Текст книги "Жизнь поэта (СИ)"

Автор книги: Александр Тимофеичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Иль намурлыкал мне их Кот-Баюн,

Там жизнь моя так вытерта-протёрта,

И совесть вымыта, как на реке валун.

Какая там разудалась карьера,

Я чуть не президент Всея Руси,

Зовётся именем моим земная эра...

Ну, в общем, так: святых хоть выноси.

И что б не сделал – люди рукоплещут,

Поют стихи, как мудр я и как прав,

А женщины творят такие вещи...

Мой по ночам возделывая нрав.

Везде расклеены мои портреты

Вместо реклам прокладок и авто,

И песенки врагов давно уж спеты,

И лошади гуляют без пальто.

4.

Ах, какая тоска!

Ни о ком тосковать,

Карамболи людей, как у чёрта в пробирке,

Или хуже того, когда все под копирку -

Ах, какая тоска!

И ни лечь и ни встать,

Провожаешь себя прямиком в бурбухайку,

По дороге слагая японскую хайку -

Ах, какая тоска!

К сумасшедшим пристать,

Что живут ни к чему без привычки,

А врачам – чтоб все были в наличке -

Ах, какая тоска!

Где с ремнями кровать.

5.

Мне диагноз поставили: мания,

Только я не пойму, что к чему,

А в палате кровать моя – крайняя,

В неё сослан я, как в Колыму.

По утрам солнце светит в окошечко,

И сосед мой поёт гимн РФ,

И гуляет больничная кошечка

Без усов, как сбербанковый Греф.

Принесут мне набор обязательный

Разноцветных пилюль под компот,

И кольнут в палец мой указательный:

Мало кровушки и м на развод.

Буду в шашки соседа обыгрывать,

Он у нас стриптизёр ещё тот -

Экзистенци... диагноз не выговорить,

Не маньяк, но в палате уж год.

Под конец прибегут санитарочки

Поглядеть на его мудеса,

А потом богатырская парочка

Упакует беднягу в "леса".

Но жратвою вовсю обеспечены:

Каша, супчик куриный с лапшой, -

Только жизнь моя вся искалечена,

И качаюсь я ночью травой.

Мне с уколов нисколько не хочется

Ни любви, или с кем переспать,

А сосед из-под "леса" всё мочится

И бормочет под нос "...твою мать".

6.

Из психушки вдруг меня вышибли,

Обнаружив в конечности тромб:

– Вы помрёте – нам премию фигушки,

Духа Вашего не было чтоб.

По Москве я гуляю в халатике,

Что забыли в предбаннике снять,

И прохожие зубками скалятся,

Видя штампы "ПБ ╧ 5".

– Мне сказали, что там алкоголиков

Лечат так, чтобы больше не пил, -

Мой сосед по фамилии Голиков,

Пьяный в дымину утром спросил.

– Проживёшь ли теперь без алкОголя -

По-врачебному я отвечал, -

Почитай-ка ты на ночь Н.Гоголя,

И поймёшь, в чём начало начал.

У меня нос такой же длинненький,

И прозвали за это Поэт,

Напоследок вручили, вот, синенький

С жёлтой прописью партай-билет.

И теперь к ПНД я прикрепленный,

И хожу я туда как домой,

В коридоре сижу протаблебленный,

Без их дури совсем неживой.

Надеваю халатик мой стиранный

И гуляю на Чистых Прудах,

Ну, а мент подойдёт – ксивой жириной

Отмахнусь... Вот такая беда...а...ах!

7. Финал

Всё прошло. Оборзеть и состариться

Мне осталось на плоском юру,

Перед пошлой толпой попиариться,

Соблазнясь на плохую игру.

Переполнен весь мир фарисеями,

Как пророчил любимый поэт,

В результате пожнём, что не сеяли,

Не прольётся с небес Божий свет.

Все грешны. Вот у храма подавленный

Стонет совестью бедный мытАрь,

А над ним – весь высокопоставленный

Фарисей, над законами царь.

Не уйти от его лицемерия

В небесах, ни в воде, ни в земле -

И пульсирует в шее артерия,

Как в бутылке из-под божоле.

Я под буйство Вселенной весеннее

Приглашу таракана на грудь,

Разделю на двоих невеселие,

И в бутылке найдём жизни суть.

И___с_о___м_н_о_й___з_а___с_т_о_л_о_м___т_а_р_а_к_а_н_и_щ_е,

В___с_т_е_л_ь_к_у___п_ь_я_н_ы_й,___у_с_а_т_ы_й___с_м_у_т_ь_я_н,

Б_у_д_е_т___ч_е_л_ю_с_т_ь_ю___л_я_з_г_а_т_ь___в___с_т_а_к_а_н_и_щ_е,

И я пьян буду, пьян, буду пьян...

8. Послесловие

Забыт поэт на лавке зимней

Так запросто околевать,

И смерть становится режимной:

Больница... морг... где закопать.

Забыт поэт. Его подруги,

Кому он душу изливал,

Сплели венки из лжи от скуки,

Как будто он им жить мешал.

Забыт, и запит понемногу

Там, где хватило бы троих,

Обряжен в дальнюю дорогу:

В гробу дешёвом свят и тих.

Забыт, закопан глиной ржавой,

Никто слезы не обронил.

Да и кому? Мой Боже правый,

Их тоже нет – с кем водку пил.

Забыт, нечёсаный при жизни...

И в воздухе парят слова,

Которые под "ну-ка, брызни!"

Лепил собой – как дважды два.

Забыт поэт, Земли невольник,

И только Бог его стихи

Читает ангелам окольным,

Что в небе святы и тихи.

Что будет... когда-нибудь

Когда услужливая память

"Чего угодно?" подаёт,

Но, заартачившись, динамить

На все запросы вдруг начнёт -

Когда взлетаешь поначалу

По лестнице на свой этаж,

И вдруг ключами как попало

Ты дверь берёшь на абордаж -

Когда полночная подруга,

Ещё вчера взята не раз,

Сегодня вся дрожит с испугу:

Что? – сердце? поясница? глаз? -

И что соврать ей, недотроге,

Нетронутой который час,

Когда в душе одна тревога:

О жизни дальше без прикрас.

***

Что расскажет мой моторчик

Равнодушному врачу,

Что хозяин стал разборчив

В жизни: я, мол, не хочу -

Не хочу я суетиться,

Зарабатывая нал,

Чтоб потратить заграницей,

Где куда бы ни попал.

Не хочу впустую тратить

Завалящий свой талант,

Мне доставшийся некстати,

Как просроченный всем грант.

Не хочу перед собою

Врать, лукавить и – страдать,

Рожу зеркалу сострою,

Чтоб мне горя не видать.

И невидимой границы

Не почувствовав никак -

Всё – взаправду, всё мне снится -

В зазеркалье сделав шаг.

И моторчик мерным ходом

Отработается вспять,

Вот я снова, безбородый,

Отмечаю двадцать пять.

Время пятится всё дальше:

Школа, мама, и детсад, -

И всё меньше в жизни фальши,

И глаза вперёд глядят.

Время, время, ты – полегче,

Дай мне дух перевести,

Сколько лжи легло на плечи

Самозванцу-травести.

Я часам кричу зеркальным:

Вот, нашёл! Остановись!

Я – родился. Всё – начально.

Впереди – другая жизнь.

...И я в зеркало с размаху

Запустил сковороду:

Мой моторчик слабо ахнул

Под незванную беду.

Дай дожить всю жизнь до донца

Переспелому плоду,

В оглашенных рай оконце

Приоткрой в моём аду.

Я безмерен и безвечен,

В этом мире только гость,

Лишь на миг очеловечен

Вбитый в Землю ржавый гвоздь.

***

Хочу заблудиться в душе чьей-нибудь,

Чтоб длинным запутанным был бы мой путь,

Чтоб выход искал я и ночью и днём,

А если найду – потерял бы потом,

Чтоб снова войти в лабиринты её,

Забыв до Суда про своё бытиё.

***

На душе такая пустошь,

Хочешь – верь или не верь,

Зверь-тоску в себя запустишь,

Как в распахнутую дверь.

То слабей, то жарче споры:

Виноват – не виноват, -

И пустые разговоры -

Каждый сам себе не рад.

Крутит-вертит мыслей вьюга,

В чистом поле – ни души...

На плече лежит подруга:

Были сани хороши.

Утром встанем понемногу:

Разве был у нас скандал? -

И опять пора в дорогу,

Недоверчивостей вал.

Будет длиться-кровоточить

Череда словесных ран

До метельной снова ночи

Сквозь бесчувственный буран.

***

Обработали, обратали,

Детской лаской подняв на штыки,

Ты барахтаешься на жале:

Ох, как цели их высоки!

Мягким обручем путь твой очерчен,

Что поделаешь: это – семья,

И закручен он, и заверчен,

И пронзительна доля твоя.

Может быть, это выше законов

Человеческого бытия,

И сильнее препон и заслонов

Перед волнами с тонущим "Я".

Да, я знаю, союз наш не вечен,

Мы любили у самых границ...

Зимний день тишиною отмечен

В разных клетках умолкнувших птиц.

***

Какою ниткой паутинной -

Ни оборвать, ни утаить -

Наш диалог как в карантине:

От сих до сих, ни есть ни пить.

Какой бессмысленной струёю

Течёт и длится наша речь,

Слова бездушною рукою

Стремимся сбросить с наших плеч.

Какою басней беспробудной

Мы хмурим в напряженьи лоб,

Чтоб, не дай Бог, не стать занудой -

И лишь на чуточку – взахлёб.

Какие б нам открылись дали

В телесной чувственности гроз...

И мы напрасно опоздали

На пиршество любви и слёз.

***

Что такое – совсем тишина

В городской населённой квартире,

И возможна ли вовсе она

В этом сильно засоренном мире?

Нас преследует слов шелуха

На работе, на улице, дома,

Пошляки на ТВ под "ха-ха" -

Всё равно что как рак иль саркома.

Но пусть их: рукоплещет народ

Оговоренной шоу рекламе,

Негодуя-приветствуя ржёт

Жеребячьими всем голосами.

Оглуши, ослепи, задуши -

Нету мочи дышать этим смрадом -

Или возле неблизкой души

Ты побудь хоть недолго, но рядом.

Ночью имя моё повтори

Про себя, полушёпотом, выше,

Чтоб во сне до последней зари

Не скитаться без сна и без крыши.

***

Найди на небе мне кусочек

Совсем без звёзд и без планет,

И чтоб вокруг побольше точек,

Мигающих мильярды лет.

Чтоб глаз тонул в небесной дырке,

Иссиня-чёрной и без дна,

И звёзды, как гимнасты в цирке,

Глядели вниз и – тишина...

Чтоб зашептались в час морозный

И ни о ком, и ни о чём:

На небе разговор серьёзный

И ни к чему и не причём.

Такая грустная картина

Мне снится с некоторых пор,

И я не знаю, в чём причина,

В чём смысл и с кем тут уговор.

Мы все всегда во власти Божьей,

И звёзды, люди, и Земля,

И не хочу я лезть из кожи,

Скуля, хуля и барахля.

Мне б лишь на миг уединиться

В кусочке неба том без звёзд,

Чтобы забыть: я – единица,

Дана случайно миру в рост.

***

Ни следа, ни эха, ни понюшки

Не осталось от её духов,

От походки, голоса – игрушки

Для забавных и любовных слов.

Отцвели фантазий хризантемы,

Разбросала осень лепестки,

И под звук поднадоевшей темы

Мне заламывает виски.

Череда, бурьян, чертополохи

Прошумят над нищей головой.

Знать, дела твои совсем уж плохи

В промежутке между той и той.

Прежняя – истаяла в помине,

Новая – да как её найти...

Вязнут ноженьки в житейской глине...

И назад мне точно нет пути.

***

О что за жизнь нам без утопий,

Городим замки выше крыш

Из облаков – глазами лопай,

Но всё равно не разглядишь,

Как эфемерны и воздушны

Фантазии от А до Я,

Но как без них на свете скучно,

Ведь посерёдке – только Я.

А если сбудется однажды

Из замка хоть бы флигелёк,

Не утолит он праздной жажды,

А к новым замкам – путь далёк,

Пока лёд разочарованья

В нас не растает навсегда...

И снова – воздух, снова – зданья,

К мечтам... всё та же борозда.

Два взгляда, или Злая любовь

Обожги меня словом на взлёте,

Взглядом крылья любви опали,

Чтобы песня поникла в полёте,

Тишиной долетев до земли.

Ослепи вслед ехидной усмешкой

Мой восторженный любящий взгляд,

И пока не прозрел я, не мешкай,

Запроси миллион за погляд.

Зашвырни все стихи на помойку,

Чтоб средь белого чёрного дня

Мир цветной оказался нестойким

Сохранить мой восторг бытия.

***

Оборвать провода и – в подполье

Мне уйти от обманчивых глаз,

Без сетей, паутин – вот раздолье:

Хочешь – думай про жизнь без прикрас,

Хочешь – спи до последних извилин,

Или слушай и капли считай,

Полюбуйся на свет – как всесилен

Этот мир безо всяких там "Ай-".

Или в Библии в свете лампады

Над пророчествами замирай,

Нарушая гармоний аркады,

Для души на рояле сыграй.

Сочини как последнюю песню -

Только – чур! – не для всех – для себя:

Мир сетей для поэзии тесен,

И живёт, никого не любя.

То ли дело – на лунной поляне

Отыскать твой русалочий след,

И брести по нему словно пьяный,

И как будто тебя уже нет.

***

– Мне пора отдыхать! – И погасла строка,

Заменившая голос и руки,

Монитор ни обнять, ни коснуться слегка:

Таковы виртуальные муки.

Мы сидим по домам или в пробках стоим,

Набирая любовные тексты,

Свой покой бережём, пуще ока храним

Недостаткам привычное место.

Та, которой пора, или только что есть -

Все на снимках красивы и юны,

И какую в ночные мечты предпочесть,

Заполняя вслепую лакуны...

***

Я искал, я бесился, я плакал,

Забывая слезу промокнуть,

Что случилось и что там навякал

Разлинованный судьбами путь.

Ни звонка, ни письма, ни полстрочки

На убитый молчком телефон,

И, как в песне, одни только точки

Мне припевом с прошедших времён.

Промолчу, потому что не встречу

(– Значит, завтра?

– Да, завтра, – в ответ),

И две линии где-то под вечер

Вновь сольются... а может быть, нет.

***

Оставляю Вас, не обессудьте.

Будет в доме стоять тишина,

И по самой убийственной сути

Вам нужна всегда только она.

Разговоры – не в счёт, как в тумане

Различаешь в них чувства и мысль:

По тропинке, заросшей бурьяном,

Еле видишь небесную высь.

Вам – усмешка, мне – горечь осталась

Послевкусьем несбывшихся встреч:

Как аукнулось – так отозвалась

Эта письменно женская речь.

***

Мне рано мыслями стремиться за пределы

Незавершённого земного бытия -

Я жить ещё хочу: с молитвою несмелой

Я воспарю туда, где только Бог да я.

Дай мне одним глазком увидеть, Боже, Боже,

Как будет жить дочурка после похорон,

И долго ль будут помнить, иль всё строже, строже

Судить меня добром, и до каких времён.

Молчание в ответ. Как жаль, что недостоин

Я слышать голоса в надзвёздной пустоте,

И возвращаюсь вниз, на Землю: как Аника-воин,

Жить дальше похвальбой в предсмертной суете.

***

И некому вспомнить, и некуда выйти,

И дверь заперта, и не сыщешь ключей,

И рыбка златая в дырявом корыте

Не в силах нарушить неволи моей.

Всего три желанья, три сущих вопроса:

Что делать? Доколе? и Кто виноват? -

А смерть караулит безглазно, безносо,

Без спроса готовя последний наряд.

Постой, погоди, я задолго отвечу,

Я верю, я знаю, найдётся ответ,

Ещё не истёк мой пожизненный вечер,

И места в раю для меня ещё нет.

О, где ты, заветное, мудрое слово:

Пока не застыла в артериях кровь,

Мне Бог отвечает и живо и ново,

И в рифму я слышу: Конечно, любовь!

***

Ох, влюбиться б и бросить поводья -

Куда вымчит безумный скакун, -

Утонуть по весне в половодье,

Отозваться на шёпоты струн.

Одиночеству пышную тризну

Справить празднично и не шутя,

И любовь полюбить больше жизни,

Как обиженное вдруг дитя.

Комариная любовь

Комары мне любовь предлагают,

Только я выхожу на крыльцо,

Подлетая, меня обнимают

И берут в долговое кольцо:

– Твоё тело нам так аппетитно,

Породнимся же кровью живой,

И веди себя с нами солидно,

Дай упиться, упиться тобой.

Я терпел эти страстные речи,

От любви их я еле живой,

И заткнул комариное вече,

Разом всех их прихлопнув рукой.

Посчитав же потом поцелуи,

Расчесавши кровавый засос -

Что за шутку сыграли мне злую:

Многожёнство мне стоило слёз.

***

Напрямую, а не исподволь

Растопило солнышко снег,

И по синему небу воистину

С утра до ночи медлило бег.

И воробышки расчирикались,

Хоть зима им всегда нипочём,

И асфальт, как алмазный, заискрился

Зеркалами – сплошным ручейком.

Значит, в город весна пожаловать

Соизволила на Великий Пост,

На бульварах чернеют проталины

И корзины вороньих гнёзд.

Значит, жизнь, как всегда, продолжается,

В почках зреет клейкий листок,

О, как сердце предчувствием мается,

Приближая повстречный срок.

***

Какая тонкая истома,

Какой голубоглазый взгляд

Нечаянно мне снились дома,

И вдруг так рядом и внагляд.

И разговор так простодушен,

Мы говорим о всём подряд,

И как в Москве совсем нескучен

Любимый наш Нескучный сад.

Как в доброте жить интересно,

Неважно, в Юрьевце, в Москве ль,

И круг знакомых – мир так тесен! -

И что нам пел послушный Лель

Не наяву, а понарошке,

И за словами – тишина,

Покой, любовь, и тень в окошко

Бросает дальняя сосна.

Уж вечер. Дети – по постелям.

Умаявшись от важных дел:

В церковном хоре славно пели,

Как никогда б я не сумел.

...И как мне грустно расхожденье

Распоколеньенных времён,

На миг остановись, мгновенье -

Чтоб явь продлилась бы как сон.

***

На грани воздуха и сна

И зыбко и неуследимо

В мой город просится весна...

Но сердце простучало мимо.

И неизбывный холодок

Непрожитого лёг на плечи...

...Судьбы случайный завиток

Разбудит внутреннее вече,

От возмущенья голосов

Растеребится ретивое,

И я опять плясать готов

Под дудочку весны... с тобою.

***

Погляди, разгадай, обомлей,

Расскажи эту осень лихую,

Непогодных её королей

Обойми, хохоча и тоскуя.

