Текст книги "Через дно кружки"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Директор заходит, – продолжал Коляныч, – ба, да он тоже мой старинный знакомый по той, давнишней жизни. В общем, через две недели проект будет готов. Я ему набросал эскиз. Завтра с утра приедут люди. Проведут замеры. Прочее, что положено. Сделают архитектурный проект. Проект энергоснабжения, автономную газовую котельную, канализацию, водоснабжение и, что самое главное, все это сами согласуют. По цене возьмут по минимуму. Если надо, подскажут, каких брать самых толковых и профессиональных строителей и монтажников. Вот такие дела. Остается только один, весьма существенный вопрос – деньги, – подытожил Виктор Николаевич.

Ашот с Малолеткой вздохнули и одновременно почесали затылок.

Когда Григорьич ушел, Кирилл закрыл за ним дверь и тихо, чтобы не услышали посторонние уши, сказал:

– Деньги – не вопрос! – И еще раз повторил: – Деньги есть!

И рассказал про клад.

– Ну, Киришка! Ну, везунчик! Я выкопал четыре ямы и ничего! А этот, – Малолетка показал на довольного и гордого собой студента, – одну, и пожалуйста!

На него зашикали остальные.

– Кирилл, – строго начал Коляныч, – что-то слишком много везения. Сначала выиграл в карты, теперь это. Как бы не накликать беду. Что-то страшновато мне за тебя становится.

– Да я не особенно-то и старался. Как-то само собой получается. В карты, честно сказать, не собирался играть. А уж когда этот оглоед решил меня разуть, тогда проучил его. Да вы и сами видите, мастерская еле концы сводит. Да и здание, батя, как ты сам говоришь, «графские развалины». Руины. А нашел. Ну откуда я знаю, почему решил копать именно в том месте. Грязи из подвала и хлама вытащил тьму, а потом показалось, что в том месте самый плохой фундамент, ну и начал копать. Откуда я знаю. – Кирилл растерялся. Думал, что его начнут хвалить, а тут такие опасения.

– Это Бог ему подсказывает. Дает аванс. Это, Коляныч, не страшно. Не опасайся. Так бывает. Вот меня ранило. Осколок в сантиметре от артерии лег. Чуть в сторону и не было бы капитана Кансузянца! Бог сберег. Значит, нужен я для чего-то. Так бывает. Однако надо теперь прислушиваться. Бог знаки нам подает. Не увидишь, не поймешь, быть беде! Так что ты, Киришка, дорогой наш, гляди в оба. Сообрази, зачем, для чего тебе все послано. Не проворонь! Про людей не забывай, добро делай! – вступился за любимца Ашот. – Однако, дорогие мои товарищи, деньги любят тишину и покой, а у нас в подвал дверь выломана. Решеток на окнах нет. Дверь основная в мастерскую, хотя и железная, но тоже хлипковата. Для начала надо завтра же мощную стальную дверь поставить в подвале. И на время ремонта переселиться туда. Это не вызовет подозрения. А там видно будет. Опять же лето, а в подвале прохладней. А сейчас дождемся темноты и, когда рабочие и Григорьич уйдут, поглядим, что там наш находчивый сын раскопал.

– А ты, Кирилл, узнавай, где самые прочные железные двери делают и немедля, назавтра с утра вызывай замерщика, – повторил слова Ашота Коляныч.

– Хорошо. Только если вечером или ночью пойдем в подвал, то увидят на стоянке. Или кто из водителей, или сторож. У нас же во дворе стоянка. Давайте сделаем по-другому. Мы с Малолеткой сейчас заложим вход со стороны двора. Вроде как в порядок приводим. В подвале сейфов больше, чем в банке. Я их к выходу перекантовал. Друг на друга поставим, так они вход намертво закроют. А потом отсюда, изнутри пробьем старый давнишний вход. Думаю, его на соплях заложили. Ткнем ломом и пробьем.

Все согласились. Скоро наружный вход был заложен рядами старых поржавевших сейфов так, что пробраться в подвал стало весьма сложно. Особенно после того, как Малолетка забросал снаружи вход полусгнившим хламом.

