Текст книги "От Каина (СИ)"

Автор книги: Александр Верт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 27

Глава 27 – Первое наслаждение

− Люцифер быстро менялся. Первым звоночком был голод, но мы на него не обратили внимания. Ни он, ни я даже не допустили мысли, что ангелы не знают ни жажды, ни голода, а он их познал. Его тело требовало отдых. Он начал нуждаться во сне, а после дошел и до более прозаичных вещей.

Тут Каин вновь откинулся на спинку стула и сложил руки у груди.

− Вы помните свою первую эрекцию?

От такого внезапного вопроса зрачки в глазах Ивана расширились, и он невольно отстранился от стола.

− Я спросил вполне естественную вещь, − проговорил Каин спокойно. – Вы помните этот первый раз и свое собственное волнение? Страх? Желание? Сколько времени вам понадобилось, чтобы решиться на мастурбацию?

Но Иван не спешил отвечать, только смотрел на него с ужасом.

− Просто вспомните это и не говорите, что юношеская духовность мешала вам заниматься подобным. Вы конечно не из тех, кто с юных лет залезает под юбки, но в собственные штаны лезут все.

Растерянный Иван отвел в сторону глаза, не зная, что и сказать, а бессмертный усмехнулся.

− Не делайте такое лицо, я лишь хочу, чтобы вы вспомнили это и поняли, что мы почти все идем по одному сценарию, если конечно никто не развратил нас раньше времени. – Он усмехнулся. − Первую эрекцию Люцифера я запомнил лучше своей собственной.

Каин с трудом подавил смех. Реальность задрожала, но иллюзии не возникло, видимо бессмертный передумал показывать свои воспоминания.

− Одним утром, в раннюю рань, Люцифер примчался ко мне с криком ужаса, потому что проснулся с эрекцией, и у него началась паника, настолько откровенная, что я смотрел на него и смеялся, а он ужасался тому факту, что и у меня что-то выпирает из-под простыни. Честно, я плакал от смеха, понимая, что это наивное существо действительно ничего не понимает, но голый паникующий ангел, с бодро дергающимся членом, это зрелище специфическое. Тогда я с большим трудом смог его успокоить и объяснить, что все в порядке. В тот момент я почувствовал себя отцом, которому настало время поговорить с сыном о сексе, но он смотрел на меня точно так же, как вы сейчас. О, этот умоляющий взгляд!

Он поднял руки к небу и рассмеялся, явно насмехаясь.

− «Не говори этого, Каин! Не говори, умоляю!»

Он внезапно стал серьезным и сложил руки на колене, закинув ногу на ногу.

− Как будто если я замолчу, стручок в штанах перестанет подниматься и никаких поллюций не будет. Будто это я своими словами усложняю вам всем жизнь, а не вы себе страхом открытого разговора. Впрочем, тогда я не мог быть суров к нему и, видя его смущение и откровенное нежелание даже слышать о сексе (а он закрывал уши и убегал в другую комнату!), я просто оставил его в покое. Если он не хочет говорить, значит нужно что-то делать, и я нашел ему отличную женщину для первого опыта.

***

Каин осмотрел девушку, постучавшуюся ночью в лавку. Она была юна и облачена в один лишь плащ поверх голого тела, что спешила показать ребенку перед собой. Каин спокойно и внимательно осмотрел ее тонкую шею, небольшую но изящную грудь с дерзко вздернутыми сосками, чуть выпуклый животик и идеально выбритый пах. Этого было достаточно, чтобы пустить ее в здание, не проявляя никакого интереса, но девушка сама принимала решение, сбрасывая капюшон и разбрасывая по плечам рыжие волосы, а затем прижимая спокойного мальчика к стене.

− Не пытайся, детка, − ровным голосом говорил ей Каин. – Я не сплю с рыжими. Ты здесь не для меня.

Она удивленно отступила.

− Мне сказали, что я нужна робкому девственнику и его друг заплатил за самую нежную и аккуратную особу, − тихо рассказала она.

− В этой истории я тот самый друг, который платит, − сообщил Каин. – Идем.

Каин взял стоящий на столе подсвечник с одной тускло горящей свечой и повел ее на второй этаж, где остановился лишь у комнаты Люцифера, вручая ей свечу.

