355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Свистунов » Гори все синим пламенем (СИ) » Текст книги (страница 1)
Гори все синим пламенем (СИ)
  • Текст добавлен: 7 апреля 2017, 13:00

Текст книги "Гори все синим пламенем (СИ)"


Автор книги: Александр Свистунов


Жанр:

   

Разное


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Annotation

Ребята и девчата, писал и сразу выкладывал практически без проверки, так что не удивляйтесь большому количеству ошибок. В ДАННЫЙ МОМЕНТ ЗАНИМАЮСЬ ПРАВКОЙ. ТЕКСТ НЕ ПРОСТО РАЗРАСТЕТСЯ – БУДУТ ДОБАВЛЕНЫ НОВЫЕ ЭПИЗОДЫ ══ Герою следующего ниже повествования повезло родиться на белый свет сатиром с магическими способностями, в результате чего и он попал из родного Леса к людям и другим представителям разумной жизни. Вернется ли он домой? И что будет когда он вернется? Правка от 05.12.

Свистунов Н Н

Свистунов Н Н

Гори все синим пламенем.






Внимание!


Данное "произведение " будет содержать нецензурную бран ь, плоские шутки, сцены насилия , постельные сцены и другое не рекомендуемое к прочтению детям и лицам с тонкой душевной организацией.

Аннотация:


Герою следующего ниже повествования повезло родиться на белый свет сатиром с магическими способностями, в результате чего и он попал из родного Л еса к людям и другим представителям разумной жизни. Что он там переживет? Вернется ли он домой? И что будет, если он вернется?

ВНИМАНИЕ!!! Это не произведение про магическую академию, хотя она и будет присутствовать в тексте.


Гори все синим пламенем.




***



Погодка в тот день поздней весны радовала. Солнышко уже поднявшееся поближе к зениту палило вовсю. Слышались голоса птах спешивших поделиться своими песнями со всем миром. Из села и с полей доносились привычные звуки хозяйственных работ: тут плотники топорами тюкали, там бабы у колодца бранились, а вон там какие-то затруднения в работе решали при помощи забористых матюгов. Родной Лес шевелил ветками, «дышал» ветром, шумящим в кронах.

Все эти звуки были столь привычны, что становились почти незаметны, но мы иногда прислушивались к ним. Вдруг бы да скользнуло что-то предупреждающее об опасности. Вдруг лежка уже засвечена и ее давно пора менять. Попадись на глаза взрослым, или даже ровесникам, в очередной раз. Тут же дошло бы до родителей, что в то время, когда день труда зимнюю неделю кормит, мы занимались столь благородным делом как отлынивание от работы. И тогда все. Точнее все только началось бы: крики, хворостины и труд на благо семьи и общины.

Боялись, прислушивались, но сидели совсем не тихо. На это нас никогда не хватало, да и пропал бы тогда смысл в нашем любимом занятии. Зачем отлынивать от работы, если процесс отлынивания вдруг станет еще скучнее, чем работа? Вот и скрашивали времяпрепровождение незлобивой, а то и злой шуткой, разговором каким или еще чем не связанным с созидательным трудом. Иногда могли и подраться меж собой...

– У Мирки такая жопа! – восхищенно сказал Сур потирая лоб меж уже хорошо заметных козлиных рогов и прикрывая глаза, что бы увидеть воображаемую картину удаляющихся покачивающихся крутых бедер. И далеко не факт, что в этих фантазиях девичьи прелести были прикрыты одеждой. Мечтательный Сатир был почти на полгода старше меня и почти на год старше Милта, при этом не имел ни постоянной, ни временной подруги. Так что в нем наверняка сильнее бурлила кровь, и большую часть времени он думал только о противоположном поле. Даже юному сатиру без возможности сбросить сексуальное напряжение тяжело, по крайней мере, гораздо тяжелее, чем человеку, эльфу, гному или кому иному. Наша натура такова, что из разумных сравниться с сатирами в сексуальной активности могут, пожалуй, только гоблины, которым необходима просто огромная плодовитость для сохранения популяции.

– Кто о чем, а этот о жопах, – махнул рукой наш младший товарищ, у которого рога тогда еще вовсе не наклюнулись, отчего он довольно сильно комплексовал.

