Текст книги "Покорение Сибири (СИ)"

Автор книги: Александр Решетников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 4.

Томск.

Эх, дороги! Эх, расстояния! Живёт себе Сибирь вдали от цивилизованного мира и в ус не дует. Полгода прошло, как сменился генерал-губернатор, а людишки ни сном, ни духом. Живут себе спокойно, как и раньше, да делами занимаются. Одни – торговлей, другие – ремёслами, третьи – охотой... Только земля сибирская отдыхает, уснула под мягким снежным одеялом и видит сны, где она в благоуханных цветочных нарядах кружит хороводы с молодыми девицами, да отроками. А пока хороводы кружит только вьюга. Второй день кружит, стараясь утянуть в свои танцы идущий к Томску караван с новым губернатором. Тяжело людям сопротивляться, устали. Устали от дороги. Многие от самой столицы держат свой путь, от той самой, что на берегу Финского залива появилась на свет Божий, и, словно прыщ на носу у высокомерной красавицы Европы, портит ей всё настроение. А жизнь – она такая, если ты никому не портишь настроения, то значит, его испортят тебе. А потому живи и кайфуй, опережай других. Невозможно спорить только с природой, её нужно любить. Итак, из Петербурга до Тюмени караван добрался в середине января, где произошла ротация людей. После распределения почти половина из них двинулась вместе с Лапиным и Агеевым в сторону Томска. До Новосибирска караван добрался быстро и без особых приключений. А какие могут быть приключения, если дорога широкая, ровная, через каждые пятьдесят шагов стоят полутораметровые столбы, выкрашенные в красный цвет, чтобы путник не свернул случайно в сторону и не сбился с дороги? Кроме столбов, по всему тракту от Тюмени до Новосибирска расположились просторные и уютные постоялые дворы на расстоянии двадцати вёрст друг от друга. Ночью на оборудованных вышках, стоящих на каждом таком дворе, зажигается прожектор, чтобы люди видели, куда им идти. У каждого хозяина постоялого двора имелся барометр, и если барометр указывает на непогоду, то прожектор зажигается и днём. В общем, до Новосибирска добрались вполне быстро и комфортно. Тут часть переселенцев осталась вместе с Лапиным. Остальные двинулись обозом по замёрзшим водам Оби дальше. Кстати, если кто-то вам скажет, что Обь зимой не замерзает, плюньте тому человеку в лицо. И сейчас замерзает, а в восемнадцатом веке и подавно замерзала. И вот, сначала по Оби, а затем и по Сибирскому тракту караван потихоньку приближался к Томску.

– Ваше Сиятельство, стоянку нужно делать, – прокричал возничий, постучавшись в крытый возок, в котором ехал Агеев, – лошади совсем из сил выбились.

– Объявляй привал! – прокричал Марсель Каримович в ответ.

По всему каравану, который растянулся на целую версту, стали раздаваться команды остановиться. Люди стали выходить из саней, большая часть которых была крытой. А в некоторых, как, например, у Агеева, внутри стояла небольшая чугунная печка, труба от которой тянулась вдоль всей левой стенки и уже там выходила наружу. Дым, проходящий по трубе, нагревал её, а уж труба делилась своим теплом с окружающим пространством, как собственно и печка. Люди выходили, ставили шатры, разжигали внутри них костры, согревались, готовили обед. Вышел наружу и Агеев и ехавший вместе с ним инженер. Нужно было размять затёкшие члены, да и нужду малую справить было не лишним.

– Эх, Ваше Сиятельство, – сквозь завывание вьюги прокричал инженер, справив свои естественные потребности, – это не дорога, а сплошное наказание!

– Вот поэтому, Роман Григорьевич, – отвечал Агеев, после того, как они возвратились в возок, – и нужны нам железные дороги, по которым будут ходить паровозы. Тепло, комфортно, уютно, быстро... Или вы думаете, что наш генерал-губернатор вам небылицы рассказывал?

