Текст книги "Иной жизни для себя не представляю! Книга шестая. Никогда не бросай начатое. (СТ)"

Автор книги: Александр Воронецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

случилось с машиной, и они задержались на сутки. А когда

приехали и возвращались назад – произошла авария, в результате

которой машина инкассаторов перевернулась и слетела с дороги,

люди пострадали, а деньги исчезли. Но на асфальте осталась

машина вторая, сгоревшая, без номеров и без следов пассажиров.

Выяснилось, что сгоревшая машина в момент столкновения

стояла на ручном тормозе и включенной первой передаче, и

загореться не могла, потому что удар конечно был, но характер

повреждений не такой, что бы вызвать возгорание. В кабине же при

пожаре часть не железных деталей расплавилась, что невозможно,

если предварительно не залить все каким-либо поддерживающим

горение составом. Последнее подтверждается и тем, что бензобак

машины остался невредимым, бензин из него просто выгорел, не

взорвавшись.

Через свои каналы Михаил попытался установить хозяев

машины – по номерам на двигателе и на кузове. Выяснилось, что

хозяев нет – ранее машина принадлежала сельскохозяйственному

предприятию, от Мирного километрах в пятистах, была

благополучно списана, с нее сняли все возможное и оттащили

остатки на свалку. Откуда она – это подтвердилось при проверке –

полгода назад исчезла. А куда и с чьей помощью – установить уже

невозможно. Ясно одно: машину увезли, отреставрировали можно

сказать подпольно, то-есть, не собираясь на ней кататься по дорогам,

где не исключалась встреча с милицией – возможно, заранее

готовили использовать в задуманном преступлении.

Приехавшая из областного центра в Мирный следственная

бригада разбиралась с делами местного банка. Пытались выяснить,

был ли среди его работников сообщник преступников, имевший

возможность знать точное время, когда деньги повезут в поселок

Пионерный. Но зацепок никаких – деньги были приготовлены

заранее, а точную дату отправки знали только директора банков. В

сговор же между преступниками и самими инкассаторами,

сознательно идущими на смертельный риск, никто не верил.

Шофер инкассаторской машины, перед тем, как потерять

сознание, заметил двух человек, подбежавших к ней сразу после

столкновения, с закрытыми платками лицами. С их приметами (один

побольше, второй поменьше) и описанием одежды (камуфляжные

костюмы) Михаил объехал ближайшие поселки – безрезультатно,

никто похожих людей в нужное время не заметил, кроме

железнодорожного обходчика – два человека перескочили

железнодорожную насыпь и побежали дальше через долину в

сторону сопок. В том направлении было послано несколько машин

армейского патруля, прочесавшего сопки, и тоже безрезультатно.

Такие же посты были выставлены на подходе к Мирному, так что

бежать похитителям было некуда, кроме безлюдной степи. Ну а на

дорогах по всему району выставлены усиленные посты милиции для

проверки любого транспорта.

«Как вы думаете – куда эти сволочи могли податься на три

дня? Где деньги могли заначить?» – наконец поинтересовался

Михаил и нашим мнением.

А мне припомнился любопытный фактик. Оказывается,

деньги в Мирный привезли тем АН-2, который я наблюдал над

поселком Придорожном, когда привозил туда Пашу и его жену

Людочку за цыплятами.

«Интересное дело получается,» – попытался заинтересовать

опера, – «самолет, на котором деньги везли, два раза двигателем

проревел над Придорожном, может приветствовал знакомого из

местных, а может предупреждал о чем-то. Я там случайно оказался

и все слышал.»

Михаил блеснул на меня взглядом:

«Думаешь, летчики кого-то предупредили, что деньги

везут?»

«Может быть и такое», – вариант мне казался возможным, а

Доку он воодушевил больше чем нужно.

«Да точно сигнал давал!» – выдал с уверенностью, бросая

взгляды то на меня, то на Михаила, – «У них же там (в

Придорожном) одни бандюки живут!»

