Харита

Текст добавлен: 14 февраля 2018, 19:30

Текст книги "Харита"

Автор книги: Александр Гребёнкин

Жанры:

Повесть

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Назад к карточке книги

ХАРИТА

Повесть

Ты – женщина, ты – книга между книг,

Ты – свернутый, запечатленный свиток;

В его строках и дум и слов избыток,

В его листах безумен каждый миг.

(Валерий Брюсов)

Глава первая. Неожиданное знакомство

Сумрачный лесной океан глухо шумел под ветром.

Виталий, вдыхая терпкий запах леса, выбрался на трассу с лукошком грибов, ежась от внезапно наступившей осенней прохлады.

Машины проносились мимо, подобно молниям с огненным фейерверком фар, равнодушные и прямые, точно стрелы, летящие в цель, упорно не желая останавливаться.

Виталий упрямо продолжал махать рукой, в наивной надежде, что кто-нибудь, да и подберет, потому что топать до ближайшей остановки было далеко. Он долго плутал по лесу в поисках любимых маслят, забрел в самую глушь, надышался лесной сырости и очень был рад тому, что вышел на дорогу.

Когда одна из машин тормознула, застыв на расстоянии достаточно далеком, что пришлось припустить к ней бегом, Виталий не поверил своему везению.

В окошке автомобиля улыбалось, озаряя окрестный мир, ослепительно красивое лицо девушки. Темно-голубые глаза смотрели доверчиво и весело, с какой-то затаенной неземной страстью. Густые пряди темных волос были заколоты сзади «китайскими палочками», сравнительно недавно вошедшими в моду.

За ее спиной за рулем проглядывался парень в квадратных очках, но Виталий только мельком зацепил его – в его сознание проникла красота девушки.

– Ну, что, ночной путник, желаете добраться до города? – улыбаясь спросила незнакомка.

– Именно, – обрадовался немного смущенный Виталий. – Ногами – то я не дойду, а время позднее.

Ее спутник подхватил фразу о ночном путнике стихами:

«Под вечер путник молодой

Приходит, песню напевая;

Свой посох на песок слагая,

Он воду черпает рукой

И пьёт – в струе, уже ночной,

Своей судьбы не узнавая».

Виталий улыбнулся:

– Вот только песен я не пою. Но, если нужно, могу спеть!

– Садитесь, ночной путник, – сказала девушка, смеясь и поправляя волосы. – По пути будете веселить нас.

Виталий погрузился в ароматно-бензиновый уют автомобиля. Тело подхватило пружинно-мягкое кресло. Рядом он поставил лукошко, и решил похвалить водителя:

– А вы поэт… Хорошо сказали! О ночи и о судьбе. Не каждый может.

Тот блеснул квадратными очками, нажимая на педаль:

– Это не я поэт! Это Ходасевич – поэт! Я лишь неважный его чтец.

Девушка бросила на него одобряющий взгляд:

– А что, у тебя неплохо получилось. А главное – к месту! А может это действительно ваш поворот судьбы?

Последняя фраза была адресована Виталию.

– Кто знает! Каждую минуту, даже мгновение, нас может ждать поворот судьбы, – философски добавил водитель.

В кожаной куртке, с зачесанными назад светлыми волосами, немного удлиненным, изящным лицом он казался красавцем.

Виталий нашелся:

– Главное, чтобы он, этот поворот, был счастливым.

– Или значительным, – добавила девушка. – Ой, как классно у вас грибы пахнут!

– Маслята, – сказал Виталий, глядя на пролетающий мимо тёмно-зелёный лес. – Люблю именно эти грибы!

– Ах, маслята, вы маслята

Спите вы под лапой ели,

Вы – веселые ребята,Ждете вы, чтобы мы вас съели! – пропела девушка, и все рассмеялись ее тут же придуманной песенке.

– А хотите, вас угощу, – проявил щедрость Виталий… Для него, интроверта по складу, общение с людьми всегда было преградой, но сейчас он ощущал необыкновенную легкость и открытость.

Закончилось все тем, что они познакомились.

Девушку звали Харитой. А водителя – Олегом.

