Текст книги "Молчание. На грани шепота"

Автор книги: Александр Верт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 4

Вечером Гэримонд сидел за накрытым столом. Он даже заставил себя одеться ради этого вечера и лично занялся сервировкой к ужину, хотя обычно не следил за своими манерами, но сегодня был особый день.

На коленях у него лежала раскрытая книга, а ее пустые страницы были озарены светом, сквозь который проступало изображение Ювэй, растерянно бродящей по собственной комнате. Она собиралась пойти. Она отказалась помогать товарищу, но почему-то медлила, а у Гэримонда не хватало сил терпеть настолько, что он тянул руку к изображению, но не прикасался, захлопнув книгу, отбрасывал ее в сторону, чтобы только не начать влиять на нее. Наблюдая за кем-то, он также мог направлять на него магию – такую сильную, что от воли человека мало что оставалось. Гэримонд давно это усвоил, но порой все равно случайно, бесконтрольно делал много глупостей, даже отсюда из запертой башни, хоть и не хотел никогда нарушать волю людей, особенно в таких важных вопросах.

Он сжимал кулаки и заставлял себя просто ждать, сидя у накрытого на двоих стола, смотрел на пустой бокал и все равно видел ее, как в книге, потому что не видеть уже не мог.

Ювэй же просто запуталась. Во всем. Она бродила по комнате. Она уговаривала себя то идти, то остаться. Она несколько раз ложилась в постель, чтобы посмотреть в потолок, а потом подскакивала, словно что-то подбрасывало и толкало ее к башне, но дворцовые условности все усложняли, сбивая с толку, и мысли ходили по кругу, и память давала слишком противоречивые советы.

− У всех героев, − говорил ей покойный отец, − есть свое призвание, свой долг. Его дарует судьба и герой уже не может отступить.

− И как можно понять, что это долг? – спрашивала она, тогда еще девчонка с косами, сидящая на его коленях с мечом в руках, гордая тем, что она способна удержать оружие рода.

− Герой это чувствует, − уклончиво отвечал отец, а теперь Ювэй казалось, что она поняла, что это за чувство. Ее судьба держала свой путь через темную башню принца Гэримонда, но все, что она знала о нем, все, что слышала про аграафов, требовало, чтобы она никогда к этой башне не приближалась ни в доспехах, ни в придворном костюме, ни тем более в ночной рубашке.

Словно безумная, она бродила кругами по комнате и, как в бреду, ругалась сама с собой, покрывалась холодным потом от жара, перебирала вещи, будто не знала, что надеть, а за окном темнело.

На лбу у нее выступал холодный пот. Странное подобие лихорадки заставляло руки дрожать. Она была словно больна или одержима и никак не могла понять: что настоящее, а что какое-то зловещее влияние опасной силы, о которой при дворе всегда шептались.

Гэримонд наблюдал за этим, и уголки его губ то и дело вздрагивали. Он пытался заставить себя улыбаться, принимая все как есть, махнуть рукой и убрать одним движением все со стола, но не выходило. Только уголки губ беспомощно дергались, но взгляд он все же отводил, поправляя манжеты рубашки, потому что надо же себя хоть чем-то занять.

− Она не придет, − говорил он себе и мысленно, и вслух, будто собственный шепот мог его отрезвить, но продолжал сидеть на месте, кривясь, кусая губы в кровь, вытирал их шелковым платком и вспоминал алые ирисы в снегу.

Это сводило с ума. Он швырял платок, вставал с кресла, делал несколько шагов по комнате и выходил, ненавидя свое решение.

Он должен был ее не отпускать, а теперь бежать за ней он права не имел.

− А я предупреждал, − звучал злорадный шепот за его спиной и тут же умолкал, потому что Ювэй стояла внизу у самой лестницы и смотрела на первую ступеньку, все же заставив себя сюда прийти.

Почему-то в башне она поняла, что все это и странно, и глупо, а она еще и разоделась: пришла в штанах мужских и куртку натянула на белую рубашку, а теперь понимала, что дорожная мужская куртка только грудь ее показывала, не сходясь до конца.

Стыдные такие мысли в голову лезли, что она и шагу сделать не могла.

«Иди», − приказал ей снова голос прямо в ее сознании, и она безропотно подчинилась, сделала шаг, второй и тут же дернулась назад.