«Насчет бандюков ты загнул», – Михаил встал и потянулся

размять руки и ноги, – «я в поселок наведался, и никого

подозрительного с машиной без номеров никто из местных не видел.

Да и», – засунул руки в карманы и покачался с пяток на носок, -

«деньги в Пионерный через день повезли. Не сидели же

преступники двое суток возле асфальта, дожидаясь инкассаторов!

Обязательно их заметили бы! Если не самих, так машину без

номеров!»

Вот теперь время поделиться с Михаилом нашими с Докой

наблюдениями.

«Мы с ним», – кивнул на напарника, – «в тот день на место

аварии съездили, полазили рядом в сопках».

«Кто б сомневался, что дома усидите!» – с улыбкой

продемонстрировал опер знание наших привычек лезть не в свои

дела, и махнул рукой, предлагая продолжить.

«Место нашли, где в засаде сидели. Два человека, если по

окуркам считать», – Дока тут же извлек из кармана целлофановый

пакетик с остатками сигарет и осторожненько положил на стол

поближе к Михаилу. Тот проследил за его действиями, и снова

обратил взгляд на меня, уже заинтересованный. – «Если считать по

окуркам, то сидели в засаде часа два-три, не больше, рядом, кстати,

и их машина стояла».

На глазах Михаил помрачнел, и дальше слушал меня очень

внимательно.

«Мы с ним»,– еще раз кивнул на Доку, – «все по времени

рассчитали – было у них полторы минуты, что бы выехать на

асфальт и машину подставить. И сделать это можно, только если

был кто-то третий, кто подал сигнал, что идет нужная машина».

Я замолчал, а Михаил резко сем на стул, вроде как на него

упал, побарабанил по столу пальцами:

«Какой вывод?» – разрешил мне продолжить.

«Вывод простой», – в голове у меня уже сложилась

интересная комбинация, – «Преступники не сидели два дня в засаде,

а ждали инкассаторов в другом месте. Думаю, что на выезде из

Придорожного – там инкассаторы из Пионерного должны были

проехать обязательно. Возможно, для преступников самолет и

погудел».

«То-есть, один день они прождали зря – машина

инкассаторов ремонтировалась», – вставил Михаил, начавший

понимать ход моих мыслей.

«Правильно», – подтвердил я, едва сдержавшись от улыбки –

на лице Доки сияло удивление клоуна Попова, от которого весь зал

заливался хохотом, – «а на второй день они ее дождались, узнали по

номерам, и поехали следом. Только не по асфальту – время у них

было попетлять между сопок, пока инкассаторы деньги получали,

пока то да се. Потому никто машину их и не встретил, а в Мирный

они не заезжали. Возле трамплина двое с машиной остались, третий

пробежался до места, откуда должен был подать сигнал, что

инкассаторы возвращаются. А перед этим они сутки свою машину

прятали в укромном месте, безлюдном».

Михаил помолчал, с задумчивым видом и отрешенным

взглядом, снова потянулся за сигаретой, прикурил.

«Задали вы мне, ребята, задачку», – непонятно, похвалил нас

или укорил, – «Получается, что это укромное место рядом с

Придорожным», – посмотрел на меня, – «только там я уже был, и

ничего не нашел.»

«Не в самом поселке, а около него», – сделал я невинные

глаза, что бы опера не обидеть, – «Я знаю, где они ночь провели. И

где машину легко спрятать».

«И где это место?»

«А старая кошара, недалеко от дороги. Там загон для овец – в

него машину спрятать элементарно».

«Надо туда смотаться и окурки поискать!» – Дока наконец

сумел вклиниться в разговор, демонстрируя намерение прямо сейчас

и поехать. Но никто его не поддержал, а Михаил даже высказал

некоторые сомнения в полезности такого мероприятия:

«Номера на машине могли быть, левые. Тогда и прятаться

незачем. А потом снять и закопать в землю, для примера».

«Евдоким прав (Дока – это только для близких)», -

поддержал я единомышленника, – «навестить кошару нужно. Окурки

поискать и того, третьего. Даже если только такие окажутся», -

кивнул на пакетик, выложенный напарником на стол, – «то в целом

версия подтверждается стопроцентно. И зацепочка появляется – кто-

то же в самолете попросил летчиков пару раз над Придорожном

газануть?» И добавил еще одно: «А раз машину инкассаторов

преступники определили визуально – по крайней мере тот из них,

кто подавал им сигнал, – то и в Пионерном можно о нем

поинтересоваться».

В очередной раз Михаил задумался, а мы с Докой молчали,

не мешая ему приводить мысли в порядок. Наконец опер с ними

определился:

«Самолетом и кто в нем летел в Мирный, я займусь, может

что и выплывет. Кошару завтра проверю, только одному из вас

нужно ее показать».

«Я покажу!» – Дока подпрыгнул на стуле и поднял как

школьник руку, – «У меня отгул есть, завтра и возьму!»

Михаил повернулся ко мне: « Ты что скажешь?»

«Пусть показывает», – улыбнулся Доке, с волнением

ожидающего моего решения. Тот облегченно вздохнул, а Михаил,

наблюдавший всю сложную гамму его переживаний, с усмешкой

принял окончательное решение:

«Так и быть. Завтра к восьми сюда».

«Насчет самолета не забудьте. Он же и кому то из местных

мог гудеть», – напомнил оперу о еще одном предположении.

«Это само собой», – Михаил, оказывается, уже наметил план

действий, – «Теперь давайте о другом. Разбираться с людьми буду я,

вместе с бригадой, приехавшей из города на помощь. А вы геологи,

местность знаете лучше всех. Вот и подумайте, куда преступники

могли направляться, если они не из местных. Где они деньги могли

спрятать?»

По словам опера, обходчик видел двух человек, со стороны

асфальта перескочивших железнодорожную насыпь и побежавших

через долину в направлении сопок. Которые, как оказалось, уже

прочесаны армейскими патрулями. А я и не сомневался, что

беглецов там найти не могли, потому что прятаться в тех сопках или

бежать еще дальше от железки они не собирались. Сопки мало

сказать что пологие – они какие-то обтекаемые, сглаженные,

поросшие мелкой выгоревшей травкой. И никаких кустов или

развалов камней, где можно при необходимости даже не спрятаться,

а только на время исчезнуть из вида. То-есть, просматривались

идеально, и преступники конечно об этом знали. И еще одно важное

обстоятельство имело место – не было там ни одного родничка, без

которого в нашу жару человеку трое суток просто не обойтись – это

если бы преступники в сопках до воскресенья прятались. Вот и

получалось, что они как в сопки заскочили, так быстренько из них и

выскочили. Может, такой ложный маневр был заранее предусмотрен,

ведь с места засады возле ведомственного асфальта железная дорога

была как на ладони, вместе с обходчиком, которому возможно

специально и подставились.

Ну а если специально подставились, а в сторону Мирного,

как опер сказал, их пропустить не могли точно, то в сопках должны

сразу же повернуть направо, и бежать вдоль железки. Только куда?

Через несколько километров наша старая разведочная шахта, где

сейчас никаких работ не ведется, и от нее есть проселок опять таки

к железке. А если пробежать еще чуть-чуть – то есть проезд под

железкой под мостом, по которому можно проехать и на машине на

другую ее сторону, и дальше через долину до областного шоссе,

главной местной транспортной артерии.

Вариант попасть на областное шоссе для беглецов заманчив.

Потому что дальше вдоль железки километров двести никаких

дорог, кроме той, по которой мучаются в пыли рабочие

железнодорожники, и никаких поселков, кроме полустанков, где

гостей точно ждут злые милиционеры.

Получается, что у преступников один выход: немного

пробежав вдоль железки, еще раз ее в долине перескочить, добежать

до областного шоссе, до которого ведомственный асфальт и

протянут. Но не пытаться уехать на машине – все дороги давно

перекрыты – а по сопкам бежать дальше до озера, до турбазы, где

можно легко затеряться среди рыбаков и отдыхающих. Конечно,

километров двадцать придется попыхтеть, но по моему убеждению,

другого выхода у преступников не было. Да и пристрелили их

солдаты на областном шоссе почти напротив этой турбазы. И пока у

меня в голове выстраивалась такая вот, как мне представлялось,

логическая цепочка, у Доки подобный процесс завершился быстрее,

но, если сказать помягче – в более простом варианте.

«На областное шоссе бандюки вернулись», – не зря я

говорил, что головы у нас работают по сходным программам, -

«деньги спрятали и на попутке куда-то рванули!»

«Рванули», – согласился опер, – «только в воскресенье, через

три дня после аварии. А дороги считай по всему району перекрыли

мгновенно, проверяли документы у всех проезжающих. И где они

три дня сидели, что их нигде не видели?»

«На озере сидели, на турбазе или среди рыбаков», -

осторожненько откашлял я свою версию, – «не зря их и пристрелили

в том районе».

«А как туда могли попасть, если бежали совсем в другую

сторону? И как там их можно было искать? Ты представляешь?» -

попытался Михаил оправдаться, – «Когда все в плавках шастают без

документов, и камыши рядом, спрятаться проблем нет!»

«Документы еще не все. Интересоваться нужно у

работающих на турбазе, кто у них появился вечером в день аварии, и

на следующий день утром», – мне казалось, что сейчас я высказал

самое умное, посетившее сегодня голову. К удивлению,

предложение Михаилу понравилось, потому что он посмотрел на

меня, потом на Доку, потом опять на меня и сделал мне комплимент:

«Голова у тебя хорошо варит, придется на турбазе еще раз

пошерстить», – оказывается, опер там уже побывал.

Мы еще недолго поговорили, получили предложение

подумать, как преступники в сопках бежали и куда направлялись,

где могли деньги спрятать. И с Михаилом попрощались, Дока до

завтра, а я – как оказалось, на четыре дня.

Уже в кровати, прокручивая

в голове разговор с опером, я так и

не понял, для чего преступники

делать крюк, что бы потом

вернуться в те же сопки, в которых

авария произошла. В этом что-то

непонятное, но что -…. Морфей

отложил возможность ответа до

утра.

Часть одиннадцатая.

Вторник у нас – день особый. Всегда полевой, и всегда с

хорошей отдачей. Народ за понедельник успел размяться, и

необъяснимым образом именно во вторник проясняются в голове

многие геологические загадки, даже если ее не особо и напрягаешь.

Так что утром пылили на участок в обычном составе, плюс Наташа

Луканина, техник-геолог – документировать канавы.

Как всегда, я сидел в кабине ГАЗ-66 рядом с шофером, и

любовался красотами окружающего мира, всегда таинственными и

постоянно меняющимися в час рождения солнца. Пока мыслей по

работе не возникало, зато тревожили некоторые из вчерашних,

озвученных на встрече с опером Михаилом: а вдруг все, что я тогда

придумал, чушь собачья? Ну не все, а то, что касалось возможного

направления движения преступников после подстроенной аварии – и

будет Михаил «шерстить» на турбазе без всякой надежды на успех.

Внутренний голос подсказывал, что должен я что-то

предпринять, найти хоть слабенький фактик, подтверждающий

правоту моей версии. Но где и как найти – это я должен был еще

придумать.

Умная мысль пришла в голову, когда впереди показались

отвалы пройденных на пятачке канав. Вот тут и решил, что после

работы на личном малом внедорожнике – мотоцикле Минск –

прокачусь по ведомственному асфальту до железной дороги, сверну

налево на проселок вдоль нее, и доберусь до места, где железку, как

заметил обходчик, перескочили две подозрительные личности.

Попытаюсь в проселочной пыли найти их следы. Конечно, времени

прошло много, но дождей не было, пыльной бури тоже не

случилось, так что следы должны остаться. И найти их особого

труда не доставит – пешком народ в тех местах практически не

гуляет, а если кто и прошел – тоже не беда, мне нужны следы

поперек проселка, в направлении от железки к сопкам. Ну а дальше

просто: спрячу мотоцикл и пойду по пыли вперед. С надеждой, что

преступники, сделав в сопках предполагаемый обходной маневр, к

ней вернулись и еще раз перескочили, направляясь теперь к

областному шоссе, а от него к озеру с людной турбазой на берегу.

