Текст книги "Иной жизни для себя не представляю! Книга шестая. Никогда не бросай начатое. (СТ)"

Автор книги: Александр Воронецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

В общем так. Решили Наташа и Света приготовить что-то

вкусненькое, по случаю субботы. Думали-думали, и остановились

на торте, и как один из ингредиентов, положили в кастрюле в воду

две банки сгущенки – сварить ее, для придания определенного цвета

и вкуса. Водичка в кастрюле закипала, девушки возились с тестом, и

здесь к ним забежала соседка – поделиться радостью по случаю

приобретения сногсшибательного платья. Конечно все бросили,

побежали к ней посмотреть это чудо, а если разрешат – то и

примерить. Чудо оказалось не одним, посмотрели и примерили еще

какие-то шмотки, и только тогда вспомнили, что у них сгущенное

молоко варится давно! Побежали домой, и…. возле крыльца в доме

бабахнуло раз – они тут же тормознули, поняли, что банка одна

взорвалась, а другая к взрыву точно готова.

На крыльце постояли, пока не бахнуло второй раз – и

правильно сделали, потому что бахнуло тут же. После чего дверь

открыли – кухня оказалась вся в дыму, на газовой плите что-то

шипело и воняло гарью, а стены, потолок и пол заляпаны

коричневыми пятнами качественно сваренного сгущенного молока.

Пришлось срочно отмывать от пятен пол, плиту и всю мебель, после

чего приняться за стены и потолок, с которыми они провозились до

моего появления – очень Света надеялась, что я не увижу

случившееся безобразие, и даже о нем не узнаю, потому что

договорились дамы о трагическом происшествии умолчать.

Дам конечно я пожалел, повздыхал, и еще энергичней

заработал тряпкой – Наташа с побелкой меня нагоняла. Работы

осталось совсем немного – в дальнем от плиты углу, куда

коричневых капель долетело поменьше. Уже Чапа вышел из своей

пристройки и сидел в кухне на отмытой территории, уже я начал

думать об ужине и вспоминать, что же у нас лежит съедобного в

холодильнике, потому что калорий в организме не оставалось, Здесь

дверь из комнаты открылась, высунулась Света и на удивление

спокойно у меня поинтересовалась:

«Надеюсь, выпить что-то есть?»

Я прямо расплылся в улыбке: слава богу, женушка отошла!

Ну а выпивка, которую доставать превратилось в сущее наказание, к

счастью в заначке пока есть:

«Водочки бутылка!» – кивнул я головой. На что Света

ответила убежденно:

«Водка и нужна, после всего этого»,– поводила по стенам и

потолку глазами, – «только ею стресс можно снять!» – и скрылась за

дверью.

Часть третья.

 понедельника я для себя и ребят режим работы определил

как авральный – до приезда начальства. Это когда больше работаешь

ногами, и меньше карандашом. Делаешь зарисовки на планшете, и

все, а долгие и нудные описания пород в пикетажке оставляешь на

потом, до лучших времен.

В поле определили площадки, на которых каждый будет

разбираться с геологией персонально. Для Паши, как он и надеялся,

выделили небольшой, но самый интересный пятачок, и двух

канавщиков, получивших задание лопатами и кирками добраться до

коренных пород там, где в пробе пол грамма золота. Ему же

доверили руководство агрегатом БКМ, который до коренных будет

добирался буром и поднимать их обломки на поверхность.

Владимир и я получили в работу продолжение лощинки от

Пашиного пятачка в одну и другую стороны – будем искать в

щебенке под ногами хотя бы слабенькие признаки изменения даже

не рудными, а предваряющими их процессами.

К концу дня ни я, ни Владимир ничем не могли похвалиться,

и только наш энтузиаст принес из двух БКМовских скважин,

которые мы называем дудками, обломки окварцованных песчаников

со следами ожелезнения. Ну хоть что-то для начала! Немедленно из

них отобрали пробы для срочного анализа.

Подозрительные камни по возвращении с поля я и Владимир

(Паша остался при БКМе и с ним на участке задерживался) понесли

показать главному геологу.

«Изменения есть, процессами дорудными», – определил он

после тщательного осмотра, – «важно, что бы они были развиты

пошире – тогда и для руды место найдется».

По нашим прикидкам, для нее места уже не оставалось, и

посмотрев на физиономии, Игорь Георгиевич это понял:

«Главное, носы не вешать. Канаву пройдете – глядишь, и

рудные изменения появятся. А места для руды мало – вина не ваша.

Главное, правильно работаете, и золотишко не пропустите, ни здесь,

ни в другом месте!» – он улыбнулся, возвращая образцы, и добавил,

– «А начальству показать – и этих камней хватит, вы же только

начали разбираться. Кстати, завтра оно в обед появится, так что

тебе», – ткнул пальцем в мою сторону, – «придется в камералке

остаться. Вдруг материалы потребуют показать?»

Я кивнул головой, мол понял, и мы с Владимиром кабинет

покинули, что бы не мешать человеку спокойно работать.

Ребята на следующий день умотали в поле, а я в камералке

до обеда на скорую руку ляпал план площадки, на которой мы

успели всего два дня побегать, и придавал ему приятный для глаз

вид. Вынес места отбора старых проб с повышенным содержанием

золота, начатую канаву на месте самой из них богатой, уже наши

дудки БКМ, отметив те, где встречена измененная порода.

Получилась портянка только с наметками элементов геологии, но

если кое о чем при демонстрации умолчать, необходимость

продолжения работ ни у кого сомнений не вызовет.

После обеда руководители объединения и никому не

знакомый химик в партии появились, и сразу закрылись в кабинете у

Павла Петровича, нашего начальника. Попозже пригласили туда

ведущих специалистов, и волновавший всех вопрос прояснился:

партии поручалось ответственное дело, на первый взгляд абсолютно

ей не нужное и ничего, кроме лишней головной боли, не

обещающее.

В общем, так. У нас есть изученный объект, материалы по

которому и просматривал Игорь Георгиевич, когда я посетил его на

днях. Ни старателей, ни добытчиков объект не интересовал, а

потому именно на нем решено поставить эксперимент по

извлечению золота из породы новым методом. Который, как нам

объяснили, смог бы вовлечь в разработку известные на данный

момент нерентабельные объекты. Суть метода проста: добытую руду

с небольшим содержаниями золота складируют на предварительно

подготовленной площадке, и с использованием специального

оборудования непрерывно подвергают дождеванию агрессивным

раствором. Который, проходя через рудную массу, некую часть

золота из нее извлекает. В основании кучи раствор в специальном

стоке собирают и вновь пускают на дождевание. И так много раз -

иначе говоря, процесс дождевания непрерывный, и по идее

содержание золота в растворе должно непрерывно повышаться. В

какой-то момент проводится его извлечение, с использованием

определенных эпоксидных смол, на основе так называемого ионно-

катионного обмена.

Возможно, что-то я не понял, что-то пропустил, но примерно

так нам, не специалистам в этом деле, объяснили суть эксперимента.

А дальше распределили обязанности отдельных служб.

Геологической досталось самое легкое – мы обеспечиваем контроль

за рудой. Если поднятой из разведочного шурфа окажется

недостаточно для эксперимента, определяем размер дополнительной

добычи и проводим расчеты по количеству содержащегося в ней

золота. Горный цех дополнительную добычу производит, готовит

необходимую для эксперимента площадку, затем перемещает на нее

приготовленную рудную массу. Оборудование для приготовления

необходимых растворов, нужные реагенты привезут из города, для

работы с ними прибудут специалисты. Но отвечать за все дела будет

начальник партии, главный инженер, и естественно, инженер по

технике безопасности.

Конечно, на этом совещание не закончилось – всем еще

долго объясняли, что конкретно предстоит делать по времени, какие

прямо сейчас нужно начать подготовительные работы, насколько

они сложны и ответственны. В общем, головы загрузили по

максимому. Наконец выслушали незнакомого химика, рассказавшего

о сложности и опасности перевода золота в раствор из-за

повышенной агрессивности применяемых компонентов, что

окончательно испортили у всех нас, аборигенов, настроение. На

этом совещание закончилось, и геологи дружно прошли в кабинет

своего шефа, чтобы в узком коллективе обсудить услышанное. Игорь

Георгиевич, по праву старшего, начал первым:

«Честно говоря, не нравится мне затея. Не наше дело, не для

геологических организаций».

«Можно подумать, это начальство волнует!» – тут же

откликнулся Николай Матвеев, старший геолог, занимающийся в

партии разведочными работами, – «Не выйдет ничего – деньги

спишут, и с концами, а получится – для них на премию

государственную тянет!»

«Может и так», – Игорь Георгиевич улыбнулся и кивнул в

мою сторону, приглашая к разговору. Кое-какие мысли в голове у

меня уже толкались, правда хаотично.

«Наверное, я отстал от жизни, раз не понимаю, каким

раствором собираются золото из камней, то-есть из щебенки и

буликов выщелачивать. В институте учили, что оно только в

«царской водке» растворяется. Неужели дождевать руду собираются

смесью азотной и соляной кислот?»

«Прогресс на месте не стоит, может и нашли что-то менее

агрессивное», – бросил Николай, и поняв, что от него ждут

большего, продолжил, – «Мне кажется, дело тухлое. Во-первых,

нужно площадку, на которую собираются руду складывать,

предварительно капитально заасфальтировать или забетонировать -

раствор не должен в землю уходить или утекать куда-то. Там», -

кивнул в сторону кабинета, где проходило недавнее совещание, -

«нам о защитной подушке сказали как о ерундовом деле, а она

должна быть надежной. Во-вторых, из больших камней никаким

раствором золото не извлечешь, значит, придется руду

предварительно дробить, что тоже стоит денег. И в третьих, кого

заставишь за наши зарплаты дышать ядовитым воздухом возле всего

этого безобразия?»

«А ты как думаешь?» – Игорь Георгиевич посчитал нужным

услышать и меня.

«Николая поддерживаю полностью, ни хрена с этого опыта

не выйдет!» – так я ответил, но в голове промелькнула мысль и

другая: одно хорошо – денежки партии должны добавить, на все эти

работы, по выщелачиванию. Так что пока живем, сокращений не

предвидится, по крайней мере в этом году.

Главный геолог помолчал, посмотрел на каждого:

«Кое в чем вы правы», – это сказал серьезно, а потом

улыбнулся, – «только стратегического мышления вам не хватает!»

«Какого такого стратегического?» – озаботился Николай, и

глянул на меня: я то что в стратегии понимаю?

«Самого простого», – продолжил удивлять нас шеф, – «в

стране непонятно что происходит, магазины пустые, обещают на

днях на продукты талоны ввести. А Павла Петровича (начальник

партии) каждую неделю в город вызывают, и предлагают смету на

работы пересчитать, в сторону уменьшения», – помолчал недолго,

вместе со слушателями, – «О чем это все говорит?»

«Ни о чем хорошем», – буркнул Николай, ну а мне добавить

было нечего.

«То то и оно», – согласился Игорь Георгиевич с оценкой, – «А

потому эксперимент и затевается. И не как новый способ извлечения

золота из бедных руд, а как попытка создать предприятие с

надежной рентабельностью. Которое само будет деньги

зарабатывать, и работников позволит содержать не за счет

государственных денег!»

Мы с Николаем синхронно почесали затылки: ничего кроме

геологии не знаем и не понимаем! А Игорь Георгиевич продолжил

удивлять дальше:

«Вы же знаете, что в объединении уже есть карьер, где

монолиты гранитные добывают, в одной из партий. И начальник ее

доволен: покупают камни не знаю для чего французы, платят

валютой. Конечно, ему достаются рубли и не все, но кое-что

перепадает. Ему хорошо, и рабочие при деле, сокращений не

предвидится», – посмотрел на меня, – «В объединении хотят второй

карьер завести, но добывать не гранит, а другую породу,

мелкозернистую. Нам неплохо с этим делом подсуетиться», -

улыбнулся обоим, – «Карьер действующий, этот вот эксперимент – и

партия может жить спокойно, без сокращений, даже если

финансирование на геологию сократят!»

Я и Николай головами кивнули, в знак того, что не полные

тупаки, и кое-что в стратегии поняли. После чего Игорь Георгиевич

предупредил:

«Об этом разговоре никому ни слова, что бы раньше времени

неприятностей не поиметь». И на этом мы разошлись.

Часть четвертая.

Слава богу, дела в моей группе приехавшее начальство не

интересовали, а потому я спокойно утром авральный режим работы

отменил, уехал с ребятами в поле, и об эксперименте рассказал им

уже там. Хотелось услышать мнение о предложенной партии бодяге

от коллег по работе. Владимир, как всегда, ждать не заставил:

«Давно пора! В Мирном отвалов с забалансовым золотом

несколько, считай по одному на каждом добычном участке! Вот и

будут их новым методом перерабатывать!» – человеком

государственным себя показал! Только забыл сказать, что он сулит

персонально нашей партии.

Паша, как и положено, отвечать не торопился из-за

отсутствия в данный момент собственного мнения. Пришлось

Владимиру его поторопить:

«Чего молчишь?» – встряхнул коллегу, – «Здесь и думать

нечего, все как божий день ясно!»

С серьезным видом молчун округлил глаза: «Это что – из-за

эксперимента шеф наш», – кивнул на меня, – «деньги большие

поимеет?»– так напомнил о недавнем предсказании своего приятеля.

«Совсем спятил!» – возмутился Владимир, – «Причем

эксперимент! Деньги он за свою работу получит, и скоро, может и

приказ из города привезли!» – на мгновение глянул на меня – как

отреагирую на этот треп. Пришлось в содержательный разговор

вступить:

«Вот что, экстрасенс хренов», – Владимир тут же сменил

гнев на удивление, – «и ты, Паша, с верой в предсказания – может

хватит о деньгах? Сколько можно!»

Оба сделали вид, что мои слова их не касаются, начали что-

то рассматривать под ногами, старательно от меня отворачиваясь.

Пришлось еще раз их тревожить:

«Ты, Паша, на вопрос так и не ответил. Повторяю: что

думаешь о порученном эксперименте?»

Владимир навострил уши, в ожидании ответа, ну а Паша с

минуту подумал, повздыхал, и наконец выдавил:

«Партии хуже не будет. Даже лучше – деньги на эксперимент

дадут, может и нам немного достанется, вроде премии», -

продемонстрировал, что его в большей мере интересуют дела не

государственные, а личные, и исключительно меркантильные!

И что я должен думать о ребятах? А лучше меня ситуацию

просекли, без всякого стратегического мышления. Показали, что и

подчиненных всегда полезно выслушать!

Вернувшись с поля, главного геолога в камералке не нашел.

Выяснилось, что Игорь Георгиевич и Павел Петрович, вместе с

визитерами из города уехали на место планируемого эксперимента –

ознакомиться с обстановкой на месте. Потом они должны посетить

полевой лагерь аэропартии, где по техническим причинам неделю

стоит на приколе самолет АН-2 с дорогущим оборудованием на

борту. Высокое начальство намеревалось разобраться в причинах

простоя, дать кому следует «втык», а заодно показать, как это

делается, начальству рангом пониже, то-есть нашему. А так как до

аэропартии почти сто пятьдесят километров по прямой, то туда дана

радиограмма готовить для гостей ночлег.

Получалось, что Игорь Георгиевич появится только завтра, и

возможность порадовать его сегодняшними находками

откладывается. Так что зря Паша два часа стоял над душой у

работяг, заставляя углублять и углублять канаву там, где среди

зеленых песчаников вскрывалась бурая разрушенная масса,

индифицировать которую оказалось просто невозможно. Только с

полутора метровой глубины он ухитрился поднять небольшой

образец, не развалившийся в руках. Учитывая, что канава

проходилась на месте пробы с содержанием золото пол грамма,

бурую дезинтегрированную массу можно было с большой натяжкой

считать не совсем типичной «железной шляпой».

Для справки: «железная шляпа» образуется на выходе

рудного тела на поверхность, представляет бурую ноздреватую

массу, в которую превращается руда под воздействием воды и

кислорода воздуха на глубине первых, до десятка, метров. Найти ее

– большая удача.

Паша очень огорчился – так ему хотелось

продемонстрировать «драгоценный» образец главному геологу, и тут

же побежал по комнатам показать его желающим, намекая, что руда

у него чуть ли не «в кармане».

Пока я и Владимир возились с бумагами, завершая рабочий

день, Паша успел многим задурить голову, и в комнату повалил

народ, поздравить и нас по случаю выявления нового рудного

объекта. Я только усмехался и скромно объяснял, что говорить о

руде оснований нет, а Владимир прямо кипел в негодовании.

«Какая руда!» – чуть ли не кричал навещавшим нас

доброжелателям, – «Что это за «железная шляпа», если как глина в

руках размазывается! Железа там много, а золота нет и быть не

может!» И оборачивался ко мне: «Да скажи ты малахольному, что бы

зря людей не нервировал!»

После таких выступлений гости принимали озадаченный вид

и комнату нашу покидали, как я предполагал, для еще одной встречи

с «первооткрывателем». И наверное что-то ему говорили не совсем

приятное, а потому коллега не зайдя к нам испарился, покинув

камералку «по английски» и не дав Владимиру высказать лично ему

все накопившееся.

Но через пол часа я его снова лицезрел, уже скромным как

мышка. Возник у меня в огороде, поздоровался с Чапой за лапу,

потрепал его за голову. И после этого непрерывно покашливая, строя

на лице непонятные гримасы и чуть ли не заикаясь, понес ахинею:

«Тут такое дело, без тебя не обойдешься», – я обратился весь

во внимание, – «в магазинах ни мяса, ни курятины. Тебе хорошо, ты

и рыбак, и охотник, тебе ни то, ни другое не требуется, а Людке (это

его жена) уже кормить нечем. Вот она и решила курей завести, что

бы хоть яйца были», И замолчал, так что пришлось

поинтересоваться:

«А я как могу помочь? С курами никаких контактов!»

«А Людка договорилась», – стронул его со стопора, – «в

Придорожном баба из холодильника инкубатор устроила, цыплят на

продажу клепает», – и замолчал снова.

«А я что могу сделать?»

«Съездить за ними не на чем», – шмыгнул он носом, – «а надо

сегодня, иначе продаст кому другому, и следующие появятся через

месяц».

Ну Паша, ну и зануда! Неужели нельзя просто сказать, по

человечески, по товарищески, что я на час-другой нужен ему с

машиной! Мы же не только коллеги по работе, но и по жизни

друзья!

* * *

Я тут же пошел открывать гараж, и через десять минут,

прихватив Людочку, мы катили на «копейке» к Мирному, что бы из

него по ведомственному асфальту добраться до областного шоссе, и

уже по тому, свернув направо, до холодильника, переоборудованного

умельцами в птичий инкубатор. Чапа, конечно, не замедлил в

машину забраться и устроиться у Паши на коленях – удобно

смотреть на дорогу.

Поселок Придорожный, куда мы направлялись, репутацию

имел отвратную. С недавних пор постоянной работы там почти не

было, и народ кормился от проходящей рядом железной дороги, что

вызывало головную боль у работников транспортной милиции – с

грузовых вагонов лихачи сбрасывали все возможное, что

оказывалось под силу. А несколько лет назад, когда возле него

стояли дорожники – вели очередной ведомственный асфальт, тогда к

молодому поселку Пионерному, где как и в Мирном велась добыча

золотосодержащей руды, там организовалась преступная группа,

занявшаяся хищением этой руды и ее частичной переработкой. Наша

партия тоже пострадала – с площадки возле разведочной шахты

вывезли несколько богатых отпалок, причем дело дошло до смерти

вначале одного партийского работника, а позже, уже в процессе

следственных действий, гибели еще троих человек.

Преступников удалось уличить в содеянном, руду партии

вернуть. А я принимал в расследовании участие как знаток

местности, на которой разворачивались события, и как специалист

по всему, что касается руды. Славные были времена! Сейчас, когда

мы катили к месту давних событий, а пассажиры скромно молчали,

я о них и заговорил, что бы оживить атмосферу:

«Помнишь, Люда, как бандиты из Придорожного руду с

нашей шахты спереть пытались?» – обратился к представителю

прекрасного пола, – «Я тогда вокруг все облазил, руду искал, даже в

самом поселке».

«О ваших подвигах, Юрий Васильевич, в партии все знают»,

– Людочка сзади зашевелилась. «Вы все умеете, не то, что мой

оболтус», – легонько стукнула Пашу по голове ладошкой. «Вам то ни

к чему, а мне приходится кур разводить, кормить семью нечем!» -

перевела разговор на житейские темы, – «В магазинах сейчас хлеб да

крупа, а мясными продуктами и пахнуть перестало!»

«Рыбу и я домой приношу», – попытался Паша

реабилитироваться, обернувшись назад, – «а зимой даже мясо,

когда к нам сайга приходит!»

Уже стало веселей, потому что милые бранятся – тешатся,

чему я в данный момент был свидетелем. И не желая, что бы потехи

переросли в ссору, тему разговора постарался чуть-чуть изменить,

задав Людочке простенький вопрос:

«А кто в поселке индивидуальной деятельностью по

выращиванию цыплят занимается?»

«Женщина одна, днем в медпункте сидит, а после работы с

инкубатором возится,» – и на мой недоуменный на нее мимолетный

взгляд – с чем там можно возиться – пояснила, – «Каждый день яйца

ворочать надо, что бы зародыш к скорлупе не присох, малявок

кормить, следить чтобы не замерзли и друг друга не поклевали».

Во страсти какие, а я думал, всего и делов яйца в инкубатор

запихнуть, а из него цыплят вынуть! Нет уж, лучше семью ружьем

пропитаю!

Когда двенадцать малявок, очень заинтересовавших собаку,

в коробке из под обуви определили на заднее сидение и Чапа

немедля взял их под защиту как уже личную собственность, а

Людочка возле крыльца дома расплачивалась с их бывшей хозяйкой,

с неба донесся непонятный гул, и сразу прекратился. Все задрали

вверх головы – самолет АН-2 планировал над поселком, неожиданно

еще раз проревел на максимальном режиме.

«Движок барахлит, что ли?» – Паша глянул на меня и вновь

уставился в небо. Самолет, теперь нормально гудящий, удалялся в

направлении на Мирный, куда он прилетал из районного центра

Солнечное дважды в день – утром и после полудня. Не похоже, что у

него проблема с двигателем, и я брякнул первое, что пришло в

голову:

« Это он друга из местных приветствует. Может извещает о

чем-то».

«Кого тут можно приветствовать или извещать!» – усомнился

Паша, устраиваясь в машине, потому что Люда расчет закончила и к

нам подходила.

Вроде бы и событие ерундовое: ну

проревел самолет, ну и что из этого?

Но факт в памяти отложился, и как

окажется, будет иметь прямое

отношение к появлению у меня в

руках сумки с деньгами.

Трудности возникли, когда Люда вылезла возле своего дома

из машины и хотела забрать коробку с малявками – Чапа

возмутился, отдавать не желал, и демонстрировал недовольство

повизгиванием. Пришлось объяснить ему положение дел – Чапа все

понял, и коробку с цыплятами разрешил забрать. Показал еще раз,

что интеллект у него намного выше, определяемого словом

«собачий».

Часть пятая.

Паша не оставил в покое канавщиков и на следующий день –

теперь заставил расширять углубленную часть канавы, что бы из

бурой породы надежно выйти во вмещающие зеленые песчаники и

вскрыть контакт между ними. Простые работяги, поняв

ответственность момента, махали тяжелыми железяками в полную

силу и помогали колоть поднятые со дна камни, пытаясь, как и их

мучитель, что-то в них разглядеть. Видимого золота никто не нашел,

но образцов красивых набрали от души, а сама канава вышла на

славу – под нее хоть сейчас можно было задать скважину, настолько

четко определялся угол, под которым бурая масса, или «нетипичная

железная шляпа» залегала по отношению к земной поверхности.

Как и ожидалось, в камералке энтузиаст потянул всех к

главному геологу, вернувшемуся из поездки к месту эксперимента.

Продемонстрировать новые образцы. Владимир из вредности – он

же предсказал, что ничего хорошего на пятачке не будет – для вида

поупирался, но все же пошел, в надежде, что и Игорь Георгиевич

подтвердит его убеждение.

Однако образцы шефу понравились:

«Нормальные, для начала лучше и не бывает», – улыбнулся

Паше, – «Работу продолжайте. Пару канав задайте рядом –

определить как и куда то, что вы назвали «железной шляпой»,

прослеживается. И пора подумать, где пройти магистральную

канаву, экскаваторную. Сами понимаете – все лучшее может быть

где-то рядом, и до него вы просто не добрались».

Паша засиял от удовольствия – как же, главный геолог в

«железную шляпу», а стало быть, и в возможное в ней золото

поверил! Владимир наоборот, продемонстрировал на лице

нескрываемый пессимизм, подтвердив его непривычным

молчанием. И хотя еще несколько минут энтузиаст демонстрировал

главному геологу зарисовки по канаве интересных мест, в разговор

так и не вступил.

* * *

Ребята ушли, а я у Игоря Георгиевича задержался, в надежде

услышать его впечатления о поездке с большими начальниками.

Главный геолог прекрасно понял, что я жду, и как только за

ребятами закрылась дверь, хитренько улыбнулся:

«Садись и слушай», – показал место за столом, – «такое

расскажу – не поверишь!»

Я не заставил ждать – плюхнулся на стул с не скрываемым

любопытством:

«Неужто начальники по дороге проболтались, о чем

простым смертным знать не положено?»

«Эксперимент ерунда», – Игорь Георгиевич

пренебрежительно махнул рукой, – «выбрали они место, где будут

руду отравой поливать – и только. Потом прикинули, хватит ли руды

из старого разведочного шурфа, решили что хватит. И покатили в

аэропартию. Там все и произошло!» – шеф с серьезным видом

покачал головой, подчеркивая невероятность происшедшего, – «У

меня до сих пор поджилки трясутся, а на голове волос седых

прибавилось!»

«Что случилось?» – не мог я сдержаться, и это в данный

момент было простительно – начальник аэропартии мой друг со

студенческой скамьи.

«У них-то все в порядке,» – успокоил главный геолог, – «это

командир наш для меня и Павла Петровича приключений нашел!» -

убедился, что заинтригован я больше некуда, и перешел к главному, -

«Приехали мы в аэропартию, начальники кого следует поругали,

потом переночевали. А утром к ним второй АН-2 прилетел, привез

из города деталь, из-за которой наш самолет уже неделю на приколе.

Командир к летчикам и подкатил: нельзя ли слетать еще в одну

партию, всего-то километров двести, для самолета пустяк. Летчики

поначалу заартачились, мол нельзя, надо город запрашивать, да и все

равно разрешения не дадут, потому что пролетать нужно над

военным полигоном, что строжайше запрещено. Ну нельзя так

нельзя, тут ничего не поделаешь. Мы уже собрались домой, а

летуны к нам подходят: решили они рискнуть, но лететь придется на

низкой высоте, что бы вояки не могли засечь радаром. Согласны мы

– сейчас и полетим – туда час, назад час, и два часа на месте на все

дело. Если самолет здесь дозаправят. Шеф наш, которому

вздумалось появиться без предупреждения там, где никто его не

ожидает, обрадовался, и потащил с собой всю компанию, за

исключением химика».

Здесь Игорь Георгиевич сделал паузу, и я этим

воспользовался:

«А вы зачем понадобились?»

«Да никому не нужны», – демонстративно возмутился, -

«скучно шефу одному лететь, вот нас и прихватил!»

Я покачал головой, разделяя его возмущение, и с

любопытством ожидал услышать самое важное, к чему как я понял,

Игорь Георгиевич только подошел.

«Я как думал: ну взлетим, ну поднимемся метров на

пятьдесят, а эти ребятки от земли оторвались на два метра, и

погнали, чуть ли кусты не сшибая! Сопки облизывали – слава богу,

крутых не нашлось! Ощущение – вот-вот во что-нибудь врежемся!

Вижу, впереди высоковольтка – ну, думаю, кранты. А они через нее

считай перепрыгнули, и снова к земле. На два метра! Еле дух

перевел, когда долетели и сели!» Он опять замолчал, а я опять не

удержался:

«А остальные как себя в самолете вели?»

«Как!» – Игорь Георгиевич улыбнулся, вспоминая вчерашние

страхи, – «У меня – так душа в пятках пряталась, Павел Петрович

только головой крутил, видя как земля под самолетом проносится. А

городские начальники оказались на высоте – сделали вид, что

пребывают в дреме – сидели с закрытыми глазами до посадки.

Летчики иногда в салон посматривали, надеялись наверное, что мы

от страха обделаемся! И когда из самолета вывалились,

внимательно всех осмотрели ниже пояса. Ну прямо нахально, вроде

другого и не ожидают!»

«А назад как летели?»

«А так же!» – шеф мой, возбужденный воспоминаниями,

поднялся из-за стола и вдоль него начал прохаживаться, – «На тех же

двух метрах! И слава богу, все хорошо кончилось!» Он остановился,

улыбнулся, вспомнив и приятный момент: «Летчики потом сказали,

что с геологами можно иметь дело – хорошие мол мужики, никаких

воплей и истерик не услышали. Но только меня в подобную

авантюру больше не заманишь! Летчики пусть летают, а мы должны

по земле на своих двоих передвигаться!»

Ну и как вам такое? Лично я и

подумать не мог, что среди

летунов можно встретить людей

несерьезных, в плане соблюдения

техники безопасности полетов.

Оказывается, есть такие, каких и

лихачами назвать мало.

Авантюристы, почище многих

геологов! Уж меня и Доки –точно!

Часть шестая.

Паша на работу явился сияющим солнцеподобно,

переполненным энергией, умными мыслями и желанием их тут же

претворить в жизнь. Так на него подействовали слова главного

геолога о «ценности» образцов «нетипичной железной шляпы»!

В машину возле камералки заскочил первым, шустро

выскочил из нее возле канавы, из которой легендарные образцы

были отобраны, помог работягам выгрузить лопаты и кайла. И уже

собрался бежать выставлять канавы новые – как мы вчера сообща

решили, с обеих сторон по одной и в десяти метрах от канавы

старой.

«Смотри, не напутай!» – из салона машины Владимир,

удивленный не меньше моего метаморфозой коллеги, решился на

ценное указание.

Паша возмущенно хмыкнул, мол, нечего командовать, все он

знает, и не удостоив подсказчика ответом, с молотком в руках

кинулся забивать колышки – энергия из него лучилась как никогда.

Канавщики потянулись следом. Владимир, хотя и трудился в полу

километре от данного места, после возмущенного хмыканья коллеги

тоже выпрыгнул из машины и подошел к кабине, откуда я наблюдал

за развитием событий.

«Пешком прогуляюсь», – буркнул недовольно, что

объяснялось невниманием Паши к его указанию, – «А ты все же

нашего малахольного проконтролируй, видишь как дергается -

обязательно что-нибудь напутает!» – и, еще раз продемонстрировав

неодолимую тягу влезть в любое, даже не требующее подсказки

дело, пошагал в нужную сторону.

День прошел в привычной работе. Обычный день, и как в

большинстве случаев, ничего интересного не принес. От пятачка,

где трудился Паша, я был далековато, и проконтролировать его –

километр туда и столько же обратно – посчитал лишней тратой

времени. А когда начал собирать людей по окончанию работы,

наблюдал не совсем то, о чем вчера в камералке договаривались.

Один канавщик, как и намечалось, ковырялся в десяти метрах от

уже законченной канавы, а второй – от нее метрах в ста пятидесяти,