− Он только лег спать и не мог крепко уснуть, так что подари ему сладкий сон, но давай без резких движений и помни, чем больше ты пробудешь с ним, тем больше получишь сверху.

Подмигнув девушке, Каин пустил ее в чужую спальню. Как только она шагнула внутрь, он прикрыл дверь, но не ушел, а сел у стены, закрыл глаза и прислушался. Тихое поскрипывание кровати рисовало ему картины.

Она сбросила плащ еще у двери, поставила подсвечник на маленький столик у кровати. Бесшумно прильнула к мужчине. Кровать чуть скрипнула под ее коленом, но Люцифер не проснулся, а она, склонившись над ним, нежно дунула чуть ниже уха. Приятное легкое дыхание тронуло шею ангела.

Каин одобрительно кивнул, расплываясь в улыбке.

Умелые руки блуждали по плечу, к мужской груди, а после вниз, неспешно, томно. А юная, умелая леди скользила под покрывало, прильнув к крепкому мужскому телу.

Люцифер улыбнулся сквозь сон.

Нежные губы коснулись родинки на его плече и исчезли.

Дама под покрывалом скользила вдоль его тела ниже, а вместе с ней ее дыхание дразнило кожу, а руки забредали туда, где...

И тут Люцифер открыл глаза и резко дернулся прочь от несостоявшегося прикосновения. В ужасе он смотрел на свое покрывало, из которого выбиралось прелестное создание.

− Что ж вы, мой повелитель, убегаете, − шептала рыжая бестия нежнейшим голосом и проводила рукой по обнаженному животу.

Люцифер вздрагивал от прикосновений и смотрел на нее с нескрываемым ужасом.

− Не бойтесь, я ваш сладкий сон, − шептала девушка, скользя руками к паху, но Люцифер поймал ее руки и, не зная что сказать, только смотрел на нее. − Ну что вы? Все хорошо.

Она мягко освобождала руку, но...

− Нет! – внезапно рявкнул Люцифер и, вскочив с кровати, метнулся к окну, все с тем же ужасом глядя на девушку.

− Я вам не нравлюсь? – спрашивала она томно, проводя рукой по своей груди, животу и паху. – Я не могу вам не нравиться.

Ангел не отвечал, он с силой закрывал глаза, зажимал руками уши и резко отворачивался к окну, а девушка не сдавалась. Тихо встав с постели, она подошла к мужчине, и хотела было обнять его со спины, но внезапно наткнулась на невидимую преграду, от чего с визгом отпрыгнула уже сама.

Каин вздохнул, вспоминая, что люди не видят ангельских крыльев и спокойно зашел в комнату. Девушка растерянно посмотрела на него.

− Все хорошо, − сообщил ей Каин, − тебе нечего бояться. Просто присядь.

Она подчинилась, мгновенно успокоившись под действием чар, а Каин шагнул к Люциферу, который уже открыл глаза и уши и с мольбой смотрел на Каина. К своему ужасу Каин увидел перед собой возбужденного мужчину со слезами на глазах. Посмотрев в эту зелень, он забыл, что хотел сказать.

− Прости, − прошептал он вместо уговоров и шагнул к девушке, чтобы молча отдать ей деньги и жестом попросить удалиться.

Когда за ней закрылась дверь, он посмотрел на Люцифера виновато.

− Я думаю, как человек, и не понимаю твоих чувств. Я, правда, не думал, что это так сильно заденет тебя. Расскажи мне, что тебя так пугает?

Ангел сполз на пол, закрывая лицо руками.

− Ангелы не могут ничем обладать, − прошептал он сдавленно. – И желать они не могут.

− Но ты желаешь и это факт, с которым трудно спорить.

− Значит я больше не ангел, а просто урод в мире людей.

Каин не смог ему возразить, он неспешно подошел и опустился рядом на колени, чтобы мягко убрать руки от заплаканного мужского лица.

− Ты меняешься, разве это не очевидно? – шептал Каин, аккуратно вытирая слезы. – Да, ты уже не ангел, ты нечто большее и немного диковинное, как и я, но кто сказал, что это плохо?

