Текст книги "Вне времени. Миссия Курочкина. 2 часть книги (СИ)"

Автор книги: Александр Скрибблер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Глава 8.

«Упырь с холмов»

   – Итак, ребята, как вы сами видите, работы много. Поэтому, думаю, о выходных пока нам придется забыть. – Лицо лысого директора было разгоряченным и, как всегда, раздраженным. Своих подопечных он обычно держал в кабинете неестественно долго, однако сегодня совещание прошло на удивление скоро. – Да, кстати, Виктор, для твоих орлов наконец-то подвернулась работенка. Вот, здесь все написано, ознакомься и распорядись. Всё, все свободны. За работу.

   Галкин Виктор в Научно-исследовательском институте города Верхний Хорь занимал должность руководителя отдела с причудливым названием «ОЗА», что расшифровывалось как «Охотники за аномалиями». Само учреждение существовало уже долгое время. Еще при СССР в начале семидесятых годов оно занимало ведущее место среди важных организаций союза и пользовалось успехом на международной арене, у большинства мировых ученых, ведущих активное сотрудничество с Россией. И даже теперь, спустя десятилетия после обширных преобразований, когда позади остались вехи перестройки, а народ уже давно заражен инфекцией капитализма, коммерческого антагонизма и завален ножками буша, институт продолжал функционировать. Хотя и с меньшим размахом, нежели в былые времена. Виктор был чуть ли не самым молодым сотрудником института, и знал, что на данном этапе деятельности ему еще есть чему учиться у других. После сегодняшнего указа директора он незамедлительно попросил свою помощницу разыскать работников своего отдела – Карасева и Курочкина.

   – Нужно кое-куда им будет съездить и проверить кое-что, – сказал он.

***

   Грязно – серебристый фургон приостановился на обочине дороги у указателя, надпись на котором гласила «с. Росы». Двое молодых людей в кабине рассматривали карту местности, когда высокий писклявый сигнал заставил их оторваться.

   – Здрасьте, мужики! Папироской не угостите и не подскажете, который час? – Толстый мужик с веселым круглым лицом, с большими усами под носом и каской на голове восседал на древнем мотоцикле с зеленой люлькой.

   – Не курим, отец. – Отозвался парень, что сидел за рулем. – А время, – он взглянул на наручные часы, – девять сорок.

   – Спасибо. – Кивнул толстяк и взглянул на небо. – Пасмурно сегодня. Как бы опять ливень не обрушился, а то нас здесь вообще затопит к бениной бабушке. Деревушка глухая, по дороге совсем не проехать после дождей. Грязи по самые...

   – Угу, мы уже заметили. Слушай, дядь, – говорил сидевший за рулем, – Тут вроде у вас в селе что-то творится, да? Ну, там, скот домашний пропадает, люди жалуются?

   Мотоциклист посмотрел на парней, перебирая их лица недоверчивым и одновременно раззадоренным взглядом, а затем молвил:

   – А вы, мужики, кто? Не здешние вроде. Да и машина у вас странная. Блатная? – Он вытянул голову, изучая фургон. На будке машины не было окон, кроме окон в кабине, а сбоку в центре красовался большой бело-синий знак в виде двух глазков бинокля, глядящих на разряд молнии. – Блин, да вы шпионы!

   – Да никакие мы не шпионы, отец. – Отозвался сидящий на пассажирском сиденье. – Мы из городского научно-исследовательского института. Нам сказали, что здесь творится что-то непонятное – вот мы и приехали глянуть, да помочь чем сможем.

   Толстяк помолчал, а затем издал нечто общее между смешком и хрюканьем, при этом его усы шевельнулись.

   – А, да. Да. – Наконец подал он голос. – Творится здесь черте чё. Вообще-то об этом вам следует поговорить с нашим участковым, но он сейчас в отъезде по другим делам. Я вам скажу так: происходит тут что-то загадочное и необычное. Да, да, именно так. Всем боязно за свой скот. Сейчас езжайте прямо по улице. Там в самом конце справа домишко стоит. Хозяин – Семёныч, старик, с женой Авдотьей живут там. Вот у них-то в последний раз и утащили теленка, а потом сожрали. Они вам все расскажут.