***

Уже у дома Виталий отсыпал своим новым знакомым маслят, и попрощался:

– Приятно было ехать с вами. Такое чувство, будто сто лет с вами знаком!

Темно-голубые глаза девушки внимательно смотрели на Виталия, пронизывая до пят. Взгляд был очень доброжелательным и искренним, Виталий чувствовал его тепло.

– А почему-бы нам не продолжить знакомство? Олежка, ты не против?

– Я только «за», – улыбнулся Олег, пожимая Виталию руку. Без очков он выглядел проще, даже немного застенчиво.

Девушка вышла из кабины. Грациозно подошла, взяла Виталия за руку:

– Виталий, я приглашаю вас на свой день рождения… В эту субботу… Придете?

У Виталия перехватило дыхание. Он не мог отказать такой красивой девушке.

– Приду. Непременно. Но куда?

Олег улыбнулся.

– Мы будем отмечать у меня на загородной даче. Приезжайте к двум часам. Сможете?

И он объяснил, как доехать.

Виталий немного смутился.

– Это чудесно. Ребята, не знаю, как вас и благодарить. Спасибо за то, что подвезли, пригласили…

– А вам – за то, что угостили, – сказала Харита и добавила: – На самом деле я Ася. Харитой меня называют только друзья…. Надеюсь, мы уже друзья.

Она ослепительно улыбнулась и протянула узкую ладошку.

Ее ладошка почему-то пахла яблоками.

Вскоре автомобиль поглотила ночная мгла, но перед глазами у Виталия остались их лица в освещенной кабине – счастливое и безмятежное Олега и лучезарное Аси.

Ночью Виталий проснулся, сел, поматывая головой. Его переполняли какие-то добрые, светлые чувства, как будто теплое счастье, улыбнувшись, посетило его. Харита-Ася не выходила из его головы.

– Харита, – пробормотал он. – Что мне напоминает это имя? Что-то греческое.

Он взял с полки Мифологический словарь.

« Хариты являлись богинями изящества, прелести и красоты, считались даровательницами вдохновения. Гомер их называет «прислужницами Афродиты», Сенека описывает их как лучезарных девушек, обнажённых или одетых в свободные одежды, олицетворяющих тройственный аспект щедрости: оказание благодеяния, получение благодеяния и оплату благодеяния.

Флорентийские философы-гуманисты XV века видели в них олицетворение трёх фаз любви: красота, возбуждающая желание, которое приводит к удовлетворению. Есть и ещё одна интерпретация: целомудрие, красота и любовь».

И вот еще. Виталий открыл Энциклопедию древнего мира.

«У римлян харитам соответствовали грации. Обычно хариты изображались обнаженными. Многочисленные римские статуи, рельефы, мозаики и фрески, изображающие трех обнявшихся харит, восходят к эллинистической скульптуре».

Отложив увесистый том, Виталий погрузился в мысли, легкие, как пушинка. Затем, тепло одевшись, вышел в осеннюю свежесть балкона. Пахло листвой, водой из луж. Он смотрел на звезды, на полную луну, щедро светившую с небес и думал о том, как хорошо, что на свете есть такая замечательная девушка Ася, которую называют Харитой, и она пригласила его к себе на день рождения, и он обязательно туда пойдет, потому что не пойти, и не увидеть больше ее глаз, волос, лучезарной улыбки, он не может. Он вспомнил ее спутника Олега, и подумал: кто он ей? Брат? Вряд ли. Просто друг? Или, быть может, муж? Нет, на мужа он как-то не похож, мужья всегда выглядели какими-то мятыми и печальными, а Олег был свеж, прост, добр и уверен в себе. Наверное, жених, – подумалось Виталию. Эта мысль его смутила, но все же не опечалила. На душе было как никогда светло, и даже проблемы со здоровьем отца его сейчас не заставляли грустить.

Вспомнились пушкинские строки:

«Мне грустно и легко; печаль моя светла;

Печаль моя полна тобою,

Тобой, одной тобой... Унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит – оттого,

Что не любить оно не может».

Глава вторая. Отец

Осень в этом году была рыжей и теплой. Больничный парк украсила сухая осенняя листва. В небе грустно перекликались летящие птицы.

Седая волна отцовских волос отчетливо виднелась на фоне ствола старой липы.

Он сидел на скамейке в том же стареньком пальто, что ходил в последние годы, из-под него выглядывала больничная одежда.

– Виталька, как славно, что ты пришел! – воскликнул Константин Иванович, и его коричневые коровьи глаза покрылись влагой. – Уж соскучился…

– Пап, извини, были дела и институте, – оправдывался Виталий, поправляя воротник пальто отца. – Надо было в библиотеку съездить, областную.

– Значит окружение Эразма Роттердамского еще хорошо не представлено в литературе, – сказал отец. – Да, еще многое предстоит наверстать нашим издателям.

Отец подвинулся, глядя с какой-то затаенной радостью, как усаживается его сын, потом вздохнул и, улыбнувшись, добавил:

– Не завидую тебе. Тему ты взял сложную, хотя и интересную. Много источников надо подымать.

Виталий махнул рукой.

– Да, повозиться придется. Да ладно! Ты – то как?

Константин Иванович махнул рукой.

– Списан подчистую. Я безнадежен. Немного подержат, поколют, и отправят умирать домой.

Виталий взял руку отца и опустил голову. Рука – худая, натруженная, с прожилками и рябью, щемила его сердце. Виталий молчал, охваченный мертвой печалью.

Они какое-то время сидели молча, смотрели в глубокое осеннее небо, и Виталий подумал, как же отцу тяжело смотреть на эти облака, они так прекрасны, а ему ведь недолго осталось.

– Представляю, каково тебе сейчас, – сказал он сдавленным голосом, лишь бы что-то сказать. – Ну ты, держись, старый солдат.

– А ты знаешь, что сказал Бунин? – спросил тонким голосом отец. – Что счастье состоит еще и в том, чтобы видеть эти облака, восходы и закаты солнца. Помнишь строчки:

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.

А счастье всюду. Может быть, оно

Вот этот сад осенний за сараем

И чистый воздух, льющийся в окно.

В бездонном небе легким белым краем

Встает, сияет облако. Давно

Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,

А счастье только знающим дано.

Виталий задумался.

– Да, замечательно… Гениально сказано…Знаешь, я недавно за грибами ездил.

У отца загорелись глаза:

– Слушай, это же чудо! За грибами! ... Еловый лес! Как у того же Бунина сказано: «С оврагов пахнет сыростью грибной».

Виталий улыбнулся.

– Кстати, тут недавно Хармса издали…

– Хармса? Великолепно,– улыбнулся старик.

– У него есть замечательные строчки:

Ветер дул. Текла вода.

Пели птицы. Шли года.

А из тучи к нам на землю

падал дождик иногда.

Вот в лесу проснулся волк

фыркнул, крикнул и умолк

а потом из лесу вышел

злых волков огромный полк.

Старший волк ужасным глазом

смотрит жадно из кустов

Чтобы жертву зубом разом

разорвать на сто кусков.

Тёмным вечером в лесу

я поймал в капкан лису

думал я: домой приеду

лисью шкуру принесу.

Константин Иванович повторял строчки, шепча про себя, а потом сказал оживленно:

– Слушай, а здесь же – весь смысл жизни. Вот идет время, меняется погода, вообще – все сменяется – одно-другим. А человек в своей жизни, как в темном лесу, не знает и не гадает, что его ждет…

– Ну, да, и каждый норовит ухватить лису за хвост, – добавил иронично Виталий. А сам думал: сказать, или не сказать отцу про Асю. Так хотелось отвлечь отца от мрачных мыслей.

– Пап, а я чудесную девушку встретил, – просто и внезапно сказал Виталий.

У отца блеснули глаза.

– Что ты говоришь! Когда?

– Когда возвращался из леса… Они с другом на машине меня подвезли. Такая славная, веселая девушка. И имя хорошее – Ася.

Отец улыбнулся:

– Ася? Хорошее. И главное – сейчас редкое. Такое… тургеневское имя. Помнишь повесть Тургенева «Ася»?

– Помню…

Отец задумался.

– А ты знаешь, я ведь в молодости тоже знал девушку по имени Ася. Правда, по настоящему ее звали Асия, так в паспорте было написано, но многие вокруг называли ее просто Асей. Хорошая была девушка, красивая.