Люцифер не ответил, а его бессмертный друг встал и посмотрел на него холодно.

− Если тебе хочется считать себя уродом, пожалуйста, но ты не один такой. У тебя как минимум есть я.

− Ты не такой, – простонал отчаянно ангел.

− Да? – усмехнулся Каин. – Давай сравним. Первые люди изгнали меня, потому что я не подчинялся и мыслил иначе, тебя изгнали архангелы за то, что ты не подчинялся и...

Он не стал договаривать, а лишь улыбнулся и стал расхаживать по комнате.

− Мы оба бессмертны, оба обладаем особой силой, оба не должны чувствовать ни боли, ни желаний, но чувствуем их.

Он резко развернулся и посмотрел на Люцифера.

− Не хочешь женщину – не надо, но игнорируя потребности своего тела, ты не добьешься ничего хорошего, измучаешь себя, изведешь, ослабнешь, и ради чего? Чтобы притворяться одним из тех, кто выбросил тебя?

− Но ты ведь тоже притворяешься человеком.

− Я притворяюсь высокомерным человеком и только притворяюсь, потому что никогда не забываю, что я не человек. Так что хватит себя мучить.

Он протянул Люциферу руку и, как только тот принял ее, рывком потянул ангела на себя, заставляя встать. Окинув взглядом Люцифера, Каин убедился, что тот все еще возбужден, вздохнул и спросил:

− Хочешь, я верну ее?

Люцифер жалобно скривился, так и не ответив.

− Упрямишься?

Ангел нервно замотал головой.

− Тебе неловко.

Прошептав это, Каин прикрыл глаза, чтобы не видеть смущение на лице мужчины. Он скользнул в сторону, чтобы потушить свечу и в полной темноте спросил:

− Ты доверяешь мне?

− Да, − ответил жалобный голос.

− Доверяешь ли ты мне настолько, чтобы позволить мне сделать все, что я сочту нужным для тебя.

Люцифер не смог ответить, но кивнул, кусая губы.

− Тогда я прошу тебя сесть на кровать, закрыть глаза и перестать думать о том, что должно быть, а чего быть просто не должно.

В темноте Каин видел лучше Люцифера и тусклого света луны, прикрытого тучами, ему хватало, чтобы видеть, как падший тяжело вздыхает садясь на кровать, но все же подчиняется.

− Я не буду ее возвращать, − предупредил Каин.

Тишину нарушил облегченный выдох.

Каин же сделал шаг и оказался напротив мужчины. Осмотрев его худощавое тело, он невольно вздохнул, не понимая, откуда в этом существе столько внутренних конфликтов.

− Забудь обо всем. Можешь винить во всем меня, моего отца, кого угодно, но не вини себя ни в чем из того что ты подумаешь или почувствуешь, просто прими это.

Каин опустился на колени и спокойно посмотрел на проблему Люцифера. Она изогнутым стержнем поднималась к середине живота. Пупка у ангела не было и Каин невольно отклонил голову в сторону, задумавшись где бы он был. Без малейшего труда, он мог смотреть на живот, не замечая член, а после внезапно возвращаться к прежним мыслям.

Взмахнув рукой, он резко опустил ее вниз, словно решил прихлопнуть все проблемы разом, как надоедливую муху. Но напряженная рука мгновенно остановилась, застыла и, словно легкое перышко, опустилась на головку. Упругое сопротивление было ожидаемым ответом, а напряжение сидевшего напротив – очевидным. Но Люцифер не дернулся, только внезапно выдохнул. Рука же не спешила. Ладонь медленно превращалась в купол, а после скользила к животу, без малейшего давления, почти не касаясь, но все же стягивая крайнюю плоть и неспешно исчезая.

Губы Люцифера дрожали, а Каин не сводил глаз с его напряженного лица. А сам открывал сундук подле кровати, чтобы достать оттуда флакон орехового масла. Он знал, что ангел назовет это расточительством, но не хотел даже думать об этом, выливая немного масла на другую ладонь и уже без церемоний хватая этой рукой возбужденную плоть. Рука, благодаря маслу, буквально сама скользнула вниз, заставляя Люцифера сделать глубокий вдох, зажмуриться и перестать дышать.

