Текст книги "Англии капец! (СИ)"

Автор книги: Александр Устомский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Они вскочили на коней и помчались на север. Местность вокруг словно вымерла. Они миновали несколько деревушек, проезжая через них, и никто не останавливал их. Никому до них не было никакого дела. У Англии настали времена более тяжелых забот, чем два знатных путника на ночной дороге в Лондон. Проехав три десятка миль, у городка Кроли они повернули западней, по дороге на Виндзор, доехали до чистого ручья на опушке леса, где и остановились на ночлег. Над Англией вставало солнце, а наши путешественники приготавливались к отдыху. Бофорт немного устал с непривычки, почти месяц он не сидел в седле, со всеми этими неожиданными поворотами в его жизни. Но чувствовал он себя прекрасно, с интересом наблюдая, как быстро и ловко устраивают их ночлег. Два легионера, сопровождающие их в пути, поставили невысокую палатку, почти сливающуюся своим цветом с фоном деревьев на опушке. Перед палаткой установили маленький железный каминчик и подожгли в нем свои волшебные дрова. Томас уже видел, как всего несколько кусочков этого светлого дерева могли гореть долго, ровным пламенем, которого было достаточно, чтобы вскипятить воды и приготовить воинам пропитание. Еда атлантов его не переставала удивлять. В быту мирных остановок они питались разнообразно и очень вкусно, герцог не мог даже посчитать, во сколько можно оценить ужин атланта, обильно сдобренный пряностями и незнакомыми ему диковинными добавками. Некоторые фрукты, овощи, которыми его иногда угощали, он кушал впервые в жизни. Было вкусно. Теперь он впервые увидел, что во время военных действий враги Англии питаются очень хорошо. И готовят себе быстро и укромно. Они не выдавали своего присутствия рубкой деревьев, они их вообще не рубили, а напиливали себе маленькими, но сделанными из отличной стали пилками. А для приготовления пищи атланты хранили особые сорта дерева – запас был мизерный, но его хватало на несколько дней. Он не стал чиниться и с кивком благодарности присел на пенек перед столиком, на котором стояли две серебряные чашки и пара небольших серебряных бокалов. Бофорт давно понял – к нечистому эти люди не имеют никакого отношения, они очень любили серебро, кушали атланты исключительно с серебряной посуды. Золота Томас так и не увидел у них в обращении, похоже, оно им было, действительно безразлично. Ему понравился запах супа, и он, попробовав ложечку, с удовольствием составил компанию легату Аматову. Потом они подкрепились вкусным напитком с медом, герцог угостился изумительным по вкусу лакомством – шоколадом. Он уже знал, что шоколад это довольно дорогое лакомство, атланты его очень любили, детей они потчевали шоколадом постоянно. Легат Ринатус честно рассказал герцогу, что шоколад полезен для мозгов и хорошего, бодрого состояния духа. Когда Томас спросил его о цене, легат не стал скрывать, что шоколад они продают арабам на вес золота. Потом он посмотрел на герцога холодным взглядом и добавил: 'Мы на шоколад обмениваем детей, рабов'.

Хорошо отдохнув, они снова, не спеша поехали к столице. Днем дорога ожила, по ней двигались и пешие, и повозки, и конные. Никто не осмеливался останавливать герцога Бофорта. Его узнавали, приветствовали, но герцог с достоинством и кратко отвечал на приветствия немногочисленных знакомых, и они двигались дальше своим путем. Атланты изменили внешность. Бофорт понял, что накладные усы, борода и даже волосы на голове хорошо скрыли истинный облик его сопровождающих. Атланты умели хранить тайны. Ни разу он не подумал о побеге. Томас Бофорт, несколько дней назад понял, что эта сила сомнет Англию, они, действительно, могут установить свою незримую власть над всеми вокруг. И от этого ему захотелось умереть. Пусть живет сын. Пусть растет этим невиданным атлантом. Он станет великим, Бофорт не сомневался в удаче своего рода. А ему, сорокавосьмилетнему воину, пора и на покой. Нисколько его не волновал тот переполох, который вызовет то, что он заберет себе древнюю ценность рода. Имеет право.