– Вот как?

– Да, да-да… Давно это было … В стройотряде. Познакомился я с нею. Подружились. И чувства... чувства были очень крепкие у нас друг к другу… Ох и любил я ее… А потом ее хотели из комсомола исключить!

Виталий с интересом посмотрел в глаза отца.

– Вот как? За что же?

Отец помолчал, закрыв на мгновение глаза под кустиками клочковатых бровей. Потом, будто обдумав что-то важное, ответил:

– Совершила она одно правонарушение. По тем временам – достаточно серьезное. Было собрание комсомольское. Все кричат: исключить! А мне жалко ее было. Я был молод, храбр, отчаян, переполнен чувствами, ну и заступился за нее.

– Ну и что дальше было?

– Благодаря моему заступничеству – оставили. Я ведь в партии уже тогда был. Мое слово кое-что значило. Слово парторга. Мы еще несколько раз встречались, но потом она перевелась в другой вуз. Можно сказать – вынужденно! Так развела нас жизнь… Но я долго не мог забыть, потому что любил ее… Да… Асия… Хорошая она была…

Виталий спросил удивленно:

– И ты не пробовал найти ее, наладить с нею связь?

– Да, вот как-то… Все недосуг было… Тогда по молодости казалось – еще встречу свою судьбу. В общем, потерял я свою любовь!

– Да… Но ведь встретил маму.

– Да, встретил… И ни о чем не жалею… Но та любовь – как рубец на душе! – сказал отец, взмахнув рукой.

– Надо же, я ничего не знал, – сказал задумчиво Виталий, представляя своего отца молодым рядом с юной Асей…

Они помолчали, наблюдая за падающей листвой. Становилось зябко.

Отец повернул лицо.

– А что эта твоя Ася, кто она?

– Да не знаю, пап. Мы ведь один раз виделись. Вот на ее день рожденья съезжу, узнаю получше.

– А что, пригласила?

– Ну да…Пригласила…

Виталий улыбнулся, вспомнив что-то радостное.

– Послушай, а ее ведь все Харитой зовут. Прозвище что ли такое…

Отец улыбнулся одними уголками губ.

– Харитой…

– Я узнал из словаря, что это грации….

– Не только… Харита – это недотрога.

– То есть? – не понял Виталий.

– Есть неоконченный роман Александра Грина «Недотрога», – пояснил отец. Там героиня – девушка Харита.

Виталий нахмурился.

– Я мало читал Грина. И такого романа не помню.

– Напрасно ты его не читал. Хотя этого романа ты и не прочтешь, его и не публиковали. Только в «Смене» было несколько страниц. Он не закончен. Но книги Грина нужно читать для очищения души! В этой неоконченной вещи описаны скитания девушки Хариты и ее отца, старого оружейника… Харита выращивает чудо-цветы из волшебных семян. Лепестки этих цветов вянут в присутствии недобрых людей… Вот такая история…Грин работал над романом до последнего своего часа. Но роман закончить так и не удалось.

– Где же ты его прочел, в таком случае? – спросил Виталий.

– Встречался в молодости с Ниной Николаевной, вдовой Грина. Мы тогда увлекались его творчеством, ездили в Крым к нему на могилу. Мне тогда удалось сделать фотокопии рукописи романа. Так что он есть в моих бумагах.

Отец замолчал, наблюдая, как медленно падает кленовый лист.

По дорожкам прохаживались больные. К некоторым приехали их родственники.

– Помнишь, ты в детстве любил собирать кленовые листья?

Виталий улыбнулся.

– Ты и это помнишь? Я и сейчас люблю эти листья!

– Да, кленовый лист необыкновенен в осеннее время года. Летом лист зеленого цвета, а осенью он меняет свой окрас на всевозможные цвета: красный, желтый, оранжевый.

– А мне нравилось отыскивать пятнистые листочки, например, желтые с зеленым или оранжевые с красным. Они особенно красивы! Я любил собирать опавшие разноцветные листы клена и сушить их в толстой книжке. Через неделю я достаю листы, они становятся ровными и очень тонкими. Я украшаю свою комнату этими листочками, и сразу чувствуется дух осени.

