Текст книги "От Каина (СИ)"

Автор книги: Александр Верт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

− И много языков ты знаешь?

− Все, − равнодушно ответил Каин. – У меня есть время учить что угодно, к тому же мне нравится наблюдать, а не зная, о чем шепчутся и кричат люди, это пустая трата времени. Но это сейчас, а тогда одна латынь могла свести меня с ума, но в то же время мне было интересно. Эти символы с завитушками были ключами к ответам на мои вопросы о смерти, о бессмертии, о Боге, да и просто о мире. Я многого не спрашивал из того, что хотел спросить, но отец как будто знал все мои вопросы и потому учил меня физике, химии и многому другому. Мои знания уже тогда местами были более полными, чем у современной науки.

Он с усмешкой развел руками и продолжил:

− Где-то в этот период я дал ему имя. Сложно сказать, как это пришло мне в голову, но мне стало обидно, что его никак не зовут. Я спрашивал, как назвала его мама, а он признавал, что матери у него не было. Но жить без имени, это так не по-человечески. Хотя вряд ли Дьявол должен жить по-человечески, но меня это мало волновало, и потому я назвал его – Кагитор. От слова разум, на моем родном языке. Вы ведь должны понимать, что латынью его тогда никто не называл. Зато я называл Дьявола по имени, которое дал ему сам, а вот отцом назвать его было не так уж и просто. Что-то мешало мне. Но однажды, я полез за книгой по лестнице на самые верхние полки, по дороге собрал себе целую стопку и, возясь наверху, выронил большой толстый словарь. И с ужасом понял, что он падает на отца, тогда же я назвал его отцом впервые, пытаясь предостеречь, а он спокойно поймал книгу и посмотрел на меня очень внимательно, а после попросил называть его так чаще. Забавно понимать, что такая мелочь могла делать меня счастливым и его, видимо, тоже.

Да и признаться, привыкнуть к нему было сложно. Потому что все, связанное с ним, с большим трудом укладывалось в моей голове. Многое и сейчас не укладывается. На его лице почти никогда нет эмоций, одно только спокойствие. Глаза холодные и одновременно живые постоянно сбивают с толку. У него длинные волосы, почти достающие до пола, и он никогда их не заплетает. При этом они никогда не путаются и не лезут ему в лицо. Он ходит в странных одеждах, а в тот период он и вовсе постоянно ходил в белой рубашке и длинном черном жилете с серебряной вышивкой. Причем жилет полностью закрывал его ноги и было вообще непонятно, есть ли на нем штаны. Вообще, это выглядело так, словно мужчина одел на белую рубашку сарафан, но это не казалось странным. Он был гармоничен в этом. Позже он ходил то в балахонах, то в мантиях, то еще в чем-нибудь, но гамму соблюдал всегда бело-черную и никак иначе, причем черному он отдавал явное предпочтение. Например, вот этот плащ тоже принадлежал ему.

Мальчишка приподнял пальцами ткань на плече и тут же отпустил.

− Я, если честно, даже не помню почему, веков этак десять назад, пришел к нему и заявил, что мне нужен его плащ. Тогда отец спросил, верну ли я его. Он всегда спрашивал, когда я что-то забирал, но независимо от моего ответа, отдавал мне желаемое. Тогда я ответил «нет». Плащ был тут же отдан мне. Между прочим, даже его край чуть позже он сам лично подшил своей рукой. Я тогда вообще не мог понять, как можно, обладая огромной силой и властью, имея целую прорву демонов в своем подчинении, делать что-то руками. Я говорил ему, что это не разумно, а он говорил, что я могу поступать иначе, а он будет поступать именно так. В какой-то такой атмосфере я привыкал к нему, к тому как я живу, к своему бессмертию, но мой мир в целом состоял из моей комнаты, довольно простой, между прочим, комнаты отца, тоже не роскошной, и библиотеки. В зале с книгой Истин мне нечего было особо делать, я пользоваться ей не умел, да и знаний для работы с ней было еще недостаточно. Я избегал даже разговоров о времени, не говоря уже о чем-то серьезном. Постигать физику было интереснее, чем думать о том, сколько мне должно быть лет и сколько дней рождений я сижу тут в библиотеке.