Уже стемнело, когда они доехали до Виндзора. Места, где стоял древний замок, старая резиденция королей. Они спешились, и только Бофорт и Аматов отправились дальше. Легат со слов Бофорта уже знал их дальнейший путь. Но он удивленно улыбнулся, когда герцог открыл перед ними вход в один из потайных проходов внутрь замка. Они не спешили, легат освещал дорогу светильником неизвестным Бофорту, но свет был довольно ярким, и вырывался из светильника ровным узким лучом. Через несколько минут они уже тихо передвигались внутри дворцовых стен, по узкому – всего фут – тридцать сантиметров – проходу. Легат шел за герцогом, но фонарик поднял высоко над своей головой, чтобы освещать дорогу Томасу. Потом они остановились, и Бофорт повернулся к нему и прижал палец к губам, призывая к тишине. Бофорт улыбался, у него было хорошее настроение. Большую половину своих родственников он искренне ненавидел – мерзкие пауки, способные только плести интриги. Сейчас у него появилась возможность всем им здорово насолить. Ринат показал Томасу открытую ладонь и что-то повернул в светильнике, чтобы луч стал меньше, уже, незаметней. Бофорт покачал головой – мастера у атлантов были знатные, это он признал давно.

Герцог нажал на какое-то скрытое место в стене, и перед ними открылся проход в помещение. Света в нем не было. В нем было полно сундуков, шкатулок, больших ваз и во всех вазах были драгоценности. Фамильная сокровищница. Скорее всего – одна из сокровищниц английских королей. Ринат никак не прореагировал на золотые монетки, разноцветные камни – он на них уже насмотрелся. Герцог усмехнулся и фыркнул, как кот, увидев безразличное выражение лица атланта. Но некоторые старинные мечи легат брал в руки, оценивающе примерял, обозначая удар или укол. Уважительно кивнул головой несколько раз. Бофорт ему ответил согласным кивком – он-то знал имена этих легендарных мечей. Бофорт, вдруг отвлекся, взял одну из шкатулок, открыл ее и вынул кинжал. С грустной улыбкой посмотрел на него и протянул Аматову. Тот отрицательно покачал головой. Но герцог нахмурился и более настойчиво ткнул в грудь легата рукой с кинжалом. Ринат взял ножны и не стал доставать оружие. Подарки от врага – это до добра не доведет! Он скорчил такую порицающую физиономию, что Томас чуть не рассмеялся во весь голос, но сдержался. Только Бофорт собрался приступить к выполнению главной цели их посещения сокровищницы, как был остановлен атлантом. После тычка в плечо, герцог обернулся и, ничего не понимая, уставился на руку легата, который протягивал ему серебряную монетку. Потом он вспомнил, что есть такой обычай: за оружие надо платить, не принимать его в дар, а оплатить – тогда оно верно будет служить новому хозяину. Томас усмехнулся и взял монетку. Но пришло время взять и более великую ценность. Бофорт сделал шаг в сторону, к шкатулке, которая стояла на постаменте из белого мрамора, и открыл ее. Посмотрев внутрь, он поманил к себе легата. Они стояли и рассматривали это сокровище. Под светом луча фонарика рубин светился особым, сочным красным цветом. В оттенках его, казалось, была запечатлена вся кровавая история этой драгоценности. Много зла окружало историю рубина Черного Принца.

Герцог взял камень, размером с куриное яйцо, взглянул на него и не почувствовал никаких угрызений совести, вообще ничего постыдного в своей душе. Вдруг он подкинул рубин невысоко и поймал, как обычный камешек, как мячик – и сразу протянул атланту. Ринат взял камень, тоже взглянул на него, уважительно покачал головой и положил в кармашек на поясе.

Возвращались они, также не спеша, с сознанием отлично выполненного долга. Когда герцог намеревался привлечь внимание Аматова к некоторым секретам потайного хода, легат отказался его слушать. И шепотом сказал, что такое стоит оставить хозяевам. Всегда есть запасной план, запасной выход, пусть он останется и у правителей Англии. Они и так сегодня здорово напакостили, эта выходка отзовется большими переменами. Ничуть не меньшими, чем разгром войска англичан у Плимута.