− Тссс, не глупи, − шептал Каин, скользя рукой обратно к головке и тут же накрывая ее большим пальцем, чтобы неспешно провести по краюшку маленького отверстия.

Люцифер резко выдохнул, запрокидывая голову.

Брови Каина невольно приподнялись, ведь он не сделал ничего особенного, а тело ангела уже дрожало от этих медленных растянутых движений.

Орган, который не должен желать, мгновенно окреп под рукой.

Хотелось съязвить, но Каин промолчал, не желая обманывать доверие. Чистой рукой, он ловил руку Люцифера, чтобы положить ее на масляный скользкий член и привлечь к затеянному занятию. Рука содрогнулась, как только ее обладатель понял, с чем она соприкоснулась, но Каин не дал ей убежать, напротив, заставляя сжаться поверх бледных пальцев. Не отпуская руку, соскользнув пальцем с головки, Каин заставил Люцифера своей рукой скользнуть вниз вместе с собственными пальцами, а затем наверх. Но поднимая глаза, он слышал тихий стон и находил глаза открытыми. Едва заметно качал головой, не отводя взгляда, продолжая движение рук.

Губы Люцифера дрожали, но Каин не отводил глаз, ожидая честности. И победил. Зеленые глаза все же закрылись. Тихий стон нарушил тишину.

Теперь и Каин мог отвести взгляд и даже отпустить плененную руку. Теперь она никуда не денется. Продолжая скользить рукой по измазанной маслом коже, он наблюдал, как несмело вместе с его рукой движется вторая, но не останавливается, не исчезает и даже постепенно сжимает сильнее.

Прищурившись на краткий миг, Каин резко плеснул немного масла, заставляя его сочиться под пальцами и, отставив флакон, свободной рукой присоединился к игре. Но стоило сделать пару резких движений, сжимая посильнее, как член под пальцами содрогнулся пульсацией.

Масло смешалось с густой белесоватой жидкостью.

Спокойный бессмертный встал на ноги и мягко улыбнулся, видя, как Люцифер, падая на кровать, закрывает лицо подушкой.

− Приводи себя в порядок и спускайся вниз. Я сделаю тебе чаю, − проговорил он и вышел, толкая дверь ногой.

Ангелу нужно было время, чтобы прийти в себя...

***

Каин смотрел на Ивана и ждал реакции, но старик лишь опустил голову и с трудом сглотнул.

− Не бойтесь сказать, что я совратитель невинного существа. И вообще не бойтесь говорить. Да, я совратитель, но я все равно не вижу в этом ничего ужасного. Он не стал развратником, да и мы не перестали быть друзьями. Моя помощь ему больше не была нужна, и он, наконец, расслабился. Смотрел на красивых женщин и перестал дергаться по пустякам. Потому что от желания никто не умирал, а что делать с этим желанием, каждый из нас способен решить самостоятельно.

− Но это...

Мужчина даже не знал, как это выразить и потому спросил:

− Как можно было до такого додуматься?

Каин пожал плечами.

− Я же сын Дьявола, мне положено быть способным на подобное.

Глава 28

Глава 28 – Насилие и удовольствие

− Мне повезло много больше чем Люциферу, − смеялся Каин. − Я настоящий баловень − познал женщину раньше, чем решился на рукоблудство.

Иван посмотрел на него ошарашенно, словно вообще не понимал, как такое могло быть.

Каин вздохнул, принимая этот удивленный взгляд.

− Хорошо, это справедливо считать, что такой как я не должен быть популярен у женщин, но подобные проблемы легко решаются моим отцом. Он ведь дьявол...

***

Каин не сразу понял, что в комнате кто-то есть кроме него. Никто не беспокоил его, пока он сам не начинал чего-нибудь требовать или желать. Сегодня же краем глаза уловил движение и сразу насторожился, догадываясь, что никто кроме отца не пришел бы к нему. И действительно, в кресле подле кровати сидел именно Кагитор, спокойно ожидая, когда отпрыск оторвется от чтения. Это спокойствие часто раздражало Каина, но злиться на Кагитора в подобных вещах было так же нелепо, как обвинить воду в чрезмерной влажности. Потому, вздыхая, Каин откладывал книгу и садился на кровать.