Снова пришел тот самый страх. Тьма словно посмотрела на нее оттуда с лестницы, и нахлынуло чувство всепоглощающей пустоты, будто еще шаг − и она растворится в небытие. Она не умрет, а исчезнет и это будет самое страшное, что может с ней случиться.

Ювэй попятилась, а потом бросилась прочь от лестницы.

− Стой! – внезапно крикнул ей принц и сам поспешил вниз.

Его босые ноги совершенно бесшумно ступали по полу и резво перелетали через ступени. Связанные в хвост волосы на этот раз не развивались, а вот сюртук он от волнения расстегнул и только в самом низу понял, как все это нелепо выглядит, но Ювэй даже не поняла, что большую часть пути принц пролетел над ступенями, так и не коснувшись их, и только теперь делал осторожный шаг.

− Поверь, я не хочу на тебя давить, − заговорил он. – Просто ты пришла, а теперь готова уйти. Почему?

Ювэй молча посмотрела на него, неловко улыбнулась, взглянула на перстень на его руке, будто он был понятнее слов. Он был перевернут камнем в сторону ладони, но даже так было видно, что он призывно сияет зеленью.

− Ты не хочешь мне отвечать? – спросил Гэримонд, приближаясь.

− Я не знаю, − прошептала Ювэй и с трудом сглотнула ком, застрявший в горле.

Гэримонд сделал еще шаг и, протянув к ней руку, коснулся ледяными пальцами ее лба и тут же содрогнулся от ее воспоминаний.

…Ты исчезаешь, и остается только холодная бездна небытия…

На этот раз они оба увидели это наяву, и оба отступили.

− Извини, это моя вина, − внезапно сказал принц, отвернувшись, чтобы взять себя в руки. – Это был мой кошмар. Просто кошмар, а я не уследил за ним. Прости.

Он снова повернулся к ней, вздернул голову и должен был заглянуть ей в глаза, но вместо этого отвел взгляд в сторону, словно не уверенный юноша, а не могущественный маг, впрочем, в действительности принц был и тем, и другим.

− Вы изменились, − прошептала Ювэй, не в силах молчать о своих наблюдениях. – Днем вы мне почти угрожали. Вы были уверены, а теперь…

− Не уверен? – спросил Гэримонд, когда она умолкла, подбирая слово.

Он даже посмотрел на нее так же решительно, как днем.

Ювэй отвечать не стала. Да, это определение подходило, но озвучить его принцу в лицо она не могла.

− Да, я не уверен, − сказал внезапно принц. – Я сделал свой ход. Следующий − твой.

Он бросил на нее короткий холодный, почти равнодушный взгляд и неспешно вернулся к лестнице, шагнул наверх, а она стояла и смотрела − бессмысленно, нелепо, бездумно, но, как только он исчез в темноте, она вдруг поняла, что эта бездна настоящая и когда-нибудь она за ним придет, и тогда…

Что заставило ее сделать шаг, она не поняла, но не было властного шепота в голове, ничто не гнало ее в спину. Что-то рвалось из нее. Она бросалась к лестнице, бежала наверх, врывалась в темноту и у самой двери в его комнату ловила холодную бледную руку и сжимала пальцы так крепко, будто боялась их потерять.

− Это «да»? – спокойно спросил принц.

Ювэй отдернула руку, не зная что ответить.

Дворцовые часы пробили полночь. Двенадцать ударов и скрип двери. Новый танец свечей в его комнате. Накрытый на двоих стол и странная мягкая улыбка на бледных губах.

− Прошу, − сказал принц, жестом приглашая ее войти. – Обсудим остальное за ужином.

Он вдруг заговорил, как придворный, будто никогда ничего странного не происходило, будто впереди была простая беседа принца и его будущего адъютанта − и никаких кошмаров, никакой магии, никаких танцев черных теней по углам полузаброшенной башни.

Глава 5

− Уже очень поздно, − опомнилась Ювэй, перешагнув порог комнаты, и даже обернулась с опаской.

Ей только сейчас пришло в голову, что ночные встречи могут поставить принца в неловкое положение. О том, что она к этому положению тоже будет иметь отношение, она почему-то не думала, а Гэримонда такие вещи вообще не заботили.

− Комната моего адъютанта уже готова, − спокойно ответил он. – Ты можешь остаться в башне уже сегодня, а вещи… Один жест – и они здесь! Для меня это сущий пустяк.

