Текст книги "Прощальный взгляд"

Автор книги: Александр Ольбик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Игрунов. Это не то слово...Кто мы сейчас? Инопланетяне, вот кто. То ли четвертинка, то ли одна шестая часть гражданина. Одним словом, мигранты, бескрылые МИГи, летучие голландцы, песок на ветру...

Подошедший Боголь, пытается раскурить сигарету. Он никак не может зажечь спичку, спички ломаются.

Боголь. Зато, если завтра начнется война, нас не возьмут на фронт. И не надо ходить на выборы, а потом мучиться, что вместо порядочного человека выбрали отпетого мерзавца...

Игрунов. Если не ошибаюсь, вы, Василий Савельевич, одним из первых деятелей искусства подписали манифест об отделении от Империи... Очень спешили, словно у вас в одном месте горела мякина...Наверное, надеялись, что сразу станете счастливым и богатым...

Боголь. (Тушуется) Ничего такого я, конечно, не думал...Просто мне казалось, что в карликовой стране, находящейся в прихожей Европы, проще создать карманный рай. А насчет "гражданина"... (Оживляясь) Вы, Борис Наумович, употребили только первую часть фразы...Ведь применительно к ментам, правильнее было бы говорить – "гражданин начальник". И, между прочим, Робеспьер своих парижан тоже называл гражданами, что, впрочем, не мешало ему тысячами отсекать им на гильотине головы...

Игрунов. Рай это хорошо... Но смотря чей рай и во имя чего. Если со звездой, то какого цвета – красного или желтого...По-моему, Василий Савельевич, завтра ваша очередь собирать стеклотару...

Боголь. Как это моя? Я только позавчера собирал бутылки...Вы мне мстите за мои политические взгляды...

Игрунов. Еще чего! Просто в прошлый раз вы не справились с планом и вместо 20 единиц принесли лишь девять...Буханка хлеба и один шоколадный сырок...В каком-то смысле вы обедняете наш рацион ...

Боголь. (С обидой) Это вы говорите мне, заслуженному деятелю искусств? Смешно, это слышать (продолжает изводить спички)...

Игрунов. Уточняю: бывшему деятелю. Между прочим, я тоже заслуженный художник, а Борис Наумович – заслуженный юрист...Или я ошибаюсь, Борис Наумович?

Борис Наумович. Я еще и бывший ударник коммунистического труда, и бывший заслуженный мастер спорта по самбо... Хотите, покажу прием, как защищаться от внезапного нападения преступника, вооруженного ножом?..

Боголь. Хочу, я чувствую, что скоро мне такая самооборона пригодится (собравшись, но нетвердо стоя на ногах, занимает позицию напротив гамака, в котором лежит Рубин). Минуточку, только изготовлюсь...

Борис Наумович. (Приемом "ножницы", цепляет Боголя за ногу и укладывает на землю...). Это проще, чем вы думаете.

Боголь. (Горячась) Это нечестно, вы застали меня врасплох. Повторим...

Подходит Людмила.

Людмила. (Обращаясь к Боголю, все еще лежащему на земле) Софья Петровна хочет вас видеть...Ей очень плохо, возможно, даже сердечный приступ...

Боголь. Бедняга, я даже не могу купить ей корвалола...Придется продать пишущую машинку, но, боюсь, такой хлам никому больше не нужен (поднимается с земли, отряхивается, уходит)...

Борис Наумович. Давайте, Пикассо, выгребайте все, что у вас есть в карманах – наш долг помочь товарищу, попавшему в беду...

Игрунов. Нет вопросов, правда, у меня у самого только на проездной билет...Я хочу завтра еще раз смотаться в галерею, может, уговорю оценщика.

Борис Наумович. Даст Бог день, даст Бог и пищу.

Игрунов. Держите, это все, что у меня имеется в наличности.

Борис Наумович. (Смеясь) А все остальное, конечно, на банковском счету?

Игрунов. В моих полотнах. Их у меня на данный момент больше трехсот, только одной краски я израсходовал...страшно подумать! А кисти, особенно колонковые...А холст, а грунтовка, я уж не говорю об этих издержках (кладет руку на сердце)...И каждый вертит перед картинами мордой, напускает на чело хмурость, изображая главного искусствоведа Вселенной... Верите ли, иногда хочется взять в руки потяжелее раму и обрушить ее на бестолковую голову...

Борис Наумович. (Вдохновенно) Художники пишут глазами любви, и только глазам любви следует судить их...

Игрунов. Во-во! Экзистенция...

Борис Наумович. Со мной тоже такое бывало. Однажды я допрашивал одного злостного хулигана, который на пляже измывался над целой семьей...Избил отца семейства, его жену, когда та стала за него заступаться, ударил ногой в живот, а малолетнюю дочку, схватив за косы, уткнул лицом в песок и поволок к воде... Наглая рожа, смеется в глаза, дерзит, намекает на расплату, если я его засажу... Но когда этот подлец тронул мою национальность, тут я уже не стерпел и ка-а-а-ак вмажу... Было такое ощущение, будто я сделал самое благое в жизни дело. Конечно, после этого проводилось служебное расследование, я лишился одной звездочки и на три месяца был отстранен от следственной работы...

Игрунов. (Мечтательно) Зато какой получили кайф!

Борис Наумович. Да-аа, это был момент истины. Озарение! Такое состояние особенно важно для творческих личностей, происходит энергетическая перезарядка. Ух, сладостный миг!

Игрунов. За такие мгновения можно лечь на амбразуру...

К ним подходит Светлана.

Светлана. У Софьи Петровны, по-видимому, болевой шок, а мы не можем позвонить в неотложку... Хоть бы один мобильный телефон на всех...Эх, мужики, мужики грош вам цена...

Игрунов. Пошлите Людмилу к магазину, там есть телефоны-автоматы...

Светлана. Автоматы-то есть, да нет у нас телефонных карточек.

Борис Наумович. Но насколько мне известно, Софья Петровна пользуется обезболивающими наркотиками...

Светлана. Кончились... Эта дуреха ими ревность заглушала...

Игрунов. Прекрати злобствовать, тебе это не к лицу. Чтобы купить наркотики, нужны деньги...

Светлана. Если она окочурится, Василию Савельевичу не видать двухкомнатной квартиры, как своих ушей...

Игрунов. Ох, Светка, не верю, что такие бесстыдные слова ты говоришь...

Борис Наумович. Может, нам пойти туда, помочь ее переложить с коляски на матрас.

Светлана. Это уже сделал Василий Савельевич... Он от страха за ее драгоценное здоровье перенес ее один из коляски на тюфяк...Сам как тюфяк, нюни распустил.

Игрунов. Перестань, он ее жалеет, как малого ребенка. У них детей нет, а человек остается человеком, и не забывай о возрасте...Ты еще молода и, к сожалению, скользишь по жизни. У тебя лишь определенные мышцы в ходу, но отнюдь не душевные порывы.

Светлана. (Запальчиво) Вы со своими душевными порывами совсем завшивели и захирели. Превратились в нищих стариков, хотя никто из вас еще не вышел на пенсию.

Борис Наумович. (Озадаченно) Торнадо принимает угрожающие масштабы... Идемте, Роман Иванович, к страждущей, чтобы потом не было стыдно за бесчувственное отношение к чужому горю...

Художник и Рубин уходят в сторону палаток, Светлана садится в гамак, начинает петь какой-то старинный романс. Возможно, это песня на слова Лермонтова "Ночь светла..." Слышатся звуки подъехавшего автомобиля. Сзади, из сумерек, показывается мужской силуэт – это Боголь.

Светлана. (Не оборачиваясь) Ну, как откачал свою незаменимую Софочку?

Боголь. Слава Богу, уснула. Спасибо Борису Наумовичу и Пикассо, они организовали "неотложку". Людмила сходила в дежурную аптеку и принесла ампулы "Анальгина"... Мир, Светик, не без добрых людей, и это я всю жизнь проповедовал в своих произведениях. Вот и в последнем романе "Прощальный взгляд"...

Светлана. Вы все очень большие теоретики, а собственную жизнь устроить не в состоянии. Из-за вашего растяпства страдают другие, вы как камни на шее тянете вниз, в пучину, где даже рыбе душно...Угости лучше сигаретой, а то комарье не дает покоя...

Боголь. (Бьет себя по карманам) Извини, кончились... Может, займемся чем-нибудь другим, пока здесь никого нет?

Светлана. Я не думаю, что в таких условиях может возникнуть здоровый секс. И вообще, я хочу от тебя взять тайм-аут. Мне надо осмыслить наши затянувшиеся отношения...

Боголь. И с кем ты будешь их осмысливать... то бишь интегрироваться -опять с Пупкинсом или с этим...ну, на букву Г...Гунаром, черт бы его побрал!?

Светлана. А это уже мое личное дело и застарелых женатиков оно не касается. Если вчера ты еще мог отделаться лодочками, то сегодня без машины ко мне лучше не приближайся... Хватит быть бессребреницей, процесс слишком затянулся...

Боголь. Я понимаю: ничто так женщину не тяготит, как преданность.

Светлана. Потому что влюбленный женатик представляет из себя жалкое зрелище.

Боголь. Ты лучше посмотри на небо, видишь, сколько там неземной красоты...Тебя не будет, меня не будет, твоего Пикассо не будет – никого, ни одного живого существа на земле не будет, а небо по-прежнему будет излучать этот божественный свет. Вот и подумай, что значит наша жизнь по сравнению с этим, а? А ты ведешь речь о каких-то лодочках, машинах...

Светлана. Скажи еще, что в августе наступит конец света, о чем сейчас трещат все газеты. Скажи, а я в эту чушь поверю и тогда ты вообще будешь свободен от всех обязательств. Никому ничего не будешь должен. Мне скучно с тобой и я хочу остаться одна...Не сердись, твои разговоры о вечности наводят меня на очень грустные мысли...

Боголь. (Оживляясь и с деланным сочувствием) Например, на какие?

Светлана. Ты, действительно, слепой и не видишь, сколько лишних морщинок появилось на моем, некогда красивом и холеном лице...А что будет еще через пять или десять лет? Я буду Софьей номер два – руинами, у которых, возможно, не будет даже такого смотрителя, как ты... Сколько тебе стукнет?

Боголь. Ну что ты пытаешь у слепого дорогу!? Ты же прекрасно знаешь -мне будет 55. Мужчина в расцвете лет, без излишеств, с интересной биографией, написавший два десятка книг, ни разу...подчеркиваю – ни разу, не подхватывающий ни одной венерической бяки...

Светлана. Ну это никогда не поздно... Нагнись ко мне, пощупаю твой глупый лоб (он подчиняется). Ну да, я так и знала: совсем горячий, и под ним страшный хаос из тщеславия и спеси...

Боголь. Черт возьми, не к ночи сказано, где ты так умно научилась говорить?

Светлана. Где? У тебя, конечно! Ты же меня все эти годы натаскивал на разные умности, как охотник натаскивает свою собаку...А насчет твоей интересной биографии могу сказать одно...Чтобы только тебя не обидеть...

Боголь. Чего уж там, не церемонься, говори. От тебя я разное слышал...

Светлана. (Воодушевленно) В твоей биографии самое интересное и самое значительное – это я. Твоя любовница, которую ты воспитал и которую таскаешь за нос, как когда-то мальчишки таскали меня за косы...Двадцать книг...Ну что они для меня значат? Да и для тебя самого они уже потеряли цену. Под разными обложками всего лишь несколько тысяч строк, упорядоченных, облеченных в какие-то слова, которые в свою очередь организованы в какие-то не очень новые и не очень свежие мысли... Но ты не думай, что я их не читала, любя тебя, я любила все, что связано с тобой. Я готова была лизать твои заскорузлые пятки, стирать твои носки и... Ох, какая я дура, необразованная (замолкает, кажется, плачет, но быстро берет себя в руки и, откинув с лица волосы, начинает декламировать). ...Когда из-за туч внезапно вышла обрубленная луна, он почувствовал себя совершенно незащищенным. К луне присоединились звезды, и вскоре на его глазах от туч расчистилось полнеба. Вдали, над туманом, плыли серебристые верхушки елей...

Пауза.

Это из твоей последней книжки. Кажется, обыкновенные слова, тысячу раз слышанные, но для меня они значат очень много...Но ты и твои книги непохожи друг на друга...Когда я их читаю, я представляю совершенно другого человека.

Боголь. А я, слушая тебя, не могу поверить, что ты могла с каким-то Пупкинсом...

Светлана. Помолчи, пожалуйста, кажется, сюда кто-то идет.

Боголь. Пусть себе идет, мы с тобой невинны как дети в пасхальный день. Спой лучше, а я тебе тихонечко подпою...(после паузы, они начинают петь один из романсов Строка)...

Действие третье.

Утро. У рукомойника, прибитого к дереву, в одних трусах, делает гимнастику Роман Иванович. Приседает, разводит руки в сторону, потом пытается отжаться на руках, но с кряхтением поднимается и подсовывает голову под рукомойник. Умывается по пояс...

Игрунов. Ух, ты, ах ты, все мы космонавты (громко фыркает, начинает растираться полотенцем). Сейчас бы чашечку крепкого кофе и хотя бы крошечный ломтик ветчины с серым хлебом... Люся, ты где прячешься? Отчего я не вижу нашего традиционного чайника и бутерброда с ливерной колбасой?

Слева, из-за палаток появляется Людмила, в руках литровая банка, наполненная молоком.

Людмила. Ну что вы кричите, Роман Иванович, будто вас укусил тарантул? Вы же знаете, Софье Петровне вчера было плохо, пусть сегодня подольше поспит...

Игрунов. А где наш Хемингуэй? Тоже еще отдыхает?

Людмила. Василий Савельевич, наверное уже на пляже – сегодня его очередь собирать стеклотару...И вообще, я хочу поставить вас в известность, что все финансы у нас окончательно исчерпаны. Я уже об этом говорила Борису Наумовичу, но вы же знаете этого оптимиста, он еще верит, что не сегодня-завтра получит гонорар...Я вчера на последние деньги купила картошки и немного салаки и полбатона...Позавтракаем, а за обед – извините, не ручаюсь. (Подняв голову, смотрит на облака). Если только какое-нибудь чудо не свалится с неба и в кошельке не заведется случайная копейка...

Игрунов. Надо собирать собрание и ставить вопрос ребром...Организуем мозговую атаку, что-нибудь придумаем...

Людмила. Ну хорошо, вы поставите вопрос ребром, а что, извините, из этого ребра можно приготовить? Я из него не смогу сварить даже щей...Я хотела устроиться дворником, но с меня потребовали аплицибу... Аусвайс... Вы можете себе представить больший абсурд? Чтобы махать метлой и орудовать совком, надо сдать экзамен на знание госязыка! Рассказать историю возникновения этого царства... А, может, я буду подметать улицу молча. Без единого звука...Рот заклею скотчем, уши заткну пробками, на глаза надену шоры, чтобы не шарахаться от полного идиотизма...Метлу в руки и – вперед к победе коммунизма!

Игрунов. Ты, Люсенька, для дворника слишком интеллигентна... Может, тебе попытаться устроиться куда-нибудь репетитором, все-таки у тебя высшее образование, математик...

Людмила. Спасибо, меня от цифр уже тошнит: нервы не успевают гнаться за ценами...В голове только ценники, одни ценники и прейскурант и если вы меня спросите – чем отличается интеграл от дифференциала, я вам не отвечу... Все вылетело из головы...Идемте, я вас немного покормлю тем, что Бог послал...

Справа появляется пожарник. В руках у него будильник.

Пожарник. Здравствуйте. Хотелось бы знать, кому принадлежат эти часики?

Игрунов. (Раздраженно-иронично) Интересный визит, а главное, своевременный... Итак, любезный, что вы от нас хотите узнать?

Пожарник. (Садится за стол и наливает в стакан из чайника кипятка). Чьи это часы, которые мы нашли на месте пожара? Кто их хозяин?

Роман Иванович переглядывается с Людмилой.

Игрунов. Это так важно для восстановления истины?

Людмила. Где-то этот будильник я уже видела...

Пожарник. Вспоминайте быстрее, у меня совершенно нет времени...

Игрунов. Еще молод командовать. Потерпите, если хотите добиться правды...

Людмила. (Пожарнику) Сколько ложек сахару вам положить?

Пожарник. Я – без. Чем быстрее вспомните, чей это будильник, тем быстрее я удовлетворю ваше любопытство... Будете удивлены до крайности, когда узнаете его роль в судьбе вашего дома и вашей личной судьбы.

Игрунов. Ума не приложу, у меня никаких ассоциаций эти часы не вызывают...А у тебя, Люся?

Людмила. Как же... Мне кажется, точно такие же часы покупала Софья Петровна, когда еще самостоятельно передвигалась на своих ногах...Это было так давно, еще в эпоху развитого...И что же произошло с этим будильником?

Пожарник. (Заговорщицки) Только сугубо между нами... Чтобы потом не было лишних разговоров.

Игрунов. Странная увертюра. Вы, молодой человек, случайно, не дирижировали большим симфоническим оркестром?

Пожарник. Вам все шутки, а дело серьезнее, чем вы можете себе предположить. Пока этим делом занимаемся мы, пожарная служба, но может статься, что будет возбуждено уголовное дело... (с важным видом) Дело в том, что кто-то с помощью этого будильника соорудил нечто похожее на электрический стул... вернее, на электрическую кровать...Вместе с будильником мы так же нашли обгоревшие провода и реле, которое могло автоматически сработать и пропустить в цепь ток... тут дело пахнет убийством или самоубийством...

Людмила. Ой, мне сейчас будет плохо...

Игрунов. Что вы, право, пугаете женщину! О каком убийстве вообще может идти речь? И пока все в нашей коммуне живы, хотя и не совсем здоровы, но это, как говорится, уже другая опера...

Пожарник. ( С еще более важным видом) Практически, я делаю должностное преступление, рассказывая вам о служебном расследовании. Наши эксперты уверены, что тут поработал какой-то умелец, а вот с какой целью, это должна выяснить криминальная полиция... (К Людмиле) В прошлый раз вы меня хорошо здесь приняли и потому хочу вас по-дружески предупредить (оглядывается)... Если будет доказано, что имело место возгорание по причине замыкания этой...этой электрической кровати, никто из вас не получит жилья...Сами понимаете, если стихийное бедствие отпадет, останутся лишь преступная халатность, беспечность и вопиющее нарушение противопожарной безопасности...А может, поджог был сделан специально, чтобы получить страховку и новое жилье...

Игрунов. А в какой квартире, по вашему, это электрическое устройство находилось?

Пожарник. Вот в том-то и дело, его обнаружили в общей куче сгоревших вещей и потому определить его хозяина можете только вы сами, жильцы этого дома...

Людмила. (Спохватившись) Нет, это, конечно, не тот будильник, который покупала Софья Петровна. Тот был синего цвета, а этот, если мне не изменяет зрение, оранжевый...

Игрунов. Да-да, я, кажется, тоже вспомнил, какого цвета у Боголей был будильник...В пластмассовом корпусе, с маленькой батарейкой, этот же механический и в металлическом корпусе... Явно не тот...

Пожарник. Ну что ж, другого я от вас и не ожидал. (Про себя) Тут полная и безоговорочная круговая порука, интернациональная солидарность...И интерпол будет бессилен, не то что наша хреновая полиция... Я вас предупредил, моя совесть чиста...

Людмила. Какой-то абсурдный абсурд...

Игрунов. Я бы даже сказал, это какая-то сага о Форсайтах. Какой-то иррационализм...(слышится звук подъезжающей машины) О, черт, кого-то опять сюда несет...

Пожарник уходит. Из-за кустов показывается желтый бок микроавтобуса, на борту которого ярко написано "Латтелеком"... Из кабины выходит Светлана, и, как в предыдущем случае с кабельным телевидением, начинаются работы по налаживанию телефонной связи. Рядом с телевизионной тарелкой устанавливается радиостанция, возле которой возникает человек с наушниками на голове...

Игрунов. Слушай, Люся, это все происходит наяву или мне мерещится? Это какая-то чертовщина, хотя вроде бы ничто не говорит о присутствии нечистой силы...

Людмила. Насколько я понимаю, идет вторжение современных технологий в наш первобытнообщинный строй... Ах, Светик, сколько фантазии и выдумки! Интересно, а что это будет?

Светлана. Все, конец безмолвию! Каждый из нас может в течение суток наговаривать по 15 минут... Куда захотим и кому захотим. Люда, у тебя есть человек, которому ты хочешь сейчас же, немедленно позвонить?

Людмила. Пожалуй, разве что в организацию, а точнее, в психиатрическую клинику – может, я уже с ума схожу и мне нужная срочная госпитализация... Еще я хотела бы переговорить с Борисом Наумовичем, узнать, как у него складывается процесс...

Игрунов. Нет, все, что здесь происходит, реальнее любого соцреализма, только не знаю, за какие такие заслуги вся эта коммуникационная чертовщина (обводит взглядом привезенную технику) здесь объявилась?.. И кто будет платить?..

Появляются Боголь и сидящая в коляске Софья Петровна. С обеих сторон коляски висят две сумки, до отказа наполненные бутылками, которые при движении издают мелодичный звон...

Людмила. Слава Богу, возвратились! Сонечка, а я думала, что вы еще спите...

Софья Петровна. Мы с Васильком чудесно прогулялись вдоль моря и, как видите, улов превзошел все наши ожидания...Хотя отдыхающих немного...Фу, как здесь душно по сравнению с морем...

Боголь. (Обмахивается сложенной газетой) Бездельники оккупировали весь пляж – жены дельцов и бандиты с похмелья. Пьют, стервятники, декалитрами пиво с пепси-колой и похваляются своими накаченными телесами перед чужими женами...Но я им все равно говорю спасибо, ибо благодаря их образу жизни, наш образ жизни сегодня не будет столь печален...

Людмила. (Снимает с коляски сумки с бутылками) Очень кстати, я их сейчас отнесу в пункт стеклотары и куплю что-нибудь на обед...

Софья Петровна. Я смотрю, на нашем биваке опять какая-то пертурбация.

Боголь. (Тоже обводит взглядом поляну, озирается, видимо, ищет Светлану) Не успеешь на пять минут отлучиться, как разительно меняется ландшафт.

Игрунов. Зато теперь с телефоном не будет проблем... В принципе это вам, Софья Петровна, мы обязаны всеобщей телефонизацией. Теперь сколько угодно можете вызывать неотложку...

Боголь. Понятно, тут пахнет благотворительностью и, наверное, опять через зи...(спохватывается) через зипун без рукавов.

Софья Петровна. Ты что-то сказал или мне послышалось?

Боголь. Это я про себя, вспомнил один эпизод из гоголевской "Шинели" (обмахивает газетой лицо Софьи Петровны).

Людмила. Я ушла, буду через пятнадцать минут (за ней устремляется Роман Иванович и берет из рук Людмилы одну сумку с бутылками).

Появляется Светлана.

Светлана. Вот, что может сделать бартер! (Указывает рукой на микроавтобус).

Боголь. (Закатывая глаза) О, великие легенды древних ацтеков! Теперь это называется бартером...Впрочем, как сказал один пересмешник, все новости, за исключением цены на хлеб, бессмысленны и неуместны...

Светлана. Особенно неуместны дебильные комментарии, оскорбляющие слух добродетели...(достает из сумочки мобильный телефон и набирает номер). Алло, можно господина Попкинса...Да, это я, жертва красного петуха... Что это такое? Объясню потом...(смеется, поправляет волосы). Обязательно, во что бы то ни стало...А как наш дом? Уже под крышей? Чудесно, это для нас самая прекрасная новость...(отходит в сторону и присутствующие не слышат дальнейшего разговора).

Боголь. ( В сердцах начинает особенно активно махать газетой перед лицом жены). Ну вот, наконец, связь налажена, можно огонь вызывать на себя...

Софья Петровна. Ты, наверное, перегрелся на солнце, говоришь какую-то заумь... Перестань махать, у меня нос заледенел...Я хочу в одно место, а у нас не осталось ни одного клочка туалетной бумаги...

Боголь. На сей раз, Софочка, используем эту дрянную газетенку, все равно там одна гадость...

Пауза.

Я сегодня не написал ни строчки. Идет дикая борьба за существования. А еще недавно я мог бы рассчитывать на персональную пенсию и личную дачу где-нибудь на берегу залива...

Софья Петровна. Надо было меньше бегать на демонстрации... Жизнь – это усталость, растущая с каждым шагом...У меня заболела спина, я хочу полежать (уезжают).

Звучит музыка, Светлана, стоя у березы, тихонько напевает какую-то старую, советских времен песню...

Светлана. Какая смертельная тоска! Папочка опустился, горизонты сузились, мужики превратились в сплошных кобелей (глядя на небо) и судя по всему дело движется к дождю...(увидев приближающегося Фраерзона) Слава Богу, хоть вы, Борис Наумович, составите мне компанию. Вы весь красный, словно из парилки...

Борис Наумович. Жарко, в электричке духотища да еще пришлось стоять всю дорогу рядом с пышной блондинкой...

Светлана. Это же замечательно!

Борис Наумович. (Вытирает платком лоб, шею) Если бы не одно но... Все стояли перпендикулярно кроме одной моей... вещи, которая, как назло, норовила занять горизонтальную позицию. Меня просто раздирало либидо, блондинке, видно, тоже не терпелось и в какой-то момент я почувствовал ее руку в своем кармане...

Светлана. Дело, конечно, кончилось банальной поллюцией и вы вполне удовлетворенный сошли на своем полустанке...

Борис Наумович. (Бросает портфель в гамак и сам садится в него). Представляешь, пришлось ехать без билета, но хорошо, что не было контроля...А где наша Люся, я ей принес немного пенензов, одолжил у своего подзащитного уголовничка (расстегивает портфель и достает бутылку вина). Не мог удержаться, купил крымский портвейн, сто лет не пил...Хочешь?

Светлана. Надо подождать Романа Ивановича и Люду, они пошли сдавать стеклотару...У нас сегодня удачный день...Вы ничего не замечаете?

Борис Наумович. Как же, вон вижу полковую радиостанцию и радиста...Надеюсь, этот мальчик еще не оприходован?

Светлана. Пощадим юность. На сей раз все получено за бартер: один мой знакомый журналист сделает "Латтелекому" шикарную рекламу...

Борис Наумович. А что получит журналист?

Светлана. Он уже свое получил. А вот и наши идут...

Появляются Роман Иванович и Людмила, в руках сумки с продуктами. Из одной из них выглядывают хвосты редиски и лука...

Людмила. Надо позвать Софью Петровну, я для нее купила пирожных...(К Фраерзону) А вам, Борис Наумович, придется станцевать гопак или танго (машет конвертом), весточка из Штатов, из города Баффало...

Борис Наумович. Это, наверное, от моего клиента (перехватывает письмо и торопливо разрывает конверт) О-го-го, да тут доллары, значит, не все в этом мире потеряло цену...(вчитывается в письмо)...Ха, ты только, Люся, послушай, что этот парень пишет..."Борис, у нас все отлично, вот только за бомбежку Югославии простите. Я до сих пор не гражданин, поэтому сложно одернуть Клинтона. Открытка, которую ты держишь в руках, коллекционная. Дорогушка. Посылаю 20 долларов, надеюсь, пройдет номер...Покушай вкусно и будь человеком! У меня сейчас огромный подъем, видно, за мои Голгофы пошел приход добра...Ни слова по-английски, работаю только с нашими...Твой Сеня..." (вертит открытку, рассматривает купюру)...

Людмила. Не жирно одаривает Америка...

Игрунов. Да-аа, ленд-лиз, прямо скажем, слабоватый, однако, с плохой овцы хоть клок шерсти...

Борис Наумович. (Растерянно, но бодрясь) Для начала и это неплохо...(протягивает деньги Людмиле) Люся, поменяй на латы и купи, пожалуйста, к ужину много фруктов, порадуем Софью Петровну... Я сейчас за ними схожу. (Подходит к столу и ставит на него бутылку вина, направляется в сторону палаток). Вот Василий Савельевич обрадуется, он обожает крымское вино...

Игрунов. Это очень даже кстати, я тоже забыл как пахнет настоящий портвейн...Эх, черт возьми, не все, оказывается, еще потеряно! Верно, Светик?

Людмила. Сегодня сюда приходил пожарник...

Игрунов. И такое нес... Демонстрировал нам с Люсей какой-то будильник, с помощью которого якобы кто-то из нас сделал, как он выразился, электрическую кровать... Подумать только! Ты, Света, случайно, не знаешь у кого был оранжевый будильник в металлическом корпусе?

Светлана. Этот корпус что-нибудь меняет?

Игрунов. Ну, пока я не знаю, об этом надо спрашивать у пожарника...Но дело в том, что будто бы из-за этой самой электрокровати у нас в доме и произошло замыкание, приведшее затем к пожару.

Светлана. Вот это новости для прессы! Может, нужно спросить у Бориса Наумовича...Он ведь бывший милиционер, у него должно быть хорошая зрительная память...

Людмила. Это правильно, он очень внимательный и все всегда замечает. Но мне кажется, такой будильник я видела у Василия Савельевича и даже сдуру об этом сказала пожарнику.

Игрунов. Но потом ты ловко поправилась и, я думаю, он не заметил твоей оплошности...Тсс, сюда направляется Василий Савельевич с Софьей Петровной. Они сегодня на славу поработали и мы не будем их утомлять расспросами...

Светлана. Коляска совсем развихлялась, того и смотри развалится по частям...

Людмила. Ее подарила одна моя знакомая, муж которой три года ездил на этой коляске... Замечательный был человек... Новая коляска дорого стоит.

Софья Петровна. Здравствуйте, кого не видели...

Боголь. Приветствуем, вас друзья, сегодня хоть и жарко, но дышится легко.

Людмила. Это от трудов праведных. Когда работаешь на воздухе, всегда хорошо на душе...

Игрунов. Тем более, если есть предпосылки к тому (смотрит на Светлану), что скоро мы покинем эти обетованные места...Говорят, дом наш уже под крышей – не так ли Светик?

Светлана. Подтверждаю. Действительно, есть повод поднять бокал крымского портвейна за наше общее дело...

Все идут к столу, на котором Людмила раскладывает тарелки.

Боголь. Как в старые добрые времена...Помнишь, Сонечка, как мы собирались у нас в саду...в Яундубулты? Там еще стояла такая деревянная будка, а рядом с ней – собачья. В ней жил наш пес Карай... А ты только-только приехала из Москвы... буквально визжала от восторга. Кругом вишни, яблони, свой лучок, редиска и двенадцать грядок клубники...Красота, особенно в такой вот солнечный день... Да и в дождь там было хорошо, уютно...

Софья Петровна. После Москвы тот сад мне казался Эдемом...Если бы я могла снова вернуться под сень его яблонь, я бы сразу стала здоровой... Ах, какое противное время, бежит так быстро, а куда, спрашивается?

Светлана. И что же стало с вашим садом ?

Боголь. После смерти моих родителей, мы туда приезжали редко, сад зарос, Карай от старости издох, а потом там построили водонапорную башню, которая с годами превратилась в Пизанскую... Того и смотри упадет... впрочем, и мы сами, не хуже той башни...Эх, господа-товарищи, пролетели мои самолеты, просвистели мои поезда (берет в руки рюмку с вином).

Борис Наумович. (Подняв рюмку) Не сыскать ни одной жизни, без печали прошедшей. Так давайте выпьем за опровержение этой истины...

Людмила. (Бросив взгляд на Бориса Наумовича) А кто-то обещал больше не пить... Очень свежие овощи... Василий Савельевич, вы сегодня утром мало поели, а так много ходили, работали... Налегайте на рыбку, правда, я ее слегка пересушила... Софочка, что тебе дать? Может, сначала съешь салатика...

Борис Наумович. Не скромничай, Люся, кроме тебя на всем свете никто лучше рыбу не готовит...Сочная и вместе с тем поджаристая, словом, то, что надо...

Людмила. Спасибо, Борис Наумович, за комплимент...Это такая редкость...

Борис Наумович. Это, Люсечка, исключительно твоя заслуга, а не моя, я лишь озвучил общее мнение...А насчет завязки... Могу и не пить (ставит рюмку на стол). Только ради тебя, Люся...

Светлана. Может, для приличия нам пригласить телефониста? Жалко бедного парня, целый день сидит на солнце в такой скрюченной позе...

Справа появляется велосипедист, с большой сумкой на багажнике. Почтальон. Спешивается и достает из сумки продолговатый конверт. Читает, вслух произносит: "Кто тут из вас Рубин Борис Наумович?"