– Но это действительно кажется неосуществимым...

– А паровые двигатели на тюменских заводах разве вас не убедили? А вагонетки? Вы же видели, как на них удобно перемещать тяжёлые грузы? Только колею нужно делать шире, а вместо вагонеток – вагоны. В каждом вагоне по несколько салонов, где и спать можно, и кушать, и пешком прогуливаться... А паровоз будет эти вагоны тащить.

– Но это же, какие расстояния! Это сколько нужно людей, материала, железа, денег – наконец? Миллионы!

– Роман Григорьевич, деньги – это не ваша забота. Вы инженер, вам нужно в Томске заводы построить, да наладить их бесперебойную работу. А люди, деньги, согласие Государыни Императрицы на разрешение строить такие дороги, это уже наша головная боль. Главное начать. Уверен, что лет через двадцать, мы сможем соединить меж собой такими дорогами запад и восток нашей страны.

– Вы простите меня, Ваше Сиятельство, но слушать такие рассуждения от Вас очень удивительно. Обычно люди из вашей службы говорят о преступлениях, разбойниках, душегубцах, мятежниках...

– Вы инженер, Роман Григорьевич, какие могут быть разбойники? С инженером нужно говорить о строительстве, о механизмах... Конечно, если вам интересно, то я могу рассказать кучу историй и о душегубцах и разбойниках...

– Почему же только о строительстве и механизмах? О музыке, о живописи, об охоте, к которой я испытываю некоторое пристрастие, мне тоже было бы интересно поговорить.

– А я смотрю вы очень разносторонний человек...

Тут в возок к губернатору постучался казак, не дав договорить ему фразу.

– Что там ещё? – отозвался на стук Агеев.

– Ваше Сиятельство, – прокричал казак, – люди, посланные вперёд, возвратились. Томск уже близко.

– И как близко?

– Часа за два – три точно доберёмся.

– Хорошо! Как только лошади отдохнут, сразу тронемся в путь. Предупреди остальных, чтобы настроение у людей поднялось, а то уже устали все.

– Слушаюсь, Ваше Сиятельство! – ответил казак и куда-то ушёл.

После обеда вьюга словно поняла, что не удастся ей вовлечь людей в свои танцы, стала понемногу успокаиваться. А через час и вовсе тучки разбежались, и на небе выглянуло февральское солнышко, намекавшее всем своим видом, что через два дня уже наступит март, а с ним и весна. На лицах людей появились улыбки, послышался смех. Ночь люди провели уже в Томске. Агеев временно поселился в достаточно большом доме томского коменданта Томаса Томасовича де Вильнёва, француза по происхождению, бригадира на русской службе. В этой истории вместо уже покойного Радищева, здесь будет удивлять народ Марсель Каримович Агеев.

* * *

– Томас Томасович, что вы скажете про это? – и Агеев показал ему чертёж.

– Но для чего вам это? – ответил комендант Томска, изучив план, – солдаты прекрасно живут по квартирам...

– Объясняю... Нам нужны дисциплинированные, тренированные и грамотные солдаты.

– Грамотные? – удивился комендант.

– Конечно, Томас Томасович. Техническое развитие не стоит на месте. Вооружение год от года становится более сложным. И солдаты в этом плане должны быть подготовлены. Не только прочесть своё имя и расписаться, они обязаны читать инструкции и наставления по пользованию вооружением и не только...

– А офицеры для чего тогда? – не понимал томский комендант.

– А офицеры – это идеальные солдаты, они должны знать и уметь всё намного лучше, быть примером для солдат...

– Офицер – пример для солдата? Да полноте, Ваше Сиятельство. Чему может научиться эта деревенская чернь?

– Может, господин комендант. Если правильно учить – может.

– Но многие будут недовольны, люди привыкли к э-э... К некоторой свободе.

– Каждый вечер с шести до десяти часов солдаты могут быть свободны. А с вечера субботы и до вечера воскресного могут быть свободны полностью, за исключением тех, кто дежурит. А офицеры пусть решают сами, где им проводить свои ночи, опять же – кроме дежурных.

