Текст книги "Язык фольклора. Хрестоматия"

Автор книги: Александр Хроленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Александр Тимофеевич Хроленко
Язык фольклора: Хрестоматия

Введение

Художественное и научное освоение языка русского фольклора начинается в XIX веке. Война 1812 года, вызвавшая глубокие сдвиги в сознании русского общества, и декабристское движение с его идеями революционного романтизма обусловили повышенный интерес к устному народному творчеству. Романтики сформулировали принцип народности литературы, в основе которого лежало убеждение, что «национальный дух» хранится только народом и его художественной культурой,

В первой трети XIX столетия формируется современный русский литературный язык, в становлении которого исключительная роль принадлежит А,С. Пушкину, Великий русский поэт, лишенный чувства национальной ограниченности и впитавший в себя лучшие достижения мировой и европейской культуры, постоянно обращался к истокам народного искусства и черпал средства изобразительности и выразительности в художественной практике устного народного творчества. А,С. Пушкин начинает записывать устно-поэтические произведения, он стал первым среди русских писателей собирателем фольклора и убедил П.В, Киреевского начать грандиозное национальное предприятие – составление собрания народных песен. Оно, по мысли Пушкина, должно было стать энциклопедией народной жизни и арсеналом литературного языка. «…Изучение старинных песен, сказок и т. п. необходимо для совершенного знания свойств русского языка», – писал поэт.

Примеру Пушкина последовали I I.B. Гоголь, Л.В. Кольцов, Н.М, Языков, В,И, Даль, П.И, Якушкин, Л.Ф. Писемский, П.И, Мельников-Печерский и др. Записи народной лирики и эпоса, сделанные выдающимися представителями русской культуры, стали ядром Собрания П.В, Киреевского, а язык устного народного творчества через их художественные произведения существенно повлиял на развитие литературного языка. Специальный (79-й) том «Литературного наследства» составили «Песни, собранные писателями», и это показывает роль русской литературы в освоении устной народной традиции, включая устно-поэтическую речь.

Революционные демократы В,Г, Белинский, 11.Г. Чернышевский и 11.Л. Добролюбов, утверждая идею народности литературы, обращались к народно-поэтическому творчеству, давали ему высокую оценку. В своих работах они останавливались и на вопросах формы фольклорного произведения – его языка и стиля. В «Замечаниях о слоге и мерности народного языка» Н.А. Добролюбов отмечает специфичные черты русской фольклорной речи: преобладание полногласия, господство русских слов над старославянскими, обилие уменьшительных форм, повторы, устойчивые сочетания слов, наличие постоянных эпитетов и типических описаний. Высокая оценка русского фольклора, его языка и стиля сочетается со стремлением глубоко, тщательно и широко описать его. Сравнительно небольшая заметка «О поэтических особенностях великорусской народной поэзии в выражениях и оборотах» представляет собой развернутую программу исследования фразеологии русского фольклора, в которой автор намечает объекты описания. Добролюбов первым сформулировал принцип комплексного подхода к изучению фольклорного языка: описание поэтических особенностей нельзя оторвать от лингвистики, исторического элемента, народной философии и быта.

К.Д. Ушинский первым поставил вопрос о природе фольклорного языка и определенно высказался в пользу его наддиалектности: обыденная речь и речь фольклорная – это «два языка совершенно различные».

Филологическое изучение языка русского фольклора началось в 40-е годы XIX в., когда развернулась деятельность по собиранию устно-поэтических произведений. Первый в истории методик преподавания научный труд Ф.И, Буслаева «О преподавании отечественного языка» (1844) содержит наблюдения над отдельными явлениями устно-поэтического языка.

Изучение языка русского устного народного творчества невозможно представить без трудов выдающегося лингвиста, литературоведа, фольклориста, этнографа и философа А,А, Потебни, Начав свой творческий путь магистерской диссертацией «О некоторых символах в славянской народной поэзии», Потебня до конца своих дней постоянно обращался к фольклору, а его лингвистическая концепция строится с учетом большого количества фактов, почерпнутых из устно-поэтических произведений фольклора почти всех славянских народов. Устно-поэтическая речь, по его мнению, является той сферой, где органически сливаются этническое, мировоззренческое, историческое, языковое и эстетическое. Для учёного с широкими научными интересами язык фольклора стал благодатной областью приложения активных исследовательских усилий.

Заслуга Потебни в изучении языка народной словесности в том, что он не ограничился констатацией отдельных фактов, а попытался создать концепцию устно-поэтической речи, К сожалению, он не оставил работы, которая бы полно представляла систему его воззрений на язык фольклора и сконцентрировала бы конкретные наблюдения. Однако большой и разнообразный фактический материал, сопровождаемый лаконичными комментариями и глубокими замечаниями, щедро рассыпан по всем философским, лингвистическим и литературоведческим трудам и заметкам Потебни,

Мысли выдающегося филолога A. I1. Веселовского о языке устного народного творчества концентрируются вокруг нескольких фундаментальных вопросов, органически связанных друг с другом: а) язык фольклора в отношении к другим формам речи, прежде всего к диалектной, иными словами, о наддиалектном характере устно-поэтической речи; б) формульность поэтической речи, генезис, функционирование и эволюция формулы, необходимость «народно-песенной и сказочной морфологии»; в) постоянный эпитет как одно из ярких проявлений формульности устно-поэтической речи.

Данные по фольклорной речи использовались и в диалектологических разысканиях (М, Колосов, Л. Васильев, В, Чернышев и др.) Диалектолог М.А. Колосов «собственным опытом убедился, каким важным пособием для выводов по языку могла бы послужить <…> сказка», и значительную часть зафиксированных особенностей народного языка извлёк из текстов записанных в Каргополе сказок. Современный опыт составителей «Словаря русских народных говоров» показывает перспективность использования фольклорных текстов как базы эмпирического материала для диалектной лексикографии.

Современный этап в изучении языка русского фольклора начинается в 40—50-е годы XX в. Он связан с именами П.Г, Богатырева, А,П. Евгеньевой, И,А, Оссовецкого, А,В, Десницкой и др. Их работы знаменовали новый подход к выяснению природы языка фольклора и определили характер и тенденции последующей исследовательской работы лингвофольклористов.

Постепенно становилось ясно, что изучение языка фольклора должно стать предметом специальной филологической дисциплины, которая и была названа лингвофольклористикой. Термин лингвофольклористикабыл предложен автором-составителем настоящей хрестоматии в 1974 г., когда в свет вышли две публикации: одна «Проблемы лингвофольклористики (к вопросу о комплексном подходе к изучению языка фольклора)» в сборнике научных трудов кафедры русского языка Курского госпединститута [Хроленко 1974.], другая – «Что такое лингвофольклористика?» в научно-популярном журнале «Русская речь» [Хроленко 1974J, Предложенный термин обозначал суть подхода к изучению устно-поэтической речи – выявление места и функции языковой структуры в структуре фольклорного произведения, использование лингвистических и фольклористических методов исследования [Хроленко 1974.: 13].

Необходимость специальной научной дисциплины, изучающей язык фольклора, виделась не только в том, что она даст новые знания о природе фольклорного слова как элементе народно-поэтического произведения – это её основное, итоговое значение, – но и в том, что специальная научная дисциплина обусловливает поиск иного, интегрированного, методологического и методического подхода к устно-поэтической речи. Чёткая постановка проблем, поиски эффективных методов и методик исследования, необходимая координация творческих усилий тех, кто изучает язык фольклора, – одно это уже оправдывало бы существование лингвофольклористики.

Круг проблем, отнесенных к компетенции новой дисциплины, был обозначен в работах П.Г, Богатырева, А,П. Евгеньевой и И,А, Оссовецкого. Это – природа фольклорного языка в его сопоставлении с другими формами общенародного языка; генетические основы поэтики, характер взаимосвязи языка и поэтики на уровне фольклора; сущность фольклорной стилистики, включая проблемы исторической стилистики; психолингвистический аспект народного творчества; особенное и общее в языке фольклора, вариантное и инвариантное в нем; «явный» и «неявный» уровни в устно-поэтическом творчестве.

Сложились три вузовских центра лингвофольклори-стических исследований – воронежский, петрозаводский и курский. Воронежские лингвофольклористы во главе с Е.Б. Артёменко разрабатывают вопросы фольклорного текстообразования и исследуют народно-поэтический синтаксис. Петрозаводские учёные, возглавляемые З.К. Тарлановым, описывают жанровую дифференциацию языка русского фольклора. Курские лингвофольклористы своё внимание сосредоточили на семантической стороне фольклорного слова (см.: [Хроленко 1992 _б). К 1992 г. становление лингвофольклористики в основном завершилось, определились её цели, проблемы и перспективы. На передний план выдвинулись такие вопросы, как теория фольклорного слова, поскольку «поэзия пишется не идеями, а словами» (С. Малларме); диахрония в языке фольклора; лексикографическое описание народно-песенного слова [Хроленко 1992.].

Интерес к семантике народно-поэтического слова, разработка основ фольклорной лексикографии, реализация проекта словаря языка русского фольклора, сопоставительный анализ языка фольклора разных народов обнаружили огромный культуроведческий потенциал лингвофольклористики. Оказалось, что в рамках лингвофольклористических исследований возможны оригинальные подходы к решению таких фундаментальных вопросов, как этническая ментальность и культурная архетипика. Выяснилось, что лингвофольк-лористика в состоянии предложить систему эффективных лингвокультуроведческих методик, пригодных не только для продуктивного анализа фольклорных текстов, но и для исследования нефольклорного дискурса.

В ряде педвузов России читаются спецкурсы и проводятся спецсеминары, пишутся курсовые, дипломные работы и защищаются диссертации о лингвистических особенностях народно-поэтической речи. Трудно переоценить значение исследовательской работы в лингво-фольклористике в воспитании учителя-словесника. Изучение языка русского фольклора, прикосновение к истокам народного словесного искусства развивает чувство языка и вырабатывает умение активно пользоваться его неисчерпаемыми возможностями, воспитывает патриотизм, облагораживает эстетический вкус.

«Квинт-эссенцией народного языка является народно-поэтическое творчество народа, фольклор. Устная народная словесность – кристаллизация семантики народного языка. Поэтому народная поэзия нередко рассматривается как воплощение основных тенденций народной речи, основных начал народного духа», – слова эти принадлежат авторитетнейшему знатоку русского языка академику В.В. Виноградову.

Работа над языком требует определенной исследовательской базы – комплекса специальных пособий, в том числе хрестоматии наиболее ценных теоретических работ о языке фольклора, достойно представляющих отечественную науку за полтора столетия. Без постоянного обращения к научному наследию любое исследование грешит дилетантизмом и объективно может оказаться движением на месте. Незнание трудов предшественников – издержка не только морально-этическая, но и теоретическая: их наблюдения, мысли не участвуют в творческом процессе дальнейшего познания, как бы искуственно блокируются.

Необходимость подобной хрестоматии оправдывается ещё и тем, что многие работы XIX и начала XX в. опубликованы в труднодоступных изданиях. К тому же ценные наблюдения над языком фольклора подчас содержатся в работах специалистов различных филологических и – шире – гуманитарных наук.

Думается, что хрестоматия будет полезна не только студентам и аспирантам, приступившим к изучению вопросов устно-поэтической речи, но и для широкого круга лингвистов, фольклористов, любителей народного искусства.

Составитель отдаёт себе отчёт в трудности создания книг подобного рода: здесь неизбежны известный субъективизм отбора авторов и извлечения фрагментов, сомнения в их репрезентативности и оптимума объёма, возможность различных принципов классификации материала и проч. Несомненна только принципиальная необходимость такой хрестоматии.

Литература

Песни, собранные писателями // Литературное наследство. Т. 79. М.: Наука, 1968.

Хроленко А. Т,Что такое лингвофольклористика? // Русская речь. 1974а. № 1. С. 36–41.

Хроленко А,Т.Проблемы лингвофольклористики: К вопросу о комплексном подходе к изучению языка фольклора // Очерки по стилистике русского языка. Курск, 1974 _б. Вып. 1. С. 9—23.

А.С. Пушкин
Пушкин – критик. М.: ГИХЛ, 1950

Не решу, какой словесности отдать (предпочтение), но есть у нас свой язык; смелее! – обычаи, история, песни, сказки – и проч. [21].

Читайте простонародные сказки, молодые писатели, – чтоб видеть свойства русского языка [186].

Изучение старинных песен, сказок и т. п. необходимо для совершенного знания свойств русского языка. Критики наши напрасно ими презирают [246].

Н.В. Гоголь
О литературе. М.: Гослитиздат, 1952

Самая яркая и верная живопись и самая звонкая звучность слов разом соединяются в них (песнях. – А.Х.)[50].

Преобладание поэтического элемента в глубине славянской души и особенное мелодическое расположение нашего языка были причиною происхождения бесчисленного множества песен в нашей словесности [138].

Струи его (самородного ключа нашей поэзии. – А.Х.)пробиваются в пословицах наших, в которых видна необыкновенная полнота народного ума, умевшего сделать все своим орудием: иронию, насмешку, наглядность, меткость живописного изображения, чтобы составить животрепещущее слово, которое пронимает насквозь природу русского человека, задирая за все ее живое [166].

Наконец, сам необыкновенный язык наш есть еще тайна. В нем все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердых до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой как жизнь, обогащаться ежеминутно, <…> имея возможность, таким образом, в одной и той же речи восходить до высоты, недоступной никакому другому языку, и опускаться до простоты, ощутительной осязанию непонятливейшего человека, – язык, который сам по себе уже поэт… [207],

A.M.Горький
<Фрагменты> // Русские писатели о языке. Л.: Советский писатель, 1954

Я очень рекомендую для знакомства с русским языком читать сказки русские, былины, сборники песен, библию, классиков, <…> Читайте Афанасьева, Киреевского, Рыбникова, Киршу Данилова <…> Кое-что покажется вам скучновато – читайте! Вникайте в прелесть простонародной речи, в строение фразы в песне, сказке, в псалтыре, в песне песней Соломона. Вы увидите тут поразительное богатство образов, меткость сравнений, простоту – чарующую силой, изумительную красотой определений. Вникайте в творчество народное – это здорово, как свежая вода ключей горных, подземных, сладких струй. Держитесь ближе к народному языку, ищите простоты, краткости, здоровой силы, которая создает образ двумя, тремя словами (Из письма к М.Г. Ярцевой)[725].

Писатель, не обладающий знаниями фольклора, – плохой писатель. В народном творчестве сокрыты беспредельные богатства, и добросовестный писатель должен ими овладеть. Только тут можно изучить родной язык, а он у нас богат и славен (Из письма к В. Анучину от 7. 02. 1904)[725].

<…> Пословицы и поговорки образцово формируют весь жизненный, социально-исторический опыт трудового народа, и писателю совершенно необходимо знакомиться с материалом, который научит его сжимать слово, как пальцы в кулак, и развертывать слова, крепко сжатые другими, развертывать их так, чтобы было обнажено спрятанное в них, враждебное задачам эпохи, мертвое.

Я очень много учился на пословицах, иначе – на мышлении афоризмами (О том, как я учился писать)[727].

Я убежден, что знакомство со сказками и вообще с неисчерпаемыми сокровищами устного народного творчества полезно для молодых начинающих писателей. <…> сказки помогли бы сильно развить фантазию писателя, заставить его оценить значение выдумки для искусства, а главное – обогатить его скудный язык, его бедный лексикон… (О сказках)[727].

Народные песни, народные сказки, народные легенды, – вообще все народное устное творчество, которое собственно и называется фольклором, – это должно быть постоянным нашим материалом. <…> И крестьянским писателям следует главным образом устремлять свое внимание на обогащение языка на почве народной русской литературы, прочитать хорошенько сборники старых сказок… (Речь на Первом Всероссийском съезде крестьянских писателей)[728–729].

…Эта бессмертная поэзия, родоначальница книжной литературы, очень помогла мне ознакомиться с обаятельной красотой и богатством нашего языка (О сказках)[730].

Народ наш в части языкового творчества очень талантливый народ, но мы плохо с этим считаемся. Мы не умеем отобрать то, что у него талантливо. Вспомните, как прекрасно делает он частушки… (Речь на Пленуме правления Союза советских писателей от 7.03.1935)[730].

В.Г. Белинский
<Статьи о народной поэзии > // Полн. собр. соч. Т. V. М.: Изд-во АН СССР, 1954

…Автором русской народной поэзии является сам русский народ, а не отдельные лица, – и скудная сокровищница его произведений состоит большею частик) из бесчисленных вариантов слишком немногих текстов [331].

 
В тридцать пуд шелепуга подорожная,
В пятьдесят пуд налита свинцу чебурацкого.
 

Вопрос: как же шелепуга могла быть в тридцатьпуд, если одного свинцу в ней было пятьдесятпуд?.. [358].

Форма народных поэм совершенно соответствует их содержанию: та же исполнительская мощь – и та же скудость, та же неопределенность и то же однообразие в выражениях и образах. Если у князя или гостя богатого пир, – то во всех поэмах описание его совершенно одинаково: «А и было пированье – почестной пир, а и было столованье – почестной стол; а и будет день во полудне, а и будет пир во полу-пире, а и будет стол во полу-столе». Если богатырь стреляет из лука, то непременно: «А и спела ведь тетивка у лука – взвыла да пошла калена стрела». Обезоруженный ли богатырь ищет своего оружия, то уж всегда: «Не попала ему его палица железная, что попала-то ему ось тележная». Если дело идет об удивительном убранстве палат, то: «На небе солнце – в тереме солнце» и пр. Одним словом: все источники нашей народной поэзии так немногочисленны, что как будто перечтены и отмечены общими выражениями, которые и употребляются по надобности.

Форма русской народной поэзии вообще оригинальна в высшей степени, К главным ее особенностям принадлежит музыкальность, певучесть какая-то. Между русскими песнями есть такие, в которых слова как будто набраны не для составления какого-нибудь определенного смысла, а для последовательного ряда звуков, нужных для «голоса». Уху русский человек жертвовал всем – даже смыслом. Художник легко примиряет оба требования; но народный певец по необходимости должен прибегать к повторениям слов и даже целых стихов, чтобы не нарушить требований ритма. Сверх того, в русской народной поэзии большую роль играет рифма не слов, а смысла: русский человек не гоняется за рифмою – он полагает ее не в созвучии, а в кадансе, и полубогатые рифмы как бы предпочитает богатым; но настоящая его рифма есть – рифма смысла: мы разумеем под этим словом двойственность стихов, из которых второй рифмует с первым по смыслу. Отсюда эти частые и, по-видимому, ненужные повторения слов, выражений и целых стихов; отсюда же и эти отрицательные подобия, которыми, так сказать, оттеняется настоящий предмет речи: «Не грозна туча во широком поле подымалася, не полая вода на круты берега разливалася: а выводил то молодой князь Глеб Олегович рать на войну»; или: «Не высоко солнце по поднебесью восходило, не румяна заря на широком поле расстилалася, а выходил то молодой Акундин».

 
Не допустят до добра коня,
До своей егопалицы тяжкия,
А и тяжкияпалицы медныя,
Лита она была в три тысячи пуд;
Не попалаему ось-то тележная.
 

Все эти повторения и ненужные слова: своей и его, тяжкияи тяжкия, попалаи попаласделаны явно для певучей гармонии размера и для рифмы смысла; для того же сделана и бессмыслица, т. е. в третьем стихе палица названа медною,а в пятом железною:железная была необходима, сверх того, и для кадансовой, просодической (а не для созвучной) рифмы: железная – тележная:  [427–428].