Мы сегодня немного с ума

По квартирам испуганно сбились,

ЧтО нам посох теперь и сума:

Мы по собственной воле забылись.

И обманом манят две руки:

Дай уткнуться мне в них на коленях,

Я зажмурю глаза от тоски

По последней любви – по осенней.

***

Куда бежишь, куда журчишь,

Подружка легкоструйная,

Вода в ручье, волна в реке

Девичье-поцелуйная.

Кому поёшь, кого зовёшь

Обманным чистым голосом,

Моим годам добавь ещё

Любовь последним бонусом.

Всегда – в пути, потом – лети

Над жизнью безоткосною

И водопадной крутизной

Круши привычки косные.

И я вернусь, дождём вернусь

Из неба как пристанища,

С тобою вместе я прольюсь

На землю – а куда ещё...

Стихи о русской поэзии

Поэма

1. Дерзость (Державин)

Дерзай, дерзи царям и небу,

Императрицы не спросясь,

И где бы ты, Державин, не был,

Ты будешь помнить всем про грязь

Солдатской жизни поневоле

Из-за бумажки, не шутя

В преображенском ореоле

Екатерину возводя.

Но десять лет в одном мундире

В строю прошли коту под хвост...

Есть справедливость в этом мире?

Есть! Жизни путь совсем непрост.

Лишь в сорок лет стихи узнали

Императрица и семья,

И чтобы не было печали,

Служил в олонецких краях.

Дерзай, дерзи в стихах, как можешь,

Как буря, гром и водопад,

И что с того, что ты вельможа -

Державин, осень для осад.

Долой карьерные успехи,

Ты для России был Поэт,

Поэт совсем не для потехи:

Таких не знал наш русский свет.

2. Высь (Пушкин)

Земля и море, и народы,

Столетия вперёд и вспять,

И человеческие годы,

Любовь и смерть, и жизнь опять -

Ты видишь всё единым разом,

Подобно гению орла

С его непостижимым глазом -

И что тебе толпы хула.

А начинал лицейским утром,

Бродя по паркам и садам,

И муза поступала мудро,

Тебе являясь по пятам.

Ты был земной и – поднебесный:

Пирушки, женщины, друзья -

Свободен был в России тесной:

В границах и мундирах вся.

Свободен, как в полёте птица,

И всё на свете видел, знал:

Что там, за русскою границей,

Хоть никогда и не бывал.

Носил царю потехи ради

Свой камер-юнкерский мундир,

И всё равно был не внакладе:

Перед тобой лежал весь мир.

По человеческой природе

Несовершенен был скорей,

Но знал, что говорят в народе

При коронации царей.

И грянул час – погиб поэтом,

России защищая честь -

Теперь на свете том и этом

Поэт в небесной выси весь.

3. Любовь и скука (Лермонтов)

Со скуки женщин ты бесчестил,

Гусарской удалью гордясь,

Был хулиган в стихах без лести,

Где втаптывал их имя в грязь.

Побрезговал императрицей,

Влюблённой по уши – скандал! -

А мог бы, мог бы, чтоб гордиться,

Как Николай рогатым стал.

И лишь в одной – как мог? – ошибся,

Любившей, и не напоказ.

Как грустно! Ведь ты сам влюбился,

Спустя и годы и Кавказ.

Где белый парус одинокий?

Но он лежит на самом дне.

Где Пушкин, как Монблан, высокий?

И он в посмертной стороне.

О грусть, тоска, и скука, скука,

И никому не нужен ты,

И, Боже мой, какая мука

Вдруг вспомнить милые черты!

И шепчут вслед: он – кривоногий,

Зачем таких в гусары брать, -

И глаз, расставленных широко,

Тяжёл и неприятен взгляд.

Он горечь, злость и гнев без маски

Готов им выплеснуть в лицо,

В их шёпот сзади без опаски

Швырнуть, как тухлое яйцо.

Но в чёрной глубине бездонной,

Где скука дремлет, притаясь,

Пульсирует, как мир, огромна,

Любовь к России, не спросясь.

Она проложит путь кремнистый

Под шёпот будущих светил,

Чтоб на планете дуб тенистый

Поэта сон берёг и чтил.

4. Одиночество (Баратынский)

Когда судьбой играть приспичит,

Мальчишку – не остановить.

Пусть трус прощения прохнычет,

Ему же лучше битым быть.

Исторгнут, вывернут, унижен

И ненавистен стал царю,

Другой сказал бы: "ах, обижен

Судьбой" – а он: "Благодарю.

В пажи не вышел, так солдатом

Карьеру новую начну,

Пусть финн теперь мне станет братом,

Я буду петь его страну..."

Он вдаль глядел, себя предвидя,

Свой стих по праву утвердя,

Молчал с невозмутимым видом,

Друзей вокруг не находя.

О, одиночество поэта!

Ты – восходящая звезда,

Но кто на всём на белом свете

Тебя увидит? Никогда!

Ты скромно кланялся прохожим,

Забытым нынче навсегда,

И даже Пушкин, непохожий,

Тебя ценил недолго, да!

Фигурой странной, непривычной

Стал забываться и бледнел,

Ещё при жизни – как обычно -

Лишь для себя писал и пел.

Игра с судьбой была жестока,

Но выигрыш – спустя века.

Нам вместе плыть с тобой далёко,

Куда несёт времён Река.

5. Слог (Тютчев)

Откуда в кофре дипломата,

Где почта иностранных дел,

Листок поэзии пернатый

Вдруг несказанно уцелел,

Как мог найти поэт изрядный

Из глубины сердечный слог,

Поэт, чей стиль совсем нарядный

Был всем знаком – лишь только Бог!

Такого не было, поверьте,

У всех великих до сих пор:

Продолжило письмо в конверте

Тот задушевный разговор.

Пусть с полуслова и случайно

Мне кто-то пишет о любви,

И в этом слоге словно тайна:

Живи, зови, благослови.

Навеки тютчевской строкою

Пленён был весь российский свет:

Я___в_с_т_р_е_т_и_л___в_а_с – и нет покоя,

Ты композитор иль поэт.

Всё просто, и насквозь родное -

Ни написать, ни повторить, -

И жизнь объемлет в_с_ё___б_ы_л_о_е,

И звуки песни – слога нить.

И осень возраста прекрасна,

И на тропе шуршит листва,

Как опадающе-согласна

Моя седая голова.

6. Свет (Фет)

Пронизан воздухом и светом,

Ещё так чист бумаги лист,

А за спиной полуодета

Вся жизнь – во мраке, как сюрприз.

И дышит ночь сияньем лунным,

А впереди – заре гореть,

О как тревожно и так трудно

Стихами это всё воспеть!

И ни в полслова, ни в полвзгляда

Не показать, что жизнь пуста

Без светлого её наряда,

В огне сгоревшем неспроста.

В какие страшные глубины

И мысленно не дать взглянуть -

Но светлый образ из пучины

Поэту озаряет путь

Неиссякаемою мукой,

В ней всё: весна, любовь и свет, -

И перед вечною разлукой

В поэзию вернулся Фет.

Уже не утром, а под вечер

Он зажигал свои огни...

Но в воске утонули свечи,

И ночь опять, и вновь – одни.

А ночь сияла как и прежде,

И где-то брезжила заря...

Фет умирал с одной надеждой:

Писал – горя, и жил – не зря.

7. Мастерство (Анненский)

Как неуютно в этом мире,

И всё не так, и всё не впрок,

В служебной холодно квартире,

И сердце бьётся в левый бок.

Как снисходительна и зыбка

Ещё кого-то похвала,

И критик щерится улыбкой:

Как мило... словно пахлава.

И ведь не скажешь им в запале:

Вам не расслышать тихий стон,

Мои постылые печали,

И колокольный перезвон.

Без зрения и слуха пишут

Вперекосяк и вразнобой:

Стихов глухие не расслышат,

И не увидит их слепой.

О, быть поэтом для немногих

Непозволительно смешно

В глазах решительно-убогих...

Как я устал... Мне всё равно.

О, ты поймёшь, потомок поздний,

Какой жил Мастер и Поэт

Средь революционных розней,

Несущих людям тлен и вред.

Какая сложная фактура,

И сколько планов в глубине!

Как близко всё любой натуре,

Где мир – вовнутрь, и мир – вовне!

Среди согласных звуков гаснут

Все гласные в конце строки,

И паузы играть согласны

Средь звуков музыки с руки.

И всё как будто так стыдливо

И недосказано чуть-чуть,

Движение неторопливо

В н_е_д_о_у_м_е_л_о_с_т_и_в_ы_й путь.

...И умирая на вокзале

На чьих-то жалобных руках,

Он вдруг подумал: чтобы знали

О скорых будущих смертях.

8. Мечта (Блок)

Мечте туманной и далёкой

Служил как рыцарь и поэт,

Искал, томился, плакал, охал:

Её как не было – и нет!

...Когда мечты сгорают крылья,

И в землю падает Икар,

То губы сохнут от бессилья

В надежде отвести удар.

...Какая горечь и досада,

Когда сбывается мечта!

Какая грубая отрада,

Какая жизни суета!

Ещё полжизни до ревкомов:

У губ – трагический излом,

Как будто всё увидел Сомов,

Что Блок предвидел всё, потом...

А ждал, пылал, и даже деньги

На что-то там передавал,

Жалел в уезде деревеньки,

И по Шахматову скучал.

И грянул гром! Октябрь матросом

Ворвался в жизни бурелом.

Всё сжечь! – И нет вопросов,

Ведь с_к_и_ф_ы__-__м_ы. И степь кругом.

И шляпу сняв, надел фуражку:

Вперёд, локтями, на трамвай!

И чья-то с-под забора ряшка:

– А ты ж буржуй и барин, чай!

Наслушался, и написал – такое!

"Двенадцать". И сломался враз.

И больше не было покоя,

И муза – только под заказ.

9. Лель (Есенин)

Лель, мой Лель, поэт весенний

И крестьянский блудный сын,

Позови меня, Есенин,

В небеси воздушных синь.

В ушках девичьих серёжки

Будут бирюзой сиять,

Где невестились берёзки,

Голос твой кого-то звать.

Не откликнется: лишь эхо

Будет песни повторять,

А тебе, Есенин, лиха

Уж теперь не избежать.

Вместе с верой всё сломалось,

И ты больше не поэт:

Хулиган – такая малость,

Где страны берёзок нет.

Как опавший лист, уносит

Буря века за моря,

Где никто тебя не просит

Петь про небо октября.

Был весенний – стал осенний,

Добрый пьяненький поэт -

Лель, мой Лель ты, мой Есенин,

Вот тебя уже и нет.

Ты растаял в небе синем

Над отелем "Англетэр",

И накрыл берёзки иней

По-над всем СССР.

10. Космос (Хлебников)

Прилетала ворона

И стучала в окно,

Что в ладье у Харона

Прохудилося дно.

И поплыли с поэтом

Там, где дна не достать,

По народным приметам:

Чтоб мне мёртвым не стать.

А вода прибывает,

И, как сито, ладья -

Человек умирает

Просто так, за себя.

Он расчислил все точки

До последних времён,

Но в бумагах ни строчки

О дне похорон.

Засмеялся и – умер.

Или наоборот,

На небритой зауми

Он вошёл в оборот.

Он рассчитывал космос

Не вокруг, а внутри,

И по Млечному босым

Он бродил до зари.

И кричали дервишу:

Удались! Удались!

А дервиш – он всё выше:

О звезда! Озарись!

Дышат при смерти кони,

Сохнут травы в мороз,

По вселенским законам

Меньше численность звёзд.

И когда Время схлопнет

Космос в точку одну,

Будет Хлебников понят -

Там, где шёл он ко дну.

11. Азарт (Маяковский)

Азарт – плохой советчик в жизни,

А ты как будто с гор летел,

И свой талант слюной разбрызгал,

Когда стихи Земле хрипел.

Ты дальше всех пошёл в азарте,

Ведь жизнь стояла на кону:

Из всех разнообразных партий

Ты выбрал-выиграл одну.

И словно кием в биллиарде,

Стихами в лузы стал лупить,

И в поэтическом азарте,

Кого подскажут – заклеймить.

И верил, верил небывало

В коммунистический раёк,

Страну Советов прославлял ты,

Ей подчинив и стиль и слог.

Наивный, искренний, ранимый,

Лишь где-то теплилась душа,

А все любви как будто мимо

Тебя проходят не спеша.

И ни одной, чтобы всецело

Принадлежала бы тебе,

Ты всех делил душой и телом

С друзьями по лихой судьбе.

Как новичок, робел на старте

И под землёй искал провал,

От дикой ревности в азарте

Неоднократно погибал.

И всё в стихах, как на ладони...

И не сложилось что-то вдруг:

В загранку ехать недостоин,

О выставке молчок вокруг.

Свои же пишут: исписался, -

В театре лишь провал, провал,

В газетах вовсе оказался

Попутчик – вот уж не гадал!

...Теперь – с_ч_а_с_т_л_и_в_о___о_с_т_а_в_а_т_ь_с_я

Б_е_з___б_о_л_и___б_е_д___и___б_е_з___о_б_и_д...

И в коммуналке без оваций

Поэт останками лежит.

12. Анализ (Заболоцкий)

Подобно Брейгелю меньшому,

Взглянуть у мельницы окрест,

И на Голгофу, как до дома,

Нести Христу тот самый Крест.

Расплющить носом паровоза,

Чтоб притяженье опроверг,

И выжечь на бетоне звёзды

С серпом и молотом поверх.

Разъять с филоновской отвагой

Орла в полёте, липы лист,

И освятить листком бумаги,

Что только что, но был так чист.

Анализировать движенье,

Полёт, и мысль, и свет, и блуд,

И верующих смиренье,

Когда на плаху волокут.

Нет, не напрасно ГПУ-шка

Твой дерзкий путь пересекла,

ЧтО жизнь твоя? Одна полушка,

Параша, клетка без стекла.

И ты испытывать достоин

Все муки адовых погон:

Ну, сколько дней без сна и койки

Ты выдержишь, пока дух вон?

А если воду на затылок

Расходовать по кап-кап-кап?

Или в мозгах одни опилки:

Полезен коже водный скраб.

Анализируй, ты же можешь,

И называй по именам:

Ну... ведь Маршак... молчать негоже,

Всё всё равно известно нам.

...Неправда, что людей косила

Под пыткой чья-то болтовня,

А Заболоцкий со всей силы

Молчал. И думал про меня,

Про безымянного потомка.

И медленно сходил с ума...

– Вот, взяли мужика без толку:

Добьёт такого Колыма.

Он выдержал и степь блатную,

И Приамурья лаг и кал...

Вернулся под Москву родную,

Но т_е_х стихов – не дописал.

13. Труд (Цветаева)

На целый том нащебетала

Девичьих мыслей сто пудов,

Там слёзы и любовь – немало

Для двадцати пяти годов.

Никто в тебе и не приметил

Поэта, что там не пиши,

Но времена за всё в ответе:

Пришла беда – и свет туши.

Какой процесс идёт во мраке,

ЧтО провернулось в голове,

Поэт рождён не на бумаге,

А в смерти, в холоде, в ботве,

Чтоб накормить детей без мужа,

Чтоб обогреть постылый кров,

И каждый день идти на стужу

Искать хоть что-нибудь для дров.

Какая вольная стихия

Народной речи, ритмов, слов

Вдруг ворвалася в строки злые,

Как Русь сорвалась с тормозов.

Всю жизнь в свои стихи вложила,

И каждый день садясь за стол,

Всё то, что сердцу было мило,

Ты возводила на престол.

Ты шла за стол, как на Голгофу,

Свой каторжный любила крест,

И лучше б не было другого:

Пока писать не надоест.

Поверить не могла в такое,

Пока в_е_р_х_о_в_н_ы_й не бил ч_а_с:

Могла писать – но нет покоя -

И не писала – сотни раз.

Перед петлёю юность вспомнив,

Записочки прощебетав,

И над собой обряд исполнив,

Ушла, стихами не солгав.

14. Память (Ахматова)

Когда влюблённый Модильяни

Перед твоим ночным окном

Гасил шаги в надежде тайной

Тебя увидеть за стеклом,

Когда ночами хоронила

Себя и серые глаза -

От ветра над твоей могилой

Просилась редкая слеза,

Когда с неженскою отвагой

Бросалась в омуты страстей,

Мужчины – а-ах, бедолаги! -

Тебя любили всё сильней -

Могла ль представить ты, какою

Легендой станет жизнь твоя,

ЧтО сбудется с твоей страною,

ЧтО в ней найдёшь ты для себя.

Ты начинала без раскачки,

Была Поэтом с первых строк...

Ты вспомнишь всё, и всё расскажешь,

Когда придёт поэмам срок.

Ты вспомнишь: пристально и рьяно

Твои стихи стерёг Молох, -

И нет тебя на свете, Анна:

К Ахматовой народ оглох.

Ты вспомнишь, как не величаво

Стояла ты в очередях,

Довесках к городу на славу,

Что тюрьмами насквозь пропах.

И нет спасенья от Молоха,

Лишь в память множатся стихи,

Чтоб до последнего задоха

До будущего донести их.

15. Глаз (Пастернак)

Твой глаз сравним лишь с лошадиным,

Всё крупно, в лоб и не стыдясь,

Отцовским мастерством картинным

Незабываемо гордясь.

Твои дожди растут из титров,

Как в чёрно-белом синема,

И даже музыка с пюпитра

Звучит узором, не сама.

И мир вокруг играет в шёпот,

Где мчатся кони, как в немом,

И ты описываешь топот

Следами их копыт потом.

Созвучно то, что на бумаге

Печатным знакам не вредит,

А рифмы – сколько в них отваги! -

Читатель чаще в них глядит.

Как пригород, стихи кромсая -

Они на карте – не припев, -

Берёшь ты слово "костромская",

Его в болотах подсмотрев.

Твои стихи звучат, как иней

На выпрямленных проводах -

Вокруг кладбИща сумрак синий,

И слёзы на моих глазах.

Твой глаз большой, он всё вмещает:

И лес, и сосны, и поля -

Могильный абрис словно знает:

Молчанием полна земля.

16. Слух (Мандельштам)

Не нужны глаза ему при свете,

Пальцы зрячи даже в темноте,

И последнее, что было на планете -

Слух поэта тонет в глухоте.

Словно выпали на дно морское,

Там, где вечно тишь и благодать:

Камень незабвенный – он со мною,

Только я в петле и за тобою,

Осип, буду падать и страдать.

Я ведь вижу, слышу, осязаю

И вдыхаю тяжкий аромат,

А тебе – лишь слушать, точно знаю,

Шуберта под скрежет и под мат.

Я стрекозы смерти вижу ясно,

У тебя они лишь в пальцах той руки,

Что ногтями выскребет напрасно,

Не дождавшись пайки до Реки.

Та река не Стиксом ли зовётся,

Нам придётся речку переплыть,

Я пою – ты слушаешь пропойцу,