Кстати, совсем забыл. Я ел иногда, а когда не ел, ничего не случалось, но как бы там ни было, а каждый день мне приносил еду демон, существо в черном одеянии, из-за которого не было видно ни лица, ни фигуры. От мяса я отказался уже тогда. Не знаю почему, но мне вспоминался тот вождь рогатых и от мяса воротило. Только тут никто меня не заставлял. Есть или не есть – это было только мое дело, но Демоны приносили блюда. Мясо из них исчезло по моему приказу, но иногда о еде я просто забывал, а вот демоны...

Я не любил этих странных молчаливых существ, бродящих в полной темноте, и старался их не замечать, хотя иногда появление такого балахона пугало меня до дрожи. Честно, вид разъяренного трицератопса ничто перед черным силуэтом демона, стоящего в кромешной тьме с легкими отблесками синего огня...

Он проговорил это так зловеще, что холодок пробежал по спине у Ивана, а мальчишка рассмеялся.

− В общем, быть сыном повелителя ада было довольно просто, и с самим повелителем было легко. Он всегда отвечал на мои вопросы, не жалел времени, и даже если его поведение казалось мне странным, то оно никак не могло меня задеть.

Я был бы счастлив, если бы только не гнал мысли о человечестве прочь.

Глава 20

Глава 20 – Любовь матери

− Кагитор всегда был прост и предсказуем,  но однажды он меня, − Каин запнулся, подбирая слово, − удивил.

***

Придя в библиотеку, Кагитор тихо подошел к столу, за которым сидел Каин и замер, не желая того отвлекать. Он просто ждал, пока Каин сам поднимет глаза.

− Давно ты здесь? – спросил он немного растерянно.

− Время для меня не имеет значения. Ты можешь отвлечься?

Не задавая лишних вопросов, Каин вложил один из чистых листов в книгу, закрыл ее и убрал в сторону. Затем неспешно сложил свои записи и отложил на противоположный край стола, и только потом вновь посмотрел на отца, давая понять, что он полностью готов. В конце концов, его никогда не отвлекали просто так.

− Идем. Тебя ждут, − сообщил Кагитор и шагнул к двери.

− Ждут?

Но дьявол ничего не хотел объяснять и молча придержал тяжелую дверь, чтобы Каин не отвлекался на нее, покидая библиотеку.

«Ждут», − это слово поразило Каина и даже напугало. Кто мог его ждать? За годы жизни в аду он не видел ни одного существа, кроме отца, которого можно было назвать живым. Но когда перед ним распахнулась дверь, и отец жестом предложил зайти в неизвестную комнату, Каин ощутил легкую слабость в ногах. Запах в этой комнате что-то напоминал. Что именно, он вспомнить не смог. Сделал шаг и застыл.

Перед ним стояла женщина. Прекрасная женщина с зелеными глазами. Ее рыжие волосы рассыпались на черном бархатном платье. Не узнать ее Каин не мог. Ее улыбку он встретил такой же улыбкой, зеркальной и болезненной. Нахмурившись, он согнал ее с лица силой и посмотрел на Кагитора.

− Что она здесь делает?

Тон его был холоден и строг.

Кагитор посмотрел на Еву, а Ева с ужасом посмотрела на него, и тут же оба перевели взгляд на разгневанного сына.

− Ты не рад ей?

Каин только отрицательно покачал головой не в силах отвести глаз от матери. Она была такой, какой он видел ее ночами в дурных снах, такой, какой помнил ее в раннем детстве: цветущей и прекрасной. Но ничего кроме горечи ее вид не вызывал.

− Каин, мальчик мой, − прошептала Ева, делая шаг и протягивая к нему руку, но он вновь качал головой и отступал.

− Я так хотела тебя увидеть, − шептала женщина, опускаясь на колени и протягивая к нему руки. – Иди ко мне.

Каин смотрел на ее улыбку, слышал ее нежный голос и чувствовал тошноту, быстро нарастающую в горле.

А Ева не унималась, она приблизилась, не вставая с колен, и все же коснулась руки сына.

Ее пальцы были теплыми и нежными, словно никогда не знали тяжелой работы. Таких рук матери Каин не мог даже вспомнить, но именно такими руками она пеленала его после появления на свет. Миг тепла сменился отвращением, словно руки касалась липкая змея и током било в ноги в этой проклятой комнате ада.