Дверь, которая вела из подвала внутрь мастерской, оказалась вполне приличной. Не сгнила. Она открывалась в подвал и была закрыта на проржавевший засов, который Кирилл с трудом, но открыл. Увидели кладку из криво-кососложенных обломков кирпичей. Малолетка позвал Ашота. Тот с другой стороны услышал, отозвался. Попросили попробовать выбить кирпичи, и через мгновение в клубах пыли увидели друг друга. Малолетка пролез сквозь дыру и отправился передохнуть, а Киришка, после того как осела пыль, за полчаса восстановил первозданный вход в подвал. Потом протянул провод уже через этот восстановленный вход, и в подвале появилось почти нормальное освещение с выключателем, лампочками и розеткой.

Вечером, когда рабочие разошлись, наши герои заперли ворота, двери, занавесили окно и отправились в подвал. Отправились, как в театр или на выставку.

– Ты видел много золота? Монет? Не в кино или музее, а вот так, рядом, чтобы можно было взять, потрогать. Я не видел. Не видели такого и наши.

Пока Киришка вытаскивал из кармана ключ, открывал со скрипом замок старого железного ящика, вытаскивал грязную майку, впечатлений не было. Зато потом, когда развязал узел и вывалил все это на разостланное большое белое полотенце под лампочкой – дошло. Стало интересно потрогать, повертеть монеты в руках, поглядеть на профиль императора. Прочитать на гурте – торце монеты, сколько граммов. И прочее. Мужики были не жадные, но любопытные. Потому было им интересно. Когда насмотрелись, начали сортировать. Десятки отдельно, пятерки отдельно. Считать, каких монет сколько. Малолетка, ставший редкостным чистюлей, принес целую упаковку своих новеньких носков. В них складывать монеты оказалось удобным. Как главный бухгалтер, он сортировал, считал, потом пересчитывал, складывал в носок, снаружи ручкой подписывал сколько штук. Потом записывал на листе бумаги. Остальные рассматривали монеты и бросали в кучу. По большей части были десятки с профилем Николая II. Меньше пятерок. Совсем редко попадались монеты в семь с половиной рублей.

– Я про такие вообще не слыхивал, – удивился Ашот, повертев в руках редкую монету и бросив назад в кучу.

Коляныч предложил редкие монеты сложить отдельно, сказав, что они должны стоить гораздо дороже остальных. Согласились. Оказалось около трехсот монет. Как подсчитал Малолетка, почти два килограмма.

– Это сколько же может стоить? – спросил Кирилл.

– У меня другой вопрос, – ухмыльнулся Ашот, – кому это можно продать, да так, чтобы потом в тюрягу не сесть и не пришибли бы лихие удальцы.

– Вот это главный вопрос, – согласился Коляныч.

Малолетка сказал, что займется этим завтра.

– Прокачаю по цене в инете, разнюхаю, куда народ сбывает, ну и остальное.

Когда с монетами разобрались, Кирилл вспомнил про шкатулку, которую спрятал утром отдельно. Вытащил, открыл, показал содержимое. Кольца покрутили в руках, рассмотрели, похвалили камни, хотя не очень-то в них понимали, покивали. На медальон не обратили внимания. Только Малолетка взял его, сразу нажал на кнопку. Крышка открылась, и он замер.

– Мамочка! Это моя мама! – Он, как до этого Киришка, начал целовать портрет, прижимать к сердцу и повторять: – Это правда моя мама! Я вспомнил, я все вспомнил! Меня зовут Александр. Но я жил не в этом доме. Я жил с отцом совсем в другом доме! Я вспомнил!

Он на секунду замолчал и грустно договорил:

– Только не помню, какая у меня фамилия.

– Еще вспомнишь, теперь точно вспомнишь, – одновременно сказали Коляныч с Ашотом и начали успокаивать Малолетку, говорить, что портрету лет сто, а может, больше и матерью эта женщина ему быть никак не может.

А Кирилл с ужасом смотрел на него, вспомнил свою почти такую же реакцию и с некоторым страхом, а точнее с опаской, думал, что это может значить. Наваждение, гипноз или что еще?