   – Спасибо, отец. Бывай. Счастливо.

   – Погодите, а звать-то вас как?

   – Я Павел Карасев, а это Михаил Курочкин, – водитель указал на напарника. – Мы исследователи. Ну, – он подмигнул, – будь здоров.

   Они съехали с трассы и двинулись по проселочной очень грязной и мокрой от луж дороге.

   Мотоциклист некоторое время смотрел им вслед, открыв рот и вытянув руку с растопыренными пальцами, будто хотел еще что-то узнать. Затем махнул рукой, завел свой драндулет с кашляющим двигателем, выбрался на трассу и уехал, оставив сизое облако дыма.

***

   Исследователи ползли на своем рабочем фургоне по залитой недавно прошедшим дождем улице, проваливаясь в ямы с лужами.

   – Вот так увязнешь посреди какой-нибудь глухомани и пиши пропало: сдохнешь прямо на дороге – если ЭТО вообще можно назвать дорогой – и никто тебя не найдет. – Пожаловался Карасев.

   – Да ты чо, Паша! – почти воскликнул его друг. – Галкин нас из-под земли достанет, если мы к вечеру не объявимся – сам знаешь.

   – Персидский царь Камбис, завоевавший Египет, тоже намеревался из-под земли достать свою направленную в поход через пески Ливийской пустыни армию. Но войско бесследно исчезло, и так и не было найдено.

   – Спасибо.

   – Так. Вот вроде бы дом. – Карасев прервал отвлеченную от основной цели беседу. – Только это, скорее, сарай. И кто там в нем живет, интересно?

   – Байкер же говорил – Семёныч с женой.

   Улица (как и само село) действительно свиду была какой-то неуютной. Немногочисленные дома очевидно не ремонтировались лет сто и дышали на ладан, собираясь развалиться при очередной сильной грозе. По размокшим дорогам разгуливали стаи домашних гусей, уток, бегали мелкие, но звонко лающие собаки, ищущие любой предлог, чтобы поднять всех вокруг на уши.

   – Есть неподалеку село. «Росы» называется. – Цитировал Карасев своего начальника. – Там творится нечто такое, что нас всех заинтересует. А вот поди-ка, Виктор Викторыч, сам поезди по таким дорогам.

   – Да ладно тебе. В этом и кроется причуда нашей с тобой работы – ездить по аномальным зонам. – Ответил Курочкин. Он вылез из машины и затарабанил в ворота. Во дворе залаяло сразу несколько собачонок противными писклявыми голосками. Затем послышались шаги.

***

   Пётр Семенович, пожилой, но ещё не глубоко старый мужчина в спортивном домашнем костюме затушил окурок в пепельнице и начал рассказ сидящим рядом за столом парням:

   – Началось это, друзья, пару месяцев назад. Стала в поселке живность пропадать, мелкая – телята, свиньи молодые, козы, птица домашняя. Пошёл слух – воры, мол, хитрые да ловкие объявились. Обратились люди в милицию. Она ищет, а животные меж тем пропадают по-прежнему. Мужики наши пить перестали. Решили взять все в свои руки. Сторожили – сторожили по ночам свой скот – кто с вилами, кто с топорами, кто с ружьями – да так и бросили это дело. Не поймали никого. Хотя кое-кто видел того самого вора. Еще один слух пошел – не человек это. Схватит козу или бычка молодого ночью, горло перегрызет и к холмам тащит.

   – К холмам? – переспросил Курочкин.

   – Да. Тут ведь за деревней пустырь, а прямо посреди него несколько небольших холмов. Милиция там была, обыскала все – кости обглоданные да копыта одни валяются, а больше ничего. Потом наши мужики там были – тоже никого не нашли. Днем, естественно, были. Ночью туда разве только больной вздумает идти. А давеча и у нас с Авдотьей побывал вор. Я шум в сарае услышал, взял фонарь, ружье. Вышел в сад. Гляжу – по дорожке кто-то топает. Здоровый такой, обросший весь, метра два ростом. А главное – во-от такой вот ручищей теленка нашего на плече держит. Бычок мертвый уже. Я ему: «Руки вверх, а то башку снесу!» А он только мельком глянул на меня и дальше поплелся. Шмыгнул через забор и скрылся в направлении холмов. Помню, я тогда нескоро пошевелиться смог. Глаза его светящиеся, янтарные такие, да клыки изо – рта до сих пор вспоминаются. Жуть.

   – Петр Семенович, а вы не могли ошибиться? – Курочкин поставил на блюдце свой бокал с чаем. – Ну, я имею в виду этого оборотня или как Вы его там называете?

   – Нет, сынок. Я ни-ни. – Отрезал мужчина и помахал ладонью. – Нет, бывает, конечно, по большим праздникам накатишь стопарь – другой, а так – не лежит у меня к ентому делу душа, хоть убей. Не пью, короче.

   – Ясно.

   – А вы, значится, говорите, что охотники?

   – Охотники за аномалиями, – сказал Карасев. – Так наш отдел в институте называется. Вообще нам к вам указал путь мотоциклист один, широкий такой, с усами большими. Сказал, что вы здесь с супругой живете.

   – А, Барсуков, наверное. Тоже наш. Авдотья, супруга моя, в город уехала дочь попроведовать.

   – Хорошо. Петр Семенович, спасибо Вам за помощь. Теперь мы бы хотели съездить к тем самым холмам.– Карасев поднялся из-за стола.

   – Ребята, только будьте осторожны. – Предупредил старик. – Это опасная штука. У вас хоть оружие какое имеется?

   – Да.

   – Вы заезжайте еще. Расскажете, как дела продвигаются, хорошо? – Семеныч последовал за выходящими в сени гостями.

***

   Неподалеку на пустыре действительно были холмы, хотя и не такие большие, как представляли себе исследователи.

   – Ну, – говорил Карасев, – Что думаешь обо всем этом? Армогеноиды? Или Вельдиеры? Кто-нибудь из них запросто мог ошибиться планетой уже в который раз, несмотря на все наши предупреждения.

   – Вельдиер, несущий одной рукой теленка на плече, а потом еще сигающий через забор? – ухмыльнулся Курочкин, – Тут кто-то посильнее, в конец охреневший и уверенный в своей безнаказанности. Осторожность нам не помешает. Вроде приехали.

   – Да храни вас Господь наш, Иисус Христос и святой дух. Пусть поможет вам миновать темноту и нечестных людей, от язычников и филистимлян.

   – Ты это к чему?

   – «Мертвец» с Джонни Деппом, – ответил Карасев. – Не смотрел?

   – Ты в своем репертуаре, – вздохнул Курочкин.

   Карасев надул губы, подумал секунду-другую, а затем произнес, повышая голос вслед уже вылезшему из машины напарнику:

   – У каждого есть свои слабости. Держу пари, ты тоже на чем-нибудь помешан.

   Пустырь казался спокойным и обычным, не несущим в себе ничего экстраординарного. Небольшие холмы, поросшие дикой сухой травой, издалека походили на кучи мусора, величественно вздымающиеся и возвещающие о гигантской сельской свалке. От полей, находящихся в полукилометре, пустырь был отгорожен широким поливочным рвом. Раньше пустырь и был свалкой, однако года два назад местное начальство задумало вывезти мусор в другое место, а ров закопать, чтобы потом распахать пустырь и присоединить его к полям. В колхозе уже подготавливалась техника для осуществления данного плана, когда началась история с воровством в деревне. Правоохранительные органы попросили председателей сельсовета и колхоза повременить с распахиванием на время следствия.

   Курочкин с Карасевым распахнули задние дверцы фургона. Достали из ящиков ружье, стреляющее дротиками со снотворным, фотоаппарат, записывающее аудиоустройство с встроенным усилителем и наушниками, чтобы можно было не только усыпить и сфотографировать вора, но и записать издаваемые им звуки. Также проверили, заряжено ли настоящее огнестрельное оружие. Помимо всего прочего, были одеты специальные костюмы из защитной ткани, напоминающей кевлар. В будке фургона лежало еще много чего связанного с работой охотников за аномалиями, включая специальные маски, выполняющие функции противогазов и антитоксичных респираторов. Они, конечно, могли бы понадобиться, если бы существо, к примеру, было побочным эффектом каких-нибудь научных ядовитых опытов. Но пока остались на месте. Когда Павел и Михаил были во всеоружии, они закрыли машину и осторожно двинулись к холмам, держа ружье и пистолет наготове. Приблизившись вплотную, они сразу же заметили того, кто бесчинствовал в селе под названием «Росы». Он лежал в центре, между буграми, окруженный множеством разбросанных повсюду костей разных размеров и длины и обглоданных звериных конечностей. Страшную вонь, окутавшую холмы, парни почуяли еще у машины, а теперь, когда они стояли у кладбища домашних животных, дышать было просто невозможно. Поэтому они вернулись назад и все же одели маски. В ответ на толкание ботинками в живот «оборотень» перевернулся на спину. Он спал, храпя так, что становилось не по себе. Это был сильно обросший щетиной и лохматый мужчина с перепачканными лицом и руками. Слипшиеся от грязи волосы опускались на лицо и плечи черными засохшими сгустками. Одет он был в драные лохмотья, на ногах были старые кроссовки. Когда он вновь получил несколько легких пинков по телу, то начал в сонной растерянности крыть матом вторженцев, что посмели нарушить его грезы. Его пьяные грезы. Исследователи убедились, что «оборотень» был пьяный вдрызг, когда оттащили его к фургону и сняли маски. В нос им тут же ударил стойкий запах смешанного спиртного разных видов.

   – Сучонок! – выругался Карасев.

   – И кто это такой? – Размышлял вслух Курочкин.

   – Хер его знает. Но подозреваю, что тоже оттуда, из Рос.

   – Думаешь, это тот самый вор?

   – А что тут думать!

   – А как же растерзанные и съеденные животные?

   – Друг мой, ты знаешь, что такое СБГ? Стойкая белая горячка. Не дай Боже тебе проверить ее на себе! Потому что ты не только теленка на горбу утащить сможешь – мать родную отопрешь в лес и загрызешь там, обглодаешь и не подавишься. А потом, если протрезвеешь, будешь ржать в лицо тому, кто тебе это расскажет.

   – Но разве может эта самая горячка заставить человека...

   – Все зависит от стадии опьянения. Если ты пересек ту черту, которую пересекать нельзя, то звиздец. Я как-то смотрел документальный фильм, там показывали спившегося напрочь культуриста. Так вот, этот чувак машины по двору раскидывал...

   – Ну, ладно, ладно, верю. С этим что?

   – К Галкину везти, думаю, смысла нет, поэтому повезем к Семенычу.

***

   Когда «монстра» привезли к Семенычу, тот выпучил глаза и сказал, что это местный алкаш Вася. И что его жена давным-давно объявила его в розыск. На версию Карасева о том, что алкаш Вася, который, судя по его виду, с неделю отдыхал в какой-то вонючей канаве, и есть тот самый кровожадный похититель старик лишь мягко рассмеялся. Он ответил, что Васек никак не может быть оборотнем, поскольку какое бы количество алкоголя он ни выпил, сразу падает и спит как убитый.

   – После этого его пулей не разбудишь, – говорил Семеныч. – А вам сегодня просто повезло: он видимо трезвел уже. Уж поверьте мне – я знаю его как облупленного. Настоящий вор где-то там, на свободе.

   Карасев предположил, что именно Вася угонял мелкий скот к холмам, затем убивал его там и кормился. Ведь они с Курочкиным видели там рядом след от костра и большой, весь в саже, казан. Старик настаивал на том, что его собеседник ошибается и что нужно подождать одну – две ночи, дабы убедиться в этом. Семеныч сказал:

   – Вам нужен алкоголик, за которого ваше начальство уж точно не скажет вам спасибо или подлинное исчадие ада в качестве трофея? Почему вы так быстро сдаетесь? Удивляюсь, как вас еще с работы не выгнали! Можете уезжать. Никто вас здесь не держит.

   Семеныч решил оставить Васю у себя на ночь, а утром отвести его домой к жене. На следующий день все трое – Курочкин, Карасев и Семеныч – кое-как растолкали алкоголика, и тот разлепил свои красные, опухшие глаза, а потом узнал, что его гулянка окончена и его тотчас же поведут на расстрел. Отреагировал Вася моментально: шмыгнул в раскрытое окно и убежал. Он зацепился за край подоконника ногой и, едва не разбив себе голову при падении на цемент, оставил одну из кроссовок в комнате. «Стой, дурак!», – только и успели крикнуть ему вслед мужики.

***

   Вася бродил по деревне до самого заката, и лишь к концу дня ему удалось проникнуть в местный продуктовый магазин с черного входа и спереть с полки бутылку с водкой. С кроссовкой на одной ноге он добрался до пустыря. Голова болела неимоверно. «Выпивку раздобыл, а вот с ужином не вышло», – грустно думал Василий, сидя на земле и глядя на перевернутый кверху дном казан. Его мысли нарушил какой-то посторонний звук, и Вася вздрогнул. Едва уловимое движение раздалось справа, там, где лежал белесый череп животного. С вытаращенными красными глазами, в изумлении, бродяга наблюдал, как зашевелилась сухая почва. Из нее показалась огромная когтистая лапа. Вася, непроизвольно икнув, пристально глядя на «чудо», стал двигаться назад, елозя по земле пятой точкой. Двигался он, пока не уперся в подножие ближайшего холма. К тому времени перед ним из разрытой земли возвышался странный и жуткий силуэт не то человека, не то демона, глаза которого медленно открывались, пробуждаясь ото сна. С его серого тела понемногу осыпалась налипшая земля, а сам он продолжал неподвижно стоять, напоминая злобную карикатуру, пробуждающуюся в темно-малиновом свете уходящего дня. Существо зашагало – медленно и тяжело. При ходьбе его руки-лапы чуть покачивались. Когда оно поравнялось с оцепеневшим и намочившим от страха штаны Васей, тот принялся шептать слова молитвы и креститься правой рукой, в которой крепко сжимал непочатую бутылку водки. Про бутылку он уже забыл, да и головной боли словно не было. Зато теперь в ушах громыхало кое-что – учащенный стук собственного сердца. Когда демон скрылся за холмом в сгущающейся темноте, Вася запрокинул голову назад и, закрыв глаза, глубоко вздохнул. Нутро исполнилось приливом облегчения.

***

   А что, Петр Семенович, у вас здесь, в деревне часто вот так отключают свет? – в голосе Карасева была досада.

   – Раньше отключали, и надолго. Потом вроде перестали. А теперь вот вишь, опять за свое. – Мужчина в темноте наконец нашел коробок со спичками, потряс им, и, убедившись, что он не пуст, вынул одну спичинку. Когда кухню осветил тусклый, безжизненный свет, Семеныч двинулся к печи, где стояла старая керосиновая лампа. Подняв стекло и зажегши фитиль, он спросил: – Так что ты там говорил насчет случаев на работе?

   Курочкин молвил:

   – Я говорю, что много мы чего повидали на работе, но чтобы оборотень, ворующий кур...

   – А я ведь раньше тоже городским был, – сказал Семеныч. – Работал водителем, бизнесмена одного известного возил. Потом его грохнули, на его место пришли другие, мне – под зад мешалкой. Компенсацию хоть уплатили – и на том спасибо. Теперь вот в деревне живу. Спокойно здесь, намного лучше, чем в городе. Привык уже.

   – Значит спокойно, говорите?

   – Ну, я имею ввиду – БЫЛО спокойно, а теперь вот...

***

   Когда Курочкин вышел в сад справить нужду, он понял, что в сарае что-то не так. Он застегнул молнию на джинсах и прислушался. Коровы беспрерывно топтались, то и дело громко звеня цепями. В закутке, где находилось несколько трех – и четырех месячных телят, слышались шум и беготня, а еще удары о железные прутья загородки. Коровник, можно сказать, ходил ходуном. «Он здесь», – тут же пронеслось в голове, и по телу ударил колючий холодок. Михаил снял с пояса фонарь и тихонько приблизился к сараю. Затем посветил внутрь. Его взору предстали обрывки общей жуткой картины, вырываемые из кромешной тьмы. Злобное, страшное существо склонилось над одним из телят. Завидев подошедшего, оно резко поднялось и раскрыло огромную пасть со звериными зубами. Свет фонаря отражался в диких глазах блестящим желтым огнем. Гортанное хрипение постепенно перешло в громкое шипение, будто в сарае подали голос сразу с десяток самых крупных в мире змей. Курочкин выронил из трясущейся руки фонарь и бросился со всех ног к двери, ведущей во двор, которая была удалена от сарая метров на двадцать. В темноте он с кем-то столкнулся, больно ударившись лбом. Из глаз посыпались искры.

   – Ты что, сдурел?! – заорал с земли Карасев.

   – Оно там. Там... – послышался шепот.

   Карасев подобрал фонарь и посветил в сторону сарая.

***

   Павел и Михаил стояли у сарая, направляя включенные фонари во все стороны.

   – Слушай, – Курочкин говорил вполголоса, – надо все-таки привезти его живым в институт! Это ж настоящая сенсация, черт побери.

   – Как мы его привезем живого? Снотворное его не берет. Сеть металлическая для него, что нить для тебя. Как?

   Курочкин задумался.

   – Ничего, и мертвым сойдет. Все равно пришлось бы умерщвлять позже, даже если бы и живым поймали. Вспомни историю с иностарцевией. ЖИВОЙ иностарцевией, уничтожившей первую лабораторию. Все равно усыпили бы эту тварь, потому что живая она опаснее, чем мертвая.

   Едва луч фонаря нашел чудовище, как оно подпрыгнуло высоко вверх, приземлившись прямо перед охотниками. Тварь немногим превосходила в росте взрослого человека. На руках и ногах были черные изогнутые когти. Тело, похожее на человеческое, было покрыто коричневато – серой бугристой кожей. Сзади, за плечами блестело подобие черной густой гривы. На голове же, как и на всем остальном теле, волосяной покров отсутствовал. По бокам головы торчали острые уши как у летучей мыши. На морде, там, где по человеческим понятиям должен был быть нос, красовалась пара каких-то вздрагивающих наростов. Плоские круглые глаза алчно взирали, горя отблеском, словно у собаки или кошки ночью. Из нижней части приоткрытого рта торчала пара клыков как у дикой свиньи, с которых беспрерывно стекала слюна. Последовал выстрел из «винчестера» Семеныча, который в руках держал Курочкин. Выстрел отбросил монстра назад. Тот шмякнулся о шиферную загородку.

   – Я говорил вам... Говорил! – грозил пальцем взволнованный и напуганный Семеныч. – А вы не верите.

   Курочкин взглянул на старика, затем перезарядил ружье и направил фонарь в сторону сеновала, куда отлетел упырь. Карасев переложил фонарь в левую руку, правой вытащил из-за пояса пистолет и приготовился отражать новую атаку. Внезапно рядом раздался хриплый крик старика. Охотники резко повернулись на звук. Тварь пришпилила Семеныча к земле, намереваясь его растерзать. Но она не успела это сделать. Долгая череда выстрелов породила густое облако дыма и шквал вспышек в ночи, после чего изрешеченная тварь повалилась на землю и больше не шевелилась. Она была мертва. Однако труп демона в лабораторию доставить не удалось. Когда взошло солнце, он испарился, оставив на земле лишь зеленоватую лужицу, от которой поднимался пар.

Глава 9.

«Дом со смеющимися окнами»

(На самом деле не всё так плохо, как описывается в конце данной главы. Последующее повествование это подтвердит...)

   – Куда подевался клоун? Куда пропал этот разукрашенный кусок дерьма, что так назойливо фиглярничал тут? Его тошнотворная разрисованная морда, которая улыбается ехидной ухмылкой, начерченной ярко-красной помадой на бледной пудре...

   Девочка долго смотрит на грустного одинокого человека. Капли дождя постепенно превращают его лицо в смазанную непонятную палитру, смывая образ искусственной радости. По щекам маленькой девочки катятся слезы... она чувствует, что встретила того, кто еще несчастнее, чем она сама...

   Я видел клоунов. Их была целая толпа. А последний где-то здесь, в доме. И он решил поиграть в прятки. Клоуны. Именно они правят бал в том мире, в котором мы живем. В доме с причудливыми тенями раздается хихиканье.

   – Мы поиграем с тобой, друг.

   Лучше найти выход и покинуть это место.

   – Нет, мы сначала поиграем. Ты найди меня, а я потом помогу найти тебе выход.

   Это чушь...

   Клоун смотрит в окно. Он бегает тенью на стене, катается по полу ввиде огромного мяча. Смеющегося и улыбающегося мяча. А я вновь становлюсь маленьким ребенком. Моя жизнь начинает прокручиваться в обратном порядке под это тупое и вместе с тем жутковатое хихиканье...

Francis Shark «Дом».

   Грязно – серебристый фургон c будкой, на которой сбоку был нарисован бело-синий знак в виде двух глазков бинокля, глядящих на разряд молнии, приостановился на обочине дороги.

   – Так, все. Думаю, дальше ехать бессмысленно.

   – Почему?

   – Ночь наступает – вот почему. А мы, бля, ползаем по этой глухомани полдня с бесперспективными взглядами на ближайшее будущее. И ни единого признака пребывания здесь человеческой души. Ты хочешь заночевать где-нибудь между деревьями в лесу?

   Павел Карасев взглянул на своего напарника Курочкина и уперся долгим молчаливым взглядом в пол.

   – Хочешь? – Назойливо повторил Михаил Курочкин

   – Нет. – Проговорил он громко и устало. – Не хочу. Но не будем же мы ночевать в этой гребанной избушке там, сбоку. – Карасев кивнул в сторону.

   – Я повторяю: ночь близится, Паш, – нарочито измученно и на этот раз скривив жалостливую гримасу, молвил сидящий за рулем сотрудник научно-исследовательского института города Верхний Хорь. – Ни единого признака человека здесь. Опять нас отправили к херу на кулички для изучения новой аномальной местности. Только вот я не пойму – либо навигатор брешит, либо наше начальство нажралось и что-то перепутало с бодуна. Не знаю. Но давай остепенимся на сегодня, потому что ехать в темноте по лесу у меня нет никакого желания.

   Окружение уже действительно начинало порастать сумерками. Последние лучи солнца мерно сползали с верхушек деревьев и растворялись в помутневшей синеве небосвода, словно последние блики жизни, пожираемые мистической чернотой. Исследователей немного удивил тот факт, что возле лесной дороги, словно безымянный памятник, стоял видавший виды теремок, который от одного неловкого движения ветра обещал превратиться в груду дров – настолько он свиду был жалок и неуютен.

   – По-мойму, мы нашли то, что так искали, дружище...

   – Ты о чем? – не понял Михаил.

   – Мы нашли населенную призраками избушку, и теперь должны очистить ее от этих сук.

   – Да пошел ты... Есть хочется. Пошли, глянем, что там внутри. Есть кто или нет. А потом будем разгружаться и на ночлег устраиваться. Башка болит. Интересно душ там, или что-нибудь в этом роде есть?

   – Ага, душ, диван, телек, стол шведский и девочки нА дом, чтобы веселее было... Баю-баю-баю бай, приходил вечор Бабай. Приходил вечор Бабай, молвил: Леночку отдай. Лену мы не отдадим. Лену надо нам самим.

   – У меня на попе миллион прыщей. У меня неправильный обмен вещей. Каждый день с мылом мою попу я. Но прыщей на попе до ...я

   – При чем здесь прыщи и попа? – Не понял Карасев, взглянув на друга.

   – А при чем тут Бабай, Леночка и колыбельная твоя идиотская? Я, конечно, понимаю, что после сложного трудового дня хочется поиграться и прикольнуться по полной. Но только давай не сейчас, не здесь и не перед этим разваливающимся домом. – Курочкин направился к порогу строения. – Ты решил немного приправить остротой ту дерьмовую ситуацию, в которой мы застряли, и сделать все чинарем: страшилки детские сочиняешь. Только договоримся, Паш, – страдай сам, а мне жуть как отдохнуть хочется.

   – Один вопрос. Ты про прыщи на попе сам сочинил?

   – А ты про Бабая?

   – Нет, не сам.

   – Вот и я по телику слышал. Пойдем.

***

   Но Курочкин пожалел о том, что с таким рвением хотел осмотреть незнакомые «хоромы» изнутри, потому что там они выглядели еще омерзительнее, чем снаружи. Старые посеревшие от пыли пустые шкафы и полки были затянуты нитями паутины. По скрипучему полу из почерневших от времени древних досок то и дело мелькали огромные крысы, прячась в больших трещинах и норах, разъевших бревенчатое покрытие этой странной хижины. Внутри пахло пылью вперемешку с чем-то немного напоминающим хвою, хотя на запахи прибывшие постояльцы особого внимания не обратили. Под потолком висели покрытые паутиной железные крюки и веревки (Павел и Михаил никак не могли взять в толк, накой бы все это добро сдалось в неприятном домике посреди леса) – множество крюков и веревок. На некоторые из них были насажены головы и хвосты чешуйчатых пресмыкающихся (чешуйки, несмотря на пыль, поблескивали в остатках дневного света) – крупных змей и ящериц, присохшие к крюкам.

   – Миша, ты хочешь здесь ночевать?

   – Ты машину подогнал?..

   – Я спрашиваю...

   – Я слышу, что ты говоришь. Фургон подгони и замкни, чтобы ночью кто-нибудь не угнал его.

   – Очень смешно. Можно описаться от смеха. Кто его угонит? Леший?..

   – Заночуем здесь. Все лучше, чем ехать по ночи неизвестно куда или мерзнуть всю ночь в автомобиле. Осень на дворе.

   – Пойду, померзну в машине. А ты ложись в свою теплую кровать и любуйся всеми этими прелестями и трофеями, развешенными здесь по хате. Спокойной ночи...

   – Слушай, ты не забыл, кем мы работаем? Разве нам впервой сталкиваться с подобными проблемами! Ты помнишь, как однажды тебе пришлось спать в деревенском сарае вместе с...

   – То был сарай, Миш. И мы были на задании. Ты помнишь, кого мы выслеживали?

   – Вот и я о том же. Работа у нас такая. Приходится ночевать не пойми где, охотиться не пойми за кем, да и вообще подстраиваться под такие обстоятельства, которые любого другого бы в шок повергли. Ты – охотник. Не тот, который палит в обычного убегающего оленя. Да, если ты профессионал своего дела, добыча в любом случае будет твоя, но не забывай, что при нашей работе зачастую в роли оленя мы можем выступить сами, если будем кривляться и жаловаться на хреновую жизнь.

   Кровать, на которой расположились путешественники, в принципе оказалась удобной, хотя из-за античной железной сборки то и дело поскрипывала. Ночь была прохладной. Неприятный сквознячок проникал в избу сквозь решетки окон, хотя одеяло от него спасало.

   Окна...

   Курочкин все думал об их странном дизайне: деревянные перегородки разделяли с лицевой стороны каждое отдельно взятое окно на три части. Перегородки были соединены между собой в виде перевернутой верх ногами буквы "Т". Стекла имелись лишь в двух смежных оконных квадратах. В нижнем сплошном прямоугольнике стекла не было, зато там отчетливо виднелись белые железные решетки, вделанные внутри в оконные проемы. Таким образом, окна в лесном доме походили на квадратные карикатурные лица со стеклянными квадратными глазами и растянутым лыбящимся прямоугольным ртом, полным зубов. Михаил хотел поделиться данным наблюдением со своим напарником, однако передумал, чтобы повеселить его на следующий день, когда они будут уезжать отсюда. Павел же в свою очередь поведал на утро о своем странном сне, на что Михаил лишь мягко улыбнулся и предупредил, что не стоит быть слишком впечатлительным. Или же, если ты сильно впечатлительный, то не надо выбирать профессию, которая будет терзать твою психику. Карасев ответил, что с психикой у него все в порядке, просто ему приснился очень странный сон. Затем он, несмотря на протесты Курочкина, отправился к лесу, за дом кое-что проверить. Так он выразился.