Текст книги "Окаянь (СИ)"

Автор книги: Александр Коклюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Следствие велось в закрытом режиме по договорённости сторон, – сказал Жагрин. – В Америке считали, что этот террористический акт был подготовлен не без участия Китая. Китайцы, понятно, всё отрицали и пошли на соглашение, чтобы не обострять и без того напряжённые отношения со Штатами, – Жагрин поставил на стол пустую кружку. – Это уже потом Глеб Львовичу поплакался. От него, от Львовича, и я эти тонкости узнал

– Не удивительно, – сказал Леонид. – Они давно из-за нас по-тихому дерутся. И тем, и другим Дальний Восток с Сибирью нужны.

– Вот-вот, – подтвердил Арсений Иванович. – Потому шум и не поднимали. До поры до времени.

– Зато теперь по полной отыграются, – заметил Осокин. – На весь мир чайников ославят!

– Китайцы тут ни при чём, – возразил Жагрин.

– Очень даже причём, – в свою очередь возразил Леонид. – У Анастасии, если вы не забыли, китайское гражданство.

– Я о другом. Тут вроде из Восточного Израиля уши растут. Под Биробиджаном какой-то террористический центр накрыли. Вместе с их главарём Бронштейном. Те тоже собирались американцев отстреливать.

– Не Львом Давидовичем случайно? – осторожно поинтересовался Леонид.

– Нет. По-другому его зовут Яиром вроде. Отчества не запомнил. А тебе зачем? По прошлым делам с ним знаком?

– Нет, не довелось. Просто один Троцкий в нашей истории уже отметился.

– У нас сегодня обед-то будет? – вспомнил Жагрин. – Или только водой меня поить собрались? Раз больше нет ничего, давайте хоть свою лапшу с тушёнкой. А то совсем командира голодом заморили!

Пока запаривалась лапша и разогревалась на большой почерневшей сковороде вываленная из нескольких консервных банок тушёнка, бригадир вышел укрыть брезентом мотонарты. Когда вернулся, всё уже было готово и стояло на столе. С едой расправились быстро. После обеда Голубчик присел возле приоткрытой печной дверцы и вынул из пачки сигарету. Зотагин достал с полки терракотовый заварочный чайник и ополоснул его кипятком.

– Не вздумай лимонник в чай добавить, – предупредил его Жагрин глядя как тот насыпает в чайник заварку и заливает кипятком. – Я и так последние дни на нервах. Хочется хоть сегодня нормально выспаться.

– А как всё это отразится на нас? – Голубчик выдохнул сигаретный дым в печку.

– Уже отразилось, – ответил Арсений Иванович. – В скором времени намечается серьёзная проверка фирмы Глеба. Если к его жене-террористке добавятся ещё и уголовники с политическими, ему совсем худо придётся. Поэтому от нас решили избавиться, а саму фирму продать от греха подальше.

– В каком смысле избавиться? – с подозрением вскинулся Голубчик. – Выражайся яснее, Иваныч. У нас ведь тоже нервы не железные.

– В экспедицию нас отправляют, – ответил Жагрин. – Я тоже с вами еду. Продолжу вам нервы портить. В общем, готовьтесь. Транспорт придёт со дня на день.

– Куда, если не секрет?

– Сюда и придёт.

– Я не об этом. Куда экспедиция, Иваныч? – уточнил вопрос Осокин.

– На Урал, Леня. За Топь, – ответил Жагрин

Голубчик у печки поперхнулся дымом и закашлялся.

– Лучше… в бега… – с трудом выговорил.

Глава 11

11.

– А тебя, Сергей, силком держать никто не собирается! – посмотрел на Голубчика Жагрин. – Можешь гулять на все четыре стороны. Вольному воля. Даже мотонарты свои отдам, если захочешь. Всё равно тут их бросить придётся.

Голубчик промолчал, вытирая тыльной стороной ладони заслезившиеся от кашля глаза. Остальные тоже молчали, каждый по-своему переваривая принесённую бригадиром новость.

– Иваныч, а что мы там забыли, на Урале? —прервал молчание Осокин. – И когда вернёмся?

– Если вернёмся, – мрачно уточнил Голубчик.

– Так ведь ты с нами не едешь, – усмехнулся Жагрин.

– Еду. Я передумал.

– Прямо детский сад какой-то! – проворчал бригадир. – То он едет, то не едет! Ты, Сергей, определись чего тебе надо. Будешь так в пути кочевряжится, высажу посреди тайги к такой-то матери! Я вам в няньки не нанимался! – всерьёз разозлился он. – Всех касается! Понятно? Не слышу ответа!

– Да поняли мы, Иваныч, поняли, – примирительно сказал Леонид. – Не психуй. Скажи лучше, на кой нам в такую даль переться?

– Не скажу, – Жагрин пригладил ладонью короткий ёжик седеющих волос. – Не знаю. Пока не доложили. А ты, Саша, готовься. Будешь у нас сменным водителем. Раз шоферил, то и с транспортёром справишься.

Зотагину после этих слов сразу представилась тесная, провонявшая дизельным выхлопом кабина гусеничного транспортёра. По бездорожью машину швыряет из стороны в сторону, а он с трудом удерживает рвущиеся из рук рычаги. Рядом напарник что-то кричит ему на ухо, но слов не разобрать из-за утробного рыка дизеля и стального лязга гусениц… Это тебе не «Петруха» с плавным ходом, анатомическим сиденьем и климат-контролем в кабине. С другой стороны, а что он теряет? Ничего. Признаться честно, Зотагин был даже рад такому повороту. Надоела ему эта заимка, где единственным развлечением был телеящик и пустопорожние споры Осокина с Голубчиком. До чёртиков надоела. Работа тоже не легла на душу. Что за радость, выковыривать из грязи ржавый металл. Да и не привык Зотагин сидеть на одном месте. Вся его жизнь – это звук мотора и убегающая под капот дорога. Очень он скучал по той, прошлой жизни. Снилась она ему. Так что, может оно к лучшему, это предложение бригадира. Хотя…

– Могу не потянуть, Иваныч, – признался он.

– Что так?

– Никогда не сидел за рычагами.

– Вот и освоишь. В процессе.

– Тут, Саня, как в армии, – хохотнул Голубчик. – Не можешь – научим, не хочешь – заставим! Иваныч у нас старый вояка…

– Офицер запаса, – с нехорошим спокойствием поправил его Жагрин. – В звании капитана Сил Самообороны. С правом ношения формы. Следи за словами, Серёжа.

– Так и я о том же, Иваныч! – Голубчик щелчком забросил в печку окурок и подсел к столу. – Извини, если обидел! А правда, что в нашей армии штатовский сержант главнее любого офицера? – спросил он.

– Во-первых, не любого, а только тех, чьё звание ниже полковника, – ответил Жагрин. – Во-вторых, Сережа, у нас нет армии. У нас есть только Силы Самообороны. В-третьих, это сделано ради сохранения единоначалия. И лишь на период Аренды.

– То есть навсегда, – буркнул себе под нос Осокин.

– На наш век хватит, – согласился Жагрин.

– Она, Аренда эта, никогда не закончится, – ядовито уточнил Леонид. – Наши внуки будут на амеров спину гнуть.

– Лёня, прекращай агитацию, – сказал Жагрин. – Ты себе и так уже срок заработал. Бессрочный. И мне это слышать неприятно. Я присягал ведь не только народу Сибири. Департаменту Арендаторов тоже.

– Это было в твоей прошлой жизни, Иваныч! – напомнил Голубчик. – А сейчас ты на пенсии!

– Пенсия от Присяги не освобождает, – сурово посмотрел на него Жагрин. – Присяга – она на всю жизнь. Тебе, Серёжа, как человеку сугубо штатскому, этого не понять. Всё! Закрыли тему!

– Иваныч, а зачем нам через тайгу ломиться? – вернулся к привычной ему теме Зотагин. – По тракту намного быстрее будет. Поставим транспортёр на телегу и вмиг до Топи домчим! А там уж…

– Нельзя! – перебил его Жагрин. – По двум причинам. Первую я тебе сегодня озвучил. Или уже забыл? Вон та бумажка валяется, – показал он на скомканный листок возле печки. – Прочти ещё раз, освежи память. И представь, если нас полиция остановит? А вы все трое в розыске.