– Я-то хоть про жопы, а не про рога, которых нет! – лучшей подначки, чем про рога, для мелкого не придумать и Сур беззастенчиво этим пользуется.

На лице Милта тут же заходили желваки, а кулаки его сжались. Это уже далеко не первое напоминание о наболевшем за сегодняшний день, так что если не вмешаюсь драки не миновать.

– Милт не кипятись, он же специально тебя доводит! Сур на хрена ты это делаешь?! Он же на тебя кинется сейчас!

– Я знаю! – старший из нас расхохотался.

Этот здоровяк больше нашего младшего практически в полтора раза ему сойтись на кулачках только кости размять, а у Милта опять синяки будут в половину лица. Ему мамка в очередной раз запретит с нами общаться и по замок посадит, ну а вдвоем что-либо делать куда меньше интереса, чем втроем. Мелкий же уже только что не трясется от злости.

Ну, вот кинулся. Хохотавший Сур не успел среагировать вовремя и получил смачную зуботычину, от чего впечатался затылком в стену сарая возле которой сидел. В следующую минуту сатиры покатились, молотя друг друга, что было силы. Друзья прямо не разлей вода.

– Хватит! – я сам уже бесился, но парням было наплевать.

Здоровяк предсказуемо подмял Милта под себя и приготовился хорошенько отлупцевать его, но я схватил задиру сзади и сволок с трепыхающегося мелкого.

– Даш не лезь! – беспардонный драчун махнул в отмашку рукой и зарядил мне в глаз.

Я отшатнулся, хватаясь за глаз, словно пытаясь поймать разлетающиеся из него искры, и почувствовал, как горячий комок ярости разгорается где-то в глубине моего брюха. Это он зря сделал.

– У-у-у, – замычал нечленораздельно и двинулся на обидчика с намереньем задать ему такую трепку, что бы надолго запомнил.

– Ой! – Сур отскочил и приготовился отмахиваться от двоих.

Я тоже скрежетнул зубами и окончательно приготовился пустить в ход кулаки. Милт, однако, драку не продолжил, а уставился на меня глазами размером с полновесную серебряную десятку.

– Даш, ты горишь, – восхищенно-растерянно выдохнул он, утирая тыльной стороной ладони кровь, сочащуюся из разбитого носа.

После этих слов драчуны оба уставились на меня, выпучив глаза. Особенно меня поразил Сур уже забывший об опасности схлопотать по наглой роже. Нахмурился, не понимая, что происходит и, глядя на них как на идиотов.

– Чего? – наконец спросил я.

– Ты горишь, – повторил, будто недослушивающему младший.

– Ты курнул чего или тебе Сур окончательно маковку стряхнул? – не поверил я в его утверждение.

– Правда, горишь, и дым из носа валит, – подтвердил, опуская руки, и разжимая кулаки, наш любитель подраться.

Я свел глаза к переносице и обнаружил две струйки черного дыма тянущегося из ноздрей вверх. Потянулся потрогать это чудо руками и замер на середине движения. Мои руки пылали не в переносном, а в самом что ни наесть прямом смысле. Ало рыжие всполохи пламени украшали мои ладони. Два маленьких костра горели у меня на руках не причиняя боли, но от этого не становилось менее страшно.

– Бля! – выкрикнул, замахав руками в попытке сбросить с себя огонь.

У меня это получилось, вот только легче не стало. Один из ошметков пламени улетел в сторону опушки леса и потерялся где-то в высокой зеленой траве. А вот второй угодил в аккурат в крышу сарая, покрытую по прошлой осени соломой. На беду кормов хватало и эту солому за зиму скотине так и не скормили. Полыхнуло прямо загляденье. Следом за соломой живенько занялся сухой тес, что был под ней, затем стропила и все остальное, но мы, по определенным причинам не стали досматривать.

– Ептыть! – воскликнул Сур, увидев разгорающийся пожар.

– Бежим! – подал более рациональную идею Милт и первым понесся прочь от места происшествия.