Вырывая руку, Каин сделал шаг и оскалился. Впервые в жизни ему хотелось кого-то ударить. Вскинутая рука застыла с напряженными растопыренными пальцами. В зеленых глазах появился страх, а жилы на детской шее вздувались.

Не мальчика Ева видела перед собой, а чудовище, готовое ее убить.

− Не прикасайся ко мне, никогда, − прошипел Каин с большим трудом, опуская руку.

Женщина, совершенно чужая, дрожала перед ним. В глазах ее застыли слезы, но они совсем ничего не значили.

Гнев сменился презрением, а тошнота стала острее.

− Я не такой, как ты, − прошептал Каин и шагнул к выходу.

Кагитор скользнул за ним следом.

− Каин...

− Я не хочу ее видеть!

− Хорошо, − спокойно просил Кагитор, следуя за сыном, − только остановись.

− Зачем?!

Каин обернулся и взглянул в холодные глаза с той же ненавистью.

− Я думал, что ты будешь рад, − прошептал Кагитор. – Прости, что ошибся, но она ведь твоя мать.

− И что? Если она выплюнула меня на свет из своего лживого брюха, это дает ей право стать такой, как мы?

− Нет, но и человеком ей не быть.

− Это меня не касается!

Каин буквально отмахнулся и вновь попытался уйти, но рука Кагитора легла на его плечо. Впервые в этой руке Каин ощутил силу.

− Она попытается поговорить с тобой, и не раз.

− Тогда я ее убью.

− Каин...

− Передай ей, что убийце брата ничего не стоит убить и мать.

− Хорошо, я поговорю с ней, но если вдруг...

− Никаких «вдруг»! Она мне не нужна.

Каин обернулся и посмотрел на отца.

− Она любит тебя, − прошептал Кагитор без тени сомнений.

− Не смешно.

− Просто любовь бывает разной.

− Такая любовь мне не нужна...

Каин смотрел в глаза отца и был готов сражаться даже с ним, но в спокойной синеве ему мерещилось понимание.

− Хорошо. Прости меня. − Рука на плече стала мягче. − Я надеялся, что ты сможешь ее принять, но нет − значит нет. Я не буду настаивать, но могу ли я что-то сделать, чтобы помочь тебе успокоить свой дух?

В красных глазах стояли слезы, но они не могли упасть. На губах ребенка возникла улыбка. Он мог лишь отрицательно покачать головой.

− Мне нужно побыть одному, я справлюсь... отец...

Прошептав это, он тихо вернулся в библиотеку, чтобы сесть за стол и долго бессмысленно смотреть в одну точку...

***

− Этот короткий приступ гнева прошел очень быстро. Отец смог сделать так, чтобы она не тревожила меня, и я просто забыл о ней. Когда мы случайно сталкивались, то проходили мимо.

− Всегда? – удивился старик.

− Да, тогда мне было технически за сорок, но психика моя явно не достигла такого уровня. Потом я простил ее, переосмыслил многое, но по сей день мне нечего ей сказать. Она для меня просто обитатель ада, ни больше ни меньше. Она стала другая, самоуверенная, гордая, повелительница демонов. Она взяла себе имя Лилит, постоянно украшает себя драгоценностями, пытается самоутвердиться. И я, конечно, понимаю где-то в глубине души, что она моя мать, но...

Каин просто скривился и пожал плечами.

− Даже вы мне ближе, чем она.

Сказав это, он усмехнулся и быстро перешел к другому:

− Я не думал слишком много об этом прежде и не думаю об этом сейчас. Есть куда более важные и интересные вещи, нежели прошлое.

− На тот момент меня интересовал мир, но кроме обучения, я понял однажды, что просто не могу больше вот так сидеть на месте. Много лет меня все устраивало, а потом внезапно я понял, что мне физически нужно движение. Я начал бегать по коридорам, лазить по стенам и делать всякие глупости, но практически сразу отец вмешался в это начинающееся безумие и начал учить меня использовать книгу Истин. С ее помощью можно было воссоздать человека из прошлого и стать его учеником, чтобы не просто тратить энергию, но и изучать новое. Так я начал осваивать техники боя разных времен и народов, относясь к этому, как к искусству. Поначалу отец помогал мне в этом, следя за каждым моим движением. Так я начинал увлекаться человечеством, историей, миром и его тайнами. Только кроме книги был еще и Грааль...

***

− Что это? – спросил Каин, завидев на алтаре подле книги странную металлическую чашу.

− Это сосуд, из которого творец дает испить женщине часть своих сил, чтобы та смогла дать жизнь новому человеку, − спокойно пояснял Дьявол.

− Но что она делает здесь?! Разве ей не место в раю?

− Там она больше не нужна.

Каин посмотрел на отца, затем на чашу и скривился, вспоминая мать. Ему представлялось, как она касалась этой чаши, прежде чем на свет появился он сам, но почему-то вместо радости это вызывало тошноту и жжение в груди.

− Если ты хочешь, я расскажу тебе о нас с твоей мамой, − внезапно предложил синеглазый.

Это предложение заставило Каина вздрогнуть. Жжение стало болью и буквально упало куда-то внутри груди.

− Это последнее, что я хотел бы знать, − прошипел он сквозь зубы, чувствуя, как кружится голова.

− Тогда, может быть, ты хочешь взглянуть на людей? Все изменилось с тех пор, они отстроили города, расселились на континентах.

− Это предпоследнее! – раздраженно рявкнул Каин и открыл книгу Истин.

Сердце бешено стучало, по рукам ходили волны слабости, однако, это не мешало пальцам скользить по линиям, заставляя их освещать бледную руку Дьяволенка. Прошлое волновало его куда сильнее...

Глава 21

Глава 21 – Быть человеком

− Я стал часами проводить время с книгой Истин в руках, − продолжал свой рассказ Каин. − Я считывал с нее истории, события, судьбы. Одно касание − и в моей голове появлялись века человеческой истории, со всеми жизнями, мыслями, тайнами, сокровенными желаниями. Это завораживало настолько, что я начал влюбляться в людей, как в произведение искусства. Точно так же, как человек влюбляется в бабочек, но это не совершенное чувство, и я смотрел на них свысока.

***

Разгоряченный после очередной тренировки Каин улыбался. Он стоял в самом центре зала и наслаждался чувством жара, медленно расползающимся по телу. Все же рукопашные бои он любил больше. Оружие, так или иначе, ограничивало, хоть и делало удар сильнее и опаснее. Когда же оружия не было, правила устанавливались только твоим собственным телом и ничем иным. Каину нравилось выжимать все из каждой мышцы, каждой жилки в своем теле, заставляя равнодушное сердце биться сильнее. Сейчас он наслаждался уже послевкусием, но улыбка его не пыталась еще ускользнуть с бледных губ.

− Это было здорово, − прошептал он, взглянув на полупрозрачного мужчину напротив.

Полуобнаженный воин недовольно скрестил руки на груди. На его загорелом лице выступали морщины негодования, а губы кривились в такой гримасе, что даже борода не могла ее скрыть.

Это забавляло Каина. Он знал наизусть те слова, что последуют после и это казалось уже смешным.

− Ты не можешь говорить, пока я тебе не позволю.

Каин махнул рукой и сделал шаг в сторону.

− На сегодня все, старик, − бросил он небрежно и поспешил к алтарю, где лежала распахнутая книга.

− Ты совершенно невежественный ученик. Если ты не вернешься немедля, я больше не стану тебя учить!

Каин невольно вздохнул, представляя как это трудно быть иллюзией кого-то давно исчезнувшего в истории. Однако он был уже у алтаря, где лежала распахнутой книга Истин. Одна из горизонтальных черт на тонкой металлической странице сияла. Ее свет Каин назвал бы божественным, если бы это слово не вызывало в нем приступа смеха. Он коротко коснулся черты, и она погасла – недовольный мужчина исчез, осталось захлопнуть книгу. Чаша, стоявшая над ней, вздрогнула, только теперь заставляя о себе вспомнить. Рука Каина невольно потянулась к ней, но тут же остановилась. Он внимательно осмотрел ее еще раз. Так он делал каждый раз после того, как закрывал книгу. Ничего особенного в форме. Банальная металлическая чаша. Грубой работы, без надписей и изображений. Ничего примечательного, кроме того что она смеет храниться подле книги Истин.

