Текст книги "Жидкое... электричество"

Автор книги: Александр Тулунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Ничего другого Николай добавить не мог, ну, не рассказывать же, что у капитана Неустроева, представителя будущего, устройство связи размещалось в его ухе.

Майор задумался, помолчал, а потом сказал, что при таком подходе, Предложение с торпедой является очень важным, и он постарается дать ход этому направлению. Затем он обратился к сотрудникам отдела: – Послушайте, товарищи, наш новый коллега, товарищ Исаев задал нам новое направление к рассмотрению Предложений. Он не просто рекомендует принять, либо отклонить Предложение, а рассматривает возможность их использования, например, в народном хозяйстве, если они не представляют интереса в качестве оружия. А еще он предлагает развивать определенную фундаментальную науку с тем, чтобы Предложение, которое невозможно реализовать в настоящее время, можно было реализовать в ближайшем будущем, то есть, ориентироваться на долгосрочные цели, работать на опережение. Это очень хорошая инициатива и, давайте, мы будем ее придерживаться. А вам, Исаев, спасибо за эту инициативу.

– Точно, товарищ майор, – отозвался один из капитанов, – сегодня утром у меня было такое предложение, и я бы хотел к нему вернуться.

– Хорошо, товарищи, – сделал заключение начальник отдела, – ко всем этим вопросам мы вернемся завтра, так как давно закончилось рабочее время, и пора расходиться, пока нас не попросила охрана. До свидания, коллеги!

Глава 3

Николай легко влился в состав нового коллектива, и с удовольствием занимался порученной ему работой. Каких только Предложений ему не пришлось рассматривать. Некоторые из них он категорически отвергал, некоторые рекомендовал к использованию в народном хозяйстве, а несколько понравившихся ему Предложений, рекомендовал к использованию. Так прошло несколько дней и наступило воскресенье, объявленное выходным днем.

Действуя на автомате, в субботу вечером он завел будильник, но когда тот зазвонил, просто остановил его, и еще какое-то время дремал, пока к нему не постучали соседи – два капитана из его отдела, которые тоже жили в общежитии. Они предложили Николаю позавтракать в буфете, так как в воскресенье столовая наркомата не работала, а потом выйти в город, погулять, сходить в кино или театр, если удастся купить билеты, и Николай с удовольствием согласился.

На проходной его соседи предъявили постоянные пропуска, а работники охраны объяснили Николаю, что необходим либо пропуск, либо увольнительная записка от начальника отдела, чего у него не было. И в расстроенных чувствах он вернулся в свой номер, где улегся на кровать и предался грустным мыслям. – «Получается», – подумал он, – «что с меня подозрение не снято,  нарком мне не доверяет, я у него под колпаком, и он распорядился меня из здания наркомата не выпускать».

И, погрузившись в эти тревожащие мысли, он незаметно для себя задремал, а когда проснулся, ему неожиданно вспомнились недавние события, о которых он почти забыл – как его предупредил помощник адмирала Евстигнеев – быть аккуратным в дороге, и как за ним следили во время проезда в Москву.

И только сейчас его осенило, что «под колпаком» он находится не у наркома, а у других мощных сил, которые стараются представить его, Николая, предателем, и, что здесь, в наркомате он находится под защитой, где его никто не тронет. И он тотчас решил даже не пытаться получить пропуск. От этих мыслей у него неожиданно улучшилось настроение, но остался лишь небольшой осадок из-за того, что нарком не захотел исполнить его просьбу – отправить телеграмму в США летчику Энди Тумми. – «Все-таки», – подумал Николай, – «у нашего наркома гораздо больше информации, и ему виднее, и, раз он оставил у себя адрес Энди, он, возможно, что-нибудь и придумает».

И, подумав об американском летчике, Николай вспомнил, как попросил его открыть защелку двери, за которой был заперт, и, что сделал он это без какой-либо телеграммы, записки и разговора с ним, а мысленным призывом, телепатией, в которую раньше не верил. И он попытался послать такой вызов, разумеется, не словами, а подумав об Энди, и представив его облик, но ничего не получилось. Он повторил еще раз, и еще с аналогичным результатом. – «Наверное, дело в огромном расстоянии между нами», – подумал он, – «хотя где-то читал, что для телепатии расстояние не имеет значения».

Перед тем как пойти в буфет, на обед,  Николай зашел в туалет помыть руки, и здесь его взгляд неожиданно остановился на знаке «В» на его левой руке, напомнивший, что он является членом Ордена Водопоклонников со статусом «Водного Стража». – «Господи, я же в тот раз попросил водные стихии, помочь мне связаться с Энди, и они мне помогли, и мне удалось связаться».

И, не мешкая, он намочил лицо, руки по локти, и, положив правую руку на свой знак «В», мысленно попросил водные стихии – помочь ему связаться с американцем. – «Прошу мне не отказывать!» – закончил он свою просьбу, ставшей уже традиционной в таких случаях, фразой. И, продолжая держать руку на знаке, он подал сигнал американцу, и немедленно получил ответ, что Энди его сигнал принял, то есть, вспомнил о нем, Николае. И тогда он отправил американскому летчику сообщение о том, что он жив-здоров и благодарит его за оказанную на американском крейсере помощь.

Закончив на этом сеанс связи, остаток дня Николай провел в прекрасном настроении, послушав во время обеда концерт по заявкам радиослушателей, в котором исполнялись его любимые мелодии и песни. У него мелькнула, было, мысль – попробовать передать сообщение Гале, но делать этого не стал, так как сообщать ей было нечего, а нужно подождать дальнейшего развития событий.

Новый отдел по рассмотрению Предложений продолжал усердно работать, и пошла уже третья неделя, как Николай являлся ее сотрудником. Тишина в помещении лишь изредка прерывалась шорохом перелистываемых бумаг и скрипом перьев, и лишь однажды между сотрудниками возникло общее обсуждение.

– Послушайте, товарищи! – сказал один из молчаливых, штатских сотрудников, – кто знает, что такое гравитация?

Все молчали, в том числе и начальник отдела, и тогда Николай ответил, что это англицизм от слова «gravitation», соответствующий русскому слову «тяготение», то есть, как всем известное всемирное тяготение.  – А какое отношение имеет тяготение к вооружению? – спросил он.

– Да, вот, автор предлагает использовать тяготение, то есть, эту самую гравитацию в качестве оружия. Он предлагает разработать гравитационный порошок, который  должен многократно усиливать силу тяготения, и рассыпать его с самолетов на позиции противника. По его замыслу, эта сила тяготения мгновенно умертвит личный состав и  раздавит всю боевую технику противника. Он все продумал, и, понимая, что этот порошок точно также может уничтожить и самолет, разработал специальную тару, изготовленную из ящиков или бочек с двойными стенками, а промежутки между стенками он предлагает заполнять ватой, и в таком случае на самолет влияния не будет. Так что у него все продумано, дело осталось за малым, за этим порошком, а у него, у автора, просто нет нужных компонентов для этого.

– Чем, ватой? – расхохотался начальник отдела и к нему подключились остальные сотрудники отдела.

– Да, фантасты уже неоднократно пытались как-то использовать силу тяготения, – добавил Николай, – но его природа до сих пор наукой не разгадана, и здесь даже обсуждать нечего.

– Да, неисчерпаема кладезь народной мудрости, – сделал заключение начальник. – Ладно, товарищи, повеселились и достаточно, продолжаем работать, а это Предложение, разумеется, никуда не годится. В это время на столе начальника зазвенел телефон, и он, подняв трубку, сказал, что товарища Исаева вызывает нарком.

*  *  *

Нарком сказал Николаю, что пора вернуться к его отчету о посещении американского крейсера, и что ведущие конструкторские бюро отчет изучили и, что с завтрашнего дня в наркомат будут приходить сотрудники конструкторских бюро, а Николаю поручается отработать с ними содержание отчета, плоть до малейших деталей.

– Да что вы, товарищ Нарком, – отозвался Николай, – я уже все забыл, уже прошло столько  времени и событий, и я, когда писал отчет, написал все, что вспом...

– Ладно, Исаев! – перебил его нарком, – если бы я тебя не знал, я бы поверил, и не надо прибедняться. Вот, возьми машинописную копию своего отчета и отправляйся в свой номер, сосредоточься и готовься к завтрашнему дню. Анна Петровна вам выделит помещение, а в свой отдел можешь сейчас не ходить. Все, Исаев, ступай! Да, твой рукописный отчет с подписью и датой я оставляю у себя, это важный документ. Давай, двигай!

– Есть, товарищ Нарком! – ответил Николай, которому ничего не оставалось делать. У себя в номере, вглядываясь в машинописные страницы, он попытался восстановить в памяти то, что видел на крейсере, но ничего, кроме написанного, не вспоминалось. Этот результат его нисколько не огорчил, поскольку, корабль во время его визита, как ему и положено, находился на воде, да не простой, а на воде Тихого океана, и водные стихии просто обязаны были ему помочь. Так и произошло, и после обращения к ним, стихиям, в его разуме начали всплывать все подробности той экскурсии.

Первую группу конструкторов, прибывших в наркомат, интересовала автоматизация вспомогательных дизель-агрегатов, обеспечивающих электроснабжение боевых кораблей. И Николай свое сообщение начал с того, что каждый работающий агрегат находится под постоянным наблюдением системы автоматики, которая ведет непрерывный контроль параметров, и в случае их выхода за допустимые пределы, агрегат останавливает, и автоматически запускает агрегат резервный.

Когда Николай перечислил, в каких случаях происходит автоматический останов, его перебил старший группы конструкторов, состоящей из трех человек, представившийся Александром Степановичем.

– Да у нас эту функцию прекрасно выполняет матрос-моторист, непрерывно находящийся возле агрегата, – сказал он, – и безо всяких этих ваших, понимаешь, заморочек. Разве не так?

– Да, все так, – согласился Николай, – и я могу еще добавить, что мне приходилось побывать на боевом корабле, на торпедном катере, и я прекрасно видел, что у моториста, который выбрался из своего отсека, чуть «шарики за ролики не зашли» из-за сильного грохота, и он ничего не соображал.

Кроме того, моторист может отлучиться по необходимости в самый неподходящий момент, он может задремать, задуматься, замечтаться и не заметить резкого изменения параметров, которые стали аварийными.

Я однажды сам так задумался, когда стоял на посту у командного пункта, что, когда потребовалось, перепутал отзыв на пароль, но, слава богу, вовремя спохватился, а то точно получил бы пулю. А автоматика не задумается, не устанет, не уснет, не отойдет ни на секунду. Еще бы я хотел добавить, что капиталист, как эти американцы, ни при каких обстоятельствах не станет делать того, что ему невыгодно с точки зрения экономики, или обеспечения боевой готовности корабля.

– Вы вот что, как вас… Исаев, – возмутился Александр Степанович, – немедленно прекратите нас агитировать за буржуйскую идеологию, у нас своя идеология, социалистическая, пролетарская, то есть, рабоче-крестьянская, и я, как член ВКП(б) и секретарь партийной…

– Да что вы, Александр Степанович, на самом деле? – перебил его самый молодой конструктор, – вы же сами его спросили, а он вам ответил. Мы же пришли обсуждать не идеологию, а технику, а техника есть техника, без идеологии.

– А вот в этом вы неправы, Константин, – последовал немедленный ответ, – партия нас учит, что техника тоже имеет идеологическую основу, и наша техника направлена на благо государства и его граждан, а не на получение прибылей, как у буржуев.

– Хорошо, хорошо, конечно! – согласился Константин. – Но, давайте, все-таки послушаем товарища Исаева. Ведь нас послали выяснить все детали автоматизации, а не обсуждать идеологию, и нужно будет докладывать начальнику КБ. Ведь вам докладывать, как старшему группы.

– Ладно, послушаем, – согласился Александр Степанович и, тем не менее, пробурчал себе под нос: – Вообще-то непонятно, как он оказался на американском корабле, надо бы доложить «куда следует».

Николай на этот выпад никак не мог не ответить, и он сказал, что США является союзником СССР, а на американском корабле он был по указанию адмирала, командующего Тихоокеанским флотом, и что там, «куда следует» обо всем знают. О том, что за ним оттуда следят, он, разумеется, добавлять не стал. – Так что, товарищи, расходимся или все-таки займемся делом? – закончил он свой ответ вопросом.

– Конечно, займемся, – отозвался Александр Степанович, и достал из своей полевой сумки толстую тетрадь и несколько карандашей.

Свое сообщение Николай начал с всережимного регулятора топливного насоса высокого давления дизеля, но тот же Александр Степанович остановил его, сказав, что с этой штукой они хорошо знакомы и попросил перейти к следующему вопросу.

И тогда Николай начал рассказывать о датчиках скорости вращения дизеля, давления и температуры, делая по ходу рассказа эскизы, показывающие, как и где эти датчики установлены. Временами его сообщение прерывалось вопросами, и он сразу же отвечал на них, если, конечно, мог, а если не мог, то просто извинялся, поясняя, что он физик, а не конкретный технический специалист.

Когда речь зашла об автоматическом регулировании выходного напряжения генератора при изменении нагрузки, то все его слушатели захотели узнать, как это делается, и Николай ответил, что конкретно ему об этом не рассказывали, но он полагает, что используется отрицательная обратная связь, которая выполняет эту функцию.

– А скажите, товарищ Исаев, – спросил его Константин, – как вы думаете, как можно организовать обратную связь между выходным, переменным напряжением генератора и постоянным напряжением возбуждения ротора.

– Ну, например, – ответил Николай, подумав, – это можно сделать с помощью магнитного усилителя.

– Конечно, магнитным усилителем! – воскликнул Александр Степанович, – ну, ты голова, Исаев! Будем изменять уровень подмагничивания в зависимости от нагрузки, и напряжение будет оставаться стабильным. Он вырвал из тетради двойной лист и нарисовал на нем блочную схему устройства стабилизации, а потом приступил и к схеме принципиальной.

Его коллеги отложили свои записи, и подключились к действиям Александра Степановича, то одобряя, то не соглашаясь. Не удержался и Николай, и тоже подключился к ним, и часа через два первый вариант схемы, которую с удовлетворением погладил  Александр Степанович, был готов. Этим жестом он продемонстрировал, что все разногласия, в том числе, и по идеологическим темам, окончательно забыты, а в этом кабинете образовался творческий коллектив, способный решать серьезные технические проблемы.

Работа с этой группы продолжался и весь следующий день, и когда конструкторы-энергетики прощались с Николаем, Александр Степанович сказал: – Исаев, ты на меня не сердись, извини за мои выпады, это все от моей дурацкой секретарской должности, я жду, не дождусь, когда от нее избавлюсь. Давай, будь здоров! Желаю тебе удачи!

После конструкторов-энергетиков Николай сделал сообщения специалистам по радиосвязи и разработчикам радиолокаторов, а последними к нему прибыли специалисты по кораблевождению, в котором Николай совершенно не разбирался. Тем не менее, они дружески побеседовали, и Николай рассказал обо всем, что он видел в ходовой рубке крейсера, а когда он упомянул о том, что видел в рубке экран радиолокатора, его слушатели буквально подскочили со своих стульев.

– Да это же дополнительные глаза для судоводителя! – воскликнул один из них, – куда до них впередсмотрящему матросу. Это же отличная идея – использовать радиолокатор не только для нужд ПВО, но и для кораблевождения, так как локатор будет видеть и в темноте, и в тумане ближайшие суда, острова и рифы. Да, не зря мы сюда пришли, спасибо вам, товарищ Исаев!

Итак, задание наркомом было выполнено, и Николай отправился к нему, чтобы доложить,  что задание не только выполнено, но и в ходе общения с представителями КБ сделаны интересные и полезные разработки по обсуждаемым темам. В приемной наркома уже сидел, в ожидании, незнакомый Николаю человек в военной форме, но секретарь наркома, Анна Петровна, вышедшая из кабинета, сказала, что нарком очень занят, что он готовит какой-то доклад, никого не принимает, и порекомендовала им приходить завтра, часам к десяти утра. А Николаю такая ситуация даже понравилась, так как он очень устал от общения, и он сходил в буфет на ужин, а потом долго читал в постели и даже не заметил, как уснул.

Глава 4

Где же это он???

Да это же затерянный в океане остров, на котором он, Николай уже побывал неоднократно! И, даже именно в этом месте, на котором осталось кострище, на котором он пытался приготовить какую-то взрывчатку, и окружающий вид ему знаком – там, за скалой, виднеется океан и далекая линия горизонта.

Только как же он сюда попал на этот раз? В самый первый раз они приехали на этот остров с Галей на поезде, который опытный машинист, знающий секрет, провел прямо по воде. А как же на этот раз?

А, вот, понятно! Он же теперь состоит на службе в «крылатой кавалерии»: у него сапоги со шпорами, сабля на красивой перевязи, висящая на левом боку и какой-то, то ли кивер, то ли каска на голове. И спустились они сюда на парашютах, вместе с красивой лошадкой с белыми чулочками. Вон она пасется рядом, щиплет высокую травку, а невдалеке виднеются повисшие на кустах парашюты.

Лошадка, заметив, что Николай смотрит на нее, подошла и ткнулась своими теплыми губами ему в ухо и, издав короткое ржание, подняла голову вверх, как бы приглашая его посмотреть туда, что он и сделал. Оказывается, они находятся под большой, огромной яблоней, ветви которой сгибаются под тяжестью больших, сочных плодов, и лошадке очень хочется их отведать. Николай, будучи и сам не против откушать яблочко, пытается достать его, но не дотягивается, и оглядывается в поисках какой-нибудь палки, чтобы сбить яблочко, но ничего подходящего рядом нет. И тогда он решает срубить самую нижнюю ветку, и, выхватив из ножен свою саблю, делает замах.

– Немедленно прекратите! – слышится какой-то знакомый голос. – Что вы делаете? Прекратите!

Николай оглядывается и видит, что из-за кустов выходит его старый знакомый Сайрес Смит, главный инженер этого острова.

– А, это вы, мистер Исаев, – произносит инженер, – как я рад, что вы сюда вернулись, я был уверен, что вы вернетесь на мой остров.  Только мне непонятно, зачем вы хотели срубить мою любимую яблоню, которую я сам посадил?

– Здравствуйте, мистер Смит! – отзывается Николай. – Я просто хотел собрать яблочек, но они высоко, мне не достать.

– Ну, какой же вы бестолковый, мистер Исаев! – проговорил инженер, подходя ближе, – учу вас, учу, и все без толку. Сейчас я покажу, как нужно поступить, только сначала скажите – у вас налоги уплачены?

– Да, конечно, как вы учили – в бюджет Соединенных Штатов.

– Хорошо, – и инженер, подняв свой посох, который вовсе и не посох, а большой топор на длинной рукояти, замахнулся и ударил обухом по стволу  плодового дерева.

Спелые яблоки, как град, с грохотом посыпались вниз, ударяя и Николая, и лошадку, и самого инженера. Наконец, падение прекратилось, но грохот продолжается, и Николай думает, что это просто эхо. Но к грохоту примешиваются голоса, уже другие, не инженера и, Николай, наконец-то… проснулся.

Снова громкий стук, и голос: «Исаев, откройте немедленно!» и снова стук.

– «Да это же стучат в дверь», – понимание с трудом доходит до разума Николая, который никак не может вырваться из сновидения. Он вскочил с кровати, включил свет, и, заметив, что на будильнике половина четвертого ночи, подошел к двери и открыл ее.

Перед ним стоял незнакомый  мужчина среднего возраста с какими-то бумажками в руках, за ним – еще двое незнакомцев, а у стены – комендант общежития и вахтерша баба Дуся.

– Гражданин Исаев? – строгим голосом спросил мужчина с бумажками. – Николай?

– Да, я Исаев, – ответил Николай, – а что случилось?

– Я следователь прокуратуры, со мной оперативники и понятые. Вы задержаны, вот санкция прокурора и ордер на обыск, ознакомьтесь!

– А по какому поводу? – спросил Николай, который знал, что при задержании или при аресте обязаны предъявить обвинение.

– Вы, гражданин Исаев, обвиняетесь в убийстве Наркома Вооружения СССР!

– Да вы с ума сошли! Нарком жив и здоров, я вечером был у него.

– Ну, вот, сразу и сознался, что был, – сказал следователь, обращаясь, скорее всего, к своим оперативникам. – Был жив, а теперь нет. Так вы признаетесь в этом преступлении, Исаев?

– Зачем же мне было убивать наркома, вы сами посудите? – изумился Николай.

– Вы, задержанный, обязаны отвечать на вопросы без каких-либо комментариев или вопросов с вашей стороны. Вы признаетесь в преступлении? Отвечайте на вопрос!

– Нет, конечно, не признаюсь.

– Ну, дело ваше, и должен вас предупредить, что чистосердечное признание частично снижает долю ответственности, хотя вам в любом случае светит высшая мера. Одевайтесь, Исаев, но сначала выньте из карманов все, что в них находится.

Николай вытащил из карманов и положил на стол: служебное удостоверение, идентификационный жетон, небольшое портмоне, расческу и носовой платок, а затем оделся.

– Так, ваше удостоверение мы изымаем до окончания следствия, так положено, – сказал следователь, убирая удостоверение в свою сумку. Портмоне он передал понятым, попросив их пересчитать сумму денег, чтобы занести в протокол, и баба Дуся попыталась это сделать дрожащими руками, но купюры выпадали в нее из рук, и это сделал комендант. – А это что еще? – спросил следователь, взяв идентификационный жетон. – Вы что, Исаев, кроме наркома еще кого-то угробили. Я прекрасно знаю, что жетоны такого типа выдаются только старшим командирам или особо ответственным работником.

– Это мой жетон, – ответил расстроенный печальным известием Николай, – можете проверить в отделе кадров наркомата, но изымать его вы не имеете права, так как он постоянно должен находиться при мне.

– Обязательно проверим, – сказал следователь, – а жетон  можете забрать.

Перед тем, как приступить к обыску и досмотру личных вещей, следователь предложил Николаю добровольно сдать, если у него имеется, следующее: незарегистрированное оружие, боеприпасы, отравляющие вещества, антисоветскую литературу, наркотики и инвалюту.

Николай ответил, что ничего подобного у него нет, с удовлетворением вспомнив, как они с начальником финчасти военно-морской базы сожгли ту злополучную купюру достоинством в 10 долларов США, которой американский летчик Энди Тумми попытался расплатиться за выпивку в буфете.

Личные вещи Николая состояли из туалетных принадлежностей, пары белья и нескольких книг, которые оперативники внимательно перетрясли. Все скромное убранство комнаты состояло из стола, стула, вешалки на стене и кровати, которую оперативники проверили, подняв матрас и просмотрев постельное белье. Затем они, скорее для порядка, осмотрели и простукали стол, стул, стены и подоконник и, наконец, обратили внимание на оторванный, и торчащий кусок обоев у пола, возле радиатора отопления. Один из оперативников нагнулся, и вытащил из-под обоев… божью коровку.

Да, этот предмет своей яркой раскраской и формой напоминал божью коровку. Величиной он был чуть меньше средней женской ладони, и его черная головка заканчивалась широко раскрытым ротиком, похожим на раструб. На спинке была прорезь, из которой торчало колесико с нанесенными на него цифрами, а вдоль оси колесика, были риски. Брюшко черного цвета было гладким и блестящим, а у хвостика была круглая кнопочка.

– Детская игрушка! – пробормотал оперативник, который вытащил этот предмет.

– Это ваша игрушка, Исаев? – спросил следователь. – Зачем вы ее спрятали?

– Нет не моя, я впервые вижу эту вещь, – ответил Николай, внимательно наблюдая за действиями оперативника, который продолжал держать эту «божью коровку».

– Точно, заводная игрушка, – промолвил оперативник, – колесиком заводить пружину, а кнопкой – запускать. Наверное, она выпустит лапки и поползет, сейчас проверим, – и оперативник положил игрушку на стол.

– Не сметь!!! – «морским» голосом выкрикнул Николай, да так что все вздрогнули. – Не нажимать!!!

– Немедленно объяснитесь, Исаев – заявил следователь. – Вы только что сказали, что впервые видите эту вещь, а на самом деле прекрасно знаете о ее свойствах. Что это такое?

– Я, действительно, впервые вижу ее и только предполагаю, что это особый вид оружия, даже не оружия, а так называемый «сюрприз». Я работаю в отделе наркомата, который занимается перспективными видами оружия, и мне приходилось сталкиваться с подобными разработками, а точнее, не разработками, а предложениями об их разработке. Такие штуки предназначены не для войсковых соединений, а для специальных служб. При нажатии кнопки может произойти взрыв, или выброс какого-нибудь вещества в виде газа, которое либо парализует человека, либо подавит его волю, или что-нибудь еще, в зависимости от назначения.

– Хорошо, следствие разберется, в том числе и с тем, имеете ли вы отношение к этой штуке. Мы эту «игрушку» изымаем в качестве вещественного доказательства, – и следователь хотел положить «божью коровку» в свою сумку, но Николай опять остановил его, сказав, что в сумке может произойти случайное нажатие кнопки, и нужно этот «сюрприз» как-то упаковать.

– Я сейчас найду, и принесу какую-нибудь подходящую коробку и тряпку, – вызвалась испуганная баба Дуся, найдя способ покинуть это место, и, получив разрешение следователя, удалилась.

– Собирайтесь, Исаев,  поедем на Лубянку, – сказал следователь, продолжая писать протокол, – с собой можно взять белье и туалетные принадлежности.

– А книги?

– Нет, книги нельзя, запрещено.

– А вот в американском плену мне книги давали, даже на выбор, – отозвался Николай, убирая книги из своего чемоданчика.

– Ну, и сидел бы там в этом плену, тоже мне, читатель… – начал было один из оперативников, но тотчас умолк под строгим взглядом следователя.

– Забирайте, забирайте, полотенце, Коля, – сказал комендант, заметив, что Николай замешкался, держа в руках казенное полотенце со штампом общежития. – Разберемся, не проблема.

Перед тем, как передать понятым протокол для подписи, следователь спросил – есть ли у Николая просьбы, и он попросил записать в протокол, что сопротивления следствию не оказывал, добросовестно отвечал на все вопросы и предотвратил возможный несчастный случай из-за необдуманных действий с найденным неизвестным предметом.

Николай, конечно, не был юристом, но, когда они стояли в обороне, он часто общался с красноармейцем из их взвода, Ингберманом, добровольцем и выпускником юридического факультета. И они рассказывали друг другу разные тонкости из изученных наук, и наиболее важные моменты из услышанного отложились в его памяти. Ингберману Николай рассказывал о простейших законах физики, доступных для понимания гуманитарию, и имеющих применение в быту, например, об электричестве.

– Хорошо, я это записываю, – согласился следователь. – И еще, Исаев, если вы обещаете вести себя благоразумно, то мы наденем на вас наручники только после того, как пройдем проходную наркомата.

– Да, я обещаю, – ответил Николай, – у меня нет другого выбора. А если по-честному, то, по меньшей мере, с вас выпивка, так как все вы остались живы, а мне, в общем-то, наплевать, раз вы пообещали мне высшую меру.

Поездка в «черном воронке» до Лубянки оказалась недолгой, и вскоре за Николаем захлопнулась дверь камеры-одиночки, в которую его поместили, считая, скорее всего, особо опасным преступником. Николай уселся на нары и, с удивлением подумав, что следователь отнесся к нему слишком уж доброжелательно, решил, что это специальный ход, чтоб ослабить внимание подследственного. Было только раннее утро, и он улегся на нары, о которых неоднократно слышал, и уснул.