Текст книги "Иной жизни для себя не представляю! Книга первая. Сложности переходного периода (СИ)"

Автор книги: Александр Воронецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

"Сидайте, хлопцы!"

В поселковом магазине долго спорили, ругались, консультировались с продавщицей, и в итоге в подарок имениннице приобрели красивую коробочку с флакончиком духов. А что мы могли большее, с нашим хроническим безденежьем? Добавили к духам бутылку шампанского, бутылку водки – и все, денег осталось разве что завтра выпить в местном баре по кружке пивка.

Возвращались в партию пешком. И встретили колонну зеков, которых вели непонятно откуда в недалекую от шахтерского поселка зону. Человек сто в шеренгах по четыре устало топали в ногу, в окружении шести автоматчиков, двое из которых были с собаками. Передние конвоиры издали показали нам, что бы приняли в сторонку, и мы конечно прижались к обочине. Солдаты с автоматами с нашей стороны колонны улыбнулись, один даже поздоровался:

"Привет, ребята!" Мы вразнобой ответили, на что его собака на нас глянула, как на неодушевленный предмет, и сразу же внимание перенесла на колонну подопечных в черных робах. Как у нашего начальника, Николая Федоровича.

"Не боятся, что зеки разбегутся?" – тихонько прошептал Лешка, когда с колонной мы разминулись. Дурацкий вопрос! Разбегутся куда? В безлюдную и без воды пустыню? Так через сутки начнут умирать, и поползут назад в зону, попить водички. Да и собаки такие, что далеко не убежишь. Но это я про себя подумал, а Коля фраеру, не нюхавшему армейской службы, со знанием дела ответил:

"У конвоиров все по инструкции: Выстрел вверх, в случае чего, и зеки на землю падают. А дальше очередь вдоль земли на уровне пояса. Кто не упал – сам виноват!"

"Да ты что!" – удивился Лешка, – "Так запросто ухлопать могут?"

"Побольше книг про лагеря читать нужно!" – посоветовал я салаге, армейского пороха не нюхавшего. И мы побежали дальше, время до начала застолья неумолимо приближалось.

Часа через полтора, почистившись и сполоснувшись после пешей прогулки, с подарком и необходимым вкладом в благое дело в виде бутылок со спиртным, подходили к женской общаге. Вместе с нами собралось человек четырнадцать, поровну ребят и девушек. Знакомая комната существенно преобразилась: кровати были убраны в соседнюю, а здесь красовался общий, собранный из трех небольших, стол. С закусками в виде бутербродов, салатов, открытых банок консервов, конфет – всем, что можно приобрести в местном магазине, и не нужно варить или жарить. И нехилым количеством разномастных бутылок, к которым мы не замедлили присоединить свои.

Местные ребята, наверное отмечавшие здесь не первый день рождения, быстренько заняли за столом места рядом со своими симпатиями, проныра Лешка тоже не растерялся, и пристроился рядом с одной из девушек. Коля, как мне показалось, подсел к знакомой по техникуму. Я же нахально (а что оставалось делать?) раздвинул Юлю и Свету, и устроился между ними. И понеслось!

Для начала имениннице вручили подарки. Первый от девушек, и они тут же полезли обменяться с виновницей поцелуями. В губки. Потом что-то поднесли местные ребята, и кое-кому было разрешено поцеловать виновницу в щечку. Наш подарок преподнес Лешка – кто же еще должен был это сделать? – и получил возможность поцеловать ручку. Я и Коля остались на бобах.

Каждый подарок, как и положено, сопровождался тостом, с пожеланиями имениннице всего мыслимого и не мыслимого. Естественно, компания быстро разогрелась, и скоро всех потянуло на танцы. Тут же был врублен магнитофон, парочки завертелись, задергались.

С соседками не удалось и поговорить. Успевал лишь в стаканы подливать, почаще Юле, пореже Свете, да передавать по их просьбе тарелки с закусками. Теперь пришлось поучаствовать в танцах. Я не большой в них мастак и любитель, но Юличка потащила меня предаться общей вакханалии. Попрыгал, подергался, и слава богу, на следующий танец ее подхватил кто то другой. Свету тоже кто-то вытащил в круг, и за столом я оказался один. И тут же вспомнил о Зиночке. Если бы она здесь присутствовала! Я бы ее...затанцевал! Все!– покрутил головой прогнать наваждение. И вышел на свежий воздух.