– Ну, я не знаю даже. Как-то это непривычно.

– Томас Томасович, солдаты будут жить вместе в благоустроенных казармах, питаться в одной столовой, где за качеством еды будут строго следить. Так же следить будут и за их здоровьем, медицинские осмотры станут обязательными, что позволит предотвратить многие болезни. А для успешной учёбы есть площадки для стрельб, для манёвров, для шагистики. Есть учебные классы и мастерские. Через три года это будут грамотные и физические подготовленные люди, готовые передавать опыт молодым рекрутам.

– Ваше Сиятельство, что вы хотите от меня? – не выдержал комендант, – я понимаю, что это распоряжение генерал-губернатора... В чём заключается моя помощь?

– Заготовка леса силами солдат томского гарнизона. До лета нужно подготовить достаточное количество строительного материала. Кстати, как у вас обстоят дела с метеослужбой?

– Вопрос не ко мне, Ваше Сиятельство, но насколько я знаю, ведутся журналы и за погодой следят очень внимательно. А вам это для чего?

– Летом Томск превратится в большую строительную площадку, а знание основных направлений ветра в течение года, поможет правильно расположить все строящиеся объекты. Кстати, а у меня для вас сюрприз.

– Для меня, Ваше Сиятельство? – удивился комендант.

– Смотрите... Корней, заноси! – приказал Агеев одному из своих казаков, которые сопровождали его от самой Тюмени.

Казак занёс странный деревянный ящик и медную трубу, похожую на большой распустившийся цветок.

– Это что такое? – спросил комендант, в глазах которого горело неподдельное любопытство.

– Куда поставить, Ваше Сиятельство? – спросил Корней, кряжистый бородатый мужчина тридцати лет от роду, не отвечая на вопрос.

– Ставь на стол, – сказал комендант, быстро убирая с него документы и чертежи.

После того, как необычное приспособление было поставлено на стол, Агеев достал из коробочки тонкий золотистый круг диаметром около тридцати сантиметров с небольшой дырочкой посередине. Установил его в центр ящика, над которым возвышалась труба, покрутил ручку, что находилась сбоку ящика, и опустил на уже крутящийся золотистый диск иглу, прикреплённую к изогнутой трубке.

Калинка, калинка, калинка моя!

В саду ягода малинка, малинка моя!

Услышал изумлённый комендант Томска и посмотрел на Агеева.

– Что это, Ваше сиятельство?

– Граммофон, Томас Томасович, прибор, способный передавать звуки.

Ах! Под сосною под зеленою

Спать положите вы меня;

Ай, люли, люли, ай, люли, люли,

Спать положите вы меня.

Продолжала петь чудная конструкция.

– Но как она это делает? – продолжал изумляться комендант.

Агеев как мог, объяснил ему устройство и принцип действия данного аппарата.

– Это мой вам подарок, Томас Томасович! Данное изобретение стали производить в Тюмени совсем недавно. Как вам?

– Прекрасное изобретение, Ваше Сиятельство! Я очень благодарен вам за подарок! Скажите, а как дорого стоит этот...

– Граммофон, – подсказал Агеев. – Пять хороших фузей можно смело менять на этот инструмент.

– Дорогое удовольствие, Ваше...

– Томас Томасович, давайте меж собой без официоза, называйте меня по имени.

– Как скажете, Ва... Марсель Каримович.

– Вот и славно. Глядите, – и Агеев достал небольшую брошюрку, – вот инструкция, как правильно ухаживать и использовать граммофон. А вот вам ещё три диска, на них записаны другие песни, надеюсь, они вам понравятся.

– Благодарю Вас, Марсель Каримович, ещё раз!

Внимание нового губернатора было приятно томскому коменданту. Несмотря на некоторую строгость, он увидел в Агееве человека открытого и доброго, с которым вполне комфортно можно сосуществовать. Агееву же расположение военных было очень даже не лишним. Обладая властью в своей области, он всё же не мог напрямую влиять на военных. В отличие от полиции, они ему напрямую не подчинялись. Зато на должности городничих он всеми способами проталкивал в городах Сибири своих людей...

Глава 5.

Генерал-губернатор.

Направляясь из Петербурга в Тюмень, Казанцев на несколько дней задержался в Перми и имел серьёзный разговор с губернатором Котловским Ильёй Васильевичем.

– Илья Васильевич, – разговор вёлся в доме пермского губернатора, – Государыня Императрица очень высоко оценила ваши заслуги.

– Ну, что вы, право, Алексей Петрович, что мои заслуги по сравнению с вашими? – Казанцев был симпатичен Котловскому, которому удалось один раз побывать в Тюмени и воочию увидеть все преобразования произошедшие там.

– И всё же вы очень много сделали, находясь на должности губернатора. Как ваш новый начальник, я рад, что такой деятельный, умный и образованный человек работает вместе со мной.

– Благодарю, Алексей Петрович, – искренне поблагодарил губернатор.

– Так вот, как начальник, я обязан знать все трудности, которые испытывают мои подчинённые. Ваши трудности – это нехватка финансов.

– Увы, Алексей Петрович, это бич каждого губернатора, – сокрушённо развёл руками Котловский.

– Илья Васильевич, вы же были в Тюмени?

– Совершенно верно.

– Видели нашу больницу?

– Видел... И мне остаётся только вам завидовать, – грустно вздохнул губернатор.

– Не стоит нам завидовать, Илья Васильевич, – улыбнулся Казанцев. – Этим летом в Перми начнётся строительство аналогичного заведения.

– Помилуйте, Алексей Петрович, на какие деньги? – неподдельно изумился Котловский.

– Вы, наверное, знаете, что мне принадлежат некоторые заводы, которые производят строительный материал.

– Наслышан, Алексей Петрович...

– Так вот, часть продукции с моих заводов пойдёт безвозмездно на строительство этой больницы.

– Алексей Петрович, голубчик, да вы просто ангел, спустившийся с небес! Я буду очень признателен вашей помощи!

– Не стоит благодарностей, Илья Васильевич. Мы делаем одно общее дело. Ваша задача до наступления тёплых весенних дней, определить место для будущей больницы и подобрать строителей. Кое-кого вам в помощь и я пришлю. И ещё, и это очень важно.

– Я внимательно слушаю, Алексей Петрович.

– По берегам Камы стоит не мало заводов, которые расходуют очень много древесины. Это пока не заметно, но наши внуки вместо лесов увидят только редколесье. А кое-где и степь. Поэтому вам, как губернатору пермской области, настоятельно рекомендую уже сейчас озаботиться этой проблемой. На месте вырубленных лесов обязательно высаживать саженцы. Запретить заводам бесконтрольное потребление древесины. Взыскивать большие штрафы со всех, кто будет нарушать эти запреты. Беречь лес от пожаров. Пусть нуждающиеся в дровах собирают валежник. И пора заводам уже жечь печи не древесиной, а каменным углём или производными от нефти и газа, как на тюменских заводах.

– Тяжело будет, Алексей Петрович. Кто согласится тратить лишние деньги на транспортировку и покупку горючего? У заводских хозяев прибыли упадут.

– Всё равно со временем им придётся на это пойти. А чтобы решить проблемы с доставкой угля и остального горючего материала, нужны железные дороги.

– Что за дороги такие, Алексей Петрович? – удивился Котловский.

Казанцев подробно рассказал ему о железных дорогах, о паровозах и обо всём остальном.

– Думаю, к строительству таких дорог мы приступим лет через пять, пока только начнём возводить заводы, которые смогут обеспечить такие дороги всем необходимым. За это время нужно составить подробные карты, провести геодезические исследования, наметить маршруты будущих дорог.

– У вас грандиозные планы, Алексей Петрович, – восхитился Котловский.

– Страна у нас большая, дорогой мой Илья Васильевич. Если мы не наладим эффективного дорожного сообщения центра с окраинами, то тяжело будет управлять такой страной, а в случае войны своевременно снабжать войска всем необходимым.

– О какой войне вы говорите, Алексей Петрович?

– О любой войне, Илья Васильевич. Посмотрите сами на карту. Со всех сторон нас окружает куча государств, которым богатства нашей страны не дают покоя. И как говорили ещё древние: «Хочешь мира, готовься к войне». Да и сейчас вон – с османом воюем. Хорошо со шведом замирились.

– Это верно, Алексей Петрович, – согласился пермский губернатор.

– И ещё, вот... – и Казанцев показал план военного городка, примерно такой же, как Агеев показывал томскому коменданту. – Настала пора по-другому обучать наших солдат, а для этого нужно создавать новые условия проживания и тренировок для них. За финансирование не волнуйтесь.

– Я в Тюмени видел ваши обустроенные казармы и полигоны для тренировок. Это впечатляет! Поэтому все ваши начинания, Алексей Петрович будут мной поддержаны, не волнуйтесь.

В скором времени Казанцев покинул Пермь, а люди корпорации «Приют» стали активно интересоваться медеплавильными заводами, расположенными в пермской области. Ближе к весне у Казанцева состоялся подобный разговор в Тобольске с губернатором Алексеем Васильевичем Алябьевым, который так же поддержал Казанцева. В общем, с помощниками Казанцеву повезло. Тем более все финансовые потоки этого громадного края находилось практически в его руках.

Глава 6.

Кощеевы.

Как Игнат и обещал Маллеру, сына своего он назвал Артуром. И теперь этот маленький человечек покоился на руках своей матери и сосал титьку.

– Но почему, Игнат, тебе снова нужно надолго уезжать? – спрашивала в это время молодая мать. – У тебя столько помощников, посылай их.

– Лала, золотце ты моё, куда и кого я пошлю? Есть такие вещи, которые никому нельзя доверять...

– И что это за вещи такие? – с интересом поглядела на него жена.

– Вырастешь, узнаешь, – ответил Игнат, не желая вдаваться в подробности предстоящего путешествия.

– Игнат, я родила для тебя сына, а ты говоришь, что я маленькая? – нахмурилась юная женщина.

– Говори спокойней, ты ребёнка кормишь. И вообще, сам генерал-губернатор сказал, что тебе учиться надо. Танцуешь и поёшь ты красиво, но этого мало.

– Зачем женщине учиться? Женщине нужно детей рожать.

– Чтобы дети были умными, их мать тоже должна быть умной, – изрёк Игнат и сам удивился своим словам.

– Для этого есть учителя, – не отставала от него жена.

– Так я и доверил своего ребёнка какому-то там учителю...

– А жену, значит, доверить учителю можно, да? – молодая женщина снова нахмурила лоб.

– Тьфу ты, блин! Опять – двадцать пять. Да пойми же ты, мне нужно уехать, а тебе нужно учиться.

– А я не хочу учиться! – нагло заявила Лала и погладила голову сына, – кушай, Артурчик, кушай, мой хороший.

– А я тогда генерал-губернатору пожалуюсь! – не найдя ничего лучше, выпалил Кощеев.

– И что мне сделает твой генерал-губернатор? В кандалы закуёт? – и Лала подленько захихикала.

– Между прочим, Алексей Петрович танцует и поёт лучше, чем ты! Он про танцы даже книгу написал, – Игнат вышел из комнаты и вернулся с книгой, – вот...

– Тогда и брал бы в жёны своего Алексея Петровича!

– Лала! Ты что же такое говоришь? И как у тебя только язык поворачивается такие похабные вещи про своего мужа говорить? – возмутился Кощеев.

– Игнат, ну, не уезжай, пожалуйста, а? Пусть Иван Андреевич поедет, он же твой друг...

– Ему разорваться что ли? Он и так дома мало бывает, и его Татьяна слово плохого никогда не скажет, потому что знает, что муж зарабатывает деньги, чтобы обеспечить достойную жизнь жене и детям.

– У Ивана Андреевича трое детей, вот и пусть обеспечивает, а у тебя пока один.

– Снова ерунду говоришь! Если мы друг друга не будем поддерживать, всё наше дело прахом пойдёт! И не смей больше мне перечить! А с завтрашнего дня к тебе будет приходить учитель, и ты будешь серьёзно заниматься учёбой. Моя жена должна быть не только самой красивой, но и умной! – Игнат встал со стула и вышел вон из комнаты.

Лала хитро улыбнулась. Она чувствовала, что муж её сильно любит, и поэтому позволяла себе иногда его доводить, зная, что ничего плохого он ей не сделает. Почему она так поступает, молодая женщина и сама не смогла бы ответить. Может, проверяла силу чувств мужа. Может, чтобы показать ему, что она уже взрослая и имеет своё мнение. Всё-таки семнадцать лет это ещё детский возраст, не смотря на то, что у тебя есть ребёнок. Может, из-за того, что ревновала. Игната красивым назвать было нельзя, да и разница в возрасте была большая, но Лала именно с ним почувствовала себя женщиной, в его объятьях ей стало хорошо и спокойно... Любила или нет, она не знала, но это был ЕЁ мужчина.

Положив уснувшего Артура в кроватку, Лала взяла книгу, которую принёс муж и начала смотреть картинки. Читать она ещё не умела. Когда Игнат обратно зашёл в комнату она негромко спросила:

– А про что в книге написано?

– Про танцы написано, я же говорил тебе, – вздохнул Кощеев.

– Тогда я буду учиться... А ты возвращайся поскорее из своего путешествия...

Игнат уезжал в Петербург. Лапин ехал в Новосибирск, с собой он вёз людей для работы на существующих и ещё строящихся заводах. На дворе был январь 1790 года.

ЧАСТЬ III

НА МОРЕ И НА СУШЕ.

Глава 1.

Петербург.

– Игнат Фомич, да вы кудесник! – восхитился Рустам, разглядывая документы.

– Учись, пацан, пока папка живой, – самодовольно улыбаясь, ответил Кощеев.

История документов, что держал в руках Рустам, началась с одного посещения. Сначала Игната посетил сам Рустам и сказал с хитрой улыбкой:

– К купцу первой гильдии Кощееву Игнату Фомичу делегация пришла...

– Какая, к нехорошей маме, делегация? – опешил он.

– Купеческая.

– И-и???

– И говорить с тобой желают, – улыбка не сходила с лица Рустама.

– Ты издеваешься, что ли надо мной? Чё лыбу на весь динамик растянул, как дешёвка вокзальная? – нахмурился Кощеев, никакой делегации он не ждал.

– Вот слушаю я тебя Игнат Фомич иногда, вроде говоришь по-русски, а ничего непонятно.

– Мал потому что ещё, – хмыкнул Кощеев. – Так что за делегация такая?

– Говорю же – купеческая, желают с тобой разговаривать.

– А оно мне надо?

– Поговори, узнаешь – надо или не надо.

– Много их?

– Пять человек.

– Хорошо, веди всех в большой зал.

Когда через некоторое время Игнат вошёл в зал, то сидевшие на стульях купцы встали и поклонились ему.

– Здрав будь, Игнат Фомич, – сказал один из них.

Судя по бороде, на которой виднелось не мало седых волос, этот был старшим среди всех. Остальные посетители тоже оказались бородачами, но выглядели заметно моложе. Одеты же все были практически одинаково в длиннополые кафтаны со сборками на талии и опоясаны кушаками. Под кафтанами виднелись цветные рубахи и штаны, заправленные в сапоги.

– И вам не хворать, – ответил Игнат. – Зачем пожаловали?

– Нужда нас к тебе привела.

– Тогда присаживайтесь, а то в ногах правды нет, – и Кощеев первым подал пример, сев на ближайший стул.

После того, как все расселись, Игнат спросил:

– Так что за нужда, уважаемые купцы вас ко мне привела?

Посетители объяснили ему, что взяли у голландских купцов кредит и снарядили за море пару кораблей. Время прошло, корабли не вернулись, а голландцы требуют вернуть деньги, в противном случае всё имущество русских купцов будет продано с молотка. Шестьдесят три тысячи рублей они были должны по кредиту. У Кощеева должники просили деньги на покрытие кредита, а они уже ему будут выплачивать долг, но только товаром: юфть, икра, пенька, полосовое и сортовое железо. На вопрос Игната, мол, почему так же с голландскими негоциантами не хотят рассчитаться, купцы ответили, что не хотят больше с ними связываться, да и проценты у них больно большие. Игнат сказал, чтобы пришли завтра, а ему нужно подумать. После ухода купцов он подробно расспросил обо всём Рустама и узнал, что корабли, на которых увезли товар, принадлежали голландцам и те, проще говоря, русских купцов «кинули», в Россию эти корабли возвращаться не собирались.

– Чего же ты русским купцам про это не сказал? – удивился Кощеев.

– Зачем, Игнат Фомич? Я что, как говорит Иван Андреевич, добрая фея, чтобы ко всем прилетать в трудную минуту и приносить радость?

– Э-э, увлёкся, перебор, не подумавши ляпнул, – покаялся Кощеев и почесал свой подбородок.

– Бывает, – примирительно хмыкнул Рустам.

– Что делать будем? Купцов выручать, или пусть сами со своими проблемами разбираются?

– Можно и купцов к себе привязать и голландцев наказать.

– Как наказать? – заинтересовался Кощеев.

– Тоже у них кредит попросить.

– Зачем? – удивился Игнат.

– Чтобы не возвращать, – хитро улыбнулся Рустам.

– И как это сделать? – азарт так и заискрился в глазах Кощеева.

– Игнат Фомич, вы ради шутки у меня каждый раз часы из кармана вытаскиваете, а тут что, договор вытащить не сможете? Но решать вам, стоит ли рисковать или нет. Можно и по-другому дело провернуть...

– Давненько я на серьёзные дела не ходил! Давай решать, как и где будем опускать голландцев.

В результате загримировали Игната до полной неузнаваемости, приодели, снабдили кучей фальшивых бумаг, сделали ему небольшую рекламу и отправили за кредитом. Голландцы долго кредит не давали, стараясь выяснить, что это за купец и что с него можно поиметь. Им аккуратно сливали информацию об уральских заводах, где у него имеется своя доля. В результате кредит на семьдесят тысяч рублей был выдан... Договора у кредиторов и нотариуса пропали практически сразу, пропал и сам должник. Предъявлять что-либо или кому-либо – было нечего.

Вырученные в результате этой операции деньги пошли на строительство швейной фабрики.

* * *

В начале лета 1790 года корабли «Ягуар» и «Пантера» пришли в Петербург из Индии и привезли с собой оттуда триста юношей и девушек. Нищенское положение простых людей, доведённых до этого действиями английской Ост-Индийской компанией, позволило «английским» купцам, являющимися сотрудниками «Приюта», довольно легко выкупить такое большое количество народа. Из некоторых планировалось подготовить работников для швейной фабрики, а других поселить на землях Вологодской губернии, которые принадлежали Казанцеву. Сейчас там работал кирпичный завод, лесопилка и велось небольшое сельское хозяйство. В поместье хотели создать ещё один учебный центр по подготовке бойцов охраны, а из лучших и сотрудников безопасности. С прошлого года у корпорации «Приют» в Индии появился небольшой участок земли, на котором стали выращивать хлопок. Теперь там постоянно находились два сотрудника безопасности, которые в прошлом году «пошалили» в Лондоне.