Он щелкнул пальцами и подал ей платок, брошенный ею в спешке на сундук в замковой комнате. Она, собираясь, выронила его, а потом не стала прятать, торопилась, а теперь брала его из рук принца и смущалась, хотя стоило бы испугаться.

− Я, − начала она робко, но запнулась.

− Нет, я не настаиваю, − суетливо добавил принц, шагнув к столу. – Просто я точно не смогу уснуть этой ночью, а оставаться один не хочу.

Он резко обернулся, посмотрел ей в глаза, и Ювэй осталось только выдохнуть.

− Я тоже… не усну, − спешно добавила она. – Сегодня столько всего случилось, что я не смогу спать.

Гэримонд едва заметно улыбнулся и взмахнул рукой.

Второе кресло чуть отъехало от стола, будто приглашало Ювэй присесть. Свечи выстроились в два ряда по обе стороны стола, а сам Гэримонд, развернув перстень камнем наружу, сел в кресло.

− Только умоляю, − строго сказал он, − не надо намеков на романтику. Настоящая романтика − это там, − он неопределенно махнул рукой, − в траве при свете дня, а в моей башне и ночью…

Он умолк, не то что-то предвкушая, не то ожидая от нее ответа.

− Интим? – неожиданно для себя выпалила Ювэй и чуть не стукнула себя по голове. Ладно, подумать такое, но как она могла это сказать?

− Магия! – ошарашенно заявил принц и, закрыв рукой перстень, на миг отвернулся с видом человека, который сейчас устроит скандал, но тут же выдохнул и добавил спокойно: − Хотя у кого-то может и интим, но не у меня в башне. Увы. Здесь только магия, тьма и немного готики, другим явлениям здесь не место.

Он посмотрел на нее, и кресло, чуть повернутое прежде, подъехало к столу. Только теперь Ювэй поняла, что стол в комнате стоял другой. В прошлый раз низенький, узкий, а теперь квадратный и высокий, такой, что, сидя в кресле в нем, было действительно удобно.

− Ты знаешь свои обязанности? – внезапно спросил принц.

− Разумеется. У адъютанта королевской семьи три заповеди: защищать, помогать и хранить тайны.

− Да, но у меня будут дополнительные требования, − сказал принц строго.

Он не притрагивался к еде, и потому Ювэй не смела даже смотреть на нее, хотя запах незнакомых ей пряностей от жареного мяса пробуждали аппетит, но принц этого не замечал. Он смотрел куда-то мимо, крутил на пальце перстень и продолжал:

− Ты не должна бояться ничего и удивляться ничему не должна, а еще рассказывать нельзя ничего. Тебе может показаться, что это сущий пустяк, а маг и уж тем более аграаф может узнать лишнее. Надеюсь, это пояснять не надо?

− Не надо. Я усвоила, − не задумываясь, ответила Ювэй.

Болтливой она никогда не была и хоть не понимала, как любая мелочь может что-то значить, но кто их этих магов поймет. Как-то ей рассказывали, что, зная цвет штор на окне и вид из него, маг может переместиться в комнату. Верилось в это с трудом, но как-то же Гэримонд переместил ее платок, едва ли зная, как тот выглядит и где лежит.

Не понимать, но принимать такие условия она могла, разве что не знала, как можно не удивляться вовсе, когда все вокруг совсем не похоже на обычную привычную ей жизнь.

− Ты можешь есть, − добавил принц. – Мы здесь на равных, поэтому не стоит ждать, когда я вспомню о голоде.

Он налил из кувшина вина себе в бокал и швырнул салфетку на собственную тарелку, чтобы не видеть еды. День пика его силы приближался, и нервная дрожь вызывала такую тошноту, что даже мысли о еде вызывали судорожный приступ боли.

Снова спрятав камень, он сделал глоток, улыбнулся и опять сменил тему:

− Твоя комната будет рядом с моей. Они соединены тайным ходом. Я его покажу.

Он умолк, наблюдая за тем, как она все же решилась взять в руки приборы и отрезала кусок мяса. От ее еды почему-то не тошнило.

Пользуясь его молчанием, Ювэй спросила:

− Вы останетесь в башне?

Она была уверена, что принц не станет жить здесь и дальше. Если его сила будет стабильна, если он сможет ее контролировать – а все при дворе говорили, что сможет – то зачем тогда продолжать прятаться?

− Я останусь здесь, потому что я так хочу, − ответил принц и пригубил вина, не сводя с нее глаз.