− Не часто ты приходишь сюда. Что-то случилось?

− Нет, но я хотел спросить, чувствуешь ли ты себя мужчиной? – как всегда спокойно спросил дьявол, без лишних церемоний.

Каин лишь рассмеялся.

− Внуков ты от меня точно не дождешься, − весело ответил он, − если твои книжки, конечно, не врут.

− Книги не врут, но это не отменяет желания, влечения и потребности в физической близости.

Каин невольно прищурился, не понимая, куда может завести этот разговор. Кагитор же продолжил:

− Когда ты оказался у меня, в тебе не было подобных желаний, однако все могло измениться.

Каин вздохнул.

− Если ты начал этот разговор, значит, ты следил за мной, не так ли?

− Я не хотел следить, но мне трудно что-то не заметить, − признавался Кагитор, прикрывая глаза.

Он немного помолчал. Каин же просто смотрел на него, без малейшего смущения или страха. Он был спокоен, только немного взволнован, потому что отец никогда не заводил разговоров просто так и если начинал их, то только чтобы прийти к какому-то итогу или дать совет. Теперь же Кагитор немного медлил, заставляя сына едва заметно прищуриться.

− Пошли, я покажу тебе кое-что, а ты сам решишь, как с этим поступить.

Это Каина вполне устраивало, даже тревога оставила его, ибо далеко не впервые отец вел его в неизвестный зал ада, чтобы показать нечто новое. Порой это новое пугало его, иногда причиняло боль, но на выходе делало его сильнее, умнее и лучше, побуждало к чему-то и развивало. Каин признавал это, хоть и не произносил вслух. Однако когда дверь открылась, и перед ним оказался не зал, полный колонн и странных предметов, а спальня с широкой кроватью, на которой расположилась черноволосая девушка с синими глазами, он опешил и, сглотнув внезапно возникший у горла ком, посмотрел на отца, боясь разглядывать обнаженную женщину.

− Если тебе не нравится эта, я могу создать другую, − невозмутимо проговорил Кагитор, чуть опираясь на открытую дверь.

− Эта подойдет, − выдохнул Каин, все слишком хорошо понимая...

***

− Я, признаться, не думал тогда о том, кто она, просто провел с ней ночь и забыл о ней на пару месяцев, потом снова пришел и снова забыл. Меня совершенно не заботило, чем она занималась, когда я ее не посещал, не волновали ее чувства. Я даже не помню в ней никаких особых эмоций, словно она − такая же иллюзия, как мои учителя, только у нее все же было тело. Правда это тело мне быстро наскучило, и я отказался от нее. При желании я мог найти себе женщину сам на земле, более того, − Каин усмехнулся в темноте и прикрыл на миг глаза, − я начал изучать людей допотопной эры, постепенно ввязываясь в их игры. Я становился игрушкой для женщины или мужчины, только чтобы посмотреть, как далеко может зайти человек. Разумеется, отец все знал, но не говорил ни слова, а от Люцифера я это скрывал, пропадая когда захочу и возвращаясь так же внезапно. Его это устраивало. Зато меня смешил его наивный взгляд на человечество, потому что я на своей шкуре знал, на что они способны, знал в мельчайших деталях. Хотя признаю, не все были такими, да и те, что были, имели свои причины. Это я тоже понял и, выходя из роли жертвы, уже не исчезал, не вскрыв гнойник в сознании своего прежнего хозяина или хозяйки.

Каин посмотрел внимательно на растерянного Ивана.

− Вы боитесь вообразить, о чем я? Не бойтесь, я именно о том, о чем вы так боитесь подумать. Я по своей воле становился рабом, игрушкой для самых разных извращений, сексуальных, разумеется, тоже. Таково было мое любопытство на тот момент. Я хотел познать человечество со всех его сторон, и пока Люцифер искал в нем свет, я познавал  тьму. Она противна, но это не значит, что нужно закрывать глаза, потому что так проще.

Иван опустил глаза, но собеседник рассмеялся.