Все правильно. У нас такое происшествие не первое. В прошлый раз нечто похожее случилось, когда каким-то чудом в наше захолустье забрел фокусник с целой повозкой различного псевдомагического барахла. Наши на радостях все дела отложили, и целый праздник устроили, а мы под шумок уперли фейерверки, да вот беда не знали, как их использовать. Запалили мы их прямо в сарае, и полыхнуло так, что еле успели скотину вывести. Несмотря на то, что скотину вывели именно мы, я после понесенного наказания сесть не мог пять дней. И все эти пять дней вместе с сотоварищами, активно участвовал в восстановлении пострадавшего имущества. Таскал бревна, пилил, строгал и делал многое другое, от чего не удалось отмазаться, и что доверили наши плотники. Самостоятельную работу нам в виду озорных характеров тогда не доверяли, да и теперь обязательно обеспечивали строгим надзором.

Хотя беги, не беги родители наверняка, и так узнали бы абсолютно все. Да даже если бы сарай спалили не мы, списали бы все на нас. В любом случае нашлись бы те, кто видел или слышал, что напроказила именно наша троица. А кто еще? Сур, Дашь и Милт самые первые оторвы на селе. Где беда там эти трое – это аксиома доказанная жизнью и более не требующая никаких доказательств. Мне до сих пор порой кажется, что случись в то время нашествие пустынников или гоблинов, то обвинили бы нас.

Сурта вон вообще родители готовы в армию записать. Его папаша так и сказал, что дебила (ага прямо так) только армия исправит. И желательно попасть хулиганистому сыну именно туда где служит сержант, воспитавший столь достославного отца. А мы с Милтом, разумеется, без Сурта, посмеивались над подкаблучником, плотно засевшим под туфлей жены. Супруга только шикнет на него, а он уже побитой собакой смотрит и ищет как вину, которой нет, искупить. Достославный просто слов нет.

Про то, что нас вычислят, как-то тогда никто не вспомнил. Так и побежали к лесу: впереди парни, а позади я с дымящимся как у дракона носом. Бегу и машу руками, стараясь стряхнуть ничуть не обжигающее пламя и то и дело роняя в траву огненные капли в траву. Сердце в пятках, а сфинктер сжался, так что игла не пролезет. Деревья мелькали перед лицом так, что так и не понял, как ни в одно не врезался.

– Стой! Стой! – завопил Милт.

Сур видя что, не реагирую, набрался смелости сбить с меня с ног на груду намытого ручьем речного песка. Я смотрел на то на них выпученными глазами, а парни спасали жертву огня, бодро засыпая полыхающие конечности речным песком.

– Что это было? – всплеснул руками здоровяк, когда полыхающие руки скрылись в толще песка.

– А я знаю? – решив, что все уже затухло, сбросил с себя песок: – Ебаный в рот! – изумленью моему не было предела.

Милт стянул с себя через голову рубаху и принялся сбивать пламя. Огонь вместо того что бы послушно потухнуть перекинулся на одежду и уже через мгновение парень втаптывал рубаху в песок своими очень похожими на козлиные копытами.

– Вот это ж... – эмоции у паренька плескали через край, так что продолжить предложение он не сумел.

– Ручей! Попробуй водой! – подал идей наш драчун, сопровождая свои слова притопыванием и тыча пальцем в неспешно бегущий за нашими спинами источник воды.

Я бросился к ручью и сунул руки по самый локоть. Раздалось шипение, пошел пар и конечности вроде потухли, но как только я их достал на воздух вспыхнули вновь.

– Да что же это такое! – с воплем сунул руки обратно в ручей и так и оставил.

Просидели какое-то время в нервном молчании.

– Ну, что? – пристроился рядом на корточки Милт и сунул в воду грязную рубаху.

– Не знаю. Боюсь доставать, – признался я.

– Потухло, наверное, уже, – по другую сторону плюхнулся на песок Сур.

– Наверное, уже, – скривив лицо, зло передразнил товарища: – А если ни хрена не потухло и не потухнет? Что делать? Русалкой становиться?

– У русалок титьки говорят большие, – наш старшенький тут же мечтательно закатил глаза, напрочь забыв о постигшей меня беде.

– Иди вздрочни уже и успокойся. Тебе ялда совсем думать не дает, – ворча с опаской, достал одну руку и тут же сунул ее обратно: – Горит, блядь.

– Зато у русалок манды нет, – решил огорчить товарища неумело полощущий в воде рубаху Милт.

– Как нет?! Обязательно есть! У любой бабы должна быть манда иначе это и не баба вовсе! Бабы без титек бывают, а без манды нет! – встрепенулся наш чрезмерно озабоченный друг.

– Дебилы, – констатировал факт, чувствуя, как понемногу успокаиваюсь.

Вместе с успокоением потихоньку и жар в брюхе стал уменьшаться, но это я понял не сразу.

– У тебя вроде нос дымиться перестал, – обратил внимание мелкий.

Я достал руки из ручья и увидел как пламя, объявшее ладони уменьшается и постепенно затухает.

– Слава Творцу, – воздел мелкий руки к небу.

– Ага, – вяло прошептал я и, пошатываясь, встал в полный рост.

– Э! Э! Э! – Сур, наконец, бросил размышлять о том, где и как русалки прячут самое сокровенное, и подхватил меня под руку.

Усталость накатывала волнами пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах, повис на плече одного друга, а второго ухватил за торчащее в сторону вытянутое ухо, что своим видом также как ноги и рога роднило нас с козами. Если бы шерсть на них была, то и вовсе уши от козлиных не отличались бы.

Пойманный за ухо Милт что-то сдавленно пискнул, но сути я уже не уловил. Усталость накатила с еще большей силой, и необоримо потянуло в сон. Веки отяжелели, словно каменные, а ноги отказались слушаться вовсе. Меня уложили под раскидистую березу и там и оставили под присмотром Сура. Милт же помчался в село. Парни сообразили, что дело худо и взрослых надо звать, несмотря на перспективу наказания любой суровости.


***


– Давай вставай! – обладатель до боли знакомого голоса таскал меня за ухо, грозя его сделать еще длиннее или вовсе оторвать.

– Батя, дай поспать, – я попытался отмахнуться от отца, но рука была перехвачена за запястье и больно сжата.

– Зачем сарай спалил?!

После этого вопроса припомнилось как-то все и сразу, но отвечать на четко поставленный вопрос я не стал.

– Молчишь! Да я тебя! – родитель подхватил лежавший неподалеку метровый дрын и замахнулся для удара.

– Батя, зашибешь! – стряхнув остатки, сна ужом скользнул в сторону и стартовал в сторону деревни, начав забег еще на четвереньках.

– Стой! – отец припустил за мной, но изрядно поотстал.

Бежать с тяжелой дубиной было тяжело, так что он быстро ее бросил, но даже тогда я не рискнул к нему подойти. Ведь есть еже ремень с тяжелой пряжкой на поясе, да и пустые руки у моего родителя были не легки.

В общем, так мы и проделали весь путь до дома на радость всем соседям. Дома я сам нырнул в кладовку и заперся там, так сказать во избежание воспитательного процесса. Тут же за дверью послышалась возня отца. Он подергал за ручку двери, а потом подпер ее снаружи, что бы я ни выбрался самовольно.

– Мать, Даша не выпускай! – предупредил батя свою супругу и мою матушку по совместительству, а после покинул дом.

Я присел в уголочке, что бы почесать меж рогов и подумать о происшедшем, но под дверью завозилась мама.

– Сыночек это вы спалили сарай? – ласковым голоском спросила она, но меня этим не проймешь. Буду молчать, как бы глупо это не было.

– Не скажешь? – уточнила мать так ничего и, не услышав в ответ.

– Не скажу, – буркнул в ответ и нахохлился как воробей, попавший под сильный дождь.

– Да что же ты творишь-то окаянный? Единственный ребенок. Наша надежа и опора... – мама запричитала, взывая к моей совести, но я эту предательницу держал на коротком поводке, только прижал ладонями уши к вискам, что бы ничего не слышать и скрежетнул зубами.

Причитания не прекращались сквозь до возвращения отца. Батя отбросил свою подпорку и забарабанил в дверь копытом.

– Открывай, давай! Сур все рассказал, да и Миль тоже! Я все знаю! Бить не буду! – прокричал он, сопровождая голос не прекращающимся стуком.

Слово у папани железное. Раз сказал, бить не будет, значит, не будет и можно покидать свое убежище.

– Мать еды ему на пару дней, – строго велел утирающей слезы матери папа.

Ее глаза тут же расширились от ужаса, и она рухнула перед ним на колени, обхватив руками его ноги.

– Не выгоняй его! Смилуйся! Он больше так не будет! – взмолилась она.

– Ты чего? – отец едва отлепил маму от себя и, взяв за плечи, поставил перед собой на ноги: – Я не выгоняю его, по крайней мере, пока. Я отведу его в охотничий домик и оставлю там. Он, конечно, может и охотой прожить, но все равно собери еды.

– Зачем ты его туда поведешь? – мама умела быстро успокаиваться и теперь утирала слезы.

– Вернусь и все объясню. К моему приходу тоже сумку собери на пару тройку дней, – отец отпустил маму и больно ухватил меня за ухо: – Теперь новобранец займемся тобой, – когда он употреблял это слово "новобранец" дела всегда были серьезнее некуда.

Поняв насколько высок градус накала событий, я даже пискнуть не посмел, и ведомый за ухо, пошел за отцом как телок на веревочке. Мы успели выйти во двор, когда нас нагнала мама с сумкой набитой под завязку едой. Запас был явно не на два дня. Батя хмыкнул и всучил ношу мне. Так же за ухо он вывел меня со двора и довел до самого леса, только там отпустил и указал на тропу.

– Шагай я за тобой, – велел отец, и мы пошли к одному из множества раскиданных по всему Лесу охотничьих домиков.

Отец не повел меня в самый дальний из домов, а ограничился ближайшим. Всего пара часов бодрого пешего хода. Он подвел меня к калитке, и предупредил:

– Сиди тут пока я не вернусь, и не вздумай вернуться в село, новобранец, – папа развернулся и направился проч.

– Отец, – остановил я его.

– Что? – спросил он.

– Что со мной?

Батя на секунду задумался.

– Точно не знаю, но возможно ты маг, – он печально улыбнулся и развел руки в стороны, как бы говоря что он в этом не виноват.

После этого папа ушел, оставив меня одного в полном смятении. Я присел на крылечко дома, облокотившись спиной о дверь, и уставился на кроны деревьев. Просидел бы так, наверное, долго, если бы вскоре мое внимание не привлек выбивающийся из фона шум. Я пошевелил ушами, прислушиваясь, и вскоре разобрал, что это не зверь. Звери так через кусты не ломятся. По крайней мере, в обычных условиях.

Поднявшись на ноги, увидел, как из ближайших кустов вылез Сур.

– Ты чего? – удивился.

– Отца твоего обходил, – он отцепил репей, прицепившийся к одежде, и подошел ко мне: – Ты не обижайся на нас, – помявшись, попросил он.

– С хрена ли? – усмехнулся.

– Ну. Мы же тебя не кинули. Отца твоего позвали, не зная, что делать. Я дождался его. Только как батя твой пришел, слинял, – пустился в разъяснения друг.

– Забей, – махнул я рукой: – Пойдем, сожрем чего-нибудь.

Войдя в несколько недель пустовавший дом, первым делом раскрыли ставни прикрывавшие пару маленьких оконец. Эти окна не были застеклены как окна в селе и служили больше для вентиляции, чем для освещения. Пришлось отыскать и запалить толстую жировую свечу. Пристроив свечу на грубо сколоченном столе, смахнули с него пыль и выложил из сумки все съестные припасы. Сур, как знатный обжора, накинулся на еду, не дожидаясь, когда я закончу с сервировкой.

– Слышал батя твой за магом пошел? – сказал друг, прожевав первый кусок и собираясь отправить в рот второй.

– Угу, – ответил с набитым ртом, и разговор прекратился до тех пор, пока мы не набили животы.

У меня после всех событий разыгрался зверский аппетит, так что в скоростном метании кусков в глотку в тот раз не уступал Суру.

– Уф-ф, – выдохнул, отодвигая от себя подальше недоеденный кусок копченой свинины: – Теперь и встану-то с трудом.

– Хорошо пожрали, – согласился мой гость, раздумывая, есть или нет куриную ножку, что держал в руке: – Я тут все думал, – он выдержал паузу, что бы я проникся вниманием: – А, правда, где у русалок манда?

Я расхохотался так, что слезы из глаз покатились.

– Ты чего? – не поддержал моего веселья Сур, для которого вопрос был весьма серьезен.

– Ну... Не знаю... У меня с русалкой... Никогда... Не было, – едва смог выговорить через приступы смеха.

– А с кем было? – тут же зацепился за излюбленное товарищ.

– Ни с кем не было, – моментально посерьезнев, ответил я.

Парни подозревали, что у меня есть какая-то тайная подружка и даже строили предположения. Они и правду среди них умудрились озвучить, но я попросту не подал вида. Расспросы по большей части прекратились как только один из них предположил, что я делаю секрет из того с кем сплю потому что это парень и случилась драка с кровавыми соплями и синяками в половину лица. После драки ребята сошлись на том, что я нормальный и решили, будто я сплю с чье-то женой и оттого секретничаю. Они несколько раз попытались за мной проследить, но по мне так это не были два сатира, а два огра не способных передвигаться тихо. Я оставлял их с носом посреди леса и эта тайна так, и осталась тайной по сей день.

– Не скажешь? – Сур несколько напрягся.

– Чего не скажу? – сделал вид, что не понимаю.

– Ты мою мамку трахаешь? Да? – он приподнялся со скамьи, опираясь ладонями о стол и глядя на меня наливающимися кровью глазами.

От такого предположения, да под такой взгляд я аж поперхнулся собственной слюной.

– Ты что ебнулся? Нет, конечно, – ответил, прокашлявшись и постучав, как сумел, себе по спине.

– Точно нет? – пока кашлял, он сумел совладать с собой, несколько успокоился и сел обратно, но в глазах еще виднелся кровавый туман.

– Да чтоб мне сдохнуть, – возмутился я.

– Значит мамку Милта потыкиваешь, – облегченно выдохнул он.

– Да с чего ты взял? – а я думал еще сильнее меня удивить нельзя. Оказалось можно.

Конечно, у нас на селе всякое бывало. И сыновья с мамками спали и не только с чужими. Были и те, кто в попу друг друга охаживали. Даже за скотоложством одного товарища, что нам вовсе не товарищ, застали. Но это не считалось нормой и всячески порицалось, не смотря на всю повышенную активность нашего племени в сексуальном плане. Мужья, получившие в дополнение к привычным рогам рога фигуральные били и случалось, убивали своих обидчиков. Над сынишками, ныряющими под подол к родным мамкам, смеялись. Любителю животных и сторонникам однополой любви так и вовсе пришлось спешно переезжать в неизвестном направлении.

– Ну, мы твои лучшие друзья, а ты нам про свою девку ничего не рассказываешь. На мужиков ты без "охоты" сморишь. К козочкам тебя тоже вроде не тянет... – Сур начал выстраивать логическую цепочку, но я его оборвал.

– Так вы решили, что я трахаю ваших мамок и поэтому ничего не говорю? – вот не знал я в тот момент смеяться или плакать.

– Ну. Да, – он пожал плечами.

– Это пиздец какой-то, – я спрятал лицо в ладонях и захрюкал, пытаясь подавить смех: – Надеюсь, вы никому эту бредятину не ляпнули, – сказал когда, наконец, совладал с собой.

– Ты чоо?! Это ж наши мамки! – вскинулся Сур.

– Ну, с чего-то вы же решили, что они спят со мной? – пожал плечами.

Друг замялся. Было видно, что его подмывает посвятить меня в какую-то тайну, но, как известно, и хочется и колется.

– Ладно, не рассказывай, – сделал вид, что мне не интересно.

Зная товарища, был уверен, что это самый верный способ заставить его выболтать даже самые страшные тайны и не ошибся. Информация полилась потоком.

– Мамка Милта бегает к моему папке. Я сам видел как он ей юбку задирал у нас в сарае. А моя мамка к кузнецу шастает.

Я кивнул в знак понимания причастности к тайне. Хотя второе и не было такой уж тайной. Про мать Сура и кузнеца, а так же еще про пару мужиков слухи ходили давно.

– Больше про это никому не говори и зарубку себе сделай на рогах, что я с вашими мамками ни разу, – для пущего эффекта я покрутил перед его носом пальцем.

– А с кем тогда?

– Вот лыко мочало начинай сначала, – было уже не смешно: – Ты рога у меня ясно видишь? – указал большими пальцами обеих рук на названое.

Небольшие торчащие вверх серо-черные рога на фоне моих светло-русых волос было крайне тяжело не заметить, но Сур зачем-то пристально присмотрелся.

– Вижу, – наконец кивнул он.

– Ясно? – переспросил я.

– Ясно, – не сильно уверенно ответил друг.

– Настолько же ясно как видно их, я ясно и давно дал понять, что ничего по этому поводу не скажу.

– Да ты... Да я... – запыхтел мой друг.

– Да я умею хранить секреты. Да ты пиздобол, который не может держать язык за зубами, – беззлобно перевел я по-своему его пыхтение.

– Ну, ты... – он не договорив, поднялся из-за стола и вышел вон.

– Обидел друга, – констатировал факт, но догонять не кинулся.

Обижаться на правду глупо, как и доверять подобные секреты посторонним. Пусть даже и лучшим друзьям умеющим хранить эти самые секреты. Жизнь длинная и кто знает, как может аукнуться такой треп в будущем.

Преодолев лень, порожденную сытым брюхом, поднялся из-за стола и полез на поиски тряпки. Пыли кругом было изрядно. Нужно убраться и сделать это как следует. Ведь для себя же. Отец мага может и неделю и две проискать, а мне все это время жить тут. Предупреждению бати внял и собирался сидеть на месте ровно. Отец у меня был рассудительным и справедливым мужиком, так что если что-то велел, то лучше было сделать. И к шалостям нашим он обычно относился со снисходительной улыбкой, но в этот раз, решил меня изолировать значит так надо.


***


Больше ко мне никто не приходил. Куковать в одиночестве пришлось не три и даже не две недели, но целых три дня. Когда ты один в лесу, хоть и в доме с припасами, то особо бездельничать некогда. Хвороста натаскай, костер разведи, еду свари вот и убил половину дня. Силки пошел, поставил, проверил и вторая половина дня долой. Вечером сгонял к ручью помыться и спать. Так вот и жил в обычных заботах и все, раздумывая над тем, что же это со мной такое было? Про магию то слышал, но так в сказках и слухах все как-то по-другому было.

Мои сомнения развеял отец, явившийся на четвертый день вместе с каким-то лысым мужиком человеком в сером кожаном плаще с рукавами и капюшоном. И это в летнюю пору в сухую погоду. Да в таком вспреешь моментально, тем более, если по лесу ходить.

В руках у мужика был посох как у мага из сказки. Нижняя часть посоха была окована украшенным боевыми зарубками железом и заканчивалась вонзающимся в землю шипом блестящим хорошей сталью. Верхняя деревянная часть спутника путешественника заканчивалась плавно изгибающимся крюком с грубовато вырезанной на конце змеиной головой.

Я слышал, что такими посохами маги могут справиться практически с любым вооруженным противником, без применения магии или с ее минимальным применением. Но, обладание посохом не всегда значило, что перед тобой именно маг. Возможно все-таки это какой-то путешественник.

– Здравствуй сын, – официальным тоном сказал отец, когда я встретил их на пороге охотничьего домика.

– Здравствуй отец, – ответил, практически в точности копируя его тон.

– Это адепт магии Форс, – отец указал на сопровождавшего его человека.

Я так и не смог до конца поверить в то, что действительно являюсь магом. Никакого щенячьего восторга или страха перед будущим, просто обычное неверие в очевидный факт.

– Что он будет делать? – я смотрел точно в лицо отца и боялся перевести взгляд на лысого мага.

– Он сам тебе все объяснит, – папа отвел глаза, взял себя за рог, как всегда делал в тяжелые моменты, и отошел в сторону, оставив меня наедине с Форсом.