Кувшин тем временем сам наполнил ее бокал. Ювэй на это настороженно покосилась и напомнила себе указание принца:

«Не бояться, не удивляться и, надеюсь, − дополнила она мысль, − не искать намеков».

Решив не реагировать на бокал, она все же попробовала мясо и закрыла глаза от удовольствия. Она рыцарь, но, пробравшись на кухню, всегда могла стащить что-то оставшееся после королевского пира, но такого нежного мяса она не пробовала никогда. Для принца явно готовили как-то иначе, а он такую вкусность все равно не ел, хмурился и странно кривил бледные губы, словно злился.

− На счет твоей одежды, − неожиданно продолжил он.

Ювэй встрепенулась, не понимая, что с ней может быть не так, но тут же все поняла.

− Мне не важно, что будет носить мой адъютант. Хоть голышом ходи, главное, чтобы тебе было удобно, единственное, умоляю, поменьше ярких цветов, а то они меня частенько раздражают.

Он даже переносицу потер, словно старик с острой головной болью, готовый отчитать расшумевшихся внуков.

− Как вам будет угодно, − ответила Ювэй.

Эта, в сущности, простая формулировка казалась ей понятной и уместной, но взгляд у принца изменился.

− Я вроде сказал, что мы здесь на равных, − процедил он сквозь стиснутые зубы.

− Сказали, − растерянно ответила Ювэй, она даже вилку с куском мяса положила на место. Тушеные овощи ее совсем не привлекали, а вот без мяса она не могла.

Что было сказано не так, она не понимала, да и взгляд Гэримонда поймать не успела, а теперь он смотрел в свой бокал, покачивая его то в одну, то в другую сторону.

− Я очень вольно веду себя в вашем присутствии, − попыталась оправдаться Ювэй. – При дворе это считалось бы дерзостью.

Принц внезапно дернул рукой и плеснул остатки вина из собственного бокала ей в лицо. Багровая жидкость залила белую скатерть, рубашку и костюм Ювэй, а главное лицо и светлые волосы. Ошарашенная Ювэй спешно вытерла салфеткой лицо, а костюм даже спасать не пыталась. У нее дрожали руки, но на принца она все равно взглянула.

− Я чем-то разозлила вас? – спросила она, действительно не понимая, что произошло.

Принц смотрел на нее внимательно, спокойно. Только камень на его перстне темнел, теряя свою зелень.

Ювэй поежилась под этим тяжелым взглядом и вскрикнула, когда над ней перевернулся кувшин с вином, заливая и ее, и костюм, и кресло.

− Да что я сделала?! – вскрикнула Ювэй, вскакивая на ноги.

От кувшина спасаться уже не было никакого смысла. Тот был уже совершенно пуст и возвращался на свое место на столе, как ни в чем не бывало, а принц смотрел на красные разводы на спинке ее кресла и молчал.

− Объясните, прошу вас, − шептала нервно Ювэй, убирая от лица светлые пряди.

Волосы у нее едва доставали до плеча, но, мокрые, они, будто по злой иронии, лезли ей в лицо, прилипали к щекам, и глаза заливало вином, мешая даже наблюдать за происходящим.

− Из-за тебя вино закончилось, − вместо ответа сказал принц, посмотрел в свой пустой бокал и, поставив его на стол, встал.

Ювэй дернулась, опасаясь, что он шагнет к ней, хоть и понимала теперь, что ему не обязательно приближаться, чтобы что-то сделать, но принц пошел к окну, отдернул штору и посмотрел на сад в лунном свете. В тени аллеи, прямо под его окнами одна из фрейлин, благородная дама, миловалась с простолюдином из дворни, и это никак не помогало успокоиться.

− Да что с вами такое?! – не выдержала ничего не понимающая Ювэй. – Чем я могла вас обидеть? Или это гнев? Что не так?!

Она стояла мокрая, растерянная и смотрела на него с недоумением, а он медленно обернулся, задернул штору, едва не подпалив россыпью зеленых искр. Две из них даже коснулись ткани, но угасли, оставив едва различимый дымок.

− Неужели не понимаешь? – спросил Гэримонд раздраженно.

− Я не могу вас понять, − призналась Ювэй.

− Тебя, − поправил принц, но Ювэй только смотрела на него растерянно, еще раз убирая мокрые волосы и без того убранные назад.