Волны ужасных слухов уже расходились по Англии. Вслед за слухами стали случаться таинственные и непонятные смерти. В палату лордов и высшего духовенства входило не менее четырех сотен аристократов. Атланты решили, что сократить их число на семь десятков человек – не страшно для правления. Сначала герцог подумал, что ослышался – ведь легат Алексус ему говорил всего о семи смертях. Но легат Аматов рассмеялся и не пощадил репутацию своего друга, пояснив Бофорту, что у легата Алекса ветер в голове, он просто не способен думать серьезно. Ведь из самого слова 'децимация' понятно, что счет ведется на десяток. За смерть атланта заплатят жизнью десять лордов. Потом он добавил потрясенному англичанину, что и на смерть вассалов, подданных Атлантиды, будут введены меры воздаяния. Правда там соотношение будет более щадящее для английской аристократии. И в любом случае – легат Аматов серьезно посмотрел в глаза представителю древнего правящего рода – атланты будут поддерживать баланс сил в политической борьбе разных сторон английской аристократии. 'Да ты не беспокойся, Ланкастер, Йорки свое получат' – усмехнулся атлант. И Томас Бофорт кровожадно улыбнулся – теперь и умирать можно – Йорки своё получат.

глава 8 'Если враг не сдается, – его уничтожают'. Максим Горький

Прекращение поставок олова в Европу могли приветствовать только страны, которые имели свои месторождения, а такие были. Но большинство торговых компаний почувствовали себя очень неуютно в январе нового 1425 года. Ответные меры не заставили себя ждать. Сначала собирались сведения. Узнав о потерях в портах Англии – а были потеряны торговые суда, выполняющие перевозки для нескольких сотен торговых компаний – торгаши подняли вопрос: кто оплатит потери? Англия была виновата, но она вела с атлантами войну, и выставлять ей счета в настоящий момент было неуместно. Узнав о том, что атланты воюют не совсем по европейским нормам, узнав о задержании делегации священников из Бордо, европейцы поняли, что у них развязаны руки и можно активизировать 'новый крестовый поход'. По результатам этого похода можно было получить значительные преференции в области торговли оловом, и – чем черт не шутит – прибрать к рукам Корнуолл, раз у Англии нет ни сил, ни власти поддерживать там свою власть.

Забавная ситуация – поход на Корнуолл был выгоден всем. Пользуясь перемирием, французы были готовы отправить в Корнуолл значительные силы. Сбор сил был назначен в Шербуре – старом порту, где могли встретиться многие соперники и враги в борьбе за французские интересы. И 'арманьяки' и 'бургильоны' не скрывали своего интереса – захват Корнуолла. Приведение его в вассалитет нормальному европейскому королевству, а не этим непонятным, неизвестно откуда взявшимся атлантам.

Порт Шербур, при римлянах назывался городом Цезаря – Caesaris burgum... Цесарбургом он был недолго, и стал Шербуром, у французов был исключительный вкус в искажении ненавистного им латинского языка. Шербур был важнейшей военной гаванью северной Франции, на берегу Ла-Манша, в глубине широкой бухты, образуемой полуостровом Котантен и мысом Ла-Гог. Порт был старинной, расположенный вокруг гавани при устье речки Диветт. Очень удобный для перехода к Корнуоллу.

Англичане согласились участвовать в походе, но категорично указали местом сбора сил остров Уайт. После высадки там атлантов от портов острова ничего не осталось, встретиться, привести корабли в порядок и ударить по Плимуту с попутным ветром – план был прост и всех устраивал. А более всего, англичан – там на юге стояла основная часть флота Англии, всегда готовая дать отпор французским пиратам и каперам. Вопрос о возвращении Корнуолла английской короне деликатно замалчивался, все понимали – настал конец недолгому мирному противостоянию двух древних соперников.