Вздохнув еще раз, Каин быстро отступил и шагнул к небольшой лестнице, ведущей вниз. Там все это время сидел Кагитор и беседовал с каким-то демоном. Каин подлетел к говорящим и, небрежно опираясь на плечо самого дьявола, шутливо спросил:

− Что? Меня обсуждаете?

Синие глаза спокойно посмотрели на него. Веки медленно прикрылись, губы едва заметно улыбнулись, а легкий, но все же властный жест дал понять демону, что тот свободен.

Темное существо встало, поправляя капюшон, сделало несколько шагов, затем обернулось и низко поклонилось. Подняло голову, и Каин отчетливо увидел холодный синий отблеск глаз, смотрящих на него. Тут же второй поклон, от которого у Каина по спине ходили мурашки. За это ощущение он и не любил демонов. Они постоянно кланялись ему, признавая в нем некую власть, а он не знал, как реагировать, и только ежился, боясь представить, что встретит когда-нибудь этот темный силуэт в коридоре и, вместо поклонов, может осыпать его проклятиями так же, как люди. Потому что он не такой...

Черный силуэт исчез в коридоре, а Каин тихо сел на его место на лестнице. Даже повелители ада иногда бесцельно сидят на ступеньках и смотрят в коридор, где еще не зажглись огни.

− Зачем ты всегда сидишь тут во время моих занятий? – спросил Каин, глядя во тьму.

− Я наблюдаю твои успехи.

− Ты не смотришь, − с легкой обидой произнес Каин, удивляясь привкусу горечи на губах.

− Это не мешает мне все видеть.

Внутри прокатилось подобие электрического разряда, заставившее вздрогнуть и посмотреть на Кагитора. Тот тоже смотрел в коридор, сохраняя свое вечное хладнокровие, но его слова не были ложью.

− Тогда тебе и приходить не обязательно, − раздраженно ответил Каин.

Кагитор улыбнулся. Это был тот редкий миг, когда улыбка его несколько мгновений была открытой, однако, когда он посмотрел на Каина и заговорил, губы его не выражали ничего, но яркий свет замер в уголках его глаз.

− Если я не буду приходить, ты не будешь знать, что я смотрю.

От этих слов в груди стало теплее, но следом за теплом пришло жжение, неспешно переходящее в боль.

− Ну тебя...

Каин вновь посмотрел во тьму. Он знал, что отец останется с ним на этой ступеньке ровно столько, сколько сам Каин захочет этого, при этом, по обыкновению, не скажет ни слова.

Сегодня Кагитор решил нарушить это правило.

− Знаешь, − заговорил он. − Ты мог бы уважительнее отнестись к проекции человека, опыт которого перенимаешь.

Удивленный Каин заглянул в синие глаза, пытаясь уловить в них эмоции.

− Ты же сам говорил, что это только информация, и никакой души в ней нет, или я чего-то не понимаю? Он же никогда не узнает, как я с ним разговаривал сегодня. Когда я вызову его завтра, он посмотрит на меня, ничего не зная обо мне. Разве не так?

− Все так.

− Тогда почему я должен вести себя иначе?

− Из уважения.

− К опыту?

− Хотя бы к нему.

Каин рассмеялся.

− Дьявол, говорящий об уважении, это что-то новое!

Но Кагитор продолжал смотреть на него, заставляя вечного ребенка угомониться. Выдохнув, Каин посмотрел на него еще раз и спросил прямо:

− Это твой отцовский наказ?

В синих глазах мелькнуло удивление.

− Разумеется, нет, − совершенно спокойно прозвучал ответ.

− Значит, ты не собирался мне это приказывать?

− Я не собираюсь в принципе тебе приказывать.

− Отлично! – воскликнул Каин и вскочил на ноги. – Тогда я буду делать все что захочу!

И, схватив свою рубашку, что Кагитор по привычке положил к себе на колени, Каин помчался по темному коридору, тихо и безумно посмеиваясь своей наглости, но в груди что-то противно жгло, а на губах чувствовалась горечь...

***

− Отец был во многом прав, но понять людей по-настоящему, наблюдая истории прошлого, невозможно. Да и не хотел я понимать. Просто гордился тем, что я не такой. Откровенно говоря, я не задумывался над тем, что со мной что-то не так. Перестал расти и только, − продолжал Каин. – Меня не интересовала жизнь, а ее не интересовал я. Мне казалось это естественным. До определенного момента.

***

Каин вернулся в свою комнату после тренировки в отличном расположении духа. По телу ходил приятный жар. Улыбка застыла на губах, а сам он весело шагнул к столу, чтобы схватить одну из книг, и по привычке прыгнуть в кровать. Но внезапно замер, заметив каплю крови на столе. Она возникла слишком неожиданно, практически внезапно и потому шокировала его. Он смотрел на эту алую бусину и не мог понять, что она здесь делает.

Рядом упала еще одна. В груди у Каина похолодело. Он вздрогнул и посмотрел на свои руки, застывшие с книгой над столом. Костяшки пальцев были сбиты. Такое бывало и раньше, вот только на этот раз по руке тонкими струйками сочилась кровь.

Он выронил книгу и отступил от стола. Кровь его не пугала, раны были не новы, однако на этот раз боли не было. Именно это приводило в ужас.

Он крепко сжал кулак. Раны расширились. Кровь, казалось, стала гуще и текла по руке насыщенными темными каплями, но боли не было. Губы задрожали. Впервые за долгие годы в сердце возник страх. Гневно рыкнув, Каин резко развернулся и ударил в стену. На камнях остался кровавый след, а боли все равно не было. Совсем. Даже самой крохотной.

Чувствуя себя маленьким, слабым и беспомощным, Каин нервно колотил стену, вздрагивая от каждого удара, но не чувствовал при этом ничего, кроме ужаса. Он переставал бить правильно и специально наносил удары так, как того делать не следовало. Губы дрожали. Глаза становились влажными, но боли не было.

Очередной нервный удар заставил правую руку вздрогнуть и искривиться. Он тут же похолодел. Не упавшие слезы исчезли. Он посмотрел на явно сломанную кисть, тяжело вздохнул и попытался сжать кулак, но смог подчинить лишь три пальца. Мизинец и вовсе, напротив, вздрогнул и разогнулся еще больше.

Холод в груди растаял. Волна жара прошла от груди по коже к кончикам пальцев. В этот миг боль обрушилась на него, словно лавина. Сбитые руки мгновенно противно заныли. Место перелома взорвалось пульсирующей болью, но, опускаясь на колени и прижимая к груди сломанную руку, Каин чувствовал облегчение...

***

− Вы не поверите, но нет ничего страшнее отсутствия чувств, − со вздохом сообщил Каин Ивану. – Тогда, поняв что не могу чувствовать боль, я впервые осознал, что не такой, как все, по-настоящему. Я смотрел на отца, на его холодные глаза и боялся спросить, потому что не был готов к ответу. Сломанная рука зажила через два дня, а я снова чувствовал все как прежде, даже подумал что все в порядке, усомнился в случившемся, но через пару лет все повторилось. Я вновь заметил, что боли нет. Вновь стал ломать стены. Это помогло. Потом снова. И снова. Тогда я начал спрашивать.

***

Каин пришел к отцу и тихо сел на привычное место. Дьявол посмотрел на него, но заметив отстраненный взгляд, не спешил говорить, только, отложив бумаги, ждал, когда сын будет готов к разговору. Каин помолчал немного, сглотнул и заговорил, с трудом шевеля губами:

− У людей есть такая болезнь, редкая. Они не чувствуют боли. Врожденный такой дефект рецепторов... Ну, ты же знаешь.

Каин нервно махнул рукой, словно отмахиваясь от собственных объяснений. Его чуть трясло от волнения, ибо он снова не чувствовал боль.

− Знаю, но это не о тебе, – спокойно ответил Кагитор, не пытаясь скрыть, что знает много больше, чем было сказано хоть раз.

Каин вздрогнул и посмотрел на него с ужасом.

− Я понимаю, тебе проще думать, что ты болен, − продолжал Кагитор, − но это не так. Ты иной.

− Но я не чувствую себя живым!

В груди все сжалось, похолодело и застыло словно камень.

− Жизнь – это не боль, ты ведь знаешь это.

Но Каин не слушал. Он вскочил и нервно стал расхаживать по кабинету, а потом остановился.

− Вот ты чувствуешь боль?

− Нет, − спокойно признался Кагитор.

− А холод?

− Нет. Телесное не властно надо мной.

От этого стало дурно. Он сел на прежнее место, опустил голову и тихо произнес:

− Я не хочу быть таким, как ты.

Кагитор не ответил. Он молча проводил выскочившего из кабинета мальчишку.

***

− Я продолжал ломать руки, снова и снова, а потом это перестало помогать. Когда я понял это в первый раз, то по глупости всадил нож себе в бедро, но это оказался непрактичный метод. Слишком неудобно, а потом, − впервые за разговор собеседник тяжело вздохнул, − я начал избивать себя, чтобы не переставать быть человеком. А потом кто-то все перепутал, переврал и в некоторых религиях появилось самобичевание. Как всегда, во всем виноват грешный Каин.

Каин рассмеялся так весело, словно в его словах не было ничего дикого, а вся человеческая суть помещается именно там: на границе между горечью и болью.

Глава 22

Глава 22 – Изгнанный ангел

− Где-то в этом безумии я начал вызывать людей из прошлого, только чтобы поговорить с ними, − продолжал Каин. − Стал относиться с почтением к своим учителям. О том, что происходило в нынешнем мире людей, я знать не хотел, пока однажды случайно не увидел, как отец наблюдал за людной улицей.

***

Каин редко заходил к отцу. В тот день, прихватив книгу, пришел за объяснениями, но зайдя в комнату замер, забыв о своих вопросах. Кагитор сидел за столом, наблюдая за людьми в большой хрустальный шар. Кто-то прятался в плаще. Он спешил по улице вперед, словно убегал от взора Дьявола, и вдруг обернулся. Яркие зеленые глаза посмотрели на Каина, словно могли увидеть его сквозь пространство и время.

Руки похолодели, и книга рухнула на пол.

− Каин?

− Это он? – спросил Каин, не отводя взгляд от ангела, вновь скрывшего глаза за грубой тканью капюшона.

Отец не спешил отвечать.

− Это ведь тот ангел? Тот самый? Да?!

− Да, − спокойно ответил Кагитор, подходя к сыну и усаживая его в кресло. – Это Люцифер.

− Но что он делает среди людей?

Каин смотрел на исхудавшего ангела и не мог понять, что происходит на его глазах. Почему существо, полное добра и света, бродит словно нищий по темным переулкам, прячет крылья, практически влачит их по земле, вздрагивая от каждого шороха.

− Он изгнан, − сообщил Кагитор.

−Что?! – Каин посмотрел на отца с ужасом. – Почему?!

− Он нарушил главный запрет и стал вмешиваться в жизни людей, потому архангелы изгнали его.

− Но ему не место там! − Кагитор не ответил, а обойдя стол, сел на свое место.− Неужели ничего нельзя сделать? – спрашивал Каин, чувствуя дрожь, идущую по спине к ногам. – Это не справедливо.

− Ты можешь отправиться к нему хоть сейчас. Может быть тебе удастся что-то изменить, если ты этого хочешь.

− Хочу! – практически не думая, отвечал Каин, вскакивая с места...

***

− Я хотел помочь ему так же, как он помог мне. Оказаться рядом в минуту отчаянья. Мне казалось, что мы похожи, и потому я просто обязан был ему помочь. Хотя бы попытаться.

Каин на миг прикрыл глаза, вздохнул и вдруг спросил:

− Вы когда-нибудь бросались к кому-то в попытке спасти самого себя из далекого прошлого?

Подумав немного, мужчина кивнул, пытаясь представить чувства собеседника, но вспоминал лишь самого себя. В этой жизни было нечто подобное. Каина это устраивало. Он кивал и продолжал свой рассказ:

− Переход оказался легким, − говорил он, − а вот помощь − делом тяжелым. Я оказался совершенно беспомощным в мире людей, точно таким же, как и Люцифер. Благо, мы оба были бессмертны и ни раны, ни холод, ни голод не были для нас настоящей мукой. Я помню его глаза, полные слез в тот миг, когда он принимал мою руку в темном переулке.