− Не стыдитесь этого чувства в своей груди. То, что вам противны подобные мысли, явление нормальное. Из нас двоих нездоровое мышление у меня, а не у вас, но с моей жизнью здоровое мышление сохранить невозможно. Я просто не буду углубляться в детали. Знайте, какую бы мерзость не нарисовало ваше воображение – она имела место быть, а я вернусь, пожалуй, к падшему, ибо его история будет вам интересна.

Он помолчал немного, подумал, проведя пальцем по своим губам, прикрыл на мгновение веки и заговорил.

− Впрочем, вы не поймете, если я не расскажу.

Он убрал от лица руку.

− То время, о котором я говорю, было во многом пиком всей человеческой алчности. Не было религии, сдерживающей дух, не было страха и не было законов, таких, что могли бы держать человека в узде. Вопрос насилия, сейчас спрятанный за семью замками, там был на виду. На сколько, это вы, пожалуй, поймете из моего рассказа, однако вопрос немного в другом...

Он чуть нахмурился. Лицо его исказилось напряжением на краткий миг, но морщинка сосредоточенности быстро разгладилась. Каин прикрыл глаза, скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула, почти полностью ускользая от взгляда Ивана.

Теперь свет фонаря, попадавший в кафе с улицы, освящал лишь его губы, а он продолжал.

− Я не понимаю насилия даже теперь, хоть и знаю о нем больше, чем кто бы то ни было, однако все равно не понимаю. Тогда же, видя жестокость одного человека по отношению к другому, понимая, что человек рад чужой боли, я впадал в ступор. Понять, как можно получать удовольствие от чьих-то страданий, казалось мне верхом безумия. Я принимал это, но... Однажды у меня появился шанс кое-что понять, и я решил пойти на все, чтобы хоть немного узнать, чем дышит человеческая жестокость.

Глава 29

Глава 29 – Беспомощность ребенка

Каин сделал короткую паузу, сглотнул, выдохнул и вновь заговорил, вот только что-то изменилось в его голосе. Он стал надменным, холодным и каким-то отрешенным, будто рассказчик внезапно стал играть роль.

− Это было слишком давно, однако я хорошо помню ту ночь. Я задержался в лавке чудес, беседуя с Люцифером, и покинул его, когда давно стемнело. Я хотел сходить в отцовскую библиотеку, а переходить в ад в доме, где живет ангел, пусть и изгнанный, казалось мне жестоким. Обычно я проходил по улице до одного темного переулка, сворачивал и выходил в темноту каменных коридоров с синим пламенем. Та ночь была приятно прохладной и я решил не спешить, а немного прогуляться. Мне нечего было бояться, в конце концов, я сильнее любого человека, и ни один зверь меня не тронет, потому я мог позволить себе бродить по темным переулкам в кромешной тьме. Той ночью я понял, что за мной следят. Кто-то шел следом, а я решил не бежать. Намерения у преследователя были недобрыми, этим быстро пропах воздух, а я решил просто подыграть. Принять на себя роль обычного мальчика в темном переулке глубокой ночью и посмотреть, на что способен идущий за мной человек.

Каин выдохнул.

− Я специально свернул в закоулок, где нападать было бы удобней всего и на меня действительно напали. Ударили по голове, заломили руку и тут же заткнули рот непонятной зловонной тряпкой. Она больше всего разозлила меня. Этот непонятный кусок материи, скомканный, отдавал привкусом рвоты и крови, словно ей затыкали уже не один рот, а больше всего меня бесил тот факт, что эта дрянь упирается мне в глотку, но выплюнуть ее я не могу. В тот миг мне хотелось ударом ноги отправить наивного человека в нокаут, освободить руки и тут же вытащить это жалкое подобие кляпа, но в то же время я понимал, что у меня кружится голова, а значит, обычный ребенок на моем месте потерял бы сознание от такого удара. Я сдержался, позволяя связать себе руки.

Каин зловеще улыбнулся.

− Мой похититель был рослым мужчиной крепкого телосложения, он легко закинул меня себе на плечо и понес куда-то, а мне оставалось лишь бороться с чувством тошноты.