Так они сидели и говорили, наблюдая осень…

***

Врач с толстым мясистым и губастым лицом мрачно смотрел на Виталия, подойдя близко, словно протыкая его своим животом.

– Мы скоро выпишем вашего отца. Но сделать ничего не можем!

Виталий рассеянно листал медицинскую карту отца, с обилием справок и анализов. Душу переполняли горечь и печаль.

Глава третья. День рождения Хариты

Бывает такой взгляд у человека, который хочется ловить вновь и вновь, и отвести глаза трудно, порою и невозможно. Такими магическими глазами обладала Ася – Харита.

В плотно облегающих выпуклые бедра темно-синих джинсах и в легкой рубашке в цветочный принт она казалась очень притягательной и модной. Ее улыбка цвела и сияла, как сияли и подаренные Виталием розы, к которым она спрятала лицо, вдыхая их аромат. Своим видом Харита преображала гостей, и всякая усталость проходила, и всякие беды забывались при виде ее очаровательной, будто распустившийся цветок, улыбки, при звуках волшебной флейты ее голоса.

Во время шумного застолья то и дело звучали тосты в честь именинницы, сидящей в центре стола. Рядом сидел любезный и предупредительный Олег, с которым Харита время от времени перекидывалась словами, а иногда Виталий ловил, словно солнечный луч в зеркальце, взгляд ее темно-голубых, словно незабудки, глаз, и уже не мог от него оторваться. В нем чувствовалась романтика и некая таинственность. Вообще, в подарках было много таинственно – красивого. Более всего запомнилось море цветов – от пышных роз до сине-голубых фиалок, петуний и гиацинтов, которые оттенялись снежной белизной нарциссов, а также гвоздиками, тюльпанами, пеларгониями красного цвета.

– В этом доме цветы не вянут, – как бы по секрету сообщил Виталию немолодой мужчина с остренькой бородкой, одетый в безукоризненный костюм. – Они осыпаются…

Застолье и поздравления были уже в разгаре, когда появилась еще одна припозднившаяся гостья. Здесь, видимо, ее ждали, поэтому одобрительно зашумели. Девушка не казалась красавицей, у нее были резкие, заостренные формы лица. Черные, как смоль, волосы были скованы обручем и разделены на маленькие косички, подобно змейкам. Но темно-карие глаза ее были очень приятны и притягательны. На ней была кружевная алая накидка, которая была похожа на крылья, и подобного цвета платье.

– Эрика, как я рада тебя видеть, – воскликнула Харита. – Это так неожиданно и приятно!

Улыбнувшись загадочно, Эрика подарила пакет каких-то сухих листьев, уверяя, что это особенный чай, после употребления которого снятся только хорошие сны.

В это время в саду уже настраивался инструментальный ансамбль. Так как из хмурых туч мог в любой момент пролиться дождь, натянули прозрачную целлофановую крышу.

После торжественных поздравлений и праздничного торта с чаем всех гостей пригласили в сад, где Олег должен был спеть несколько песен в честь Аси-Хариты.

Виталий шел по саду, отмечая его дремучесть и древность. Дорожки были засыпаны опавшей листвой, влажной от дождика и пахнувшей, словно лекарство.

Виталий шел, шурша листьями и обходя лужицы, держа в руках бокал горячего хереса, то и дело ища глазами Хариту, но не находя ее.

Он немного загрустил по этому поводу, когда неожиданно кто-то тронул его за руку. Рядом стояла Ася, или Харита, ибо именно так она выглядела. На ней был плащ – накидка, застегнутый на красивые петли, с капюшоном, прорезями для ее изящных рук.

Из-под накидки проглядывали распущенные темные волосы. В руках у нее были цветы, и со стуком в сердце Виталий узнал свой букет роз.

– Виталик, ну как вам у нас в гостях?

– Чудесно, – он обвел руками пространство. – Так романтично и заброшенно… И столько гостей интересных.

– А, между прочим, это не дача, а старое имение графа Валковского. И здесь был когда-то уютный и ухоженный парк. Это вотчина Олега. А гости – часть из них мне хорошо знакома, а часть я редко видела раньше. Ну, что же, если люди хотят меня поздравить, почему я должна быть против?

Мимо проходили гости, улыбались, и удивлялись, что Харита уделяет внимание малознакомому человеку.

Но она смотрела смело и прямо в глаза Виталию.

– Вы сказали, у нас… Простите, Ася, а вы живете вместе с Олегом?

Харита улыбнулась.

– Нет, что вы… Просто бываю у него, иногда какое-то время проводим вместе. Нас объединяет творчество.

– Творчество?

– А вы сейчас увидите и услышите. Олег мне приготовил в подарок новые песни.

– Он играет и поет?

– Да, он достаточно хороший бард… А еще я хотела вас поблагодарить за ваши розы. Они очень приятны моему сердцу.

Она вновь погрузила лицо в розовые лепестки, и Виталий заметил, что палец девушки скользнул по шипу цветка.

– Осторожно, не уколитесь, – сказал он.

– О, это невозможно, – ответила девушка. – Вы подарили мне такие чудесные розы, которыми невозможно уколоться.

Она дотронулась до шипа, и засмеялась, острый кончик скользнул по пальцу ласково и бережно.

Между тем гости подходили к своеобразной эстраде, основой которой был бетонный фундамент какого-то снесенного здания.

Олег уже был там; он стоял взволнованный, свежий, торжественный, в синем свитере, из-под которого виднелся воротник белой рубашки.

Виталий и Харита подошли, и Олег, заметив их, приветливо махнул рукой. Было прохладно и сыро в этом заброшенном парке, с безносыми и безрукими разбитыми статуями, с поваленным в траву гипсовым пионером-горнистом (как объяснила Харита, при советской власти здесь был летний детский лагерь, но потом дед Олега отсудил дом в свою пользу), со старыми осыпавшимися красно-желтой листвой кленами, с елью, с которой капелью сыпались слезы тумана.

Барабанщик щелкнул палочками, и полилась мелодия – ласково-притягательная, бодрая.

После инструментальной пьесы Олег немного смущенно подошел к микрофону и посвятил «самой обаятельной девушке мира» новую композицию.

Блюз в честь Аси

Когда осенняя пора стучит в окно,

И сад уныл и пуст,

Я вместе с ветром пропою

Осенней грусти блюз.

Вновь снегом запорошит сад.

Вблизи огня и света люстр,

Мое фоно пусть пропоет

Уютный зимний блюз.

Когда же зацветет сирень,

Весна откроет счастью шлюз,

На флейте птичьих голосов

Сыграю вечный блюз.

И море летом зашумит,

Качая волнами медуз,

Я на волне его сыграю

Солнечного лета блюз.

Вот осень рыжая крадется

И навевает грусть.

Но душу пусть спешит утешит

Твоей любви достойный блюз.

Во время исполнения блюза Олег сделал красивое соло на гитаре, не отставал от него и клавишник, обрамляя звучанием фортепиано эту композицию.

Гром аплодисментов заглушил слова благодарности, произнесенные Асей– Харитой в честь этого чудесного блюза. Начал накрапывать легкий дождик, и над головами гостей развернулись зонты. Виталий принес свой зонт, и тут же развернул его над Харитой, которая стояла совершенно нетронутая дождем, как будто капли сыпались мимо нее.

Харита улыбнулась и сказала, что в этом нет большой необходимости, но Виталий все же замер рядом с именинницей, слегка удивленный, но и радостный оттого, что никому в голову не пришло это сделать раньше него – каждый заботился о себе, чтобы ему не промокнуть.

Виталий заметил, как внимательно Олег смотрит на них с Харитой, а затем кивнул ободряюще и сказал в микрофон:

– Спасибо, друзья. Я надеюсь, что легкий дождик не помешает нам закончить концерт. Посему, еще одна композиция. О том, что нашему сердцу особенно дорого. То есть она – о любви, о тайне встречи.

Случайная встреча

Случайная встреча – и нежные взгляды

Слились воедино, как в море безбрежном.

Скрестились теченья, и молний разряды

Блеснув, запалили сердца безмятежно.

И сразу забылись былые ненастья,

Любви приоткрылись волшебные тайны.

Я жил лишь одним ожиданием счастья,

И верил, что все это так не случайно.

Ведь милость дарована нам только Богом,

Всегда устроителем судеб являлся,

А значит, идти нам с тобой по дороге,

Чтоб луч золотой нам с небес улыбался.

Случайная встреча – и нежные взгляды

Слились воедино, как в море безбрежном.

Скрестились теченья, и молний разряды

Блеснув, запалили сердца безмятежно.

Грустная бардовская мелодика песни, проникновенное исполнение Олега, вызвало куда большие возгласы одобрения и аплодисменты, чем исполнение блюза.

Дождь начал лить сильнее, сырой туман охватывал гостей, кое-кто уже ушел в дом, когда Олег исполнял третью песню. Он объявил ее так:

– Следующая песня как бы иллюстрирует мою мечту. Она о необыкновенном городе, который хочется создать своими руками и поселить в нем самых лучших людей.

Город

Я тебе построю лучший город

И украшу улицы цветами

В нем не страшен будет даже холод

Под шальными южными ветрами.

Летом город будет веселиться

Карнавалом, пляской, клоунадой.

Фонарями грустно золотится

В дни осеннего печального парада.

Мы поселим там людей хороших -

Добрых чудаков, прекрасных женщин,

Благородных вежливых прохожих,

И никто не будет в нем отвержен.

Творчества порыв проснется в людях

Царствует в их душах благородство.

Горе каждый сразу позабудет

Там, где доброта и донкихотство.

Злость и скуку мы не пустим в сердце,

Пусть покинет мгла людскую душу.

Доброте всегда открыта дверца.

И никто там клятвы не нарушит.

Вечером мы сядем у камина,

Хорошо смотреть на буйный пламень.

И летит над городом незримо

Легкий белый снег на гладкий камень.

Город весь украсится снегами,

Улицы и парки скроет вечер.

Лишь любовь там тихими шагами

Ходит, зажигая счастья свечи.

Я для тебя построю лучший город

И украшу улицы цветами

Скверы и бульвары развернутся

Под шальными южными ветрами.

Из-за дождя уже практически не осталось тех, кто бы мог аплодировать. Когда закончилась песня, Харита бросилась к Олегу, поднялась на площадку, обняла его и поцеловала. Башлык упал с ее головы, и волосы рассыпались по плечам. Какое-то время они стояли рядом, как будто им надо было о чем-то подробно поговорить друг с другом, а Виталий стоял с зонтиком, с которого стекал дождь. А музыканты, тем временем, в спешке сворачивали свои шнуры и инструменты и уносили их в дом.

Празднование затянулось далеко за полночь. После игры в карты гости начали расходиться. Виталий подошел проститься, но Олег сказал:

– Виталий, вам ведь далеко ехать. Оставайтесь до утра. В доме найдется место.

Виталий пожал плечами, улыбаясь.

Еще шире улыбнулась Харита.

– Оставайтесь, мне будет очень приятно, если вы заночуете у нас.

Глава четвертая. Вечер при свечах

Они сидели у камина втроем. Трещали алые свечи, оплывая червонными каплями.

Виталий сидел в старом скрипучем кресле, в котором ощущались пружины, и слушал своих новых знакомых. В беседе тон задавал Олег. Он был интеллигентен и умен. Харита лишь иногда вставляла фразы и отдельные замечания, впрочем, всегда очень удачные и существенные. Она поразительно умела слушать глазами – живыми и умными, душой – чуткой и внимательной. Виталий глядел в ее глаза и ощущал, как замирает, собирается в комочек от волнения его собственное сердце, а душа расцветает, как весенний цветок. Говорили о грибах, лесах, домах, осени, песнях. На последних остановились надолго, и Олег рассказал, что серьезно занялся сочинительством только после встречи с Асей.

– Вот Харита меня и вдохновила. Я был тогда в ужасном состоянии, как говорится, «на грани» … А потом увидел ее в толпе, это было на Крестовском проспекте… Я выхватил ее лицо среди тысяч других лиц и сразу почувствовал музыку, мелодию.

Ася – Харита, улыбнулась, отхлебнув из стакана, чуть закашлявшись, сказала:

– А я заметила тебя и подумала, вот идет человек, внутри которого есть еще не родившиеся дети – его сочинения, услышала их зов и сразу стала настраивать их звучание…

– И они заиграли во мне, – сказал Олег взволнованно. – И с тех пор звучат – по дороге на работу, в театральное училище, где я преподаю, по пути в концертный зал, поздно вечером, где я играю сотням слушателей, дома, во время глубокого сна.

Дальше рассказ подхватила Ася, блеснув веселыми глазами:

– Он подошел ко мне, и сказал: «Здравствуйте. Меня зовут Олег. Я музыкант, и вы очень нравитесь мне».

Виталий улыбнулся.

– И что же вы ответили?

Олег откинулся в кресле, восторженно подняв вверх глаза:

– Она сказала волшебные слова: «Я – Харита, я могу пробуждать таланты. В вас я чувствую неподдельный талант. Кроме того, вы мне симпатичны. Ваши песни мне просто необходимы…

– … как лекарство для души», – добавила радостная Харита, и они оба засмеялись.

– А как живете вы? – спросил в свою очередь Олег.

– У прошлого отнимаю тайны, – пояснил Виталий. – Я учусь в аспирантуре, и занимаюсь Северным Ренессансом, литературой, предшествующей Реформации. В жизни стараюсь следовать завету своего учителя Эразма Роттердамского «Счастье состоит главным образом в том, чтобы мириться со своей судьбой и быть довольным своим положением».

– Смутно помню этого мыслителя…,– сказал Олег. – Это он что-то писал о глупости.

– «Похвальное слово глупости», – четко произнесла Харита. – У него есть замечательная мысль: «Любовь – это все, что у нас есть, единственный способ, которым мы можем помочь другому человеку».

– Какая у тебя память, – похвалил Олег. – Значит все в мире основано на любви?

– Что и есть доброта, – добавила Харита-Ася.

Виталий наморщил лоб, припоминая.

– Да, как говорил мой учитель – нас должны спасти доброта и любовь. Вот у меня выписано одно его высказывание…

Виталий достал блокнот, немного волнуясь, нашел нужную страницу.

– Вот, – сказал он, подрагивая пальцами и разглаживая страницы. – «Все преобразовывает любовь: и неумного делает мудрым, и красноречие дает молчаливым. Старцев в юнцов превратить может любовь. Грубую силу ломает любовь, а слабых быть сильными учит; в робких силу вдохнет любовь».

– Да… А ведь сколько уже прошло столетий, а эти мысли верны и сейчас, ибо они есть вечная истина, – сказала Ася – Харита.

А потом добавила с улыбкой:

– Но мне кажется – от жизненной философии, что есть мудрость, нам нужно перейти к моему пирогу.

Мужчины застыли в молчании. а Харита, красноречиво посмотрев на настенные часы, умчалась в кухню, сверкнув красными огнями платья.

Вообще, вечером она преобразилась – сменила джинсы и блузу на красное платье, на ногах были белые туфли, в которых рубинами и янтарем отражался свет ламп и свечей.

Виталий почувствовал себя немного неловко наедине с Олегом. Какое-то мгновение они молчали, а потом Виталий нашелся:

– Вот вы пишите песни. Вы их записываете где-нибудь?

Олег кивнул, польщенный вниманием Виталия к своему творчеству.

– Конечно. Опять же, благодаря стараниям Хариты. Она нашла недорогую студию, так что через месяц должен родиться на свет наш альбом.

– Туда войдут песни, которые мы слышали, сегодня?

– Да, и «Блюз», и «Мы встретились», и «Город», и песня «Асе» на стихи Андрея Белого, еще будет семь композиций. Они объединены общим названием «Небесные песни харит». Хотите спою одну?

– Конечно!

– Вот. На стихи Андрея Белого. Ее еще вы не слышали.

Олег взял акустическую гитару. Какое-то время настраивал, а потом полетела в мир песня.

Асе

Ты – отдана небесным негам

Иной, безвременной весны:

Лазурью, пурпуром и снегом

Твои черты осветлены.

Ты вся как ландыш, легкий, чистый,

Улыбки милой луч разлит.

Смех бархатистый, смех лучистый

И – воздух розовый ланит.