Каин мягко улыбнулся.

− Я не стал бегать к отцу, просить о помощи. Да и вообще не стал убегать. Хотя очень хотелось. Средь людей во мне просыпался изгнанный мальчик, неуместный всюду, но я не мог оставить ангела, готового отдать последний обрывок ткани, чтобы помочь человеку.

Он усмехнулся.

− Я очень злился на него, когда он отдавал кому-то еду или деньги, говоря, что им нужнее. Злился, а возразить ему не мог, особенно когда видел глаза голодного ребенка. Тогда уже он смеялся надо мной, видя, как я поступаю точно так же. Хорошее было время, голодное, безрассудное, но действительно хорошее.

Каин прикрыл глаза, нервно мотнул головой, отгоняя что-то и вновь заговорил:

− Мы стали друзьями почти мгновенно, словно всегда ими были. Но холодного расчета во мне было много больше, и потому я придумал безумный план. Вариант покинуть мир людей со мной он даже рассматривать не хотел, да и я сам не особо хотел отказываться от человечества полностью, но одним добром сыт не будешь.

***

Каин сидел на холме и наблюдал, как ангел заботливо перевязывал лапу раненому псу.

− Не волнуйся, малыш, − говорил он. – Скоро будешь уже здоров.

Знания и немного силы делали свое, но скучающего Каина внезапно словно током ударило.

−Люций! – воскликнул он, перепугав пса.

− Чего?

Каин его не слышал, он вскочил и стал нервно расхаживать по траве.

− А ведь точно... однозначно... именно!

− Что? – не понимал изгнанный.

− Мы откроем лавку чудес! – внезапно объявил Каин.

Люцифер ничего не понимал, а Каин уже смеялся, разглядывая измазанного грязью ангела в лохмотьях. Потрепал его раненый пес, потрепала его жизнь, но в голове у Каина уже сложился пазл и оставался только смех.

− Ты хочешь помогать людям?

− Конечно?

− А хочешь, чтобы они сами приходили к тебе за помощью?

− А это возможно? – растерялся ангел.

Каин улыбался и, гордясь собой, отвечал:

− Поэтому мы и откроем лавку чудес! Нам нужен всего-то дом, заказать вывеску, оформить пару бумаг...

− А деньги?

− Я тебе их не дам! А сам я быстро соберу.

Ангел опустил глаза.

− Но Каин...

− Я бессердечный сын Дьявола, так что молчи. Хочешь помогать людям – будешь помогать людям, а теперь переодевайся и спать. Завтра ты нужен будешь мне полный сил и возможностей. Мы начинаем новую жизнь!

***

Каин улыбался.

− Я украл костюм, чтобы одеть Люцифера достойным образом, но этот глупец не захотел его надевать, потому что он краденый. У него принципы. Тогда пришлось мне всех обманывать. Кстати про обман!

Оживившийся собеседник, приблизился к столу.

− Я совсем забыл о своих способностях и уроках отца.

Он провел рукой над столом, и скатерть изменила свой цвет. Белый стал красный, а красный вскоре сменился бордовым и вдруг разбежался на квадраты, рисуя бордово-белую клетку. Щелчок пальцев, и все стало как прежде.

− Пока я возился с Люцифером, я все же бывал дома. Мне нужна была информация: то о болезнях, то о политике, то о психологии, то о мире. Тогда же я задумался об аде, как о структурной единице, а о себе, как об источнике силы.

Он соединил пальцы в замок и улыбнулся, но в этой улыбке старику виделся звериный оскал.

− Что, по-вашему, ад?

− Обитель зла, − не задумываясь, ответил человек.

Каин хмыкнул, качнул головой, но спорить не стал.

− Допустим, − прошептал он, − но зачем он людям?

− Для наказания грешников.

Бледные губы расплылись в улыбке.

− Но вы ведь уже поняли, что нет в аду никаких котлов с грешниками. В чем тогда наказание?

Старик не знал ответа, но с ужасом наблюдал, как тьма сгущалась за спиной бессмертного, а тот улыбался. Плясали черные тени, сплетались в нити и раскрывались огромными черными крыльями за спиной Каина, словно он тоже был ангелом, изгнанным и проклятым, или быть может, кем-то еще хуже.