− Не «вас», а «тебя», − строго сказал принц, и на этот раз она отчетливо увидела в его черных глазах вспышку гнева.

− Извини-те… прости, − спешно пробормотала Ювэй. – Мне надо привыкнуть.

Пытаясь справиться с собственной неловкостью, она встряхнула руками, разбрызгивая капли вина, зависшие на манжетах ее рубашки.

− Боги, что я творю, − едва слышно простонал принц и, закрывая глаза рукой, отвернулся к задернутой шторе.

Вино с волос и одежды Ювэй стало исчезать. Не было ни пятен, ни запаха. И даже волосы рассыпались по плечам, будто ничего с ними не случалось.

− Это ты меня извини, − сказал Гэримонд, когда ее испорченный внешний вид снова был в порядке. – Следующий раз, когда я начну делать что-то подобное – останови меня, пожалуйста.

− И как я должна это сделать? – спросила Ювэй с легким раздражением.

Как он себе это представлял, она не понимала. Что она вообще может сделать такому магу? Пальчиком погрозить? Он же и подойти ей не позволит, если захочет.

− Как угодно, − ответил принц, так и не повернувшись к ней.

− Хорошо, − согласилась Ювэй, вернувшись на свое место за столом.

Кресло ее уже было чистым и сухим, а вот раздражение нарастало.

«Ну и посмотрим, как он запоет, если я не стану лукавить. Я же с ним тогда не как с принцем, а как с другим рыцарем говорить начну, − размышляла она, с наслаждением прожевав еще один кусочек мяса. – Что бы я, кстати, на это товарищу сказала?»

− В следующий раз, − сказала строго Ювэй, − я тебя поколочу.

Сначала ляпнула, потом испугалась, едва не подавившись уже проглоченным куском.

− Можно и так, − миролюбиво ответил принц и только теперь обернулся, даже посмотрел на нее с улыбкой на губах.

− Я пошутила, − неловко призналась Ювэй.

Все же даже товарищей она бить никогда не собиралась, не то что принца. Такое она даже представить не могла.

− А я не шучу, − строго сказал принц и замер, опираясь на спинку собственного кресла, и продолжил: – На самом деле ты младше меня всего на три месяца с небольшим, но у тебя немалый опыт, а я был только наблюдателем. Я мог лишь смотреть, как мои братья с друзьями играли в саду. Их хвалили за успехи, наказывали за проступки, а я будто и не рождался. За девятнадцать лет отец ни разу не повысил на меня голос, не говоря уже о наказаниях. Он даже ни одного замечания мне не сделал, а никого кроме отца я и не видел.

Он умолк, увидел сочувствие в ее глазах и нервно дернул головой.

− Нет, я не жалуюсь, просто поясняю. Обо мне заботились, меня учили, просто на расстоянии, и отцу было небезразлично мое поведение, просто мне приходилось сдерживаться. Контролировать все свои эмоции, все свои слова. Тут не до шалостей, а хотелось. Они даже были, просто никто о них так и не узнал. Теперь же мне придется жить наравне со всеми, словно я знаю все правила. Так что мне пригодится твоя помощь, даже если это будет кулаком по ребрам.

Принц отступил от кресла в темноту, но его зловещую усмешку Ювэй успела увидеть, а он продолжал:

− Завтра я стану стабилен. Без моего желания ничего не случится, и вот тогда я смогу творить все, что захочу, а хочу я многого, слишком многого.

Ювэй вздохнула, не понимая: бояться ей, сочувствовать или просто смеяться над этим вкрадчивым «хочу».

− Я хочу, чтобы ты была не только моим адъютантом, но и другом, − сказал принц, вынырнув из мрака и занимая свое место за столом.

Только теперь Ювэй поняла, что все это время свечи освещали всю комнату, и он не отступал в темноту − он ее создавал. Вот это действительно ее поразило, но, махнув рукой, она кивнула.

− Я понимаю.

Страшно ей уже не было, да и понять принца лучше ей тоже хотелось, потому она спокойно обещала:

− Я постараюсь помочь, ну и о шалостях тоже рассказать могу.

Она даже улыбнулась, почему-то представляя, что принц, невзирая на свою бледность и худобу, был бы озорным мальчишкой, а с его магией в его жизни могло быть немало приключений, часть из которых можно пережить будучи взрослым.

Она поднялась, не пытаясь отогнать сущие глупости о детских играх, воздушных змеях и скачке верхом. И почему она думает, что это все может понравиться Гэримонду? Вот это было не ясно, но она даже не сомневалась, опускаясь на колени у его кресла.

− Я поклялась в верности вашему отцу, − сказала она, глядя на принца. – Теперь я клянусь вам, принц Гэримонд. Я – Ювэй Тэрвис – клянусь защищать вас до последней секунды своей жизни, до последней капли крови. Я пойду с вами, куда угодно, и сделаю все, что вы мне прикажете, без лишних вопросов и сомнений. Я останусь с вами навсегда.

Они смотрели друг другу в глаза. Оба понимали, что слова клятвы как-то сами собой изменились в ее устах, но почему-то оба не удивлялись этому. Ювэй доверялась своей судьбе, а Гэримонд мысленно спрашивал, сам себе не веря:

«Она действительно ничего не знает или просто боится об этом говорить?»

− Она не знает ничего. Такой вот у нее бестолковый хранитель, − сказал ему хранитель аграафов несколько дней назад, и как бы Гэримонд к нему ни относился, а в этом ему приходилось верить.

− Я принимаю твою клятву, − прошептал принц.

В этот миг ее взгляд, полный решимости, переменился, заполняясь сочувствием, если не сказать того хуже – жалостью.

Принц горько улыбнулся и отвернулся от нее, качая головой.

− Это равнозначно поражению, − прошептал он едва слышно.

Ювэй вздрогнула, но не успела ничего сказать, он вдруг рассмеялся.

− Я же просил! Не «вы», а «ты». Неужели это так сложно?

− Но это же клятва…

− Не начинай, − он небрежно отмахнулся, а камень на его руке вспыхивал, сиял, искрился переливами, а потом резко затихал, и все обрывалось, будто не было никакого волнения и клятв. Просто он улыбался, как мальчишка, а она улыбалась в ответ.

Они еще говорили немного о пустяках, а потом он просто показал ей комнату, в которой сами собой появились ее вещи. Даже мебель была та же.

− Спокойной ночи, − сказал ей принц и ушел к себе, оставив Ювэй одну, а она никак не могла прийти в себя и, даже лежа в кровати, долго думала о принце.

«Что ж, это равнозначно поражению», − вспоминала она его слова и никак не могла понять, что же это могло значить.

«Оставаться один я не хочу», − сказал он ей сегодня, но, что он имел в виду, она тоже не знала, просто чувствовала что-то, вставала и будто во сне шла к нему.

У двери, конечно, застыла, задумалась на миг, но тут же поддалась странному порыву. Открыла дверь и шагнула в спальню принца.

Свечи давно потухли. Окна были закрыты, но шторы отчего-то покачивались, будто их трепал ветер. Тени танцевали по стенам − густые, черные, но Ювэй не испугалась.

«Я имею право сюда приходить», − сказала она сама себе, не понимая, откуда в ней такая уверенность.

Она шагнула к кровати и увидела принца. Он спал на боку, повернувшись к ней спиной, поджав к груди колени и кутаясь в плед, но часть белой спины с острыми шипами позвонков была открыта. Тьма металась по ней, плясала и почему-то злила Ювэй.

Она не удержалась. Протянула к нему руку и коснулась плеча.

Тьма застыла, но в ее разум тут же ворвалось новое видение.

…Жесткие хвосты, подобно кнутам, сковывают движения. Их острые концы безжалостно впиваются в тело, но вместо боли приходила слабость. Тело немело, замерзало, а вокруг пылало синее пламя, окутанное мраком.

От жары и страха дышать с каждым мигом было все тяжелее.

Тело становилось чужим.

Глаза безвольно закрываются, и сердце будто замирает… на грани пустоты…

…но в этот миг внутри вдруг вспыхивает решимость! Глаза открываются. По телу проходит жар. Мрак впереди перестает быть страшным.

Удается даже подняться на ноги. Больше не нужен свет, не нужна надежда. Иллюзий не осталось, потому что тьма подчиняется взмаху руки. Нарастает, но подчиняется, как безумный шторм, вызванный магом, но, как бы ты ее ни держал, она обрушивается волной, накрывает, растворяет, превращает в пустоту, но даже там остается усмешка.

Завтра все закончится…

Ювэй отдернула руку, но не стала убегать. Теперь она точно знала, что это не ее кошмар, и ей было грустно от осознания, что помочь она не может, разве что оставаться рядом.