Каин потянулся к чашке, сделал глоток кофе и, казалось, постарался прочувствовать его вкус, а после быстро поставил чашку, вновь отклонился, облизал губы и продолжил:

− Он принес меня в дом, поднялся на второй этаж. Мне было сложно следить за местностью, да и я особо не старался, но когда он зашел в комнату и швырнул меня на кровать, мне все стало понятно. Это был в целом банальный вариант и самый мерзкий. Насильники всегда раздражали меня, особенно если речь шла о детях. Наверно, это отзвук моих собственных детских обид, но боль любого ребенка всегда ранила меня сильнее боли любого взрослого. Тогда я испытал второй острый приступ гнева. Мне захотелось порвать этого человека на месте! Силы бы мне хватило. Я даже приподнялся на локтях, оскалился и напрягся, чувствуя, как медленно поддаются тугие веревки, но мужчина рывком набросился на меня. Прижав к кровати, он ударил меня по лицу. Он ничего не говорил, но от этой пощечины зазвенело в голове. Он нависал надо мной и это был отличный шанс нанести удар и перестать быть жертвой, но от этой мысли мне стало стыдно. Потому что ее порождал страх. Я уже чувствовал его. Ничего не произошло, но я понимал, что произойдет, не начни я делать то, чего дети не делают. Только как я хочу понять человека, не играя по правилам человека? Мне стало и стыдно, и страшно, и мерзко. Если я, бессмертный, боялся стать подстилкой непонятного грубого мужика, то что испытал бы обычный мальчик лет двенадцати, лежа там на постели с этим мерзким «кляпом» во рту, с грубой веревкой на руках и этим верзилой рядом? Я заставил себя остаться, потому что никогда не смогу ни понять, ни помочь, если сейчас воспользуюсь своей силой и знаниями. Это решение далось мне легко и быстро. Я больше не пытался освободиться и, видимо, потому что я больше не дергался и не пытался подняться, он не стал меня бить вновь, зато достал нож и стал быстро, я бы даже сказал жадно, рвать им мою одежду, не церемонясь и не боясь меня ранить. Несколько раз лезвие опасно касалось кожи, а кое-где оставило царапины, но ему было все равно, он резал и рвал, сначала рубашку, потом штаны, а потом посмотрел на меня немного удивленно или даже разочарованно, видимо ожидал кого-то не столь крепко сложенного. В конце концов, не смотря на свою худобу, я не похож на маленького хрупкого мальчика. Под моей кожей еще при человеческой жизни были крепкие мышцы, и потому их не могла искоренить даже моя бессмертная лень. Он отбросил нож, но увидев мой взгляд, усмехнулся. «Смотри на меня, я буду доволен, если увижу, как изменится твой взгляд». – Вот что он сказал мне, а потом рассмеялся. Ком ужаса стоял у меня в горле, но я не мог его даже сглотнуть из-за все той же треклятой тряпки, а мужчина двинулся ко мне, приспуская штаны. В тот миг я трусливо закрыл глаза, словно, если не видеть, может стать легче. Это было глупое решение. Когда его руки оказались на моих ногах и скользнули на бедра, уверенным жестом приподнимая их, я в один миг почувствовал себя поверженным, униженным и до ужаса напуганным. Мне даже захотелось просто плакать. Я резко раскрыл глаза и встретил самодовольный взгляд мужчины. Тогда он заговорил в последний раз: «Если будешь хорошим мальчиком, боль будет не долгой». И больше он не смотрел на меня, словно и вовсе забыл о том, что я живое существо. Зато он резко подтянул меня к себе, развел мои ноги и без малейшего предупреждения, без даже проверки моей реакции, просто одним,  явно отточенным движением вошел в меня, как говорится, «на сухую».

Каин умолк на миг, посмотрел в окно и продолжил:

