Текст книги "Выбор альтернатора"
Автор книги: Александр Трошин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Больше ничего не мог вспомнить, как ни старался.
Ульрика постучала пальцем по своему левому плечу.
Я глянул на свое и с удивлением обнаружил зажившее клеймо в виде треугольника в круге.
– Это клеймо раба. Его ставят торговцы и шерифы, – пояснила она. – У нас тебе нечего бояться, пока не заявится шериф, что он делает крайне редко. Мой отец еще не выдал ни одного беглеца!
– Я не беглец и никак не раб. А это… наверно, поцарапался.
За окном простучали копыта и раздались веселые крики.
– Отец приехал! – обрадовалась Ульрика, бросаясь к двери.
Оставшись один, бессильно опустился на кровать и сжал голову ладонями, пытаясь понять, отчего же на нас напали. Почему я здесь, а Сефера нет?.. Почему, почему, почему?..
Вопросов много, но ни на один нет ответа. Надо выждать… —
Через пару минут за дверью послышались тяжелые уверенные шаги. Дверь с треском распахнулась. Я поднял глаза и посмотрел на хозяина дома.
Высокий, крепкий, просто великан в сравнении со мной… Честное, открытое лицо, украшенное короткой седой бородой… Русые, до плеч, с сильной проседью волосы…
Пронзительно-голубые глаза испытующе смотрели на меня. Под этим взглядом стало немного не по себе, но я сумел выдержать его, не отворачиваясь.
– Ульрика сказала, что ты пришел в себя, – заговорил он зычным голосом, протягивая мне руку. – Рад… Меня зовут Тольд. Я хозяин этой фермы.
Представился и я, пожимая огрубевшую ладонь и невольно морщась от крепкого рукопожатия. Он вышел, потому что Ульрика принесла вполне подходящую по размеру одежду. Я быстро оделся и спустился на первый этаж просторного дома, где за большим столом собралось не менее тридцати человек. От запаха домашней еды рот быстро наполнился слюной.
Тольд усадил меня рядом с собой. Я сидел и не знал, за что приняться сразу, а что съесть потом. Тольд деликатно предупредил, что сразу после болезни много есть нельзя. Я и сам это понимал, но каких больших усилий стоило не сорваться и не начать поглощать все подряд! За столом царило шумное веселье, а я сидел, молчал, слушал и про себя завидовал нормальной жизни этих простых людей.
После обеда Тольд повел меня осматривать владения, вернее, вывел во внутренний двор на свежий воздух. Отчаянно хотелось покурить, но достать сигарету здесь было негде. Мы неспешно бродили по дорожкам и разговаривали. Оказалось, что я находился без сознания более двух недель!
– Вспомни, Тольд, – попросил я, – ты точно нашел меня одного? На дороге должен был остаться мой друг. Не мог же он уйти с мечом в груди!
– Нет, – покачал он головой, – ты был один, весь в крови и едва дышал… Да и нет в наших мертвых болотах никаких дорог на сотни миль. Наверное, когда тебя оглушили и бросили, приняв за мертвого, ты очнулся и шел в бреду, пока не выдохся.
– Наверное, – согласился я. – Даже не знаю, как тебя благодарить, Тольд.
– Меня-то не за что – поблагодари Иштар! Я лишь исполнил свой долг. Ведь любой человек рожден свободным и достоин жизни.
Помолчали.
– Тольд, отсюда до Солонара далеко? – поинтересовался я.
– Зачем тебе эта цитадель зла? – поразился он.
– Есть дело к одному человеку, а он обитает именно там, как я слышал.
Тольд покосился на меня, но расспрашивать не стал.
– Миль двести, не больше… Но поберегись! Солонар уже уничтожил Герд. Говорят, что для этого проклятый Бэлл, – его лицо скривилось – совсем как у Сефера при упоминании Дагона, – приносил своему божеству человеческие жертвы.
– Герд – это что? – спросил я, проигнорировав информацию о жертвоприношениях.
– Герд – крепость на севере. Без магии – очень сильной и древней – его нельзя было одолеть… Несколько недель назад мне довелось побывать там. То, что увидел, – не для глаз нормальных людей. Алтарь Иштар осквернен! Руины заросли мохом и плесенью, словно им несколько сотен лет. В городе царит зло – я его чувствовал, и мне было страшно.
– Мне не надо в Герд, – попытался я успокоить своего спасителя. – Только в Солонар – и то ненадолго.
– Ты не понял, – покачал он головой. – Солонар сеет зло. К тому же, возможно, скоро человека, к которому у тебя дело, не будет в живых.
– Почему? – удивился я.
– Скоро грядет битва. Солонар собрал три части печати Иштар и готов погубить все живое, чтобы получить четвертую. Мобилизована армия для взятия Лоренгарда. Но все тщетно…
Язык мой – враг мой. Знаю это давно и уже не раз хотел его отрезать!
– Прости, Тольд, а что тщетно?
Тольд задумался, затем пригласил меня присесть на каменную скамью. Глядя в одну точку, спросил:
– Что ты знаешь о печати Иштар?
Я тщательно припомнил все, что мне рассказал некогда Зван.
– Ну, слышал, что богиня разломила печать и разбросала обломки на четыре стороны света. Так?
– На три, – поправил Тольд, – только на три. Про четвертую нигде не говорится. Иштар скрыла ее от глаз людей и богов, и никто не знает – где… Я был моложе тебя, когда решил восстановить печать полностью, чтобы получить силу Иштар. Три части тайно хранились в Солонаре, Герде и в небольшом городке недалеко от Ферея. Я предполагал, что четвертая в Лоренгарде, но ошибся. Мои многолетние поиски не увенчались успехом. Одновременно я понял и другое: сама моя мечта опасна. Пример Солонара убедил меня в этом, – устало вздохнул он.
От монотонного голоса Тольда клонило в сон… Почему все вокруг так верят в собственные легенды, причем стараются и меня перетянуть на свою сторону? Неужели кто-то действительно полагает, что я программируем?.
– Хорошо, Тольд: буду крайне осторожен в Солонаре и никому не позволю принести себя в жертву, – улыбнулся я. – Если не возражаешь, еще переночую у тебя, а завтра утром отправлюсь.
– Нет, ты останешься здесь, пока полностью не поправишься. Раньше не отпущу! – Он решительно махнул рукой.
Дни летели стремительно. Я быстро поправлял здоровье, гуляя по холмам, окружавшим дом Тольда. Ульрика неизменно следовала за мной, то расспрашивая о чем-то, то рассказывая о своей семье. Уже через пару дней я знал имена всех двоюродных тетушек, четырехъюродных прабабушек и каждого кролика в хозяйстве. Вскоре с удивлением заметил, что без трескотни Ульрики мне откровенно скучно.
Вечера проводил в беседах с Тольдом, который, не считая заморочек с магией, оказался очень интересным собеседником и благодарным слушателем. Я подробно рассказал ему о своих приключениях, о Лине, о Сефере. Тольд понимал даже то, о чем я умалчивал, например, пытался убедить, что моей вины в смерти друга нет. Короче говоря, отца своего я не знал, но Тольд за те две недели, что мы провели вместе, заменил его целиком и полностью.
Наконец я почувствовал себя абсолютно здоровым и полным сил. Тольд снабдил меня приличной одеждой и подарил меч, принадлежавший еще его отцу.
Утром в канун моего ухода мы мирно седели за столом впятером – только Тольд с семьей и я. Разговор откровенно не клеился, так что стук копыт во дворе услышали все. Тольд глянул в окно и резко повернулся ко мне:
– Тебе надо уходить прямо сейчас! Через внутренний двор!
– Что случилось? – вяло отреагировал я.
– Не рассуждай, беги! – крикнул он.
Поняв, что дело серьезное, я бросился к двери. Она вдруг резко распахнулась, сбив меня с ног.
Поднимаясь, я осмотрел нового гостя. В принципе обычный молодой человек. Сразу не понравились две вещи: подчеркнутое презрение на тонком изящном лице и черная одежда, расшитая серебром.
– Чего тебе надо, шериф? – довольно грубо спросил Тольд.
– Прослышал, что у тебя гостит беглец… – Внимательный взгляд на меня. – Это он?
– Убирайся из моего дома, шериф, – проговорил Тольд, – пока я тебя не выкинул. На моей ферме нет рабов!
Шериф мерзко улыбнулся и. вытащив из кошеля на животе длинную металлическую печать, показал ее почему-то мне.
– Каждый, на ком этот знак, раб. И не иначе!
Он положил печать на стол и перевел взгляд с Тольда на меня.
– Покажи свое плечо! – приказал он мне.
– Да с удовольствием, – улыбнулся я, – только пусть дети выйдут! – И выразительно положил руку на висевший на поясе меч.
Шериф презрительно скривился и негромко щелкнул пальцами. Тут же в комнату ворвались три воина в кольчугах и с мечами в руках. Ульрика и ее младший брат бросились к матери.
Мне это совершенно не понравилось: не устраивать же в самом деле резню в доме, где меня буквально спасли от смерти? Да и итог был предрешен.
– Скажи, шериф, это клеймо? – Я кивком указал на печать.
– Да, – чинно ответил он. – Для грязных животных, не достойных называться людьми.
– Ну что ж…
Схватив со стола узкий острый нож, я прыгнул к шерифу, обвил его шею руками и упер в кадык острие.
– Грязных животных, говоришь? – шепнул я ему в ухо и обратился к Тольду: – Положи, пожалуйста, печать в огонь.
Тольд укоризненно покачал головой, но просьбу мою исполнил.
– Тебе все равно не уйти: мои солдаты везде, – просипел шериф, – но я могу тебя отпустить!
– Спасибо, не надо, – отказался я от заманчивого предложения, дожидаясь, когда железо раскалится.
Кость в плече противно заныла, напоминая о чем-то спрятанном в самые дальние уголки сознания. Перед глазами промелькнули тусклые обрывки странных видений…
Клеймо сделалось красным.
– Тольд, не мог бы ты подать его нам?
Он вытащил печать из огня большими щипцами и положил его в стоявшую перед нами глиняную тарелку.
– Скольких ты заклеймил, шериф?
– Сотни, а еще больше – убил! – прохрипел он, не веря в реальность происходящего.
– Тогда бери и заклейми себя!
– Лучше умру, как воин, но не опозорю себя знаком раба!
– Речь, достойная мужчины, шериф, – оскалился я, чувствуя бешеную пульсацию в плече, – а как на деле?
Я вогнал нож в его горло – неглубоко, никак не смертельно: разве я мог убить безоружного?
Шериф побледнел и нерешительно протянул руку за клеймом.
– Чего ждем? – Я немного пошевелил лезвие.
Он схватил клеймо, судорожно сжал и с криком выронил на сразу же задымившийся пол. Пришлось приложить немалое усилие, чтобы удержать его тело на ногах.
Боль в моем плече отступила. От запаха паленой кожи мутило. С экзекуцией пора было кончать.
Я внимательно посмотрел на Тольда, на окно, снова на Тольда. Он едва заметно кивнул и отодвинулся в сторону. Шериф стонал от боли, стараясь не шевелить шеей, в которую по-прежнему упирался нож. Его солдаты замерли в нерешительности.
Сильно толкнув шерифа на воинов, я бросился к большому окну и, плечом высадив раму, рванул к холмам, прячась за кустарниками. Было ясно, что шериф так просто обо мне не забудет, и лучший способ отделаться от него – побыстрее добраться до Солонара, причем самыми глухими буреломами.
Что человеку надо для полного счастья?
Меч на поясе, плащ на плечах… Чего еще желать? Разве только чуть-чуть пожрать. Совсем немного, самую малость… Пусть даже без рюмки досоветской рижской водки «Вольфсшмидт» или без фужера шампанского «Дом Периньон» сорок шестого года. Не обязательны также копченая севрюга, котлеты из молодого барашка с горошком и вареным картофелем, спаржа с соусом по-бернски и ананас. Вовсе нет! Я бы удовольствовавался какой-нибудь зверушкой, а то и диким корнеплодом…
Обшарил глазами болото, по которому брел, в тщетной надежде заметить хоть чахлого лягушонка, хоть засохшую ягодку… Но хитрые, коварные и, без сомнения, подлые представители местной флоры и фауны надежно спрятались от моих глаз.
Уже миновали два дня, как я покинул гостеприимный дом Тольда и двинулся болотами, как мне казалось, на запад. Жаль, не удалось прихватить с собою никакой жратвы!.. Нет, безусловно, во всем есть свои плюсы – например, мой организм полностью очистился от шлаков, если они там, конечно, были.
Редкие в этих краях поселения я обходил стороной: денег все равно не осталось, а искать меня могли везде. На дороги тоже старался не высовываться.
Постепенно лес сделался густым и мрачным, исчезли последние признаки человеческого обитания. Зато частично разрешилась проблема питания: дикие мелкие яблоки хоть и были кислыми до одурения, но вполне годились в пищу, отведя угрозу позорной голодной смерти. По моим расчетам, я преодолел уже миль восемьдесят, то есть почти половину пути, и это вселяло определенный оптимизм.
После седьмого дня марш-броска по забытым богами пространствам я засомневался в правильности выбранного направления. Однако продолжил упрямо продираться через буреломы в сторону заходящего солнца, надеясь куда-нибудь да выбраться и понимая, что возвращаться бесполезно.
Еще через пару дней я неожиданно выполз на край просторной долины с реками, холмами и возделанными полями. Стоял и смотрел, не веря, что безумная скачка по надоевшему лесу закончилась, жадно вдыхал напоенный ароматами трав воздух. Вдалеке промчался табун лошадей, подняв тучу пыли. Передохнув несколько минут, я радостно зашагал вперед.
Вскоре добрался до неширокой реки, изобиловавшей крупной рыбой, сверкавшей на солнце чешуей. Я явственно представил себе, как одна из рыбин перемешается из костра в мой соскучившийся по нормальной пище желудок…
Припомнив байки об узниках необитаемых островов, выдернул из ворота рубахи шнурок, затем добыл из подошвы сапога медный гвоздь. Затратив около пяти минут, с помощь двух камней получил довольно симпатичный крючок, слегка разбив собственный палец. Прицепил крючок к шнурку, нашел подходящую наживку – жирного, ленивого червя. Покончив с приготовлениями, закинул свою конструкцию в воду. Не прошло и получаса, как я, гневно матерясь, швырял в реку крупные булыжники, стараясь оглушить хоть кого-то в зажравшемся косяке потенциальных закусок, нахально проигнорировавших моего червя!
Поняв, что ничего мне не обломится, плюнул в воду и направился к полям, справедливо предположив, что раз они возделаны, то без человека тут не обошлось. Соответственно, человек не может жить без еды. Нормальный крестьянин всегда накормит изголодавшегося путника и объяснит дорогу…
Я верил, что ушел достаточно далеко от фермы Тольда. что здесь шериф меня не найдет.
Поля оказались не такими уж и возделанными. Листва на растениях пожухла и превращалась в пыль при малейшем к ней прикосновении. Лишь сорнякам тут было приволье.
Я отнюдь не сельский житель, последний раз ездил в деревню много лет назад, но увиденное выглядело несколько странным. Вокруг полей звенели ручьи, то есть засуха здесь исключалась напрочь. А земля под посевами была не просто сухая, но окаменевшая. И никаких хижин вокруг!
Часа три я шел вдоль мертвых полей, угнетавших все больше и больше. Наконец они —кончились. Начался пролесок, в котором едва просматривалась заросшая тропинка. Пора бы появиться и какому-нибудь жилью, в самом деле!
Постепенно темнело. Однако голодный желудок гнал меня вперед. К тому же слабый ветер несколько раз доносил откуда-то запах костра…
Наступила ночь. Из мглы прилетел звонкий смех, и я едва не побежал, стремясь поскорее оказаться в человеческом обществе. Еще немного – и я увидел впереди небольшие хижины, ярко освещенные факелами. Запах еды и алкоголя чуть не свел с ума. С трудом взяв себя в руки, я благоразумно рассудил, что нежданных гостей привечают не всегда, а потому не помешает небольшая разведка.
Тенью скользнув к крайней хижине, стараясь не попасть под свет факелов, осторожно выглянул из-за угла и внимательно осмотрел пировавших за длинным столом людей. Вроде бы простые крестьяне отмечают какой-нибудь сельский праздник, но что-то в их поведении настораживало…
– Привет, друг… – На мое плечо легла ладонь; я почувствовал запах недавно выпитого алкоголя. – Чего к дому жмешься?
Обернулся и узрел улыбавшегося человека в потрепанной тунике, подпоясанной широким поясом без всякого оружия, что было довольно удивительно.
– Да вот, – скромно потупил я глаза, – ищу хлеб и ночлег. А вообще – странствую по миру.
– Ну и пошли к столу, – с непонятной радостью осклабился он, – мы всегда уважаем гостей!
Возможно, я параноик, только слова его мне не совсем понравились. Однако куда деваться, когда от голода кружилась голова?
Мы подошли к столу, уставленному блюдами с мясом, хлебом, зеленью и большими кувшинами с вином. На меня никто не обратил особого внимания – лишь поприветствовали кивками и освободили место па лавке.
Царила самая непринужденная атмосфера. Люди спокойно ели, пили, громко разговаривали. Я набивал рот всем, до чего мог дотянуться, с недоумением отметив вскоре, что и сам вступаю в разговор, хотя к вину еще не прикоснулся. Откуда-то возникла уверенность, что все мои беды уже позади, что я попал туда, где мне рады, и поэтому больше не надо ни о чем тревожиться. Я ел, пил, веселился и благополучно вырубился за столом, уронив голову на руки.
Проснулся от жуткого запаха перегара. Открыв глаза, увидел, что по-прежнему нахожусь за столом, а вокруг безмятежно храпят гостеприимные хозяева, источая кошмарный смрад. Я поднялся со скамьи и, поеживаясь, направился в сторону, откуда доносилось журчание воды. Умывшись холодной водой, почувствовал себя просто великолепно!
– Ты бы не мог мне помочь?
Голос прозвучал неожиданно, и я резко обернулся. Сзади стояла миловидная девушка, протягивая мне деревянные ведра. Зачерпнув в них воды, безропотно потопал за незнакомкой, стараясь не пролить ни капли и будучи полностью уверенным, что так все и должно быть. Войдя в просторную хижину, вылил воду в большую кадку, стоявшую у входа, и поспешил назад. Я бегал к ручью не менее пяти раз, пока кадка не наполнилась, и это несмотря на то, что к физическому труду в принципе отношусь неодобрительно. Лишь закончив, осмелился обратиться к молча наблюдавшей за мной незнакомке:
– Хочу поблагодарить вас за то, что вы столь радушно приняли в своей деревне изголодавшегося путника.
Как всегда, ничего путного при разговоре с девушкой выродить не смог.
– Меня зовут Мисти, – немного грустно улыбнулась она. – Это не наша деревня. Сюда приходят все, кто нуждается в покое. Иди к столу. Уже собираются люди.
Я посмотрел во двор, где начиналась веселая гулянка.
– А ты? – робко поинтересовался я.
– Тоже присоединюсь, но чуть позже, – нежно улыбнулась она.
Я подошел к столу, сел на широкую скамью и влился в шумное веселье.
День пролетел быстро. Я ел, пил, веселился и уснул за столом, не тревожась ни о чем.
Утром картина повторилась. Я снова отправился к ручью. Умывшись, присел на траву и прислушался к себе. Что-то тревожило меня и раздражало, чего-то не хватало… Я вдруг почувствовал уверенность, что все идет не так, как должно.
Голову пронзила боль. Плеснув в лицо холодной воды, я сжал виски руками, едва не застонав. Медленно пришел в себя. Поднявшись, двинулся по тропке вверх, оглядываясь по сторонам.
В той же хижине осмотрел знакомую кадку и, не зная, что еще предпринять, пнул ее ногой. Сапог легко пробил сгнившее дерево и застрял. Выдернув ногу, я немного постоял и побрел к столу.
Сел на скамью. Есть совершенно не хотелось. Молча понаблюдал за веселившимися людьми: что-то не то, что-то явно не так!
Я смотрел на людей, на их веселые и безмятежные лица, открытые улыбки… Стоп! А глаза-то мертвые, погасшие!
Да какие же они люди? Каждое их движение выдавало обреченность. В них не было надежды!..
Я встал и пошел в лес. Знал точно, куда мне надо. Там ждали ответы на все мои вопросы. Шел долго, день сменился ночью.
Ярко светила луна, хорошо выделяя каждый куст. Я взглянул вперед и… замер в восхищении!
Передо мной было нечто настолько невероятной красоты, что я не могу его описать! Предел всех моих явных и тайных желаний! Все, к чему я стремился!.. Я видел Это и знал, что Оно мое.
Это был Бог!
Я радостно пошел к Нему, спеша узнать, что будет со мною дальше. Мой Бог хотел мне все рассказать – я видел это!
Плащ запутался в кустах. Резко дернул полу и задел рукой болтавшийся на поясе меч. Вытащив его, с недоумением осмотрел, пытаясь понять, почему еще не выбросил, ведь он только мешал!..
Возникший невесть откуда горько-сладкий запах будоражил, пробуждал, выдергивал из объятий сна.
«Брось его, брось его, брось его!» – стучало в моей голове.
– Почему я должен выбросить меч? – спросил я и посмотрел на Бога – то есть на то, что мгновение назад считал Богом.
На земле лежала жирная, покрытая мерзкой слизью, невероятно древняя тварь. Гигантская пасть была усеяна длинными клыками, с которых капала ядовито зеленая слюна. Два огромных глаза светились разумом. Колебания волнами шли по телу: тварь явно меня боялась.
– Почему я должен выбросить меч? – повторил я.
– Ты должен… – Голос прозвучал прямо в моей голове. – Брось его и иди ко мне…
– Кто ты? – спросил я.
– Иди ко мне… – продолжал шептать голос. – Я знаю все, что ты хочешь… Я дам тебе все… Ты все узнаешь…
Голос обволакивал… погружал в сладкие объятия сна…
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.
– Придется убить тебя, – сообщил я, замахиваясь мечом и подходя ближе.
– Нет, остановись! – прозвенело в мозгах.
– Почему? Ты пожираешь людей, но боишься сдохнуть?
– Нет, нет! Они давно мертвы! Это я даю им жизнь и живу сама! – прокричала напуганная тварь.
– Они живые, – возразил я, – а ты их дурманишь, чтобы иметь свежий корм. Так?
– Нет! Ты ничего не знаешь! Они сами хотят этого!
– Никто не хочет смерти, – не согласился я. – Даже ты.
– Остановись! – Голос теперь умолял. – Я все расскажу.
Хм, любопытно… Ладно, в конце концов лишняя минута ничего не изменит.
– Говори.
– Эти люди давно мертвы. – Голос немного успокоился. – Мертвы изнутри. Они такими пришли сюда. Они надеялись умереть. А я заставляю их жить, даю им силу и пищу. Потому-то они с радостью идут ко мне, когда я их призываю. Убив меня, ты убьешь их всех. Уйди отсюда. Оставь нас, и ты сохранишь им жизнь.
Немного поразмышляв, я коротко ответил:
– Не верю!
Потом подошел к твари и вонзил ей меч между глаз. Черная слизь окатила меня с головы до ног. Я выдернул клинок и понаблюдал за недолгой агонией. Затем отправился в деревню.
Увы, но тварь не солгала! То, что я увидел, превосходило все, что можно было себе представить. Клянусь, такого зрелища мне видеть не доводилось!
Не то чтобы все люди были уже мертвы, нет. Впечатляло именно то, как они убивали себя: вешались на ремнях, вскрывали вены, закалывались тупыми ножами, кто-то прыгал с крыши головой на камни, кто-то сгорал факелом…
Жуть!.. Однако я не чувствовал себя виновным в их гибели. Они умирали, потому что выбрали смерть… потому что потеряли надежду…
Из проклятой деревни наугад по ночному лесу я вышел обратно к полям. Разведя небольшой костер, лег на землю. Смотрел на звездное небо, пытаясь вычислить, как далеко в прошлое меня занесло. По весьма приблизительным подсчетам выходило, что минимум на две тысячи лет. Впрочем, с таким же успехом могло быть и двадцать девять тысяч, и сорок шесть… Тоска! Прямо хоть на луну вой!..
Закрыв глаза, быстро уснул.
Разбудили меня бившие по глазам солнечные лучи. Очень скоро я пожалел о том, что не набрал в деревне еды. Возвращаться же не было никакого желания.
Поднявшись с земли и отряхнув с плаща сор, угрюмо зашагал вперед. Когда я нашел деревню, был самый разгар лета, а теперь пожелтевшие листья сыпались с деревьев.
Осень – это короткие дни, долгие и холодные ночи, дожди, слякоть, пожухлые корнеплоды, серая скука и одиночество… Так что лично я осень не люблю.
По всем признакам впереди раскинулся город. Денег не имелось, но я надеялся на чудо. А требуемые чудеса (знаю это давно) раньше вечера не наступают. Надо просто оказаться в нужное время в нужном месте. И не светиться там днем.
Уютно расположившись в пригородном лесочке, я стал ждать вечера. Как это выматывает и напрягает! От скуки начал рассказывать самому себе анекдоты, но быстро иссяк. Хождение вокруг группы деревьев тоже не сильно помогло. Попытался вспомнить преимущества паскаля над бейсиком – да какое там!.. О, как правы бессмертные строчки Льюиса Кэрролла:
«– …Они рисовали мышеловки, месяц, математику, множество… Ты когда-нибудь видела, как рисуют множество?
– Множество чего? – спросила Алиса.
– Ничего… Просто множество!»
Все же в тонкости дискретной математики погружаться не стал…
Лишь когда я почувствовал, что схожу с ума от скуки, на лес томительно медленно опустились сумерки. Я поднялся и направился в город.
Главное – знать, где и когда.
Когда?
Разумеется, сейчас!
Где?
Найдем, no problem!
С видом праздного зеваки я шлялся по самым темным переулкам, по самым мрачным подворотням, твердо зная, что город без преступников – такая же глупость, как уверение, что зубы можно сверлить безболезненно. Меч надежно скрывал плащ…
Наконец за спиной послышались тихие, осторожные шаги. За мной увязались двое.
Сам я не грабитель. Да, извлекал прибыль самыми разными методами, но никогда не опускался до того, чтобы напасть на человека с целью обобрать его до нитки. Ну и, конечно, твердо уверен, что все имущество нападающего в случае неуспеха акции становится трофеем пострадавшей стороны.
Я неспешно обернулся. Двое заросших бродяг хмуро смотрели на меня. Мы помолчали.
– Вам что-то угодно? – поинтересовался я учтиво.
– Ты эта, – прохрипел один, доставая нож, – монеты, цацки, шмотки… Стаскивай и бросай сюда.
– Даже не знаю, что и ответить, – замялся я, вытаскивая меч.
Если у второго тоже нож, то у меня – подавляющее преимущество. Эх, как бы совесть не замучила!..
– И его тоже бросай, – оскалил второй черные пеньки зубов, извлекая из-за спины топор.
Итак, один против двоих. У меня – меч. у них – топор и… маленький меч. Все по-честному… Ну, со мной правда! Не раздумывая ни секунды, прыгнул вперед.
Через несколько мгновений я уже обшаривал грязную одежду в поисках дензнаков. Всего-навсего несколько медяков!.. Хотел с досады пнуть одного из бродяг, однако вовремя сообразил, что это будет надругательством над усопшим. Короче, ограничился проклятием.
Выйдя из подворотни, нос к носу столкнулся с парой стражей, поспешивших на шум нашего поединка.
– Господа, – не стал я запираться, после того как в мою грудь уткнулось копье, – произошло несчастье! Я – мирный путешественник. Осматривал ваш прекрасный город, и вдруг на меня напали два громадных бандита! Боюсь, мне пришлось… пришлось… их…
Я стоял перед ними и грустно качал головой, изображая чистосердечное раскаяние.
– Пойдем и посмотрим, – предложил один, для верности кольнув меня острием копья.
Я шел первым, указывая дорогу, время от времени шмыгал носом – насморк схватил, не иначе… Увидев трупы, даже рот открыл от удивления: на них не осталось ни нитки! Не говоря уж об оружии, которое должно было послужить вещдоком.
К счастью, все обошлось.
– Я их знаю, – заявил стражник, всмотревшись в лица. – Отчаянные ребята – чудом избежали виселицы! Тебе крупно повезло.
Да уж, действительно повезло, что воин их опознал! Иначе – кто знает? – не болтался ли бы утром я сам на толстой веревке?
Вежливо попросил стражей проводить меня до таверны, убив сразу двух зайцев: узнал дорогу и обезопасил себя от прочих грабителей, сражаться с которыми больше не было настроения.
Подойдя к трактиру, предложил спутникам выпить за мой счет. Они отказались. Настаивать я не счел возможным, и воины раздосадованно (сами виноваты!) пожелали мне доброй ночи.
Заказав комнату, ванну и ужин, я истратил почти половину наличности. Как тут было не матернуть скаредных грабителей, не могущих накопить побольше финансов, прежде чем напасть на меня?!
Отмывшись, насытившись и захмелев, рухнул в постель на довольно чистую простыню.
Поднялся я ближе к вечеру. Вышел в зал, где уже собралось великое множество народа. Взяв пива, пошел к свободному столу, по пути небрежно наступая на отрубившихся посетителей. Потом, потягивая темный, густой и горький напиток, внимательно слушал громкие разговоры, надеясь получить полезную информацию.
– Говорил же, что мы найдем его здесь! – раздался надо мной уверенный голос.
Я поднял глаза и обнаружил стражей, с которыми познакомился накануне. С грустью понял, что не отвертеться: пришлось выставить им выпивку.
Темное пиво сблизило нас быстро. Едва лишь кружки оказались в руках новых знакомых, как они превратились в моих закадычных дружков. Малость расточительно, конечно, однако пользу такое знакомство могло принести немалую.
Слушая их, я был неприятно поражен, узнав, что до Солонара по-прежнему не меньше двух сотен миль! А может быть, и все три… Где-то я свернул не туда и вышел к Лоренгарду, в котором ловить мне было нечего. Подсчитав в уме, выяснил, что сделал приличный крюк и оказался еще дальше от дома Тольда. Жестокий удар! Почти такой же я испытал в детстве, когда узнал, что на Сириусе нет собак… Чтобы не впасть в истерику, взял еще по кружке допинга, чему мои кореша несказанно обрадовались.
– В самом деле, Фенрир, – уговаривал через полчаса один из них, – иди к нам. в городскую стражу. Жалованье нормальное, кормят, работа непыльная. Что скажешь?
Я упрямо отказывался, ссылаясь на то, что являюсь человеком до безобразия безответственным и на дух не выношу ни начальства, ни муштры. Они настаивали, мотивируя тем, что хорошие бойцы им нужны позарез. Я же говорил, что они сильно преувеличили мои возможности, что накануне мне просто повезло, что я вообще боюсь вида крови…
Пытка продолжалась до глубокой ночи и закончилась тем, что один из них (я так и не запомнил их имена!) повис на моей шее, слезно требуя, чтобы я серьезно взвесил их предложение. Я буквально поклялся подумать обо всем.
В конце концов расстались. Шатаясь, я побрел в свою комнату, договорившись с трактирщиком, чтобы он разбудил меня пораньше… Засыпая, пришел к выводу, что стражи на самом деле хорошие ребята.
10
До Лоренгарда было не больше десяти миль. Я предполагал добраться до него часа за три, но планы мои скорректировал ливень, хлеставший в лицо и быстро превративший дорогу в месиво. Все же часа через четыре я увидел высокий темно-серый замок.
В Лоренгард я решил отправиться после того, как мои собутыльники сообщили, что его владыки собирают воинство для битвы с Солонаром. Почему бы и не записаться в рекруты? До смерти надоело шляться по лесам, не зная дороги и подыхая с голоду! Пожалуй, это был самый простой способ добраться до цели.
Рассмотрев за пеленой дождя контуры замка, я прибавил шагу, надеясь вскоре обсохнуть. Подойдя к окованным железом воротам, вежливо осведомился у стоявших на страже могучих воинов, одетых преимущественно во все темно-синее и с зелеными драконами на туниках, плащах, щитах и шлемах, где набирают рекрутов. Безропотно выдержав презрительные взгляды и выслушав бурчание типа того, что «лезет тут всякая мелюзга со своими вопросами», я таки получил совет отыскать самое большое здание, где мне объяснят остальное… Да, не очень теплый прием!
Найти «самое большое здание» оказалось не так-то легко: половина строений были огромными, а остальные и вовсе циклопическими.
