Текст книги "Золото Нижнего мира (СИ)"

Автор книги: Александр Сивинских

Соавторы: Олег Никитин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Эй, ты! – рявкнул Федр, грозно щелкнув кусачками. – Стоять! Бросай оружие!

Заворочался разбуженный гремлин, однако посторонний звук стал только громче. Федр бросился к гиппопотаму.

Под лоханью копошилось приземистое существо, не очень‑то похожее на длинную фигуру в капюшоне. Толком разглядеть его не удалось. С нетопыриным писком тварь метнулась к Федру. Он отмахнулся щипцами, проворный враг увернулся. Противники закружились в смертельном танце. Злобное существо было лишь немногим больше собачонки, однако пасть имело как у крокодила, а его передние лапы заканчивались тремя острыми загнутыми когтями. На тощем тельце кое‑где топорщились желтые перья. Федр никак не мог пнуть или стукнуть тварь. Она же атаковала куда удачней – ее зубы несколько раз лишь чудом избежали встречи с Федровой ногой.

Помощь пришла, откуда не ждали. Перед Федром мелькнула золотая вспышка, и в аккурат на зубастого врага обрушился Ил‑Лаарт. Мелкая тварь рассыпалась как спичечный домик, а Угорь пробежался по кругу, подпрыгнул и издал радостный вопль. На спине его, судорожно цепляясь за стоящие торчком шипы, болтался бедняга Пуп.

– Поздравь нас, этруск! – Недавняя обида на человеческий расизм была благополучно забыта. К Пожирателю плоти вернулась обычная жизнерадостность. – Лишенец научился произносить мое имя! Ну‑ка, Пуп, говори!

– Ы‑ы‑ы‑п! Ы‑ы‑ы‑т! – разбрызгивая слюну, послушно выдавил гоблин.

Но Федру было не до того. Он присел на корточки и подобрал обломок скелета – конечность с тремя пальцами. Очень и очень знакомую. С костей прямо на глазах исчезала плоть, превращаясь в зеленоватый дым.

– Как думаешь, сир Пожиратель, что это такое?

Ил‑Лаарт приблизил щучью морду к костяку.

– А, так это же гровел! Искусственное существо, творение некроманта. С создания таких тварей начинающие чернокнижники учатся поднимать мертвых. Берется скелет или трупик какой‑нибудь зверушки, облекается некроплотью и посылается творить зло. В Чед‑Насаде для этих целей использовали комнатных сфинксов. Нарочно держали в клетках и морили голодом. Судя по желтым перьям, это он и есть. Если гровел твой, то прости, – добавил Ил‑Лаарт. – Я его случайно растоптал. Сам люблю разные мерзкие штуки и понимаю, как он был тебе дорог.

– Так… – зловеще проговорил Федр. – В клетках, значит.

Он убедился, что герметичность Булькиного транспорта не нарушена, а сам гиппопотам почивает как ни в чем не бывало, закинул кусачки в черепаху и зашагал к палатке Волосебугу. Однако вся его решимость устроить праведный суд разлетелась вдребезги, когда столкнулась с реальностью. Отшельник и его помощник стояли около своего шатра и грустно смотрели на длинный разрез, надвое располосовавший заднюю стенку.

– У вас‑то что случилось? – сердито спросил Федр.

Волосебугу только покачал головой. Ответил Минджуку:

– Кто‑то украл клетку с останками карликового сфинкса. Сир Прорицатель не понимает, какому вандалу они могли понадобиться.

– А ему самому зачем нужен этот скелет? – с подозрением спросил политсоветник.

– Я собирался гадать по его древним костям об успехе нашей экспедиции, – прохлопали в ответ края палаточной ткани. – А сейчас на чем гадать?

– На Булькином навозе! – раздраженно отозвался Федр и отправился спать.

Оглядев напоследок тихий лагерь, – утомленные маршем воины даже не подумали отреагировать на суету и продолжали дрыхнуть, не говоря уж о привычном к шуму зверье, – он откинул полог и скользнул во мрак палатки.

– Что там происходит? – пробормотала маджаи сквозь сон. – Иди сюда, мне холодно.

Глава 10 Кровавая арена. Каратель в деле. Кто подставил даггерана Маггута? Маленький колдун, большие неприятности и настоящая уличная магия

Этот город шумел днем и ночью, ни на минуту не прекращая веселиться, сражаться, пить и заниматься сексом. Все искушения Подтеменья сконцентрировались в Кор‑Наргитте, а по‑эльфийски – Вместилище Радостной Боли. Но прежде всего это была столица гладиаторских боев. Все остальное тут с неизбежностью наросло, как ракушки на днище корабля.

Самих коровичей в городе обитало не так уж много, и они были заняты исключительно обслуживанием туристов. То есть удовлетворением самых низменных инстинктов, а также чувств голода и сонливости.

– К сожалению, миновать это гнездо разврата невозможно. Его построили на самом пересечении дорог, – сообщила Фундис, когда впереди показались яркие огни Кор‑Наргитта. – Придется встать на денек на окраине, а то ополченцы могут взбунтоваться и дезертировать. Они и так уже пересчитывают гроши, мечтая их потратить. Не женщины, конечно, – с осуждением добавила она.

– А чем женщины хуже? Развлекаться все любят, и ты тоже.

– С тобой развлечешься, как же…

– Солдат можно понять, – гнул свое Федр. – Всю жизнь слушали рассказы старших товарищей и торговцев об этом славном городе, мечтали в нем побывать…

– И ты туда же! Тьфу на вас, мужиков! Пойдете шляться со своим Заком – остерегайтесь некромантских шпионов и вербовщиков. В Яму или Лужу только так загреметь можно. На цепи до смерти просидите. До скорой смерти, я имею в виду. Или в зомби превратят и не поморщатся.

Маджаи спрыгнула с черепахи и кликнула выжлятника. Очевидно, собиралась вступить в город верхом на своем вороном рапторе, дабы сразу вызвать у всех встречных уважение.

«Что за ямы? – подумал Федр. – Лужи еще какие‑то».

Армия остановилась в большом постоялом дворе на окраине, заняв не только свободные номера, но и все хозяйственные постройки. Хозяин принялся требовать адекватного возмещения упущенной выгоды, Фундис сослалась на межгородские договоренности. Однако хозяин и слушать не желал о политике. Верхушке армии – маджаи, младшей жрице и обоим сотникам‑драу пришлось отправиться на прием к матриарху главенствующего Дома.

Зак и Федр выдали своим золотоискателям дорожные чеки Эльфобанка на тысячу быров и отправились в ближайший кабак. У них‑то в карманах звякали полновесные флорины.

Народец в кабаке пировал тот еще. Сплошные грузчики, фурманщики и прочая поденная шваль. При виде военачальников посетители на мгновение затихли, оценивающе оглядели мощные фигуры гостей, их орочьи кинжалы и вернулись к распитию своего пойла.

– Эй, старик, нальешь лучшей выпивки двум усталым путникам? – спросил Зак у пожилого темного эльфа за стойкой.

– Смотря какая валюта! Флорины, даласи, седи, метикалы? Быры, пулы, квачи, лилангени, дорожные чеки? А может, эльфийские золотые кордобы?

– Вот слышу речь не мальчика, но драу, – похвалил кравчего Твердоствол. – И что, часто тут квачами расплачиваются?

– Не твое дело, – посуровел эльф.

Золотоискатели взяли по кружке знакомой им крепкой настойки на перцовом грибе и прошли к свободному столу. Все посетители харчевни как один рассуждали на тему гладиаторских боев. И практически все, если их послушать, были уверены в том, что знают, кто победит в ближайшей праздничной схватке. Только таинственно не называли имени.

– Сколько у нас флоринов? – озадачился Зак.

– У меня сорок три.

– И у меня тридцать! Надо сделать ставку в Яме Кровавой тени. Сорвем куш! Таскать гроши у Хино мне надоело, я не жиголо какой‑нибудь.

– Это точно. Те хотя бы отрабатывают в постели.

– Чей бы хорхой пищал, – загадочно ухмыльнулся Маггут и хлопнул по животу ладонью.

– Будет скалиться, мужик. Объясни лучше, что это за Ямы такие. Все уши мне про них прожужжали.

– Местные гладиаторские арены. Их устраивают в карстовых провалах. На склонах вырубают трибуны и ложи, а на дне идет смертельная сеча. Еще есть Лужи Кровавой тени, но там вроде не убивают.

Федр отхлебнул горького пойла и огляделся. Никто не предлагал им сделать ставки, сыграть в рулетку, посмотреть на карточные фокусы или еще как‑либо расстаться с деньгами – что настораживало, учитывая репутацию коровичей и города в целом.

– Местные мошенники нас побаиваются, – резюмировал Федр.

Но один смельчак все же нашелся, и это оказался Минджуку, который с деловым видом расположился между золотоискателями.

– Почему не варишь кашу? – нахмурился Зак. – И где Волосебугу?

– Отшельник беседует с Номмо. Прошу добрых сиров выслушать меня.

– Небось прибавку к жалованью хочешь? Все вопросы к Боксугру.

– Он и так все время меня штрафует, – обиделся интеллигентный гоблин. – А у меня есть план обогащения!

За время жизни в Подтеменье Минждуку многое узнал о местных нравах. Он поведал экспедиционерам и о том, о чем умолчала блистательная Фундис, а те с благодарностью выслушали ушлого гоблина.

Поле для получения золота – хоть маленькой шкатулки, хоть целого сундука – тут развертывалось широчайшее. Можно было производить и продавать трупы для темных эльфийских ритуалов. Или порабощать гостей города и продавать их гадальщикам по свежевыпущенным кишкам.

– Это быстрые и надежные методы, лишь бы стража не поймала, – заверил Минджуку. – Но и тогда можно откупиться.

– Значит, предлагаешь бросить наш священный поход во имя добра, забыть о грозящей Нижнему миру гибели и предаться вакханалии убийств и разбоев, – подытожил политсоветник. – Денек‑другой покуражимся, пока нас не упекут в местную кутузку пожизненно. А еще вернее казнят с позором.

Минджуку поразмыслил и вспомнил еще пару способов обогатиться. Поскольку в Кор‑Наргитте самые глубокие Ямы и Лужи Кровавой тени, то и гонорары у бойцов сумасшедшие. В Ямах бой ведется до смерти одного из противников, но участие почетно при любом исходе. Одна беда – бои проводятся там только по праздникам, а ближайший праздник через месяц. Лужи – что‑то вроде цирка, убивать там нельзя, только калечить. Однако и почета бойцам мало.

– Победитель Ямы получает сто золотых кордоб, – заверил волосебуговский помощник. – Только туда всякого биться не возьмут, надо доказать право выйти на арену. В Луже, конечно, такого отбора нет, но и за бой платят раз в десять поменьше. Но ведь сиры не собираются махать мечами как какие‑то бродяги?.. В общем, я предлагаю торговать мертвецами, это самое выгодное. За таверной имеется сортир. Можем прямо сейчас поймать там пьяного и начать бизнес!

Однако властный тандем пропустил это кровожадное предложение мимо ушей.

– Лужа, говоришь? – заинтересовался комдив. – Размять, что ли, косточки? Брат, сделаешь на меня ставку?

– Без проблем, – отозвался Федр. – Давай свои флорины. Минджуку, веди нас в самую популярную из всех Луж!

* * *

Владельцы бойцовских арен звались Мастерами Сострадания – за то, что частенько своими руками добивали тяжелораненых или сильно покалеченных гладиаторов, чтобы законно продать труп какому‑нибудь магу. Пока Минджуку торговался с одним таким типом за более‑менее пристойную очередь сражения в Луже «Звенящая Бронза», а Зака осматривали и ощупывали тамошние лекари, Федр пообщался за кружечкой эля с завсегдатаями местной пивнушки. В собеседницы он выбрал изрядно подвыпившую пожилую даму, и не ошибся.

Выяснилось, что Лужи – не такой уж и отстой, как об этом принято говорить. Поскольку Ямы Кровавой тени работают только по праздникам, в остальное время их владельцы рисковали потерями барышей. Поэтому предприимчивые Мастера Сострадания обязательно владели Лужей, а то и несколькими.

Элитные гладиаторы тоже не отставали. Облачившись в скромные доспехи, нацепив экзотичные маски и взяв псевдонимы, эти умельцы кровопускания вовсю веселили народ в потешных схватках. Настоящие ценители боев валом валили на такие представления. Во‑первых, инкогнито большинства гладиаторов не было секретом для понимающих драу. А во‑вторых, профессионалы изредка ради удовольствия публики ломали противникам конечности, отсекали уши и носы, выкалывали глаза. Что касается выбитых зубов, то их после каждого бойцовского дня выгребали с арен ведрами.

Пьяненькая матрона по секрету сообщила Федру, что ему здорово повезло. Именно сегодня в «Звенящей Бронзе» состоится выход знаменитого Карателя Узгага. Под маской, разумеется. Он уже давно никого не калечил, и шанс, что это случится сейчас, крайне велик. Однако назвать псевдоним этого достойного убийцы женщина отказалась.

Вскоре вернулись Зак и Минджуку. Комдив был весел, а гоблин не очень. Жадный Мастер Сострадания затребовал в качестве вступительного взноса целую кордобу. Поскольку кордобы у Минджуку не нашлось, делец предложил так называемый «грошовый бой». Боец получает десять золотых лишь за победу. За поражение – вообще ничего.

– Перестань хныкать, Минджуку! – ободрил незадачливого антрепренера Зак. – Против меня выйдет какой‑то деревенщина по кличке Пузо. Я разделаю его под орех, вот увидишь. Так что десять кордоб у нас в кармане. Плюс выигрыш от ставок. Какие ставки на меня?

Федр поманил толстенького букмекера‑драу.

– Любезный, каковы ставки на бой черноорка Маггута?

– Один к двенадцати, – сообщил тот.

– Круто! – обрадовался Зак. – Зрители меня еще не видели, а уже понимают, что Пузо будет побит.

Букмекер добродушно усмехнулся.

– Вообще‑то это против вас, сир.

– Да ну? – удивился комдив. – Стало быть, еще лучше! Наши семьдесят три флорина превратятся в…

– Восемьсот семьдесят шесть, – быстро подсчитал Минджуку. – Это больше восьми кордоб!

– Поторопитесь с выбором, сиры. После объявления боя ставки не принимаются. – Букмекер оставил мятую рукописную программку и поспешил к следующему клиенту.

Федр, потративший часть денег на выпивку, не стал уточнять, что выигрыш будет чуть меньше. Да и будет ли? Такое высокое соотношение зря не появится. Что, если Пузо и есть пресловутый Каратель Узгаг?

– Зацени, мужик! – гаркнул Маггут, изучив программку. – Мой бой последний, самый престижный!

– Мать твою Грязь, – пробормотал Федр и побрёл делать ставку.

Никаких сомнений в судьбе комдива не осталось. Хоть политсоветник и верил в бойцовский талант друга, однако поставил на него лишь пятьдесят флоринов. А остальные двадцать – на Пузо. Нельзя же складывать все флорины в одну корзину.

* * *

Трибуны в шапито «Звенящая Бронза» были заполнены до отказа. Между рядами шныряли проворные хоббиты, разнося выпивку, закуски и аляповатые эстампы, изображающие наиболее смачные эпизоды минувших битв. Утонченным гурманам предлагались отсеченные фаланги пальцев, кончики носов и уши, маринованные в пиявочном соусе – но за них просили золото или на худой конец метикалы.

Федр взял большую кружку «Особой Звенящей» настойки и пакетик вяленых рачков. Минджуку от выпивки отказался, а вскоре и вообще ушел, заявив, что ему дурно от вида крови и тяжелых запахов.

Кровь и впрямь лилась рекой. После каждой схватки униформисты сметали ее веничками из перьев в особые углубления по краям арены, некогда давшие названия Лужам. Федр сначала смотрел на это безобразие с иронией, но мало‑помалу заразился общим настроением. Уже к четвертому бою начал орать вместе со всеми после удачного удара или броска, освистывать побежденных и топать ногами в перерывах, подзывая хоббита‑разносчика.

Бой Зака был двенадцатым, заключительным. Комдив вышел на арену в чрезвычайно мужественном наряде – кожаные лосины с гульфиком из черепа собаки, косматые наплечники и такие же сапоги из шкуры пещерного козла. Пересекающие могучую грудь ремни с медными бляхами, на голове – шлем в виде бычьей головы. Оружием ему служила затупленная двуручная секира из легкого сплава. Он походил на минотавра, ужасающего и непобедимого, но публика почему‑то встретила его появление жидкими хлопками. Видимо, незнакомцев тут не жаловали.

Федр закричал во всю глотку, подбадривая друга, но сразу поперхнулся, когда на арену выбежал Пузо.

Им оказался чистокровный болотный орк, буро‑зеленый как жаба и огромный как тролль. Его тело помимо доспехов из шкуры раптора покрывали татуировки и шрамы. У его сапог были железные подошвы, а в каждой руке имелось по обмотанной шерстью дубинке. Лицо закрывала полумаска из проклепанной кожи. Ростом он был почти вровень с Заком, но весом превосходил раза в полтора.

Пузо поднял дубинки над головой и ударил ими друг о друга. Зрители будто спятили – повскакивали с мест и принялись горланить какую‑то песню, похожую на гимн или марш. Каждая строфа заканчивалась рефреном: «И тут Каратель Узгаг пробил у него чердак!».

Распорядитель боев дождался конца песни, во время которой Узгаг подбадривал толпу взмахами рук, и протяжным гудком букцины объявил бой.

В ту же секунду болотный орк сорвался с места и в два огромных прыжка оказался рядом с Заком. Дубинки замелькали со страшной скоростью. Зак едва успевал парировать удары своей секирой. От столкновения с ее лезвием шерсть быстро слетела, и на дубинках обнаружились каменные шипы. Полетели искры.

Пузо то наседал, то внезапно отпрыгивал назад, подкидывал дубинки вверх, ловил их и бросался в новую атаку. Он был неутомим, а двигался так легко, будто танцевал с девочкой. Зак стоял на месте и тяжело отмахивался. Противник еще ни разу не задел его всерьез, но это было делом времени.

Наконец гладиатору надоели игры. Он сделал обманный выпад, а когда Зак отбил дубинку, шагнул вперед и протаранил того плечом. Комдив отлетел назад, противник настиг его и ткнул обеими дубинками в лицо. Зак успел наклонить голову, шипы громыхнули о шлем. Каратель нанес мощный удар ногой в живот, Маггут согнулся и опустился на одно колено. Дубинки разом ударили его по спине. Федр зажмурился.

Публика разразилась восторженным ревом, но вдруг, на самой громкой ноте, он оборвался и сменился многоголосым вздохом.

Федр открыл глаза в тот миг, когда титаническая туша Карателя Узгага зависла параллельно арене. Стоя на коленях, Зак сунул секиру между ногами соперника и дернул ее на себя. Подсеченный широкими лезвиями гладиатор грянулся оземь. Зак перекатился по арене и нанес ему сокрушительный удар локтем в лицо. Болотный орк взвыл и закрылся руками. Зак вырвал из его кулака дубинку и несколько раз подряд врезал ему по ребрам и брюху.

Однако Узгаг был настоящим профи. Пока Маггут увлеченно лупцевал его торс, он собрался с силами и саданул ногой по рукоятке валяющейся секиры. Секирой будто выстрелили из баллисты. Она звучно врезалась Заку в бок. Комдив охнул и выронил дубинку. Опытный гладиатор тотчас развил успех – крутанулся на спине, сгруппировался и рывком вскочил на корточки.

В следующую секунду он уже завладел одной из своих потрепанных дубинок и с ревом бросился на комдива. Тому оставалось только сорвать с головы шлем, чтоб хоть чем‑то защититься от разящих ударов противника. И скоро Зак дождался своего мига удачи. Его измятый шлем, утративший один рог, сумел миновать защиту и врезался Карателю в переносицу. Гладиатор пошатнулся, неловко поднял свободную руку, защищаясь. Зак не растерялся и пробил с ноги в пах противнику. Оглушенный и потерявший соображение от боли, тот грохнулся на арену. Дубинка выпала из его обмякшей ручищи.

После этого Каратель Узгаг больше не помышлял о сражении. Он перекатился на живот, съежился и закрыл голову руками. Комдив плашмя врезал подхваченной секирой по заднице фальшивого Пуза, а затем от избытка чувств с размаху вогнал лезвие между каменными плитами арены. Лезвие от удара лопнуло. На беду Карателя, он в этот миг поднял голову, чтобы глянуть на соперника. Отскочивший от плит обломок секиры чиркнул его по виску и как бритвой перерезал ремешки полумаски. А заодно отхватил и крупное волосатое ухо!

Пузо заревел от боли. Увидев кровь, Зак возбудился, оседлал противника и приготовился отмутузить его в хлам.

– Сдаюсь! – заголосил орк. – Уберите от меня этого маньяка!

На арену выскочили униформисты, совместными усилиями оттащили комдива от соперника. Побежденный Каратель Узгаг попытался встать на ноги самостоятельно, но не смог. Его подхватили под руки и увели.

Тяжело дыша, Зак преклонил колено, подобрал что‑то, выпрямился и обвел трибуны пылающим взглядом. Увидел Федра и швырнул находку ему.

Оттолкнув зазевавшегося разносчика, Федр бросился на перехват.

Бросок оказался точен, в руку угодило что‑то упругое, теплое и мокрое. Федр раскрыл кулак. На ладони лежал обрубок густо татуированного зеленого уха.

– Вот что осталось от вашего Карателя! – крикнул Федр и вскинул руку с окровавленным «призом».

Шатер «Звенящей Бронзы» закачался от восторженного рева. На арену полетели деньги, головные уборы, ценные вещицы, изысканная еда. Откуда ни возьмись, рядом с Заком появился Минджуку. Проявив выдающуюся прыть, он бросился собирать ценности. Продолжая нести ухо побежденного гладиатора над головой, Федр сошел к другу.

Вблизи Зак выглядел не так лихо, как издали. Кровоподтеки, царапины, разбитый нос. Руки у черноорка заметно подрагивали, а сам он пошатывался от усталости.

– Как ты, брат? – спросил Федр.

– Могло быть и лучше, – признался комдив и улыбнулся, показав, что каким‑то чудом сохранил в побоище все зубы. – Выпить найдется?

– Найдется, – отозвался звучный, хорошо поставленный голос из‑за спины. – Победителю двенадцатого боя положена Чаша Вечера!

Друзья обернулись. К ним подошла дородная немолодая драу в платье яркого голубого цвета длиной почти до пола. Ее сопровождали два униформиста. Один держал вместительный кубок, другой – серебряный поднос. В кубке колыхалась гранатовая жидкость, на подносе россыпью лежали золотые кордобы.

– Это Мастерица Сострадания, – задыхаясь от почтительности, сообщил Минджуку. – Поклонитесь ей.

– Да хрен вам! – сказал Зак.

Все подношения он принял с готовностью, но и только. Задерживаться в шапито с кучей денег золотоискатели сочли неразумным, от беседы с Мастерицей увильнули и в компании Минджуку отправились в лагерь.

* * *

Настроение у Зака было приподнятым, и не только от прекрасного вина из Чаши Вечера. Еще бы, ведь вместе с мелочью, собранной на арене и выручкой от проданного уха Карателя Узгага общая прибыль составила почти пятнадцать кордоб! Кроме того, среди подарков от восторженных зрителей обнаружился абсолютно целый вяленый банан. Федру даже показалось, что этот плод принес комдиву радости больше, чем все заработанное золото.

– Где они этот банан взяли, вот бы выяснить! Эй, Минджуку, разберись в банановой теме, ладно? Парни, да я запросто могу биться в Ямах и грести кордобы лопатой! – шумел черноорк по дороге на базу и от избытка чувств тряс Федра за плечо. – Раскатал крутого профи как щенка! Хрясь‑хрясь!.. И готово!

– Слишком легко, – задумчиво отозвался политсоветник.

О своей ставке на Узгага он решил не сообщать, чтобы не травмировать психику товарища. К тому же ему было стыдно, что он не верил в успех комдива на все сто.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что против новичка как‑то очень уж внезапно выставили одного из самых опасных бойцов. И опять же совершенно внезапно все болельщики узнали об этом заранее. Неудивительно, что ставки на фальшивого Пузо взлетели до небес…

– Конкретней! – потребовал Зак, хотя по его угрюмой гримасе было видно, что он и сам догадался, к чему клонит Федр.

– Поставив на поражение Карателя Узгага, можно было «поднять» немалые деньги. И кто‑то наверняка этим воспользовался. Прости, брат, но я думаю, противник тебе поддался.

– Да брось выдумывать! Он ухо потерял! Это не синяк получить.

– Ну, во‑первых, он не рассчитывал, что ты будешь таким отличным бойцом, – польстил Федр другу. – А во‑вторых, представь, сколько этот парень заработал, если поставил на твою победу сотню кордоб. А если пять сотен? Тут и ухо не жалко. Тем более такой травмой можно даже щеголять.

– С сотни – одну тысячу двести. А с пятисот – шесть тысяч кордоб, – услужливо подсказал Минджуку. – Между тем, во время даггеранства сира Волосебугу бюджет Даггоша составлял всего семь тысяч триста кордоб…

– Заткнись ты! – зло рявкнул на него Маггут. – Нет, не верю я вам. Каратель Узгаг – болотный орк. Мой дед по материнской линии был болотным орком! Они сражаются честно, и я победил Пузо в честной схватке!

Вдруг из темной подворотни навстречу золотоискателям вынырнули пять темных фигур в легких доспехах из дубленой кожи и роговых пластин. Четверо пешие, один – на дамском карликовом рапторе. Лица коровичей до самых глаз были скрыты высокими стоячими воротниками. Двое пеших держали сеть, еще двое – короткие багры с большими затупленными крюками. На простых пешеходов они не слишком‑то походили.

Остальные горожане с улицы исчезли будто по волшебству.

– Разумеется, в честной схватке, – ответил Заку всадник, а вернее всадница. Голос Мастерицы Сострадания из Лужи «Звенящая Бронза» было трудно перепутать с чьим‑то другим. – И скоро ты получишь шанс доказать это с оружием в руках. С настоящим оружием, – уточнила драу. Она взмахнула рукой. – В сеть его. Он, конечно, и сам мечтает попасть в ряды моих гладиаторов, да орочья честь не позволит ему сдаться без боя. Только не покалечьте, это ценный боец. Беленького тоже желательно поймать, я продам его в бордель. А гоблина можете убить, у меня есть выгодный заказ на свежие внутренности.

Федр обернулся. Сзади к ним подступали еще четверо ловцов, также вооруженных сетью и баграми.

– Как убить? – ахнул Минджуку. – А наш договор, блистательная?

– Мастерицы Сострадания не заключают договоров с предателями, – презрительно ответила та. – Я солгала тебе, сказав, что беру в долю. Почему замерли? – прикрикнула она на слуг. – Действуйте, бездельники!

Ловцы пошли вперед, расправляя сети.

– Кажется, нам конец, – сообщил Зак с горькой усмешкой. – Разве что, братишка, ты постоишь за нас обоих. От меня сейчас толку мало…

Сверху донесся дробный звук, словно отделение солдат пробежало по черепичной крыше. Раздался короткий зловещий смешок. Ловцы замерли и насторожились. Вверху снова что‑то прошуршало, как будто с одной стороны улицы на другую перелетела огромная птица или даже виверна. Смех повторился.

Мастерица Сострадания вытащила из‑под одежды боевой жезл.

– Кто там скачет по крышам, словно вор? Покажись!

– С удовольствием, блистательная. Только тебе это не понравится.

Мелькнула быстрая золотая молния, мостовая содрогнулась от тяжелого удара. Перед ошеломленной драу предстал Ил‑Лаарт с Пупом на спине. Гоблин был крепко привязан к седлу ремнями. Угорь поднялся задних ногах‑плавниках и приблизил зубастую пасть к самому лицу женщины.

– Теперь ты меня видишь. Что дальше?

– Приветствую тебя, золотой Угорь Ил‑Лаарт, Ненасытный Пожиратель Плоти, – тихо выдавила драу. Ее звучный голос куда‑то испарился, она сипела как бродяжка из чахоточного барака. – Покоряюсь воле твоей. Моим последним желанием…

– Стоп, стоп! Я разве спрашивал о последнем желании, старуха? Во‑первых, ты мне не кажешься аппетитной, а во‑вторых, я верен другой жертве. Скажи‑ка лучше, эти мерзкие браконьеры с сетями – твои слуги?

– Да, сир Пожиратель. А что?..

– Ненавижу сети! – рявкнул Ил‑Лаарт прямо ей в лицо.

Мастерица Сострадания отшатнулась, закрыв лицо руками. В следующий момент улочка наполнилась почти невидимым глазу движением, криками боли и отчаяния, стуком падающих тел и другими приметами бесчеловечной расправы могучего Угря над браконьерами.

Через минуту все было закончено. Ловцы в разодранной на полоски одежде ковыляли прочь, жалобно подвывая. У каждого между ягодицами торчал обрывок сети. Четверо слуг щеголяли дополнительными «украшениями» – крюки их багров были превращены в ошейники, рукоятки переломаны. Мастерицу Сострадания стремительно уносил вдаль перепуганный раптор. Еще недавно хозяйка жизни, драу сидела на нем задом наперед абсолютно голая – но счастливо улыбалась оттого, что избежала смерти в брюхе Пожирателя плоти.

– Ну что же, я отчасти удовлетворен, – сообщил Ил‑Лаарт, проводив браконьеров теплым взглядом. – Теперь перейдем к тому, что привело меня сюда.

– Пуп научился говорить «мама»?

– Скоро научится. Но сейчас не об этом. У меня вопрос к тебе, этруск. Притом весьма щекотливый.

– Рад помочь. Брат, можешь отойти на десяток шагов? – попросил Федр. – Заодно расспроси Минджуку, о каком предательстве толковала старуха.

Зак кивнул, сгреб гоблина за шиворот и потащил на допрос.

– Вы, этруски, известные специалисты в вопросах секса, – начал Ил‑Лаарт. – Поэтому ты обязан помочь мне советом. Вернее, одному моему знакомому божеству… Обстоятельства сложились так, что он уже несколько сотен лет не имел близких связей с представителями своего вида. Сам понимаешь, для здоровья это крайне вредно. Однако гипотетически мой знакомый может получить партнера. Молодого симпатичного, почти необъезженного хорхоя.

– Мальчик или девочка? – спросил Федр. – Интересуюсь исключительно в профессиональных целях.

– Неважно, неважно, – нетерпеливо отозвался Угорь. – Важно другое. Будет ли такой контакт извращением?

– В Верхнем мире богам можно все. Они не подчиняются мнению толпы! – заверил Угря политсоветник. – Твой друг может не переживать по этому поводу.

Ил‑Лаарт от избытка чувств перевернулся в воздухе, едва не уронив Пупа, потрепал Федра по щеке плавником и явно намерился убежать.

– Постой‑ка, сир Пожиратель! – разволновался Федр. – Ты ведь не бросишь нас здесь одних? Вдруг браконьеры вернутся? Нам хочется добраться до лагеря живыми и свободными.

– И впрямь, – спохватился Угорь. – Что ж, пошли. Я знаю короткую дорогу. Правда, придется проломить парочку стен…

Он красивой иноходью побежал по улице, время от времени запрокидывая голову и выпуская в воздух высокие светящиеся фонтанчики. Капельки сносило ветром, и они оседали на волосах Пупа, ажурные и серебряные, будто святочный иней. Федр махнул Заку. Тот подтолкнул Минджуку. Когда они приблизились, Угорь был уже далеко. Золотоискатели поспешили вдогонку за спасителем.

– Что набрехал тебе этот помет больной черепахи? – спросил Федр и кивнул на гоблина. – За сколько квачей продал командиров?

– Утверждает, что никого не продавал. Только сказал помощнику Мастерицы, что очень сильный турист не прочь сразиться в Ямах. Говорит, хотел всего лишь получить процент с выручки, если она меня уговорит.

– Очень скромный процент, – проблеял Минджуку. – Клянусь, я не знал, что эта злодейка захочет схватить вас, сиры!

– Надо бы продать тебя собирателям трупов. Поступил бы в армию некромантов как зомби, – сказал Зак. Минждуку затрепетал в ужасе. – Но мы не какие‑то беззаконные браконьеры. Пусть с тобой разбирается отшельник Волосебугу.

– А мы уж попросим, чтобы он изготовил из тебя гровела, – строго добавил Федр. Пронырливый гоблин задрожал еще сильнее. – Он могучий колдун и легко освоит это некромантское умение. Но главное, сегодня же доложи Боксугру, что тебя следует хорошенько оштрафовать!

– Нет, только не это, – заныл незадачливый гоблин. По щекам его покатились крупные слезы.

Зак с уважением взглянул на политсоветника и поднял большой палец.

* * *

Едва золотоискатели прибыли на постоялый двор, черноорк с загадочным видом отправился в номер Хино. Очевидно, собирался поразить младшую жрицу зубодробительным рассказом о своем героическом сражении.