Текст книги "Англии капец! (СИ)"

Автор книги: Александр Устомский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

После весеннего равноденствия отношение корнуольцев к атлантам изменилось. Атланты не стали для них своими. Корнуольцы просто приняли в свою жизнь перемены. Это было хорошо. Ребят уже ничто не держало в Англии. По итогам кампании они выделили легионеров достойных для продвижения по службе. Не все же самим тащить? Пусть привыкают к административной работе, подростки. Зубриков воображал, как он поедет в Париж, поиграется в 'Дартаньяна'. И миледи этой еще устроит бяку! Испортила такой шикарный пурпуэн, приходится в плащ закутываться, что за женщины пошли? Чуть что, сразу за ножи хвать – и норовят до печени достать.

Лешка кивнул Николаю и Алому, дел предстояло много. Вывести королеву на вечеринку, где весь дресс код – навозом пахнущих народ, дело суетное. Зато будет весело.

***

Катрин лежала в постели, не могла заснуть, стоило закрыть глаза, как еще ярче вставали перед глазами события этого вечера. Сначала граф предложил ей одеть народной платье. Она была готова устроить скандал, но стоило прикоснуться к тонкой шерстяной ткани, как слова возмущения сменились восторгом. Платье было простейшего кроя, но его прикосновение к телу было нежным, мягким, ласкающим теплом и пахло от платья свежим запахом трав и цветов. И простой плащ с капюшоном, и плат на волосы, все было из отличной ткани, из такой она бы с удовольствием заказала и себе пошить наряд. Граф тоже был одет невзрачно, скромно и просто. Она вдруг поняла, что его взлохмаченные волосы совершенно скрывают его происхождение среди простолюдинов. Лохматый какой-то обаятельной взъерошенностью, зубоскалящий, мессир чувствовал себя как рыба в воде среди горожан. Он громко выкрикивал похабные шутки, насмехался, колотил по плечам встречных, без меры пил из их кувшинов пиво, сам всех угощал своим пивом. Болтал о всякой всячине. Катрин вдруг поняла, что этот граф очень хорошо знает жизнь простых англичан. Он отплясывал с ними дикие поскакульки, которые нельзя было назвать приличным словом 'танец', горланил дурацкие песни и сам завел парочку таких, что народ похохатывал, а у нее покраснели щеки от смущения. 'Ой, не надо меня называть подлецом, не виноватый я, не виноватый я! Все бабы раком для меня на одно лицо, одинаково и не лохматое!' Ругался он страшно, обидно, но дерзил так хитроумно, что обиженные не всегда понимали, что их оскорбили. Граф даже сыграл с бродячими менестрелями на виоле, и громко потом возмущался качеством инструмента, о чем-то спорил с музыкантами, писал им слова новых песен и помечал нотами.

Любые поползновения в ее адрес пресекались сразу же, строго и недвусмысленно: 'Мою девочку не трожь, не то получишь в брюхо нож!' Особо непонятливым сразу добавлял: 'Не буду спорить с дураком – готов выдать кулаком' – и выдавал пару ударов, после которых нахалы укладывались в грязь, обдумывать свое дерзкое поведение. На большой поляне, ярко освещенной светом факелов, происходили бои. Сразу несколько пар дрались так, что у королевы глаза загорелись от радости. Однажды они с мужем смотрели на драку горожан, но там ей не понравилось, все было грубо, дико, быстро. А сейчас... она затаила дыхание, когда граф, обнаженный по пояс, в простых штанах и босиком вышел на первый поединок. Его соперником был шотландец, рыжий здоровяк, намного крупнее мессира. Но насмешник сразу установил свои правила боя, громко проорав на всю толпу: 'Чтоб не спрашивали, а везде ль они рыжие, шотландцы носят юбки бесстыжие!' Шотландцев англичане не любили, дружно стали хохотать, а здоровяк бросился бить насмешника. Только ничего у него не вышло: граф ловко увернулся от ручищ, тоже густо заросших рыжиной, и быстро пробил пару раз по телу шотландца. Никто ничего не понял, но уже через несколько мгновений боец, скривился, и замедлил движения, и ловкий англичанин, еще добавил пару ударов, после чего рыжий здоровяк упал на землю. Толпа осталась недовольна тем, что мало крови, быстро все закончилось, но зато шотландцам наваляли! А всем представляющийся как Джеймс, славный парень, Джеймс из Бондов, принялся дальше распивать пиво и эль, таскать Катрин поближе к дерущимся бойцам, чтобы кровища прямо в лицо летела из разбитых носов, и везде он вел себя как у себя дома. Катрин вручили простую деревянную фляжечку, но вино в ней оказалось вкусное, крепкое. Она быстро захмелела, тоже что-то кричала оскорбительное англичанам, чуть не сцепилась в драке с какой-то наглой ведьмой, красотка чуть было ей в волосы не вцепилась, но мужчины не дали потешиться народу, со смехом разошлись с подругами в разные стороны. Между делом, получив несколько крепких оплеух в двух поединках, Леонар позволял и серьезные слова в обращении к некоторым старикам, и даже постоял несколько минут с тремя валлийцами, к которым никто не лез. Потому что знали – купцы почтенные, добрые, такого тронь – сживут со свету потом свои же, городские, за потерю клиента. Ярмарка – дело тонкое. Не обошлось и без смертей, граф нарвался, на него накинулись сразу несколько человек. Вот тогда Катрин увидела хороший бой, словно из воздуха в руках у мужчин появились длинные ножи, короткие мечи и завертелась резня. На сторону мессира сразу выступили два невысоких паренька, с короткими мечами и народ с удовольствием посмотрел, как троица быстро прирезала пять человек, а шестому дали пинка, чтобы больше не портил людям удовольствие.

Валуа засыпала, вспоминала полуобнаженное тело графа и не сомневалась – она его заполучит. А гадкий легат пусть идет в зад, как говорит граф ДиКаприо.

***

А гадкий легат, он же граф Леонардо ДиКаприо, засыпал спокойно. Скоро они покинут эту сырую, вредную страну.

Англия окончательно убила в попаданцах сносное отношение к европейцам. Ребята старались не дурковать, не катить на бедных, глупых людей бочку – это ненормально, обвинять дикаря в том, что тот дикарь, а у тебя крутой мобильник. Все в свое время Европа откроет, достигнет и превозможет! Но сейчас, в начале пятнадцатого века – жуть была страшная. Чума на все дома Европы! Люди не верили в жизнь, они еще не очухались – жили беспросветно, быстро, жестоко и тупо. Серые и невкусные. Даже в Италии, на юге Португалии, Арагонском и Кастильском королевствах царили серость, жизнь в бурых, неярких, блеклых тонах. Были проблески изящного, блестящего и красивого – но очень редкие. И церковь не приветствовала. И купцы еще не набрались наглости и запасов золота достаточных, чтобы раскрасить жизнь цивилизации – городскую жизнь – в яркие, смелые цвета и идеи. Зубриков как-то рассмеялся: "У этих дикарей нет никакого Ренессанса, а у нас уже есть – вот сидит – собственной персоной, Заново Рожденный, Ринатус!" Ренессанс был необходим. Все было просто: европейский ренессанс, это полезно для атлантов – стройте дворцы, а не бастионы, отливайте статуи, а не пушки. Атлантида – хранит тайны древних наслаждений и вершин эпикурейства и эстетизма. Париж станет законодателем мод! Ведь в Лувр собиралась нагрянуть грозная сила: Зубриков и Валуа! В свою звезду Лешка верил – ха! – он попаданец, неизвестно как, зачем, и почему появившийся в этой Европе, совсем другой Европе, вовсе не той, историю которой он учил в школе и университете. Но он был здесь – бессмертный друг своих умных друзей, надежных друзей, грамотных друзей, женатых друзей – а Лешка был готов крутить романы, и вдарить романтикой 'дартаньянства' по всей этой серой Франции. И он долго приглядывался к наследнице Капетингов. Катрин была годной девочкой, крепкой девочкой – натуральной ведьмой, которую никто не смел обвинить в низком и греховном, но все в Англии знали – она ведьма, и добра от нее не будет. Пусть так! Сидите в своей туманной Англии и жуйте свою овсянку, и Бэрримор с вами, сопливые дикари. А ему ведьма сгодится. Лешка закрыл глаза и улыбнулся, перед мысленным взором металась рвущаяся в драку пьяная, взлохмаченная ведьма с темно-золотыми волосами, и горящими от злобы серой сталью глазами – Катрин была бесподобна. Он мысленно поздравил себя с отличным выбором кандидатуры для организации нового порядка – через интриги, убийства, отравления и все мерзости борьбы за корону – Катрин выдержит все. 'Моя Валуа всем наваляет!'

22 января 2018 г.