– Конечно, – хмыкнул Голубчик. – Чего нас жалеть. Расходный материал.

– Хватит ныть! Русским языком сказал, никого насильно держать не собираюсь!

– А какая вторая причина, Иваныч? – примиряюще спросил Осокин.

– Китайцы хотят сохранить всё в тайне, – ответил тот. – Насколько это возможно.

– Китайцы? – удивился Леонид. – А что надо китайцам на Урале?

– Урал им надо, – ответил за бригадира Голубчик. – Хотят матрасникам рога наставить. Потому и пойдём по лесам и болотам. Скрытно. Чтобы амеры про нас раньше времени не прознали. Я прав, Иваныч?

– Повторяю для особо одарённых: информацией не владею. Узнаем всё, когда время придёт. А пока нечего выдумывать, как да зачем.

– Тут и выдумывать ничего не надо, – проворчал себе под нос Сергей.

Зотагина, в отличие от Сергея, Урал не интересовал. Знал, конечно, что за Большой Топью есть горы с таким названием. И там тоже есть республика. Уральская. По названию тех гор. В новостях о ней почти никогда не упоминалось. Как и об остальных, что на Западе. Считалось, будто население это не интересует. Какая разница, чем они там, за границей, дышат! Главное, чтобы другим жить не мешали. Они и не мешали. С тех пор, как молодые государства, что возникли на территории бывшей России, были взяты в Долгосрочную Аренду развитыми странами, никто никому вообще не мешал. Всех такое положение дел устраивало. Зотагина тоже. Ему и у себя, в Сибири, работы хватало. У него даже до болот тех, что Большой Топью называли, рейсов ни разу за всю жизнь не случилось. И Зотагин не понимал, отчего так разнервничался Голубчик. Решил потом у него спросить. Самого Зотагина больше беспокоили болота. Не понимал, как транспортёр, сможет их преодолеть.

За окном смеркалось. Короткий зимний день плавно переходил в ночь. В трубе прогоревшей печи нудно завывал ветер. Зотагин открыл дверцу, пошерудил среди золы кочергой. Убедился, что дрова полностью прогорели. Потянулся к дымоходу и, чтобы не выходило тепло, прикрыл заслонку. В пристройке за стеной однотонно стучал генератор. Голубчик по привычке включил телевизор. На экране возникла дебелая азиатка. Она что-то быстро-быстро говорила по-японски. Камера крупным планом показала её маслянистое лицо с обвисшими брылями, потом коротко мазнула по массовке шоу в студии и подольше задержалась на каждом из четырёх отдельно сидящих мужчин. Из крикливо-захлёбывающейся скороговорки ведущего стало понятно, что японская бизнесвумен с Сахалина выбирает себе партнёра из сибиряков. Очень ей сибиряки нравятся. Они в сексе выносливые. “Вааау!!!” – вдруг заорала с экрана счастливая блондинка, чей унитаз моментально очистился от жёлтых потёков, после налитого в него средства, убивающего всё, что в этом унитазе живёт. На целых девяносто девять процентов! Шоу, как обычно, без перехода переключилось на рекламу.

– Выключи эту гадость! – скривился Жагрин.

– А народу нравится, – ухмыльнулся Голубчик. – Если судить по рейтингам. Лёнь, ты с этим народом решил свой эсесесер возрождать? – обернулся он к Осокину. – Который вот это смотрит? Гадость по определению нашего бригадира? Может спросить его сперва, народ твой, а желает ли он этого? Может лучше цену на вазелин снизить?

Осокин промолчал. Сделал вид будто не слышал вопроса.

Голубчик, не дождавшись от него привычной реакции, пожал плечами, пощёлкал пультом, и на экране всплыла заставка канала для геймеров. Монструозных размеров танк с двухорудийной башней среди розоватых песков Сахары и падающий в горизонт самолёт, перечеркнувший яркую синеву неба чёрной полосой дыма. Сбоку экрана теснился список доступных игр. Сергей пробежался по нему поисковиком.

– Из чего бы мне сегодня пострелять перед сном? – спросил он сам себя.

– Завтра настреляешься, – пообещал Жагрин. – До звона в ушах. Из автомата. И пистолета тоже. Обещаю.

– Шутить изволите, господин бывший капитан Сил Самообороны? – просматривая список, ёрнически поинтересовался Голубчик. – Нам такие страсти не нужны. Мы люди мирные…

– Есть веское предположение, что там, куда мы едем, мирные люди долго не живут, – с той же интонацией сказал Жагрин. – С оружием у тебя будет шанс пожить немного дольше. Только знать его надо как “Отче наш”! Последнее всех касается. Вопросы?

– Скорей бы машину времени изобрели! – вдруг сказал Осокин.

– Ничего себе заявочка! – удивился Голубчик. – Зачем, Лёнь, тебе машина времени?

– Так… Иногда просто сил нет, как хочется вернуться в прошлое и кое-кого на задний двор Кремля вывести.

– Иваныч! Ты кого учить стрелять собрался? – фыркнул Сергей. – Это же готовый террорист! А если ещё и на машине времени, то самая опасная его разновидность! Нет, не зря, Лёня, тебе пожизненное светит! Вот теперь, наконец, я понял твою злобную натуру и разгадал тайные помыслы! Сань, а ты чего вдруг скуксился? Чем недоволен?

– Как же надоела эта ваша стрельба! – в сердцах ответил Зотагин. – Одни неприятности от неё! Права была тётя Пана! Только хуже всем делается!

– Какая тётя Пана? – заинтересовался Жагрин.

– Ночевали мы у неё. В Заманихе, – сказал Зотагин. – Посёлок так называется. Там водилы часто на ночь останавливаются. Местные живут этим. Ну и мы остановились. А после ужина они о политике заговорили. Вот Настасья, тогда она ещё Вероникой была, по поводу Карги и сказала, что правильно там тех зеброидов завалили. А тётя Пана объяснила ей, что ничего правильного тут нет. Только хуже будет. Потому что на место убитого американца другого поставят. И неизвестно ещё, который из них будет лучше.

– Ночевали? – оживился Голубчик. – А спали как? Вместе?

– Иди ты! – отмахнулся от него Зотагин.

– Уж и спросить нельзя! – шутливо обиделся Голубчик. – Я ж не просто так, я ж из зависти!

– Это Настёна рассказала ей про американца? – Жагрин не обратил внимания на Сергея.

– Нет, – мотнул головой Зотагин. – Ничего Настёна ей не рассказывала. Они об истории говорили. Что там тоже кого-то убивали и ничего хорошего из этого никогда не получалось. Тётя Пана историю вела в местной школе. В Заманихе. Пока школу не закрыли. Или только младшие классы оставили. Я точно не помню.

– Но откуда всё-таки она узнала? Об американце том? – продолжал допытываться Жагрин.

Зотагин чуть не сказал откуда, но вспомнив, как была недовольна тётя Пана, когда он похвастался перед Настёной её владением компьютера, прикусил язык. Нет, в этот раз балаболом он не будет.

– Так мы же Каргу проезжали, как раз когда там из оврага лимузины доставали. На которых американец ехал. Что я в машинах не разбираюсь? Лимузин от простой легковушки уж как-нибудь смогу отличить. Те машины просто в решето были. И зебры уж слишком беспокоились. Даже два индейца над Каргой кружили. «Апачи». Это вертолёты их так называются.

– Я в курсе, – кивнул Жагрин.

– В общем, трудно было не догадаться, – закончил Зотагин.

– Трудно, – согласился Жагрин, внимательно глядя на него.

Зотагин от этого взгляда невольно поёжился и сделал вид, что хочет долить в кружку чая.

– Стрелки хреновы! Ладно бы она только себе жизнь испортила, а мне-то за что? За то, что пожалел, подобрал на дороге? Лучше бы мимо тогда проехал!

– Не договариваешь ты чего-то, Саша! – прищурился Жагрин. – Засуетился вдруг ни с того, ни с сего.

– Нечего мне скрывать, Арсений Иванович! Не стрелял я в гвардейца! Не стрелял!

– Я не про гвардейца. Я про контрабанду. Было?

– Не было, Иваныч! Вот те крест, не было! – перекрестился Зотагин.

– Ну и дурак! – усмехнулся Жагрин, вставая из-за стола. – Всё на сегодня! Отбой! Завтра я из вас все соки выжму, – пообещал он.

Глава 12

12.

Обещанный транспорт появился рано утром через два дня. Зотагин растапливал плиту, когда снаружи послышалось визгливое завывание мощного двигателя. Он подошёл к окну и увидел, как из леса выползло что-то огромное, слепящее прожекторами и остановилось напротив шале. Поработав ещё чуть-чуть вхолостую, двигатель механического монстра взвизгнул напоследок и смолк. Прожектора погасли. В утреннем сумраке смутно угадывались коробчатые очертания вездехода.

– Отмучились, – сказал Голубчик, тоже глядя в окно из-за плеча Зотагина.

– Отчего это ты отмучился? – спросил Сергея Жагрин. Бригадир шнуровал берцы, сидя на табурете возле двери.

– От стрельб твоих, – Голубчик осторожно потёр правое плечо. —Рукой двинуть не могу. Синяк там огромный.

– Синяк у него огромный! – хмыкнул Жагрин. —А кто виноват? Я ведь всех предупреждал, что приклад надо плотнее прижимать… Ладно, пойду запущу генератор. Не в темноте же гостей принимать.

Бригадир вышел. Зотагин вернулся к плите. Подложил под поленья заранее приготовленную лучину и кусок бересты. Чиркнул спичкой, подождал пока займётся огонь и прикрыл дверцу. В пристройке, чихнув пару раз, затарахтел генератор.

– Принесло же их в такую рань! – Сергей сладко зевнул, прикрыв рот ладонью. – Кто у нас сегодня дежурный по кухне?

– Вроде Голубчик какой-то! – из-за перегородки в трусах и майке вышел Осокин. Поёживаясь от холода, тоже выглянул в окно. – Ничего себе трактор! – прокомментировал он и прошлёпал босыми ногами к рукомойнику. Открыл крышку, заглянул внутрь: хватит ли воды.

– Чайник уже на плите, – сказал Зотагин. – Скоро закипит.

– Чай – это наше всё! – согласился Леонид. – Сегодня и варенье из лимонника не помешает.

– Сегодня не только лимонник не помешает, – сказал Голубчик, – Сегодня ещё кое-что не помешало бы. Более серьёзное. Чтобы не нарушать традиций. Могу озвучить предложение перед народом. Надеюсь на вашу поддержку. Подвинься, Сань! – он достал сигарету присел возле печки и чиркнул зажигалкой.

– Озвучь! – засмеялся Скалкин, фыркая под холодной водой. – Обязательно поддержим! Где там наш командующий?

– Генератор запускал, – ответил Зотагин, глядя в окно. – А теперь к машине идёт. Ага, там его уже встречают.

Вытираясь полотенцем, Леонид тоже подошёл к окну.

Жагрин в накинутом на плечи полушубке стоял у транспортёра и разговаривал с вновь прибывшими. Их было шестеро. Один телосложением походил на подростка, а двое других… Зотагин вгляделся. Первый невысокий и коренастый, второй – худой и длинный. Этих ни с кем не спутаешь. Дзьонь и Жиртуев. Неразлучники.

– Пойду оденусь, – сказал Осокин. – Негоже гостей в таком виде встречать. Тем более вон тот, мелкий, вроде на бабу похож.

Он скрылся за перегородкой.

– А чего ты так боишься на Урале, Сергей? – обернулся Зотагин к Голубчику.

– Не понял! – удивился тот. – С чего ты взял, что я чего-то там на Урале боюсь?

– Сам говорил. Бригадиру. Дескать, лучше опять в бега, чем туда. Вспомни.

– А, ты об этом…– Голубчик выпустил струйку дыма в приоткрытую дверцу печки. – Тогда твой вопрос не совсем верный. Я не боюсь. Я опасаюсь. И причины для моих опасений имеются веские. Очень веские, – разгладил он пальцами жидкую бородку. – Катастрофически веские, можно сказать.

– Ты сам там был? На Урале?

– Нет, конечно. С чего ты взял?

– Тогда откуда знаешь?

– Из Сети, конечно. Откуда ещё, – ответил Голубчик. – Были у меня знакомые блогеры с Урала. То, что они рассказывали, иначе, как страхом и ужасом не назовёшь.

– И что же они рассказывали такого страшного?

– С чего бы ты сегодня вдруг такой любопытный? – с подозрением поинтересовался Голубчик. – Прямо прокурор какой-то!

– Потому что сам туда с вами еду. На Урал. Или забыл?

– Вот сам там всё и узнаешь. Если доберёмся. До гор ещё через Топь переправиться надо, – Голубчик выбросил в печь окурок, поднялся и снова подошёл к окну. – Здоровенный аппарат! – всмотревшись, оценил он.

Очертания трактора, как назвал транспортёр Леонид, всё больше проявлялись в свете наступающего утра. Даже сейчас, наполовину скрытый деревьями, он смотрелся внушительно. Этакий здоровенный сарай на гусеницах. Зотагин прикинул высоту машины в сравнении со стоящими рядом людьми. Выходило около трёх метров. И, судя по четырём секциям лобового стекла, раза в два шире его «Петрухи». А то и больше. Капота нет. Значит двигатель либо в кабине, либо позади неё. Или вообще под полом. При таких габаритах всё возможно. На фасаде тусклыми бликами отражали утренний свет шесть фар. По три с каждой стороны. Фары защищали дуги с частой металлической сеткой. На крыше видны ещё два мощных прожектора. Окрашен транспортёр был в светло-серый цвет, с хаотично нарисованными ломаными вертикальными полосами. Из-за них его корпус терялся среди деревьев.

Бригадир с прибывшими направились к избе. Было слышно, как они затопали ногами в сенях, сбивая снег с обуви. Потом, напустив холода, зашли внутрь. Пока гости раздевались, теснясь возле двери, из-за перегородки появился Осокин. В джинсах и шерстяном свитере под горло.

– Чего в темноте сидим? – послышался от двери голос бригадира. – Я кому генератор запустил?

Осокин щёлкнул выключателем на перегородке. Под потолком тепло засветился матовый шар, сгустив за окном предрассветную мглу. Леонид не ошибся. Среди прибывших действительно оказалась женщина. На вид ей было лет тридцать. Или около того, хотя Зотагин мог и ошибаться. Стянув с головы вязаную шапочку, она взбила рукой короткие медно-рыжие волосы и с любопытством огляделась, понимая одновременно, что сама тоже стала центром внимания.

– Вас случайно не Снегурочкой зовут? – расплылся в улыбке Голубчик.

– Еленой её зовут, – вместо девушки ответил Жагрин. – Еленой Карповной Лу. И нечего тут хвосты павлиньи распускать! Баб не видели? Предупреждаю: замечу в пути неладное – перья повыдираю! Без всякой жалости! Всех касается! И новичков тоже! А тебя особенно, раз оказалась в мужском коллективе! – повернулся он к Елене. – Чтобы никаких у меня лямуров с твоей стороны! Поняла?

– Сама как-нибудь разберусь! – неожиданно показала зубы та. – Тоже мне, папочка выискался!

Бригадир, привыкший к беспрекословному подчинению, на мгновение даже потерял дар речи.

– Да я… – начал было он.

– Повторяю, я сама решу, что мне делать! – перебила бригадира Елена. – Кто из вас моим сменщиком будет?

Лицо бригадира пошло пятнами.

– Бунт на корабле, – пробормотал себе под нос Осокин. – Сейчас начнутся санкции, – и ошибся.

– Смотри-ка, Паш, и крестник наш тут! – прервал перепалку Жиртуев. – Прижился, значит, ёжики колючие!

– Ты чего вдруг взъелся на всех, Арсений? – рассудительно спросил Дзьонь. – Потом нас строить начнёшь. Давай хоть познакомимся сначала.

– Со сменщика и начнём, – взял себя в руки бригадир. – Вот он, Елена Карповна, твой сменщик, – показал он на Зотагина. – Александром звать. Сергеевичем.

– Ты, Саня, челюсть-то с пола подбери! – глядя на него, завистливо хохотнул Голубчик. – Наступят ведь ненароком!

Зотагин и впрямь был ошарашен. Не верилось ему, чтобы эта пигалица могла управлять чудовищем, стоящим возле заимки. Совсем не верилось. Ну вот никак!

– Чего уставился? – вывел его из ступора голос Елены. – Женщин никогда не видел?

– Не пойму, как это ты… —Зотагин показал руками, будто двигает рычаги.

– Совсем, да? – крутанула она у виска пальцем. – Ты хоть раз в кабине «Витязя» был?

– Тихона с Павлом вы все знаете. Кто до этого не знал, познакомились пока сюда добирались, – снова взял инициативу в свои руки бригадир. – Водителя нашего, – кивнул он на Елену, – тоже узнать успели. А это наши геологи.

– Линху. Илья, – представился первый из троицы, пожимая руку стоящему ближе всех Леониду, а потом, шагнув вперёд, и остальным.

Ладонь Ильи была мягкой, но хватка коротких пальцев крепкая. Как и Голубчик, он был склонен к полноте, из-за чего выглядел этаким увальнем. На круглом лице выделялся мясистый нос, чуть нависавший над полными губами, скрытыми усами и бородой. Настоящей, чёрной и вьющейся – не три волосины на подбородке, как у Сергея. Борода и усы Ильи были ухоженными, зато волосы на голове лохмами торчали в разные стороны. Зотагину Илья понравился. Открытым весёлым взглядом.

– Первый раз в жизни вижу таких бородатых китайцев! – засмеялся Голубчик.

– А мы не коренные китайцы. Мы из русских переселенцев, – объяснил второй. – Денис. Шимаев, – представился он, в свою очередь пожимая руки.

Денис тоже носил бороду, и усы. Высокий, худощавый и широкоплечий. Рукава серого свитера туго обтягивали мощные бицепсы Дениса. На его узком лице заметной горбинкой выделялся нос.

– Фан-Цзынь. Дмитрий Олегович, – Дмитрий Олегович, несмотря на ранний час, был тщательно выбрит. Тёмные, с намечающейся сединой, волосы аккуратно подстрижены. Он оценивающе, с лёгким прищуром чёрных глаз окинул взглядом собравшихся и только потом протянул руку. Сначала Жагрину, потом остальным. Давая тем самым понять, что и он, Дмитрий Олегович, тоже является начальником. Среди геологов. Зотагин заметил мелькнувшее при этом недовольство на лице бригадира, увидевшего в этом жесте явный посыл к разделению власти. Но тут Жагрин ничего поделать не мог.

– Вот и познакомились, – сказал он.

– Формально, Иваныч, формально. Не по-человечески. Дорога-то дальняя предстоит, поэтому… – Голубчик выразительно ткнул себя куда-то в горло. – Сам-то как считаешь, бригадир?

– С чего это вдруг? – удивился Жагрин.

Он привык, что в его бригаде царит почти сухой закон. Нет, Жагрин ничего не запрещал. И сам, как бывший вояка, стакана не чурался. Не злоупотреблял, знал меру. Того же и от других требовал. Своих заранее предупредил, чтобы от безделья и по пьяни друг друга не покалечили и шале хозяйский не сожгли. Если что, спросит по полной. Мало не покажется. Потому как на нём ответственность лежит. Но предупреждение оказалось лишним. Не то чтобы все трое оказались трезвенниками. Просто у каждого была своя причина спокойно относиться к спиртному. Голубчик в своё время привык к изысканным дорогим напиткам и, как говорил, не хочет опускаться до сомнительного пойла. Осокин не употреблял спиртного по идейным соображениям, хотя иногда позволял себе расслабиться. А Зотагин по оставшейся привычке, когда большую часть времени проводил за рулём. Поэтому Жагрин и удивился.

– Ну-у-у… – Голубчик изобразил рукой что-то неопределённое.

Бригадира такое объяснение не удовлетворило.

– Отставить! – отмахнулся он. – Быстро завтракаем и сразу выдвигаемся. Не до застолий. Тем более с выпивкой!

– Ладно тебе, Арсений Иванович! – поддержал Сергея Жиртуев. – Ну, примем на грудь по чуть-чуть, кому от этого хуже будет? Никому ведь, согласись, ёжики колючие! Только сдружимся крепче! Да и поедем-то мы по таким буеракам, где не то, что дэ-пэ-эсника живьём не встретишь, – волки срать боятся!

– А есть хоть что на стол поставить? – сдался бригадир.

– Есть! – хитро прищурился Дмитрий Олегович. – Специально для этого случая везли! Доставай, Илья!