Атланты были не удивлены сведениями о решении европейцев. Предсказуемо. Начало совета было окрашено позитивом, который внес легат Зубриков:

– Шербур? Вот тебе и 'шербургские зонтики'. Блин, ребята встречу девушку, хоть самую капельку подобную красоте Катрин Денёв, вы меня крепко держите. Я ее всеми руками украду в Атлантиду.

– Лешка, у тебя что, бзик на 'Катерин'? Катрин Валуа, Катрин Денёв, – рассмеялся Костик.

– Не, даже не сравнивай, брат! – сразу отмахнулся от него Зубриков. – Валуа – ведьма! Ребята, она, когда проснулась, сразу ручкой вбок – шырк, нащупала труп этого Бофорта малолетнего и совсем не испугалась. Глазища расширились, голубые они у нее, светлые, злые. Нет, она дама опасная. Мы с ней славно поиграем.

– Интересная партия, согласен, – кивнул Ринат. – Только держи ее под контролем. Хорошо, что ты очухался, а то выглядел, как 'лямурный придурок'.

– Шербур сильный порт, – заметил Витя. – Сдался герцогу Глостеру семь лет назад, в двадцатом французе его отбили. Пять лет уже крепко в нем стоят. Отличный порт. Леша, Ринат, вы точно не хотите выдвигаться?

– А толку там от нас, – улыбнулся Аматов. – У нас и дома дел полно. Две недели этих корнцев гоняли, пора их выпускать на тропу войны. Они сами рвутся.

– Жадные они, – покачал головой Леша. – До всего жадные: до шмоток, до хлеба, до оружия, до инструментов. Все подряд сгребают из трофеев. Хомяки, каких еще поискать. Но оловом строго и точно размениваются. Они, похоже, этого олова у себя в норах много накопили, не все сдавали англам.

– Это понятно, скопидомы они, нищие, которые дорвались до хлеба с маслом, – рассмеялся Костик. – Ты зря на них наговариваешь, Лешка. Ты только с мужиками работаешь. А я со всем народом. Женщины у них рулят в кланах! Матриархата и в помине нет, но влияние женщин на мужчин очень сильное. Кстати, интересный момент – женщины менее католицированы, чем мужчины. В большинстве случаев именно женщины первыми преклонялись к христианству, утешения искали и прочих поблажек. Корнуоллские старухи крепкие, как кремень, очень цепкие за свои права дамы. Они нам помогут, братцы, они за нас сильно голос держать решили. Кстати, Леша – там официально нам невест выбирают. Займись этим вопросом.

– А что сразу 'Леша'? – вскинулся Зубриков. – Я вам что, первый парень на деревне?

– Ты холостой, – просто и серьезно ответил Витя. – Тебе и девок в руки. Развлекайся, сам так решил. Ладно, легаты, не хотите, как хотите. Сами потом локти будете кусать, что пропустили разгром Французской армады.

– Я бы с радостью, Вить, но они ведь люди неорганизованные. Ты сам точно не знаешь, когда бой будет. Мне к Тюдору ехать надо. Решать за Уэльс.

– Да, – покачал головой Витя. – Порядка у них мало. Ты поезжай сегодня к Тюдору, может, и успеешь к зрелищу. Там красиво будет, гарантирую: свежий воздух, чашка горячего шоколада, сядешь в кресло, как белый человек, на полуюте, в уюте, получишь массу впечатлений.

Все рассмеялись и разошлись по делам.

***

Изоляция это ненормально. Это тупиковое направление жизни страны. Во всем надобна мера. Атланты держались строгой изоляции, вплоть до дикости – скрывали свои лица от иностранных собеседников и сотрудников. С другой стороны, атланты всегда были готовы протянуть руку помощи другим народам, для помощи себе, естественно:) 'Это диалектическая политика, норма диалектонной политологии – это понимать надо', – серьезно заявлял Зубриков и все посмеивались над ним, понимая, что хоть и балаболка, но свой – во всем надобна мера.

Корнуольцы собрались быстро на дело милитаризации народа. Мужчинам такое завсегда только предложи – мигом похватают деревянные дрыны, за неимением ломов, и смело в бой пойдут за власть кого-угодно. А в этот раз им предложили не просто мечи и щиты, хоть атланты и не жадничали с этим оружием. Сначала спросили об особых пожеланиях, кто их знает этих корнуоллских горцев, может быть у них какие традиционные ножи или мечи в культурном запасе имеются. Оказалось, что Корнуолл спокойно воевал чужим оружием, и вариант атлантского стандарта им понравился: удобно, не мал, не велик – в самый раз размерчик. Ножи модели 'Кресси' и гладусы 'Помпей' атланты могли поставить в приличных количествах – надо же было подросткам отрабатывать в Атлантиде на кузнечном производстве, набираясь опыта на ковке простейших железяк. А когда из Уэльса пойдет руда и уголь – вообще будет славно – ширпотребную сталь атланты были готовы варить, не хватало только конкретных сортов угля и руды, чтобы наладить грамотный процесс плавки стали.

Арбалеты сразу пришлись по душе горцам, настоящее оружие для обстрела врагов из укрытий – хоть стоя, хоть лежа можно выцеливать противника – очень удобно в гористой местности. А по тем ценам, что запросили атланты, горцы были рады накупить арбалетов и болтов на поколение вперед.

Пять десятков довольно пожилых людей пришли к Плиму, где прокляли и все на свете, и злобных легионеров с их палками, которыми эти задаваки подгоняли нерадивых неразумных. Стариков не уважали – заставляли выполнять странные упражнения: "моторикус пальцев развивайте! это вам не кайлом махать" – учили подсчету целей, грамотному разделению противника на 'клиентов', как выражались атланты. Уже через пару дней некоторых стариков выдвинули на должности 'десятских', но только стихло недовольное роптание остальных, обиженных невниманием, как этих 'десятских' выгнали из военного городка, где проживали новобранцы. На прощание им вручили специальные знаки: серебряные полосы с гравировкой 'Гвитес Анхенден' – 'Гвардии старшина' – хочешь, в браслет согни и носи на руке, хочешь, на шею приладь, да хоть на лоб себе к перевязи прикрепи – это уже ваши заботы, горцы гвардейцы, валите и передавайте знания своему молодняку.

На прощание легат Зубриков напомнил им о главном: 'Иисус сказал: Царствие Отца подобно человеку, который хочет убить сильного человека. Он извлек меч в своем доме, он вонзил его в стену, дабы узнать, будет ли рука его крепка. Тогда он убил сильного'. Это Евангелие от Фомы, заповедь сто вторая. Возвращайтесь в свои дома. Вонзите мечи в стены.

А оставшихся снова поделили на лучших и менее способных. Но уже через три недели все получили свои знаки гвардейцев – два десятка дней бесконечной возни с арбалетом, это было жутко, это было непривычно поначалу, но пожилые люди привыкли. Во время отдыха они с интересом пытались разузнать побольше об атлантах, но ничего не получалось. Пять десятков были размещены на ночлег в удобный, небольшой деревянный домик. Куда доставлялось пропитание и в котором были все удобства для отдыха после муштры. Маски свои легионеры не снимали, разговаривать на посторонние темы отказывались, постоянно пробегали играючись наколоченную полосу препятствий, на все вопросы только выдавали палкой болтунам и любопытным.

Когда срок обучения подошел к концу, корнуоллские старейшины покачали головой: атланты на их глазах разобрали домик по бревнышкам и унесли их к себе в крепость, оставив голое место там, где всего час назад стоял дом – старики уже привыкли к его стенам, и вот так просто... было жилье, и нет его. Странные они, эти атланты.

И началось возмущение в горах, молодые парни сперва хотели подурачиться, повыпендриваться, но в ответ получили палками по рукам и головам – старшины признали метод палочной дисциплины очень удобным для воспитания воинского духа в новобранцах. Да что там! Легат Зубриков проводил с ними немало вечеров у костра и внятно, спокойно объяснил им необходимость организации особого языка войны. Нужны краткие позывные. Это было понятно, одно имя для мира, совсем другое для войны. Но легат и ругательства признал делом нужным, полезным в организации военной силы. Он одобрил и флаг Корнуолла – флаг Святого Пирана с белым крестом на черном поле. Он объяснил им необходимость строгой организации армии, необходимость создания Корнуоллского легиона, который не должен превышать численностью более восьми тысяч человек, с четким разделением на центурии и декурии. Желательно по родственному признаку, по клановому признаку. Необходимо прогнать через воинскую службу всех мужчин, кроме негодных по стостоянию здоровья. И не бывает совсем негодных! Война, она женщина непривередливая, ей всякий мужчина сгодится. Понимать нало. И помочь братьям легионерам выполнить службу не трудную, но нужную. Видели же пострадавших атлантов – ничего, пашут, как бандерлоги. Кто такие бандерлоги? Это такие атланты, которые внимательно слушают легата. Вы тоже, как бандерлоги – но себе на уме. Это отлично! Вы – дети гор. Корнуоллский мужчина должен быть воином и оловодобытчиком. Всегда иметь возможность отработав на клан в шахте – отработать на клан на поле боя. Необходимо устраивать постоянные мирные соревнования между кланами, необходимо ввести ценные переходящие призы для победителей – Олимпийские игры – это целая культура воспитания здорового народа. Призы должны быть оловянными – ценность в славе, ценность в признании заслуг, а не в золоте. Нельзя унижать проигравших, жизнь переменчива и Господь любит Корнуолл. Сегодня ты слаб – трудись, и завтра ты станешь сильней. Нет бесполезных никчемушников – есть безмозглые недотепы воспитатели. У каждого есть место в жизни. Каждому – свое.

Старики мотали на ус, и понимали – атланты совсем другие люди, вроде бы все ясно и понятно, и принять их правила не трудно, но все это было ненормально. Так люди не живут. Но их успокаивали слова атланта, что они могут жить так, как им вздумается, у них своя голова на плечах, олово роют и молодцы, начнут воевать успешно – слава богам, останутся при своих обычаях и поконах – да флаг Пирана им в руки, и барабан на шею – живите, как хотите. Атланты показали свой путь, провели по нему, и вернулись обратно со своими спутниками. Теперь у людей Корнуолла был и выбор и все необходимое, чтобы сделать его. Или не делать. Никто никого никуда не торопит. Куда спешить? Девоншир под боком – пара десятков миль и привет, совсы, мы к вам в гости, пограбить чего полезного.

Корнуоллские гвардейцы не долго собирались: нож за пояс, меч в ножны, арбалет в чехле за спину, и болтов прихватить немного в дорогу. Первая вылазка горцев прошла удачно: под утро подкрались к деревушке, устроили побудку, подпалив самую невзрачную хижину, потом расстреляли активных мужиков. Потом дождались шевеления неактивных, их тоже расстреляли из арбалетов. Только потом прошлись с ножами и мечами по деревне и дорезали всех выживших. А потом пришло сладкое время сбора добычи. И в этом деле очень помогли женщины и малые – деревушку обнесли полностью. Трупы побросали в речушку – плывите, сволочи, плывите, кормите рыбку, кормите – и от трупа врага должна быть польза.

И начался переполох в Девоне. Когда англичане собрались и решили перейти реку Тамар, чтобы наказать разбойников, они были изумлены полученным сообщением от атлантов: 'Имеете право. Удачи! Боги решат судьбы воинов'. И предводителей Корнуоллского легиона сразу предупредили – разбираться с Девоном будете сами. Вы охотники, они – дичь. Не позорьте себя, не обращайтесь за помощью. Атланты поставят оружие и припасы. Если профукаете свое добро – сами себе 'клавы' суетные. 'Клав' по вашему 'тупой', вот вы и станете 'тупицами' – и мозгами слабые и оружием негодные – зачем полезли на врага, если силы ни фига?

Это ваши хозяйские разборки, войнушка она тоже, разная бывает. Придут враги с намерением серьезным, вторжением нахальным, с политически негодными намерениями – тогда атланты станут стеной. А в остальных случаях – воюйте вы на здоровье, чтоб вы все сдохли, на полях и холмах Девона.

