Текст книги "Выбор альтернатора"

Автор книги: Александр Трошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Встав на тело поверженного оппонента, без проблем проник в дом, очутившись в просторной, практически пустой комнате. По дому разносились звуки боя, таиться не имело смысла, и я выбил тонкую дверь, даже не проверяя, открыта она или нет.

Сразу же наткнулся на охранника, попытавшегося разрубить меня огромным топором надвое. В мои планы это никак не входило, поэтому я отпрыгнул в сторону и, жиганув мечом его живот, снес шальную голову ударом сзади.

Коридор был свободен. Я осторожно побежал вперед в поисках лестницы.

Где может устроить себе уютный кабинет параноик – такой, скажем, как я сам?.. Либо в самом верху, куда трудно добраться, либо в самом низу, куда нормальный человек не сунется без особой нужды.

Найдя лестницу, тщательно взвесил оба варианта и выбрал второй: бежать вверх черт знает сколько этажей как-то не улыбалось!

Спускаться было легко. Сопротивления я почти не встречал. Те, кто осмеливался попасться мне на глаза, погибали быстро и бесповоротно, поскольку я разумно полагал, что моя жизнь гораздо больше необходима обществу. Все же достичь конца лестнице совсем уж гладко не удалось: из рассеченного виска потихоньку изливалась моя драгоценная кровушка, а в левой руке я подозревал трещину – что тоже было неприятно!

Путь завершился каменной дверью богато украшенной резьбой из непонятных символов. Выбить такую без помощи ЭВВ-11 – проще говоря, эластита (то же, что и пластит, только состав флегматизатора и пластификатора чуть другой, что делает материал гораздо более удобным в применении) – не представлялось возможным. Поэтому я просто толкнул дверь от себя. Она оказалась незапертой, а петли хорошо смазанными.

Предо мной открылся большой светлый зал. У дальней стены стояло большое темное кресло, за которым возвышалась гигантская каменная змея. На кресле восседал человек в сером балахоне, щедро украшенном толстыми золотыми цепями. Я направился прямо к нему, намереваясь покончить с ним быстро и безболезненно.

Из-за кресла неожиданно выскочил сухопарый и разодетый человек с крохотными глазками-буравчиками, которого я уже встречал. Он что-то шепнул балахону. Тот молча кивнул и протянул ему внушительный кожаный кошель.

Мне стало смешно.

– Что, Берни, неужто уже получил награду за мою голову? – ухмыльнулся я. – Не рановато ли?

– Я для тебя старшина Бернс! – злобно сощурив крохотные глазки, бросил он. – Но это не важно. Тут, щенок, Перри тебя не спасет!

Он вытащил меч и пошел ко мне, остановившись на безопасном расстоянии.

– Как страшно-то! – оскалился я, перекладывая меч в левую руку. – Сам прославленный охотник за головами, отчаянный Берни решил меня убить!

– Брось трепаться и сражайся, как мужчина! – взревел он, делая еще пару осторожных шагов.

– Как скажешь, Берни, как скажешь… – вздохнул я, запуская правую руку под плащ. Нащупав костяной нож, выхватил его и метнул. Бернс застыл, схватившись за рукоятку, торчавшую из его горла. Изо рта хлынула темная кровь. Вот он захрипел и рухнул на пол.

– Что поделать? Жизнь – нечестная штука! – пожал я плечами. – Этот хмырь, совершенно здоровый и полный сил, захотел сразиться со мной – раненым и измотанным. Разве честно?

Подойдя к Бернсу, вытащил свой нож и брезгливо вытер его об одежду свежеусопшего. Подумав, содрал с его пояса и тяжелый кошель с золотом.

– Не возражаешь? – спросил я неподвижно сидевшего в кресле человека. – Все-таки это награда! Она досталась достойнейшему, согласен?

– Нет, – ровно ответил он. – Золото тебе все равно больше не понадобится.

Он снял с головы капюшон и пронзительно на меня посмотрел.

Приятное, благородное лицо, без следов какого-либо порока. Даже не верилось, что его обладатель способен на злодеяния!

– Подойди! – властно приказал он.

Я не стал противиться и подошел, глядя ему прямо в глаза.

– Встань на колени и присягни мне на верность! – продолжил он.

– Ага, щаз-з! Шнурки вот только завяжу и сразу встану! – нахамил я, не отводя взгляда.

– Что?! – изумился он, явно не понимая, почему я не подчиняюсь.

– Говорю – и не мечтай, папаша! – громко и отчетливо выговорил я.

– Ты! Смотри прямо в глаза! Покорись моей воле! Внимай мне!

Я подошел к нему и приставил острие меча к его груди.

– Хватит, папаня, бесполезно… Лучше поговорим о серьезных вещах.

Он понял, что его потуги провалились, и с ненавистью отвернулся.

– Чего ты хочешь? – с достоинством спросил он. – Золота? Получишь, сколько утащишь. Могу дать тебе также власть над людьми. И все, что ты только пожелаешь! От тебя требуется одно: присоединись ко мне, стань моим сыном!

В его глазах я не видел ни капли страха, лишь безмерную усталость от всего происходящего. А вот его настоящий сын от страха едва себя не заклеймил!

– Спасибо, не надо, – вежливо отказался я, чувствуя, что не могу более называть его на «ты». – Вы организовали нападение на дворец стражи. На вашей совести тысячи невинных жизней. Будете отрицать?

– Невиновных среди людей нет, не было и никогда не будет! Все виновны в той или иной степени!.. Я не стану ничего отрицать, – гордо произнес он, – но ни один суд не осудит меня. Золото – вот мера нашего мира! – мрачно усмехнулся он.

– Вы серьезно так думаете? – поинтересовался я. – Допустим, ни суд, ни наместник вам не страшны, а стража? О ней не думали?

Он прикрыл глаза и утомленно вздохнул.

– Я слишком устал, чтобы бороться, – неожиданно сказал он. – Мой сын предал меня и отрекся от Лоренгарда. А я почти победил… – Еще один тяжелый вздох. – Можешь выполнить мою просьбу?

– Смотря какую, – с сомнением ответил я.

– Я хочу, чтобы это сделал ты. Быстро и точно. Вот сюда… – Он взялся за лезвие моего меча и придвинул его к своему сердцу. – Сделаешь?

Я тщательно взвешивал в голове варианты. Передо мной был враг, виновный в смерти тысяч людей, предлагавший презренный металл и за мою жизнь. Его я должен был вроде ненавидеть всеми фибрами души, но никакой злобы к нему не ощущал. Более того, почти восхищался его равнодушием к смерти!.. Определенно, мне не хотелось его убивать.

– Да, – твердо кивнул я. – Быстро и без мучений. Обещаю.

– Хорошо. – Он слабо улыбнулся. – Тогда не тяни!

Я отвернул голову и всем телом надавил на рукоять меча.

Он резко напрягся и, выдохнув, откинулся на кресле. Я вытащил меч.

– Быстро и безболезненно, – шепнул я, закрывая ему глаза.

Отчего-то стало беспросветно на душе. Серая тоска накатила на меня. Я теперь мечтал оказаться дома, подальше от этой варварской эпохи, где смерть считается в порядке вещей.

За спиной раздались громкие шаги. Я не спеша обернулся и узрел окровавленного Перри, внимательно осматривавшего зал.

– Можешь вытащить воск из ушей, – сообщил я.

– Что? – крикнул он, ничего не слыша.

Я пальцами указал на свои уши. Перри усмехнулся и, вытащив затычки, направился ко мне.

– И этот здесь, – буркнул он, проходя мимо Бернса. – Дерьмо и золото поистине неотделимы!

Подошел к креслу, посмотрел на мертвеца и вынес вердикт:

– Жалкая крыса!

– Не надо, Перри, – остановил я. – Он – настоящий человек. Умер как воин – не прося пощады. Не знаю, по силам ли это мне…

– Хорошо, – кивнул он, – пошли наверх, там уже все кончено.

Мы поднялись в большой, богато убранный зал, в котором собрался наш небольшой отряд.

– Трое убиты, восемь ранены, старшина, – доложил подошедший к нам страж. – Какие приказания?

– Дом сжечь, наших погибших и раненых доставить в госпиталь. На улицы сегодня можете не возвращаться. – распорядился Перри.

– Не забудь про тело Эмара в подвале, – попросил я.

Перри уставился на меня.

– Так не делают, – напомнил он. – Эмар замыслил зло против стражи Лоренгарда. Его тело должно быть уничтожено со всем имуществом бесследно. Ты это знаешь не хуже меня.

– Он принял свою смерть достойно, и за это ему многое можно простить, по крайней мере в моих глазах. Сделай мне одолжение!

– Ладно, – поморщился он. – Только тебе, по-моему, пора отдохнуть, пока совсем не раскис… Тело Эмара вытащить тоже, – приказал он ожидавшему стражу.

Тот кивнул и отошел. Перри вновь повернулся ко мне.

– Ну, чего загрустил? – осведомился он. – Тут неподалеку хорошая харчевня, пошли?

– Не, – сморщился я от одной мысли о пьянстве. – Настроения нет. Да и спать хочется сильно. Идите без меня.

– Ты серьезно? – не поверил он.

– Ага. Поеду домой и завалюсь спать на сутки! Надо немного побыть одному – утомил ты меня слишком за эти дни! – ухмыльнулся я.

– Уверен, что дойдешь? – неожиданно проявил он заботу о моей шкуре.

– Перри, почему ты не спрашивал этого, когда тащил меня к Максуэллу или в Чистилище?! – возмутился я. – Разумеется, уверен. Дефектами головы не страдаю, в конце-то концов! Пешком переться не собираюсь!

Особняк быстро разгорался. Посмотреть на редкое в центральном районе зрелище собралась внушительная толпа зевак. Я подошел к замершему кебу и бесцеремонно согнал глазевшую на пожар парочку.

– В трущобы гони, да поживее! – скомандовал недовольному кебмену.

– Ночью? – удивился он. – Меньше чем за два золотых не поеду!

– Ты, наверное, знаешь, как править кебом без помощи отрезанных рук? – намекнул я ему не набивать цену.

– Убирайся, пока я не позвал стражу! – грозно рявкнул он.

Я сперва удивился такой наглости, но быстро понял, что он просто не видит меня, поскольку стоит с вожжами сзади на козлах… Вздохнув, вытащил свое тело из коляски и, сдернув кучера на землю, наступил ему ногой на грудь. Невежливо, конечно, но уж слишком велика была усталость.

– Чего еще скажешь? – ласково поинтересовался я, дождавшись, когда до него дошел весь трагизм ситуации.

– Хорошо, сэр, я все понял, сэр! – пропищал он, пытаясь вжаться в каменные плиты мостовой – подальше от острия моего меча.

– Гони что есть духу! – приказал я, забравшись обратно.

Кебмен звонко щелкнул хлыстом, и мимо нас стремительно полетели шикарные, ярко освещенные особняки центра.

Уже не впервой я совершал путешествие из трущоб в центр и обратно, и каждый раз быстрые перемены декораций здорово угнетали, наводя дикую тоску. Постепенно начали появляться кучи мусора, которые скоро превратились в настоящие горы, источавшие жуткое зловоние. Дома становились все беднее, освещение все более тусклым. Толпы гуляк исчезли, уступив место подозрительно шнырявшим теням.

Кебмен остановился в паре-тройке километров от моего дома.

– Мы еще не доехали, – недовольно проворчал я, выплывая из охватившей меня дремоты.

– Простите, сэр, но дальше я не поеду! – заявил он испуганно-извиняющимся тоном.

– В чем дело? – холодно поинтересовался я. – Мне что, пешком отсюда идти?

– Простите великодушно, сэр, – захныкал он, – дальше – слишком опасно! Меня там попросту прирежут, а лошадь сожрут за милую душу!

– Никто тебя не тронет, пока ты под моей защитой, – отмахнулся я. – Едем!

– А обратно вы меня проводите, сэр? – ехидно осведомился он.

– М-да, – буркнул я, признавая его правоту. – Значит, не поедешь?

– Простите, сэр, – повторил он.

Плюнув, я выбрался из коляски и кинул кебмену мелкую монету.

– Это все?! – поразился он, глядя на мелочь, которой и на маленькую кружку самого паршивого пива не хватило бы.

– Не заработал! – отрезал я. – Мне еще до дома черт знает сколько тащиться!

– Вы не можете так поступить, сэр! – воскликнул он.

Я вытащил меч и внимательно его осмотрел.

– Чего там я не могу? – попросил пояснений.

– Простите, сэр, – повторил он, бледнея, – просто шутка.

– Убирайся, шутник, пока тебя и в самом деле не ограбили! – рявкнул я. – Спасать тебя не собираюсь!

Он быстро развернулся, умудрившись не задеть меня и не забрызгать, и моментально скрылся с глаз долой.

Негромко насвистывая, я отправился домой, поигрывая мечом и всматриваясь в каждую подозрительную тень. Вокруг как будто не было ни души, но идти без оружия я не рискнул. Между домов выл ветер, звуки напоминали чье-то голодное урчание. Впрочем, подобное я слышал не в первый раз, так что не волновался по пустякам.

Большая тень пронеслась надо мной, за спиной раздался глухой шлепок, словно что-то упало. Резко обернувшись с мечом наготове, я обвел взглядом окружавшие трущобы – ничего, кроме валявшегося на земле мусора. Решив, что все мне просто показалось, плюнул под ноги, ругнулся и отправился далее, прибавив шагу.

Через пару минут услышал позади осторожное, едва различимое, размеренное клацанье, будто за мной брела крупная собака. Таковых в этом районе не могло быть в принципе: в подавляющем своем большинстве нищие и голодные его обитатели тащили в рот любую живность, у которой не хватало мозгов сюда не показываться.

Я оглянулся – вокруг по-прежнему не было ни души. Списав галлюцинацию на расшатанные нервы, угрюмо продолжил путь, решив не реагировать на посторонние звуки.

Через некоторое время клацанье повторилось. Я не обернулся, хотя грызло нестерпимое желание сделать это.

Клацанье приблизилось, стало громким и отчетливым.

Я не увеличил шаг ни на йоту. Теперь было ясно, что это не разыгравшееся воображение. Следовало подпустить неведомого преследователя поближе.

Сердце бешено заколотилось в предвкушении потасовки. Я с силой сжал рукоять меча, осторожно переместил нож поближе к пряжке пояса.

Спина уже чувствовала врага, его горячее дыхание… Дальше терпеть я не мог.

Стремительно обернувшись, я глянул на противника и невольно отшатнулся. До этой ночки не приходилось встречаться с подобными тварями, и я не испытывал по этому поводу особого сожаления.

Итак, на меня уставился голодным взором оборотень – да какой! Много выше человеческого роста, с широкой грудью и непропорционально длинными передними конечностями, свисавшими ниже колен. Вены вздувались на могучих мышцах, мощные когти поблескивали в свете луны тусклой сталью, сильно напоминая кривые кинжалы. Короткую толстую шею венчала маленькая голова с сильно вытянутой вперед пастью, усеянной крепкими желтыми клыками. Наиболее омерзительно смотрелось его розоватое тело, покрытое редкими пучками жидких волос – именно волос, а не шерсти!.. Тут-то я понял, почему бродяга назвал их голыми уродами.

Пока я рассматривал его, оборотень махнул лапой и выбил мой меч. Мигом придя в себя, я левой рукой выхватил нож и, полоснув его по морде, с размаха всадил лезвие ему в бок.

Оборотень, не издав ни единого звука, наклонил голову и бросился на меня, обжигая дыханием. Даже не знаю, каким чудом мне удалось перехватить его лапу и перекинуть тяжеленную тушу через себя. Правда, острые когти полоснули мое плечо.

Зацепившись за ногу монстра, я не удержался и рухнул на него. Когти-кинжалы моментально вонзились в мою спину, не давая возможности вырваться. Оборотень оскалил клыки и громко лязгнул ими, пытаясь достать до горла. Не рассуждая, я изо всех сил ударил лбом туда, где, по моим расчетам, была его переносица.

В глазах потемнело…

Резко накатила слабость… Высвободив правую руку, я опустил локоть на приплюснутый нос твари и добавил кулаком в висок. Оборотень громко фыркнул, обдав меня каплями вонючей крови, и выдернул когти из моей спины. Я попытался вскочить на ноги, но он обхватил мою голову шершавыми ладонями, намереваясь ее расплющить. Я резко дернулся, вырываясь, и в тот же миг коготь вонзился в мой левый глаз!

Жгучая боль… Не сдержавшись, я закричал и, не контролируя себя, схватил оборотня за челюсти, с силой дернул в разные стороны, разорвав монстру пасть. Вскочив на ноги, подпрыгнул и опустил кованый каблук на горло еще живой твари. Раздался ласкающий слух хруст. Оборотень дернулся и затих.

Закрыв окровавленную глазницу ладонью, я прикусил нижнюю губу, с трудом сдерживая рычание. Склонившись над трупом, выдернул свой нож. Распрямляясь, почувствовал движение воздуха над собой и ринулся за валявшимся на земле мечом. Подхватив холодное железо, обернулся. Совсем рядом приземлился второй оборотень – меньше, жилистей и еще более омерзительней, чем его предшественник.

Терять было нечего. Схватив меч двумя руками, я прыгнул на противника. Отрубив длинную лапу, сзади ударил ногой его по хребту.

Не ожидавший от меня такой прыти оборотень выгнулся, подставив под удар горло. Перерубив наполовину шею твари, я еще несколько раз всадил ему меч между лопаток, желая быть уверенным, что он подох окончательно.

Схватка окончилась. Ярость уступила место острой боли. Прикусил до крови губу, чтобы хоть чуть-чуть притушить огонь, сжигавший меня изнутри. Было очевидно, что до дома я не доберусь. Упасть на месте тоже означало больше никогда не встать: здешние шакалы мимо не пройдут.

Ноги сами понесли по известному адресу. Сознание периодически норовило нырнуть в глубины темного океана беспамятства. Глубоко вдыхая холодный воздух, я более-менее удерживал его на поверхности. Перед уцелевшим глазом все плыло.

Отыскав нужный дом, я на ватных ногах побрел по лестнице, цепляясь за скользкие перила и тщательно отсчитывая этажи. Дойдя до седьмого, на ощупь отыскал дверь и несколько раз слабо ударил по ней кулаком. Вместо крика из горла вырывался булькающий хрип. Обессилено оперся на дверь. Она вдруг подалась. Я не устоял и провалился в холодные воды черного океана…

4

Очнувшись, я сел на кровати. В голове стоял сплошной туман, мысли путались…

Тряхнув головой, зевая, провел ладонью по лицу, отгоняя остатки сна. Обнаружил повязку, закрывавшую левый глаз, и вспомнил встречу с оборотнями.

Туман в голове рассеивался медленно. Странное спокойствие владело мной. Лишь на заднем плане сознания тревожила некая мысль… Ах да, определенно что-то не то с комнатой…

Поднявшись, пошел к окну. По пути привычно споткнулся о валявшийся таран. Тут-то и понял причину своей тревоги: со стен комнаты исчезло все оружие, вплоть до перочинных ножей! Лишь ненавистный таран доказывал, что я все-таки дома.

Подойдя к металлическому зеркалу, придирчиво осмотрел свое исхудавшее, обильно заросшее щетиной лицо. Отогнув аккуратную черную повязку, увидел свой глаз – он был немного темнее, чем раньше, и совершенно ничего не видел. Опустив изуродованное нижнее веко, осторожно дотронулся пальцем до зрачка – стекло.

По идее, я должен был бы расстроиться, психовать, как минимум вышвырнуть в окно зеркало… Нет, до странности равнодушно воспринял я потерю глаза. Даже не сплюнул на пол.

Тихо отворив дверь, потряс для верности головой, решив, что представшее передо мной необычное зрелище просто мерещится. В зале неспешно играли в го Трой и Эрик – люди, которые, по-моему разумению, никак не могли быть друг с другом знакомы. Они сосредоточенно укладывали на большую игровую доску черные и белые круглые камешки, не замечая меня.

– Четыре-четырнадцать, черное, – негромко подсказал я.

– Занято уже, – буркнул Трой и, подскочив, воззрился на меня.

Я спокойно смотрел в его вытаращенные глаза.

– Фенрир? Ты пришел в себя?! – изумленно воскликнул он.

Причину его удивления я понял не вполне, поэтому на всякий случай соврал:

– Нет.

– А… как?! – максимально глупо спросил Трой.

– Вот так, – вздохнул я, пожимая плечами.

Немного помолчали. Трой пытался найти смысл в моей бессмысленной фразе. Эрик, пользуясь заминкой, втихаря что-то мудрил с камешками на доске, очевидно стремясь изменить ход игры в свою пользу.

Молчание стало уже неприличным.

– Может, кто-нибудь объяснит, почему вы посреди белого дня играете здесь? – тихо спросил я.

– Ждем, когда ты очнешься! – отрапортовал Трой.

– Ну, дождались, – кивнул я. – Что дальше-то?

– Надо срочно найти старшину Перри и сообщить ему! – продолжил исполнительный страж.

Я негромко хрустнул пальцами. Со стороны Эрика раздался негромкий хлопок, потом послышалось чарующее бульканье перетекавшей из бутылки в глиняные кружки и источавшей божественный аромат алкогольной жидкости.

– Вот, Трой, что должен был сделать каждый добропорядочный гражданин нашего прогнившего общества, завидев меня! – изрек я, отхлебывая великолепное рубиновое вино.

Отставив опорожненную кружку, посмотрел на топтавшегося на месте Троя.

– Ты вроде бы хотел найти Перри?

– Да, конечно, – промямлил он. – Только скажи, ты ведь не сделаешь этого?

– Чего? – не понял я.

– Ну… это… – смутился Трой.

Подкравшийся Эрик чувствительно ударил его локтем в живот.

– Все будет хорошо! – гаркнул он.

Трой, переведя дыхание, кивнул и поспешно покинул квартиру, тихо притворив за собой дверь.

Взглянув на вечно испачканного всякой дрянью Эрика, я полюбопытствовал:

– Чего он боялся-то?

– Самоубийства твоего, естественно! – пожал тот плечами.

– Что, у меня есть какие-то причины для столь неблаговидного деяния? – удивился я, не припоминая за собой ранее наклонностей к суициду.

Эрик изумленно вытаращился на меня.

– А твой глаз! – выкрикнул он.

– И что? – удивился я, потрогав повязку. – Ну, неудобно, конечно, смотреть вполобзора. Но неужели из-за этого я пойду на харакири?

Теперь стала ясна перемена обстановки в моей комнате.

– И какая скотина, скажи, пожалуйста, вытащила все оружие, едва не доведя меня до нервного срыва? – спросил я, немного преувеличив степень своего расстройства.

– Велия, – чистосердечно признался он.

– Велия?! – поразился я. – Какой благородный и дальновидный поступок, достойный всяческих похвал!

На всякий случай сказано это было громко и отчетливо – я ведь не знал истинных возможностей Велии.

Эрик громко фыркнул и сообщил:

– Ее здесь нет!

– Как знать, как знать, – промычал я и поспешно сменил тему, кивнув на доску: – Продолжим?

Эрик радостно ухмыльнулся и уселся на свое место. Памятуя о его махинациях, я хмуро предложил ему пересесть на место Троя, подтвердив просьбу соответствующей жестикуляцией. Эрик недовольно поморщился, но перечить не стал.

– Три-семнадцать, белое, – поставил я камешек. – Ты проиграл, сдавайся!

– Шесть-шестнадцать, – довольно оскалился он. Никогда я не понимал тонкостей премудрой игры в го и никогда, наверное, не пойму. Слишком уж правила запутаны.

– Надоело, – поморщился я. – Моя победа, думаю, ни у кого сомнения не вызывает… Лучше скажи, Эрик, почему я такой спокойный? И вообще, что произошло после того, как я едва не откинулся около твоей двери?.. Но сначала о главном: есть ли в этом доме что-нибудь съедобное?

Эрик живо сгонял на кухню и притащил большую миску с холодным мясом, хлеб и пару бутылок вина.

– Хавафи, – распорядился я, заглотив добрый кусище.

– Чего? – не понял Эрик.

С трудом проглотив неразжеванный ком, я перевел:

– Рассказывай! Почему я такой тусклый и невозмутимый, словно только что посмотрел идиотскую передачу «Самые красивые шахматные партии»?

– Чего ты посмотрел? – переспросил он.

– Да ладно, – отмахнулся я. – Рассказывай, не тяни!

– Это от настоя, который еще не полностью вышел. Пришлось поить им тебя всю неделю.

– Что за настой? – потребовал я пояснений. – И почему неделю?

– Неделю, – притворно вздохнул он, – потому что именно столько потребовал старый Уэлч на залечивание твоих ран. А настой… Короче, моего изготовления. Обычно служит он другим целям, но вот и тебе пригодился. Не знаю, слышал ли ты о дивных цветах, растущих далеко на запад от Лоренгарда? Они настолько редкие, что стоят поистине безумных денег!

– Нет, не слышал, – зевнул я. – И что за цветы?

– О! – восхитился алхимик. – Один их запах заставляет погружаться в сон, а настой полностью освобождает от кошмаров, боли и мрачных воспоминаний! Аромат опия…

– Ты что?! – перебил я. – В наркоманы решил меня записать?

– Почему?! – поразился он. – Это не наркотик!

– Если опий приносит удовольствие, значит, наркотик! – философски изрек я. – Травить себя против своей воли никому не позволю!

– Ну, знаешь, – оскорбился Эрик, – для тебя же старался! В долги залез, чтобы ты от боли не окочурился прямо у меня на полу!

– Ладно, – согласился я равнодушно, – спасибо.

Эрик разлил вино по кружкам. Отпив, я почувствовал, что хмелею, и приналег на мясо с хлебом.

– Продолжай, – кивнул я.

– А чего продолжать-то? – пожал он плечами. – Ты вломился ко мне едва живой под утро. Я кое-как перевязал тебе руку и спину, а к глазу притронуться не смог – омерзительное зрелище! Представь себе: веко разорвано, кровь вперемешку с какой-то слизью…

– Эрик, ты все-таки о моем любимом глазе говоришь! Уж как-нибудь помягче! – не выдержал я. – И вообще, поменьше описаний! Расскажи в общих чертах, что случилось за эту гребаную неделю!

– Я и рассказываю! – оскорбился он. – Когда твоя туша, несмотря на все усилия, издыхала у меня в квартире, забрызгав кровью мою лучшую мебель…

– Эрик, прости, что перебиваю, но почему ты постоянно твердишь о грустном? И что ты имеешь в виду под словами «твоя лучшая мебель»? – ехидно поинтересовался я. – По-моему, ты действовал как честный человек, за что и получил мою искреннюю благодарность. Рассказывай дальше, в конце-то концов!

– Хорошо, – угрюмо кивнул он. – Утром я выскочил на улицу и схватил первого попавшегося стража – он. кстати, едва меня не заколол, решив, что я на него нападаю! В госпиталь страж идти отказался, но я уговорил его оттащить тебя в твою квартиру. Там уже Перри приказал ему немедленно шпарить в госпиталь. Приехал Уэлч, обругал меня как последнего школяра: я, видите ли, плохо наложил повязки – словно это моя обязанность! С тех пор неделю торчу здесь вместе с Троем, который достал своей честностью и занудством!.. Знаешь, какие я понес убытки?!

– Догадываюсь… Буду счастлив все тебе возместить! Разумеется, как только ты сдашь декларацию о доходах. Какое это, наверное, счастье – сгореть на костре с полными карманами золота!.. Ну что, продолжим о твоих убытках?

Я нахально оскалился, глядя в его забегавшие глазки.

– Впрочем, сначала о моих потерях: меч и кошель с золотом, – припомнил я, – где?

– Меч спрятала Велия, куда – не знаю, – честно ответил Эрик.

Я откусил хлеба, плеснул в кружку немного вина и неспешно запил.

Прошло пару минут. Я терпеливо молчал. Алхимик словно обо мне забыл, сосредоточенно изучая свои ногти.

– Эрик, я жду.

– Чего? – вскинулся он.

– Когда ты наконец ответишь на вторую часть моего вопроса.

– Ты про золото, что ли?! – типа догадался он. – Вот оно! Хранил как зеницу ока, чтобы ничего не пропало!

Вытащив из кармана объемный кошель, он, не скрывая огорчения, небрежно швырнул его в меня. Поймав мешочек, я недоверчиво взвесил его в руке.

– Пересчитать? – нагло спросил я.

– Второй раз твою жизнь спас, а благодарности от тебя – ни на грош! Неужели ты думаешь, что я способен залезть в чужой кошель?! – оскорбленно вскричал Эрик.

Безусловно, я ему не поверил – не настолько наивен.

– Эрик, когда речь идет о золоте, я становлюсь настоящим сквалыгой. Ежели обнаружу недостачу, отрублю тебе ноги даже под воздействием твоего умиротворяющего настоя!

Он обозвал меня неблагодарной свиньей и вернул еще пять монет.

– Благодарность, выраженная в золоте, это извращение! – изрек я, высыпая все свои кругляши на пол. Пересчитав монеты, молча щелкнул пальцами.

Эрик тяжело вздохнул и бросил мне три недостающих.

– А теперь я спрошу: как мой драгоценный костяной нож оказался у тебя? – агрессивно поинтересовался он.

– Ты мне его подарил, – спокойно отрезал я.

– Что?! – захлебнулся он от возмущения. – Не было такого и быть не могло!

– Как не могло? – вспылил я. – Ладно, пусть этого не было. Но если бы я попросил тебя сделать мне подарок, ты бы, конечно, не отказал! Скажи просто – да или нет?

– Ты – скотина! – заявил он, не найдя отмазки.

– Знаю, – согласился я. – Мне много раз это говорили.

Уложив монеты обратно в кошель и тщательно завязав шнурок, я швырнул мешок Эрику:

– Это была награда за мою голову. Ты ее честно заслужил! Мне даже тратить эти деньги было бы противно!

Алхимик засиял и быстро спрятал кошель в карман, справедливо опасаясь, что я могу изменить свое решение.

Дверь отворилась, и в квартиру ввалился Перри.

– Убирайся! – скомандовал он алхимику.

Тот хмыкнул и стремительно исчез, довольный долгожданным освобождением.

– Зачем так резко? – поинтересовался я.

Перри презрительно скривился и плюнул в захлопнувшуюся дверь.

– Ты даже представить не можешь, как мне осточертело целую неделю лицезреть этого типа! – буркнул он. – И чего только ты с ним связался?

– Для разнообразия, – честно ответил я, почти не кривя душой. – А зачем ты заставил его торчать здесь все это время?!

– А кто бы еще поил тебя зельем? Уэлч занят в госпитале. Трой в одиночку присматривать за тобой отказался. Вот и пришлось этого психа круглосуточной сиделкой сделать… Теперь к делу. С кем ты сцепился?

– С голыми уродами.

– С кем?

– По-моему, это были оборотни, Перри. В количестве двух штук. Один – большой, другой гораздо омерзительнее!

Перри недоверчиво скривился, относя оборотней целиком на счет моего воображения.

– Перри, я серьезно. Это на самом деле были оборотни, а не ходячие галлюцинации.

– Тебе – верю, – подумав, кивнул он. – Будешь искать их хозяина?

На идиотский вопрос должно отвечать не менее идиотски – это я понял еще в начальной стадии общения со своим начальством.

– Конечно нет! Я его полностью простил и теперь буду, как подобает настоящему пацифисту, мирно ждать, пока он сам не придет и не попросит прощения! – возмутился я, осторожно поправляя повязку.

Перри довольно оскалился и вытащил запечатанную бутылку вина.

– Я так и думал, – туманно промолвил он, отбивая горлышко мечом. – Мы тебе поможем, но надо уложиться в три недели. Наместник ждать не будет.

– А он-то здесь при чем? – удивился я. – Неужели радеет о моем здоровье? Тогда почему конкретный срок?

Перри негромко хохотнул, заставив пару мелких кусочков штукатурки свалиться с потолка. Вытащив пальцем мусор из кружки, я выжидательно уставился на него.

– Наместнику до тебя такое же дело, как до последнего голоштанника в Лоренгарде! – весело пояснил он. – Это было бы чудом, если бы он о тебе просто слышал.

– Спасибо, Перри, – цедя вино, равнодушно произнес я. – Особенно за лестное для меня сравнение.

– Извини, – мирно улыбнулся он, – но наместнику действительно нет до нас никакого дела. Ему хватает своих забот: заговоры, покушения, внешняя и внутренняя политика… Я по молодости едва смог перевестись из дворцовой стражи, не выдержав повсеместного словоблудия!

– Перри, – небрежно зевнул я, – когда-нибудь обязательно расскажи мне всю печальную историю твоей безрадостной и, не сомневаюсь, богатой пошлыми историями жизни. Скажем, через ближайшие восемь-девять лет, не раньше. А сейчас просто ответь: почему именно три недели? Я ведь мучаюсь, и пока это происходит, твой проклятый таран вполне может улететь в окно по запчастям.

– Через три недели армия выступает, – потянулся он с довольным видом. – Если тронешь таран, отрублю тебе обе руки!

– Уже тронул, – отмахнулся я, – едва ноги не переломал… Куда выступает армия?

Перри вытаращился на меня:

– На Солонар, естественно! Ты что. забыл?