Невдалеке парочка замерла в любовной истоме. Глянули на меня, как на неодушевленный предмет, и вновь слились в поцелуе. Отвернулся в сторону, что бы не смущать, хотя по-моему все им было до лампочки. И снова вернулась Зиночка: мы бы с ней вели себя почище этой парочки! Все, пора в другое место, смотреть на любовные утехи для меня сейчас противопоказано. Прошел в комнату, за свое место за столом. Сел рядом со Светой, и на автомате поинтересовался:

"А ты почему не танцуешь?"

"Кавалера нет", – улыбнулась девушка, но посмотрела на меня с настороженностью.

"А мне разрешишь тебя пригласить!"

"Разрешу", – ответила не сразу, и с настороженностью еще большей.

Вышли в круг, и закружились в ритме музыки. Получалось отлично, в смысле танца, но... прижать девушку к себе так, что бы чувствовать всю, не удавалось. Света упорно держалась на расстоянии, даже в моменты, когда это было сложно. Песенку оттанцевали, вернулись за стол.

"На каком курсе учишься?" – начал я светскую беседу, уже зная, что девушка будущий техник-геофизик.

"На последнем", – ответила, постеснявшись на меня посмотреть.

"Куда распределяться думаешь?" – продолжал я приставать с полной чепухой.

"Пока не думаю", – пожала плечами, – "вначале нужно техникум закончить", – и бросила на меня взгляд мимолетный, – "А вы?"

"Мне здесь нравится", – ушел я от прямого ответа, – "может быть на ты перейдем?"

"Мне тоже", – не уточнила, касается ли это моего предложения. И здесь зазвучала музыка.

"Пойдем?" – пригласил я на очередной танец. Света улыбнулась, качнула головой, мы еще раз в круг выбрались. И снова только танец, без малейших проявлений минимальной близости. В подходящий момент Юля мне подмигнула, давай мол, учи недотрогу.

В танце, как я понял, ничему не научишь. После него предложил Свете выйти освежиться – в комнате стало совсем невмоготу. К удивлению, согласилась, во двор мы вышли. Правда, не держась за руки.

"Погуляем?" – показал я на дорогу к поселку горняков, – "Звезды посмотрим, желания загадаем, если какая падать надумает!"

"Нет, нет!" – не поддержала романтического порыва моей души, – "Здесь воздухом подышим, и вернемся танцевать".

"Со мной?" – улыбнулся я девушке.

"Хочешь – с тобой!"

"Хочу. Только я и погулять с тобой хочу. Поговорить спокойно в тишине, а не в этом", – кивнул в сторону входной в дом двери, – "дурдоме", – и взял девушку за руку.

"Не надо!" – попробовала руку выкрутить, но я держал ее крепко, – "Ну пожалуйста!" Вздохнул, недотрогу отпустил.

"Боишься меня?" – посмотрел девушке в глаза, – " Что буду приставать?"

"Себя боюсь", – потупила глазки, потом подняла голову, – "Ты уже взрослый, и в армии отслужил, и институт кончаешь", – откуда только узнала! – "А мне всего семнадцать. Я даже не знаю, как с тобой вести!"

"Прогуляться со мной можешь спокойно, несовершеннолетних я не соблазняю!" – и второй раз взял Свету за руку. Вздохнула обреченно, но выворачивать ее не стала. И я тут же тихонечко потащил ее подальше от гудящего дома.

Вернулись мы к нему, когда восток заалел. Вначале прошлись по партии, потом, когда Света убедилась, что я не такой и опасный, прогулялись почти до поселка горняков. Девушку я развлекал как мог. И смешными историями, и приличными анекдотами. Дичиться меня стала поменьше, руку подавала спокойно, когда в темноте нужно было перепрыгнуть подозрительную колдобину. Позволяла взять себя под руку. Потом падающая звезда оставила приличный след, и оба успели загадать желание. О моем она тут же поинтересовалась.

"Только не возмущайся: поцеловать тебя в щечку, когда будем расставаться!" – и внимательно посмотрел на ее реакцию. Улыбнулась (какой прогресс!), помолчала и рассказала о желании своем:

"А я загадала встретить парня хорошего! Честного, надежного! И что бы меня полюбил!" – и взгляд от меня отвела в сторону, за такую, по ее мнению, слишком смелую фразу.

"Так это я и есть!" – с улыбкой попробовал обнять девушку. Не тут то было! Пришлось вернуться к исполнению обязанностей ухажера на обязательном расстоянии.

"Тебе сейчас девушки другие нужны", – обнять себя не позволила, но руку из моей не убрала, – "постарше меня, и...поопытней. Как Зина, или Юля", – посмотрела мне в лицо, улыбнулась, – "Я же знаю, что они от тебя хотят!" – голову отвернула в сторону, – "И ты от них тоже". Пришло время тему разговора срочно менять:

"Света, что мы о других. Давай лучше о нас".

"А о чем?" – заулыбалась, потащила меня за руку по дороге.

"Ну хотя бы о том, что я приеду в партию в следующее воскресенье. К тебе. И мы с тобой также как и сегодня погуляем!"

"Без всякого-разного?" – наверное, имела ввиду мое поведение.

"Без всего, что тебе не нравится", – пообещал со спокойной совестью. Я вообще никогда не делаю то, что девушкам не нравится.

"Тогда приезжай. Только не обманывай! Мне с тобой", – прижала к себе между соблазнительно крутых прелестей мою руку, и я почувствовал их тепло", – "так хорошо!" – а меня от можно сказать первого к ней чуть-чуть интимного прикосновения бросило в жар.

Возле темного и давно замолчавшего дома не было ни души. Пришла пора расставаться.

"Спасибо!" – Света повернулась ко мне, сделала маленький шажочек, неожиданно приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку, – "Падающая звезда не должна обманывать!" – напомнила о моем загаданном желании, и в дом убежала. Недотрога потихоньку приручалась! А ведь славная девушка! Рядом с ней Зина как то не возникала.

В комнате мужской общаги проснулся поздно, ближе к обеду. И только с помощью Лешки, снедаемого любопытством по поводу моего ночного отсутствия.

"Ты что, на Свету перекинулся? Ей всю ночь голову морочил?" – не задержался с вопросом, как только увидел, что я открываю глаза.

"Правильно делал", – со своей кровати поддержал меня Коля, тоже только проснувшийся.

"А что ему оставалось", – позлорадствовал Лешка, – "Зинка то с ним дружить не захотела. Говорят, замуж собирается!"

Интересно получается: до сегодняшнего дня я всегда просыпался с мыслями об этой рыжей бестии. Да и среди ночи частенько навещала меня в видениях. А сегодня будто отрезало! Ни разу о себе не напомнила!

Зато вспомнилась Света, как она своей рукой положила мою между упругими, теплыми своими прелестями – и меня обдало жаром.

"Замуж ей точно пора", – это я Лешке насчет Зины. И не мог не улыбнуться, все еще вспоминая ту горячую волну, прокатившуюся по телу. От такой малости: дотронулся до груди голубоглазой блондинки! Большой скромницы, между прочим.

Через час мы были в поселке горняков, позавтракали и сразу пообедали в столовой, в пивбаре на последние копейки выпили по паре кружек пива. Больше здесь делать было нечего. Пехом причапали в поселок партии, где Коля отвернул к своим друзьям-сокурсникам, а Лешка потянул меня к дому главного геолога, с намерением поговорить с ним насчет материалов для диплома. Ну не наглец ли? Отрывать человека от личных дел в воскресенье!

Но, как я убедился еще раз, наглость – второе счастье. Главный геолог нас встретил, на вопросы ответил, и пообещал подготовить для передачи в отряд один из геологических отчетов. И уже в отряде мы должны из него сделать для себя выписки из текста, и копии необходимых карт, на которых в дипломах будем проектировать поисковые и разведочные работы.

"Теперь разбегаемся", – предложил Лешка, когда из дома главного геолога вышли, – "Я должен навестить кое-кого", – ну да, не зря он вчера весь вечер с одной девушкой под музыку дергался, и уж точно отпустил не намного раньше, чем я Свету. Я даже отвечать не стал, а сделал, как говорят, "ручкой". И потихоньку пошагал к знакомому дому женской общаги. С надеждой, что его обитатели к этому времени выспаться успели.

Успели и не только: в комнате отсутствовали следы вчерашнего торжества, а из девушек было только две, и одна из них – Света. Подружка ее тут же деликатно удалилась, наверное в соседнюю комнату, а мне Света предложила стул, на второй села за столом напротив. И отвела в сторонку глаза.

"А где все?" – обвел я помещение рукой. Разговор нужно как то начинать.

" Разбежались!" – улыбнулась и взгляд на меня бросила, – "Кто в гости к ребятам, кто к знакомым в поселке".

"А ты почему одна?" – ну не одна, с подругой, только это не намного лучше.

"Не знаю", – пожала плечами, – "не к кому идти".

"А если ко мне?" – и с улыбкой повернулся к ней чуть боком, вроде как, что б лучше ответ услышать.

"Ну.... страшно!" – и посмотрела на меня во все глаза с такой улыбкой, что всякие сомнения отпадали: девушка меня ждала, и надеялась, что я к ней приду.

"И погулять со мной страшно?" – сейчас должно было все решиться.

"Теперь нет!" – все с той же завораживающей улыбкой. Она все и сказала!

Забыв о еде, жаре, и всех других, мы гуляли вокруг поселка почти до утра. И просто рядом, и держась за руки, и даже что-то потанцевали без музыки, и даже пару раз я легонько прижал ее к себе, и она напряглась, но не отстранилась. И наговорились от души. Наконец вспомнили, что нужно хоть немного поспать – завтра подниматься в пять утра обоим. Подвел девушку к ее дому.

"Я обязательно приеду к тебе в следующую субботу", – обнял ее, и не встретив сопротивления, поцеловал в мягкие, ароматные, ответившие губы. Сразу же в дом убежала.

Часть десятая.

Понедельник получился, как и положено, днем тяжелым. Поднялись в мужской общаге в полпятого, пока собрались возле машины, пока доехали до отряда – уже семь. Позавтракали – почти восемь. И только в восемь начали разъезжаться на работу.

На пятачке подремать не удалось – смотрел законченные работягами канавы, задавал новые, объяснять техникам, что и как они должны зарисовывать в журналах документации. Еле дождался конца рабочего дня, и после обеда, непонятно почему вегетарьянского, в палатку шел с желанием рухнуть на спальник – последние две ночи на сон приходилось по два часа, не больше.

Лешка уже валялся на раскладушке, но с глазами открытыми. И при моем появлении промолчал. Причина такого поведения была понятна:

"Что, Фаиночка не совсем приветливо встретила?" – о воскресных похождениях ловеласа ей, конечно, уже доложили.

Лешка метнул взгляд на меня, перевел его на потолок, и обреченно вздохнул:

"Успели наболтать лишнего! Знал бы кто – убил гада!" – еще раз вздохнул, – "Разговаривать со мной не хочет. А я без бабы жить не могу".

"Ничего, привыкнешь. Ночь с молоденькой стоит трех ночей последующего воздержания. До субботы как-нибудь дотянешь".

"А ты в партию в следующий выходной ехать собираешься?" – и со скрипом развернулся на раскладушке в мою сторону.

"Собираюсь. А ты?"

С таким же скрипом вернулся в прежнее положение.

"Не знаю. И съездить хочется, с девочками потанцевать, и Фаина... Она меня убьет, только заикнусь о партии!"

"Думай", – посоветовал я развратнику. И на раскладушку рухнул.

А ближе к вечеру, когда проснулись и в безделье валялись на спальниках, в палатку заглянул геофизик Виталий, предложил нам вылезть на свежий воздух.

"Тут такое дело", – заинтриговал для начала, – "Николай Федорович из партии давно должен приехать. И привезти продукты. Его нет – значит, что-то случилось. Или машина сломалась, или", – кривенько так улыбнулся, – "начальник наш может и переусердствовать", – щелкнул пальцем по кадыку, – "с ним такое иногда бывает. А в отряде ни грамма мяса, придется ехать на охоту", – осмотрел нас с Лешкой по очереди, – "Один человек нужен".

"Может завтра?" – Лешка отреагировал первым, и посмотрел на меня с надеждой на поддержку, – "Мы малость подустали. Считай две ночи не спали!"

Виталий начал расплываться в улыбке, все мол понимает. А я моментом воспользовался:

"Я поеду. А он", – на Лешку кивнул, – "пусть отдыхает!"

"Договорились!" – это Виталий персонально мне, – "Через пару часов поедем. Телогрейку захвати обязательно, ночью в кузове уже прохладно".

"Мог бы меня и поддержать!" – буркнул Лешка недовольно, когда Виталий от нас отошел подальше.

"Ничего! У тебя есть шанс с Фаиночкой помириться! Какая охота!" – и этот ловелас озабоченно вздохнул – значит, попал я в точку.

Охота оказалась успешной. Хотя поначалу пришлось поволноваться: два раза я – доверили таки! – ловил фарой сайгу, два раза мы за ней гнались, и...два раза она благополучно убегала в окружающие такыр сопки. Только с третьей попытки удалось с ней сблизиться на выстрел, и умельцы близнецы Паша и Саша трех завалили. Пока разделывали, пока возвращались в лагерь – время шло, и на сон для меня уже третью ночь оставалось ставшие привычными два часа, не больше.

Естественно, на работе клевал носом и думал как бы побыстрее принять горизонтальное положение. Лешка же наоборот – и после трудового дня был бодр и весел, что позволило предположить о его прощении Фаиной. Заодно и мне он настроение поднял:

"Я сегодня с Юлькой поговорил", – ну да, электрики у него в долине работают, и оставить девушек без внимания этот бабник конечно не мог, – "так она велела передать, что бы не вздумал в отряде на воскресенье остаться", – сотворил улыбку счастливого идиота, – "Светочка ждет не дождется, о тебе только и говорит!" Заставил и меня улыбнуться. И еще раз вспомнить недавнее воскресенье, недотрогу блондинку, тепло ее груди, единственный поцелуй при расставании. Лешка с интересом проследил за метаморфозой в выражении моего лица, и не мог не отметить:

"Что-то у тебя с ней было, по роже видно. Точно в субботу в партию рванешь!"

Рвану. Сейчас о Свете этот гусь напомнил – мне и спать расхотелось. Девушка – закачаешься! По внешности – не хуже рыжей бестии. Такая же тоненькая, такая же стройная. Такая же красивая. Только ... рыжая чертовка о красоте своей знает и демонстрирует ее откровенно – в шортиках с блестяшками, в прозрачных кофточках, ничего не скрывающих. Что говорить, сексуальности в ней с избытком! Света совсем другая. Может по молодости, но привлекательности своей она...стесняется, что ли. Ну не выставляет ее напоказ. И платьице не такое и короткое, и груди в разрез как у Зины не вываливаются. Скромница в общем. Хотя сексуальности не меньше. Только другой, когда одно слово заставляет остановиться и не пытаться довести дело до кровати, как это было с рыжей чертовкой при первой возможности, не обращая внимания на ее робкие возражения. Кстати, рыжая чертовка вспоминалась сейчас спокойно, как мимолетный роман и не более.

А чуть позже настроение поднял еще больше Николай Федорович. Своим видом и поведением. В отряд он вернулся под хорошим шофе, с шофером в таком же состоянии. И на новой бортовой, которая заменила отрядную старую, потребовавшую ремонта. До темна начальник проявлял ненужную бурную деятельность, заглянул в нашу палатку, Лешку не знаю за что похвалил, меня назвал ни рыбой ни мясом. До отбоя успел надоесть всем до предела.

Утром, когда народ шел с завтрака готовиться к работе, новая машина, непонятно где отсутствовавшая ночью, прикатила в отряд, остановилась на стоянке, из открывшейся дверцы на землю выпал шофер и остался лежать на ней без движений. Все, естественно, кинулись на помощь – шофер оказался пьяным до бесчувствия. Где только смог набраться? Точно не на разъезде, про местную лавку новый шофер не знал, значит, мотался в партию или поселок горняков.

На Николая Федоровича жалко было смотреть – все знали, что он с этим шофером вчера приехал не в лучшем виде. Сейчас, протрезвев, осознавал глубину своего падения. Он, начальник, пил с простым рабочим! Что о нем думают другие! Что ему делать, когда в отряде на работу развозить людей должны две машины, а в наличии одна! Вернее две, но шофер один!

Народ на начальника смотрел с сочувствием, и Николай Федорович все же вспомнил о своих обязанностях. Одну машину в поле с людьми отправил, а со второй не знал, что делать. Любимец его Лешка тут же пришел на помощь:

"Николай Федорович, давайте я людей развезу, права у меня есть", – ну да, есть, вместе на них сдавали, геологи обязаны в шоферских делах разбираться.

"Развези!" – обрадованный начальник тут же вручил ему ключи от машины, – "И после работы не забудь собрать!" – и на меня посмотрел, как на последнее ничтожество. Ни на что не годное. Я в отместку одарил его аналогичным взглядом, и в поле не поехал – устроил себе внеочередную камералку.

Идея о ней вызревала давно, но я время тянул и тянул, в поле бегал и бегал, а уже пора было сделать копию моей миллиметровки в чистовом варианте на ватмане – оставить после себя нормальную карту, без затертостей после исправлений, без лишних линий, оказавшихся, как я посчитал, ненужными. До конца практики оставалось уже немного, и недоделок после себя оставлять не позволяла совесть.

Попросил у Виктора Александровича кусок ватмана, объяснил, для чего он нужен.

"Правильно", – поддержал мое начинание, – "и, кстати, не забудь, что Виктор Андрианович карту по результатам электроразведки уже кончает", – напомнил, что положение главного разлома под наносами, на первой моей площади, я еще должен уточнить.

Часа через три в палатке появился Николай Федорович. Потолкался между подчиненными, продемонстрировал руководящее начало, нашел время подойти ко мне.

"Чем мы занимаемся?" – поинтересовался тоном самого вредного из виденных мною школьных учителей. И тут я не сдержался:

"Собственные ошибки исправляю. Что бы карта попроще смотрелась, она же для вас сложноватой кажется!" – у Николая Федоровича от такой наглости вытянулось лицо, но для меня этого показалось маловатым, – "Мой товарищ сейчас ваши ошибки исправляет, баранку крутит, а мои, кроме меня, исправлять некому!"

"Да я тебя... такую характеристику в институт напишу, что к диплому не допустят!" – взвился начальник, любитель зековской робы. Лучше б ему этого не говорить.

"Как геологу, характеристику мне напишет Виктор Александрович, по моим картам и схемам. Ну а вы можете добавить, что не в свои дела не лез, пьяных шоферов не замещал, в столовой на качество пищи не жаловался!" – и все это выдал спокойно, не повышая голоса, с улыбкой уничижительной. Не знаю, как бы мне ответил оскорбленный начальник, но вмешался старший геолог, наш разговор слышавший, вместе со всеми присутствовавшими в камералке.

"Николай Федорович! Что это вы – с утра разгон устраиваете! Юре я поручил вычертить чистовую карту, что он и делает. Чего вы к нему пристали?"

Присутствовавшие заинтересованно следили за развитием событий. Сейчас заулыбались, кто то и голос подал:

"С утра дурдом какой-то!"

Николай Федорович на голос обернулся, потом глянул на меня, а накипевшее высказал старшему геологу:

"Сопляк!" – это я, – "Меня учить вздумал!" – но наверное дошло, что сам он и неправ на все сто, да и окружающие именно на него посматривали с усмешками. И из палатки можно сказать выскочил на пятой скорости.

"Молодей Юра!" – похвалил кто-то из присутствующих, – "Его, когда выпьет, покомандовать тянет".

"Работай спокойно", – это уже старший геолог, – "а я с ним завтра поговорю. Что бы не лез не в свои дела".

До конца дня я и работал спокойно. Только на перекуре, когда старший геолог и Виталий вышли из палатки, к ним подошел и поинтересовался:

"Только честно: чем я так начальнику не угодил, если с ним можно сказать и не разговариваю?"

"Не бери в голову!" – хмыкнул Виталий со смешком. А Виктор Александрович улыбнулся, и ответил не сразу, а после моего долгого на него взгляда:

"Николай Федорович выполняет просьбу или приказ – назови как хочешь. Одному из вас (как я понял, нас с Лешкой) в сборе материалов для диплома поспособствовать, а другому помогать необязательно. Проще говоря, у Алексея в городе есть покровитель, а у тебя – нет! И покровитель важный, если тебя к нам отправили младшим техником, а Алексея старшим, и посоветовали на него обратить внимание".

Вот так-то! Кто б мог подумать, что двойная черта под фамилией в простой записке принесет одному неплохо оплачиваемую легкую жизнь, а другому лишние неприятности, оплачиваемые намного хуже!

В пятницу Юля еще раз напомнила Лешке, что бы я в отряде на выходной не оставался, а в субботу Николай Федорович отыгрался на мне по полной. Я в камералке дорисовывал чистовую карту на ватмане, когда с моего пятачка вернулась машина и привезла всех, кроме одного канавщика, которого успевший начудить шофер не смог на участке найти. Народ побежал в столовую на обед, а этот пьяница не сразу доложил начальнику, что не нашел человека, а только после обеда. Николай Федорович поорал на него, потом вместе они заглянули в мою палатку, и весь этот ор повторился для меня. С приказом мне вместе с шофером на пятачок возвращаться и потерянного человека отыскать.

Пришлось ехать – и в геологии некоторые приказы выполняются без обсуждений – показывать шоферу, куда он работягу привез утром. Канаву нашли, но возле нее человека не оказалось. Покрутились между сопок по бездорожью, и уже на пол пути к отряду работягу встретили, как и положено обматерили – по технике безопасности должен был от канавы не отходить и ждать помощи. В итоге в отряд вернулись через два с лишним часа, успокоили начальника – нашелся человек, не пропал. Но машина с желающими отдохнуть в партию уже уехала, и что мне теперь делать, как до Светы добраться – не мог и представить. Пятьдесят километров так просто не пробежишь, даже если человек тренированный.

И посоветоваться не с кем – вся молодежь из отряда умотала! Даже Лешка, причем с Фаиночкой! И что теперь? Попросить Николая Федоровича, что бы шофер на дежурной машине меня до партии подбросил? Размечтался! Лешку он, возможно и приказал бы подбросить, но меня – ни вжисть, после "душевного" с ним обмена любезностями. Но Света меня ждет! Я же обещал!

Единственный вариант – добежать до железнодорожного разъезда, на котором поезда часто останавливаются, что бы пропустить встречный, и заскочить на тормозную площадку вагона попутного товарняка. А напротив поселка горняков – железка от него в километре – выпрыгнуть, если скорость поезда позволит, и постараться не сломать ноги или еще чего посерьезней. Выпрыгнуть не получится – катить дальше, до очередного разъезда. А там как бог даст. Но дело явно авантюрное, и непредсказуемое.

Предупредив начальника, что отряд я покидаю и буду добираться до партии на попутке, побежал к разъезду, и встретил там работягу, из-за которого опоздал на машину в партийский поселок. Оказывается, и он жаждет в цивилизацию! Тут же мы скорешились, у знакомого хозяина местной лавки приобрели пару бутылок вина, одну тут же выдули, а вторую мой попутчик припрятал. И потащил меня к светофору, перед которым товарняк в нужном направлении должен остановиться.

"Бутылку машинистам отдадим", – объяснил опытный попутчик, – "и они тормознут. Что б нам полегче прыгать".

"А если откажутся?" – усомнился я в возможности подобного.

"Не откажутся", – успокоил всезнайка, – "не первый раз еду!"

Два поезда на Мирный проскочили не останавливаясь. Третий перед красным сигналом светофора начал тормозить, а мы немного пробежали вперед к тепловозу. Один из машинистов спустился на землю, и мой попутчик без проблем взамен бутылки получил обещание даже сигнал дать, когда нужно прыгать. Через час с небольшим были в поселке горняков, попутчик мой отвалил в еще работавший пивбар, а я побежал в поселок партии.

В мужской общаге дым стоял коромыслом. Знакомые ребята и девчата готовились к танцам на летней открытой площадке. Мне тут же нашли место на кровати, всунули в руки стакан с вином, а Юля, отодвинув в сторону парня, присела со мной рядом. И зашептала на ухо:

"Иди в наше общежитие. Света одна осталась, переживает, что ты не приехал, и никуда идти не хочет!"

Народ рядом зашумел, нечего, мол, шушукаться, пришлось пить за встречу, рассказывать о приключении на железной дороге. Тут же стакан мне напузырили еще раз, что б со всеми сровнялся, собирались налить третий, но Юля толкнула меня в бок – девушка ждет, – и я, помахав руками что хорош спиртного, начал выбираться к двери. Махнув Коле, что бы меня проводил.

Все конечно поняли, куда я тороплюсь, и из комнаты выбраться позволили. После чего я у Коли попросил одолжения:

"Приехал налегке. Ты уж найди что-нибудь, что бы на голой кровати не валяться", – подразумевалось само-собой, что ночевать я приду к нему в комнату.

"Искать нечего", – успокоил Коля, – "Лешка сюда спальник приволок, а ночевать у Фаиночки будет! Никуда его не отпустит!" Ну и отлично.

Через пять минут вошел в женскую общагу, непривычно тихую. Постучал в знакомую комнату.

Часть одиннадцатая.

Дверь открылась, и....дыхание у меня перехватило: за ней, в легком летнем сарафанчике, стояла удивительная красавица, с обнаженными плечиками, с тщательно уложенными в пышную прическу локонами пшенично-желтых волос, с чуть-чуть подведенными ресницами и блестящими под прозрачной помадой соблазнительными губками.

Как я сразу не разглядел это совершенство! Как мог пропустить, не заметить, не обратить внимание! И сейчас стоял истуканом, не зная что и сказать!

Света, разглядев перед собой статую, прошептала:

"Приехал!" – и не просто с улыбкой, а улыбкой завораживающей сделала шажок навстречу. Не контролируемые сознанием мои руки потянулись к ней навстречу, и я, так не вымолвив ни слова, девушку обнял, и совсем обалдевая от тепла ее груди, от частых-частых не слышных, но ощутимых ударов ее сердца и дрожи тела, поцеловал так, как не целовал никого на свете.

"Проходи!" – Света от меня осторожно оторвалась, часто дыша после долгого поцелуя; потрогала губы пальцем, – "Медведь, чуть не откусил!" – улыбнулась, будто "укус" для нее был слаще меда, и за руку, как собачонку на поводке, провела меня в комнату. Усадила на кровать, села рядом. Я наконец начал в себя приходить.

"Какая ты ....", – хотел сказать "красивая", но только покачал головой, и положил девушке руку на открытое плечо. Не мог этого не сделать, так она меня притягивала, вызывала желание чувствовать ее тело постоянно, без какого-либо перерыва.

"Не надо, Юра!" – посмотрела на меня с такой просьбой, что рука автоматически с плеча девушки убралась. Все же знает, что можно ожидать от мужика, если он сидит рядом на кровати. Хотя я ничего такого в виду не имел.

"Еле из отряда вырвался!" – наконец обрел я дар речи.

"А я знаю!" – улыбнулась чаровница, и положила свою руку на мою, – "Мне Коля рассказал, что начальник отправил тебя пропавшего искать. Только..., верила, что все равно сюда доберешься! Даже вот... прическу сделала, и губы накрасила!"

"Ты и без этого красавица!" – наконец сказал то, что все никак не получалось, и ее руку, лежащую на моей, потянул к губам. Поцеловать, не испугав девушку другими, опасными для ее чести действиями.