Оформившаяся в сознании очередная авантюра, в которой

умение разбираться в следах животных и человека, других

оставленных ими мелких деталях присутствия, меня успокоила –

нашлось дело, и лучше меня вряд ли кто его сделает. А пока работу

пора начинать – мы въезжали на пятачок.

Владимир посигналил шоферу, попросил остановиться:

«На обед не ждите», – предупредил всех, выскочив из салона.

И пошагал на свой участок. Даже в канаву с «березитами» не

заглянул! А я поехал дальше – сегодня пришло время и мне в

канавах на пятачке детально поковыряться.

На первой, где Паша выколотил образец чего-то похожего на

«железную шляпу», мы долго не задержались. Мы – это я и Наташа;

за мной увязалась в надежде, что прямо в канаве я покажу и

объясню все, требующее отражения в журнале документации.

Объяснять же пока нечего – кроме бурой породы, только зеленые

песчаники, и никаких признаков изменения. Ну простота душевная,

и настораживало лишь одно: песчаники и бурятина не плавно

переходили друг в друга, а имели четкий контакт, словно два

чужеродных тела прижаты друг к другу. Тонкая же между ними

полоска «глинки трения» намекала, что контакт тектонического

происхождения.

Наташе я все объяснил, и мы прошли к канаве следующей,

пройденной рядом в десяти метрах.

То же самое – зеленые песчаники, бурая порода мощностью

с метр не больше, четкий контакт между ними, с полоской глинки

трения.

«Что-то вы не радуетесь, Юрий Васильевич», – правильно

подметила Наташа, – «наверное золота здесь нет».

«В каждой канаве находить – делать геологам будет нечего»,

– улыбнулся подруге жены, а по совместительству и моей тоже. Но

зная, что «березиты» вскрыты в следующей канаве, всего в ста

пятидесяти метрах от нас, девушку обнадежил: «Впереди есть на что

посмотреть. А поковыряешься получше – и «блестку» найдешь, если

повезет!»

«Не обманываете?» – посмотрела на меня подозрительно, -

«Или хотите, что бы я побольше камней колотила?»

«Найдешь – станешь первооткрывателем», – попробовал

соблазнить тем, в чем не был уверен, – «Если Паша не опередит – он

сегодня с кувалдой там орудует!»

Когда подошли к канаве с «березитами», коллега

действительно работал если и не кувалдой, то молотком самого

большего размера и веса. Канавшик, очевидно по его требованию,

кайлом махал рядом, пытаясь вывернуть глыбу со дна. Оба

внимания на нас почти не обратили – оторвались на миг, посмотреть

кто пришел мешать, и вновь взялись за дело.

«Не будем отвлекать», – шепнул удивленной «приемом»

девушке, и мы спустились в канаву.

Вначале она вскрывала знакомые зеленые песчаники, и

техник-документатор, узнав их, равнодушно стучала молотком, без

воодушевления, которое вызывает интересная порода, чем-то на

руду намекающая. Потом песчаники начали светлеть, и Наташа

заработала молотком поэнергичней – молодец девка (ой, что это я –

красавица!), заметила признаки гидротермального изменения! А

еще через пару метров мы вообще остановились – начались

настоящие «березиты».

«Здесь уже можно золото искать?» – прочирикала девушка,

рассматривая поверхность выколотого камня.

«Можно, но давай пройдем до конца, а потом и выберешь

место, если желание останется», – впереди я уже различал бурые

образования нетипичной «железной шляпы», поискать золото и в

них не помешало бы.

Дальше пошли втроем – Пашу наконец-то отпустило

наваждение, сходное со страстью авантюриста-золотоискателя, и он

соизволил удостоить нас присутствием.

«Павел», – обрадовалась ему Наташа, – «вы хоть одну

блесточку нашли?» – ну конечно, надеялась сэкономить время и

силы, услышав от геолога отрицательный ответ – тогда и самой

искать не нужно. Но Паша не такой, что бы на четкий вопрос

рубить правду-матку. «Блестки» – они ведь могут попасть на глаза, а

могут и не попасть. Один кучу камней расколет – и бестолку, а

другой случайно раз молотком тюкнет – и пожалуйста, вот вам

видимое золото. Поэтому ответ был для меня ожидаемый, и не сразу,

а после продолжительного обдумывания:

«В «березитах» золото всегда есть. Только времени не

хватает, камни колотить. Сегодня он», – кивнул на работягу, который

кайло так и не отложил, – «канаву закончит, вот тогда и поищу».

Врал Паша – я то видел, как он не только молотком, а и

кайлом размахивал. Для него найти «блестку» в канаве, заданной

лично, без подсказки и консультации с кем бы то ни было, задачей

являлось первоочередной и обязательной, и он конечно золото

искал. К сожалению, как я понял из ответа, пока оно в руки не

далось.

У Наташи энтузиазм поуменьшился, и больше

провокационных вопросов она не задавала, хотя «березиты» пошли

просто шикарные, с прожилками кварца, вкрапленностью пирита и

других сульфидов. И «железная шляпа» среди них, пусть даже

нетипичная, смотрелась не хуже, то-есть остаточные в ней текстуры

и структуры подтверждали присутствие в прошлом обязательных

для золотосодержащей руды сопутствующих минералов.

«А как Владимир», – поинтересовался я невинно и вроде по

делу, – «приходил эту красоту посмотреть?» – должен коллега канаву

посетить обязательно! Вместе ведь работаем, вместе радуемся

любым успехам каждого!

«Не-а», – вздохнул Паша, – «он в свои предвидения верит, а

не в мою канаву».

Наташа с удивлением хлопнула глазами, услышав о

непонятном для нее «предвидении», а мне стало ясно, что Владимир

просто побаивается, и не приходит с надеждой, что «березиты»

окажутся всего лишь подходящей для золота породой, но в данном

случае его не несущей. Редкий случай: геолог – и руды не желает!

–Ну и черт с ним, – подумал про себя, – пусть одному

оптимисту слава первооткрывателя достанется. Если, конечно, дело

до рудопроявления дойдет. -

Наташа смотрела то на меня, то на Пашу, надеясь понять, что

это за «предвидения», и какое они имеют отношения к красивой

канаве. Но два мужика объяснять ничего не собирались – все,

касающееся Владимира и его связи с космосом, не предназначено

для чужих ушей, тем более женских.

Вылезая из кабины машины возле камералки, наблюдал

невиданную картину: в нарушении принятых правил, не пропустив

единственную женщину, из салона первым молча выскочил хмурый

Владимир, и не дождавшись остальных, что делал всегда, тут же

побежал в здание. Следующей выпрыгнула улыбающаяся Наташа, а

за ней наш заведомый молчун-малахолик, на этот раз с сияющим от

удовольствия лицом и что-то тихонько напевающий.

«Они что, в машине подрались?» – поинтересовался у

Наташи, на что Паша хмыкнул и отвернулся, а женщина прыснула

смехом.

«Подраться не подрались, а ругались как ненормальные!» -

покачала головой, как это делается, когда о человеке узнаешь

неожидаемое, – «Паша убеждал, что рудопроявление нашел, а

Владимир кричал, что нет там ничего, и не будет!»

Теперь и я не мог сдержать улыбки: конфликт в группе

перешел из стадии обсуждения в стадию почти физического

давления. Пора это дело прекращать. Только не сегодня, сегодня я

должен еще поработать, теперь следопытом.

Часть двенадцатая.

 нужному месту добрался без приключений. И с

удовольствием убедился, что проселок вдоль железки оправдывает

надежды: в меру разбит по всей ширине, а не по одной или двум

колеям, следы встречались только лисьи и заячьи, при полном

отсутствии человеческих. Мотоцикл пристроил за густым кустом

тамариска, и для начала забравшись на железнодорожную насыпь,

внимательно огляделся. Нашел ведомственный асфальт, по которому

к железке подъехал, проследил его через долину, потом дальше по ее

краю, где он постепенно отворачивал направо и наконец уходил в

сопки. Разглядел знаменитый трамплин, от которого преступники

бежали почти к тому месту, где сейчас я стоял. Говорю «почти» -

сознательно немного не доехал, что бы точно знать, в каком

направлении идти и отпечатки ног беглецов высматривать, с

уверенностью, что сзади меня они не остались. Теперь можно этим

делом и заняться.

Нашел я следы и легко и быстро. Они пересекали проселок,

и хорошо сохранились ближе к обочинам, тогда как в его

центральной части были присыпаны, и о них можно было только

догадываться по отдельным еле заметным углублениям, оставшимся

после машин железнодорожников. Для полной уверенности

поднялся еще раз на насыпь, и спустился вниз с противоположной

стороны – там тянулся второй проселок, ничем не отличающийся от

первого. Не менее легко следы нашлись и на нем, развеяв остатки

сомнений. Еще раз перебрался через насыпь, на первый проселок.

Что преступники к железке вернутся, я не сомневался.

Только вот где, в каком месте? Ясно, не сразу и не через

полкилометра, а намного дальше, что бы выйти не к

ведомственному асфальту, на котором их будут искать прежде всего,

а попасть на главную местную магистраль – областное шоссе, в

которое наш асфальт утыкается. Значит, и искать я должен впереди

на отрезке в несколько километров, что особого восторга не

внушало. Но успешное начало предполагает не менее успешный

конец, и я медленно почапал вперед, внимательно выискивая в пыли

следы человеческого присутствия.

Через два – два с полтиной километра первая сложность:

вместе с железкой проселок начал прижиматься к сопкам, и под

ногами прибавилось щебенки, на которой заметить отпечатки

тяжелых предметов не просто, а человека кое-где вообще

невозможно. Пришлось запоминать, откуда начинается такая

бодяга, что бы позже нечитаемый отрезок продублировать,

перескочив через насыпь железки на такой же проселок второй. Тот

от сопок подальше, а следовательно и щебенки должно быть

поменьше. Но это как запасной вариант, если следы я так и не

замечу.

Бодяга тянулась и тянулась, потом появился железнодорожный мост,

а под ним проезд, который, как я знал, пересекал долину

и выходил на главную трассу – областное шоссе. И

по этому проезду беглецы могли к нему добраться запросто.

Здесь пришлось покрутиться – внимательно осмотрел все

возможное возле моста и под ним, не торопясь и по несколько раз

возвращаясь к подозрительным местам, где замечал непонятные

углубления. Но под ногами была сплошная щебенка, на которой не

только человек – машина следов не оставляла. Понял, что пора

перебираться на другую сторону железки.

Перебрался под мостом, и не останавливаясь, пошагал к

областному шоссе, поначалу по бульдозерной расчистке. Если и

преступники бежали так же, то следы их я обязательно увижу, чуть

дальше, где расчистка кончается, а проселок выходит из русла на

равнину вмещающей его долины. Как я знал, произойдет это метров

через двести.

Следов не нашел, хотя не заметить их было невозможно, до

того четко отпечатывались в дорожной пыли другие – заячьи и

лисьи, причем количество их говорило, что машины давненько не

проезжали. Пришлось вернуться к железке и пробежать вдоль нее до

непонятной конструкции, возвышающейся над насыпью и

отмечавшей место, от которого ранее возникла сложность заметить

что-либо под ногами. Следов и здесь не нашел, хотя проселок

позволял это сделать легко – в меру был разбит, и никакой щебенки,

не в пример другой стороны железки.

Вернулся назад до моста и по этому же проселку побежал

дальше, уже поняв, что только на нем я и смогу заметить все, что

мне нужно. Пробежал с километр, и вот оно – четкие отпечатки ног

двух человек пересекали его в нужном направлении – к областному

шоссе. Есть! Я улыбнулся, и в порыве вдохновения пулей взлетел на

насыпь – определить с нее, как дальше могли бежать эти деятели.

То-есть, как им поудобней пересечь долину, не залезая в слишком

густые заросли кустарника и в то же время не маяча на виду. И

конечно из долины выскочить не в лоб голых крутых сопок, а в

лощинку между ними, где почти всегда есть мелкие сухие русла с

кустарником, в котором легко при необходимости спрятаться.

Наметил два подходящих варианта, и все, пришла пора

возвращаться, если хотел попасть домой засветло. Но, для полной

ясности, спустился с железки в другую сторону и доскочил до

первого проселка, здесь прямо по склону сопки, и конечно никаких

следов на щебенке не обнаружил. По нему и побежал к мотоциклу –

уже к дому, и с хорошим настроением. Как же, версия моя

подтверждалась! На ходу успел обдумать план на завтра, имея в

виду не основную работу по специальности. Не мог же я бросить

дело, столь хорошо начатое сегодня, и не довести его до логического

конца. Когда не только подтвердилось, что преступники вернулись к

железке, а и есть возможность проследить их путь дальше, по

крайней мере до областного шоссе. А если принять как версию, что

похищенные деньги изначально предполагалось спрятать, то

заросшая кустами безлюдная долина, до которой я беглецов можно

сказать довел по следам, идеальное место это сделать, с

несомненными двумя плюсами: незнающему человеку найти

невозможно, а шоссе, по которому за ними придется вернуться – вот

оно, рядом. Себя я к «незнающим» не относил – хоть и примерно, но

место, где можно поискать, уже определилось. И грех этим не

воспользоваться. Конечно не в одиночку, а с Докой. Опера Михаила

можно пока в суть дела не посвящать – он уже определил сопки, в

которых мы с Докой должны побегать, и вряд ли свое решение

отменит. Да и дел у него без нас хватает: разобраться на турбазе –

появлялись ли там беглецы; с самолетом заморочки – как и для кого

он дважды ревел двигателем над Придорожном.

Довольный Чапа встретил меня возле калитки. Подпрыгнул

несколько раз, пока не удалось лизнуть в лицо, и повел к крыльцу.

Очень не любил мои поездки на Минском, на котором для него не

находилось места, и всегда переживал, когда я выводил мотик из

гаража. Конечно, пытался на нем устроиться, на бензобаке, и даже

таким образом иногда со мной катался, но только рядом с партией,

не дальше. Сейчас он бурно демонстрировал радость встречи, и не

желая более оставаться одному, поднял на крыльце заднюю правую

лапу, с которой всегда начиналась процедура освобождения

конечностей от гряди перед посещением жилых помещений -

пришлось поработать мокрой тряпкой.

* * *

А дома ждал приятный сюрприз. За столом с легкими

закусками, коробкой дорогих конфет и бутылкой с остатками

хорошего вина (и где только всю эту прелесть достали?), на стульях

вальяжно развалились две дамы – жена Света, и ее подруга Наташа.

Давненько не видел этих красавиц в состоянии расслабухи,

насколько припоминал, каждая из них всегда – повторяю еще раз с

уточнением – никогда не упускала возможность продемонстрировать

стройность спинки, пышность бюста, привлекательность попки, что

очень легко сделать за столом, как в данном случае.

Ну ладно бы Света, наверное перед мужем не обязательно

слишком изощряться. Но Наташа – она что, родственником меня

считает, перед которым демонстрировать прелести необязательно?

Или бесполезно?

Наверное второе – я не раз замечал, что в случае отсутствия

жены она меня в неком роде опекает, то-есть, старается ограничить

контакт с другими женщинами, если замечает в нем даже малость

невинного флирта, объясняет мне возможные последствия. Ну почти

как мать в далеком детстве.

При моем появлении дамы поз не изменили, и засияли

улыбками столь яркими, на сколько была уже опорожнена бутылка

на столе.

«Объявился наконец!» – встретила Света знакомой фразой,