Я уставился на него. Это был не молодой, но и еще не старый человек с пронзительно холодными серыми глазами. Его лоб прорезали три глубоких складки, а тонкие губы были сжаты в тонкую полоску. Щеки впалые как после долгого пощения и на их фоне скулы кажутся выпирающими. Большие, но все же нормальные для человека уши оттопырены как два лопуха. Довершает некрасивое лицо нос похожий на крупную картошку с крупной родинкой на толстой переносице.

– Все разглядел? – сушим трескучим голосом прервал мое бесцеремонное изучение маг.

– Все, – перед ответом я сглотнул вдруг заполнившую рот слюну.

– Ты понимаешь, зачем я здесь? – он двинулся вокруг меня, не отрывая своего холодящего и пронзающего взгляда.

– Подозреваю, – мой голос сел как при встрече с Миркой, которую бесспорно считали первой красавицей на селе.

Она была всего на год старше Сура, но, не смотря на ее юный возраст, еще только подходящий к поре замужества, о сатиру обломали все глаза не только подростки, но и зрелые мужики. Сам не раз видел как жены, буквально за рога затаскивали своих благоверных в дома, когда Мирка проходила по улице, отнюдь не специально покачивая бедрами. Так что сип при виде первой девки на деревне не один я. А тут-то с чего? Подумаешь, наконец, поверил и теперь волнуюсь до дрожи в коленях. Я даже не знаю, хочу больше оказаться магом или не оказаться им, просто трусит меня как во время лихоманки.

– Раз подозреваешь, то я уточню, – маг сделал полный круг и остановился напротив меня: – Я прервал свой путь и пришел сюда по просьбе твоего отца, что бы выяснить действительно являешься ли ты магом. Он рассказал мне, что у тебя загорелись руки и огнем от них ты поджег сарай, но при этом сами руки не пострадали. Это так?

– Да, – почти прошептал я.

– В тот момент ты наверняка испытывал сильную злобу. Это так?

Я задумался лишь на секунду. Еще как испытывал. Я получил в глаз и собирался отлупить своего друга.

– Да, – был мой ответ.

– Магия часто проявляется в подростковом возрасте в моменты пикового возбуждения. В основном это сексуальное возбуждение, сильный страх или сильная злость. Бывает, что от радости кто-то что-то творит, но это гораздо реже. Нам повезло, что в твоем случае это злость, ведь разозлить человека гораздо проще, чем обрадовать в достаточной степени. Про сексуальное возбуждение вообще молчу. Если бы у тебя сработала магия, на него, тем более пиромантия, сгоревшим сараем бы не отделались. Сжег бы девку вот и вся недолга, – неожиданно для меня он размахнулся и отвесил мне звонкую пощечину, от которой не просто зажгло щеку, а голова чуть не оторвалась.

Я шатнулся назад от Форса, глаза которого сейчас сияли словно льдинки, но он цепко ухватил меня за руку и притянул к себе. Мужик и до этого внушал страх, а теперь так вообще вызывал желание сбежать.

– Что струсил? – процедил он сквозь зубы и еще раз отвесил мне пощечину. На этот раз тыльной стороной ладони и по другой щеке: – Маленький ни на что негодный козленок, – снова пощечина: – Маменькин сынок. Только и можешь, что сараи поджигать...

Он продолжал, но я его не слышал. После этого или после следующего удара, я почувствовал, как в моем нутре разгорается знакомое пламя. Тут же хватка мага отпустила мою руку, а он сам довольный отступил на пару шагов, с интересом посматривая то на дымок, сочащийся из ноздрей, то на пылающие руки.

– Подтверждаю присутствие магического таланта. Преобладают способности к пиромантии. Основной мотиватор злость, – заговорил он менторским тоном, не отставляя меня без внимательного взгляда излучающих чистое любопытство глаз. Куда-то исчезла вся его холодность и внушающая страх озлобленность. Стоящего передо мной человека словно подменили.

Я поднес свои ладони к лицу и посмотрел на красно-желтые языки пламени. До сих пор не верится, что это происходит со мной. Ощущение наваждения. Сон какой-то.

– Теперь тебе надо успокоиться. На этом этапе пока злость не угаснет, огонь не пропадет, – маг улыбнулся теплой отеческой улыбкой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю