голову медвежий череп – так он будет еще больше похож на Дарующего Жизнь. Но череп все время падал, так что пришлось придумывать что-то другое. Та-та выбрал короткий толстый сук и как можно плотнее насадил на него череп. Помахав этой зубастой палицей в воздухе и убедившись, что в руках у него поистине страшное оружие, Та-та подержал палицу над огнем, чтобы Аа и ее сделал непобедимой.

Потом он застыл, окидывая себя самого мысленным взором. Та-та видел себя огромным черным медведем, ужасным, могучим, которого боятся не только все люди и Отец, но даже духи мертвых.

Ма-ма, пораженная величием его мыслей, подошла к нему и нежно погладила его новую пушистую кожу.

– Та-та да ма, – тихо произнесла она, и Та-та, обнимая ее, ответил:

– Ом да ма!

* * *

Та-та вышел из пещеры под холодный моросящий дождь. Он удивился, что несмотря на сырую погоду, в их пещере было тепло и сухо. Он прекрасно помнил, как холодно и промозгло бывало в обиталище Семьи, когда снаружи шел дождь. Та-та жалко было уходить из уютного жилища, но запас веток для костра подошел к концу – нужно было принести дров.

Та-та так и не снял с себя медвежью шкуру, и новое оружие не захотел оставить в пещере, хоть и понимал, что оно помешает нести хворост.

Он шел по невысокой свежей траве кратчайшим путем к лесу. В спину дул холодный ветер, он трепал волосы Та-та, обгонял его и со свистом несся вперед, раскачивая высокие ели. В другой раз Та-та побежал бы быстрее, чтобы согреться, но сейчас он шел не спеша. Его новая кожа – медвежья шкура – защищала его от ветра, в ней было так же тепло, как и рядом с Аа.

Внезапно Та-та почувствовал какое-то смутное беспокойство. Он не мог понять причины этого – вокруг было тихо, никаких хищников он не видел, и нос его ощущал только знакомые запахи. Это было ново и странно – раньше, испытывая тревогу или страх, он всегда хорошо знал, что именно вызвало эти чувства. Но с тех пор, как часть его духа, соединившись с духом Ма-ма, осталась в светящемся круге, его сознание как бы разделилось надвое, и он теперь не всегда мог сразу разобраться в собственных ощущениях.

Поглощенный этими мыслями, Та-та не заметил, как дошел до кромки леса. Дров здесь было сколько угодно, и вскоре он возвратился к пещере, нагруженный ветками, между которыми запутались копье и палица: свое оружие Та-та принес обратно.

Он свалил хворост около костра. Огонек стал уже совсем маленьким – вот-вот потухнет. Та-та осторожно положил в огонь тонкие ветки. Они быстро подсохли на горячих углях и вспыхнули. Теперь Сероглазый мог отдышаться и расслабиться.

Ма-ма в пещере не было. Убедившись в этом, Та-та забеспокоился не на шутку. Конечно, она могла спуститься к реке или отлучиться ненадолго по какой-нибудь другой надобности, но Та-та сердцем чуял неладное. Неясная тревога перешла в уверенность; Аа с небес говорил Сероглазому: стряслась беда.

Та-та выбежал из пещеры. Солнце садилось за серой пеленой туч, приближался вечер – холодный и промозглый. Девушки нигде не было. Та-та стал звать ее, сначала тихо, потом во весь голос.

– Ма-ма!

Никто не откликнулся, только несколько испуганных птиц с протяжными криками вылетели из прибрежных кустов. Та-та бегал вдоль берега, всматривался в темнеющую степь, втягивал в себя воздух, принюхиваясь; но дождь смыл все запахи, оставив только один – запах влажной земли. В одном месте он нашел какие-то следы на песке, но тяжелые капли размыли их очертания, и он не мог понять даже, кто здесь прошел – человек или зверь.

В тоске и страхе Та-та вернулся к огню и сел на медвежью шкуру. Неужели он остался один? Глаза его неотрывно глядели на языки пламени, на красные угли. Только огонь, только Аа мог помочь ему: ведь Аа знает, где Ма-ма и что с ней случилось, он знает все.

Та-та протянул руку и коснулся теплой золы, усыпавшей пол пещеры вокруг кострища. Пальцем он выкопал в золе маленькую ямку.

– Ма-ма, – произнес он тихо, глядя на это углубление, – Ма-ма!

Ямка – МА – изображала женщину, он выкопал ее в подтверждение своих слов. Он звал Ма-ма, он хотел, чтобы она вернулась и просил помощи великого Аа.

– Аа, – сказал Сероглазый, – Та-та у. Хо Ма-ма!

Он взял мокрую ветку и осторожно стряхнул с нее каплю воды прямо в ямку. Потом поджег ветку на огне и воткнул ее горящим концом в углубление. Теперь Аа наверняка поймет, чего просит у него Та-та.

Костер вспыхнул ярче; Та-та приблизил лицо к огню и пробормотал:

– Аа ва! Ом! Та-та, Ма-ма, ом!

Дым попал ему в глаза, потекли слезы. И в этот миг, когда взор Та-та затуманился, Аа наконец ответил ему. Или это были мысли Ма-ма, перенесенные издалека по его просьбе? Сначала образы были неясными и смутными, потом они постепенно прояснились…

Та-та нет – он ушел за ветками для Аа. Ма-ма сидит у костра, прислонившись спиной у стенке, и дремлет. Вот Ма-ма превращается в рыбу, она – в воде, медленно движется против течения, шевелит плавниками, открывает рот… Ма-ма хочет пить. Она стряхивает сон, выходит из пещеры и спускается к реке. Вода прохладна и вкусна, ей нравится прикасаться мокрыми ладонями к лицу, плечам и груди. Напившись и смыв с себя копоть, Ма-ма возвращается, и вдруг на встречу ей из темного входа выскакивают люди. Впереди – Отец со своей дубиной, за ним – трое подростков и Калека. Они несут мертвых собак – собак, убитых Сероглазым несколько ночей назад. Мужчины Семьи украли добычу Тата, так же, как они забирали добычу медведя. Они не знают, что Дарующий Жизнь теперь – не медведь, а человек. Они не могли найти в темноте тайный вход в жилище Аа, так как огонек стал совсем крошечным. Запах дыма смутил и испугал их, они не знают, что означает этот запах и почему он появился в пещере Дарующего. Они собираются поскорей бежать с добычей к Семье, но тут Отец видит Ма-ма. Узнав ее, он издает хриплый возглас удивления и торжества.

Ма-ма ненавидит этих людей. У них собачьи головы. Жалкие пожиратели объедков. Из пещеры выходит огромный медведь – это Тата. Одним ударом могучей лапы он сметает их. Тысячи копий пронзают визжащих людей-собак… Видение расплывается и блекнет. Отец хватает Ма-ма за руку.

– Та-та! – кричит Длинноволосая, отчаянно пытаясь вырваться. Мелькает занесенная дубина, и все погружается во тьму.

Та-та открыл глаза. Он чувствовал, как звериная ярость вскипает в нем; его ненависть к мучителю-Отцу, о котором он уже начал было забывать в последние счастливые дни, вспыхнула с удесятеренной силой. Та-та вскочил и схватил свое ужасное оружие – дубину с насаженным клыкастым черепом.

– Но! – вскричал он гневно, словно хотел одним этим словом уничтожить врага.

Но в этот миг он вдруг вспомнил свое последнее столкновение с Отцом. Вспомнил жестокий удар отцовской дубины и свое бесславное бегство. Представляя себе Отца, Та-та до сих пор видел себя совсем маленьким рядом с ним.

На секунду Та-та замер в нерешительности, но вот взгляд его упал на горящий костер, и мужество вернулось к нему.

– Аа ом, – Та-та протянул руки к огню. Ты со мной, великий Дух. И, словно желая показать огню, какой помощи он от него ждет, Та-та схватил ветку из кучи хвороста.

– У та! – это Отец!

Затем он изломал ее в мелкие кусочки и бросил в огонь.

– Но! – он должен умереть, и ты, Аа, мне в этом поможешь!

Пламя пожрало ветки и превратило их в пепел. Та-та набросал в костер целую кучу дров; огонь разгорелся, в маленькой пещерке стало жарко. Аа пылал яростью и гневом – вместе они убьют Отца.

Та-та в бешенстве прыгал у огня, потрясая палицей. Левой рукой он бил себя в грудь, покрытую медвежьей шкурой.

– Та-та ва! – кричал он, – Аа ом! Та-та да ма!

Я – могучий медведь! Со мной – великий Аа!

Он бросился вон из пещеры. В правой руке он держал палицу, в левой – горящую головню, под мышкой зажал копье.

Он бежал вдоль берега к пещере Семьи. Стемнело, тучи низко нависли над степью; редкие капли дождя шипели на обугленном конце ветки, ветер иногда раздувал язычки пламени на тлеющей древесине. Та-та бежал молча, сжав зубы, медвежья шкура хлопала по его спине. Дарующий Жизнь мчался в пещеру людей, чтобы стать их Отцом и повелителем.

* * *

Ма-ма первой узнала о приближении Сероглазого. Она увидела его в холодной сырой тьме пещеры, когда он был еще далеко – увидела, не открывая глаз…

Великий Свет опускается на голову Отца. Голова вспыхивает… Она горит ровно и ярко, наконец сгорает вся, и на ее месте оказывается голова Та-та.

Ма-ма напряглась и приготовилась к схватке. Мысли Отца и других людей Семьи были для нее закрыты, но она слышала, как они безмятежно сопят во сне и знала, что Отец не подозревает о нависшей над ним опасности.

Отец приволок ее, бесчувственную, в холодное жилище Семьи и бросил на пол, тут же забыв о ее существовании. Никто не заметил, как она очнулась, и Ма-ма решила пока не подавать признаков жизни и не привлекать к себе внимания. Ждать ей пришлось недолго.

Где-то рядом послышалось шлепанье бегущих ног по мокрой земле, и вход в пещеру озарился красноватым светом. На пороге стоял Та-та.

Отец проснулся, встревоженный шумом, и быстро вскочил на ноги. Рука его потянулась к дубине, но гневное рычание застряло у него в глотке, когда он увидел неведомое чудовище у входа.

Поистине вид его был ужасен. Фигурой и ростом похожее на человека, страшное существо было покрыто черным мехом Дарующего Жизнь, и у него было две головы – человеческая на плечах и медвежья на палке. Тлеющий факел еще больше испугал Отца. Немыслимое чудище соединило в себе силу человека, медведя и степного пожара. Но самым ужасным было даже не это. Отец внезапно ощутил присутствие могучего духа – духа неизмеримо более сильного, чем обычные духи мертвых. Отец чувствовал, что вся сила и ненависть этого грозного духа направлена против него.

Безумный страх охватил Отца. Забиться в самый дальний угол, сжаться в комок и ждать неминуемой гибели – вот все, что ему оставалось.

Но он был в своей пещере, в своем царстве. За его спиной, всхлипывая от страха, жались матери. Он был их Отцом и защитником. Бежать было некуда. Первобытное мужество проснулось в нем – отчаянное мужество затравленного зверя. Отец шагнул вперед, поднимая дубину. Он принимал бой.

– Та-та! – раздался вдруг за его спиной голос Длинноволосой. Девушка тенью проскользнула мимо Отца и подбежала к Сероглазому.

– Ом! – воскликнул Та-та, взмахнув факелом. Головня внезапно разгорелась от движения воздуха. Огонь осветил лицо пришельца, и Отец узнал его. Это был он – его нелюбимый сын, юноша с серыми глазами, тот, кого он всегда ненавидел и тайно боялся. В нем жил дух преданного им когда-то вождя.

Теперь он был получеловеком-полумедведем и держал в руке частицу степного пожара, но Отец не мог сейчас размышлять над этими чудесами. Он только окончательно уверился в неизбежности своей гибели, и эта уверенность неожиданным образом придала ему сил. Он глухо и страшно зарычал и пошел на Сероглазого.

Та-та отдал девушке факел и шагнул навстречу Отцу. Они сошлись у входа в пещеру, и острый обугленный конец копья вонзился Отцу в бок. Из страшной косой раны хлынула кровь. Отец обезумел от боли. Он хрипел и в дикой ярости размахивал дубиной, не видя перед собой ничего, кроме зловещего призрака. Та-та с трудом успевал увертываться и отбиваться от мелькающей дубины.

Раздался треск. Удар достиг цели: левая рука Сероглазого онемела, и у Та-та потемнело в глазах. Он не удержался на ногах и упал, выронив палицу и копье.

Но прежде, чем Отец успел замахнуться для последнего, смертельного удара, Ма-ма со всей силы влепила ему горящей головней по лицу. Посыпались искры и красные угли, ослепленный Отец страшно взвыл, его дубина рассекла воздух, не задев никого из врагов. Ма-ма швырнула в Отца факел и подняла зубастую палицу.

Клыки Дарующего Жизнь вспороли кожу на груди Отца, из ран хлынула кровь. Но жизнь крепко сидела в могучем теле вождя. Выпустив дубину, он одной рукой вцепился в волосы девушки, а другой схватил ее за горло. Сейчас сожмутся его каменные пальцы, и Мама расстанется с жизнью… Но Та-та уже стоял на ногах.

– Но! – и палица опустилась на голову Отца. Хрустнули кости – череп пещерного медведя, насаженный на конец дубины, оказался прочнее черепа человека. Ма-ма почувствовала, как ослабли и разжались руки врага. Хриплый стон вырвался из груди Отца, и он тяжело рухнул на землю, заливаясь кровью. Та-та добил умирающего врага, пронзив ему горло.

Все стихло. Погасший факел еще дымился на каменном полу, рассыпанные по пещере угольки светились красноватыми искрами.

Победители молча стояли над телом Отца. Наконец Та-та сказал, глубоко вздохнув:

– У та но.

И Ма-ма негромко ответила:

– Ма.

Глава 8. Ом

Та-та угрюмо взглянул вперед, в темноту, где притаилась Семья. Все эти люди теперь принадлежали ему: шесть матерей, Калека, восемь подростков обоего пола и полтора десятка детей.

Все произошло так быстро, что Та-та растерялся и не знал, что ему теперь делать и как себя вести. Он представлял себя то Отцом, то медведем; он пытался совместить эти образы в один, но не мог. Образ Отца был ему ненавистен, он не хотел становиться таким же. Куда соблазнительнее было оставаться медведем. Он представил себя в пещере Дарующего, рядом с огнем; он сидит там вместе с Ма-ма, они мирно беседуют и лениво жуют жареное мясо… Но и такая картина почему-то уже не устраивала его. Та-та нервно почесывался, перетаптывался на месте и в замешательстве разглядывал стены и потолок пещеры. Наконец Ма-ма, заметив растерянность своего друга, пришла ему на помощь.

– Аа хо ма, – сказала она. Надо бы накормить огонь… Сероглазый увидел: в костер летят ветки, пламя разгорается… Вот и отцовская дубина брошена в огонь.

Та-та воодушевился. Он чувствовал, что ответ вот-вот будет найден… И точно: разрозненные, обрывочные картинки сложились наконец в понятный и цельный образ…

Он бросает в огонь тело Отца. Затем вся Семья прыгает в костер. Их тела становятся огненными, и вот все они сливаются в одно могучее пламя.

Та-та не знал, чья это была мысль: его ли, Ма-ма или самого Аа. Но он теперь точно знал, что ему делать.

– Аа хо да, – сказал он.

– Ом да, – согласилась Ма-ма.

– Аа хо да! – крикнул Та-та Семье, – Хо ом!

Сбившиеся в кучу перепуганные люди, еще не оправившиеся от потрясения, по-прежнему молчали и не двигались.

– Но аа, – сказала Ма-ма, указывая на Семью, – Но ом. Они не понимают, они еще не с нами.

Тогда Та-та подошел к дрожащим от страха людям и жестами приказал им следовать за ним. Те подчинились, женщины подхватили на руки еще не научившихся ходить ребятишек, и вся Семья покорно побрела вслед за Та-та и Ма-ма к выходу, затем к реке и вдоль берега – к пещере медведя. В жилище людей остался только обожженный и окровавленный труп Отца.

По мере приближения к логову Дарующего Жизнь все заметнее становилось беспокойство матерей. Им никогда еще не приходилось так близко подходить к этому страшному месту. Женщины испуганно прижимали к себе малышей, то и дело останавливались и негромкими возгласами выражали свою тревогу. Наконец, в сотне шагов от входа они встали окончательно. Сероглазый чувствовал: матери боятся медведя, боятся пещеры духов и не понимают, зачем их ведут туда.

– Хо! – в голосе Та-та зазвучали властные нотки. Видя, что женщины не двигаются с места, Сероглазый попытался объяснить им, что никакой опасности нет.

– У но! – говорил он, указывая в сторону медвежьей пещеры. – Та-та да ма! – вот он, медведь. Это я! Сероглазый тряс перед ними своей одеждой и медвежьей головой на палке. Бедные женщины окончательно растерялись. Та-та начал потихоньку подталкивать их вперед. В это время Ма-ма, которая уже стояла наверху, у самого входа, обернулась и крикнула, жестами подзывая всех к себе:

– Но у! – не бойтесь! Здесь нет ничего страшного! Ма-ма постаралась придать своему голосу как можно больше бодрости и уверенности. Матери осмелели, увидев, что длинноволосая девушка одна готова залезть в медвежью пещеру и при этом, кажется, совсем не испытывает страха. И вот вся процессия медленно, с опаской двинулась вперед. Один за другим подростки, дети и женщины прыгали в логово Дарующего Жизнь. Ма-ма провела их узким проходом в жилище огня; Та-та, замыкавший шествие, подталкивал отстающих.

Наконец все расселись вокруг костра. В пещерке было тесновато, и люди сидели вплотную, прижимаясь друг к другу боками. Тата подбросил веток в огонь, пламя разгорелось и живительное тепло растеклось по пещере.

Та-та и Ма-ма улыбались, глядя на бессмысленные отупевшие лица собравшихся, на их отвисшие челюсти и вытаращенные глаза.

Женщины и подростки разглядывали огонь, медвежий скелет с остатками мяса, обрывки шкуры Дарующего Жизнь – и, судя по всему, их способность что-либо понимать с каждой секундой уменьшалась и грозила вскоре исчезнуть полностью и навсегда.

– Но аа! – хохотал Та-та, тыкая пальцем то в одного соседа, то в другого. Насмеявшись вдоволь, Та-та и Ма-ма успокоились и серьезно посмотрели друг на друга.

– Аа хо да, – сказала девушка после паузы, – Аа хо ом.

– Хо аа… – немного растерянно произнес Та-та. Хотел бы я знать, как мы это сделаем.

Они задумались. Та-та уставился на огонь, Ма-ма прикрыла глаза. Очаг мирно потрескивал. Дым стелился под потолком и уходил в темную трещину. Тени плясали на каменных сводах. Люди постепенно приходили в себя. Первыми успокоились дети. Малыши перестали плакать, пригревшись у огня. Им было здесь хорошо и уютно. Их спокойствие передалось затем и матерям. Мужественные подростки, привыкшие ко всевозможным опасностям и неожиданностям, тоже понемногу расслабились. Некоторых одолела дремота, другие принюхивались к остаткам гнилой медвежатины и выжидательно поглядывали на своего нового Отца.

Внезапная догадка осенила Та-та, заставив его подскочить на месте. Он как раз вспоминал свои детские мечты, и тут поймал голодный взгляд одного из подростков.

– Ма!

Девушка подняла голову. Та-та произнес медленно, растягивая слова, чтобы придать им больше веса:

– Хо ом ма у та.

Когда смысл сказанного дошел до Ма-ма и она представила себе эту картину, ей стало страшно.

– Но! У! – Нет, я боюсь! Я боюсь мертвецов, они опасны!

– Ом-аа ва, но у, – возразил Та-та. Наш сдвоенный дух могуч, не надо бояться.

Ма-ма, помолчав, сказала чуть слышно:

– Да. Ом ма у та. – Ты прав. Мы вместе съедим Отца.

Женщины и подростки недоуменно прислушивались к странным звукам, которые издавали Отец и Длинноволосая. Это была еще одна загадка, постичь которую они были не в состоянии. Впрочем, они уже ничему не удивлялись – за эту ночь им довелось увидеть достаточно чудес.

Та-та встал, пробрался через плотно сидящих людей и скрылся в темном проходе.

Снаружи было по-прежнему холодно, хотя дождь уже кончился.

Тата побежал к пещере Семьи. Преодолев не больше половины пути, он перешел на шаг, а затем и вовсе остановился. Ему было страшно. Неожиданная робость сковала его, сделала вялыми его мышцы.

Та-та понял: дух убитого Отца противится его намерению. Та-та не мог больше сделать ни шага вперед. Голова его закружилась, в животе мучительно засосало. Еще немного, и он не устоит на ногах.

– Ом-аа! – пробормотал Та-та, в отчаянии призывая на помощь своего могучего покровителя, – Ом-аа!

Почувствовав небольшое облегчение, Та-та помчался со всех ног обратно к огню. Он не останавливался, пока не оказался в пещере. Его вид, растерянный и больной, встревожил Ма-ма.

– Та-та у. У аа, – тихо сказал Сероглазый. – Неровная темная туча бесшумно несется по небу, ее тень накрывает маленькую фигурку Та-та, и она растворяется без остатка во влажных сумерках налетевшей тучи. И Ма-ма поняла, что главное испытание им еще предстоит – бой с духом Отца.

– Ом-аа но аа-та, – ответила Ма-ма. Она пригласила Та-та сесть поближе, и тот, отогнав двух матерей, устроился рядом с ней. Некоторое время все молча смотрели на огонь, потом Ма-ма подняла руки и произнесла:

– Хо Ом-аа!

Та-та повторил ее движение и слова. Он знал, что злобного духа может испугать только великий Свет. Ма-ма подбросила веток в костер, и он вдруг вспыхнул, осыпав искрами потолок пещеры.

– Ом-аа! – с торжеством в голосе воскликнул Та-та. Он выбрал в куче дров толстый сук и поднес его к огню. На потолке появилась длинная дрожащая тень. Внезапно обернувшись, Ма-ма увидела ее; испугавшись этой тени и мыслей Та-та, она пронзительно взвизгнула. Остальные женщины подхватили ее крик, вслед за матерями заплакали дети. Пещера в одно мгновение наполнилась воплями и визгом; казалось, она вот-вот лопнет от немыслимого шума.

Но Та-та и не думал успокаивать женщин. Вместо этого он осторожно поджег палку и теперь она постепенно сгорала. Тень от нее становилась все меньше и меньше… Наконец он бросил в костер оставшуюся щепку. Женщины и дети уже ополоумели от собственного крика. Тогда только Та-та поднялся на ноги и произнес громко и властно:

– Хо!

Женщины мгновенно замолчали, повинуясь интонации его голоса.

Ма-ма увидела: Та-та снова стал сильным и величественным, как прежде.

– Ом-аа та, – воскликнула она. – Та-та да ма! – Наш сдвоенный дух победил, и Та-та снова медведь.

Та-та в последний раз бросил взгляд на яркое пламя, вышел и решительно зашагал к старой пещере. Теперь ему не было страшно. Пока Свет видит его, дух мертвого не посмеет приблизиться.

В пещере было пусто и холодно. Та-та стоял неподвижно и ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Так тихо в этом месте, где Семья жила с незапамятных времен, не было никогда. Эта тишина ошеломила его, он боялся пошевелиться, чтобы не разрушить ее неосторожным шорохом. Тишина завладела им и он, глядя на лежащего перед ним мертвеца, не мог понять, зачем пришел сюда. Та-та ни о чем не думал, его мысли застыли на этой мертвой черной тишине. Руки и ноги отяжелели и отказались двигаться…

Здесь, в своем владении, дух Отца должен был расправиться со своим ненавистным наследником. Внезапно яркое видение вспыхнуло перед глазами Та-та. Великий Свет в конце черного туннеля разгорелся и заполнил собой пустоту, сжег ее и, собравшись снова в магический сияющий круг, оставил повсюду рассеянные звезды – искры.

Та-та встрепенулся.

– Ом-аа! – воскликнул он и этим воинственным криком отогнал тишину.

– Аа ва!

Пустота пещеры уже не страшна ему, а тело Отца – всего лишь мертвое тело. Та-та шагнул к нему и резким движением вскинул его на спину.

Со своей мрачной ношей он вышел из пещеры. Прохладный весенний ветер рассеял тучи, и сквозь неплотную завесу последних облаков проглядывали звезды. Та-та шагал по тропе к новому становищу Семьи…

Сероглазый – маленький человечек – бежит по равнине, а по пятам за ним катится огромный шар, черный и страшный, готовый в одно мгновение раздавить беглеца. На пути Та-та костер. Он прыгает через него, оставляя шар далеко позади. Но вскоре шар снова оказывается рядом; продолжая равномерно и неуклонно катиться вперед, он постепенно догоняет Та-та. Снова костер, прыжок через жаркую светящуюся грань. Но огонь не может надолго остановить бесшумного движения огромного шара. Эта чудовищная погоня кажется бесконечной.

Та-та чувствовал, что решение этой извечной задачи – как человеку защитить себя от могущественных духов мертвых, как привлечь их на свою сторону – у него в руках. Для этого он и тащил ночью в жилище огня труп Отца.

В пещере все уже спали, только Ма-ма и один из братьев ждали возвращения Сероглазого. Молодой брат сидел рядом со спящей матерью, толстой и большегрудой, и осторожно гладил ее, с опаской поглядывая на Ма-ма. Но Длинноволосая не проявляла к происходящему никакого интереса, отрешенно глядя на огонь и протягивая к нему ладони. Когда брат увидел Сероглазого, своего нового Отца, он выпрямился и замер в ожидании наказания. Но Та-та, заметив краем глаза это движение, и не подумал наказывать юношу. Сейчас его занимало совсем другое. Он подтащил мертвое тело поближе к огню. Ма-ма подскочила к нему. В руке она держала заостренное рубило, каким обычно разделывали звериные туши. Та-та подобрал другое рубило, на мгновение поднес орудие к огню и изо всех сил ударил камнем в грудь мертвеца. Волосатая кожа и мышцы разошлись, обнажив розоватые кости. Ма-ма продолжила разрез дальше от груди до горла. Та-та и Ма-ма так увлеклись своей жуткой работой, что не замечали выражения бесконечного ужаса, застывшего на лице молодого брата. Он замер на месте с круглыми от страха глазами и еле сдерживал крик. Но когда Ма-ма рассекла шею мертвого Отца и на пол хлынула темная кровь, юноша не выдержал и его отчаянный вопль разорвал тишину пещеры. Люди мгновенно проснулись. Перед ними лежало кровавое, наполовину расчлененное тело их бывшего властелина. Все стихло; женщины и дети оцепенели, потрясенные этим жутким кощунственным зрелищем.