Текст книги "Молчание. На грани шепота"

Автор книги: Александр Верт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 6

Гэримонд открыл глаза, чувствуя себя изжеванным куском мяса, которое страшное чудовище все же выплюнуло, предпочитая не есть. С такими снами, как у него сложно было отдыхать, но и не спать вовсе было невозможно. Все эти видения требовали его присутствия.

Сквозь плотно задернутые шторы пробивались лучи рассветного солнца, будто специально дразня его надеждой на этот день. Ему говорили, что скоро все закончится, но он не верил, и потому отворачивался от солнца, но тут же замирал в недоумении.

Рядом, чуть приоткрыв влажные губы, мирно спала Ювэй. Как она тут оказалась, Гэримонд не мог понять и долго рассматривал ее спокойное лицо. Если она действительно с ним связана, пришла ли она сама или он ночью сам переместил ее в свою постель?

«А что? – нервно усмехаясь, думал он. – Я мог. Она ведь была так рядом».

Признаваться, что сегодня ночью было действительно тяжело и страшно, он не хотел, а уж признаваться, что был готов ее держать силой, и подавно.

Больше всего смущало, что он ее не почувствовал, совсем. Будто не было у нее никакой ауры, будто не было у него самого особых инстинктов.

«Может, она мне мерещится?» − подумал Гэримонд и протянул к ней руку.

Затаив дыхание, коснулся ее щеки, не веря, что она реальна. Ее кожа оказалась теплой, а дыхание мирным, только оно стало глубже. Губы тронула улыбка, словно она была рада его осторожному прикосновению. Он не удержался и провел пальцем по ее губам, едва касаясь, не дыша, и тут же отдернул руку, видя, как дрогнули ее ресницы.

Она неспешно открыла глаза и посмотрела на него, все так же улыбаясь. Моргнула и проснулась окончательно. Вскочив, она тут же опустилась на колени у кровати.

− Простите, Ваше Высочество, я…

Она не знала, что сказать, сглотнула с большим трудом и едва слышно, испуганно прошептала:

− Этого больше не повторится.

Опустив голову, она ругала себя, не понимая, как можно было такое натворить. Ладно прийти в комнату принца, но остаться с ним, а потом и вовсе улечься к нему в постель. Чем она думала, сейчас она понять никак не могла.

«Значит, сама», − подумал Гэримонд и быстро встал, кутаясь в покрывало. Отступить без него он не решился, боясь, что она увидит что-то лишнее, а спрятавшись от ее взгляда, стал быстро одеваться, стараясь не смотреть на собственное тело.

Пока он возился с застежками, Ювэй чуть с ума не сошла, а когда он приблизился, поправляя рукав, она уже не дышала от страха и стыда.

− С чего ты взяла, что я злюсь? – спросил принц спокойно.

Такой реакции Ювэй точно не могла ожидать.

«Он что сумасшедший?» – подумала она и только чудом не сказала это вслух.

− Разве я сказал тебе хоть слово? Или запрещал заходить сюда?

Ювэй подняла на него глаза и действительно не заметила гнева.

− Но я влезла в вашу постель, − прошептала Ювэй, сама себе не веря.

Вместо ожидаемого негодования он вдруг рассмеялся и сел на пол, чтобы посмотреть в ее растерянные глаза. Она утром оказалась очень красивой, ну или ему так только казалось, но взгляд отводить от нее не хотелось.

− Ты смешная, − прошептал он, улыбаясь.

− Это вы неправильный, − простонала Ювэй.

− Ты, − поправил он ее весело.

− Ну да, ты, − ошарашенно согласилась она и села на пол, чувствуя себя полной дурой в ночной рубашке и на коленях.

− И почему же я неправильный? – смеясь, спросил Гэримонд.

− Шутишь? – переспросила Ювэй, едва не назвав его безумным. – Да любой человек твоего положения был бы в бешенстве, это же…

Она даже слова не нашла подходящего. При дворе подобное было бы скандалом.

Гэримонд и без определений махнул рукой.

− Об этом все равно никто не узнает, − прошептал он уже совсем невесело.

Будто потеряв к ней всякий интерес, он встал и пошел к столу. Завтрак, как и полагалось, уже оставили в холле внизу, потому, взмахнув рукой, он переместил его на стол. Одну часть к себе, второю − в комнату адъютанта. Завтракать с ней ему не хотелось.

Ювэй же поднялась на ноги, радуясь, что рубашка у нее плотная и длинная. Вид у нее оттого, конечно, глупый, но хотя бы руками прикрываться и позориться еще больше не придется.

− Можешь идти, − сказал спокойно принц, так на нее и не взглянув.

Ювэй отступила, а потом решилась.

− Тебе снился кошмар, − начала она, пытаясь рассказать о том, что привело ее сюда.

− Они всегда мне снятся.

− Это ужасно, − с искренним сожалением прошептала Ювэй, не представляя, как можно жить, переживая подобное каждую ночь.

− Это не твоя забота, − внезапно очень холодно сказал Гэримонд и впервые приказал: − Уйди к себе. Скоро придет отец, а мне надо побыть одному.

− Все-таки злишься, − прошептала Ювэй.

Нехарактерные для нее откровенность и расслабленность охватили ее, будто она внезапно опьянела, а сопротивляться этому состоянию совсем не хотелось.

− Я не злюсь, но ты должна уйти, − строго сказал Гэримонд, едва не скалясь, но глядя не на нее, а в сторону. От этого становилось страшно.

− Прости, − прошептала Ювэй и вышла.

Гэримонд же, оставшись один, расслабился на краткий миг, повел плечом, но тут же скривился.

− Ты так смешон, − сказал ему хорошо знакомый голос из темного угла комнаты, − Она сама пришла к тебе, почти предложила себя, а ты…

− Она – мой адъютант, − строго и равнодушно ответил Гэримонд, − если спать рядом со мной − ее прихоть, то пусть спит. Мне это не мешает.

− Она − твой грааль, − сказал голос.

− Что-то не видно.

− Она об этом не знает. Я же предупреждал.

− Тем более. Какое это может иметь значение, если она ничего не знает?

− Не прибедняйся. Ты ведь хочешь от нее ласки. Ты хочешь обладать этой девушкой, хоть она и широка в плечах, сильна, как настоящий мужчина, но невинна и могла бы принадлежать только тебе, без остатка, − шептал голос.

− Я равнодушен к женщинам, − ответил Гэримонд, внимательно следя за темнотой.

Такого заявления хранитель не выдержал и все же вышел из темноты.

Он был высок и статен. Светлые волосы доставали бы ему до плеча, если бы он не завязал их в хвост на макушке. Он походил на человека, но его красоте могли бы позавидовать эльфы. Одет он был в расшитый золотом белый костюм, но видеть это прекрасное создание могли не все, только аграафы.

− Тебе нравятся мужчины? – спросил хранитель с наигранным интересом.

Он Гэримонда не боялся, потому что сам говорил, что видал аграафов и посильнее его, даже обзывал его порою слабаком, но Гэримонда это не волновало. Он просто хотел, чтобы вот этот красивый блондин никогда не смотрел на его адъютанта своими небесно-голубыми глазами.

− Мужчины мне тоже не интересны, − ответил он спокойно.

− Достойный ответ истинного аграафа, − похвалил его гость и устроился в хозяйском кресле.

Гэримонд взмахнул рукой и переместил из погреба бутылку вина.

− Твое любимое, − сказал он, отдавая ее хранителю.

Тот кивнул, наполнил бокал, пригубил и усмехнулся.

− И правда, оно…

Гэримонд сел напротив, будто гость, скрестил руки у груди и заговорил строго:

− Я слушаю тебя, Глен. Зачем ты пришел?

− А сам не выпьешь?

− Воздержусь, − ответил принц.

Для него хранитель был никем иным, как настоящим искусителем, по крайней мере, так всегда казалось, особенно если он шептал из тьмы с такой же ехидной усмешкой, как сейчас.

− Жаль. Вино божественно, в такой-то день, − прошептал он и сделал еще один глоток.

− Давай ты перейдешь к делу, − поторапливал его Гэримонд.

− Так не терпится?

− Видимо, да.

− Ладно. Как ты знаешь, я всего лишь хранитель и у меня нет всех ответов…

− Я помню, не надо рассказывать мне все с самого начала.

− Какой ты сегодня смелый, − рассмеялся Глен и снова сделал глоток. – И ты все равно не пойдешь со мной туда, откуда все началось? Не пойдешь за ответами?

− Не пойду, − отрезал Гэримонд.

− Там есть все. Там ты сможешь избавиться от боли. От страха. Поверь мне, там…

− Хватит, − перебил его Гэримонд, вставая. – Я-то надеялся, что ты скажешь что-то новое.

− Ты получишь всю силу, без ограничений!

− У меня и так нет ограничений. Есть только магия, за которую приходится платить.

− Ты мог бы получить бессмертие.

− И заточить свою душу в камень, как ты?

Гэримонд кивнул на алмазную брошь у него на груди.

− Зато она принадлежит только мне! – возмутился Глен. − Она никогда не вернется в Поток, и никто никогда не прервет мое существование! Только кто тебе сказал, что тебя ждет такая же участь? Ты больше. Ты сильнее. Ты аграаф!

Гэримонд только головой покачал. Все эти сказки про вечность и величие всегда казались ему смешными рядом с небытием в его кошмарах.

Глен быстро и зло опустошил бокал, взял бутылку и решил не спорить.

− Я надеялся, что ты пойдешь другим путем, − признался он. – Думал, ты смелее, ну ладно. Может, тогда хоть разденешься?

− Так любопытно? – не поверил Гэримонд, обернувшись.

Он-то уже собирался игнорировать хранителя, который пел старую песню.

− Ну-у-у-у, − Глен отвел взгляд, − я просто никогда не видел их.

Гэримонд покачал головой, явно не веря, закрыл глаза и расстегнул камзол. Скинув его, он снял рубашку и, подойдя к окну, открыл шторы.

− Что ж, любуйся! – сказал он, отступая назад в комнату и закрывая глаза.

Глава 7

Видеть самого себя принцу не хотелось, а вот Глен был совсем иного мнения. Потягивая вино прямо из бутылки, он встал и стал беззастенчиво разглядывать бледного худого аграафа. Посмотреть было на что, хоть и приятным это сложно было назвать. Темные вспухшие узлы плоти, подобно червям, покрывали его грудь, спину и почти всю левую руку. Они были похожи на уродливые шрамы или гнойные пузыри, но в то же время их неподвижность казалась временной, будто они замерли на миг и в любой момент могут возобновить движение, вспарывая плоть, словно паразиты, живущие под кожей.

Глен прикоснулся к одному из таких узлов на плече принца, а тот увернулся от его пальца, переползая под кожей в сторону, оставляя за собой багровый след. Гэримонд поморщился, но не стал возмущаться, только глаза приоткрыл.

− Мы называем их стигматами, − сказал Глен.

− Интересно, кто это мы? – спросил Гэримонд, но тут же покачал головой. – Впрочем, мне все равно и сколько вас, и как вы это называете.

Он просто отступил, спеша снова одеться.

− А как называешь их ты? – спросил Глен с улыбкой.

− Никак, − пробормотал Гэримонд, надевая рубашку.

− Их кто-нибудь видел?

− Да. Ты.

− А кроме меня? – игриво спрашивал Глен, будто все это было просто забавой.

− Ювэй могла видеть этой ночью, но тогда она вела бы себя утром совсем по-другому.

− Логично, − согласился Глен, снова выпив из бутылки. – Значит, это наша с тобой тайна?

Гэримонд закатил глаза. Большей нелепости от Глена он еще не слышал, а тот не унимался.

− Ты когда-нибудь вскрывал их? – спрашивал он.

− Почему ты сегодня такой любопытный?

− Просто… пьяный…

Глен даже хохотнул, но Гэримонд понимал, что он врет, и, застегивая камзол, отвечал, все еще не зная, зачем нужен этот разговор.

− Я вскрывал их, − признался он, − и не раз, но это ничего не меняет. Они всегда появляются вновь.

− А что там внутри?

− Что-то вроде гноя.

− Какого?

− Черного зловонного, такого, что отбило бы тебе аппетит, любопытное животное, − вспылил Гэримонд.

− Фу! Как грубо, − кривясь, возмутился Глен, но тут же допил остатки вина и взмахнул руками. – Что за нравы пошли? Вот так вот с духами мира говорят принцы − люди самой благородной крови. Вот она какая – твоя благодарность, и это после стольких лет дружбы! Как тебе не стыдно?

− Дружбы? – переспросил Гэримонд. – Ты лицемер, все эти годы вытягивающий из меня информацию. Ты сам не знаешь ответов и никогда их не знал. Хранителем еще зовешься.

− Любопытно, − прошептал Глен, вернувшись в кресло. − Я думал, ты намного простодушнее, а ты… Что ж, такая проницательность в твои-то годы достойна похвалы, но может все-таки позволишь мне узнать еще немного и расскажешь о том, как вскрывал стигматы.

Гэримонд долго смотрел в голубые глаза Глена, а после спросил:

− Это просто любопытство или какой-то ритуал?

− А какой ответ ты хочешь услышать?

Гэримонд с интересом смотрел на собеседника, пытаясь понять, чего тот вообще добивается, а затем спросил:

− Какое это имеет значение?

− Это очень интересно!

− Это ты сейчас на какой вопрос ответил? – спросил Гэримонд и улыбнулся.

Переиграть Глена у него никогда не получалось. То ли тот был слишком умен, то ли слишком глуп, но спорить с ним было невозможно, только посмеяться.

Глен, будто читая его мысли, развел руками, мило улыбнулся, но, отставив пустую бутылку, заговорил уже иначе. Совсем серьезно.

− Ты прав. Я изучал тебя, вел записи, анализировал, как мог. Это мой долг, которому я следую не одно столетие. Я − хранитель аграафов, и я присматриваю за каждым из них, и каждый носил на своем теле стигматы. Да, не смотри на меня так, я соврал. Видел я их, и не раз. Они всегда такие мягкие и узловатые, но у всех они различны по длине, ширине и количеству. У тебя их слишком много и они большие. Таких огромных стигматов я еще не видел никогда. Понимаешь ли ты, что это значит?

Гэримонд задумчиво прикусил губу и отвернулся, а Глен подскочил на месте.

− Только не говори, что это еще не все? – испуганно спросил он.

Принц не спешил отвечать.

− Так я прав! – воскликнул Глен, метаясь по комнате. – Их еще больше?!!

− Да, − все же признался Гэримонд, вращая мирно переливающийся зеленью перстень. – У меня все ноги такие, поэтому я не люблю ходить.

Глен осел обратно в кресло с искренним ужасом в глазах.

− И при этом ты не хочешь идти со мной? Не хочешь все это остановить?

Гэримонд только кивнул.

− Да ты хоть понимаешь, что скоро весь покроешься ими!? Тебя ждет безумие! Ждешь, когда все это сожрет тебя изнутри? Разрушит твой разум? Идем со мной, и я дам тебе шанс победить!

− Нет никакой победы, − отвечал Гэримонд. – Меня ждет безумие и смерть, как всех остальных, но это будет не так уж и скоро.

− Ты и полвека не проживешь! – кричал Глен.

− Хочешь, чтобы она тебя услышала, пришла сюда и стала задавать вопросы? – поинтересовался Гэримонд. – Я все понимаю, но еще столько же я смогу прожить. Этого хватит.

− Для чего? – не понял Глен. – Ты сильнейший из аграафов. У тебя очень сильная душа. Если кто-то и сможет найти ответы, так это ты… идем со мной.

− Глен, не существует никаких ответов. Хватит.

− Что значит не существует?! – Глен снова вскочил. – А-а-а, так он тоже был здесь? Не знаю, как ему это удалось, но не верь ему! Он предатель, этот Айрон! Жалкий предатель, ничего не знающий!

− Понятия не имею, о ком ты, − устало вздохнул Гэримонд. – Я просто знаю, что ответов нет. Бездна мне каждый день снится уж точно не во имя ответов.

− Гэримонд, − с тяжелым вздохом сказал Глен. – Тот, кто знал все ответы, мертв, но может ты сможешь все понять, когда…

− Мой ответ − нет, − перебил его Гэримонд.

Ему казалось, он знает, о чем речь. Он даже видел порою черные резные двери, но знал, что они не откроются, пока стрелка на часах не пройдет семь кругов. Что это значит, он и сам не знал, но, если уж в нем было такое убеждение, он ему верил, потому что собственная сила никогда ему не врала. Если она обещала дождь, значит он будет. Если она показала ему грааль, значит он явится, а если врата не откроются без семи кругов, значит так тому и быть.

Глен устало выдохнул и спросил:

− Но ты не запретишь мне приходить, правда?

− Как будто я могу тебе что-то запретить.

− Не можешь!

− Зачем тогда спрашиваешь? Мы оба знаем, что ты будешь приходить, будешь спрашивать и даже говорить одно и то же будешь.

− Буду, − согласился Глен, весело смеясь.

− На сегодня все? – спросил Гэримонд.

− А ты устал? Хочешь меня проводить?

− Нет. Делай, что хочешь, − равнодушно ответил принц и щелчком пальцев переместил еще одну бутылку.

На завтрак ему даже смотреть не хотелось, потому он отправил его на псарню, а посуду − вниз на стол у самой двери. Можно считать, навел порядок.

Глен проследил за его рукой, провел взглядом по стене, будто мог видеть, как исчезнувшие тарелки возникли в другом месте, а потом встал.

− Мне пора, но я еще приду.

Гэримонд только рукой махнул, все еще считая, что хранитель будет делать, что ему заблагорассудится и спорить с этим нет никакого смысла.

− Если после полудня ты передумаешь, просто позови меня, и я сразу же приду, − сказал Глен, шагая к темноте, снова возникшей в углу.

− До полудня осталось пару минут. Можешь просто подождать немного и услышать очередное «нет».

− Извини, но я не хочу на это смотреть. Уже насмотрелся, да и говорить ты не сможешь сразу. Это не бывает легко.

Сказав это, Глен исчез в темноте, а Гэримонд только головой покачал. Хранителя он больше не чувствовал, тьмы перед собой не видел, да и полудня не боялся, только смеялся от того, что ритуальный час совпал с часом его рождения, если конечно это не судьба всех аграафов рождаться именно в это время.

Он появился на свет в полдень двадцать лет назад.

Отсчитывая последние секунды, Гэримонд запер комнату на ключ, задернул шторы и, закрывая глаза, лег на пол.

Три.

В башню шагнул король. Меньше всего сейчас Гэримонд хотел видеть отца. Рассказывать ему правду Гэримонд не хотел, но и прогнать уже не мог.

Два.

В соседней комнате у окна стояла задумчивая Ювэй, не понимая, отчего ей так неспокойно.

Один.

Где-то глухо ударили часы. Днем их бой был почти не слышен, но в теле принца он раскатился острой болью и оставалось только кусать губы, чтобы никто не слышал крика. Он жалел только об одном – собственной силой нельзя захлебнуться, даже если она бьет через край…

Ювэй вздрогнула, услышав бой часов. Обычно она его не замечала, а тут он буквально зазвенел в ее голове и по телу тут же прошел озноб.

− Иди к нему, − прошептал кто-то.

Она обернулась. Часы ударили вновь, и ноги почти подкосились.

− Иди же, − прошептал уже совсем другой голос, и она не пыталась уже ничего понять. Тот второй голос придал ей уверенности.

Третий удар часов смешался с грозным стуком в дверь.

− Гэримонд, открой немедленно! – требовал король, осознавший, что комната заперта.

Ювэй выскочила к нему в коридор, чувствуя, что вся дрожит, и она уже не может разобрать, где ее пульс, а где бой проклятых часов.

− Что с ним? – спросил у нее король.

− Я не знаю, − с трудом ответила она и коснулась двери, едва не рухнув без чувств.

… В комнате плясали тени, и только в центре в проблеске света стоял молодой мужчина. Высокий, статный. Он был широк в плечах и казался очень сильным. Черные короткие волосы трепал несуществующий ветер.

Она его совсем не знала, но все равно шагнула к нему, разгоняя тьму. Она отползала от нее, извиваясь, как настоящие черные черви.

− Что за дрянь? − прошептала она, морщась, а потом сделала еще шаг и вдруг поняла, что эта тьма выползает прямо из человека перед ней, роняя на пол капли алой крови.

Он обернулся и пораженно прошептал.

− Ты? Как ты здесь оказалась?

Его голос она сразу узнала.

− Ваше Высочество? – спросила она, себе не веря.

Он не был бледен, и глаза его были ярко-зеленого цвета: такие же, как камень в перстне на его руке.

− Уходи, тебе нельзя здесь быть, это опасно, ну же…

Понимая, что она его не слушает, Гэримонд попытался ее оттолкнуть, но она схватила его за руку.

− Я не оставлю тебя здесь одного, − сказала она, и ее рука засияла, еще больше разгоняя тьму.

− Это нелепо, − прошептал Гэримонд, но не стал с собой бороться, притянул ее к себе, обнял. И в этот миг комнату залил яркий свет, и уже в этом свете она сама обняла его, точно зная, что ее судьба − никогда его не отпускать… одного… во тьму…

Ювэй не успела упасть. Ее подхватили холодные руки Гэримонда быстрее, чем ее обессиленное тело опустилось на пол, но стоило его холодным рукам коснуться кожи, как слабость отступила. Наваждение рассеялось, и она заглянула в его глаза. Черные.

− Ювэй? Ты в порядке? – едва слышно спросил принц, боясь ее отпустить.

− Все в порядке. Не стоит беспокоиться, − сказала она, неловко освобождаясь от его рук.

Взгляд короля, как ей казалось, прожигал ее насквозь, потому она поправляла свой костюм и строго спрашивала:

− Я могу идти?

− Да, − будто ничего не произошло, ответил Гэримонд и повернулся к отцу. – Извини за ожидание. Идем.

Он пропускал короля в комнату и провожал адъютанта взглядом. Она в дверях обернулась, и он не смог не улыбнуться ей.

«Даже если она не знает, − думал Гэримонд, − она – мой грааль».

Глава 8

− Что произошло? – строго спросил король, переступая порог комнаты принца. Он и не хотел бы на него злиться, но не получалось.

− Все, как и должно быть, − спокойно ответил Гэримонд. − Я получил всю силу и стал стабилен.

− А Ювэй здесь причем?

Гэримонд не спешил отвечать. Он прошел в глубь комнаты, коснулся спинки собственного кресла, пытаясь подобрать слова, но так и не придумал, как объяснить отцу все то, о чем он даже не догадывался. Король не знал ни о хранителе, ни о граале, ни о стигматах, даже о кошмарах сына он ничего не знал.

– Что между вами происходит!? – спрашивал король, не в силах ждать ответа.

«Ей не страшно», − подумал Гэримонд, но, обернувшись к отцу, только отрицательно покачал головой.

− Что все это значит? Объяснись немедленно?! – велел король.

Он впервые повышал на сына голос, впервые требовал и по-настоящему злился, но Гэримонд только вновь покачал головой.

− Прости, − сказал он, занимая свое место.

− За что?! – почти испуганно спросил король, опускаясь напротив. – Что ты скрываешь?

Он спрашивал шепотом, и голос у него дрожал от внезапного понимания, что ничего не знает о мыслях сына. Его странные манеры, чудаковатости правитель всегда считал блажью, а теперь испугался их.

− Ответь! – потребовал король, едва не ударив кулаком по столу, но Гэримонд только посмотрел ему в глаза.

− Все что-то скрывают, отец, а магу не прожить без тайн…

− Каких еще тайн?!

Гэримонд лишь головой покачал, давая понять, что ни о чем говорить не станет, сам ведь едва понимает, что происходит.

− Почему? – спросил король уже без злости, но с отчаяньем.

− Прости, но я не просто так завожу тайны. Об этом я не могу говорить.

− Отлупить бы тебя, − вздохнув, сказал король.

− Отлупи, ты имеешь на это право, − шепотом ответил Гэримонд, − но тогда я не смогу гарантировать, что буду в состоянии явиться на бал.

− И в кого ты такой хладнокровный? Твоя мать-эльфийка строгой была, но чтобы так…

− Я – аграаф, чего ты еще ожидал? Я был рожден таким, забыл?

Король покачал головой.

− Это не так. Ты сейчас просто показываешь мне свое недоверие.

Гэримонд только вздохнул. Снова просить прощения он смысла не видел, но буквально кожей чувствовал, как внезапно натянулись его отношения с отцом, только изменить он ничего не мог.

Король перемен тоже ждать не стал. Он просто встал и хотел молча удалиться – ведь если ему здесь не доверяют, то и говорить не о чем.

− Отец, − остановил его внезапно Гэримонд, но не извинился, а попытался предостеречь: − Что бы ни сказал сегодня Грэстус, не верь ему. Он может быть опасен.

− Почему? – спросил король, спокойно обернувшись, будто в нем не было обиды.

− Я ему не верю, − пожав плечами, сказал Гэримонд. – Обещай, что тоже не станешь ему верить.

− А если он расскажет мне о твоих тайнах? – хмурясь, спросил король.

− Если его слова зародят в тебе сомнения, приходи ко мне, и я объясню или опровергну их. Просто не стоит ему верить сразу, хорошо?

− А если я посчитаю, что с тобой не стоит об этом говорить? Что если я не захочу с тобой обсуждать его слова?

− Посоветуйся с Агиманом. У него хватит чутья отличить правду от лжи. Лучше без Агимана даже не говори с ним. Он аграаф, если он захочет…

− Ты еще запрети мне принимать гостей! – возмутился король.

− Если бы я мог запретить Грэстусу приближаться к нашему королевству, я бы это сделал, − так же прямо и неожиданно резко ответил Гэримонд.

− Я буду делать то, что сочту нужным, − зло ответил король и вышел, заставляя Гэримонда тяжело вздохнуть.

Что не так было с Грэстусом, принц и сам не понимал, но что-то было. Слишком долго он жил, слишком не походил на других аграафов: если бы не черные глаза, Гэримонд и вовсе назвал бы его самозванцем, а тот зачем-то явился в королевство именно ко дню его совершеннолетия.

«Что тебе нужно?» − подумал Гэримонд и, прекратив мучать перстень, стал нервно выкручивать пальцы, пока не заметил черные следы на собственных ладонях. Удивленно посмотрев на свои руки, он вдруг понял, что те словно измазаны сажей.

«Откуда?» − спросил он сам себя и тут же вспомнил, как вцепился в Ювэй в своем видении.

− Не может быть, − прошептал он, и края мрака прямо на его руках пришли в движение.

− Нет, − дрогнувшим голосом сказал Гэримонд. – Больше ведь не должно быть кошмаров, не должно…

Мраку было плевать, что он об этом думал.

…Он взмыл будто птица, накрывая все вокруг, не оставляя ни капли света, а Гэримонд стоял в этой тьме, затаив дыхание, и молчал, ожидая нового страшного виденья…

В это время Ювэй за стеной потерла странную белую пыль на своих ладонях, не понимая, откуда та могла взяться.

…Края света резкой вспышкой ослепили ее на миг!

Ее окружил свет.

Он был во власти мрака, а вот стен между ними больше не было.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза.

Она была облачена в белые прозрачные одежды, едва прикрывающие ее наготу, подобно святой богине, которой нечего скрывать и нечего бояться.

Он же был совсем другим. Его тело стягивала черная кожа, не дающая даже вздохнуть свободно, но черные глаза сверкали.

− И снова ты, − спокойно прошептал Гэримонд. − Почему ты здесь?

Ювэй лишь пожала плечами, сама не понимая ничего из того, что чувствовала и видела своими глазами. Она просто надеялась, что он знает больше, приближаясь к нему.

− Зачем здесь ты? – спросила она тихо, будто ее голос мог что-то разрушить, и протянула к нему руку.

− Я? – удивился Гэримонд. – Я всегда здесь. Я таким уродился. Это мой рок…

− Рок… Ты веришь в судьбу?

Принц лишь коротко кивнул. Было бы смешно в нее не верить, родившись аграафом. Если у всех остальных судьбы могло и не быть, то у него она определенно была, и с этим ничего нельзя поделать, ему придется нести эту силу до конца, но удержаться от соблазна и не ухватить ее ладонь Гэримонд не мог.

− Ты другая, − прошептал он, осторожно целуя ее руку. – Ты мне нужна.

− Как свет? – уточнила Ювэй.

− Да, − признался Гэримонд, привлекая ее к себе. – Ты останешься?

− Да.

Свет и тьма окончательно слились, перемешались, переплелись разводами, а на полу прямо из камня стали пробиваться ростки, и расцветать алые ирисы…

Он хотел ее обнять, но внезапно понял, что только смотрит на собственные руки, на которых нет никакой сажи.

− Как жаль, что она ничего не знает, − прошептал Гэримонд, не представляя, с какой болью там за стеной Ювэй прижала к груди ладонь. Она хотела бы понять хоть что-то, но могла лишь молча закрывать глаза, сгорая от стыда, потому что сил пойти и спросить у принца о собственных видениях она не находила.