− То мерзкое чувство ни с чем не может сравниться. Мало того, что тебя буквально разрывает в прямом смысле, так еще и тело проклятым образом сопротивляется против твоей воли. Каждому движению, каждому толчку, каждой усмешке. Я не владел собой, мной управляли боль и напряжение, которое только нарастало. А насильнику, казалось, это нравилось. Я видел, как блестят в темноте его глаза. Он был жаден и груб и двигался соответственно, потому очень скоро смазку ему заменила моя кровь. Мне хотелось оскалиться, закричать, порвать веревки и проломить ему череп. Я до того момента и представить не мог, что может быть что-то столь же отвратительное по ощущениям, охватывающим тело и дух. Я смотрел на него и думал, что поступи с ним кто-то так же, он наверняка не был бы таким довольным. Но я закрыл глаза и попытался забыться, в конце концов, со мной ничего не будет. Я бессмертен и раны мои заживут быстро, как бы далеко не зашел этот ненормальный, но тело не хотело слушаться. Он врывался в меня рывком, вызывая боль, от которой каждая клеточка моего тела напрягалась. И самое  противное было в том, что в ответ на мою боль, скрыть которую было очень трудно, его член внутри меня становился больше, а боль становилась сильнее. Когда же я понял, что он близок к завершению, он внезапно отпустил мои ноги и с силой впился в мое горло, вдавливая в кровать так, словно собирался сломать мне шею. Дышать из-за мерзкого кляпа было и так трудно, боль давно усилила этот эффект. Я отключился, пусть и на короткий миг, но это избавило меня от мерзкого ощущения довольной вибрации от члена этого подонка. По крайней мере, именно так я формулировал все это в своей голове, когда новая пощечина привела меня в чувства.

Каин чуть опустил голову, вздохнул, потом приблизился к столу и совершенно спокойно посмотрел в свою чашку кофе. Затем усмехнулся и продолжил:

− Дальнейшие детали будут излишни. Только суть расскажу. Я полагал, что на этом все и закончится, но это было только началом. У этого человека был изощренный вкус. Он долго надо мной глумился, бил, насиловал, смеялся, применял всякие «игрушки», о которых вашей неискушенности лучше даже не знать. Через пару часов я понял, что уже не смогу сбежать, если захочу. У меня не было сил, чтобы порвать веревки, которые перевязывались сотни раз, а потом и вовсе отсутствовали, но я не мог уже ничего сделать. Было мерзко понимать, что у меня в глазах стоят слезы, и я готов молить о пощаде. Меня останавливала разве что все та же противная тряпка. Я не помню, как настал день, и как снова стемнело, время от времени я терял сознание, но его и это не останавливало. Наверно, любой обычный мальчишка умер бы, но его бы и это не остановило.

Каин посмотрел на Ивана, пронаблюдал весь ужас с его глазах, тяжело вздохнул и завершил свою страшную историю:

− Когда стало совсем темно, он завернул мое изуродованное тело в покрывало и вышвырнул в реку.

Старик аж вздрогнул от холодных глаз собеседника, но тот улыбнулся.

− Но вы ведь понимаете, что я не мог умереть?

Глава 30

Глава 30 – Умение пережить

− Я вернулся в ад, но от бессилия тогда довольно нелепо просчитался с переходами и появился в коридоре обнаженный, израненный, с кровью струйкой сочащейся по ногам. Стоять на ногах я почти не мог и дышать тоже. Только так и не вытащил чертову тряпку из своего рта, потому что почти забыл о ней. Я не успел даже прийти в себя, а мне на плечи лег плащ отца. Он был прохладным. От него становилось легче почти мгновенно. Кагитор тогда сказал лишь, что велел приготовить для меня ванну, и оставил меня, словно знал, что я сейчас никого не хочу видеть. Во мне все кипело, хоть и не было сил. Смешно, но мне – бессмертному развратнику – было стыдно и страшно! Тогда я понял, что хочу мстить. Причем не просто мстить, я хотел причинять боль, уничтожать, рвать на части и заставлять плакать. Мне удалось то, чего я желал − я попал в систему человеческого насилия. Войти в нее оказалось слишком просто, а вот выйти...

Каин улыбнулся и поднял руку, заставляя тьму сгуститься. Это значило, что дальше он намеревался показывать свою историю.

***

Раненое тело не успело зажить. Кровавые корки на руках привлекали внимание Каина. Он то и дело, замирая, нервно впивался в них зубами, сдирал, норовя оставить еще больший след, но, как и прежде, его тело планировало избавиться от всех ран и не оставить следов. Он знал это, но все равно снова и снова, разводя краски на небольшой деревянной палитре, обращал внимание на застывшую бусину крови и прислушивался к тому, как дрожит его собственное сердце.