Текст книги "Покорение Сибири (СИ)"

Автор книги: Александр Решетников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 1.

Милость Государыни.

Казанцев Алексей Петрович был на приёме у Всероссийской Императрицы Екатерины II в Царском Селе в знаменитой Янтарной комнате. Сказать, что он мандражировал – значит, ничего не сказать. Алексей Петрович даже мысли не допускал, что его могут вызвать к Императрице. Жил себе спокойно в Тюмени, руководил понемножку. Был заместителем воеводы. Потом сам стал воеводой. После, из-за различных реформ и преобразований, занимал должность городского головы. Хоть и являлся городским головой, но Агеев, который был городничим, считался уже главнее, тем более Алексея Петровича каждые три года переизбирала местная городская Дума, а вот трогать Агеева никто не имел права. Он был назначен Сенатом по предоставлению генерал-губернатора, и только Сенат решал, служить ему или нет. В общем, жил себе тюменский голова, обустраивал Тюмень на свой вкус и цвет, успешно переизбирался на свою должность, и на тебе – вызов в Петербург. Перед поездкой Агеев неоднократно репетировал с ним, как себя вести, что говорить, а о чём даже не думать. И вот Алексей Петрович перед Императрицей... Она сидит на изящном с высокой спинкой и подлокотниками стуле возле небольшого фигурного столика. Вся мебель сделана из красного дерева. Одета Государыня в платье золотистого цвета, которое кажется тяжёлым и громоздким. Множество дорогих украшений буквально переполняют гардероб Императрицы. В своём наряде она чем-то напоминает украшенную гирляндами новогоднюю ёлку. Справа и чуть в стороне от сверкающей Екатерины II сидят две статс-дамы, одетые столь же пышно, слева стоит личный секретарь. Подле самой императрицы сидит Михаил Андреевич Милорадович – её новый фаворит. Только что эти люди, стоящие и сидящие напротив Казанцева по сравнению с этой комнатой? С этой ЛЕГЕНДОЙ!!!

Императрица некоторое время наблюдала за Казанцевым, который стоял поражённый красотой янтарного великолепия.

– Вижу, Алексей Петрович, неподдельное восхищение в твоих глазах, – покровительственно улыбнулась Екатерина II, – нравятся мои комнаты?

– Ваше Императорское Величество, – немного пришёл в себя Казанцев и сделал изящный поклон, – это просто чудо! Я бы сказал даже больше: «Увидеть Янтарную комнату и умереть – потому что больше мечтать уже не о чем!».

– Право же, Алексей Петрович, не стоит этого делать, – произнесла Императрица, довольная ответом Казанцева, – вы нужны нам живым и здоровым. А комната никуда не денется, приходите сюда и любуйтесь на неё, в этом вам препятствий чинить никто не будет.

– Это большая честь для меня, Ваше Императорское Величество, – и Казанцев снова сделал изящный поклон, после чего стал преданно смотреть Государыне в глаза, ожидая дальнейших событий.

– Ну, что ж, – продолжила Екатерина II более доверительным тоном, – раз с моими комнатами разобрались, то обсудим дело, ради которого я тебя пригласила, Алексей Петрович. Ты как давно служишь в Тюмени?

– Уже четырнадцать лет, Ваше Императорское Величество, с 1775 года.

– За все четырнадцать лет, Алексей Петрович, я не слышала на твой счёт ни одной жалобы. Губернаторы и наместники хвалили тебя. Люди, побывавшие в Тюмени, рассказывают о тебе только хорошее. Подарки, что ты присылал, всегда были мне по сердцу. Далеко не каждый город может похвалиться своими учебными заведениями. А ты построил университет, построил больницу и много ещё чего... Вырастил замечательного сына, который достойно показал себя в войне со шведами. Было бы большой неблагодарностью с моей стороны не замечать всех этих заслуг. А поэтому, Казанцев Алексей Петрович, жалуем тебя орденом Святого равноапостольного князя Владимира второй степени и чином Действительного статского советника.

«Служу Советскому Союзу!» – чуть было не ляпнул Казанцев, так были торжественны слова произнесённые Императрицей, хоть и жил он при этом Союзе всего год, да и тот в Украинской Советской Социалистической Республике, а после Союз распался на кучу недостран. Но как глубоко сидит славное прошлое в нашем подсознании... Справившись с ненужными мыслями, новоиспечённый генерал-майор произнёс:

– Служу Вашему Императорскому Величеству и России!

– Но это ещё не всё, Алексей Петрович. С этого дня ты назначаешься генерал-губернатором Тобольского наместничества, – Екатерина II внимательно смотрела на него, – Справишься с этой должностью?

Вот уж действительно было от чего растеряться. Тобольское наместничество вбирало в себя две области-провинции Тобольскую и Томскую, да ещё и Пермское наместничество. Считай, Казанцева ставили управлять территорией равной как минимум шести Франциям.

– Один? – спросил он и непроизвольно сделал глотательное движение, словно что-то мешало ему в горле.

– Почему же один, Алексей Петрович? – удивилась Государыня, – барону Агееву Марселю Каримовичу присваивается чин Статского советника и он назначается губернатором Томской области. В Тобольской области губернаторствует Алябьев Алексей Васильевич, а в Пермской Котловский Илья Васильевич. Вот тебе три достойных помощника.

– Тогда, точно, справлюсь, Ваше Императорское Величество! – ответил радостный Казанцев, узнав, что и Агеев будет с ним в одной упряжке.

Про остальных он слышал мало, но надеялся найти с ними общий язык.

Если Алексей Петрович удивлялся, то Агеев уже знал о своём скором назначении. Не раз Императрице докладывали об этом смышлёном городничем из Тюмени, который по своим профессиональным качествам уже давно годится для более серьёзной работы. И Марсель Каримович об этих докладах ведал и готовился к новой должности. А вот назначить Казанцева генерал-губернатором Тобольского наместничества поспособствовал Шешковский Иван Степанович, который очень лестно отозвался и о нём, и о грандиозной работе, проделанной в Тюмени.

– Что ж, радостно это слышать от тебя, Алексей Петрович.

– Только, Ваше Императорское Величество...

– Только..? – Екатерина II удивлённо подняла бровь.

– Только теперь на меня точно пойдут жалобы, – улыбнулся Казанцев.

– Это почему же?

– Потому, что не люблю лентяев, неучей и тех, кто разные глупости за иностранцами повторяет! Вот с глупостью и ленью я и буду бороться, Ваше Императорское Величество! Уверен, что не всем это будет по душе, потому-то и начнут на меня жаловаться.

Казанцев бил по больному, он знал, что события во Франции не вызывают у Государыни больших симпатий. Хотя на англичан она была зла не в меньшей степени, но на деле отношений с Великобританией не разрывала. Очень сильно экономики России и Англии были переплетены меж собой, а Екатерина II искала в европейском бардаке выгоду для России.

– Экий ты, Алексей Петрович, строгий, – улыбнулась Императрица.

Казанцев тяжело вздохнул и развёл руками, мол, а куда деваться-то? После чего продолжил:

– Разрешите, Ваше Императорское Величество, от всех жителей Тюмени преподнести подарки?

– Ну-ка, ну-ка, посмотрим, чем ещё ты меня удивишь, Алексей Петрович.

– Первое, сто лучших в мире карабинов и двести пистолей для гвардейцев охраны Вашего Императорского Величества.

В зал внесли несколько образцов оружия и показали Екатерине II. В осмотре принял деятельное участие Милорадович. Было видно, что оружие ему по душе.

– Ваше Величество, а не пригласить ли кого-нибудь из офицеров охраны. Думаю, они смогут по-настоящему оценить оружие, – произнёс он.

– Действительно... Захар, – обратилась Императрица к своему камердинеру, – позови кого-нибудь.

Через некоторое время явились сразу два офицера охраны и принялись всячески осматривать оружие.

– Стрелять нужно, Ваше Императорское Величество, – произнёс один из них, – а иначе что тут скажешь? Хотя по первому впечатлению – экземпляры хороши. Легки и удобно ложатся в руку.

– Завтра устроим стрельбища и всё проверим. А пока, ступайте, – приказала Императрица.

– Второе, – продолжил между тем Казанцев, – золотая диадема, инкрустированная сапфирами и бриллиантами.

В зал внесли шкатулку, сделанную из бивня мамонта, украшенную резным рисунком, изображающим виноградную лозу. Императрица открыла шкатулку и достала оттуда диадему, которая переливалась чудесными бликами драгоценных камней и металла. Было видно, что украшение пришлось Государыне по душе.

– Третье, золотые ручные часы с ремешком из белой кожи.

И снова придворный лакей вносит шкатулку, на этот раз из красного дерева, на крышке которой изображена пасторальная сцена. Казанцев сам достал из шкатулки часы и надел их на запястье Императрицы. Металл часов тоже имел бриллиантовые вкрапления. На руке они выглядели очень изящно и притягивали к себе взгляд. Государыня повертела немного рукой, проверяя удобно ли держаться часы на запястье.

– Один раз в сутки в одно и то же время, Ваше Императорское Величество, часы нужно заводить. Вот так вот, глядите, – и Казанцев показал, как они заводятся.

– Надо же, Алексей Петрович, как просто, удобно и красиво! – восхитилась Екатерина II, которой часы очень понравились.

– Смею Вас уверить, Ваше Императорское Величество, что подобного нет ни у одного монарха в мире! – ответил Казанцев, – и ещё долго не будет. Такое делают только в Тюмени на часовом заводе, принадлежащем Маллеру Артуру Рудольфовичу.

– Я помню об Артуре Рудольфовиче... Это всё? – произнесла Екатерина II, налюбовавшись часами.

– Нет, Ваше Величество, – ответил Казанцев. – Четвёртое, пшеничное вино «Грёзы» в бутылях из хрусталя уникальной формы.

В комнату внесли три бутыли высотой около пятидесяти сантиметров каждая. Одна была выполнена в форме обнажённой девушки, сидящей на своих коленях и руками завивающая свои волосы. Вторая в виде вставшего на дыбы слона с поднятым кверху хоботом. Третья представляла собой музыкальный инструмент похожий на контрабас. На всех бутылках имелись красочные этикетки, на которых была нарисована девушка, закатывающая от сладострастия глаза. Над девушкой выделялась яркая надпись «Грёзы». Императрица с любопытством оглядела каждую бутылку и приказала их унести.

– И последнее, Ваше Императорское Величество, лично от купца первой гильдии Лапина. Его корабли недавно вернулись из дальнего путешествия, и вот...

Четыре лакея внесли в комнату белый продолговатый сундук полукруглой формы и поставили перед Императрицей. Казанцев отрыл его.

– Сто тысяч золотых дублонов, Государыня!

Все находящиеся в комнате заворожённо смотрели на открытый сундук.

– Однако... – только и смогла произнести Екатерина II.

Глава 2.

Петербург.

Ноябрьский вечер 1789 года в Петербурге выдался пасмурным, моросил мелкий дождь и дул пронизывающий северный ветер. А что ещё ждать от погоды в это время года и в этом географическом месте? Только группа людей, собравшаяся в особняке, что находился недалеко от Фонтанки, о погоде как-то даже и не думала.

– Отец! – Иван Казанцев обнял Алексея Петровича, – сколько же мы не виделись!?

– Шесть лет, – отвечал новый генерал-губернатор Тобольского наместничества, – с тех самых пор, как ты уехал из Тюмени сюда... Эх, Ванька, как ты возмужал! Уже и женится пора.

– Нее, рано ещё, – улыбнулся мичман, на левой стороне груди которого висел Георгиевский крест четвёртой степени.

– Конечно рано! – включился в разговор находящийся здесь же Лапин, – парню девятнадцать лет, а ты ему о женитьбе... Ему ещё в войнушку наиграться нужно, а уж потом...

После обнимания и приветствий, мужчины расположились за небольшим столом, рассчитанным на четырёх человек. Слуги быстро сервировали стол для ужина и оставили господ одних.

– Да, отец, – продолжил Иван Казанцев, – мы не виделись шесть лет, и не знаю, когда ещё теперь увидимся.

– А что так? Ты в Тюмень не хочешь съездить?

– Меня на Чёрное море переводят. Там теперь служить буду. Определили командовать дюбель-шлюпкой.

– А это что такое? – почти одновременно спросили Казанцев и Лапин.

– Судно такое небольшое, – улыбнулся мичман, – экипаж пятьдесят человек, я главный. Вот с этим экипажем османов гонять буду.

– Тоже неплохо, – авторитетно заявил Лапин. – Сколачивай свою команду, с кем тебе потом по жизни идти придётся... Без надёжной команды человек – никто. Кстати, как там твой друг Тадеуш поживает?

– Хех, Иван Андреевич, скажете тоже – друг. Пожалел просто человека, у которого друзей толком-то и не было, а человечек пустой оказался. Я потом это хорошо понял, на одном корабле служили. Он всё ближе к начальству жался, а в первом же бою, как девка в обморок упал. Перед последним боем, за который меня наградили, и вовсе заболел и остался на берегу. Не моряк он.

– Да и не офицер он. Так, погремушка с гонором, – вставил Лапин, – я это ещё в тот самый первый раз понял, когда окончание твоей учёбы отмечали.

– Тёзки, может, хватит об этом...

– Тадеуше, – подсказал Лапин.

– Вот именно, – и посмотрел на Лапина с хитринкой в глазах. – Ты в курсе, что Императрица тебя в дворянский чин возвела и наградила Владимиром четвёртой степени?

– Ох, ты! – почесал затылок Иван Андреевич, – значит, золотишко ко двору пришлось?

– Ещё как – ко двору! Похоже, я опередил императорский посыльных, скоро вызовут тебя, объявят императорскую милость.

– К самой Императрице вызовут?

– Может – да, а может – нет. Но объявлено это было при мне.

– Иван Андреевич, поздравляю! – и Иван пожал Лапину руку.

– Спасибо, тёзка! Давайте за это выпьем!

Мужчины звонко чокнулись бокалами и опустошили их. Казанцев через некоторое время продолжил.

– А меня назначили чуть ли не всей Сибирью управлять...

– Да, иди ты! – воскликнул Лапин, не донеся до рта кусок куриного крылышка.

– Сам не ожидал. Хотя Агеев говорил, что повышение возможно, но чтобы такое... Я теперь чином соответствую генерал-майору.

– Отец, и тебя поздравляю! – воскликнул радостный Иван Казанцев.

– За это тоже нужно выпить! – громко произнёс Лапин.

– Давайте! – согласился Казанцев, и мужчины снова осушили бокалы.

– Агеев теперь будет при мне губернатором Томской области, – продолжил Казанцев, – а Маллер пожалован Владимиром четвёртой степени, как и ты. Видишь, как Императрица ваши заслуги перед Россией высоко оценила?

– Сундук с золотыми монетами, да подарки, вот, что она оценила, – немного цинично ответил Иван Андреевич. – Но я не в обиде. Кстати, что там на счёт оружия?

– На следующий, после приёма день, стрельбы устроили. И пистолеты, и карабины всем понравились. Так что теперь снабжать нашу армию оружием мы тоже будем. Тюменским инженерам поручено произвести реконструкцию сестрорецкого оружейного завода. А я ещё прошение подал в военную коллегию, да и самой Государыне говорил, что сибирским полкам другая форма нужна. Мол, и климат у нас слишком суровый, и всё такое... Рисунки предоставил, описание, смету, экономию... Надеюсь, не откажут. Агеев, как чувствовал, заставил это всё с собой взять. А тебе, Иван, или Игнату, нужно в Петербурге фабрику по пошиву обмундирования строить. Пока она строится, наши люди работников наберут и на машинках обучат работать. Полотна ткацкая фабрика производит вдоволь, но пора не только продавать, но и шить.

– Согласен с тобой. Агеев мне тоже самое говорил.

– Ещё он говорил, что дворян мелкопоместных под свою руку нужно потихоньку набирать, мол, многие из них сами не лучше крестьян живут. Я за время путешествия из Тюмени сюда имел возможность сравнить... У нас не только купцы и мещане, крестьяне с мастеровыми лучше живут.

– Так мы, Алексей, студентиков умненьких давно присматриваем, да и просто умненьких, кому учиться нужно, а денег у родителей нет... Помогаем, таким. А тебе Иван, – Лапин повернулся к тёзке, – задание будет.

– Какое? – с интересом спросил юноша.

– Завод наш оружейный в Херсоне проверить. Тебе служить там рядом придётся, вот и посмотри, как люди живут, как одеваются, как питаются, о чём думают... Настала пора не только о службе думать, но и о делах. Мы состаримся, вам, нашим детям, дела предстоит продолжить.

– Ну, проверю я и что?

– Твоё дело просто проверить, ни во что не вмешиваясь. После проверки составишь отчёт и свои мысли по поводу увиденного. Отчёт отправишь в Тюмень с надёжными людьми.

– И где эти люди?

– Сын, я из Тюмени привёз троих надёжных парней, которые будут всегда рядом с тобой. Чуть позже ты с ними познакомишься. Вот через них будешь всё передавать и никак иначе. Запомни, практически вся почта проверяется. А я теперь на такой должности, что лишнюю информацию обо мне посторонним людям знать не нужно, потому что порой даже самые нейтральные сведения могут быть использованы против меня, а значит и против всех нас.

– Отец, я всё понимаю, уже не маленький. За эти годы мне довелось повидать и услышать всякого. Лицемерия, жадности и зависти хватает...

– Я рад, что ты это понимаешь.

– Слышь, Алексей, – обратился к Казанцеву Лапин, – расскажи, что там интересного в Царском Селе было?

– Кроме Янтарной комнаты, ничего. Чувствуешь себя постоянно, как под прицелом.

– Ты Янтарную комнату видел?! – изумился Лапин.

– Ага, – улыбнулся Казанцев.

– Пля, круто! Столько про неё слышал... Реально, такая красивая?

– Реально!

– Это что, вся комната из янтаря? – спросил Казанцев младший.

– Да... Стены янтарной мозаикой украшены и из него же разные фигурки и другие предметы интерьера сделаны. В общем, трудно объяснить, это нужно видеть!

Глава 3.

Высший свет.

Вести при Дворе распространяются быстро. Если раньше о Тюмени что-то слышали, то теперь она стала темой для разговоров номер один. Мало кому известный дворянин, вдруг становиться генерал-губернатором огромной области. Сразу вспомнились и подарки, которые из Тюмени присылали для Императрицы, вспомнились небылицы, что о Тюмени рассказывали. Оказалось, что всё это правда. Правдой оказались широкие и ровные дороги, которые не затапливает ни весеннее половодье, ни осенние дожди. Правдой оказались большие каменные дома, отапливаемые водяным паром, проходящим по трубам и согревающим все помещения, что значительно снижает потребление дров на обогрев больших домов. Правдой оказались яркие фонари, стоящие на улицах города и позволяющие безбоязненно ходить ночью. Правдой оказались заводы, выпускающие кучу всяких диковинок, а качество оружия Тюменского оружейного завода смогли оценить все офицеры лейб-гвардии, состоящие при Императрице. Говорили и о наполненном золотыми монетами сундуке. Но, то уже не из Тюмени, говорили о найденном золоте пиратов в далёкой Вест-Индии. Казанцева стали приглашать в гости высокопоставленные чиновники и вельможи. С ним искали дружбу, с ним советовались, ему завидовали, про него распускали слухи. Разными невзначай заданными вопросами его прощупывали, пытаясь узнать, к какой партии при дворе он относится, чем вообще дышит и какие у него планы на будущее... Это сильно утомляло Алексея Петровича, потому что нужно было быть постоянно начеку, ответь что-нибудь не так и это негативно может отразиться на дальнейшей его жизни. Сколько бы они с Агеевым не репетировали, а всего предугадать, к сожалению, невозможно. Пригласили Казанцева и к цесаревичу Павлу. Встреча состоялась в одном из помещений Гатчинского дворца.

– Здравствуйте, Ваше Высочество, – произнёс Казанцев, войдя в комнату, куда его привёл придворный лакей и сделал изящный поклон.

Павел стоял возле окна и смотрел в сторону плаца, где солдаты отрабатывали строевые манёвры.

– Здравствуй, Алексей Петрович, – повернулся к нему цесаревич. – Как тебе мой дворец?

– Красив, Ваше Высочество! А когда достроят, уверен, будет выглядеть ещё краше!

– Ты в некотором роде, Алексей Петрович, тоже зодчеством занимаешься, правильно? – Павел подошёл к столу и сел на стоящий возле него стул.

– Государство большое, вот и приходится... Народ должен видеть Императорскую длань во всех уголках Российских земель! – ответил генерал-губернатор Тобольского наместничества.

– Я слышал, Алексей Петрович, ты во Франции учился? – продолжал цесаревич задавать вопросы, не предлагая гостю садиться.

– Совершенно верно, Ваше Высочество, там, – согласился Казанцев, сделав очередной поклон.

– И как тебе Франция?

– А что Франция? Страна, как страна. Не хуже и не лучше десятков других стран, – Алексей пожал плечами и развёл руки в стороны.

– Не любишь Францию? – казалось, цесаревич искренне изумлён.

– Я Россию люблю, Ваше Высочество! А Францию – пусть французы любят, – снова поклонился Казанцев.

– А как ты относишься к тому, что англичане французского монарха убили? – Павел встал со стула и вплотную подошёл к Казанцеву, внимательно глядя ему в глаза.

– Я к этому, – не отводя взгляда, перекрестился Алексей, – слава Богу, отношения не имею!

Цесаревич некоторое время недоумённо смотрел на Казанцева. Потом до него дошёл смысл ответа.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Павел, – ну, ты и сказал... Так тебя никто и не обвиняет...

– Ваше Высочество, а хотите анекдот? – неожиданно спросил Казанцев.

– Анекдот? – цесаревич внимательно посмотрел на Алексея, – расскажи.

– Значит так, собрался суд...

– О, суд! И кого судят? – Павел снова сел на стул и приготовился слушать.

– Сейчас всё расскажу, Ваше Высочество... Собрался, значит, суд. Судят доктора. И судья у него спрашивает:"Вы за что убили эту женщину?" А доктор ему и отвечает:"Ваша милость, я зарабатываю на жизнь тем, что лечу женщин и женские болезни. С раннего утра то роды принимаю, то ко мне приходят разные дамы и жалуются на свой передок, и я вынужден их осматривать и так до самого обеда. У меня даже нет времени, чтобы выкурить трубку. В обед я только успеваю поесть, как снова или рожает кто-то, или очередная куртизанка просит осмотреть её болячки. И так до самого вечера. И вот, сел я вечером на улице под липой, чтобы покурить спокойно трубку после утомительного дня, а ко мне подходит эта женщина и говорит: «Дай рубль, передок свой покажу»..."

– Ха-ха-ха-ха, – зашёлся в смехе цесаревич, – ой, и уморил Алексей Петрович. Надо же такое выдумать...

– А хотите, Ваше Высочество, ещё анекдот?

– Тоже про суд? – спросил Павел.

– Нет, про одного офицера...

– Про офицера? Рассказывай! Только ты присядь, Алексей Петрович, а то всё стоишь. Мне тяжело на тебя снизу вверх смотреть.

– Хорошо, Ваше Высочество, – сказал Казанцев и сел рядом на стул, – Значит, едут в одной карете вместе чиновник с женой и дочкой и поручик. Далеко едут, в другой город. И вот чувствует поручик, что в его туфле что-то есть и это вызывает сильный дискомфорт. Тогда он снимает туфлю, но понимает, что соринка внутри чулка. Тогда он, не обращая никакого внимания на чиновника и его семью, снимает чулок... Чулок ношен давно, от него сильно пахнет. Жена и дочь чиновника морщатся от запаха, но, соблюдая вежливость, молчат. А поручик всё никак не может найти злосчастную соринку. Тогда не выдерживает чиновник и спрашивает: «Поручик, а вы меняете свои чулки?» «Конечно, меняю,» – бодро отвечает поручик, – «на пшеничную водку...»

На другой день Императрице докладывали, о чём говорили её сын и Алексей Петрович Казанцев.

– Ваше Императорское Величество, спрашивал Ваш сын у Тобольского наместника про Францию.

– И что отвечал Алексей Петрович?

– Сказал, что пусть Францию любят французы, а он, дескать, Россию любит, поэтому в её далёких уголках зодчеством и занимается, чтобы показать длань державную.

– Похвально... А что ещё?

– А потом только анекдоты рассказывал.

– Анекдоты? – удивилась Императрица. – Что за анекдоты?

– Похабные в основном, Ваше Императорское Величество, – и наушник рассказал некоторые, которые запомнил, чем изрядно повеселил Екатерину II.

– Ох, и шутник, этот Алексей Петрович. Как думаешь, для чего он это делал?

– Мне показалось, что скучно ему стало у цесаревича, вот таким способом он внёс оживление в царящую там атмосферу.

– Что ещё было?

– Ничего. К Его Высочеству пришли офицеры по какому-то делу, и Алексей Петрович откланялся, сославшись на срочные дела.

– А как он ведёт себя в других местах, с кем общается, кому выказывает симпатию или наоборот... – Императрица выразительно посмотрела на своего наушника.

– Со всеми ведёт себя ровно, Ваше Величество. У меня создалось стойкое ощущение, что столичная жизнь и великосветские приёмы его утомляют.

– Утомляют? Вот как! А на балах, как он себя ведёт?

– Танцор отменный, Государыня Императрица, а вот разговоров о политике старался избегать.

– Неужели так никому и не высказал предпочтения?

– К Кулибину часто ходил. Было заметно, что общение с нашим механикусом доставляет ему истинное наслаждение. Вообще он больше общался с учёным людом. Много интересовался молодыми людьми, недавно окончившими академию, и даже студентами, кто бы согласился поехать с ним в Тобольское наместничество.

– Значит, его больше интересует наука, чем политика?

– Совершенно верно. Алексей Петрович даже как-то сказал, что Россия должна быть благодарна Богу за то, что Он послал ей такую замечательную правительницу, которая покровительствует учёным.

– Если ему удастся установить такой же порядок по всей Сибири, как в Тюмени, то я тоже буду благодарна Богу, за то, что в России есть Казанцев, – улыбнулась Екатерина II.

– Что-нибудь ещё, Ваше Императорское Величество? – участливо поинтересовался соглядатай.

– Нет, ступай.

Общение Казанцева со знатными вельможами и большими чиновниками кроме скучных великосветских приёмов принесло и немало пользы. Через этих господ было найдено много умных и толковых молодых людей, в которых нуждалась корпорация. Были составлены списки и назначены распределения. Из-за необходимых служебных дел, Алексею Петровичу пришлось практически всю осень пробыть в Петербурге. Так как сюда поступали все самые свежие новости, то он узнал о том, что Швеция попросила мира и эта война закончилась на год раньше, чем в известной нам истории. Случилось это из-за внезапной смерти шведского короля Густава III, только в этой истории он умер не от руки своего подданного, а от элементарного воспаления лёгких. С известием о кончине шведского короля, пришла новость о смерти Григория Потёмкина, командующего русской армией, воюющей против османов. Причиной смерти послужила застарелая болезнь, осложнённая простудой. Вместо Потёмкина русской армией стал командовать князь Репнин Николай Васильевич. История продолжала меняться. А Алексей Петрович Казанцев с большим обозом, состоящим из двухсот саней, отправился в Тюмень. Его желание создать в России полноценную частную банковскую систему не увенчались успехом. На это дело был наложен строгий запрет. Действовали только государственные банки, работа которых была мало эффективна, кроме того банка, что находился в Тюмени. Он хоть и считался государственным, но крышевал его всё-таки «Приют». А вместо желаемых банков, корпорация стала открывать в городах страны «расчётные конторы». В этих конторах купцы, связанные с корпорацией, обналичивали векселя или наоборот, сдавали под расписку свою выручку, а также производили размен денег. Кредитами и обменом валют эти конторы официально не занимались.