Корнуолл начинал привыкать к цинизму атлантов. В беспросветной жизни шахтеров появился не просто лучик света, да что там лучик! Свет снизошел на Корнуолл, осветив все уголки их жизни, и увидели корнцы, что жили они недостойно. А тут и предложение от добрых атлантов – налетай, разбирай полезные и вкусные товары, за ваше олово будете жить здорово! И оказалось, что жить можно лучше. И жить можно не скучно, совмещая и привычную, родную работу в горах, и новые умения – часы полные риска, куража, ощущения родства с воинами своей крови, ощущения от первых побед и потерь. Черное знамя Корнуолла с белым крестом все чаще и чаще стало развеваться над полями и холмами Девоншира. Горцы не лезли на замки, но все городки, мелкие поселения, монастыри они уничтожили на пару десятков миль от границы с Корнуоллом. Практически треть Девона вымерла. И тогда гвардейцы стали выходить в рейды на пару суток, забираясь на сорок миль вглубь английского графства, уже без женщин и подростков, но более солидными отрядами в пару сотен воинов. И этих сил хватало, чтобы Девон обезлюдел – англичане стали уходить из графства. А Лондон был предупрежден – сунетесь в Корнуолл новой армией, не обижайтесь – у нас рек много, на все трупы рек хватит. И перестаньте слать посыльных с просьбами выдать трупы для захоронения! Нет у нас ваших трупов. Нет! Атланты трупы врагов не кушают. Ваши трупы рыбки кушают. О природе заботиться надо. Корнуольцы вот понимают. Так что в Девоншир можете хоть все свои вооруженные силы пригнать на охрану границ. Корнуольцы совсем от жадности берега потеряли – такие они до чужого добра охочие оказывается, мало им прибыли от олова. Пустите им кровь мерзавцам! Пусть утихомирятся, а то ишь чего вздумали – девонширцев грабить. И вообще, давно пора о мире задуматься! Дождетесь лопухи – на вас Французы нападут! Они такие, эти французы – те еще пройдохи.

***

'Тюдор, если любишь жизнь. Завтра утром выезжай на прогулку. Иди за монахом в черном. Хочу поговорить. Жизнь гарантирую. Атлант'.

Оуэн ждал этого приглашения. Он кивнул оруженосцу: 'Завтра у меня будет встреча. Я поеду один. Проследи. Не вмешивайся. Атланты'. Меррдок Руни с улыбкой поклонился. Дела господина пойдут в гору! Завтра все станет ясно, что там творится с атлантами этими неизвестно откуда свалившимися на Англию. И на разговор они пригласили Тюдора – удача! Удача Грифонов хранит этот род, и часть ее перепадет и ему – Руни из Рунбрима.

На следующий день, после пробуждения, Тюдор спокойно позавтракал, надел наряд, накинул плащ и отправился на встречу. Он любил делать дела быстро, решительностью поступков сбивая с толку неприятеля. Атланты были ему неприятны. Странные воины, странные победы, странные слухи – никто не любит странности. Вчера они неприятно ударили по твоим врагам, завтра достанут и тебя. Никто не любит странности.

Сразу за воротами поместья, в котором он останавливался в Бристоле, его встретил монах в черной рясе, кивнул и спокойно пошел своим путем. Тюдор не спеша следовал за ним и обдумывал свои требования к атлантам.

Даже не покинули предела города, и монах отворил перед всадником ворота в ограждении вокруг дома старого валлийского торговца Джонатана Кроули. Этот Ворон был всем известен, всем знаком – многие годы он контролировал рынок сбыта угля и железа – неустанно разъезжая между Гламорганом и Кардиффом, сплетая все новые и новые интриги. Именно деньги Ворона, а точнее долг Ворону заставил Глиндура ап Грифида бросить открытый вызов правлению англичан четверть века назад. Восстание вспыхнуло и было подавлено – не спеша, спокойно, со знанием дела, с получением прибылей всех заинтересованных сторон. Тюдор понял, что ему предстоит не просто сложный разговор, а, возможно, разговор от которого будет зависеть его жизнь. Он спешился, и, не обращая внимания на конюха, пошел к знакомым дверям.