Постепенно Малолетка-Александр успокоился, умылся, вернулся, но от слов не отказался, наоборот, продолжал говорить:

– Мужики, я, правда, о себе вспомнил. Меня зовут Александр. Я помню большой дом, отца, мать. Мы жили все вместе. Я учился в университете, потом отец отправил меня в Англию. Потом я возвращался домой. Прилетел на самолете в Москву, поездом поехал домой. Ехал в двухместном купе. Разговорился с попутчиком. Такой вкрадчивый, с усиками, с татуировкой на среднем пальце. Я все помню – синий перстень и буква S вместо камня. Он принес чай, выпили, и все. Наверное, он меня опоил или отравил. Потом, наверное, выбросили, а может, высадили из поезда в нашем городишке. Поезд-то в областной центр идет через него. Ну а дальше я оказался в кафешке, и что было потом – вы все про меня знаете. Я Александр.

– А фамилию точно не помнишь? – еще раз спросил Коляныч.

– Нет, фамилию не помню.

– Ничего, имя это тоже кое-что! Теперь есть за что зацепиться. В Англию не каждый день на учебу отправляют. Тем более двадцать-двадцать пять лет назад. Теперь сможем найти и без фамилии. А раз процесс пошел, то, может быть, и фамилию скоро вспомнишь, – сказал Ашот. – Теперь найдем. Вот ведь какой день, ребята. Кирилл нашел клад, а Малолетка еще больше – память. Спасибо тебе, Боже.

Ашот перекрестился. То же сделали остальные.

– Однако, мужики, расслабляться и привлекать внимание нельзя. – Ашот строго посмотрел на всех. – И ты, Малолетка, и ты, Киришка, помалкивайте. И про отца, и про все. Не то без башки можно остаться. Потерпи, Александр, Саня. Потерпи немного. Надо аккуратно все узнавать. Может, тебя не случайный урка отравил, а подосланный. Тут надо ухо востро держать. Разберемся! Ну да ладно, давайте собирать все эти богатства.

Засуетились, сложили ставшие мешочками носки с уже рассортированными монетами зачем-то обратно в майку, майку в ящик, а ящик в сейф. Шкатулку положили туда же, но отдельно.

– Ну, прямо как в сказке, – не выдержал Коляныч, – иголка в яйце, яйцо в утке, утка в зайце.

Рассмеялись. Напряжение спало. Кирилл передал ключ Ашоту.

– Пусть ключ лучше у тебя будет.

– Буду охранять, как Кощей Бессмертный, но не чахнуть! – Ашоту было приятно, что именно ему дал ключ Кирилл.

Потом наконец осмотрели подвал. Заглянули во все отсеки, потрогали стены, потолок, похвалили неведомого хозяина, создавшего все это. Добротно, основательно.

Наутро каждый занялся своим делом. Коляныч начал работать с приехавшими проектировщиками. Сначала те какими-то лазерными линейками обмеряли дом снаружи, начав с подвала, к вечеру добрались до крыши. Двое замеряли, фотографировали, третий сидел за ноутбуком и практически сразу делал чертежи, составлял поэтажную планировку, прочерчивал, где будет проходить водопровод, где канализация, как пойдет разводка электропроводов и прочее, прочее, прочее. Коляныч поражался профессионализму приехавших. Выслушивал их советы. Соглашался или предлагал свои варианты. От обеда они отказались. Часов в пять вечера закончили. Ашот к тому времени приготовил ужин, во время которого согласовали все тонкости будущей перестройки здания. Парень, который работал на компьютере, перевел чертежи в трехмерные рисунки и всем стало видно, какой красивой и практичной для жизни станет бывшая «пожарка».

– Во сколько же обойдется весь этот передел? – спросил Коляныч.

– За такой проект мы обычно берем тысяч сто пятьдесят-двести, но по просьбе нашего босса и главного архитектора вам это обойдется вместе с согласованиями, разрешающими документами, со списком всех материалов, их ценами и другими документами в одну треть от этой суммы.

– Спасибо! С нас большой банкет! – произнес Ашот.

– Это нашим шефам говорите спасибо. Мы-то получим столько, сколько обычно. Они будут без прибыли. Но не печальтесь. С голоду не умрут! – разъяснил компьютерщик, – Завтра мы все уточним по материалам, согласуем с водоканализацией. Послезавтра привезем список материалов и договоримся со строителями. Думаю… – Старший из проектировщиков задумался и выдал: – Если по скромному, то в два миллиона можно уложиться, а если слегка шиковать по отделке, то в пять-шесть. Естественно, в рублях.

– Два, пожалуй, наберем, – сказал Коляныч.

Попрощались, и проектировщики уехали.

К этому времени Кирилл закончил монтаж двери в подвал. Размеры он продиктовал диспетчеру мастерской по телефону еще вчера, а утром сам туда поехал. Добился, чтобы начали делать сразу. Благо, других желающих установить двери в этот день не оказалось. Киришка с ходу сообразил, кто из рабочих самый толковый, остальных аккуратно послал куда подальше и начал делать с ним сам. Получилась приличная мощная дверь из трехмиллиметровой стали, на подшипниках, с хитрыми распорками, двумя внутренними замками и одним наружным. Замки эти Киришка купил по дороге в мастерскую. Были они надежными, уж в этом он толк знал. Выучка у всезнавшего про взлом все до последней заковыки Гуза была хорошая.

Такую же дверь пообещали сделать и на основной вход, но через день.

Ашот проверил еще пахнущую краской дверь, опробовал замки. Довольный работой, похвалил Кирилла.

– Ты уже совсем взрослым стал. Скоро полностью без нас сможешь обходиться.

Киришка обнял его, прижался, поцеловал в колючую щетину. И обоим стало ясно, что не в мастеровитости дело, не в возможности и способности принимать решения и выполнять их. Связывает их всех другое, даже не дружба. Просто они родные. Родные, близкие и это не придет и не уйдет. Это навсегда.

Было уже темно, когда вернулся Малолетка-Александр. Был он растерян и встревожен. Наскоро поел и уединился с Ашотом.

– Слушай, Ашот, – заговорил он, – не простое это дело – превратить золото в деньги. Особенно без потерь и в больших количествах. Боюсь, что в этом городишке может не получиться.

– Так сложно? – спросил Ашот.

Малолетка махнул рукой и начал рассказывать.

– В стране, по-моему, сделано все, чтобы нормальный человек не сдавал клад законным путем. Собственно, я не увидел этого самого законного пути. Такое впечатление, что закон писали люди, которые были категорически против того, чтобы граждане, нашедшие клад, сдавали его государству. Вот, сам смотри. – Александр начал загибать пальцы. – Во-первых, написано, что все, что ты нашел на своей земле или в своем доме, принадлежит тебе. Задекларируй, заплати тринадцать процентов. Это налог для физических лиц, и все становится законным. Вроде бы хорошо.

– Ну да, очень неплохо. Бери и владей. Делай что хочешь, – согласился Ашот.

– Но! – Малолетка загнул второй палец. – Тут же приписано, что культурные или исторические ценности нашедший обязан сдать государству и получить за это пятьдесят процентов от стоимости клада. Правда, налог в этом случае платить уже не надо.

– Выходит, разница в тридцать семь процентов. Ну не такая уж критическая, – Ашот пожал плечами. – А где и как это можно сделать?

– Вот! – Малолетка взвился. – Вот! В этом вся суть! Этого нигде не прописано. Получается, что ты сдаешь, например, в отделение милиции, а оттуда, мы знаем, как это делается, клад исчезает. А если даже не исчезает, то кто оценивает его стоимость, чтобы выплатить эти самые пятьдесят процентов. Когда и кто их выплачивает? Одни вопросы.

Малолетка, извините, Александр выпил воды и продолжил:

– Вроде бы написано, что оценивает эксперт. А кто такой этот эксперт и прочее, прочее. Сплошные неясности и неконкретности. Остаются одни вопросы. Даже если сдать клад в ментовку при свидетелях, по описи, все равно веры в то, что получишь свою половину никакой нету. Ну, просто нет у меня этой веры и все! Короче, любимой родине по фигу, если читать этот закон. Ей неохота связываться. Властям охота держать тебя на крючке. Поди разбери, что такое историческая или культурная ценность? Не прописано. Червонцы Николая II историческая ценность или нет? Один скажет, что их полно по стране ходит, а другой глазки закатит и заявит, что огромная историческая ценность, и ты, дорогой товарищ, если не отдал эти червонцы, то иди в кутузку. И правды в этом деле нам не найти! Остается одно: переплавить монеты в слиток и сдать по цене лома, например, в ломбард или каким-нибудь зубным протезистам. Тогда все будет шито-крыто.

– Жалко.

– Конечно, жалко, да еще и весьма невыгодно, – согласился Александр. – Если продать как лом, то за два килограмма получится около двух миллионов, ну, может, чуть больше. А если в монетах, то выйдет почти на треть больше. Есть разница? Есть.

– Но есть и риск.

– Вот и думай! Но с ломом тоже надо найти покупателя. Кто тебе выложит сразу такую сумму. Только бандиты, а с ними можно башки лишиться и ни гроша не получить.

– Вот! – встрепенулся Ашот. – Это ты точно подметил. Надо связаться с Гузом. С ним переговорить. Как он говорит, перетереть. Гуз мужик свой. Во-первых, молчун. Не сдаст. За свой процент выведет на кого надо, не сдаст и поможет.

На том и порешили. На следующий день Малолетка с Ашотом взяли несколько разных монет и уехали.

Гуз пропал из их городка лет семь назад, но они надеялись разузнать, где он, и найти, если тот, конечно, живой и не в очередной отсидке. Оказалось, что ехали почти зря. Гуз, как рассказали его дружки, стал большим человеком и давно обосновался в областном центре. Как его найти сказали, но под большим секретом.

Когда-то давным-давно в детстве семиклассник Валера Гуськов пришел в секцию тяжелой атлетики. В доме напротив. Секция эта была в подвале общаги ремонтного завода. Попросился. Тренер оказался добрым мужиком, взял. Здоровые молодые парни с завода поднимали штангу с огромными блинами. Клали ее на грудь, ловко подпрыгивали, и эта штанга оказывалась у них над головой. Потом со всего маху бросали груду металла на сколоченный специально для этого помост из толстых досок. Было это действо вроде бы и простым, но Валерку заворожило. Казалось, чего там – окунул руки в порошок с мелом, нагнулся, обхватил гриф, поднял, выжал, бросил. Делов-то! Но нет, так говорить может только невежда, ничего не смыслящий в этом тяжелейшем виде спорта. Тренер оказался хорошим, и дела у Валерки быстро пошли. Через год он стал чемпионом их городка среди юниоров. А потом тренер ушел. Секция распалась. Но крепкого парня заметили. Да и трудно было не заметить – уже тогда росту у Валерки было под два метра, а вес под девяносто килограммов. Заметили и пригласили заниматься боксом. И здесь у него пошло быстро. К выпускным школьным экзаменам был он кандидатом в мастера спорта и чемпионом области в своем возрасте. Так бы и шла его спортивная карьера в гору, и, кто знает, был бы он через несколько лет чемпионом Европы, а может, и мира, но на выпускном вечере, когда после школьных посиделок отправились гулять по городу, пристали к одноклассницам какие-то приблатненные юнцы, началась драка. Короче, пришиб Гуськов одного из них. Не до смерти, но на год колонии хватило. А через год вернулся уже не подающий спортивные надежды Валера Гуськов, а злой на белый свет Гуз, который там выжил и уяснил, как жить дальше. Как понял, так и начал. И скоро пошел назад за ограбление магазина. Потом еще. Много чего было, но молчун Гуз не рассказывал о себе. На зоне он уже не работал, не рвал жилы. И хотя для всех там жизнь не сахар, но он стал в той жизни своим. Знал все и вся, и его знали. С каждым разом стальные мышцы и воля крепли. Его боялись. С каждым годом все меньше оставалось Валеры и все больше становилось Гуза. Гуз никому не верил, никого в грош не ставил. Заматерел. Короче, стал авторитетом. За несколько лет до этого стал смотрящим. В областном центре.

Ашот и Малолетка долго петляли, но нашли место, где обитал Гуз. Когда увидели забор из длинных бетонных плит, стоящих на толстых бетонных блоках, а сверху плит в три ряда колючую проволоку, обрадовались. Поняли, что нашли, что Гуз здесь. Подъехали к воротам. Возле железной калитки кнопка. Позвонили. В ответ раздалось:

– Кто?

– Нам нужен Валерий Гуз.

– Кому Валерий, а кому Валерий Федорович Гуськов! Кто такие?

– Скажи, что Ашот с Малолеткой приехали. Да побыстрей! – Ашоту надоело переговариваться неизвестно с кем, и он начал злиться.

Было слышно, как тот, который пререкался с ними, ворчит, отодвигает стул или кресло, встает и идет докладывать. Через минуту раздался ор, мат и голос Гуза:

– Открывай, баран, немедля! Двигай ходулями! Это же мои давние кореша. Лучшие кенты!

Калитка открылась, и появились три здоровенных охранника в пятнистом камуфляже.

– Входите, – сказал, наверное, старший и впустил их. – Извините, но я должен вас обыскать на предмет оружия и прочего.

– Валяй! – согласился Ашот.

Потом провели в дом. Вообще-то это был не дом, а замок или даже крепость. На пороге их встречал Гуз. Рот у него расплылся до ушей. Огромные длиннющие руки развел в стороны, чтобы скорее обнять. Первым попал к нему Ашот. Хотя про крепкого, коренастого Ашота никогда и никто не говорил, что он мелок, но рядом с двухметровым Гузом казался худеньким пацаном. Малолетку Гуз поднял, прокрутил в воздухе и поставил на верхнюю ступеньку крыльца.

– Здорово, Ашот, здорово крестник! – басил Гуз. – Какими путями? Брателлы!

Гуз пропускал их вперед, а сам отдавал распоряжения, чтобы готовили еду и накрывали стол в столовой.

Гуз не очень изменился за последние годы, немного пополнел, ежик волос стал почти седым, да морщины изрисовали щеки. И еще, когда улыбался, то половина зубов была излишне белой и ровной, а другая половина золотой.

После первой радости от встречи Гуз спросил, как узнали, что он обитает здесь, как добрались, выспросил все про их бытие. Что вообще знают про его нынешнюю жизнь. Гуз говорил на смеси из блатных слов и обычных. Обычные, наверное, вставлял, чтобы его далекие от блатного мира гости понимали, о чем речь.

Ашот отвечал, Малолетка кивал, поддакивал. Оба видели, что Гуз соскучился по ним, рад видеть, что хотя и не особо дружили они, но выручали, помогали и едой, и ночлегом, и выпивкой, и прикрывали, как могли, в общем, были людьми из давней, другой его жизни, о которой, наверное, осталась добрая память, хотя бы потому, что был молод, полон сил и бесшабашен.

Когда наговорились, навспоминались про то, как появился Малолетка, как Гуз первым его увидел, какая самогонка на травах была у Ашота, как нашелся Киришка и Коляныч усыновил его, как обучали житейским премудростям, Гуз спросил:

– Небось дело у вас ко мне есть, я-то знаю, запросто так не приехали бы.

– Точно, Валера, хитрить не будем, есть у нас один вопрос, дело. Даже скорее не у нас, а у Киришки. – сказал Ашот, повернулся к Малолетке и приказал: – Доставай.

Пока Александр лез в сумку, вытаскивал носок с разными монетами, развязывал его, Ашот объяснял:

– Как я говорил, Киришку мы подготовили и послали учиться в здешний университет. Это ты знаешь. Он парень гордый, деньги мы ему силком впихивали, он на них нам же подарки потом делал, а сам подрабатывал, то сторожил, то слесарил в автомастерской, той, которая в полуразвалившемся здании бывшей «пожарки». Так вышло, что он эту мастерскую в карты выиграл у хозяина.

– Ха! Так это Киришка выиграл у Кривоногого! Молодец пацан! Наша школа! Кривоногий хотел его за это пришить, а я, как чуял, запретил, сказал, что западло. Что раз проиграл, то держи слово. Не фраерись. Карточные долги священны. А Киришка-то, Киришка… Ну, правильный пацан.

– Так вот, это только начало, а главное, из-за чего мы приехали, вот что, – продолжил Ашот и рассказал Гузу, как Киришка нашел клад. Примерно три сотни золотых николаевских червонцев и пятерок. Рассказал, что хочет он из развалившегося дома сделать приличное здание. Что они ему помогают и позарез нужно эти монеты обменять на рубли. И чтобы по-честному, а не по цене лома вышло.

– Показывай, – кивнул Гуз Малолетке.

Тот высыпал из носка монеты. Гуз покрутил их в руках, попробовал на зуб, помолчал.

– Так, говорите, сотни три?

– Да, – вступил Александр, – по моим прикидкам, почти два кило.

– Значит, так. Завтра подруливайте к двум дня со всем своим рыжевом. Я забью стрелку трем утюгам. В смысле барыгам. Есть у меня и толковый оценщик. Он тоже будет. Для начала все проверим, а потом, кто больше даст, тому и толканете. Мое лаве пять процентов. Устроит?

И Ашот и Малолетка одновременно кивнули.

– Ну вот, и я на что-то сгодился, – усмехнулся Гуз, – Я бы со своих ничего не взял, но должен. Иначе не по закону будет. Иначе, хотя я здесь и смотрящий, но и за мной глаз есть. У меня самого могут спросить. Так что без обид. А теперь за стол.

Было удивительно, что Гуз вроде бы извиняется, что должен взять с них за сделку. Ашот подумал: «Все в мире меняется. И Гуз тоже. Раньше бы сроду не сказал такое. Мудрее становится и, должно быть, добрее».

Стол ломился от вкусной снеди и выпивки. Когда выпили по первой, помянули тех, кого уже не было в этом мире, Ашот подмигнул, пошел к машине и принес трехлитровую канистру со своей фирменной, перегнанной три раза самогонкой. На травах. Разлили понемногу. Попробовали.

Гуз вздохнул, похвалил. Сказал, что давно такой не пивал.

– Это наш маленький презент тебе. После нее голова наутро никогда не болит! Проверено.

Попрощались. Гуз распорядился, и их отвезли домой. Машину Ашота тоже пригнали.

На следующий день точно в назначенное время Ашот, Малолетка и Кирилл вошли в этот же зал. За длинным полированным дубовым столом уже сидели четверо одетых в дорогие костюмы господина. Во главе стола в кресле обосновался Гуз. Он степенно встал, подошел к вошедшим, обнял Ашота, пожал руку и похлопал по плечу Малолетку. Но все это было почти поспешно, по пути к Кириллу. Того Гуз обхватил руками, поднял, поцеловал, взвихрил ему волосы, еще раз поднял. Потом отступил на полшага и хитрым ударом засветил в живот. Но Киришка ловко увернулся, отбил руку так, что Гуз по инерции шагнул влево, а он обхватил толстенную шею напавшего.

– Ой, сдаюсь, сдаюсь, – заржал Гуз, кивнул остальным в сторону Кирилла и похвалил того: – Моя школа. Всегда на стреме! Будешь ждать подлянки – не фраернешься.

Кирилл был рад встрече, долго не отпускал крепкую руку гиганта, потом вытащил из кармана коробочку достал из нее маленького нефритового пузатого божка и подарил.

– Он приносит счастье и защищает от бед.

Смотрящий растрогался. Обнял Киришку, потом слегка оттолкнул, сказал:

– Садись.

Расселись. Гуз снова стал суровым и строгим.

– Это мои кореша, поэтому про рыжево не гнать, не косячить. Чтобы все без разводилова было. По правильному.

Четверо кивнули.

– Давай, Ашот, высыпай.

Малолетка вытащил из кейса носки и поставил на столе перед собой.

Ашот взял один носок, высыпал содержимое и сказал:

– В каждом носке по двадцать монет. Кто будет проверять?

– Передавайте мне, – произнес господин с бородкой, расположившийся как раз рядом с ним.

Кирилл, удивился и подумал: «Каким продуманным стал Гуз. Рассадил всех так, чтобы действия каждого были видны и не вызывали сомнений у других».

Ашот отсчитал двадцать монет и передвинул их господину. Тот вначале дал каждому из сидевших за столом свои визитки, затем открыл саквояж и начал доставать из него необходимые для проведения экспертизы предметы. Постелил на столе большую белоснежную салфетку, на нее положил толстую полиэтиленовую пленку и выложил на столе штангенциркуль, микрометр, большое увеличительное стекло, несколько пузырьков с кислотой, черный пробирный камень, маленький ножичек. Достал деревянную полированную шкатулочку, открыл ее и на бархатной подушке на дне стали видны стерженьки желтого металла длиной сантиметров пять-шесть. Потом выставил очень аккуратные красивые электронные весы.

– Ну что, господа, проверяем все подряд или выборочно? – спросил он хрипловатым голосом.

– Проверяйте три монеты, – сказал сидевший напротив него господин в черном костюме и синей рубашке.

– Какие?

Тот показал.

Эксперт смазал черный камень вазелином из пузырька, вытер насухо белой промокательной бумагой, положил перед собой, чуть поодаль. Надел белые перчатки. Потом взял лупу, начал подробно и дотошно рассматривать монеты. Осмотрев первую, сделал запись в своем блокноте. Замерил диаметр и толщину сначала штангенциркулем, затем микрометром и снова записал. Взвесил. Подсчитал на калькуляторе, опять записал и удовлетворенно кивнул головой. Затем ножичком поскоблил краешек монеты с торца и снова удовлетворенно кивнул. Перекрестился, пододвинул к себе камень и торцом монеты тем местом, где скоблил, провел по камню полоску длиной сантиметра в два. То же сделал двумя другими монетами. Получилось три полосы на расстоянии сантиметра два друг от друга. Снова взял увеличительное стекло, осмотрел полосы и снова кивнул. Между этими полосками прочертил полоски стерженьком из полированной шкатулки. Все это выходило у него неспешно, основательно, одним словом, было видно, что работает профессионал. Все глядели завороженно, как он стеклянной палочкой нанес на каждую из полос по капле из бутылки с кислотой и начал слегка елозить камнем на столе. Капли колыхались, слегка расползались. С минуту он на все это смотрел, промокнул бумагой царскую водку, снова рассмотрел в лупу и сказал:

– Настоящие. Качество чуть ниже отличного. Продолжим?

Три других господина сказали «да», и Ашот отсчитал еще двадцать монет, но уже из носка, на который указал другой господин, сидевший тоже напротив него.

Все повторилось. Ответ оценщика был такой же: «Отлично».

Когда проверили еще два носка, оценщик предложил посчитать оставшиеся монеты, осмотреть их, взвесить, а потом выбрать десять штук для проверки кислотой. Господа покупатели согласились. Они отобрали каждый по три монеты, потом добавили еще по одной. Двенадцать монет были проверены. Оценка эксперта была той же. Монеты опять упаковали, но уже в бархатные мешочки, которые достал оценщик из своего кейса. Потом он придвинул калькулятор и после подсчетов сообщил, что все золото на столе стоит от двух миллионов пятисот тысяч до трех миллионов двухсот десяти тысяч рублей и еще раз напомнил про высокое качество монет.

– А что, уважаемые господа, предлагаю, чтобы никому не было обидно, разделить монеты на три равные части и заплатить уважаемым продавцам по двадцать восемь тысяч долларов, – предложил господин, сидевший напротив Ашота.

Остальные покупатели помолчали и согласились.

– Устроит? – спросил Ашота предложивший.

– По тридцать пять устроит, – жестко сказал Кирилл.

– Тридцать, господа? – снова предложил господин.

– Тридцать три, – сказал Кирилл.

Покупатели кивнули.

– Договорились, – подытожил Кирилл.

На столе появились три машинки для подсчета купюр, другие приборы для проверки фальшивок. Начался подсчет денег. Пачки, чтобы не оказалось куклы, пролистнули все. Считали и проверяли подлинность выборочно.

Когда обмен состоялся, Гуз позвонил по сотовому и попросил, чтобы принесли коньяк и шампанское. Отметили. Покупатели ушли. Остались Гуз, Ашот, Малолетка и Кирилл. Только теперь они поняли, как велико было участие во всем этом деле Гуза.

Малолетка отсчитал, и Ашот передал Гузу причитающиеся ему проценты. Тот кивнул, посоветовал немедля разделить на три части и положить сегодня же в три разных банка. Сказал, в какие. Потом пообещал дать сопровождение. Отозвал в сторону Киришку, дал свою визитку и сказал, чтобы тот не забывал его, навещал. Усмехнулся и добавил: если кто «наедет», говорить, что он, Гуз, его крыша и защита.