Двери в большой, крепкий, трехэтажный дом, больше напоминающий замок, сразу отворились перед валлийцем. Он прошел в залу, где всегда происходили встречи хозяина и гостей.

Но в этот раз хозяин его не встретил. Около узкого оконца стояла фигура, которая обернулась и улыбнулась валлийцу, блеснув белоснежными зубами под полумаской, скрывающей черты лица незнакомца. Он начал разговор первым:

– Приветствую тебя Оуэн ап Мередитт ап Тюдор. Ты можешь звать меня легат Алекс. Если тебя смущает моя маска – можешь надеть маску тоже, это будет честно, – и атлант указал на край стола, где лежала полумаска, ткань которой заставила Оуэна сделать шаг и взять ее в руки. Это был поступок хозяина, Тюдор знал толк в тканях, его дела на этом рынке, вечном рынке, процветали. Он сразу понял – такого качества шерсти он еще не встречал, это была шерсть, но... такой тонкой работы он не встречал. И шелковые вставки говорили о вкусе мастеров атлантов. 'Они могут стать мне сильными конкурентами', – подумал Оуэн.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы скрывать свое лицо, – с гордостью ответил валлиец и положил маску обратно на стол.

– Замечательные слова. Тогда мы поговорим, и перекусим, – атлант жестом пригласил Оуэна присоединиться к нему и сам отодвинул себе кресло хозяина, на которое и уселся с видом человека на своем месте.

Тюдор тоже присел, они недолго помолчали, пока два человека в странных одеяниях выставляли на стол блюда и подносы со съестным. Запах кушаний сразу привел Тюдора в хорошее настроение – покушать он любил.

Легат с улыбкой пригласил валлийца отведать вкусностей:

– Кетч, оливус, рыбсы и мясо по атлантским рецептам. И, конечно же, бутылочка вина.

И он потянулся к бутылке, привезенной из метрополии, из Атлантиды. Запас вина был у атлантов именно для таких случаев – встречи с незаурядными личностями, великими людьми, изменившими историю в их прошлом. Вино из других мест, из других времен... на бутылку Оуэн сразу обратил внимание, как дикарь на звездолет – такого он никогда в жизни не видел. Он и про атлантский кетчуп и майонез только слышал.

Свои рецепты парни не секретили, но у европейцев помидорок не было и в помине, а майонез был не редкость, молочно-яичные соусы все мутили, попадались довольно прикольные на вкус рецептики.

Взяв какую-то непонятную металлическую штуковину, атлант ловко вынул пробку из бутылки, и разлил белое вино по двум серебряным бокалам. Один он сразу взял, закрыл глаза, принюхался к вину, потом сделал первый глоток и пояснил валлийцу:

– Старое вино. Пей, Тюдор и угощайся! У нас, атлантов иногда принято вести важные беседы за столом. Наследие симпозиумов Эллады, наследие древней Римской империи. Всегда можно тщательно обдумать слова собеседника и свой ответ, тщательно пережевывая пищу, наслаждаясь вкусом вина, если оно достойно наслаждения. Это красное вино, хорошо к мясу, но и с рыбой сойдет, – атлант ловко пользовался большими серебряными вилками, наполнил свою тарелку и принялся кушать.

Он ничуть не смущался Тюдора, кушал с ножом и вилкой, что очень удивило валлийца, привыкшего обращаться двумя столовыми ножами. Но атланты, несомненно, знали о его привычках, перед его тарелкой лежали два столовых ножа, аккуратно завернутые в белоснежную ткань. Валлиец опять не сдержал профессионального любопытства – а он с детства был воспитан: внимательно относиться и к делам мира, и делам войны – и опять признал отличное качество атлантского материала. Только он попробовал мясо с этим самым 'кетчем' и признал – что-то в этом соусе было такое, что захватывало вкус, крепко цепляло своим богатством оттенков кислого, острого и соленого, и... валлиец понял, что вкус он запомнит. Но слова беседы не дали ему насладиться едой, слишком они были неприятны своей простотой, открытой честностью: